Глава 6
Медсестра, которую приставили к Бортникову, получила от главврача задание: наблюдать за опальным доктором. Подмечать особенности его поведения, перенимать опыт.
– Докладывать будете лично мне, Мариша, – наставлял ее главный. – Обо всем, что покажется подозрительным. Какой у этого Бортникова подход к больным? Что он с ними делает? О чем говорит? Какие лекарства прописывает?
– По-моему, он хороший врач.
– Хорошие врачи из столицы в Грибовку не переезжают! Заруби себе на носу, детка, хлебнем мы еще с этим Бортниковым! Чует мое сердце. Что он тут забыл? А? Принесла его нелегкая на мою голову… Ладно, иди! – махнул рукой главный. – И не спускай с него глаз!
Мариша кивнула и выпорхнула из жарко натопленного кабинета. Главный любил тепло, боялся сквозняков, кутался и постоянно пил горячий чай. Появление в поликлинике нового доктора и обрадовало, и насторожило его. Обрадовало – потому что толковых врачей в Грибовке катастрофически не хватало; насторожило – потому что Бортников оказался не таким, как все.
Главврач звонил в Москву своему однокашнику, который осел в Минздраве, и просил навести справки о Бортникове. Выяснилось, что тот освоил несколько специализаций, защитил кандидатскую, работал в одной из ведущих клиник и готовился к докторской. Вдруг без видимых причин забросил науку, плюнул на карьеру, сорвался и поминай как звали.
Такая дикость не укладывалась в голове. Главврач долго размышлял над словами столичного чиновника и пришел к выводу, что за непонятным поведением Бортникова кроется какая-то тайна. А тайны его пугали. Поэтому он вызвал к себе смышленую сестричку и поручил ей следить за новым сотрудником.
Мариша с удовольствием согласилась. Ей нравился симпатичный и любезный Кирилл Бортников. Высокий брюнет с белозубой улыбкой производил на женщин самое благоприятное впечатление. Главное – он был непьющим. Не то, чтобы трезвенник, – просто знал меру. Это качество весьма ценилось в Грибовке, где мужчины повально злоупотребляли спиртными напитками. И врачи – не исключение.
С того вечера, когда Маришу на пустыре напугала чупакабра, а Бортников оказался рядом и пришел на выручку, между ними возникла симпатия. Вернее, девушка уже была влюблена в доктора, но тот ни о чем не догадывался. Встреча у старых бараков сблизила их. Мариша видела в Бортникове спасителя, а тот ничего не имел против.
– Меня к вам назначили, – заявила она, столкнувшись с ним в коридоре. – Вместо Авиловой.
– Значит, теперь вы будете моей помощницей?
Сухая костлявая Авилова, похожая на загнанную лошадь, была полной противоположностью этой милой девушке. Ее светлые кудряшки выбивались из-под шапочки; большие серые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, сияли. Медицинский халат тесно облегал стройную фигурку.
– Надеюсь, Авилова не обидится, – кокетливо улыбнулась Мариша.
Авилова обиделась. Несмотря на возраст, – летом ей исполнилось тридцать пять, – она рассчитывала завязать интрижку с приезжим доктором и, если повезет, женить его на себе. Да, она не красавица, зато у нее есть половина дома с отдельным входом и кое-какие сбережения. Ее отец владеет лучшей в городе мебельной мастерской. Она решила, что сумеет сделать своего избранника счастливым.
С того дня, когда Мариша заняла место Авиловой в кабинете Бортникова, они стали злейшими врагами.
Медсестра записывала пациентов в журнал, направляла их на анализы и всячески угождала Кириллу Сергеевичу, который разительно отличался от прочих врачей. Она буквально ловила каждое его слово и не переставала удивляться.
– Неужели в университете такому учат?
– Нет, конечно, – улыбался доктор. – Это мое собственное ноу-хау. Изобрел в процессе практики.
Он отделывался шутками, но Мариша свое дело знала. Влюбленность в Бортникова не мешала ей наблюдать за ним и докладывать главному.
– Кирилл Сергеич уйму времени тратит на каждого больного. Задает кучу разных вопросов.
– Каких, например? – хмурился главврач.
– Ну… в какой семье человек вырос, какие у него родители… чем он увлекается… какие книги любит читать… какие ему сны снятся…
– Безобразие!
– Я тоже возмущалась и даже хихикала, – призналась сестра. – Но потом поняла, что у него метод такой. Докапываться до мелочей, которые никого не интересуют, кроме него. И знаете, в этих мелочах что-то есть!
– Ничего себе! Ты одобряешь его действия?
– А как же? Он – врач, я – медсестра. Субординация требует.
– Ну да, верно, – кивал главный, прихлебывая чай. – Что еще заметила, глазастая?
– Еще… Кирилл Сергеич бывает очень задумчивый. Встанет у окна и думает, думает. Или в одну точку вперится и сидит, будто в трансе.
– При больном?
– Нет, что вы! Когда свободная минутка выдается. А еще… он дома пациентов принимает. Частным образом.
– Это мне известно.
– А еще… у него на столе стоит фото в рамочке.
– И кто на фото? Зазноба?
– Крокодил! – отчего-то перешла на шепот Мариша.
– Ишь, ты? – удивился главный. – Крокодил? Что же это значит?
– Я сама в недоумении. Кирилл Сергеич очень крокодилов уважает. Говорит, в Древнем Египте они были богами, и люди им поклонялись.
– Слушай, а как у него с головой?
– В смысле? – опешила девушка.
– Может, он ненормальный? Вопросов много задает, крокодила в рамочке держит?
– Кирилл Сергеич говорит, крокодиловой кровью лечили фараонов! Потому что она кислая. Из-за этой кислоты, по его мнению, крокодилы ничем не болеют.
Главврач поперхнулся чаем и долго, до слез, кашлял…
Ренату приглянулась улица Кирова. Несмотря на раздолбанный асфальт и деревянные домишки-близнецы, окруженные запущенными садами.
– Ты предлагала остановиться на отдых, переодеться, поесть чего-нибудь горячего, – сказал он.
Ларисе не понравились его намеки.
– Я номер предлагала снять в отеле, – возразила она. – Но ты отказался.
– Давай здесь комнату снимем.
– В одной из этих хибар? Ты издеваешься? Тут всюду печное отопление и сортир во дворе.
– Зато экзотика, – не сдавался он. – Подыщем домик с банькой, попаримся с дубовыми веничками. Мне прогреться не помешает. А любая местная хозяйка охотно нас к себе пустит. За щедрую плату, разумеется.
– Говори прямо, зачем тебе это понадобилось? Хочешь за археологом проследить? Дался он тебе!
Ренат решил не хитрить, тем более что с Ларой это не работает. Она уже раскусила его замысел.
– Хочу, – признался он. – Может, я за этим сюда и ехал.
– За этим? – поразилась она. – Ты впервые увидел человека, когда он голосовал на дороге! Разве вы знакомы?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– Поживу с ним рядом денек, другой, – узнаю.
– А я? – возмутилась Лариса. – Ты меня спросил, хочу я торчать в какой-то развалюхе, мыться в черной бане и ходить в холодный туалет?
– Мы подыщем парную баню, а не черную. Черных, вероятно, даже тут не строят.
– Успокоил! – разозлилась она.
Однако Ренат, похоже, утвердился в своем решении поселиться на улице Кирова, чтобы наблюдать за пассажиром, которого случайно подобрал по дороге. Он сам не мог взять в толк, зачем ему этот незнакомый археолог. Но вопреки протесту Ларисы тронулся с места и медленно поехал вдоль улицы, приглядываясь к домам.
Она смирилась. В конце концов, случайностей не бывает. Раз Ренат считает, что нужно остановиться именно здесь, так тому и быть.
– Умница, – искренне улыбнулся он. – Я в тебе не ошибся. Я должен благодарить Вернера уже за то, что встретил в его клубе тебя.
– Это признание в любви?
– Вот смотри, – Ренат указал на дом номер одиннадцать и притормозил. – Во дворе есть вполне подходящая банька и сарай для дров. На этой улице живут одинокие женщины. Мужья спиваются и умирают, дети ищут лучшей доли на стороне, а они остаются в опустелых семейных гнездах коротать старость.
– Печально…
Лариса вышла из машины, вдохнула воздух с привкусом дыма и приблизилась к калитке. За забором пронзительно тявкала маленькая черная собачка с обвислыми ушами. На пороге показалась пожилая хозяйка в платке и войлочной жилетке поверх свитера.
– Вам кого?
– Мы комнату ищем, – улыбнулся Ренат. – На пару недель. Сдаете?
Она степенно кивнула.
– Входите, коль не шутите.
Калитка со скрипом отворилась. Ренат закашлялся. Лариса ступила на вымощенную камнем дорожку с предчувствием беды…