Глава 7
Альбина навела марафет и ещё раз придирчиво себя осмотрела. Красавица! Хоть как ни посмотри! Хоть слева! Хоть справа! Мужики должны табунами бегать. А они и бегают – мужики эти. А вот чтобы какой особенный – прынц то есть – так и нету! Альбина грустно улыбнулась.
– Где ты? По уши влюблённый в меня элегантный красавец? Мой единственный и неповторимый…
Телефонный звонок отвлек Альбину от задушевных мыслей – звонила бабушка:
– Альбинушка, здравствуй, солнышко! Как ты? Совсем нас, стариков, забыла! Когда приедешь?
– Здравствуй, бабуль! Я очень-очень соскучилась! Летом обязательно приеду!
– Ага, дождёшься тебя! А свидеться надо, чтобы умереть спокойно!
– Ба, ну что ты такое говоришь! Я обязательно приеду, слышишь?!
– Ладно! Мы с дедом тебя ждём! Звони чаще!
– Целую вас, мои родные! – Алька положила трубку и вздохнула. А и правда? Сколько она у бабушки с дедушкой не была? Год? Два? Прошлой зимой они гостили у них в Киеве, но это не считается. Она то, Алька, не была в деревне, а это значит – не ходила босиком по траве, не купалась в озере…
Мама Альбины, Лидия Степановна, была родом из отдаленного волынского села. Она всегда стыдилась своего происхождения и очень не любила, когда ее о нем спрашивали.
Лида была умной и прилежной девочкой, в школе училась на отлично – исключительно для того, чтобы поскорее вырваться из этой «дыры», как она любила говорить. И вырвалась – без связей и без денег поступила в престижный столичный университет на факультет биологии, закончила с красным дипломом, попутно выйдя замуж за своего молодого преподавателя, Алькиного отца. Любили ли они друг друга? Наверное, любили. Иначе бы Альбина не получилась такая умная и красивая. А любят ли они друг друга сейчас? Наверное, только как-то очень скрытно.
Алькины мама с папой были совершенно из разных слоев общества, но мама, выйдя замуж, быстро адаптировалась и даже вспоминать не хотела, что выросла в селе. А отец, интеллигент в четвертом поколении, всегда был простым парнем – в деревне с удовольствием колол дрова, мылся в тазике, полол картошку, косил траву. Мать же ходила, высоко подняв голову, и постоянно фукала: то ей навоз воняет, то мухи везде. По дому она не работала, чтобы маникюр не испортить. Бабушка не обижалась, только посмеивалась. А дед удрученно качал головой: «Лидка, Лидка, и что из тебя выросло?» Получалось и вправду занимательно: биолог по профессии и по призванию, мама никогда не хотела иметь ничего общего с «прикладной» биологией. Больше всего Лидию Степановну раздражали комары – они в селе были, как самолеты-тяжеловозы, – с поллитрой крови в пузе у каждого. Но кусали исключительно Лидь Степанну – наверное, чувствовали ее нескрываемую неприязнь и мстили.
…Альбина очень любила бывать в селе: здесь практически прошло ее детство, и все воспоминания, самые сказочные детские и романтические юношеские, были связаны с деревней, а особенно – с озером, что было совсем рядом.
Это не просто озеро – а озеро Свитязь. Огромное, глубочайшее в центре и очень мелкое у берегов, с чистым песчаным дном. Озеро это всегда было жемчужиной не только Волыни, но и всей Украины. Туристы со всей страны, а в последнее время и со всей Европы и России с удовольствием отдыхали на его берегах. Говорят, на острове, расположенном посередине озера, раньше была база отдыха космонавтов. А ещё в нем водились угри. Какими путями они туда попадали – одному Богу известно. Ведь угри – исключительно морские рыбы-хищники.
…Алька закрыла глаза и представила деревню, чистый прозрачный воздух и… свою первую любовь… Он был местный мальчишка, задорный и шебутной. За что Альбина его полюбила?…
А за что любят впервые? За всё… Разве глядя на мир семнадцатилетними глазами, можно увидеть какие-нибудь изъяны или недостатки? Но любовь эта была безответная, вернее, односторонняя: Алька любила своего Серёжку, а он об этом даже не догадывался. Да и как ему было догадаться, если Альбина всегда была с виду холодная и неприступная. «Понаехали тут, таранки городские!» – недружелюбно отзывались об Альке и ее двоюродной сестре Нинке местные пышнотелые красавицы. С ними, городскими то есть, дружила только Наташка, соседская девчонка. Сначала местные объявили ей бойкот за эту дружбу, но та только рукой махнула: делайте как хотите, мол, а я поступлю по-своему! Наташка могла себе это позволить – и в школе, и в местной компании она была общепризнанным лидером: училась на отлично, но заучкой не была, а просто схватывала всё на лету. Моду в селе диктовала тоже Наташка – что носила она, то и считалось самым модным. Альке с Нинкой такой расклад был на руку – в каждый свой приезд они привозили Наташке подарки: то поясок, то заколки, то кофточку или футболку. Наташка щеголяла по селе в обновках вместе с городскими, и никто даже не посмел косо посмотреть в их сторону!
Но летом, когда и Альке, и Наташке исполнилось семнадцать, между ними будто черная кошка перебежала. Нет, они не ссорились, просто одновременно влюбились в одного парня – Серёжку. И если Алька ничем свою любовь не выдавала, то Наташка наоборот – оказывала парню всяческие знаки внимания. Об Алькиной любви знали двое – Альбина и Наташка (чувствовала, наверное, соперницу женским чутьем), а о Наташкиной – все вокруг. Когда Альбина приехала на следующий год – Наташка с Серёжкой уже были парой, а через недельку парень должен был идти в армию. На проводы Алька не пошла – не смогла. Она просидела всю ночь в бабушкином саду в обнимку с яблоней и проплакала: Альке было жалко себя, свою неразделенную любовь, свои юные годы в одиночестве…
Когда Наташка, проводив любимого в военкомат, вернулась такая же зареванная и расстроенная, как Алька накануне, той даже стало жаль девушку: Альбина вернется в Киев и будет учиться в вузе, куда в этом году успешно поступила, а Наташка останется в селе – она в этом году не прошла по конкурсу – и будет скучать по Сережке.
Конец ознакомительного фрагмента.