ГЛАВА 4
Сидя в кресле авиалайнера, Гуров вспоминал недавнее расставание с Марией. Она, конечно, была огорчена. Но долгие годы совместной жизни приучили ее к резким переменам житейских планов, к внезапным отъездам и нескорым возвращениям вечно занятого супруга. Она уже потеряла счет несостоявшимся походам в гости, поездкам на природу, к морю… Когда Гуров появился на пороге, она, лишь мельком взглянув, сразу же все поняла без слов.
– Куда на этот раз? – Мария старалась говорить спокойно, без обиды в голосе и укора.
– А-а… – Ее слова застали Гурова врасплох, и он на какое-то время даже забыл заранее заготовленную покаянную речь. – В Сибирь. Но это так, ничего особенного… Обычная инспекционная поездка, обычная рутина.
– Лева, ты только не старайся меня обмануть, – прервала его Мария. – Я ведь давно уже знаю, что в переводе на русский язык все тобою сказанное звучит примерно так: поездка ответственная и опасная. Кстати, рада тебе сообщить, что послезавтра наш театр отправляется на гастроли именно по городам Средней Сибири. Может, хоть там побываешь на наших спектаклях? Видишь, я, как жена декабриста, спешу вслед за мужем. Или ты не рад?
– А что ж это вас понесло в Сибирь, если вы собирались ехать в Австралию? – досадливо хлопнул руками Гуров.
– В Австралию мы тоже едем, но осенью. Что-то не связалось в МИДе и Минкульте. А что это ты так помрачнел? Да-а… Похоже, и впрямь тебя ожидает сплошная «рутина»… Лева. – Мария обняла его, едва сдерживая себя, чтоб не разреветься, что с ней случалось не так уж часто. – Прошу тебя о том же, о чем просила всегда: зря не рискуй, будь очень осторожен. Обязательно-обязательно вернись! Не знаю почему, но у меня не очень хорошие предчувствия.
Смахнув слезу, хитрой лазутчицей прорвавшуюся через редут густых ресниц, Мария пошла собирать дорожную сумку мужа. Гуров чувствовал себя виноватым, хотя в чем он мог себя упрекнуть? Но, как бы там ни было, та единственная крохотная слезинка теперь увесистым камнем лежала на его душе. «Ну все, хватит терзаний! – в конце концов прикрикнул он на самого себя. – Не барышня кисейная, а расчувствовался – дальше некуда. Уж что выросло, то выросло. Закончим этот эпизод, на пару недель выбью отпуск. Поедем к морю… Как мы давно там не были!..» Он закрыл глаза и представил расстилающийся до горизонта безбрежный изумрудный водный простор. В шуме гудящих за бортом двигателей самолета ему послышались плеск волн, крики чаек, гудки белоснежных теплоходов, проплывающих вдали…
Неожиданно Гуров поймал себя на том, что на его лице прочно обосновалась мечтательная улыбка, которая со стороны могла показаться не вполне уместной. Спешно согнав ее, Гуров осторожно покосился в сторону Стаса. Тот сидел рядом, воюя с очередным сканвордом и попутно прислушиваясь к важным речениям дамы с бусами. Дама со значительной миной назидательным тоном пересказывала своей соседке, круглощекой крепышке лет восемнадцати с длинной толстой косой, всякие разности из жизни высшего света – вновь созданных в крупных городах дворянских собраний.
Стас, которого ехидная реплика этой дамы насчет клиники Кащенко задела за живое, терпеливо дожидался момента, чтобы наконец отыграться. Дождавшись конца повествования о визите в Москву очередных августейших особ, Крячко пренебрежительно хмыкнул.
– Поду-у-маешь, невидаль! – придав лицу то же выражение, что и у дам, заговорил он. – Вот у нас на Дону объявился прапраправнук Стеньки Разина… Нет, не Андрюша из «Ласкового мая». Кстати, вы, наверное, – обратился он к девушке, – уже и не помните про этот эстрадный отстой? Так вот, наш настоящий Разин решил продолжить семейный бизнес – брать на абордаж сухогрузы и туристические теплоходы, кидать в «Волгу» последней модели персидских царевен. А еще хочет довершить начатое прапрапрадедушкой – взять приступом Симбирск, ныне Ульяновск. У дедули-то со взятием города облом получился.
– Неужто штурмовать собирается? – Девушка с недоверием смотрела на разошедшегося Стаса.
– Зачем? – вдохновенно расписывал Крячко. – Не тот уровень, не та эпоха. Он, как наши думские депутаты, выйдет на площадь и изобразит сердечный приступ патриотизма. Народ у нас жалостливый, сразу определит его в губернаторы. А то и повыше…
Догадавшись наконец, что он просто прикалывается, девушка, едва успев прижать ладонь к губам, быстро отвернулась к окну, и лишь по подрагиванию плеч можно было догадаться, что она беззвучно хохочет.
– Боже, какую чушь вы несете! – со скорбным возмущением завздыхала дама.
– Стас, ну хватит, хватит! – Гуров похлопал его по плечу, давая понять, что не стоит излишне усердствовать, даже если очень хочется поквитаться за задетое самолюбие.
Однако Стаса, что называется, понесло, и остановить его было не так-то просто.
– А вообще… – Крячко изобразил мечтательную гостеприимность. – Будете проходить мимо Кащенко – милости прошу. У нас так хорошо. Пижамы от Зайцева, смирительные рубашки от Версаче, кляпы от Кардена…
Кое-кто из соседей, слушая разглагольствования Стаса, фыркал в кулак, не желая обижать вконец рассерженную даму. Вошедший в раж Крячко, собираясь выдать что-нибудь еще из своего бездонного арсенала, вдруг наткнулся на осуждающий взгляд Гурова и, пожав плечами, – мол, уж и пошутить нельзя – снова углубился в сканворд. Через пару минут он откинулся в кресле и безмятежно задремал.
Гуров, размышляя под шум турбин о предстоящей работе, смотрел в окно на стелющееся далеко внизу белое пушистое одеяло облаков. Облака плыли, плыли… Внезапно куда-то поплыл и он сам.
Мир вернулся к нему с шумом турбин и разговорами соседей. «Я спал? – удивился Гуров. – Неплохо! Надо будить Стаса – скоро на посадку». Открыв глаза, он посмотрел на часы.
– Эй, лежебока! – неожиданно услышал он голос Крячко. – Подъем! Слушай, Лева, и как только тебя Мария терпит? Ты ж так храпел, что у самолета чуть и в самом деле хвост не отвалился. Ладно, давай перекусим – я тут поесть сообразил.
Вылетев из Москвы в начале дня, всего через несколько часов они прилетели в поздний вечер. Приятели взяли у аэропорта такси и отправились в гостиницу. Решили ехать к той, которая поближе к областному УВД и где стоимость проживания не самая высокая. За время пути чрезвычайно любознательный Стас успел выведать у таксиста массу полезного, начиная с того, как проще и дешевле добраться в Кузоев, и заканчивая размером мзды, взимаемой с водил местными гаишниками, и расценками на услуги особ, толпящихся у края тротуаров.
Гуров, вполуха слушая их разговор, на всякий случай запоминал характерные особенности местной городской топографии. Тренированная память мгновенно схватывала незнакомые названия и приметы той или иной улицы. «Улица Авиаторов, – отмечал он про себя, – здесь театр… – При виде театра его сердце невольно дрогнуло. – Первый тупик Народовластия, – вот уж действительно – нарочно не придумаешь, – едва не рассмеялся он вслух. – Улица 40-летия ВЛКСМ, на ней гастроном «Теремок».
В очередной раз взглянув на табличку с названием улицы, Гуров нахмурился. Минут десять назад проспект Социализма они уже пересекали.
– Эй, уважаемый, а ты случайно не заблудился? – окликнул он таксиста, увлеченно повествовавшего о ценах на городских рынках.
– Я?!. Кх… Гм… – Ошарашенный его вопросом, таксист едва не поперхнулся дымящейся сигаретой. – А что, что такое?
– Да я смотрю, ваш проспект Социализма какой-то странный. Или он такой извилистый, что по пути к гостинице его надо раз десять пересечь, или их у вас несколько?
– А-а-а… – Взяв себя в руки, шофер выплюнул сигарету в открытое окно и смущенно рассмеялся. – Да тут, понимаете, товарищ вот очень интересуется нашим житьем-бытьем. Ну, я и взял на себя труд просветить его по этой части. Заодно показать красоты нашего города. И архитектуру, знаете ли, и всякие прочие достопримечательности…
– Это все отлично, – согласился Гуров. – Но нам все же не мешало бы хоть когда-нибудь и до гостиницы доехать.
– Ну, это без проблем. Это от аэропорта всего-то в десяти минутах езды, – лихо сбив на затылок фуражку, объявил таксист.
В очередной раз свернув за угол, он подрулил к ярко освещенному вестибюлю девятиэтажного здания, лет сорок назад, несомненно, считавшегося шедевром тогдашней архитектуры. Гуров достал бумажник и расплатился с таксистом по расценкам, существенно ниже московских, но явно превышающим местные. Приняв деньги, тот порылся в кармане и сунул Гурову визитку с номером телефона.
С восторженным смущением – надо же так проколоться, подловили, как пацана, – он доверительно объявил:
– Мужики! В любое время дня и ночи в любую точку земного шара. Случись чего – и в долг куда надо свожу. Таких клиентов ценю и уважаю.
Поднимаясь по лестнице к парадному входу гостиницы с громким названием «Звездная», Гуров покосился в сторону ярко раскрашенной девицы с колоссальным декольте феноменально короткого платья и вполголоса поинтересовался:
– Стас, а для чего это ты с таким пылом и азартом расспрашивал таксиста о ценах на услуги тутошних путан? Что-то я за тобой такого раньше не замечал.
– Лев! Ну ты что, не понял? Уж конспирация так конспирация. Надо же было изобразить из себя столичных коммерсантов?! – возмутился Крячко.
– А-а… Понял, понял! – сохраняя самое что ни на есть серьезное выражение лица, одобрительно кивнул Гуров. – Потому-то ты без конца в разговоре с ним и вставлял жаргонные словечки: «типа», «чисто», «клево», «в натуре»! По-моему, зря старался. Похоже, он нас раскусил, как только мы сели в машину. У профессиональных таксистов глаз наметан не хуже нашего.
– Ты думаешь? – Уши Крячко заполыхали от прилившей к ним крови. – Хм… Слушай, Лев, – огорченно выдавил Стас, – а я при этом выглядел не слишком глупо?
– Да нормально все было! – Гуров ободряюще хлопнул его по спине. – Он, как я понял, не дурак, человек сообразительный и поэтому воспринял все правильно. Раз мы под кого-то маскируемся, значит, так надо. Мы подыграли ему, он подыграл нам. Все замечательно.
– Ну, Лева! – Стас вытер платком лоб, покрывшийся испариной. – Сколько с тобой работаю, не перестаю удивляться – и откуда ты все знаешь? На любой вопрос у тебя всегда готов ответ.
– Эх, если бы на любой! – мечтательно вздохнул Гуров.
Перед его мысленным взором вновь промелькнуло недосягаемо далекое, теплое синее море, белый, как лебедь, лайнер, идущий по волнам… И они с Марией в веселой, беззаботной толпе загорающих на пляже. Будет ли это?