Глава 2
– Ну, чего там? – нетерпеливо спросил Толик.
– Возможно, ничего хорошего, – с деланным конфуцианским спокойствием произнес я.
– Может, шмальнуть сразу?
Толик всегда отличался склонностью к перестраховке. Но, если подумать, на поверхности это является ценным качеством.
– Погоди, успеешь.
Наверху водится много тварей, и все они жутко агрессивны. Если кто-то считает, что человек самый опасный зверь, пусть попробует погулять здесь полчасика. Можно даже днем. Уверяю, он получит массу незабываемых впечатлений.
Наземный бестиарий вгонит в шок любого, особенно с непривычки. Я после первой вылазки дня три глушил самогонку, прогоняя из памяти увиденный кошмар, иначе бы не заснул. Со временем чувства слегка притупились, но все равно, стоит только оказаться на земле, машинально начинают трястись поджилки и стучать зубы.
Мы, поисковики, не супермены и никогда не были ими. Мы – обычные люди и поэтому испытываем страх, а он помогает нам выжить. Закон природы.
Всего должно быть в меру. Герои и трусы погибают первыми. Остаются те, кто, преодолевая боязнь, идет к намеченной цели.
Наверху много врагов. Наиболее эффектно и роскошно выглядят гарпии, большие черные существа с собачьей головой, мощными бульдожьими челюстями и кожистым телом с резко выделяющимися ребрами грудной клетки. У гарпий размашистые крылья и цепкие лапы с острыми как бритва когтями. На конце длинного хвоста жало. К счастью, яд, который оно выделяет, для человека безвреден. Однако удар хвостом может сбить с ног, а жало запросто нанесет смертельную рану.
Гарпии всегда собираются в стаи, состоящие из нескольких десятков особей. Они парят на высоте десятиэтажного дома и, завидев добычу, камнем падают вниз, издавая оглушительный рев, способный ввести жертву в ступор. Одно время их отпугивал шум работающего двигателя и выстрелы, но сейчас они практически ничего не боятся. К тому же отличаются бешеным упорством, способны атаковать, не обращая внимания на кинжальный огонь из автоматов. При этом они достаточно смышленые твари и умеют устраивать засады. Иногда ведут довольно спокойный образ жизни и атакуют, только если считают, что гнезду грозит опасность, однако периоды относительного покоя длятся недолго, всего несколько дней.
У этих созданий потрясающе развито стадное чувство. Самое худшее, что может случиться с караваном, – оказаться возле гнезда, тогда люди подвергаются нашествию сразу нескольких стай, собирающихся буквально за минуту. Гарпии летят отовсюду, призываемые тревожным писком сородичей. И тогда начинается нечто неописуемое.
Небо темнеет от сотен размашистых крыльев, твари устремляются вниз, будто торпеды, безрассудно атакуя всех и вся. Единственный способ спастись – дать по газам и на всей скорости уноситься прочь, к станции. Разве что гермоворота способны устоять перед их сумасшедшим натиском.
За время существования Двадцатки мы более-менее изучили повадки гарпий и знаем расположение их гнезд. Любой новый маршрут вылазки в первую очередь опасен неизведанностью. Поэтому Димка так нервничал, получая предписание из штаба. Но и Козлов по-своему прав. Найти что-то стóящее с каждой вылазкой становится все труднее, мы превращаемся в шахтеров, которые постепенно выдали на-гора всю ценную породу и теперь вынуждены иметь дело с обедневшими пластами.
Кроме гарпий есть еще и йети. Кто-то назвал их так из-за сходства с виденным на картинках снежным человеком. Я в существование снежных людей никогда не верил, а твари, которых прозвали в честь этих мифических существ, больше смахивают на огромных горилл – у них густая шерсть, выпуклый лоб, выдвинутая вперед тяжелая челюсть, глубоко посаженные мелкие глазки и злобный нрав. Одна из них подстерегла Толика и загрызла бы, не приди я на помощь.
Возможно, так выглядели наши весьма отдаленные предки, но биологическая общность еще не делает нас друзьями. Йети людоеды. Они здоровые и мощные, будто танки, – чтобы остановить такого, надо буквально изрешетить его пулями. При исключительном везении можно пробить прочный как броня череп, и тогда бестия сразу сдохнет.
Йети не коллективные создания, они охотятся только в одиночку. Хотя, если нужда заставит, могут навалиться и компанией.
Я перечислил два из трех самых распространенных существ. Они очень опасны, и мы стараемся с ними не связываться. Но сегодня нам повезло. Из-за некогда белого, а теперь грязно-ржавого киоска с покатой крышей на свет вышел представитель третьей разновидности обитателей поверхности: ходячий мертвец, он же зомбарь. Окажись с нами какой-нибудь киношник вроде Джорджа Ромеро, он бы от радости штанишки намочил. Редкая выпала бы возможность для натурных съемок.
Так оно и бывает. Для кого-то кино, для кого-то жизнь.
Труп еще не успел полностью разложиться, хотя одежда на нем истлела и превратилась в лохмотья. Череп с пустыми глазницами повернулся в нашу сторону, и сразу дробно заклацали зубы, будто боевые тамтамы. Мертвец вытянул прутья рук и карикатурно пошагал, подволакивая правую ногу. Двигался он чуть быстрее черепахи, и Толик, довольный, что все обошлось, снял его издалека.
Чтобы окончательно добить зомби, надо разрушить его мозг. Пуля, выпущенная из АКС, мигом уложила ходячего мертвеца. Он откинулся на спину и больше не вставал. Не было рефлекторных движений конечностями, хрипов, агонии, зомби будто отключили невидимым пультом. Лежащий на спине мертвец походил на игрушку, из которой вынули батарейки.
– Как я его?! – горделиво вскинулся Толик.
– Нашел чем хвастаться, – отозвался Ботвинник. – Он же был один. Врезал бы по башке прикладом, он бы и сам скопытился. Начнем тратить на них пули, обороняться будет нечем. Быстрее в машину и поехали.
– Похоже, что раньше он был военным, – заметил Игорь. – Лохмотья-то с погонами.
– Зато сейчас он просто труп, во всех смыслах, – добавил Толик.
За это время Игнатов успел заправить желтый микроавтобус «газель» и установить аккумулятор, который мы после каждого рейса предусмотрительно забираем для подзарядки. Ботвинник сел с шофером, остальные расположились в пассажирском отсеке. Все, как по команде, сняли респираторы. Толку от них все равно никакого.
– Солнышко сегодня. Хорошо, – сказал Игорь. – Красного тумана не будет. Скорее всего…
День сегодня и впрямь выдался ясным и солнечным, а значит, вероятность появления низко стелящегося над землей ядовитого облака равна нулю.
– Держитесь, мужики, – крикнул Антоха и газанул.
Манера езды у Игнатова была специфической. Он рванул с места так, что всех по инерции бросило назад, и, разогнавшись километров до восьмидесяти в час (больше нельзя, дорожное полотно постепенно разрушается), понесся по широкому проспекту.
Раньше транспорт здесь шел нескончаемым потоком в три ряда в одну сторону и столько же в другую, но теперь улица пустовала, если не считать хаотично расположенных останков ржавеющих легковых и грузовых автомобилей, троллейбусов и автобусов. «Газель» уверенно петляла, огибая неожиданные препятствия в виде столкнувшихся машин или переходящих дорогу зомби.
Вдруг послышался удар, я увидел в окно, как «газель» сбила компанию из трех мертвецов. Возможно, раньше это была семья: папа, мама и ребенок – маленькая девочка. Потом они одновременно умерли и воскресли. Все как в «доброй» сказке.
– Ты что, сдурел? – гневно заорал Ботвинник на шофера.
– Да ладно, – с примирительной интонацией отозвался тот, – подумаешь, трех уродов стукнул. Все в порядке, старшой.
– А если бы управление потерял? Что тогда? – продолжал кипятиться Димка.
– Не боись, Димыч. Я с баранкой в руках родился, с ней и помру, – засмеялся шофер.
– И нас с собой заодно прихватишь, – буркнул Ботвинник и замолчал.
В этот момент Игорь, глядя в свое окошко, тихо произнес:
– Вон за тем поворотом машина наших стоит, третьей партии. Они со всей дури в красный туман въехали. Водила у них был тоже бедовый, как наш Игнатов, только вырулить не сумел. Тут всем им и амба пришла.
– Так, значит, амба, так, значит, крышка, – фальшиво пропел Толик.
– Заткнись, дурак, накаркаешь! – взорвался Ботвинник.
Красный туман штука нехорошая. Стоит в нем оказаться, и все… ласты склеены, коньки отброшены. Хотя и тут не обошлось без положительного момента. Рассекать по городу в личине ожившего мертвеца не придется, органическую плоть туман разъедает как кислота, причем мгновенно. За какую-то секунду от человека остается лишь красное облачко. И на тварей с поверхности туман тоже действует аналогично. Видел я, как влетели в него штук десять гарпий, а обратно уже ни одна сволочь не выбралась.
Есть у меня предположение, что туман этот задуман в качестве некоего санитара верхнего мира, но должен отметить, что с обязанностями своими справляется он плохо. Правда, кому жаловаться – непонятно. Заокеанские создатели этого чистильщика почти наверняка сдохли, потому что наши вряд ли остались в долгу и тоже подкинули им подобные гостинцы. Мы вот от красного тумана сейчас бегаем, а буржуи, прячущиеся в нью-йоркской (к примеру) подземке, от какого-нибудь другого цветного облачка, работающего от нанобатареек, спасаются. «Мейд ин Раша», гарантия – вечность.
С этими мыслями даже не заметил, как «газель» остановилась.
– Мужики, смотрите, аптека! – радостно завопил Толик.
– И стекла вроде не разбиты. Неужто нетронутая? – предвкушая удачу, заволновался Игорь.
Да, если стекла целы, есть надежда, что аптеку не тронули ни мародеры с других станций, ни ползающая по улицам нечисть. Говорят, зомбари по старой памяти ходят по магазинам, кинотеатрам, аптекам и ведут там себя как последние свиньи. Нет бы отойти в сторонку и дать пожить живым, обязательно напакостят, сволочи.
Антоха остался за рулем, готовый в любую секунду рвануть с места. А мы ломанулись в аптеку. Дверь оказалась закрытой, но снести ее с петель больших проблем не составило.
Полки, полки, полки, покрытые сантиметровым слоем пыли. Мать моя женщина, они просто зовут к себе стройными рядами цветных коробочек и пузырьков. Это же настоящее богатство! Клад пирата Черная Борода! Полковник от радости с катушек съедет. Давненько нам не попадалась столь жирная добыча.
Димка раздал каждому по вещмешку:
– Гребите все сюда, на базе разберемся.
Мы с Игорем и Толей остались в зале, Ботвинник со Славкой Терехиным отправились вскрывать склад. Почти наверняка там было чем поживиться.
Я перепрыгнул через прилавок, подошел к полкам, предупредил:
– Я начинаю отсюда. Толик, бери на себя все, что справа, Игорь, левая сторона твоя.
– Понял, Саня. Действую, – отозвался Белых.
Толик пробурчал что-то неразборчиво, но пререкаться не стал, послушно встал справа.
Мне все больше попадались стекляшки, какие-то ампулы, пузырьки. Я бережно укладывал их, не обращая внимания на название лекарства и срок годности. В любом случае хуже нам от просроченных таблеток уже не будет. Док говорил, что во всей медицинской дряни обычно заложен приличный запас пригодности. Даже если эта отрава формально стала ни на что не годной пару лет назад, от нее еще долго будет какой-то толк. Доку мы верим как самим себе. Я ж говорил, врет он лишь в исключительных случаях.
– Лось, глянь-ка. – Толик сунул мне под нос красочную упаковку с нарисованной костлявой, как смерть, девицей явно восточного типа. Китаянкой или японкой. Из одежды на ней были две тоненькие полоски ткани, которые ничего не скрывали. На мой вкус, красотка так себе, но у Толика глаза разгорелись.
Я прочитал надпись.
– Средство для похудания… «Жинь шао бао», тьфу… «Шао джинь чао» или… Да ну тебя, Толик, ерунда какая-то написана, язык сломаешь! Выкинь эту дрянь. Уж кому-кому, а нам точно средства для похудания не нужны: жрать все равно нечего.
– Да я картинку себе возьму, на стенку приклею. Девка ничего, фигуристая, – протянул Толик.
Взгляд у него при этом стал таким томно-маслянистым, что я не выдержал и отвернулся. Кто о чем, наш хорек всегда о бабах!
Бух! Негромкий такой стук от чего-то тяжелого, упавшего на пол, заставил меня подпрыгнуть. Я направил автомат в сторону источника шума и тут же сообразил, что не вижу Игоря Белых. Буквально секунду назад он был здесь и вдруг куда-то пропал, как в красном тумане растворился.
Кто-то тяжело задышал, с хрипом и бульканьем. Я заглянул за прилавок и оторопел. На грязном кафеле пола по-собачьи, на четвереньках стоял Игорь. Его грудная клетка опускалась и поднималась с неимоверной скоростью, причем движения ускорялись, становились все быстрее и быстрей. Острый кадык бегал вверх-вниз, как скоростной лифт в небоскребе. Лицо посинело, надулось. Он зачем-то сорвал очки. Глаза его выпучились, налились кровью. Казалось, кто-то душит Игоря невидимой удавкой.
Я не раз и не два видел такое. Симптомы безошибочные. Игоряха, примерный семьянин, муж и отец, мой добрый товарищ, надежное прикрытие, человек, которому я обязан жизнью, быстро мутировал. Еще немного, и вместо Игоря появится кровожадное и очень опасное существо, чем-то похожее на скелет, обтянутый синеватой пупырчатой кожей. Процессы обращения требуют массу энергии. Первоначально она тратится из собственных жизненных сил, а потом тварь начинает охоту на других живых существ, обычно на людей. И мозги у нее мало чем уступают человеческим. Одно счастье – если мутант своевременно не найдет подпитку, долго он не протянет. Сгорит на внутреннем огне, обратится в пыль и тлен. Но за те короткие, отпущенные ему моменты псевдожизни мутант способен натворить таких дел, что кровь стынет в жилах.
Кто-то из выживших ученых говорил, что все эти превращения противоречат законам природы, что естественные мутации – процесс длительный, длящийся тысячелетиями, но после того, как ему довелось увидеть своими глазами, что творится с поисковиком, задержавшимся на поверхности дольше обычного, привычные взгляды высоколобого интеллектуала коренным образом изменились.
А Игорьку было больно, нечеловечески больно.
– Игорь… Игорь, – не в силах отвести взгляд от дикого зрелища, тоскливо произнес я. – Как же так?
Создание, наполовину монстр, но наполовину еще человек, закашлялось и ответило:
– Саня, грохни меня. Умоляю, убей, пока я не стал этим…
Видя мою нерешительность, то, что еще недавно было Игорем, добавило:
– Это моя вина, я – дурак. Жену хотел спасти. Вся надежда на это. – Он показал на сложенные горкой возле тела коробочки. – Док сказал: без них она не протянет. А на Двадцатке, как назло, ничего нет. У соседей тоже. Полковник звонил, спрашивал. Или делал вид, что спрашивал… Я с ним договорился, вышел с другим караваном, но и тогда ничего не нашел.
Волосы у меня встали дыбом.
– Игорь, ты что, дурак?! Ты не выдержал карантин? – закричал я. – Какого… ты с нами пошел?!
– Знаешь, Саня, я верил, что мне повезет, что выпадет тот самый шанс из миллиона, что я не стану этой проклятой тварью!
– Ты идиот! Нет никакого шанса на миллион, это все сказки, байки!
Игорь, какого рожна!.. Ну почему ты не отказался, зачем ты пошел с нами?! Какого лешего скрыл от ребят, что выходил на поверхность с другой партией! Как это глупо, Господи! Как самонадеянно! Скольких классных мужиков подвела вера в эти дурацкие легенды о шансе выжить на поверхности без всяких карантинов!
– Понимаешь, я ради своих Наташек отдам все, что у меня есть. Жизнь отдам. Пристрели меня, а потом отнеси Доку вот это. – Игорь перевел взгляд на лекарство. – Пусть живут.
Глаза его стали мутными, он замычал жалобно и протяжно, как больная корова, вскинул подбородок. По губам потекла белая жидкость вперемешку с кровью. Процесс пошел.
Я дернул затвор и, направив ствол на ставшее корчиться в судорогах существо, плавно потянул спусковой крючок.
Бах! Отстрелянная гильза отлетела в сторону, запахло горелым порохом.
Прощай, Игорь! Прости меня, друг!
И сразу за выстрелом послышался призывный звук клаксона. Два долгих протяжных гудка. Гарпии. Атакуют.