Подводный ас Третьего рейха. Боевые победы Отто Кречмера, командира субмарины «U-99». 1939-1941. Боевые победы Отто Кречмера, командира субмарины «U-99». 1939—1941 (Теренс Робертсон)

Предисловие автора

Когда нападения немецких подводных лодок на судоходные пути союзников приобрели характер ожесточенной войны, сэр Уинстон Черчилль разработал официальное коммюнике, в котором определил все параметры Атлантического сражения. Он сказал, что вражеские субмарины впредь должны именоваться «немецкими подводными лодками» (U-boats), а термин «субмарина» следует применять только к подводным кораблям союзников. Разницу он объяснил следующим образом: «Немецкие подводные лодки – подлые и презренные негодяи, которые топят наши суда. А субмарины – доблестные и благородные рыцари, которые топят их».

Настоящая книга – это история самого подлого и наиболее презренного из всех негодяев, капитана Отто Кречмера, лучшего подводника на немецком флоте, признанного аса морской войны. Он подбил или потопил больше кораблей, чем кто бы то ни было из капитанов за всю историю морских войн.

На его личном счету потопленный флот союзников общим тоннажем почти 350 000 тонн. Причем эта цифра включает три крейсера и эсминец. Он был удостоен высших военных наград Германии. По всей стране, а также на оккупированной территории Европы продавались открытки с его фотографией, в его честь даже был написан военный марш. Тем не менее Кречмер активно сопротивлялся попыткам Геббельса «прославить» его имя в книгах и кинофильмах. С самого начала войны его не радовала перспектива стать «национальным героем», он был упорен и последователен в нежелании лицезреть свою физиономию в газетах, на обложках книг и экранах кинотеатров, поэтому никогда не давал согласия на публикацию материалов о своих подвигах. Он с крайним нежеланием согласился сотрудничать со мной, и то после получения моих заверений в том, что информация о лодке «U-99» и ее экипаже будет максимально объективной и достоверной. Последнего мне удалось достичь только благодаря любезному содействию нескольких высших британских офицеров, чьи имена тесно связаны с историей Отто Кречмера.

Адмирал сэр Джордж Кризи воспроизвел сцену двухчасового допроса Кречмера, во время которого он надеялся, что пленный немецкий ас даст ключ к пониманию личности адмирала Дёница. Кроме того, адмирал Кризи всячески помогал мне в обеспечении правильного изложения технических деталей.

Капитан Дональд Макинтайр, ушедший в отставку в июле 1955 года, снабдил меня подробным описанием дикой ночи в марте 1941 года, когда, будучи капитаном эсминца «Уокер», с помощью еще одного эсминца, «Ванока», он положил конец блестящей карьере Отто Кречмера, потопив «U-99» на глазах удивленных моряков с судов конвоя.

Этих двух людей свела, казалось, сама судьба. У обоих талисманом была подкова. В то время как Кречмер стал самым результативным капитаном немецкого флота, Макинтайр был одним из наиболее удачливых морских охотников в Королевском военно-морском флоте. На его счету было семь потопленных лодок и, как минимум, одна серьезно поврежденная.

Коммандер Р.П. Мартин, бывший старший офицер с крейсера «Патрокл», дал точное и волнующее описание своей ночной дуэли с «U-99», происходившей, пока его корабль медленно тонул.

Полковник Джеймс Рейнолдс Вейч, бывший комендант лагеря военнопленных № 1 в Грайздел-Холл, что возле озера Виндермер, любезно уделил мне время и поделился своими воспоминаниями о долгих месяцах, в течение которых велся «поединок умов» между ним и Отто Кречмером, который прибыл в этот «привилегированный» лагерь будучи старшим офицером. Он также рассказал мне историю об офицерском суде чести, во время которого Кречмер признал старшего лейтенанта со сдавшейся немецкой подводной лодки виновным в трусости.

С немецкой стороны мне помогали следующие лица:

Капитан Отто Кречмер, который долго работал со мной, проявив при этом удивительное терпение. Он хотел быть уверенным, что информация изложена четко, ясно и не содержит никаких неточностей;

Фолькмар Кениг, корабельный гардемарин, который снабдил меня бесценной информацией о жизни в лагере военнопленных в Боуменвилле;

Джап Кассель, бывший главный старшина (радист) «U-99», который добровольно принял на себя функции офицера по связям с общественностью и помог мне понять «душу» подводной лодки и обязанности каждого члена экипажа;

Ганс Клазен, предоставивший в мое распоряжение интереснейшие фотографии.

Также я очень признателен бывшему полковнику Хефеле из люфтваффе, который в течение долгого времени был старшим немецким офицером в Боуменвилле. Вместе с Отто Кречмером они установили в лагере строжайшую дисциплину, благодаря чему он стал известен на территории Канады как образцовый.

В 1934 году, когда численность вооруженных сил немцев ограничивалась Версальским договором, формирование армии и военно-воздушных сил шло под всевозможными прикрытиями. И только военно-морской флот приступил к осуществлению программы реконструкции совершенно открыто: никто, кроме узкого круга посвященных лиц, не смог бы определить, насколько строящийся флот соответствует установленным союзниками пределам. Под энергичным руководством адмирала Редера, только что назначенного Верховным главнокомандующим военно-морских сил, развернулось гигантское строительство в доках Бремена, Гамбурга, Вильгельмсхафена и Киля. На стапелях стояли современные военные корабли, крейсеры и эсминцы.

Но Редер был недоволен. Во время одной из встреч он сказал Гитлеру: «Ключ к владычеству Германии на море лежит под водой. Дайте нам подводные лодки, и у нас появятся зубы, чтобы кусаться».

Шестью месяцами позже Редер был вызван в рейхсканцелярию, где Гитлер со словами «вот вам зубы» вручил ему лист бумаги. Это была телеграмма Риббентропа из Лондона, в которой сообщалось, что Британия подписала англо-германский военно-морской договор 1935 года, по которому Германия получала право строить надводный флот в количестве не более 35 процентов от имеющегося в Великобритании. Помимо этого в нем содержался пункт, дающий Редеру «зубы», которых ему так не хватало.

Немцам разрешалось создать флот подводных лодок в количестве начиная от 45 процентов британского и до равного ему, если возникнет такая необходимость. В 1917 году немецкие подводные лодки представляли собой серьезнейшую угрозу для Великобритании. И теперь английское правительство благословило рождение нового немецкого подводного флота. Немцы получили право совершенно легально строить больше субмарин, чем каких бы то ни было других военных кораблей.

Первый раунд отчаянного сражения, вошедшего в историю как Битва на Атлантике, был выигран в об манчиво спокойных водах дипломатии. Редер быстро превратил бумажную победу в практическую программу строительства. Он отозвал с крейсера «Эмден» лучшего немецкого аса-подводника, прославившегося в период Первой мировой войны, капитана Карла Дёница, и поставил перед ним задачу в кратчайшие сроки создать новый немецкий подводный флот.

Дёниц был откровенно счастлив вновь вернуться к службе подводника. Собрав бывших коллег, он с их помощью заложил основы долгосрочной программы подготовки кадров для нового флота. Существовавшая в Киле противолодочная школа стала центром, где обучали не только приемам обороны, как это следует из названия учебного заведения, но также наступательной тактике. Вскоре были решены все технические вопросы, и в начале 1936 года в кильскую школу прибыли первые офицеры-стажеры. Всем им было по двадцать лет. Никто не скрывал, что их впереди ждет напряженная работа.

«Военно-морской флот, – сказал им Дёниц, – это сливки вооруженных сил. В свою очередь, подводный флот – это сливки военно-морского флота. Только очень немногие когда-нибудь станут командирами субмарин. Многие из вас вернутся на большие военные корабли. Будущее каждого зависит от того, насколько упорно вы будете овладевать знаниями, чтобы соответствовать моим высоким требованиям».

Среди первых молодых офицеров, чьи души тронули эти слова, были Гюнтер Прин, Йоахим Шепке и Отто Кречмер, три младших лейтенанта, которых совершенно не устраивало пребывание «среди прочих» в офицерских кают-компаниях больших кораблей. Они прибыли в Киль в поисках свободы развития собственной личности. Это было единственное, что их объединяло. Во всем остальном они были совершенно разными.

Прин был очень подвижным, худощавым молодым человеком с кротким выражением лица, за которым скрывалась упорная, целеустремленная и горячая натура. Его порывистость, еще не усмиренная зрелостью, находила выход в злой язвительности, которая удерживала всех его потенциальных друзей на почтительном расстоянии. Он ни с кем не сходился близко, тщательно оберегая от посторонних свои мысли, чувства, переживания.

Шепке был его противоположностью. Высокий, красивый и неизменно жизнерадостный юноша, он был удивительно обаятелен. Его обожали все без исключения. Такое положение Шепке очень нравилось, он откровенно наслаждался всеобщим восхищением, что и являлось его главной слабостью.

Кречмеру в ту пору исполнилось двадцать четыре года. Сын школьного учителя из Нижней Силезии, он был во многих отношениях самым стойким и выносливым из этой троицы. Море во все времена воспитывало мужчин, которые предпочитали корабли женщинам. Они были счастливы, стоя на капитанском мостике, а не сидя в удобном кресле у камина. Кречмер был именно из этой породы. Его пытливый ум постоянно требовал новых знаний о море и кораблях. В любых ситуациях он вел себя с уверенностью человека, который точно знает, каким делом он занят сейчас и чем будет заниматься завтра. Помимо этого Кречмер обладал и рядом менее привлекательных черт: он жестоко презирал слабых, был нетерпим ко всему, что не соответствовало его личным критериям, не признавал права человеческого существа на минутную слабость, которая может помешать качественному выполнению служебных обязанностей. Он был горд и самодостаточен. Если бы не чувство юмора и постоянная готовность выслушать своих коллег (не допуская при этом вмешательства в свои личные дела и излишней фамильярности), этот человек мог бы показаться несносным. В течение последующих трех лет эта троица шла нога в ногу. Они быстро стали командирами, пережили множество захватывающих приключений. Между ними даже существовало некое подобие дружбы, правда основывающейся больше на соперничестве, чем на личной привязанности.

В первые месяцы обучения Кречмер стал завзятым курильщиком, его редко можно было увидеть без сигары, плотно зажатой в зубах. Именно благодаря неизменной сигаре он попал в свои первые крупные неприятности, будучи младшим лейтенантом на «U-35».

Однажды эта подлодка принимала участие в тренировочных погружениях на Балтийском море. К вечеру все, за исключением разве что капитана, совершенно ошалели от беспрерывных скачков вниз-вверх и в полной мере осознали, что ощущает дельфин после выполнения аналогичных упражнений. К ночи лодка всплыла на поверхность. Кречмер, который устал не меньше других и страстно желал спокойно выкурить сигару и хотя бы немного расслабиться, присоединился к капитану, находившемуся на мостике. Сделав первую глубокую затяжку, он задумчиво взглянул на капитана и пришел к выводу, что в самое ближайшее время погружений не ожидается. Какое-то время они пробудут на поверхности. Но, заметив появившуюся на физиономии капитана загадочную усмешку, он тут же сделал вывод, что неприятные сюрпризы все-таки не исключены. Подозревая, что вот-вот последует команда «Срочное погружение!» и он даже не успеет докурить сигару, Кречмер решил отвлечь внимание капитана и напомнил о дефектной заглушке в стволе орудия, из-за чего внутрь постоянно просачивается вода. Он вызвался устранить неисправность и, расценив кивок капитана как согласие, отправился на носовую палубу, так и не выпустив изо рта сигару.

Ему потребовалось время, чтобы с глубокомысленным видом осмотреть заглушку со всех сторон. При этом он отлично знал, что до прихода в порт ничего с этой подтекающей штуковиной поделать нельзя. Он как раз вернул все на место, когда неожиданно услышал пугающе знакомые звуки. Из продуваемых балластных танков с громким шипением вырывался воздух, заработали машины. Лодка погружалась! Кречмер рванулся к рубке, но обнаружил только задраенный люк. Он изо всех сил затопал по нему, надеясь, что внизу кто-нибудь услышит, но тщетно. Палуба медленно уходила из-под ног. Он сделал попытку забраться на перископ, но тот был хорошо смазан, а намокшая и сразу ставшая очень тяжелой верхняя одежда неудержимо тянула вниз. Ему пришло в голову, что если он просто будет держаться за перископ, то давление воды поднимет его наверх, тогда он сможет заглянуть в «глаз» перископа и его непременно заметит вахтенный офицер. Задумка не удалась. Кречмер уже погрузился на глубину 35 футов; окружавшая со всех сторон зеленая толща воды весьма недружелюбно сжимала его в своих объятиях, да и сдерживать дыхание уже не было никакой возможности. Поэтому Кречмер разжал руки и позволил воде вытолкнуть его на поверхность. Слегка отдышавшись, он с ужасом понял, что плыть в тяжелой верхней одежде не сможет. Тогда он решил постараться как можно дольше продержаться на поверхности. Последнее, что он увидел до наступления темноты, – это медленно плывущую по темной воде свою форменную фуражку, а рядом с ней – размокшую сигару.

«U-35» всплыла совсем рядом, главный старшина бросил пловцу спасательный буй. У него еще хватило сил вцепиться в него. Но самостоятельно забраться на борт он уже не смог. Его втянули на палубу и почти внесли в рубку.

Кречмер валился с ног от усталости, к тому же весь дрожал от холода. Он не смог найти достойных слов для капитана, поэтому сделал рукой жест, отдаленно напоминающий салют, и тихо пробормотал:

– Лейтенант Кречмер докладывает о возвращении на борт.

Потрясенный, капитан автоматически ответил на приветствие:

– Спасибо, лейтенант.

Кречмера отвели вниз, напоили горячим ромом, обложили бутылками с теплой водой. Он проспал до утра и, проснувшись, почувствовал себя вполне здоровым, если не считать саднившего горла и довольно сильной головной боли. Правда, последнее, как он подозревал, было вызвано не простудой, а выпитым им накануне излишком рома.

К середине 1938 года численность подводного флота начала быстро увеличиваться. Он состоял уже из 30 вполне современных подводных кораблей. Каждую новую лодку с нетерпением ожидал отлично подготовленный экипаж. Редер имел все основания чувствовать себя счастливым. «Зубы», которых ему так не хватало, росли очень быстро. Сорок пять процентов, позволенных по военно-морскому договору, уже были достигнуты.

«Ребенок», получивший право на жизнь благодаря дипломатии, быстро рос и мужал.

Накануне третьей встречи между Гитлером и Чемберленом, которая должна была произойти в сентябре 1938 года в Мюнхене, Дёниц, к тому времени произведенный в адмиралы и назначенный главнокомандующим подводным флотом Германии, провел секретное совещание. На нем присутствовало более пятидесяти офицеров, среди которых были и наши герои, три новоявленных лейтенанта, только что получившие очередные нашивки.

Впереди сидел Прин, в процессе обучения командовавший 500-тонной подводной лодкой океанского плавания «U-47», за ним, как обычно жизнерадостный, – Шепке, командовавший меньшей подлодкой. Его бесшабашно заломленный головной убор и легкомысленная, даже слегка небрежная манера обращения как к матросам, так и к командирам создавала вокруг него атмосферу лихости. Именно такой стиль импонировал Дёницу. Он был уверен, что у такого подчеркнуто удалого командира субмарины все остальные качества тоже должны быть на высоте. В самом углу комнаты пристроился, как всегда невозмутимый и неразговорчивый, Отто Кречмер, недавно ставший командиром маленькой 250-тонной подводной лодки прибрежного плавания «U-23». За последние два года он приобрел устойчивую репутацию командира, чьи торпеды почти всегда поражают цель.

На совещании обстановка была довольно напряженной, офицеры надеялись, что наконец будет внесена ясность в вопрос, который уже долгое время был у всех на устах, – о грядущей войне.

Дёниц не заставил их долго ждать. Когда все поочередно доложили о своем присутствии, он встал и начал говорить.

– Господа, – сказал он, – все вы знаете, что фюрер в настоящее время покинул Берлин и отправился в Мюнхен на встречу с британским премьер-министром. Адмирал Редер заверил меня, что он настроен на достижение соглашения с Великобританией, но мы должны быть готовы к неудаче в деле политического урегулирования и ее возможным последствиям. Отныне и впредь вы обязаны находиться в полной боевой готовности. Перед уходом отсюда всем вам раздадут запечатанные конверты, в которых содержатся секретные приказы. Обращаю ваше внимание, что их не следует вскрывать, пока вы не получите от меня сигнал о начале военных действий. От командиров ваших флотилий вы получите конкретные приказы, после чего каждая подлодка в течение трех дней должна стать самостоятельной боевой единицей.

Завтра будет официально объявлено о проведении учений немецкого военно-морского флота в Северном и Балтийском морях. Это будет сделано для прикрытия наших истинных целей. Я надеюсь, более того, я уверен, что на Мюнхенской конференции будет достигнуто мирное урегулирование всех вопросов с Великобританией. Если же нет, вы станете авангардом наших вооруженных сил. Желаю удачи!

В последующие двенадцать часов 25 подводных лодок отплыли из Киля и Вильгельмсхафена в Северное море. Их задачей стало подводное патрулирование на огромных пространствах, начиная от Шетландских островов на севере и до атлантического побережья Франции на юге. Фактически Дёниц набросил стальную петлю на Британский архипелаг. А в это время в Мюнхене Чемберлен все еще терпеливо пытался договориться о мире с вспыльчивым и раздражительным Гитлером.

Двумя днями позже подлодка «U-23» приступила к подводному патрулированию в 15 милях к востоку от залива Гамбер, имея на борту топливо и снабжение для месячного похода. Ее экипаж состоял из 25 человек. Вместо нормального боекомплекта из 4 торпед на борту имелась только одна, чтобы осталось больше места для магнитных мин. Уоррант-офицер Петерсон, штурман божьей милостью, успевший послужить на самых различных должностях, прежде чем его способности были замечены, сдал вахту сменившему его младшему лейтенанту и сделал следующую запись в корабельном журнале:

«12.00. Облачность, слабый дождь. Видимость хорошая. Море неспокойное, зыбь. Сила ветра 5 (сильный бриз). Глубина до 30 футов. Вижу рыбацкие лодки – пеленг 310 градусов, расстояние 4 мили. Военных кораблей в пределах видимости нет».

Петерсон расписался и отправился в торпедный отсек, где Кречмер и старший лейтенант У. Шнии[1] обсуждали последние новости с Мюнхенской конференции. Старший лейтенант не скрывал своей озабоченности перспективой испробовать на прочность противолодочную оборону англичан, до сей поры совершенно неизвестную немецким подводникам. За несколько месяцев до этого британская субмарина «М-2» затонула в проливе Ла-Манш, после чего немецкая разведка донесла, что она была обнаружена эсминцами, использующими какие-то слуховые приборы[2]. Больше никакие детали не были известны.

– Что ж, очень скоро мы узнаем, что приготовил для нас Королевский ВМФ. Судя по всему, недалек тот день, когда мы вскроем запечатанные конверты, – проговорил Отто Кречмер. – Мне не нравится, что у нас на борту мины. Не хочется думать, что нам придется идти к берегу, чтобы их установить.

В темноте они всплыли для зарядки батарей. Ночь прошла спокойно, море было пустынным. На рассвете лодка снова опустилась на перископную глубину и приступила к патрулированию на подходах к Гамберу. Именно в таком режиме, ночью – на поверхности, днем – под водой, подводная лодка «U-23» несла боевое дежурство в течение трех дней.

Пост Прина располагался немного севернее. Он патрулировал Скапа-Флоу – основную якорную стоянку флота метрополии. Его не радовало, что в случае объявления войны он будет находиться ближе всех к флоту метрополии. Он вполне резонно полагал, что если какая-то из гаваней Великобритании имеет хорошую защиту от нападения вражеских подводных лодок, то это именно Скапа-Флоу.

Лейтенант Шепке значительно меньше думал о британской противолодочной обороне, не забивал он голову и будущими военными проблемами. Прибыв в отведенный для него район в южной части Северного моря, он только и делал, что развлекал офицеров язвительными рассказами о своем участии в учебных атаках на грузовые и пассажирские суда в проливе Ла-Манш.

Вечером третьего дня Дёниц отправил всем командирам подводных лодок следующее сообщение: «Всем срочно вернуться на базы. Учения завершены».

Той ночью петля вокруг Великобритании растаяла в холодных глубинах моря. Двадцать пять стальных акул, несущих нешуточную угрозу, удалились к своим базам. Гитлер заверил Чемберлена, что Германия не имеет территориальных претензий, и премьер-министр вернулся в Лондон, имея при себе лист бумаги с обещанием мира. Искренняя радость англичан была вполне понятна немецким подводникам. Миллионы людей в самых разных странах с облегчением прослушали выступление Чемберлена по радио, в котором он сообщал миру об итогах Мюнхенской конференции. Весьма доволен был и адмирал Дёниц. Его детеныши показали зубки. Когда грянет следующий кризис, станет ясно, сумеют ли они кусаться.

После возвращения лодок на базы командиры флотилий получили следующие инструкции Дёница: всем капитанам следует распечатать свои конверты, ознакомиться с изложенными там планами действий и провести их свободное обсуждение. Итогом должен явиться некий общий отчет, отражающий мнение большинства. Однако в результате дискуссий поднялся такой шум, что его услышали даже в Берлине. Командиры подводных лодок обнаружили, что они, оказывается, должны были заниматься установкой мин на входах в гавани и реки вокруг Великобритании, а также атаковать многочисленные мишени, расположенные прямо перед носом у береговых батарей, внутри того, что считалось «хорошо обороняемыми районами», где можно было столкнуться с самыми разнообразными и, что характерно, совершенно неизвестными противолодочными заграждениями. По мнению всех капитанов, ведение боевых действий в непосредственной близости от береговой линии Великобритании было бы равносильно самоубийству или, что почти то же самое, уничтожению немецкого подводного флота.

Дёниц ответил, что непременно позаботится, чтобы эти приказы, если в них еще появится необходимость, были соответствующим образом изменены. Он заверил, что вовсе не имеет намерения разбрасываться подводными лодками и жизнями их экипажей. И те и другие стоили слишком дорого. Поэтому он посоветовал своим подводникам, если все-таки придется стрелять, не обмочить зря свои штаны.

Главнокомандующий ВМФ Германии адмирал Редер имел весьма слабое влияние на фюрера, когда речь шла о вопросах приоритета выпуска промышленной продукции. На первом месте всегда оказывались армия и люфтваффе. Несмотря на все решения и заявления о том, что в первую очередь в Германии должны строиться подводные лодки, со сборочных конвейеров немецких оборонных заводов сходили в массовом порядке танки и самолеты. По сравнению с этой широкой, полноводной рекой подводные лодки поступали на Балтику очень тонким, можно сказать, едва заметным ручейком. Однако и этого ручейка оказалось достаточно, чтобы в апреле 1939 года руководство ВМФ предложило Гитлеру обратиться к пункту о паритете, содержащемся в военно-морском договоре, мотивируя это тем, что «исходя из сложившихся обстоятельств это стало необходимо».

Таким образом, вышеупомянутый договор фактически превратился в пустую формальность.

В мае того же года руководство ВМФ обнародовало «Боевые инструкции для морских кораблей», в соответствии с которыми все действующие подводные лодки должны были нести боевое дежурство до официального начала любого военного конфликта на Востоке. А в августе, когда в распоряжении Дёница находилось уже 56 подводных лодок[3], из которых 40 были действующими и могли в любой момент выйти в море, он решил, что пора придать «Боевым инструкциям» силу приказа. Он переместился вместе со своим штабом в Вильгельмсхафен, как уже делал это в 1938 году, и снабдил всех командиров подлодок запечатанными конвертами. На этот раз не было никаких публичных объявлений о начале боевых учений.

Экипажи подводных лодок получили указание о соблюдении режима строжайшей секретности, им даже было запрещено общаться с друзьями и родственниками «до прояснения обстановки».

Ночью 19 августа 17 огромных 740-тонных подводных лодок покинули места стоянок и «растворились» в свинцово-серых глубинах Северного моря. Их путь лежал к новым местам патрулирования, протянувшимся от южной оконечности Ирландии до Гибралтара.

К 27 августа 6 250-тонных подлодок, предназначенных для операций в прибрежных водах, заняли места в северной части Северного моря. Двумя днями позже еще 6 субмарин этого же класса развернулись в центральной части Северного моря, а 4 единицы вошли в Ла-Манш, готовые в любой момент атаковать английские и французские порты. 30 августа 6 океанских 500-тонок заняли посты между Оркнейскими островами и Исландией. Одной из последних покинула гавань «U-23». На ее борту снова находились магнитные мины вместо торпед, что не вызывало воодушевления поголовно у всего экипажа. В 1938 году матросов и офицеров точно так же не радовала перспектива расставлять эти мины на подходах к заливу Гамбер.

Утро воскресенья 3 сентября не радовало хорошей погодой людей, по воле судьбы оказавшихся в Северном море. По небу плыли зловещие черные тучи, из которых периодически низвергались потоки ледяной воды, словно кто-то в небесах опрокидывал гигантские ведра. Обычно по утрам свободные от вахты члены экипажа занимались уборкой жилых палуб. Это занятие постоянно сопровождалось оживленной болтовней и суматохой. Но в то утро экипажу было не до веселья. Собравшись группами, они молча, с тревогой ожидали новостей. В 11 часов из Вильгельмсхафена, наконец, начали поступать сообщения. На мостике «U-23» Кречмер неподвижно стоял рядом с радистом, который читал сообщения по мере их расшифровки.

«11 05/3/9/39

От Высшего командования ВМФ тчк

Главнокомандующему и командирам военных кораблей в море тчк Великобритания и Франция объявили войну Германии тчк Всем боевым единицам немедленно начать действовать согласно имеющимся у вас Боевым инструкциям».

Следующее сообщение было от Дёница и содержало давно ожидаемый приказ вскрыть запечатанные конверты:

«11 16/3/9/39

От главнокомандующего подводным флотом командирам подводных лодок в море тчк

Боевые инструкции для подводных лодок вступают в силу тчк Транспорты зпт перевозящие войска и военные грузы зпт должны быть атакованы зпт как это предусмотрено Гаагскими конвенциями о законах и обычаях войны тчк Вражеские конвои должны атаковаться без предупреждения при условии обеспечения права пассажирских судов зтп перевозящих пассажиров зпт проследовать в безопасное место тчк Эти суда обладают иммунитетом и не подлежат нападению зпт даже если следуют в составе конвоя тчк Дёниц».

Кречмер открыл сейф и достал давно ожидавшие своего часа бумаги. По непонятной даже ему самому причине он не чувствовал никакого волнения, впервые в жизни ломая печати на конверте, содержавшем боевой приказ. Он твердой рукой развернул аккуратно сложенный листок бумаги и несколько секунд с интересом вглядывался в отпечатанный текст. Ему было приказано проникнуть в устье реки Гамбер, найти главный судоходный фарватер и блокировать его минами. Аналогичный приказ он получил и во время учений в 1938 году. Почему-то Дёниц не счел необходимым его изменить. Не обращая внимания на встревоженные лица собравшихся вокруг офицеров, он скомандовал: «Поднять перископ!» Несколько минут он внимательно осматривал волнующееся море.

– Какой курс на Гамберский канал, Петерсон? К наступлению темноты мы должны находиться в пяти милях от него. Старший лейтенант, сегодня ночью мы попробуем выгрузить наши мины. Обеспечьте общую готовность к десяти ноль-ноль. Убрать перископ.

Под покровом темноты Кречмер дал приказ к всплытию. «U-23» находилась в 5 милях от буев, обозначавших вход в Гамбер. Стоя в боевой рубке, Кречмер как раз обдумывал лучший способ прохода в судоходный канал, когда поступило еще одно сообщение от Дёница:

«От главнокомандующего командирам подводных лодок тчк

«U-23», «U-47», «U-35» немедленно вернуться на базу тчк Прекратите все выполняемые операции тчк Подтвердите тчк Дёниц».

На следующий вечер «U-23» проследовала за крейсером «Эмден» в Вильгельмсхафен. Крейсер как раз завершал швартовные операции, когда раздался пронзительной вой сирен, возвещавший начало первого воздушного налета новой войны. Эскадрилья английских бомбардировщиков появилась из-за облаков и атаковала крейсер[4]. Следующие несколько минут оказались весьма непростыми для «U-23». Кречмер поспешно отвел лодку подальше от «Эмдена» и остановился в безопасном месте, чтобы узнать судьбу крейсера. Только одному бомбардировщику удалось преодолеть заградительный огонь немецкой зенитной артиллерии, но он был подбит и взорвался над гаванью. Налет завершился так же внезапно, как и начался. Самолеты снова скрылись за облаками, и через несколько секунд прозвучал отбой воздушной тревоги. Лодка «U-23» пришвартовалась у своего причала, а члены ее экипажа вознесли благодарность Всевышнему за то, что на этот раз у бомбардировщиков оказалась иная цель. Той ночью в кают-компании плавбазы немецких подводников состоялось совещание командиров 12 подводных лодок, отозванных с боевого патрулирования. Они делились своими первыми впечатлениями о войне, которая шла уже тридцать шесть часов. В глубине души Кречмер всегда хранил уверенность, что немецкие вооруженные силы, если им вообще суждено двинуться на Восток, будут использоваться гораздо эффективнее. Его немного удивило, что довольно много офицеров придерживаются таких же взглядов. К тому же не могла не беспокоить неизвестность. Они ничего не знали о вражеских оборонительных укреплениях, через которые предстояло проникнуть и которые уже имели опыт противостояния угрозе нападения подводных лодок.

Офицеры испытывали естественное уважение к противнику, который отважно сражался и уже однажды одержал победу над немецким подводным флотом. Они были уверены, что с тех пор английский флот значительно усовершенствовал вооружение и методы ведения противолодочной войны.

Три дня спустя Дёниц вызвал Кречмера и спросил, сколько времени потребуется на подготовку «U-23» для выхода в море.

– Двенадцать часов, – ответил тот.

– Вы – первый командир, – улыбнулся Дёниц, – который, кажется, понимает, что мы ведем войну. Готовьтесь выйти завтра в восемь ноль-ноль. Я хочу, чтобы мины были установлены.

На следующее утро «U-23» вышла в море.

Первую часть перехода до берегов Шотландии шли на поверхности, и за это время люди не заметили абсолютно ничего интересного. 18 сентября с наступлением темноты лодка погрузилась на перископную глубину и направилась в сторону залива, рискуя каждую минуту наткнуться на какие-нибудь противолодочные сооружения. Сознание того, что они находятся так близко от вражеских берегов, держало людей в напряжении, но установка мин прошла без неожиданностей и так легко, что экипаж получил нешуточный заряд уверенности в себе.

В тот вечер произошло и первое столкновение «U-23» с противником. Когда стемнело, лодка всплыла для подзарядки батарей. Неожиданно вахтенный офицер Петерсон заметил неподалеку черную тень, двигающуюся в сторону берега. Через несколько минут Кречмер к своему немалому удовлетворению понял, что неизвестное судно следует курсом, который неизбежно приведет его на расстояние всего одной мили от подводной лодки. Идеальная позиция для атаки! Торговое судно приближалось очень медленно и без огней.

– Торпедная атака! – скомандовал Кречмер. – Первая пошла!

Экипаж молча ждал взрыва, который мог стать их первой победой. Через некоторое время стало ясно, что ничего не произойдет. Торпеда явно прошла мимо цели, которая неторопливо двигалась прежним курсом. «U-23» подошла ближе и произвела второй залп. Ночь была тихой и спокойной, на воде был виден слабый флюоресцирующий свет, оставляемый второй торпедой. Но попадания снова не последовало. После третьего залпа Кречмер приказал прекратить атаку и повел лодку в море.

Не имея привычки откладывать дела в долгий ящик, Кречмер немедленно собрал офицеров, чтобы обсудить, по какой причине три залпа по отличной мишени не попали в цель. Он считал, что торпеды прошли под судном и не сдетонировали, чего никогда не случалось во время учений на Балтике. К общему мнению офицеры так и не пришли. Кречмер послал сообщение в Киль о том, что лодка возвращается. Несмотря на то что задание по установке мин было выполнено, Кречмер был в ярости из-за того, что его первая атака на вражеское судно окончилась неудачей.

В проливе Скагеррак они остановили для проверки несколько судов нейтральных стран. В соответствии с действующими конвенциями воюющие стороны имеют право принимать меры по недопущению провоза военных грузов на нейтральных судах. Списки таких грузов неоднократно публиковались во Франции, Германии и Великобритании, причем последняя очень оперативно организовала мощный контрольный пункт неподалеку от Маргейт, где проходили проверку на наличие контрабанды все без исключения суда нейтральных стран.

Составленный Адмиралтейством список товаров, запрещенных к пропуску на территорию Германии, был весьма длинным документом, имевшим целью полную экономическую блокаду страны. Немцы в свою очередь попытались нанести ответный удар, прекратив движение судов под флагами нейтральных стран между портами Балтийского моря и восточного побережья Великобритании. Но германскому военно-морскому командованию явно не хватало опыта, которого было с избытком у англичан. Поэтому оно относилось к контрабандному контролю торговых судов как к утомительной и весьма обременительной обузе, а вовсе не как к одной из жизненно важных составных частей войны на море. К тому же наспех составленный немцами перечень запрещенных к пропуску грузов был настолько туманным и расплывчатым, что это не могло не вызывать вполне обоснованного недовольства у командиров как подводных, так и надводных кораблей, выполняющих проверку.

Бортовое вооружение лодки «U-23» состояло из единственного пулемета, поэтому Кречмер не мог не усмехнуться, приказав орудийному расчету произвести серию предупредительных выстрелов «перед носом» небольшого шведского грузового суденышка, державшего курс к берегам Великобритании. Ранее оно проигнорировало сигналы остановиться. Пулемет выплюнул короткую очередь, поднявшую столб брызг перед самым носом судна. Оно незамедлительно подняло сигнал «Я останавливаюсь». Младший лейтенант поднялся на борт. Через несколько минут он снова появился на мостике и доложил Кречмеру, что судно следует в Ньюкасл с грузом леса.

Кречмер мрачно уставился в список запрещенных к пропуску грузов, словно повинуясь его желанию или по мановению волшебной палочки в нем могло возникнуть слово «лес». Чуда не произошло, поэтому он раздраженно пожал плечами, приказал своему офицеру возвращаться, а шведскому лесовозу было позволено следовать дальше. Позже он написал рапорт Дёницу, в котором говорилось: «Мне представляется странным тот факт, что Германия позволяет беспрепятственно ввозить в Великобританию лес, который идет на подпорки в шахты, где добывают уголь, без которого невозможна выплавка стали, а она, в свою очередь, идет на изготовление оружия, убивающего немецких солдат».

Отсутствие полномочий по отношению к нейтральным судам и в дальнейшем приводило Кречмера в ярость. Прекрасно зная, что лес, исходя из непонятных соображений немцев, является грузом разрешенным, капитаны перевозящих его судов останавливались, подчиняясь приказу, предъявляли документы на груз и беспрепятственно следовали дальше, откровенно насмехаясь над немецким командиром, которому оставалось только развести руками, сознавая собственное бессилие. С точки зрения англичан, беспрекословное подчинение приказу немецких командиров в этой парадоксальной ситуации, созданной некомпетентностью береговых служб, удивительно. Возможным объяснением является твердая убежденность Гитлера в том, что Франция и Великобритания обязательно подпишут «почетный» мир, как только капитулирует Польша.

Впервые после августа вернувшись в Киль, Кречмер дал экипажу короткий отдых, а сам доложил Дёницу о неудачной торпедной атаке. К его удивлению, главнокомандующий отреагировал достаточно безразлично. Он сказал, что аналогичные доклады поступили от такого большого числа командиров, что высшим командованием принято решение о создании специальной комиссии для расследования причин.

1 октября Кречмер получил приказ выйти в море. Ему предстояло осуществлять патрулирование на западном входе в пролив Пентленд-Ферт, который являлся подходным каналом к Оркнейским островам и стоянке флота метрополии в Скапа-Флоу.

Во время трехсуточного перехода до Оркнейских островов, «U-23» периодически погружалась, но большую часть пути она прошла по поверхности. Отсутствие у англичан в Северном море разведывательной авиации давало немецким капитанам уверенность в полной безопасности. Кречмер и Петерсон не теряли времени даром и внимательно изучали карты Скапа-Флоу. Им следовало выработать план проникновения на якорную стоянку флота метрополии через один из трех существующих входов: Холм – на востоке, Хокса – на юге, и Хой – на западе.

После долгих размышлений Кречмер решил, что будет атаковать через Хокса. Он не знал, да и не мог знать, что это наиболее хорошо охраняемый вход, причем именно этими воротами пользуются английские военные корабли, заходящие на якорную стоянку или ее покидающие.

Кречмер планировал подойти к боновым заграждениям после наступления темноты, осторожно обойти препятствия, выпустить все свои торпеды и удалиться тем же путем. План был простой, смелый, но в то же время очень опасный. В проливе Пентленд-Ферт проходит самое сильное поперечное течение из всех существующих у берегов Великобритании. Лодка, приближающаяся к Хокса на малой скорости, подвергалась реальной опасности быть выброшенной на берег.

В ту ночь, когда лодка находилась на поверхности, сигнальщики заметили темный силуэт судна. Лодка приблизилась, при этом частично погрузившись, чтобы стать менее заметной. Намеченная жертва в это время проходила сквозь странное скопление танцующих огоньков. Это оказалась небольшая рыболовная флотилия. Кречмер продолжал терпеливо и осторожно преследовать свою добычу. Дождавшись, когда последний огонек растает в темноте, он дал команду приблизиться к цели для атаки.

В бинокль Кречмер видел, что перед ним обычный маленький сухогруз. Конечно, цель была не слишком впечатляющая. Но ее следовало атаковать хотя бы для того, чтобы проверить, произойдет ли детонация магнитных торпед в этих водах. Он приказал всплыть на поверхность и выйти на траверз цели на расстоянии 1000 ярдов. Затем последовало несколько очередей перед носом у судна, но вместо того, чтобы остановиться, оно лишь увеличило скорость, явно желая уйти от преследования.

Радиооператор сообщил, что судно посылает сигналы бедствия на международной волне 600 метров, причем открытым текстом.

– Цель просит помощи, сэр, – сказал радист, – она передает, что «Глен Фарг» атакован немецкой подводной лодкой, ведущей огонь из пулеметов.

Действие происходило в непосредственной близости от Скапа-Флоу, и открытое столкновение с флотом метрополии было для Кречмера не слишком желательным.

– Огонь по мостику, – приказал он орудийному расчету.

Следующая очередь полила огнем судовую надстройку. С лодки было видно, что экипаж бросился к спасательным шлюпкам. Кречмер выждал еще немного времени и выстрелил первую торпеду.

В течение двадцати секунд зловещую тишину нарушал только плеск волн, бьющихся о корпус подводной лодки. А затем из середины атакованного судна вырвался столб пламени. Когда рассеялся дым, стало видно, что суденышко быстро тонет. Меньше чем через минуту море сомкнулось над ним. Так Отто Кречмер одержал свою первую победу.

Сигнальщики указали Кречмеру на спасательную шлюпку, покачивающуюся на волнах. Он подвел «U-23» поближе и окликнул моряков:

– Что за судно и какой груз был на борту?

– «Глен Фарг», в балласте, – немедленно последовал ответ.

– Хорошо. Держите курс на юг, и вы сможете воспользоваться попутным течением. Есть раненые?

– Нет.

– Мне жаль, что я вынужден оставить вас в таком положении, – сказал Кречмер, – но надеюсь, скоро вы будете в безопасности. Мы уходим.

– Спасибо, – после непродолжительного молчания раздался хриплый голос из шлюпки.

Приветливо помахав рукой на прощание, Кречмер дал команду своим людям уходить. Почти бесшумно «U-23» растаяла в ночи.

А в это время Дёниц в своем штабе в Вильгельмсхафене разрабатывал план нападения на Скапа-Флоу. По данным воздушной разведки самым слабо защищенным был вход Холм на востоке. Судя по фотографиям, полученным аэрофотосъемкой, этот вход представлял собой три канала, разделенные скалистыми островами. Было видно, что они лишь частично прикрыты противолодочными боновыми заграждениями. В самом же северном канале, Кирк-Ченнел, был достаточно широкий проход, куда вполне могла пройти подводная лодка, конечно, при наличии у командира определенной доли везения. При этом лодке придется пройти около мили по довольно узкому каналу, имея по бокам не более 50 футов свободного пространства, причем при максимальной глубине, не превышающей 40 футов на фарватере. Для атаки была необходима 500-тонка, которая могла оставаться в погруженном состоянии более двадцати четырех часов, к тому же имела удвоенное, по сравнению с лодками меньшего размера, количество торпед.

Задачу поручили Прину, который уже дважды патрулировал в этом районе. Кречмеру было приказано отойти от Оркнейских островов.

13 октября в 10 часов вечера план начал претворяться в жизнь. Прин решил идти по поверхности. К заданному району он подошел не встретив никаких неожиданностей и незадолго до полуночи достиг Кирк-Ченнел. Условия казались идеальными. Ночь была ясной, сухой и безлунной, дул легкий ветерок. Огни северного сияния немного оживляли мрачный небесный свод, нависший над сценой, где вот-вот должна была разыграться трагедия. «U-47» беспрепятственно обошла противолодочные заграждения. Наступила полночь. Спустя полчаса лодка миновала канал и оказалась в Скапа-Флоу. Перед ней лежала главная якорная стоянка флота метрополии. Прин имел приказ потопить как можно больше кораблей, для чего в его распоряжении находилось 12 торпед. Находясь на хорошо защищенной базе, никто не ожидал атаки. Он мог выбирать любую цель. Но судьба преподнесла ему неожиданный подарок в виде старого, воевавшего еще во время Первой мировой войны линейного корабля «Королевский дуб». На нем погибло 834 человека.

Сразу же после торпедной атаки на «Королевский дуб» флот метрополии очнулся от ночного сна. Многочисленные эсминцы ринулись на поиски немецкой подводной лодки, уничтожившей миф об абсолютной надежности Скапа-Флоу. Но поиски ни к чему не привели. Атака командира Прина оказалась абсолютно успешной и заняла достойное место в летописи морских войн, хотя больше половины из его торпед не достигли целей.

На следующее утро в Скапа-Флоу прибыл корабль, который должен был нести дежурство в Кирк-Ченнел. Он опоздал ровно на двенадцать часов.

Победа немецкого подводного флота имела исключительно важное значение. Когда схлынули первые восторги и настало время трезво проанализировать ситуацию, стало очевидно, что немцы приобрели бесценный опыт. Они воочию убедились, что у Великобритании нет никакого секретного оружия для защиты своих берегов от нападений подводных лодок.

Дёниц мало что знал об «асдиках» и не предполагал, что эти акустические приборы могут обладать недостатками, которыми с пользой для себя могут воспользоваться подводные лодки.

В результате смелой операции Прина значительно укрепился моральный дух экипажей, ранее опасавшихся проводить операции поблизости от английских берегов. Теперь же они шли на подобные задания с легким сердцем и верой в свой корабль, командира и Верховного главнокомандующего.

Базовое обучение подводников оставалось прежним: атака на перископной глубине с расстояния примерно в полмили не менее чем тремя торпедами (чтобы обеспечить хотя бы одно попадание). Такова была концепция 1936 года, и Дёниц не видел причин ее менять. Принято считать, что Дёниц специально готовил членов экипажей подводных лодок к надводным атакам. Но это произошло лишь после того, как новая система обучения была разработана и опробована на практике, то есть после 1941 года.

Немецкий подводный флот рос и медленно, но верно завоевывал свои позиции.

К концу года немецкие лодки потопили 114 судов, принадлежавших Великобритании и союзникам, общим тоннажем более полумиллиона тонн. При этом немцы потеряли всего 9 субмарин, 4 из которых подорвались на минах. Кроме того, на тщательно охраняемой базе ВМФ в Скапа-Флоу был потерян линейный корабль «Королевский дуб», а также был торпедирован и затонул жизненно необходимый Королевскому ВМФ авианосец «Смелый», причем произошло это больше по воле случая, чем в результате тщательно продуманных действий.

Кречмер долго и внимательно изучал отчет об атаке на «Смелый». Его совершенно не удовлетворяли существующие основные принципы, которыми следовало руководствоваться в наступательных операциях. По его мнению, в них слишком много говорилось об осторожности, заставляя капитана больше думать об обеспечении безопасности своей лодки, чем о необходимости сражаться.

«U-29» направлялась в район, указанный ей по радио другой лодкой, чтобы перехватить конвой. Неожиданно она буквально наткнулась на «Смелый», который шел своим курсом в сопровождении двух эсминцев. Эскорт был на удивление слабым, и хотя немецкие подводные лодки обычно старались избегать прямых стычек с эскадрами кораблей флота метрополии в море, капитан «U-29» с удивлением обнаружил, что случайно оказался в идеальной позиции для атаки. Оставаясь на перископной глубине, он выпустил четыре торпеды.

Быстро темнело, и лейтенант Шугарт, командир «U-29», вполне обоснованно полагал, что сумеет уйти от преследования. «Смелый» затонул в течение пятнадцати минут, унеся с собой в морскую пучину более 500 членов экипажа. Два эсминца сопровождения поспешно начали гидролокационный поиск по широкой дуге вокруг подбитого авианосца.

«U-29» погрузилась глубже и легко ушла от охотников, двигаясь на малых скоростях и постоянно меняя глубину. Кречмер инстинктивно чувствовал, что в происшедшем следует внимательно разобраться. Что-то во всем этом было, но он пока не мог понять, что именно.

За первые четыре месяца войны он потопил всего лишь 3 судна (6000 тонн), зато неоднократно принимал участие в установке мин в Гамбере и Инвергордоне. Таким образом он успел внести свой вклад в те тяжелые потери, которые нес английский флот. В этот период у восточного побережья больше судов затонуло, подорвавшись на минах, чем в результате атак подлодок.

Кречмер не был в стороне от войны, но был лишен того восхитительного чувства удовлетворения, которое испытывает капитан, только что мастерски торпедировавший и потопивший вражеское судно. Может быть, поэтому Кречмер искал новые, надежные методы атаки на врага. Между делом он успел получить Железный крест 2-й степени за торпедные атаки и проявленную инициативу, знаки отличия боевого офицера подводного флота за выполнение различных заданий, а также Железный крест 1-й степени за установку мин во вражеских водах.

Во время своего последнего похода перед Рождеством он атаковал конвой, шедший со стороны острова Фарн, менее чем за полчаса потопил «Дептфорд» (4104 тонны), после чего направился в сторону маленького судна, судя по виду, дедвейтом всего несколько сот тонн. Послав несколько длинных очередей «перед носом» судна, он с удовлетворением заметил, что экипаж ринулся к спасательным шлюпкам. Затем он выпустил торпеду по покинутому судну, и… ничего не произошло. Вслед пошла вторая торпеда, но взрыва опять не последовало. Третья ударила в борт в районе миделя, и утлое суденышко развалилось на части. Допросив уцелевших членов экипажа, он узнал, что этот сухогруз прибрежного плавания носил название «Магнус» и имел тоннаж всего 1339 тонн. Крайне раздосадованный Кречмер зло бросил своему новому старшему лейтенанту Барону фон Тизенхаузену:[5]

– Жалко три торпеды на эту ничтожную креветку.

В этом походе была заложена основа того, что впоследствии стало широко известным как «шетландские вылазки Кречмера». В соответствии с данными, полученными от военной разведки, британский флот метрополии после успешной атаки Прина покинул Скапа-Флоу. Там осталось лишь несколько эсминцев и старый линейный корабль «Железный герцог». Остальные корабли переместились на другую якорную стоянку.

«U-23» было поручено разведать, использует ли флот метрополии стоянки на Шетландских островах, и если да, то где. Для Кречмера это задание стало серией совершенно бесплодных, но интереснейших походов, в процессе которых он обследовал каждый, даже самый маленький залив, каждую речушку на островах. Иногда по ночам он всплывал на поверхность, но чаще осматривал все вокруг днем, оставаясь на перископной глубине.

К 12 января он патрулировал острова уже почти неделю, но не обнаружил ничего интересного. Той ночью, вскоре после наступления темноты, он повел «U-23» мимо входа в Инганес-Бей и, к немалому удивлению, заметил два миноносца, стоящие на якорях по обеим сторонам подходного канала. В бухте темнел силуэт танкера. Потопить вражеский танкер – это было тайной мечтой каждого немецкого капитана; за такой подвиг непременно следовала награда. В течение двух часов Кречмер ходил взад-вперед, оставаясь на перископной глубине, выискивая возможность проникнуть в бухту не потревожив бдящие эсминцы. В конце концов он всплыл и решил двигаться по единственно возможному пути – между двумя кораблями эскорта.

Представлялось очевидным, что группа кораблей намеревалась остаться здесь на ночлег. Кречмер не мог не воспользоваться таким уникальным шансом и принял решение атаковать. Плеск воды, омывающей корпус «U-23» и низкий гул машин, казалось, лишь усугубляли напряженную тишину, царившую на лодке. Неожиданно Кречмер подумал, что всего лишь через несколько минут они станут отличной мишенью для орудий врага, конечно, если на кораблях сопровождения только делают вид, что не замечают приближающуюся лодку, заманивая, таким образом, ее в ловушку. Но вскоре «U-23» благополучно миновала мирно покачивающиеся на волнах эсминцы.

Ночь была ясной и довольно светлой. Полная луна заливала холодным искрящимся светом мирно дремлющие на спокойной воде корабли. Клочья белой пены поблескивали на гребне разгоняемой лодкой волны. Прозвучал отрывистый приказ, и торпеда, хорошо различимая в темной воде, начала свой смертоносный путь по направлению к цели. «U-23» завершила разворот на 180 градусов и полным ходом пошла в сторону моря, когда гигантский огненный шар взметнулся к небесам, и спустя мгновение раздался оглушительный грохот. На несколько секунд стал виден серый корпус танкера, затем последовал второй взрыв. Массивные металлоконструкции, будто сломанные щепки, взмыли в воздух. А Кречмер уже переключил свое внимание на корабли сопровождения. На их палубах появились тусклые голубоватые огни, можно было разглядеть бестолково суетящихся людей, слышались крики. Лодка беспрепятственно прошла мимо военных кораблей и удалилась в открытое море. Никто даже не попытался ей помешать.

Внимательно изучив справочники, Кречмер и его офицеры решили, что потопили танкер «Денмарк» (10 517 тонн).

В другой раз, следуя между островами Шетландского архипелага, они заметили крейсер, стоявший на якоре в Фелл-Саунд. «U-23» медленно вползла в бухту и выпустила две торпеды по чернеющей мишени. Одна из них попала в цель. Петерсон, наведя на цель бинокль, неожиданно воскликнул:

– Это не крейсер! Это скала!

На несколько секунд в рубке воцарилась тишина. Затем, опасаясь ловушки, они поспешно осмотрели бухту. Та была пуста.

Вначале Кречмер ужасно разозлился. Ему было жаль потерянного времени, впустую растраченной нервной энергии и двух торпед. Но, взглянув на вытянувшиеся лица своих офицеров, он усмехнулся и послал в штаб сообщение:

«Торпедировали скалу. Не затонула».

По дороге домой им удалось-таки взять реванш, потопив два торговых судна – «Полцеллу» и «Балтанглию». Вернувшись в Киль, они узнали, что «U-23» провела в море больше времени, чем любая другая лодка их флотилии. Явившись на борт плавбазы с докладом, Кречмер с удивлением обнаружил, что все без исключения рады его успехам. Поскольку сам он был весьма недоволен своими промахами, всеобщие восторги его не порадовали. Он удивился еще больше, когда сам Дёниц потребовал от него подробнейший рапорт обо всех действиях во время похода. Ознакомившись с рапортом, Дёниц послал за Кречмером и поинтересовался, по какой причине тот умолчал в рапорте о торпедной атаке на «Нельсон».

– «Нельсон»? – совершенно искренне изумился Кречмер. – Но я не торпедировал «Нельсон»! Я его даже не видел!

– Что? – завопил Дёниц. Он позвонил начальнику связи и приказал немедленно доставить ему отчет о последнем походе «U-23». – Вот! – воскликнул он и указал нужное место в бумаге. – Читайте, что здесь написано!

Все еще недоумевая, Кречмер прочитал сообщение: «Нельсон» торпедирован, но не затонул». Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать ошибку. Дело в том, что скала по-немецки «felson». При передаче произошла ошибка в одной букве. Получилось Nelson.

Дёниц сел.

– Скала, – пробормотал он, словно беседуя с самим собой. – Значит, все дело в том, что вы атаковали скалу. – Через минуту он весь сотрясался от хохота. – Ох, Кречмер, знал бы ты, о чем я сейчас думаю. Кажется, у нас обоих нет повода для веселья. Представь себе на минуту лицо Геббельса, когда он об этом узнает.

Дёниц взял телефонную трубку и попросил соединить с министерством пропаганды в Берлине. Затем он обернулся к Кречмеру:

– Хорошо, иди. Я прослежу, чтобы сегодняшнюю передачу отменили. Они собирались поинтересоваться у Черчилля, где сейчас «Нельсон». Не нужно обладать сильно развитым воображением, чтобы догадаться, какой ответ дал бы английский премьер.

12 февраля 1940 года лодка «U-23» отплыла из Киля в свой восьмой военный поход. День был промозглым и ветреным. Вахтенные были озабочены поисками местечка посуше и потеплее, обращая мало внимания на окружающую обстановку. Никто не ожидал никаких неприятностей так близко от родных берегов. Неожиданно сигнальщик закричал:

– Вижу торпеды по правому борту!

Кречмер немедленно приказал:

– Право руля! Полный вперед!

Он отлично видел три линии из мелких пузырьков, которые двигались прямо на лодку. Поворот казался невероятно долгим для всех, кто завороженно наблюдал за приближающимися торпедами. «U-23» все еще выполняла маневр, две торпеды прошли мимо лодки с одной стороны, а третья – с другой.

– Так держать! Срочное погружение! – крикнул Кречмер.

Люк мгновенно задраили, и лодка плавно пошла на глубину. Достигнув 50 футов, она выровнялась и снизила скорость до минимума. Операторы гидрофонов слушали противника. Впрочем, чтобы его услышать, не нужны были никакие специальные приспособления. Шум винтов вражеского корабля, казалось, сотрясал весь корпус лодки. Слышен был даже щелк выключателей.

– Англичанка, – пробормотал инженер, – черт, слишком близко.

Шум винтов усилился. Кречмер приказал экипажу лечь и приготовиться к столкновению. Лодку встряхнуло, впрочем, не слишком сильно, после чего шум немного стих.

Вскоре «U-23» снова всплыла на поверхность. Море было пустынным, и лодка последовала прежним курсом. Больше происшествий не было.

Шесть дней спустя, вечером, Кречмер отправился в рубку, чтобы составить компанию Петерсону. Оба спокойно стояли на мостике и вели неторопливую беседу, а Кречмер при этом не выпускал изо рта свою неизменную черную сигару. Неожиданно сигнальщик крикнул:

– Слева по курсу неизвестное судно, пеленг десять градусов.

Выслушав доклады остальных сигнальщиков, Кречмер понял, что примерно в двух милях впереди их курс пересекает вражеский конвой. Он решительным жестом выбросил сигару за борт.

В этот момент в поле зрения появился эсминец. Он находился справа по курсу на расстоянии менее мили, двигался параллельно конвою, и, судя по расчетам, через какое-то время «U-23» непременно должна была оказаться на его траверзе. Идеальное положение для атаки! Затем из темноты возник еще один эсминец. Этот был по левому борту и достаточно далеко, так что никакой опасности не представлял. Но Кречмер расценил ситуацию как угрожающую. Ему показалось, что он случайно угодил в западню между двумя эскортными группами. Если бы он погрузился, британцы непременно должны были задействовать свои «асдики», обнаружить его и потопить. Вместо этого он принял решение уходить в надводном положении, а заодно и попытаться утопить эсминец, приближающийся с правого борта.

С лодки видели вспышки голубоватого света на борту эсминца. Видимо, члены экипажа проходили за экраны затемнения на жилые палубы. Кречмер поставил «U-23» носом к цели и выпустил две торпеды. Мельком глянув на второй эсминец, он развернул лодку и повел ее в открытое море. Расстояние было небольшим, поэтому, как только лодка легла на новый курс, послышался грохот взрыва, а яркий столб пламени осветил поле сражения. Стало так светло, что Кречмер почувствовал себя неуютно.

Через некоторое время над местом разыгравшейся трагедии снова сомкнулась темнота. Экипаж «U-23» видел, как эсминец неуклюже накренился и очень быстро затонул. С момента запуска торпед до исчезновения эсминца под водой прошло не более двух минут.

Ободренный успехом, Кречмер решил лечь на курс, параллельный курсу конвоя, и попытать счастья еще раз. Прошло совсем немного времени, и он заметил одинокое торговое судно, которое шло без огней. Он решил, что этот бедолага, вероятно, отбился от конвоя или же, наоборот, пытается нелегально присоединиться к нему. Потребовалось две торпеды, чтобы судно взорвалось и затонуло. Это был сухогруз «Тибертон» (5225 тонн).

Три дня спустя, следуя к восточной оконечности Оркнейских островов, «U-23» торпедировала и потопила сухо груз «Лох Мэдди» (4996 тонн). Затем, израсходовав все свои торпеды, «U-23» повернула на север и вернулась на базу. Это был ее самый плодотворный поход с начала войны. Эпопея Кречмера на Северном море близилась к завершению.

По прибытии в штаб Дёниц сказал:

– На этот раз я хочу, чтобы «U-23» приступила к патрулированию в северной части Шетландских островов. Вы должны докладывать мне обо всех перемещениях флота метрополии. В бой с военными кораблями следует вступать только в целях самозащиты. Но при встрече с торговыми судами вы вольны поступать по своему усмотрению. При этом помните, что ваша главная задача – информировать нас о любых перемещениях английских эскадр. По возвращении вас ожидают перемены весьма приятного характера. Думаю, мне нужно будет переговорить с фюрером, чтобы он сделал вас графом Оркнейским и Шетландским, конечно, после того, как мы оккупируем Великобританию. Поэтому вы обязаны знать об этих островах больше, чем кто бы то ни было другой.

Это был абсолютно бесплодный и удивительно скучный поход, во время которого лодке «U-23» не встретился ни один военный корабль. Не было видно даже торговых судов – только несколько маленьких рыболовных траулеров. В последний день похода Дёниц передал приказ срочно возвращаться на базу. «U-23» прибыла в Киль 23 марта. В почте Кречмера ожидал приказ сдать командование своему преемнику и явиться в штаб для получения дальнейших инструкций.

На следующий день Кречмер упаковал свои вещи и в последний раз сошел на берег с подводной лодки «U-23». Будучи ее капитаном, он совершил 9 боевых выходов, проведя в море в общей сложности девяносто шесть дней. Он потопил 9 судов, в том числе 8 торговых и 1 эсминец, устанавливал мины на огромных пространствах вдоль восточного побережья Великобритании. При этом он ни разу не был атакован ни одним из кораблей союзников.

Но, что еще более важно, именно в этот период у него появилась идея о необходимости коренного изменения тактики подводных лодок, без чего немецкий подводный флот не смог бы представлять реальную угрозу для безопасности Великобритании.

Мысль о необходимости внесения радикальных перемен в тактику ведения боя впервые появилась у него после атаки на «Смелый». Она окрепла и приобрела более четкие очертания в результате смелого проникновения под носом у двух эсминцев в Инганес-Бей и потопления британского танкера. Он никогда не забывал об английской субмарине, которая прошла совсем рядом с ним, и об опыте, приобретенном в результате атаки на «Даринг».

Из всего перечисленного Кречмер сделал один, вполне обоснованный вывод: к вражеским эсминцам можно подходить на очень близкие расстояния не будучи обнаруженным.

В конце апреля в Киль поступило сообщение от адмирала Дёница. В нем было сказано, что по приказу Верховного главнокомандования ВМФ Германии Кречмеру предписывалось принять новую лодку «U-99», строительство которой только что завершилось в Киле. Ему надлежало провести все необходимые испытания и к 1 мая 1940 года принять командование над лодкой.

«U-99» была 500-тонной подводной лодкой океанского плавания. Ее огневую мощь составляли 12 торпед, расположенные в носовых и кормовых отсеках. Экипаж – 44 человека, включая капитана. В сравнении со старенькой «U-23» новая лодка казалась настолько роскошной, что Кречмеру даже слегка не верилось, что именно ему предстояло ею командовать.

Прежде всего он организовал перевод к себе уоррант-офицера Петерсона, затем познакомился со своим новым помощником, только что прибывшим в Киль лейтенантом Баргстеном, а также новым инженером. Вместе они отправились в док, чтобы впервые увидеть «U-99». Она стояла у причала, похожая на плавающую сигару. С носа до кормы она была опутана толстыми кабелями.

30 апреля, имея на борту неполный экипаж и несколько экспертов-строителей, Кречмер вывел «U-99» в открытое море для проведения испытаний. Мерную милю она проскочила на 17 узлах. Перед первым погружением все суеверно скрестили пальцы, но и здесь все прошло без сучка и задоринки. Субмарина прекрасно себя чувствовала на самых разных глубинах. Первые торпеды плавно ушли в воду, а для перезарядки аппаратов потребовалось значительно меньше времени, чем на «U-23». Бортовые орудия также отстрелялись без малейших накладок, ни разу нигде ничего не заело и не сломалось. Затем Кречмер выполнил на лодке несколько воистину акробатических пируэтов, которые тем не менее могут оказаться результативными в случае опасности.

В тот же день Кречмер подписал необходимые документы и от имени немецкого командования официально принял лодку у строителей. Соответствующая церемония состоялась двумя днями позже.

Теперь «U-99» выглядела иначе. Исчезла обмотка из кабелей, нигде не было заметно пятен яркой краски. Субмарина приобрела практичный серо-черный цвет. Свежая краска слегка поблескивала под лучами скупого солнца.

В течение дня главный старшина Джап Кассель, радист и лучший на подводном флоте оператор гидрофона, надзирал за погрузкой всевозможных припасов, поскольку, помимо своих основных обязанностей, он являлся «метрдотелем» экипажа и отвечал за ежедневное меню. В 8 часов утра на следующий день лодка вышла в море на рабочие испытания. Суперинтендант пришел на причал проводить ее.

– Это отличный корабль, капитан, – крикнул он Кречмеру, – при хорошем обращении он потопит весь Королевский флот.

– Хорошее обращение я могу обещать, – улыбнулся Кречмер. – Увидимся в доках Портсмута!

Длинная, изящная подводная лодка медленно удалилась от причала, плавно разрезая носом спокойную гладь моря.

Неделя ушла на тренировочные погружения, при которых отрабатывались самые различные ситуации, которые могут возникнуть в боевом походе. Каждый офицер по очереди выполнял обязанности капитана, поскольку нельзя было исключить ситуацию, при которой Кречмер не сможет управлять кораблем.

Еще неделя должна была уйти на отработку тактических приемов атаки на конвои. Роль конвоя исполняли два торговых судна, которые шли в кильватер окруженные эскадрой эсминцев, использовавшихся для тренировки экипажей подлодок с начала войны. Экипажи эсминцев были признанными асами в деле отражения атак подводных лодок, к тому же они обладали серьезным преимуществом, точно зная, в какой именно момент последует учебная атака, – были начеку. Очень немногие подводные лодки сумели пройти сквозь создаваемый этими эсминцами заслон. При этом результаты учений оценивались главным образом по умению подводной лодки грамотно вести себя после того, как она обнаружена и подверглась контратаке, а не по ее способности любой ценой топить торговые суда.

На одном из участков Кречмер решил позволить своим молодым офицерам самостоятельно провести лодку по фарватеру, обозначенному знаками навигационной обстановки. Один из них явно увлекся демонстрацией своего умения эффектно выполнять повороты вокруг буев. Выйдя на мостик, Кречмер сразу же увидел, что лодка слишком быстро приближается к одному из буев. Это неминуемо привело бы к столкновению, которое повредило бы борт его нового, красивого корабля.

Он срочно вмешался и приказал слегка изменить курс, чтобы пройти на значительно большем расстоянии от буйка, чем хотелось молодому офицеру. К тому же Кречмер знал из опыта, что английские субмарины и самолеты регулярно занимаются установкой мин возле навигационных знаков, используемых немецкими лодками.

Вспомнил он об этом вовремя. Проходя мимо буйка, они услышали оглушительный взрыв, в небо взметнулся столб воды, причем как раз в том месте, где находилась бы лодка «U-99», если бы курс не изменили. Несмотря на принятые меры, лодку положило на бок и взрывом повредило швы между несколькими пластинами обшивки корпуса. Повреждения были незначительные, но Кречмер все равно решил вернуться на базу для ремонта.

По завершении ремонта они снова вышли на учения. И на четвертую ночь Кречмер совершил свою первую атаку. После наступления темноты командир эскадры сопровождения передал в эфир сообщение о курсе и скорости на ночь. Кречмер быстро рассчитал «курс на столкновение». К немалому удивлению молодых офицеров, встреча должна была произойти позже, чем это было принято согласно существующей практике. Таким образом, атака должна была начаться всего за несколько часов до рассвета.

Ночь была темной, а море – неспокойным. В полночь «U-99» уже терпеливо ждала в пяти милях от расчетного места появления конвоя. Наконец в поле зрения возникли силуэты первых судов. Кречмер медленно и очень осторожно приблизился и в течение часа шел курсом, параллельным курсу конвоя. Он находился с наветренной стороны конвоя и заметил, что надвигается плотная облачность, которая приблизительно в 2 часа ночи закроет луну. Он сообщил эту информацию своим офицерам и объявил, что собирается атаковать конвой, как только луна скроется за облаками. Переполненный энтузиазмом молодой лейтенант поинтересовался:

– Когда мы погружаемся?

– Мы не погружаемся.

На мостике воцарилось удивленное молчание, но больше никто не рискнул приставать к командиру с вопросами.

Через несколько секунд после того, как луна скрылась за облаками, лодка «U-99» на полной скорости пошла к конвою. Вскоре уже можно было различить силуэты кораблей сопровождения. Кречмер направил лодку в промежуток между двумя эсминцами шириной не более мили. Экипаж замер в напряжении, а лодка беспрепятственно проскользнула между кораблями сопровождения, которые продолжали выполнять свои маневры даже не подозревая, что только что пропустили к конвою вражескую лодку. Кречмер выполнил атакующий маневр на следующее вторым судно, затем проследовал вдоль его борта к первому и включил прожектора. Прошло несколько секунд, прежде чем на ближайшем эсминце опомнились и принялись выяснять, что произошло. Командир эскадры наконец осознал, что «U-99» сумела проникнуть мимо его кораблей эскорта к конвою и потопить обе цели. После чего он был вынужден признать свое поражение и послать соответствующее сообщение на базу. Кречмер имел все основания ликовать. Его план сработал даже лучше, чем этого можно было ожидать. Находясь на поверхности, он прошел мимо кораблей сопровождения, которые знали о его намерениях и ожидали нападения. Кречмер понял, что готов к настоящим боевым действиям.

Оказалось, что учебная атака была проведена вовремя. Дёниц приказал срочно прекращать все испытания и тренировки и доложить о готовности к выходу в море. Кречмер попросил несколько дней для выполнения мелкого ремонта.

Наконец все было сделано, и последовал приказ поднять якоря. Неожиданно послышался громкий крик Баргстена, находившегося на фордеке. На якоре правого борта висела подкова! Кречмер отнесся к находке с полным безразличием. Но тут же раздался повторный вопль. На другом якоре тоже нашли подкову. Тогда Кречмер позволил себе ухмыльнуться.

– А где же лошадь? – поинтересовался он.

Баргстен примчался на мостик и предложил, поскольку они не успели придумать для себя эмблему, использовать для этой цели подкову, на которую вроде бы указывает сама судьба. Кречмер согласился, и тем же вечером стараниями нескольких рабочих дока по обеим сторонам боевой рубки появилось изображение подковы. Когда работа была закончена, провели торжественную церемонию крещения. Так родилась эмблема золотой подковы.[6]

На рассвете 17 июня, приняв на борт 12 торпед, запасы топлива и продовольствия в расчете на шесть недель, «U-99» вышла из Киля и взяла курс на Атлантику. На протяжении всего пути – через Кильский канал и по Эльбе – все механизмы лодки работали безупречно. Экипаж находился в приподнятом настроении. Люди пребывали в счастливой уверенности, что им достался самый лучший и самый надежный в мире корабль.

Но вскоре корабельного инженера скрутил приступ ревматизма. Он практически не мог шевелить правой рукой и постоянно ныл, что не сможет выполнять свою работу, действуя только левой. Крайне раздосадованный непредвиденным обстоятельством и подозревая, что болезнь инженера вызвана исключительно страхом, Кречмер отправил сообщение в Киль и, на всякий случай, приготовился высадить больного на один из проходящих кораблей. Однако вопреки собственному предположению он получил приказ следовать в Берген (Норвегия), находившийся в руках немцев, и высадить заболевшего члена экипажа на берег.

Через некоторое время от Дёница снова поступило сообщение. Он информировал экипаж лодки «U-99» о том, что боевой крейсер «Шарнхорст» также направляется к берегам Норвегии, причем его сопровождает самолет, который будет осуществлять противолодочную разведку в радиусе 30 миль вокруг корабля. «U-99» следует держаться за пределами этого радиуса, иначе она может быть ошибочно принята за британскую субмарину и подвергнуться атаке. В тот день «U-99» строго держалась вне указанной зоны. Неожиданно вахтенный офицер Баргстен заметил британскую субмарину. Кречмер решил остаться на поверхности, считая, что с вражеской лодки его заметили. Но, судя по поведению англичан, они и не подозревали о присутствии рядом с ними немецкой подводной лодки. Тогда Кречмер слегка изменил курс, рассчитывая уклониться от встречи.

Как раз в это время их заметили. Вражеская субмарина поспешно погрузилась, возможно, чтобы начать торпедную атаку. Кречмер скомандовал «Полный вперед!» и вскоре, полностью успокоенный, уже собирался уйти с мостика и оставить Баргстена на вахте, когда Петерсон сообщил, что в своем стремлении уйти от врага они теперь оказались значительно ближе к «Шарнхорсту», чем следовало. Почти тут же сигнальщик сообщил, что приближается самолет, который, судя по всему, готовится к атаке. Выход был один – срочное погружение. Это был один из самолетов, сопровождавших «Шарнхорст», и пилот действительно принял «U-99» за британскую субмарину, пытающуюся уйти от преследования. И он немедленно ринулся в атаку.

Рубка «U-99» еще не успела скрыться под водой, когда первая бомба взорвалась совсем рядом с ней. Лодка не получила пробоин, но был поврежден перископ, а также вышли из строя оба компаса. По злой иронии судьбы «U-99» атаковали свои! Кречмер призывал все известные ему проклятия на голову трусливого инженера, из-за которого произошло столько неприятностей. Через некоторое время лодка снова всплыла и взяла курс к берегам Норвегии. К порту подошли незадолго до наступления темноты. Катер за больным пришел довольно быстро.

Кречмер не рискнул продолжать поход, имея столь значительные повреждения, и решил вернуться в Вильгельмсхафен для ремонта. Он как раз собирался поставить об этом в известность базу, когда пришла паническая радиограмма от Дёница: «Самолет с «Шарнхорста» докладывает о потоплении вражеской подводной лодки. Сообщите, все ли с вами в порядке».

Кречмер ответил, что все в пределах нормы, но требуется небольшой ремонт, и получил приказ немедленно возвращаться.

Дёниц внимательно выслушал отчет Кречмера об атаке с воздуха. Адмирал пришел в неописуемое возбуждение. Он настолько эмоционально негодовал по поводу преступного головотяпства пилота, что Кречмер впервые понял, что Дёниц испытывает к нему вполне искреннюю привязанность. Конечно, Кречмер был не единственным объектом привязанности «старика». Дёниц лично воспитывал и учил этих молодых капитанов. Их было так мало для решения грандиозной задачи, поставленной перед ними, что Дёниц трогательно оберегал всех и каждого, напоминая при этом курицу, которая беспокойно кудахчет над своими цыплятами, и мгновенно приходил в ярость, если хоть что-нибудь угрожало его питомцам.

Ремонт завершили в рекордно короткие сроки – всего за три дня, и «U-99» снова отправилась в поход, чтобы совершить вторую попытку выйти в Атлантику. Всю следующую неделю лодка оставалась на поверхности. Вначале маршрут пролегал по хорошо знакомым Кречмеру местам – между Шетландскими и Оркнейскими островами, затем в Северную Атлантику и дальше к западным Гебридам, через Северный канал к Северной Ирландии и вдоль Ирландского побережья для патрулирования юго-восточных подходов к проливу Ла-Манш и Ирландскому морю. Так началась атлантическая эпопея Кречмера.

В полдень 5 июля он сообщил о прибытии на место.

В тот же день в 4.15 пополудни «U-99» заняла позицию на перископной глубине, высматривая возможные цели и в то же время скрываясь от самолетов противника. День был ясным и солнечным, дул легкий бриз. Неожиданно Кречмер заметил приближающийся пароход.

– Лево руля пять градусов… так держать.

– Инженер, приготовиться к запуску торпеды…

– Готовность номер один!

– Первая пошла!

Лодка слегка содрогнулась, когда торпеда ушла под воду, держа курс на цель. Кречмер поднял перископ и внимательно следил за торпедой. Через несколько секунд он увидел яркую вспышку, раздался глухой рев, и пароход разломился надвое. Передняя часть начала медленно погружаться в воду, а корма все еще держалась на плаву. Не успевшие ничего предпринять члены экипажа прыгали за борт, затем с кормы как-то сумели спустить две спасательные шлюпки. Прошло немного времени, и кормовая часть парохода тоже ушла под воду.

Кречмер долго и напряженно осматривал поверхность моря в перископ, но не заметил вблизи ни одного судна. Гидрофоны также не фиксировали ничего необычного. Тогда он решил всплыть и выяснить у уцелевших членов экипажа, что за судно потопили. Когда они приблизились к первой шлюпке, главный старшина выбежал на мостик, держа наготове автомат. Уцелевшие моряки со страхом следили за действиями подводника с оружием и, похоже, готовились прыгать в воду с противоположного борта спасательной шлюпки, чтобы хоть как-то обезопасить себя от пуль, которые, как они считали, вот-вот польются на них смертоносным дождем. Кречмер зло прикрикнул на главстаршину:

– Уберите автомат, а сами идите вниз. И извольте больше не появляться на верхней палубе, пока мы здесь.

Немного испуганный, удивленный и оскорбленный в своих лучших чувствах, главстаршина все же нашел в себе силы ответить:

– Нам говорили в школе, что уцелевшие члены экипажа потопленного судна могут открыть огонь по нашим матросам при оказании помощи.

– Пошел вон! – рявкнул Кречмер и закричал по-английски, обращаясь к морякам на спасательной шлюпке: – Не обращайте внимания на автомат. Мы не причиним вам вреда. – Затем Кречмер обратился к сидевшему у борта человеку, который, судя по форме, был старшим офицером: – Назовите, пожалуйста, имя судна.

– Не могу сказать, – последовал ответ.

– Ваш капитан жив?

– Я – капитан.

– Что за судно?

– Не могу сказать.

Кречмер был достаточно терпелив. Обойдя шлюпку вокруг, он снова обратился к капитану:

– Мы прочитали название судна на борту шлюпки. Похоже на «Магог». Правильно?

– Да.

– Так-то лучше, – вздохнул Кречмер и дружелюбно посмотрел на капитана.

Через несколько минут ему принесли справочник Ллойда, открытый на странице с описанием судна «Магог». Там был указан тоннаж – 2053 тонны.

– Хорошо. Вы сейчас находитесь недалеко от ирландского побережья. Но будьте осторожны, чтобы ветер не отнес вас слишком далеко на юг. Тогда вы окажетесь во Франции, и не мне вам объяснять, чем это может кончиться.

На этот раз канадский шкипер ухмыльнулся и провел пальцем по горлу.

– Ну, не настолько уж плохо, – рассмеялся Кречмер. – Вы все вымокли, перемазались в мазуте… Есть раненые?

Когда шкипер отрицательно покачал головой, Кречмер позвал Касселя, тот моментально появился на мостике с бутылкой бренди в руке и многозначительно показал ее морякам на шлюпке. По команде шкипера его люди подвели свое спасательное средство поближе, и Кассель передал бренди. «U-99» стала медленно набирать скорость, взяв курс к западу. Они еще не успели отойти от спасательной шлюпки, когда шкипер, который явно не знал, что ответить командиру подводной лодки, который сначала потопил их судно, а потом дал морякам бренди, наконец решился и, стоя на корме, громко прокричал:

– Спасибо!

Кречмер помахал в ответ рукой, и очень скоро спасательная шлюпка с канадскими моряками скрылась из виду.

На следующий день, в сумерках, на «U-99» заметили грузовое судно, которое двигалось зигзагообразным курсом, направляясь в Атлантику. Хотя уже было довольно темно, на судне не было никаких огней. Кречмер заметил на корме орудие и уже совсем было решил, что перед ним вполне подходящая мишень, но вовремя разглядел летающий вокруг самолет, судя по всему выполняющий охранные функции. Тогда он приказал срочно погружаться.

В тот же вечер они заметили еще одно судно. Оно явно полагалось на свою скорость, надеясь таким образом уйти от опасности. Это была удобная цель, тем более что она должна была пройти мимо «U-99» на расстоянии не более 500 ярдов. Кречмер приготовился к классической подводной атаке. Лодка зависла на месте, и тут Кречмеру довелось испытать самую настоящую панику. Силуэт приблизившегося корабля был очень похож на тип «Астрономер». Все капитаны немецких подводных лодок были осведомлены, что англичане переоборудовали их специально для атаки на подводные лодки и используют как противолодочные корабли-ловушки. Сначала Кречмер решил выпустить две торпеды, одну вслед за другой, чтобы наверняка вывести из строя вооружение корабля. Но когда расстояние сократилось, он срочно изменил план атаки и приготовился выстрелить всего одну торпеду.

Она угодила точно в район миделя, и почти сразу же Кассель услышал передаваемый с корабля сигнал SOS. В сообщении прозвучало название «Биссен», и чуть позже Кречмер сумел идентифицировать свою цель. Это оказалось шведское грузовое судно на 1514 тонн. Он наблюдал, как искореженный сухогруз идет ко дну, когда Кассель доложил, что слышит приближающийся шум винтов. Оставаясь на перископной глубине, лодка «U-99» медленно направилась прочь.

В полночь Кречмер курил, стоя на мостике. В это время сигнальщик сообщил, что с запада приближается конвой. Кречмер выбросил сигару за борт, а среди экипажа прошел слух, что капитан собирается атаковать свой первый конвой. В течение двух часов лодка шла в надводном положении на полной скорости, чтобы выйти на позицию для атаки до рассвета. Этот маневр причинил немало беспокойства Кречмеру, который отлично знал, что у них на исходе топливо. Он даже принял решение погрузиться. Напряжение еще более усилилось, когда Кассель доложил, что слышит сильный шум, приближающийся слева, и Кречмер, припав к окуляру перископа, увидел всего в 100 ярдах эсминец. Но с корабля эскорта его не заметили и изменили курс: теперь он удалялся. Конвой медленно проследовал над лодкой.

Механизм запуска торпед позволял производить выстрелы под углом 90 градусов. Поэтому Кречмер приготовился атаковать суда, проходящие мимо тем же курсом. Мысленно он представлял себе выстрелы направо и налево до тех пор, пока все торпеды не будут израсходованы. Увидев первые суда, он крикнул: «Огонь!»

Но не была произведена правильная наводка. Случайно одна из кормовых торпед была запущена позднее. Она повернула точно на 90 градусов и поспешила к цели. Вслед за этим последовала вспышка и взрыв. На этот раз жертвой оказалось судно «Гамбер Армз». Кречмер задумался, по какой причине наводка торпед такой длительный процесс.

В его военном дневнике можно прочитать подробное описание этого сражения:

«08.06. Слышен шум винтов, приближающийся с правого борта. Я приказал погрузиться до 100 футов. Корабль эскорта быстро приближается. Похоже, собирается атаковать.

08.09. Шум винтов стих. Возможно, эскорт нас потерял. Поддерживаю прежний курс и скорость.

08.10. Корабль эскорта набирает скорость. Это атака».

Кречмер считал, что его атакует эсминец. На самом деле это был один из первых корветов, построенных специально для укрепления эскортных групп. Первая серия из 10 глубинных бомб ощутимо встряхнула лодку. Все, что не было закреплено, полетело на палубы. Бомбы взорвались слишком близко. А лодка продолжала погружаться. Вскоре она достигла глубины 350 футов. Но бомбы продолжали рваться со всех сторон. Кречмер приказал отключить все электрооборудование, за исключением гидрофонов и гирокомпаса. Чтобы поберечь батареи, дающие энергию электродвигателям, скорость была снижена до предела. Винты вращались очень медленно, так, чтобы лодка могла удерживаться на глубине. После двух часов непрерывной бомбежки на лодке начал ощущаться недостаток кислорода. Члены экипажа были вынуждены надеть дыхательные маски, которые были соединены трубками с емкостями, наполненными щелочью, использовавшейся для очистки воздуха.

Держась на той же глубине, «U-99» на минимальной скорости уползала от противника, который настойчиво сновал взад-вперед над ней, упорно сбрасывая все новые и новые глубинные бомбы. Кречмер распорядился выдать экипажу по хорошей порции шоколада и бисквитов, всем было приказано лечь и по возможности сохранять неподвижность, чтобы снизить расход оставшегося воздуха. Кассель оставался у гидрофонов, докладывая о каждом новом заходе морского охотника. Когда он сообщал, что охотник прямо над ними, экипаж готовился к очередным взрывам, поскольку не приходилось сомневаться, что бомбы уже медленно погружаются им навстречу. На исходе шестого часа наступило временное затишье. Кречмер позволил себе немного расслабиться, прилег и задремал. Но спустя сорок минут атака возобновилась. Проснувшись, Кречмер сразу же почувствовал, что лодку снова сотрясают взрывы. Большинство членов экипажа уже пребывали в полуобморочном состоянии; стало ясно, что долго они не протянут. Кречмер принялся в очередной раз прикидывать шансы остаться в живых. В любой момент батареи могли окончательно разрядиться. Не имея энергии, чтобы поддерживать даже минимальную скорость, лодка сразу же опустится на дно. Он попытался вспомнить, насколько велика глубина в этом районе и не будут ли они раздавлены раньше, чем лодка коснется дна, но не сумел. Тогда Кречмер вяло подумал, что на атакующем его корабле должны когда-нибудь закончиться глубинные бомбы, но это было слабым утешением, поскольку другие эсминцы наверняка уже полным ходом спешили к полю сражения.

Внешне он никак не показывал свои страхи и сомнения.

Сидя у гидрофонов, Кассель с изумлением поглядывал на командира, который спокойно расположился за столом и читал книгу. Это был детективный триллер, и Кречмер казался полностью захваченным развертывающейся на его страницах интригой. Вокруг разверзнулся настоящий ад, все гремело, ломалось, падало… а Кречмер вдумчиво вглядывался в книжные страницы. Прошло довольно много времени, прежде чем Кассель понял, что Кречмер читает как-то неправильно. В конце концов до него дошло, что командир не перелистывает страницы. Присмотревшись, Кассель заметил, что читать книгу Кречмеру было бы довольно затруднительно, поскольку он держит ее вверх ногами. Можно себе представить, какой нужно обладать выдержкой, чтобы сидеть в течение нескольких часов и смотреть на одну и ту же страницу перевернутой вверх тормашками книги, демонстрируя полное спокойствие.

Прошло двенадцать часов. Теперь бомбы взрывались немного в стороне. Все это время никто не пользовался туалетом, фекалии, поднявшись на поверхность, могли выдать местоположение лодки. Воздух в лодке был густым и тяжелым, перенасыщенным углекислотой – этого боятся все подводники. С самой первой атаки Кречмер держал лодку на одном и том же курсе. Теперь он решил, что сумеет сбить охотника со следа, если неожиданно и резко изменит курс. Набрать скорость не представлялось возможным, поскольку батареи находились при последнем издыхании, а датчик глубины показывал, что они опустились уже на 700 футов, то есть на 150 футов ниже предельной глубины для лодок этого класса. Они выполнили поворот направо и легли на новый курс под прямым углом к прежнему.

Кассель слышал, что атакующий их корабль снова прошел прямо над ними, но на этот раз взрывов не последовало. Правда, передышка оказалась очень короткой. Через десять минут снова послышались взрывы, но теперь в некотором отдалении от лодки. Впервые за много часов у экипажа появилась надежда остаться в живых. Кречмер не сводил взгляда с приборов, показывающих оставшийся у них запас энергии. Он принял решение всплыть на поверхность в течение ближайшего часа, иначе они уже никогда не смогут этого сделать. Час прошел, глубинные бомбы все еще рвались, но уже не так близко, как прежде. В 10 часов 28 минут, спустя более чем четырнадцать часов после начала атаки, был зафиксирован последний взрыв. Петерсон сделал запись в корабельном журнале о сто двадцать седьмой по счету глубинной бомбе. Она была последней. Еще пять часов лодка оставалась под водой, а экипаж молился, чтобы батареи выдержали, хотя по всем признакам они должны были приказать долго жить еще несколько часов назад.

Примерно в 3.30 утра лодка «U-99» всплыла на поверхность, проведя под водой двадцать часов. Ночь была тихой и темной. У Кречмера еще хватило сил открыть люк и выйти на мостик. Он увидел, как из лодки выходит желтоватый столб густых испарений. Постепенно на палубы начали выползать члены экипажа. Задыхающиеся люди жадно вдыхали ночной, восхитительно пахнущий, соленый морской воздух и все еще никак не могли поверить, что остались живы.

Прошло минут тридцать, прежде чем люди пришли в себя и смогли осмотреть полученные повреждения. Все, что двигалось, разумеется, сломалось или разбилось, но главные системы жизнеобеспечения работали нормально, корпус лодки выдержал испытание на прочность. Кречмер приказал взять курс на север и идти к месту своего боевого дежурства. Позже он записал в дневнике: «Мы все чувствовали себя, как школьники в Рождество. Все, что касалось глубинных бомб, было для нас новым, ранее неизведанным, мы не знали, чего ждать дальше. Каждый звук был странным и незнакомым, а всякий раз, когда внутри лодки что-то ломалось, мы были уверены, что это начало конца. Теперь мы уже получили от врага все подарки, которые он для нас приготовил. Мы абсолютно уверены в нашем корабле и постоянно молимся за подкову, под знаком которой плаваем».

Спустя двадцать четыре часа, 10 июля, с лодки заметили одинокое судно, которое направлялось к северному побережью Ирландии. «U-99» всплыла и пошла по направлению к мишени со скоростью, которая должна была привести лодку на атакующую позицию после наступления темноты. Атака оказалась вполне успешной. Судно тяжело осело на корму и, задрав нос в небо, начало погружаться под воду. Кречмер подвел лодку к спасательному плоту, на котором жались друг к другу перепуганные моряки, и выяснил, что судно называется «Вудберри». Предоставив тонущее судно своей печальной участи, Кречмер доложил на базу в Вильгельмсхафен, что израсходовал все торпеды, и попросил дальнейших указаний. Поздно вечером пришел ответ. Ему было приказано следовать во французский порт Лориент.

Лориент стал «базой для асов». Благополучно миновав проливы, отделяющие Великобританию от континента и от Ирландии, «U-99» вошла в бухту Лориента и стала одной из первых немецких подводных лодок, обосновавшихся в этом порту. На причале ее встретили представители Дёница, прибывшие, чтобы подготовить помещение для нового штаба главнокомандующего. Для этого была присмотрена вилла, расположенная на морском берегу в двух милях от базы. Первоочередной задачей Кречмера был поиск чистой одежды для экипажа. Все, что они брали с собой в море, было грязным, промокшим, насквозь пропитавшимся отвратительными запахами. В штабе ему сообщили о брошенном англичанами складе, в котором, по слухам, было много столь необходимой одежды. Кассель и старшина Бергман отправились по указанному адресу и вернулись с грузовиком, доверху нагруженным разрозненными комплектами военной формы цвета хаки, которую раздали экипажу.

Переодевшись, члены экипажа «U-99» построились на причале. Кречмер, также одетый в новенькую форму, внимательно осмотрел своих преобразившихся матросов и решил, что их вполне могут принять за банду мародеров-англичан. Поэтому он приказал всем пришить ленты и нашивки, чтобы придать команде более немецкий вид. Тем не менее он все-таки счел необходимым обратиться к военному коменданту с просьбой не арестовывать людей, которые будут ходить по Лориенту в несколько странной форменной одежде.

Затем последовала тщательная уборка всех помещений лодки: прежде всего нужно было избавиться от ужасного запаха, который, казалось, намертво въелся во все переборки, механизмы, приборы – в общем, во все, что было на лодке во время почти суточного пребывания под водой и атаки 127 глубинными бомбами.

Кречмер и его офицеры поселились вместе со штабистами в отеле «Бо сежур», а для экипажа отвели комнаты в «Белом голубе». Питание для офицеров организовали при префектуре, где разместился оперативный штаб командования. В первый вечер на берегу Кречмер, чувствующий, что все члены экипажа, которые вели себя удивительно достойно под бомбами, стали для него близкими людьми, пригласил всех на ужин. В помещение, где обедали офицеры, пришлось поставить несколько дополнительных столов, которые образовали большую букву «U», чтобы усадить всех гостей командира Кречмера.

После ужина матросы разбрелись по Лориенту. Каждому было интересно посмотреть, что представляет собой этот французский город, и, быть может, даже познакомиться с симпатичными француженками… Выяснилось, что на военной базе, расположенной вдалеке не только от Германии, но и от Парижа, нет гестапо. А военное командование вело себя настолько корректно по отношению к местному населению, что между ними установились вполне дружеские отношения. Всюду, где появлялись моряки, их встречали неизменно приветливо и с искренней радостью. Они тоже вели себя в соответствии с давно сложившимися нормами поведения бывалых морских волков, заходивших в любой портовый город.

Подводники начали методичный обход зазывно мерцающих яркими вывесками кафе, ресторанов, а также всевозможных клубов, расположенных на улицах красных фонарей. Память о том, насколько они были совсем недавно близки к гибели, была свежа, поэтому бравые моряки в полном смысле этого слова ударились в загул, желая как можно полнее ощутить себя живыми. Старшины Кассель, Бергман, Шнабель и Клазен расселись за столом в кафе, из которого доносилась самая громкая музыка, и с апломбом бывалых пьяниц принялись заказывать шампанское, за которым последовали и прочие французские вина, которые славятся во всем мире. Естественно, что подводники просто не имели права обойти их своим вниманием: следовало попробовать все. И неудивительно, что, не имея привычки к столь обильным возлияниям, моряки несколько увлеклись.

Около полуночи, вкусив всего, что только пожелала душа, члены экипажа «U-99» потянулись в сторону своего отеля. Следует отметить, что большинство из них возвращались на ночлег с весьма различными впечатлениями от вечера в Лориенте, но сравнительно трезвыми.

Примерно в то же время четверка абсолютно пьяных старшин вспомнила о необходимости вернуться в отель.

Шатаясь и старательно поддерживая друг друга, они двинулись по главной улице города, взяв курс на «Белый голубь». К несчастью, их маршрут пролегал мимо отеля «Бо сежур», в котором окна гостиной первого этажа выходили на ту самую улицу, по которой шествовали изрядно выпившие старшины. Приблизившись, они заметили Кречмера, стоящего у окна и рассматривающего прохожих. По сигналу Касселя, подводники опустились на колени и принялись осторожно ползти вдоль стены под окном, искренне надеясь, что командир не опустит глаза и не заметит провинившихся подчиненных.

Кречмер действительно не смотрел вниз, но услышал громкий шепот, сдавленные смешки и пьяное хихиканье. Застигнутые на месте преступления старшины сперва замерли, а затем, широко ухмыляясь, попытались отдать честь, продолжая при этом стоять на четвереньках. Потерпев неудачу в этом заведомо безнадежном предприятии, они один за другим неуклюже поднялись на ноги.

Охваченный яростью Кречмер отвернулся от окна и отошел в глубь гостиной.

На следующее утро он приказал экипажу построиться на причале возле субмарины и произнес длинную речь о поведении на берегу. Он сказал, что ожидает от каждого члена экипажа, независимо от того, находится ли он в боевом походе или на берегу, подчинения требованиям дисциплины. Он объяснил, что моряки должны гордиться своим кораблем, заботиться о чести мундира (последнее высказывание было не слишком удачным, учитывая, что на всех в тот момент была надета английская военная форма) и помнить об этом в любых ситуациях. В завершение своей пламенной речи Кречмер выразил надежду, что ему больше никогда не придется наблюдать ничего подобного увиденному прошлой ночью. Пылая праведным гневом, он сообщил, что еще никогда в жизни не испытывал такого стыда за своих людей.

Взглянув на вытянувшиеся физиономии провинившихся, он счел, что они уже достаточно наказаны, слегка смягчился и сообщил, что в любом случае ни у кого в ближайшее время не будет шанса нарушать дисциплину, поскольку уже на следующее утро, 29 июля, предстоит выход в море.

Начало нового похода было вполне обычным. Лодка шла по поверхности, море было неспокойным: мрачные свинцово-серые волны тяжело бились о корпус лодки, зато оно казалось абсолютно пустынным. В сумерках два сигнальщика, успевшие получить прозвище «гроза пароходов» за удивительную способность видеть проходящие мимо суда даже безлунной ночью, указали Кречмеру цель. Это было торговое судно, двигавшееся на зигзаге. Кречмер подошел к Баргстену, который нес вахту на мостике. Совместными усилиями они опознали противника. Это было одно из судов серии «Клэн». Оно шло со скоростью 16 узлов. Кречмер решил на полной скорости обогнать судно, чтобы выйти на атакующую позицию. При таком волнении лодка «U-99» тоже могла выжать из своих машин не более 16 узлов, но следовало принять во внимание, что движение на зигзаге снижало скорость судна, рассчитанную вдоль основного курса, примерно до 12 узлов.

Спустя два часа «U-99» уже находилась перед своей потенциальной мишенью со стороны правого борта. Первая торпеда прошла мимо или не сдетонировала. Зато вторая попала в цель в районе миделя. Судно замедлило скорость и в конце концов остановилось, тяжело осев на корму. Но было не похоже, что оно затонет. Кассель перехватил сообщение по радио: «Клэн Мензис», нахожусь в точке с координатами 54 градуса 10 минут северной широты, 12 градусов западной долготы. Атакован немецкой подводной лодкой». Кречмеру не хотелось тратить еще одну торпеду на это судно. Он приказал своему помощнику доставить к цели подрывные заряды на корабельной шлюпке. Однако волнение было довольно сильным, а шлюпка очень маленькой…

– Мы не могли бы найти какой-нибудь другой способ? – нерешительно поинтересовался младший лейтенант.

– Нет, – ухмыльнулся Кречмер, – лучше готовьте шлюпку.

– Но волнение слишком сильное, мы можем перевернуться и утопить заряды, к тому же я плохо плаваю.

– Готовьте шлюпку, младший лейтенант.

– Есть.

Молодой офицер неохотно побрел на фордек, всем своим видом давая понять, что он тоже вправе иметь свое мнение и вовсе не считает, что на этот раз командиру пришла в голову хорошая идея. Как раз в этот момент «Клэн Мензис» неожиданно сильно накренился и начал быстро тонуть, окутанный клубами пара и брызг. Вскоре он исчез под водой.

Обрадованный младший лейтенант бодро побежал к командиру.

– Вы все еще хотите подготовить шлюпку?

– Нет, в этот раз ты избежал купания.

Конец ознакомительного фрагмента.