Глава 4
Битва за Норвегию
(апрель—июнь 1940 года)
Авангардные бои
Еще задолго до 9 апреля – дня, когда началась битва за Норвегию, – 19 британских подводных лодок крейсировали в Северном море перед германским побережьем: они находились в Каттегате, Скагерраке, восточнее Доггербанки, перед Гельголандом, в морских районах западнее Дании и у юго-восточного побережья Норвегии. На линии между Монтрозе и Оберштадтом применялись разведывательные самолеты «Ансон»1, а позднее и подводные лодки. Подводные лодки должны были выполнять двойную задачу: нападение на транспортные суда, а также борьба с военными кораблями, в первую очередь – с подводными лодками, выходившими из портов приписки или возвращавшимися с боевого патрулирования. В первую очередь потоплению подлежали сухогрузы, перевозившие железную руду из скандинавских портов, поскольку наличие этой руды для Германии являлось вопросом жизни и смерти2. Большая часть ее доставлялась из Швеции по Балтийскому морю и, следовательно, была недоступна для британского подводного флота. Транспортировке руды из Норвегии, напротив, было едва ли возможно создать какие-либо трудности, поскольку немецкие суда проходили вблизи от побережья, в пределах норвежских территориальных вод, и их маршрут лежал мимо тысяч различных островов. Таким образом через Каттегат транспортные суда попадали в Гётеборг, и затем им было необходимо пройти лишь вдоль датского побережья.
В период между сентябрем 1939 и апрелем 1940 года ограниченные в действиях британские подводные лодки потопили в общей сложности 10 торговых судов.
Для британского подводного флота война началась очень неблагоприятно. Согласно британской тактике, каждая подводная лодка действовала отдельно, а морское пространство было поделено между ними на сектора, что приводило к досадным инцидентам.
10 сентября британская подводная лодка Triton потопила свою лодку Oxley, 14 сентября торпеды Sturgeon едва не задели Swordfish. Установленная до сих пор дистанция между подводными лодками по этой причине была увеличена с 12 до 16 морских миль.
Каждую обнаруженную подводную лодку англичане должны были считать лодкой противника. Если одна из британских лодок входила или выходила из назначенного ей района, она должна была действовать по установленному временному графику и следовать при этом определенным курсом3.
Неделю спустя после того как 85 морских миль южнее Линдеснес англичане торпедировали германскую U-36, командир подводной лодки Salmor (капитан 3-го ранга Бикфорд) увидел большое торговое судно, двигавшееся курсом на него. Это был Bremen, бежавший из Нью-Йорка для того, чтобы вернуться в Германию. Бикфорд заметил надписи на различных языках и пропустил судно.
В предрассветных сумерках 13 сентября Бикфорд обнаружил несколько военных кораблей противника. Он смог определить, что среди них находились легкие крейсеры Leipzig и Nurnberg, которых сопровождали эсминцы. Но германская боевая группа резко свернула с курса и удалилась на большой скорости. Бикфорд был раздражен тем, что столь привлекательная добыча уходила из его рук, но неожиданно германские корабли снова изменили курс и приблизились к британской лодке.
Приближался момент торпедной атаки… 4500 метров… 6 торпед были пущены из аппаратов лодки Salmon, две из них попали в Leipzig. Поскольку эсминцы сбрасывали глубинные бомбы, лодка Бикфорда смогла всплыть лишь через несколько часов. Море было покрыто вытекшим мазутом на четыре квадратные мили.
На следующее утро Ursula обнаружила крейсер Leipzig, медленно двигавшийся в направлении Германии вдоль датского побережья. Лодка предприняла торпедную атаку, однако промахнулась, и вместо крейсера торпеды попали в один из эсминцев сопровождения.
Leipzig вышел из строя на целый год. Крейсер Nurnberg после двух торпедных попаданий был готов к боевому применению лишь в мае 1940 года.
В конце 1939 – начале 1940 года удача никак не хотела быть благосклонной к британским подводным лодкам. Между 9 и 16 января погибли подводные лодки Seahorse, Undine и Starfish.
Они либо подорвались на минах, либо были потоплены сторожевыми кораблями. Но экипажам обеих последних лодок удалось спастись. Адмиралтейство отозвало свои подлодки из района западных минных полей, которое было официально объявлено таковым. Впредь им ставилась задача патрулирования в районе перед Гельголандом, в проливе Скагеррак и перед норвежским побережьем.
Битва за Норвегию
4 марта 1940 года Дёниц получил от руководства военно– морских сил приказ: «Временно прекратить выход в море подводных лодок. Прекратить боевое применение лодок, уже находящихся перед норвежским побережьем». Кроме того, ремонтно-восстановительные работы должны были быть ускорены, однако при этом не следовало применять никаких экстренных мер для поднятия степени боеготовности.
На следующий день в Берлине адмирал был ознакомлен с оперативными замыслами, лежавшими в основе вышеназванного приказа: Норвегия и Дания подлежали внезапному захвату при помощи молниеносного десантирования войск. Существовали признаки того, что противник также готовил операции против Германии. Предполагалось выступить навстречу с нанесением контрудара. Командующий подводным флотом тотчас отозвал все подводные лодки из Атлантики, и таким образом было резко прекращено нападение на торговые суда противника. Некоторые из подводных лодок были незамедлительно направлены к побережью Норвегии для разведки находившихся там оборонительных сооружений противника.
Контр-адмирал Дёниц, с одной стороны, и сэр Макс Хортон – с другой разделили свои подводные лодки как на шахматной доске. Первый – вдоль норвежского побережья от Ставангера до Тронхейма, причем некоторые из лодок были направлены к Оркнейским и Шетландским островам, второй – вокруг Дании и перед Гельголандом.
Приказы на операцию «Хартмут» передавались командирам подводных лодок лично командующим подводным флотом в опечатанном конверте, который подлежал вскрытию лишь при выходе в море.
Подводные лодки должны были выполнять четыре задачи:
1. Обеспечение безопасности мест десантирования: подводные лодки должны были обеспечить безопасность десантных кораблей во время нахождения последних в норвежских территориальных водах. Существовали опасения на случай атак Королевского флота или, по крайней мере, со стороны соединений крейсеров или эсминцев.
2. Воспрепятствование десантированию противника: на этот случай Дёниц держал группу подводных лодок перед предполагаемыми местами высадки. В задание этих групп входило также нападение на военные корабли противника, пытающиеся воспрепятствовать транспортировке руды.
3. Наблюдение за морскими районами восточнее и западнее Пентланд-Фиртс, где ожидалось движение морского транспорта противника.
4. Транспорт снабжения: эта задача не была очень приятной для контр-адмирала, однако необходимо было поддержать десантные операции и таким образом, по крайней мере на начальном этапе. U-101 (VII серия) загрузила 36 тонн боеприпасов для 88-мм зенитной пушки, на U-122 находилось 90 тонн топлива для люфтваффе. До семи лодок использовалось для подвоза продовольствия для вермахта в Тронхейме. После ремонта железнодорожной линии сообщения Осло– Тронхейм подводный флот был освобожден от выполнения этих задач.
Английские подводные лодки
Битва за Норвегию началась 8 апреля 1940 года, когда британцы и французы уведомили норвежское правительство о постановке минных заграждений в норвежских территориальных водах. Премьер-министр Норвегии выразил протест по этому поводу. В тот же день крейсировавшие перед Скагерраком подводные лодки Triton и Sunfish сообщили об усилении движения морского транспорта северным курсом в Норвегию. Грузовые, пассажирские суда и даже крейсеры перевозили войска германского вермахта в Осло, Кристианзунд, Ставангер, Берген, Тронхейм и Нарвик. Тяжелый крейсер Blucher был потоплен 9 апреля в 4.20 в 18 морских милях от Осло огнем норвежской береговой артиллерии и торпедами установленной на берегу торпедной установки.
Подводный флот союзников не довольствовался только сообщениями об обнаруженных германских кораблях. Лодка Sunfish потопила четыре транспорта, подводные лодки Triad, Sealion, Snapper также по одному транспорту, в то время как польская лодка Orzel, примкнувшая 14 октября 1939 года к британским вооруженным силам, торпедировала транспортное судно Rio de Janeiro и танкер.
В Каттегате, в Осло-фьорде и в Зунде в первую неделю было уничтожено германских торговых судов общим водоизмещением 50 000 брт, причинены повреждения судам водоизмещением 10 000 брт.
В ночь с 9 на 10 апреля крейсеры вице-адмиралов Д. Лэйтона и сэра Д.К. Эдворда-Коллинса совместно с подводными лодками союзников патрулировали район у норвежского побережья до Утсире, севернее Ставангера. Они надеялись нарушить снабжение германских войск, но не обнаружили ни единого корабля противника. Снабжение вермахта, а также подвоз войск и боеприпасов были налажены железнодорожным транспортом, а также грузовиками по суше.
Германские боевые корабли, служившие для транспортировки войск, понесли серьезные потери в результате действий английских подводных лодок. 9 апреля лодка Truant (капитан 3-го ранга С. Хатгинсон) обнаружила крейсер Karlsruhe вскоре после его выхода из порта в Кристианзунд. Задача крейсера заключалась в транспортировке войск из Германии. Хатгинсон выпустил по цели залп из кормовых аппаратов, тремя торпедами нанеся Karlsruhe такой ущерб, что судно пришлось затопить силами собственных кораблей сопровождения.
Броненосец Lutzow во второй половине дня 10 апреля покинул Осло-фьорд для того, чтобы вернуться в Киль. За 11 минут до его прибытия в Каттегат он был торпедирован подводной лодкой Swordfish и получил серьезные повреждения. Несмотря на то что его удалось отбуксировать в Киль, корабль вышел из боевого применения на 12 месяцев.
Германская U-64 13 апреля стала жертвой бомбардировки с гидросамолета линкора Warspite. На следующий день эсминцы Fearless и Brazon уничтожили U-49. Англичане обнаружили в этой лодке секретный германский код для норвежского побережья. Немцы сразу же сменили его, как только об этом стало известно.
Так те, кто хотел уничтожить других, погибли сами.
Подводным лодкам союзников приходилось защищаться не только от множества надводных кораблей, охотившихся на них и накрывавших их глубинными бомбами. Большие потери наносили также бомбы германских бомбардировщиков и мины, которые срывались с якорей в плохую погоду и дрейфовали в море, и, наконец, их врагами являлись мелководья и морские течения. Подводная лодка Tetrach (капитан-лейтенант Майлс) находилась под водой 43 часа; Thistle была потоплена 10 апреля германской U-4, Tarpon была уничтожена тральщиком М-6. Французы потеряли подводную лодку Doris, которую в полночь 9 мая тремя торпедами отправила на дно U-9.
В водах датского полуострова, перед рифом Уорна, в Скагерраке и Каттегате немцы были настоящими властелинами. Их военные корабли и самолеты, располагавшие находившимися неподалеку базами, затрудняли выдвижение и атаки Королевского флота. Хотя британский флот и был сильным в Северном море, однако в узком фарватере, по которому осуществлялась транспортировка германских войск, его присутствия практически не было. Главнокомандующему адмиралу Форбецу (с 12 апреля 1938 по 2 декабря 1940 года) была необходима флотилия крейсеров, и, если бы ее были готовы принести в жертву, это, вероятно, изменило бы ход битвы за Норвегию. Но в этом морском районе со стороны британцев присутствовали лишь подводные лодки.
Роскилл считает: «Наши подводные лодки держались превосходно и наносили противнику серьезные потери. Однако, вынужденные полагаться лишь на свои силы, они не могли помешать противнику сохранять не слишком сложный контроль на коротких морских отрезках».
Захват лодки Seal
Seal – подводная лодка – минный заградитель типа Porpoise – была сдана в эксплуатацию за четыре месяца до начала войны. Находилась в плавании на Дальнем Востоке, в Адене и была отозвана назад в Европу. Ее командира, капитана 3-го ранга Руперта Филиппа Лонсдэйла, можно было принять скорее за профессора или священнослужителя, чем за морского офицера.
Он был очень добродушным, и его упрекали в том, что он был скорее джентльменом, чем настоящим моряком, как будто это невозможно совмещать!
Вскоре Лонсдэйлу, выполнявшему боевую задачу в Каттегате в мае 1940 года, при столь же трудных, сколь и трагических обстоятельствах пришлось доказать, что он мужественен и является дельным человеком, а также что он строг в отношении своего экипажа, но благосклонен.
В рамках операции FD7 Seal должна была сначала выйти из Скагеррака, а затем курсом зюйд-ост пойти в Каттегат и установить там мины. Через эти морские районы проходили маршруты германских подводных лодок, когда они не использовали Кильский канал. Мины подлодки Seal предназначались для судов, перевозивших войска вермахта и материалы снабжения в Норвегию, а на обратном пути бравших на борт железную руду.
4 мая в 8.30 утра британская лодка прибыла в район боевого применения. Глубина моря там едва ли достигала 35 метров. Предназначенная для маневров, подобных постановке мин, подводная лодка должна была быть оснащена устройством дифферентовки. Поскольку в случае с Seal такого предусмотрено не было, одному из унтер-офицеров приходилось восполнять при помощи воды потерю в весе лодки, возникавшую после постановки мин. Израсходовав все имевшиеся на борту мины, лодка становилась легче приблизительно на 8 тонн.
Поскольку задача по установке мин была выполнена, Лонсдэйлу оставалось лишь повернуть назад и взять курс на форт Блок-Гауз в порту Госпорт.
По пути предстояло миновать два минных поля. Одно – на глубине 15 метров, другое – на глубине 30 метров. Капитан 3-го ранга знал об этом и был уверен в том, что сторожевые катера и самолеты уже начали поиск его лодки. Лонсдэйл мог включить свой гидролокатор, в то время как в распоряжении немцев были лишь гидрофоны. И немцы пришли.
Для того чтобы лучше слышать шумы, производимые винтами лодки, германские дозорные корабли остановили машины, в то же время Лонсдэйл остановил работу своих машинных телеграфов.
Эта игра в кошки-мышки, продолжавшаяся всю первую половину дня, отодвигала момент, когда Seal могла достичь открытого моря, всплыть на поверхность и идти над водой.
15.15. Короткий осмотр горизонта вокруг лодки в перископ… Лонсдэйл видит 9 торпедных катеров и делает крюк для того, чтобы их обойти. Неожиданно он замечает группу кораблей, идущих курсом прямо на него с другого направления. Они обнаружили местоположение лодки. В связи с тем, что глубина моря небольшая, Seal не может уйти от противника, совершив глубокое погружение. Лонсдэйл разворачивает лодку к датскому побережью, однако затем вновь изменяет курс, поворачивая на север. Таким образом он надеется получить возможность дождаться сумерек, а если повезет, то и ночи. Продолжительное время он идет зигзагом. На борту никто не думает о минной опасности. Для того чтобы запутать противника, Лонсдэйл ложится на грунт на глубине 35 метров. Двигатели остановлены, все аппараты и узлы, которые могут произвести какой-нибудь шум, даже вентиляторы и гирокомпас, выключены. Внезапно лодка выходит из равновесия, стрелки манометра колеблются с 30 до 60 сантиметров. Что произошло? Конечно, ничего серьезного. Лонсдэйл отдает приказ на боевой пост погружения.
Старший матрос Рейнольдс слышит вначале скрежет по борту лодки, как будто о нее трется какой-то трос. Он немедленно сообщает об этом на центральный пост управления. И в тот же миг Лонсдэйл узнает о том, что кормовые рули вышли из строя. Однако он полагает, что непосредственной угрозы нет. По его мнению, следует обдумать сложившееся положение в спокойной обстановке и лишь после этого попытаться устранить повреждения.
18.30. Экипаж приступил к вечернему приему пищи. Скрежета о борт более не слышно. Командир мог бы чувствовать себя спокойно, если бы не были повреждены рули.
Неожиданно мощнейший взрыв потрясает лодку, людей швыряет о борт, вдребезги разбиваются лампы.
Затем снова тишина. Каждый может слышать шум воды, проникающей в кормовые отсеки. Там и произошел взрыв.
Что это было, мина или глубинная бомба? Этого никто не знал, но, будь это бомба, за ней должны были последовать и другие.
Нос лодки задирается вверх на 10 градусов. На центральный пост управления, где находится Лонсдэйл, поступают доклады о состоянии лодки. Склад мин и шлюзовая камера заполнены водой.
Капитан 3-го ранга убеждается в том, что переборки по– прежнему герметичны. Над лодкой не слышно никаких шумов, из чего Лонсдэйл делает вывод о том, что взрыв произошел в результате подрыва на мине. Несомненно, лодка задела мину одним из горизонтальных рулей, который затем был поврежден.
Взрыв был либо слышен над водой, либо зафиксирован гидрофонами сторожевых катеров, поэтому следовало ожидать скорого появления противника. В этом случае посыпался бы целый дождь глубинных бомб. Вода все еще поступала, а давление воздуха в неповрежденных отсеках падало. Несмотря на растущий крен лодки, каждый выполнял свои обязанности. В последний момент из поврежденного отсека были спасены двое механиков.
Предпринимались попытки, как выяснилось безнадежные, починить кормовое рулевое устройство, однако повреждения оказались слишком серьезными.
Гидролокатор по-прежнему молчал, вероятно, взрыв не был услышан над водой. Лонсдэйл рассчитывал, что его лодка останется под водой еще на 16 часов, что, впрочем, не представляло собой ничего необычного для подводной лодки. Таким образом, для всплытия еще оставалось время. Над Seal еще до 22 часов будет светло, но нужно дождаться ночи, и поэтому командир сменяет боевой пост погружения.
Лейтенант Кларк, инженер-механик, считал, что от 130 тонн воды, поступившей в лодку, рассчитанную на 380 тонн балласта, можно будет освободиться после всплытия. Лонсдэйл соглашается с этим, но до тех пор придется потерпеть еще два часа.
Радист Футер приготовил радиостанцию для передачи сообщения командующему подводными лодками сразу после всплытия. Лонсдэйл составил текст и отправил на зашифровку. Затем секретные документы и шифровальные ключи упаковались в мешки со свинцовым грузилом. Гидролокатор, который ни в коем случае не должен попасть в руки противника, уничтожили.
Звучит команда «Всплытие!». Сжатый воздух поступает в балластные цистерны и вытесняет из них воду. С кормы слышатся металлические шумы, кроме них, не слышно ничего. Включаются электромоторы, они в порядке, и винты начинают вращаться…
Стрелка на манометре приходит в движение… 27 метров… 25… 20… 15… Еще немного усилий… Seal поднимается… 10… 5… Однако тут лодка неожиданно останавливается. Носовая часть поднимается, в то время как корма остается на грунте, как приклеенная. Дифферент становится таким большим, что все начинает скользить к корме. Экипаж вынужден держаться, чтобы избежать падения.
Чтобы не вытекла серная кислота из аккумуляторных батарей и сохранились запасы электроэнергии и сжатого воздуха, слишком ценные для того, чтобы их так просто разбазаривать, Лонсдэйл прекращает попытки спасти лодку.
«Я должен немедленно предпринять другую попытку», – решил командир. Он принял нелегкое для него решение: сброс 11 тонн аварийного балласта (отрывной киль), даже если это означает, что Seal больше не сможет погружаться. Каждая минута промедления приближала его самого и экипаж к смерти…
Он вновь отдал команду: «На боевой пост погружения». Киль сбрасывается, балластные цистерны продуваются еще раз. Экипаж с большим напряжением наблюдает за движениями лодки. Все не отрываясь следят за глубиномером, однако движения его стрелки незаметны.
Угол дифферента Seal достигает 45 градусов, носовая часть лодки поднимается на 10 метров над водой, в то время как корма остается на глубине 25 метров.
Еще одна, третья и последняя, попытка спастись… Некоторые уже чувствуют головную боль, у других перед глазами туман.
Сжатый воздух вновь стал поступать в балластные цистерны, электромоторы заработали на полную мощность. Но Seal более не двигался с места. Это был конец…
«Все, что только возможно, было нами испробовано, – сказал Лонсдэйл. – Теперь мы можем лишь просить помощи у Бога. Только Всемогущий способен нас теперь спасти…»
Все на борту знали, что командир был верующим христианином. Атеисты ворчали, ведь мольбы Лонсдэйла, адресованные Богу, были напрасны.
Лонсдэйл вслух произнес молитву: «Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое, да приидет царствие твое, да будет воля твоя и на земле, яко на небеси… »
Однако: «Если ты сам помогаешь себе, Бог тебе тоже помогает»… Всех членов экипажа, чье присутствие на местах не является обязательно необходимым, в носовую часть. Под их общим весом нос должен перевесить, а корма – освободиться из морского ила. Люди карабкаются по быстро протянутому канату вверх, но выбиваются из сил из-за недостатка кислорода и высокого давления воздуха…
Вновь сжатый воздух подается в цистерны. Один из матросов вспоминает о двух небольших резервуарах в передней части носового отсека лодки, которые до сих пор оставались без внимания. Открываются их заслонки.
Лодка начинает дрожать и двигаться. У всех такое впечатление – и в этом моряки обманываются редко, – что Seal всплывает. Стрелка на глубинометре опускается 20… 15… 10 метров. Лодка всплывает на поверхность в 1 час 30 минут.
Лонсдэйл с усилием пробирается к рубке и открывает люк. Вокруг ни единого корабля… Свежий воздух врывается в ставшие удушливыми помещения, однако требуется время для того, чтобы экипаж отдохнул и вновь смог нормально дышать. Некоторых тошнит, другие в состоянии, близком к обмороку.
Футер передает подготовленное сообщение: «Весьма срочно, секретно. Seal вице-адмиралу подводного флота. Затоплен отсек после прочного корпуса в районе шпангоута 129. Причина – мина или глубинная бомба. Секретные сведения и материалы уничтожены. Берем курс на шведское побережье. Пытаемся достичь Гётеборга».
Достичь Гётеборга! Лодкой Seal более невозможно управлять, и ее нос направлен в сторону Дании, оккупированной немцами. Один из дизельных двигателей вышел из строя. Лонсдэйл пытается управлять при помощи двигателей… не выходит. Движение в ту сторону, в которую повернута корма, невозможно.
Необходимо затопить Seal. Капитан-лейтенант Хендерсон выбрасывает за борт секретные документы и шифровальные ключи. Гидролокатор уже разбит.
На всякий случай у Лонсдэйла есть еще два пулемета «Льюис». 2 часа 50 минут. Небо становится бесцветным, море становится светлее. В это время года еще очень холодно, и истощенные люди чувствуют это еще сильней.
Между облаков еще довольно далеко показался немецкий самолет – «Арадо-196». Без сомнений, он уже обнаружил лодку. Он идет над ней на бреющем полете и подает световые сигналы. Поскольку лежащая неподвижно на воде Seal не отвечала, «Арадо» при помощи светосигнального фонаря Варта отбивает буквы К по азбуке Морзе («Немедленно остановиться»).
«Арадо» несет две бомбы, и пилот, лейтенант Мэренс, сбрасывает одну из них с высоты 500 метров над лодкой, она падает в воду в 30 метрах от борта. Затем следует вторая бомба, ее взрыв глубоко сотрясает лодку. Теперь самолет ведет огонь из пулеметов и бортовой пушки. И пули попадают в нижнюю часть рубки. Seal безуспешно отстреливается. Так как у «Арадо» более нет бомб, Мэренс докладывает на базу об обнаруженной лодке. Вскоре появляется второй самолет. Пилот, лейтенант Карл Шмидт, едва не попал бомбой в Seal. Затем оба самолета ведут огонь по рубке, где находятся три члена экипажа…
Лонсдэйл знал, что его лодка пропала. Он мог предпринять в этой ситуации лишь одну попытку для спасения своего экипажа, однако счел, что его люди слишком слабы для того, чтобы ожидать прибытия помощи, находясь долгое время в ледяной воде. И он решил прибегнуть к одной хитрости: он приказал передать по радио набор бессвязных слов, за которыми следовали буквы, составляющие просьбу о помощи SOS.
Немцы продолжали вести огонь по лодке, при этом были ранены первый помощник, капитан-лейтенант Батлер и унтер-офицер Мюрэй. Лонсдэйл, также находившийся на мостике, был невредим. Он продолжал уверенно отдавать приказы и сам вел огонь из одного из пулеметов. Из другого стрелял один из унтер-офицеров.
Seal получила крен и, казалось, начала тонуть.
Электромоторы и дизельные двигатели, так же как и рулевые устройства, вышли из строя. Лодка теперь представляла собой обломки.
Самолеты «Арадо» продолжали вести огонь. Тем временем появился самолет «Хейнкель-115», вылетевший из Аальборга, и тотчас же сбросил свои бомбы.
Пока Лонсдэйл стрелял из пулемета, ему пришла в голову мысль о прекращении этого неравного боя. Неожиданно оба пулемета заклинило, и Seal теперь была окончательно беззащитной…
Лонсдэйл выбросил белый флаг для того, чтобы избавить экипаж от дальнейших потерь.
Самолет лейтенанта Мэренса приземлился на воду и приблизился на расстояние слышимости. Немецкий офицер потребовал, чтобы командир Seal прыгнул в воду и подплыл к корпусу «Арадо». Таким образом, лодка лишилась своего командира.
Охотник за подводными лодками UJ-128 вскоре прибыл к месту событий, экипаж был принят на борт, а Seal взята на буксир.
Несмотря на то что британская лодка представляла теперь собой лишь развалину, она была доставлена в Киль и немедленно помещена в сухой док. Там на ее корме был поднят боевой германский флаг со свастикой, и немцы кричали «Ура!». Капитаны Годт и Рёзинг прибыли для детального осмотра лодки, однако не нашли ничего такого, чего им не было бы известно ранее.
Была предпринята попытка восстановить лодку, однако в 1943 году работы были прекращены и бывшая лодка Seal оставлена без внимания на верфи[12].
По окончании войны Лонсдэйл и его бывшие члены экипажа вернулись в Англию. Согласно действующим во всех ВМС мира предписаниям, капитан 3-го ранга должен был дать отчет о потере лодки и, прежде всего, о своей сдаче в плен перед военным трибуналом.
10 апреля 1946 года в Портсмуте Лонсдэйл был обвинен в сдаче Seal противнику. На скамье подсудимых он сидел не один. После того как командир прыгнул в воду, капитан-лейтенант Блэт принял на себя командование, вероятно лишь на короткое время, однако закон не знает исключений. Слушание дела продолжалось три дня.
Лонсдэйл спокойно рассказал о смертельной опасности, в которой находились его люди, все детали разыгравшейся драмы и описал каждую попытку спастись. О том, что пережил сам, он умолчал, тем самым подчеркнув героизм и мужество своих людей. Он также не забыл упомянуть и о том, что его люди остались в живых лишь благодаря воле Бога.
Председатель трибунала, капитан 3-го ранга Норрис, вынес приговор: «Я очень рад, капитан Руперт Филипп Лонсдэйл, вернуть вам вашу саблю».
Был освобожден также и капитан-лейтенант Блэт.
Бывший командир лодки Seal отказался от карьеры морского офицера и в качестве пастора отправился в Кению. В 1958 году он вернулся в Англию и надеялся, что когда-нибудь новая подводная лодка будет носить имя Seal…
Похожая судьба постигла лодку Shark 6 июня. Она была потоплена авиабомбой, когда шла над водой перед норвежским побережьем. Ее экипаж попал в плен[13].
Потери среди подводных лодок вынудили британское адмиралтейство отозвать свои лодки, подстерегавшие линкор Gneisenau перед Тронхеймом. Чрезвычайно короткие ночи затрудняли зарядку батарей, а воздушная разведка немцев была значительно усилена.
То, что у немцев в распоряжении имелись британские коды, а также то, что немцы могли прослушивать их радиопереговоры, в значительной степени послужило причиной уничтожения немцами голландской подлодки О-13[14], а так– же британских подводных лодок Salmon, Narwhal, Thames и Spearfish, вышедших в море между июнем и августом4.
Англичане изменили свои оперативные планы. Они отозвали свои лодки из норвежских территориальных вод, в которых одержали верх немцы, и направили их в Бискайский залив в Северном море и на маршруты плавания в Атлантике. Там они могли рассчитывать на гораздо большее количество возможностей для совершения атак.
Французские подводные лодки
10 февраля 1940 года Черчилль потребовал от французского адмирала Дарлана предоставить в распоряжение англичан восемь подводных лодок типа «600 тонн». Командование вышеуказанными силами принял капитан 1-го ранга Белот под верховным командованием сэра Макса Хортона.
Эти восемь лодок: Orphee, Antilope, Sibylle, Amazone 16-го дивизиона подводных лодок, Doris, Thetis, Circe, Calypso 13-го дивизиона подводных лодок, а также плавучая база Jules Verne должны были облегчить англичанам выполнение задачи по выводу сил из германских и шведских территориальных вод, а также из норвежских фьордов. Они обеспечивали также перенос действий английского подводного флота на север, в районы Тромсё и Нарвика. Однако вышеназванные подводные лодки не были предназначены для операций подобного рода, поскольку их резервные топливные цистерны находились в легком корпусе и имели значительный размер. В этой связи существовала опасность того, что пробоины, возникшие в результате попаданий глубинных бомб, приведут к разливу мазута. Именно поэтому резервные топливные цистерны не заполнялись, что, однако, на треть сокращало запас дальности хода подводных лодок.
Непосредственно в начале войны сэр Макс Хортон подумывал о четырех лодках типа «1500 тонн» из 2-го дивизиона подводных лодок. Он предполагал, что эти лодки подходят для выполнения задач патрулирования в норвежских фьордах. Они были хорошо знакомы английскому адмиралтейству: Casabianca и Sfax принимали участие в большом конвое UX-11 из Галифакса в Англию в начале декабря 1939 года, тогда как Achille и Pasteur задействовались для сопровождения конвоя HXF-12 (10 торговых судов) и конвоя HX-12.
При этом они попали в снежные бури, в результате чего торговые суда потерялись в тумане и лишь позднее были найдены вновь. Однако английским подводным лодкам приходилось бороться с такими же трудностями, так что Главный морской штаб принял решение не использовать подводные лодки для сопровождения конвоев.
Вместе с капитаном Белотом сэр Макс Хортон разработал следующий план.
Четыре подводные лодки должны были выйти из Данди в норвежские территориальные воды и в назначенном районе разделиться на две группы. Casabianca (капитан 3-го ранга Заказе) и Achille (капитан-лейтенант Морэй) должны были выполнять задачи патрулирования в районе перед фьордами Сальборн и Корс, по южному маршруту на Берген, Sfax (капитан-лейтенант Грокс) и Pasteur (капитан-лейтенант Мертс) – в Кармзунде, в районе перед Ставангером. Предполагалось, что морское сообщение имеет жизненно важное значение для немцев и для атак будет достаточно возможностей. Однако можно было рассчитывать и на то, что морское сообщение будет перенесено на внутренние маршруты и вдоль многочисленных островов по сложному фарватеру.
Лодка Casabianka взяла на борт английского офицера по связи и двоих унтер-офицеров британских ВМС, все они были моряками-подводниками. Кроме того, одного норвежского пилота. К несчастью, при выходе из порта на лодке Pasteur произошла авария. Двигаясь в сильном течении Тэй, лодка Achille повредила своим правым винтом кормовой горизонтальный руль Pasteur, так что Pasteur осталась в порту. Таким образом, французская флотилия подводных лодок насчитывала теперь лишь три единицы…
Большую опасность для этих лодок, способных двигаться над водой со скоростью от 16 до 18 узлов, представляли дрейфующие мины.
«Около 8.00 я услышал крик с наблюдательного поста по левому борту: «Мина прямо по курсу». Я хотел сманеврировать, однако было слишком поздно. Мина была уже на траверзе, ее светящиеся шипы, словно шипы ежа, были угрожающе направлены вверх.
В принципе международное право предусматривает, что мины, сорвавшиеся со своих якорей, должны самостоятельно дезактивироваться. Однако, несмотря на это, я не был уверен в том, что при касании одного из этих шипов не произойдет детонация и лодка не погибнет».
Мина дрейфует мимо лодки, однако в поле зрения появляется еще одна. Капитан 3-го ранга Заказе отдает команду расчету 13-мм спаренного пулемета занять места. После того как мина миновала лодку, по ней была пущена очередь. Мина детонирует, и осколки металла свистят над головой находящихся на кормовой части палубы людей.
19 апреля Casabianca прощается с лодкой Sfax. 21 апреля за несколько минут до 4 часов Заказе увидел норвежское побережье и отдал приказ на погружение. В 7.20 лодка находится перед маяком Слоттерса у входа во фьорд Зельбьёрн. «Погода хорошая, море, особенно во фьорде, гладкое как зеркало. Серые, покрытые травами утесы принимают на ярком солнце волшебные цвета. Берега крутые, у подножия море достигает глубины до 400 метров».
Эти поэтические строки Заказе напишет позднее. Однако в тот момент он делает следующую запись в корабельном журнале: «22 апреля. Ветер норд-вест 2 балла, небо ясное, море спокойное, ночи светлые в лунном свете. 3.48. Совершено погружение. 6.45. Над водой замечены темные, шарообразные силуэты, возможно подводная лодка, никаких гидроакустических шумов. 8.45. Взрыв вдалеке. Патрулирую в районе перед фьордом Корс. 14.58. Шум винтов, пеленг 660. В перископ обнаружен шарового цвета сторожевой корабль (моторное торпедное судно) у входа во фьорд. Возможно, германский торпедный катер. 15.55. Два самолета «Хейнкель», пеленг 157°. 16.55. Снова германский торпедный катер. 21.25. Всплытие»…
День прошел с погружением (3.30) и всплытием (21.24). Между всплытиями и погружениями слышен шум двигателей двух самолетов… Норвежский пилот Хельсвиг глубоко тронут видом на свою родину. Он просит разрешения сойти на берег для того, чтобы «увидеть свою маленькую женушку».
Лодка вела наблюдение за норвежским побережьем в течение трех дней днем в погружении, ночью – двигаясь над водой. Замечены рыболовецкие суда, однако встречи с ними удалось избежать при помощи погружения. Все это время попадались лишь мелкие цели.
25 апреля. Casabianca вошла во фьорд Зельбьёрн и идет 1 милю по изгибам Лунгельна, внутри фьорда Бьёрне, где лодке немного мешает течение, со скоростью 1 узел.
Заказе вынужден надеяться, что на его пути не встретится кораблей противника, поскольку из-за небольшого расстояния он не сможет выпустить торпед: специальное устройство препятствует срабатыванию механизма взрывателя первые 100 метров хода торпеды, так как в противном случае взрыв может причинить ущерб подводной лодке.
С 25 по 28 апреля Casabianca совершала патрулирование внутри фьорда, не встретив ни одного судна. Хельсвиг может наблюдать в перископ своих земляков на городских улицах, тянущихся вдоль фьорда, слышать разговоры, а вечером – звуки гармони, доносящиеся до лодок.
«Это немцы, – считает Хельсвиг. – Норвежцы не играют на гармони». Как жаль, что Хельсвиг не может пригласить экипаж подводной лодки на маленький семейный праздник в своем доме!
В полночь 28 апреля Заказе ложится на обратный курс, разозленный тем, что не пустил ни одной торпеды по целям противника…
В Данди он встретил Sfax и Achille у плавучей базы Jules Verne. Sfax встретила два маленьких транспорта, однако они были вне досягаемости торпед. Achille чуть не попала в своего товарища Sfax 24 апреля в 1 час ночи. Районы боевого применения лодок находились слишком близко друг к другу.
«Я, наверное, промедлил», – сказал Мореан в офицерской кают-компании. «А я об этом и понятия не имел», – заметил Груа.
В Скагерраке.
Через десять дней после возвращения, обычной для англичан паузы, французские лодки вновь должны были выходить в море. Casabianca вышла из порта 9 мая в 17.30. 15 мая, когда она находилась на широте Линдеснеса перед входом в Скагеррак, ее обнаружил германский катер и забросал глубинными бомбами. Это не беспокоило бы Заказе и английского офицера по связи, если бы они не услышали характерные сигналы гидрофонов.
Неужели у противника в распоряжении имелся гидролокатор или сходный с ним прибор? Или, возможно, на борту захваченной 5 мая немцами Seal был найден шифровальный ключ?5
Casabianca сумела уйти от атаковавшего ее противника. Она очень проворно шла курсом на побережье Германии и вошла в Скагеррак с его малыми глубинами, тогда как противник полагал, что она ушла в открытое море. В рапорте германского вермахта сообщалось: «17 мая в Северном море атакована французская подводная лодка и, возможно, потоплена». Однако экипаж вновь смог вздохнуть свободно лишь после 45-минутного пребывания под водой.
О лодке Casabianca, однако, предстояло еще услышать!..
Achille забросал бомбами один из английских самолетов. В ночь с 15 на 16 мая в 22.55 около лодки разорвались 6 бомб, а в 0.17 еще несколько бомб. По истечении 52 часов плавания на глубине лодка вновь вынуждена была всплыть на поверхность для зарядки батарей. Именно это и стало для нее роковым событием.
У британского побережья один из английских самолетов забросал ее 5 бомбами по 125 килограммов. Получив серьезные повреждения, лодка была вынуждена уйти в Брест6.
22 мая 2-й дивизион подводных лодок снова был собран в порту приписки Данди. 6 июня Jules Verne вместе с пятью французскими лодками покинула вышеназванный порт, направившись в район назначения Брест. Casabianca и Achille также были в составе дивизиона. Подводный минный заградитель Rubis, за спиной которого были трудные предприятия, отстал. Подлодка должна была поставить свои мины перед норвежским портом Эперзунд, в водах Ставангера и внутри пролива Берген. После того как 21 июня, за два дня до объявления о прекращении боевых действий между французами и немцами, заградитель Rubis вышел из Данди для выполнения новой задачи, несмотря на пристальное наблюдение германских катеров и авиации за этими районами, 26-го числа подлодка отложила свои «яйца» в восьми морских милях в канале Ютте-фьорд и перед Тронхеймом. Ее командир, капитан-лейтенант Кабанир, просто не принял к сведению информацию о перемирии. «Я принял к сведению доклад о только что проведенном вами патрулировании с интересом и облегчением и сердечно поздравляю вас с вашим последним походом, который вы с успехом провели. Вы сослужили большую службу общему делу союзников».
Так гласило послание, которое было передано капитан– лейтенанту Джорджу Кабаниру от сэра Э. Дадли Пи. Ар. Поунда, первого лорда адмиралтейства и главнокомандующего Королевскими ВМС в момент капитуляции Франции.
Лодка Rubis поступила в распоряжение капитан-лейтенанта Русселота и продолжила свою опасную деятельность. На ее счету 15 подтвержденных успешных операций, не считая кораблей противника, подорвавшихся на одной из 629 мин, выставленных во время 22 боевых выходов. Rubis оказалась для Англии тем более ценной, поскольку у Британии было лишь незначительное количество лодок подобного типа. Ко всему прочему, эта лодка была первым кораблем ВМС «Свободной Франции».
Между тем во фьордах и далеко на суше Норвегии прошли еще несколько боев. 10 апреля английские ВМС атаковали германские военные корабли в районе Нарвика, в результате чего были потоплены 7 эсминцев.
В Намсусе и Ондалснесе высадились британские и французские войска с задачей вернуть Тронхейм. Однако этого сделать не удалось, поскольку подошло германское подкрепление из Осло и Лиллехаммера. 28 апреля на севере Нарвика состоялась битва за Норвегию, где отличился генерал Бетоуарт с 22-й французской пехотной бригадой, двумя батальонами Иностранного легиона и двумя польскими батальонами7.
Торпедный кризис
Дёниц с нетерпением ожидал в Киле сообщений об успехах своих подводных лодок. Хотя количество судов, используемых союзниками для подвоза войск и снабжения в Норвегию, было значительным, и, хотя из сообщений секретных германских агентов следовало, что данный морской район был чрезвычайно важен для государств-противников, докладов с победными донесениями от подводных лодок все еще не поступало.
Между 1 и 10 апреля в докладах своих командиров подводных лодок командующий был вынужден читать следующее: «4 торпеды по Warspite» безуспешно»… или «4 торпеды пущено по транспортному судну, попаданий нет»…
В общей сложности: 4 атаки на Warspite, 14 – на эсминцы, 10 – на транспортные суда… и все они были напрасными, поскольку торпеды либо безрезультатно проходили под днищами кораблей, либо взрывались, еще не достигнув цели.
Этот удивительный факт сказывался ошеломляюще негативно на моральном духе экипажей. Ситуация была подобной тому, как если бы превосходное само по себе ружье долгое время промахивалось, стреляя по имеющейся в изобилии дичи.
Было ясно, что снабженные магнитными взрывателями торпеды были непригодными: из 12 торпед, выпущенных 11 апреля лодками U-25, U-48, U-51, 8 разорвались преждевременно, а из 15, выпущенных Прином по транспортам в одном из фьордов, ни одна не попала в цель8.
11 апреля Дёниц решил нарушить радиомолчание9. Это не было опасным решением, скорее наоборот, это должно было нагнать страху на противника, дав понять, что неподалеку от него действуют подводные лодки. Между командующим подводным флотом, с одной стороны, и инспекцией, проверявшей торпеды, а также арсеналами возникли серьезные разногласия. Производители торпед настаивали на том, что поставляемые ими боеприпасы не имеют дефектов. Дёниц, математик и педант, представил статистику. По– видимому, эта работа занимала все его свободное время в период битвы за Норвегию.
Торпеды с взрывателями ударного типа были востребованы, однако от магнитных торпед полностью не отказались. Контр-адмирал дал четкие инструкции для их боевого применения. Но все эти распоряжения оказались неэффективными, и подводным лодкам не удалось достичь прежних успехов. Когда ожесточенные и недовольные командиры возвращались с задания, расстреляв все свои торпеды впустую, они не говорили ни о чем, кроме своего разочарования в проклятых торпедах, ставших пятном позора на славной истории подводного флота. Положение было серьезным. Разногласия с инспекцией торпедного вооружения возникали все чаще.
Магнитный взрыватель срабатывал в открытом море, но не срабатывал во фьордах. Специалисты уже подумывали о разнице температур воды, которая во фьордах была холоднее. Различная плотность воды также могла влиять на эффективность торпед. Дёниц обнаружил, что в северных широтах взрыватели торпед полностью отказывали, и изменил отданные ранее командирам подлодок приказы10.
Он упорно направлял все новые инспекции, зная, что будет очень сложно понять результаты их работы, не говоря уже о том, чтобы соответствовать их требованиям.
18 апреля U-37 доложила о преждевременном срабатывании взрывателей своих торпед, а 19-го U-47 атаковала Warspite двумя отрегулированными торпедами с глубины 8 метров, из которых одна взорвалась преждевременно, а другая – после того как прошла под линкором. Еще никогда корабль не подвергался атакам подводных лодок так часто, как это было с Warspite! В тот же день U-65 выпустила торпеду по крейсеру Emerald, которая сдетонировала через 22 секунды после выхода из торпедного аппарата. Торпеды стали представлять опасность для самих лодок.
20 апреля U-47 Прина наткнулась на направлявшийся на север конвой, однако не стала атаковать, поскольку командир был убежден в том, что торпеды не попадут в цель. Незадолго до этого он безрезультатно выпустил 8 торпед по транспортам, стоявшим на якорях. Все они прошли под целью, не разорвавшись. Поскольку, согласно международным требованиям, торпеды должны самостоятельно дезактивироваться после остановки привода, все они, кроме той, что взорвалась на берегу, были потеряны на морском дне.
Прин категорически заявил командующему подводными лодками, что не хочет идти в бой с деревянной винтовкой.
Адмирал понуждал своих офицеров откровенно выражать свое мнение. Он, сам в прошлом командир подводной лодки, очень хорошо знал, что измена самому себе или отсутствие характера могут лишь навредить в море.
В это время назначенный 21 декабря 1939 года инспектором по торпедному вооружению контр-адмирал Куммец направил все усилия на то, чтобы выявить дефекты в торпедах. Гросс-адмирал Редер составил заключение о проверке.
23 июля 1940 года главнокомандующий ВМС обнародовал служебную записку, содержавшую информацию об обнаруженных в торпедах неисправностях. Ответственные за поставку торпед предстали перед трибуналом. Однако на этом отказы вооружения не прекратились.
В июне 1940 года на подводных лодках применялись лишь торпеды с ударными взрывателями. Эту неудачу приписывали недостаточно критичному отношению испытательной комиссии к результатам собственных наблюдений. Во всяком случае, в марте подводные лодки потопили лишь 47 000 брт союзных судов, в апреле – 31 000 брт, а в мае – 48 000 брт. Согласно оценкам командующего подводными лодками, было упущено судов противника общим водоизмещением около 150 000 брт11.
В апреле были уничтожены 7 германских подводных лодок, и это число было бы точно меньше, если бы лодки U-27 и U-39 не подвело преждевременное срабатывание взрывателей на торпедах. Подводные лодки были в состоянии воспрепятствовать транспорту союзных войск или, по крайней мере, затруднить его, однако англичане и французы не потеряли ни одного транспорта.
Если даже битва за Норвегию, за эту «землю судьбы», как ее назвал Гитлер, закончилась поражением для союзников, война все же продолжалась в норвежских фьордах. Это был тот же самый основной театр боевых действий, который теперь переместился.