Глава третья,
которая посвящена, среди прочего, таинственному австралийскому чудовищу
Завалиться на диван с книгой не получилось: дома, несмотря на ночной час, Быкова поджидал старый друг семьи профессор Балтер. Он и Лия Артамоновна чаевничали в гостиной.
– Михаил Иосифович? – изумился Быков и чуть не добавил «Почему так поздно?», что было бы, конечно же, верхом бестактности.
– Добрый вечер, Дима, – с присущим ему достоинством поздоровался Балтер. – Не помешаю?
Он был похож не на профессора биологии, а на красиво состарившегося артиста или режиссера: безупречно отутюженные брюки, рыжий замшевый пиджак, темная водолазка. Быкову никак не удавалось вспомнить это умное, узкое лицо молодым, хотя Балтер присутствовал в его жизни уже без малого сорок лет. Михаил Иосифович и покойный Лев Николаевич были очень близки. Порой они спорили и даже ссорились, но стоило одному из них заболеть или столкнуться с трудностями, как другой, забыв старые обиды, тотчас оказывался рядом.
– Как вы можете помешать, Михаил Иосифович! – воскликнул Быков, радуясь неожиданному гостю так горячо и искренне, как вряд ли обрадовался бы любому другому знакомому.
Ему тут же представился домашний кабинет Балтера, где он мальчиком проводил время, пока взрослые сидели за праздничным столом. В отличие от его отца, Балтер хранил на книжных полках не только специальную и классическую литературу, но также увлекательнейшие книги о путешествиях и приключениях в дальних странах. Именно тогда маленький Дима пристрастился к чтению по-настоящему. Тома́ Майн Рида были оранжевыми, Жюля Верна – темно-фиолетовыми, книжки о похождениях Томека – в ярких обложках, их можно было разглядывать часами, представляя себя на месте отважного польского мальчишки… в поисках снежного человека… на тропе войны… и, кстати говоря, в стране кенгуру.
– Я скоро откланяюсь, – предупредил Балтер, возвращаясь на место, которое покинул, чтобы пожать руку сыну хозяйки дома. – Прошу прощения за столь поздний визит, но дело не терпит отлагательств.
– Что-то случилось? – насторожился Быков.
– Чаю выпьешь с нами, Димочка? – спросила мать непривычно заискивающим тоном.
Он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Балтера. Тот опустил глаза и дважды кашлянул в кулак. Как-то чересчур натужно.
Минуты три все молча пили чай, поглядывая друг на друга поверх чашек. Быков, не удержавшись, слопал два маминых пирожных, протянул руку за третьим, но спохватился, изменил траекторию движения и взял заварник.
– Так что же все-таки случилось? – повторил он вопрос, когда тишина за столом стала просто гнетущей.
– Ничего не случилась, слава Богу, – ответила мать за гостя. – Вернее, ничего плохого. Просто Миша… Михаил Иосифович…
– Как ты догадался, Дмитрий, я по делу, – вмешался Балтер. – Приходилось ли тебе что-нибудь слышать о буньипе?
– Бунь… как?
– Буньип, он же вангул, догус, катенпай, гурунгату, мунни-мунни…
От обилия незнакомых слов у Быкова голова пошла кругом.
– Мунни-мунни? – переспросил он.
– Ограничимся общепринятым названием буньип, – великодушно решил Балтер.
– И что оно означает?
– О, на этот счет существует множество версий. Одни переводят его как «дьявол» или «злой дух». Другие усматривают лингвистические параллели с именем так называемого Великого человека Буньджила, создавшего горы, реки и всех зверей. Есть город Буньип и река Буньип, впадающая в залив Вестерпорт.
– Мне это ни о чем не говорит, – смущенно признался Быков, привыкший гордиться своей эрудицией.
– Михаил Иосифович сейчас все объяснит, – успокоила его мать. – Правда, Михаил?
– Разумеется, разумеется, – подтвердил Балтер, величаво кивая. – В прессе слово «буньип» впервые появилось в тысяча восемьсот двенадцатом году. Оно было напечатано в одной сиднейской газете. Во всяком случае, таково мнение авторитетнейшего криптозоолога Бернарда Эйвельманса. – Профессор испытующе посмотрел на Быкова. – О нем, надеюсь, тебе слышать приходилось?
Быков пожал плечами.
– К своему величайшему стыду, должен признаться, что…
– Эйвельманс – большая величина, большая, – перебил его Балтер. – Именно на его работы опирался небезызвестный Роберт Холден, собравший в своей монографии все девять разновидностей буньипа, известных науке на сегодняшний день.
– Михаил Осипович! – взмолился несчастный Быков. – Да объясните же мне, невежде, кто такой этот буньип. Вкратце. Без разновидностей.
– Мифическое животное, – подсказала мать. – Чудовище.
– Не путай сына, Лия, – строго произнес Балтер. – То, что буньип является персонажем мифологии аборигенов, вовсе не означает, что он вымышленный зверь. Буньип существует в действительности. Тому есть множество подтверждений.
– И что о нем известно? – спросил Быков, ухвативший под шумок третье пирожное.
Ему казалось, что он проделал это незаметно, но мать проследила за его движением и поощрительно улыбнулась.
– Он обитает в болотах, ручьях, руслах рек и в любых других водоемах, – начал рассказывать Балтер. – В описаниях очевидцев, как правило, присутствуют ласты, конский хвост и клыки, подобные моржовым. Возможно, буньип является потомком гигантского дипротодона, вымершего около пятидесяти тысяч лет назад. И разумеется, это никакой не утконос, как полагают дилетанты и проходимцы от науки. В тех местах, где хоть раз прозвучал рев буньипа, аборигены не подпускают к воде детей и женщин. Они не сомневаются в его реальности…
Неоднократное упоминание аборигенов, а также сиднейской газеты навело Быкова на мысль, что таинственный зверь живет в Австралии, а это, в свою очередь, означало, что профессор Балтер появился в их доме не случайно. К тому же он упомянул о неком неотложном деле.
Быков покосился на мать, но она – в который раз за сегодняшний вечер – поспешила спрятать глаза. Подозрения переросли в уверенность. Днем Быков не выдержал и рассказал матери о предстоящей поездке. По всей видимости, она тоже не выдержала и похвасталась Михаилу Иосифовичу. Этим и объяснялся его неожиданный визит. Неужели старик полагает, что Быков забросит свои дела и станет рыскать по Австралии в поисках тамошнего чуда-юда?
В подтверждение этого Балтер приступил к подробному описанию буньипа.
– Если отбросить все случаи, когда люди принимали за буньипов собак или тюленей, – говорил он, – то останется один, почти типовой портрет.
– Моржовые клыки и конский хвост, – вставил Быков, давая понять, что слушает внимательно.
– Главная примета – длинная шея, – сказал Балтер.
– Как у страуса, – предположила Лия Артамоновна.
Профессор неодобрительно посмотрел на нее.
– Скорее, как эласмозавр, – сказал он. – Некоторые очевидцы утверждали, что видели существо сорока метров в длину.
– Господи! – воскликнула Лия Артамоновна. – Михаил, вы ведь не собираетесь приближаться к этой твари?
Быков хотел спросить, что значит это «вы», но не успел.
– Не волнуйся, Лия, – успокоил ее Балтер. – Люди склонны к преувеличениям. У страха глаза велики, помнишь такую поговорку? Это именно тот случай. Лично я полагаю, что максимальные размеры буньипа – три, от силы четыре метра.
Мать Быкова смерила взглядом расстояние от пола до потолка, должно быть пытаясь представить себе существо, о котором шла речь. Образ, возникший в воображении, ее не обрадовал.
– Все равно большой, – сказала она.
– Не маленький, – согласился Балтер. – Однако же и не Змей Горыныч. Это и понятно. Будь он гигантом, ему было бы трудно прятаться и находить себе пропитание.
– Кажется, ты сказал, что он нападает на людей.
– Так считают невежественные аборигены. Они много всякой чепухи напридумывали. Буньипы у них и женщин пожирают, и яйца в гнездах утконосов откладывают… Давайте будем опираться на факты. Ни Джордж Френч Ангус, ни Роберт Бро Смит, ни Гамильтон Юм ничего подобного не писали, хотя посвятили исследованиям не один десяток лет.
Быков, все это время обдумывавший, как бы повежливее отказать профессору, если тот вдруг захочет поручить ему быстренько отыскать буньипа, заговорил:
– Михаил Иосифович, если я правильно понял, буньип обитает в водоемах…
– Совершенно верно, – подтвердил Балтер. – Чаще всего его видели на берегах реки Стоун, а также в районе озер Батерст, Лейк-Джордж и Батхерст. Буньипы, несомненно, водоплавающие животные, однако они прекрасно передвигаются по суше. Мощные передние ласты служат именно для этой цели.
– Как моржи, – пробормотала Лия Артамоновна озабоченно. – Я видела по телевизору. Лежит такая махина неподвижно, а потом вдруг как бросится!
– Я тут, кстати говоря, в Австралию собираюсь, – небрежно обронил Быков, наблюдая за гостем краешком глаза. – Но не на континент. На остров Фрейзер. Он состоит из вулканического песка. Место явно не для буньипов…
– А вот и ошибаешься, Дима, – перебил Балтер, в голосе которого прозвучали торжествующие нотки. – В последнее время буньипы облюбовали именно этот остров. Людей там практически нет, зато множество озер и болот. Идеальная среда обитания для крупных земноводных. Мы поедем туда вместе и проверим. Когда отъезд?
Быков бросил на мать взгляд, который принято называть «испепеляющим», однако он не достиг цели, поскольку она вскочила и принялась спешно убирать со стола.
– Скажите, Михаил Иосифович, вы ведь поэтому пришли? – спросил Быков напрямик. – Потому что узнали, что я еду в Австралию?
– Конечно, – ответил Балтер с видом человека, вынужденного подтверждать очевидные вещи. – Я ведь сразу сказал, что пришел по делу.
– Вам мама рассказала?
Вернувшаяся за чашками Лия Артамоновна мучительно покраснела, но на этот раз не ретировалась, а отважно осталась, чтобы ответить за содеянное.
– Кто же еще? – удивился Балтер. – А разве это государственная тайна? – Он вопросительно взглянул на Лию Артамоновну. – Я не должен был говорить?
– У нас от вас секретов нет, – успокоил его Быков. – Все в порядке.
Мать перевела дух.
Она была такая маленькая, такая худенькая, такая несчастная, что раздражение улетучилось, сменившись теплым чувством любви и нежности. Быков встал, обнял ее и поцеловал в висок.
– Все в порядке, – повторил он специально для нее.
Шмыгнув носом, мать подхватила поднос с посудой и упорхнула.
– Я не могу упустить такую возможность, – пояснил Балтер, когда они остались одни. – Годы мои такие, что откладывать на потом нельзя ничего, даже поход в парикмахерскую. А тут дело всей жизни. Другого шанса не будет.
– Увидеть буньипа? – предположил Быков.
– Оставить след в науке, Дима. В Бога я верю слабо, увы. Но память людская для меня не пустой звук.
В устах кого-то другого это прозвучало бы напыщенно, но у профессора Балтера получилось просто и убедительно. Быков, который еще минуту назад подыскивал вежливую форму отказа, понял, что готов сдаться. Но уступать было нельзя. Ни в коем случае. Михаил Иосифович слишком стар даже для длительных перелетов, не говоря уже о переходах по местности, где, возможно, не ступала нога человека. Еще не дряхлый, но и не полный сил и задора. С таким далеко не уйдешь.
– Сейчас не лучший момент… – начал Быков. – Понимаете, Михаил Иосифович, я очень ограничен в сроках и средствах. У меня просто не будет времени на пустяки…
– Пустяки? – Балтер встал, схватил стул, переставил его, развернул и оперся на спинку руками со вздувшимися венами. – Не существует более важных вещей, чем наука, мой юный друг. Человечество познает мир на протяжении тысячелетий, но до сих пор знает мало, катастрофически мало.
Быков сомневался, что изучение буньипа способно расширить кругозор человечества, но делиться своими соображениями не стал. Вместо этого он принял покаянную позу и ответил:
– Да, разумеется, Михаил Иосифович. Это не пустяки. Тем не менее я отправляюсь на остров Фрейзер с совершенно четкой и определенной целью. Боюсь, у меня не будет физической возможности уделять время посторонним занятиям.
– И не надо! – отмахнулся Балтер. – Я сам справлюсь. Ты только доставь меня на место, а дальше – моя забота. Видишь ли, в одиночку я на остров не доберусь. Годы не те, да и мое знание английского оставляет желать лучшего.
– Михаил Иосифович…
– Ах да! Меркантильный вопрос. Не волнуйся, Дима, в течение года я возмещу все дополнительные расходы. Пенсия у меня не бог весть какая, но я и не трачу много. Сколько старику надо? Тут подэкономлю, там подожмусь. Долги я всегда отдаю. Это святое.
Быков почувствовал себя безоружным перед этим напором, перед бесхитростной простотой и уверенностью в том, что друзья обязаны выручать друг друга. Отчетливо вспомнилось лицо отца. Он смотрел на сына хмуро и неодобрительно. Вынести этот, пусть и воображаемый, взгляд было труднее, чем взять на себя лишнюю обузу.
Звяканье посуды в кухне вернуло Быкова к действительности.
– Никаких денег, никаких долгов, – твердо произнес он, решив про себя, что сам возместит брату расходы на третьего участника экспедиции. – Финансированием занимаются американцы, так что это не наши проблемы.
Балтер снова развернул стул, сел, потом встал и подошел к Быкову.
– Могу ли я расценивать это как положительный ответ?
– При одном условии, Михаил Иосифович.
– Какое же это условие, позволь узнать, Дима?
– Вы пройдете медицинское обследование, – заявил Быков. – И в случае отсутствия противопоказаний…
– Я здоров как бык! – Профессор лихо выпятил грудь и ударил в нее сухим кулаком. – Бегаю, плаваю, занимаюсь гимнастикой.
– Похвально. Однако справку все-таки принесите.
– Без бумажки ты букашка, – озорно пропел Балтер, – а с бумажкой – человек… Ладно, договорились, – добавил он совсем другим, серьезным тоном. – Завтра же отправлюсь в больницу. Если понадобится моя помощь в организации или…
– Ваше дело готовиться и набираться сил, Михаил Осипович, – сказал Быков.
– Тогда по рукам?
– По рукам.
Они скрепили союз твердым рукопожатием, после которого Балтер не выпустил быковскую пятерню, а стиснул ее крепче и сказал:
– Еще одна просьба, Дима. Маленькая.
Пальцами свободной руки профессор показал, насколько мелка и незначительна его просьба.
Брови Быкова сошлись на переносице.
– Слушаю?
– Тебе придется поговорить с Аней, – сказал Балтер. – Это моя внучка, если помнишь. После развода родителей она не захотела оставаться ни с одним из них и перебралась ко мне. Девочка замечательная. Но упрямая… – Старик выразительно закатил глаза. – Вбила себе в голову, что она должна воспитывать меня, а не наоборот.
– Такая светленькая, с тоненькими ножками? – уточнил Быков, припоминая.
– Светленькая, – подтвердил Балтер. – Но ножки уже не то чтобы тоненькие… Ей двадцать лет. Учится в педагогическом. Хотя с ее задатками только в дрессировщицы идти. Помнишь фильм «Укротительница тигров»? Так вот, я этот самый тигр и есть. – Он улыбнулся немного смущенно, но вместе с тем горделиво. – Кнутом и пряником, так сказать… Не мытьем, так катаньем…
– Аня может вас не отпустить? – спросил Быков, в душе которого зародилась искорка надежды.
– Исключено! – отрезал Балтер. – Я поеду в любом случае. Просто не хочется доводить дело до конфликта. Поможешь?
– Да.
Быков кивнул. Профессор еще раз пожал ему руку и отпустил.
Ночью, наблюдая за отблесками фар на обоях, Быков спрашивал себя, бесхарактерный он или отзывчивый. Выходило, что и то и другое одновременно. Порой стремление облегчить жизнь другим осложняло существование самого Быкова, но он не мог, да и не хотел, себя переделывать. Таким уж уродился, таким воспитали, таким он сделал себя сам.
Не решив, плохо это или хорошо, Быков уснул. Неизвестно, что ему снилось, но улыбался он, как младенец.