Глава первая
Адвокат Дмитрий Радченко вошел в кабинет хозяина юридической фирмы Юрия Полозова и остановился у дверей. Начальник разговаривал по телефону придушенным голосом, старался справиться с неровным дыханием и называл свою собеседницу нежным именем Светочка. На щеках Полозова играл румянец. Радченко, что в эту минуту, возможно, решается судьба личной жизни шефа.
Он хотел выскользнуть в приемную, но Полозов, махнул рукой и показал пальцем на приставной столик для посетителей. Мол, не до церемоний, свои люди. Начальник позволил себе пару комплиментов и свернул разговор. Улыбка увяла, румянец сошел, между бровей залегли складки.
– В центре скандала оказался наш старый клиент Игорь Дробыш, – сказал Полозов. – Богач, крутой парень, меценат, любитель всего прекрасного, театрал и так далее. За последнее время с ним случилось два неприятных происшествия. Сначала, когда Дробыш был в отъезде, его пятнадцатилетняя падчерица, подстрекаемая репетитором английского языка, написала заявление в полицию. Обвинила отчима в изнасиловании. Второе: неделей позже падчерица исчезла из дома. Скорее всего, совершить побег ей помогал все тот же учитель английского Наумов. Девочку ищет полиция. Но это не твоя забота. Тебе придется заниматься преступлением на сексуальной почве, то есть изнасилованием несовершеннолетней. Точнее говоря, изнасилованием, которого на самом деле не было.
Он вытащил из ящика большой почтовый конверт с какими-то бумагами, и сел не на свое место, а напротив Радченко за приставной столик.
– Ты еще играешь в теннис со своим бывшим однокурсником? Ну с этим… Начальником межрайонной прокуратуры по надзору… Ну, как там его, – Полозов пощелкал пальцами. – Че… Чи…
– Чернов его фамилия.
– Вы ведь одногодки, у вас общие интересы? Мотоциклы?
– Он старше меня почти на семь лет. Кроме тенниса и бани общих интересов нет.
– А кто из вас лучше играет?
– Чаще выигрываю я.
– Надо бы вот что… Поддаться надо. Пригласить его на корт и проиграть. А потом затащить однокашника в хороший ресторан… Кстати, в расходах не стесняйся. Когда настроение у этого деятеля поднимется, надо обсудить дело об изнасиловании. Сможешь?
– Поддаться в теннис или обсудить?
– Не подкалывай. Итак, об изнасиловании. Уголовное дело против Дробыша возбудили потому, потому что полицейские не разобрались в ситуации. К ним пришел этот проклятый учитель с девчонкой. Разговор на высоких тонах, много эмоций, мало смысла… В спешке зарегистрировали заявление и завели дело. Полицейские понимали, что Дробыш большой человек. И завтра же можно лишиться погон. Хочется думать, что эта поспешность объясняется неопытностью. Незнанием жизни и людей. Но можно объяснить и материальной заинтересованностью. У нашего клиента немало врагов и завистников. Вопросы вызывает и личность заявителя, этот учитель. Судя по всему, эта мелкая душонка, последняя сволочь, готовая на все ради денег. На любую гнусность, низость… Да, не хотел бы, чтобы моя дочь или сын оказались студентами Наумова.
Полозов вспомнил о том, что детей у него нет, поэтому волноваться не стоит. И перевел дух. Он постучал кончиками пальцев по конверту и отодвинул его от себя на другой край стола.
– Эти бумаги подготовил адвокат Миша Соколов. Он собрал целое досье на Дробыша, подробное и объективное. Он присутствовал на двух допросах, которые полицейские проводили с Дробышом. Но Мише такое дело не по зубам. У него нет друзей среди прокуроров. Прочитай прямо сейчас первые двадцать страниц. По диагонали. И ты схватишь суть.
Радченко вытащил бумаги и углубился в чтение. Полозов, не вставая, дотянулся до подставки, где стояли курительные трубки ручной работы и серебряная коробка с табаком.
– Ну, дома закончишь, – Полозов затягивался неглубоко, быстро выпускал дым из легких. – Я своими словами доскажу. Наш доверитель был трижды женат. Два первых брака – ошибка молодости. Третий брак – большая любовь. По имени Марина Осипова.
Полозов вытащил из конверта несколько фотографий привлекательной женщины. Молодая красивая вдова с ребенком. К тому же с манерами, отлично воспитанная. Под стать мужу любитель всего прекрасного. Марина обожала театры, читала Хемингуэя и Апдайка в подлиннике. Ко всем своим достоинства – она была небедная. Это тот случай, когда большие деньги женятся на больших деньгах. И, что интересно, по любви.
Два с половиной года назад Марина умерла от рака. Дробыш сильный человек, после смерти жены не раскис, а с головой ушел в дела. Свободное время посвятил воспитанию четырнадцатилетней падчерицы, заменив ей отца. Он ездил с ней за границу, в Европу и Америку. Инна девочка одаренная, увлекается рисованием, лепкой. Она ходила в обычную школу. Но Дробыш нанял для Инны учителей, вузовских преподавателей.
Вот так в его дом попал учитель английского Вадим Наумов. Сорок четыре года, состоит в разводе, преподает в институте и занимается с Инной, точнее, занимался до недавнего времени. Это он пришел в полицию с уже написанным заявлением, в котором обвинил Дробыша в неоднократном изнасиловании падчерицы, ее избиении и прочем. Еще он принес диск, на нем были фотографии, сделанные камерой мобильного телефона. Несколько расплывчатых невыразительных снимков, на которых изображено, не поймешь что. Эти снимки не могут быть приобщены к делу, поскольку получены в нарушении законов и процессуальных норм.
– Надо встретиться с прокурором. И все решить в четыре глаза, так?
– Совершенно верно, – кивнул Полозов. – Дробышу ничего не стоило задействовать своих друзей наверху и закрыть эту тему раз и навсегда. Но этот чертов учитель сходил в одну желтую газетенку. И передал редакции газеты копию того заявления, уже зарегистрированную в отделении полиции. В той газетенке знают, кто такой Дробыш, и сколько он стоит. Они пока не рискуют опубликовать материал, написанный со слов жалкого идиота.
– Они выжидают: чем закончится дело с полицией?
– Именно. Поэтому действовать можно только в рамках закона. В соответствии с его духом и буквой. Как именно должны развиваться события? Прокурор по надзору затребует дело и, ознакомившись с материалами, приостановит его. В связи с отсутствием события преступления. Именно события. Ничего не было. Ну, это и ежу понятно, что не было.
– Я все понял, – Радченко поправил галстук. – В прошлый раз, когда зашел разговор о поощрении вы, Юрий Семенович, обещали не только денежную премию. Но и продвижение по службе. Я даже слышал золотые слова: «Ты будешь полноправным партнером адвокатской фирмы».
– Старик, ты же знаешь, что у меня два компаньона. Это они приняли решение не в твою пользу. Потому что… Ну, здесь как в армии. Решения начальства не обсуждаются. Ты же служил в специальных подразделениях морской пехоты. Был в горячих точках. Тебя учили убивать людей голыми руками, владеть всеми видами оружия, неделями обходиться без пищи и воды… Словом, я точно не знаю, чему там тебя учили. Не знаю, скольким подлецам ты лично открутил голову. И знать не желаю. Но уж точно ты научился в армии главному – терпению. Сожми зубы и потерпи до Нового года, а там я поставлю своих компаньонов перед фактом.
– Это железно?
– Не старайся казаться большей занудой, чем ты есть на самом деле. Кстати, я не первый раз напоминаю об этом: купи себе хотя бы два-три приличных костюма. В этом ты похож на администратора Казанского вокзала. А в моем офисе не держат вокзальных администраторов. В таких тряпках ты никогда не станешь партнером фирмы.
– Костюм итальянский. Куплен в бутике за бешенные деньги.
– Бешенные деньги ты тратишь только на свои железки на двух колесах, – проворчал Полозов. – Все, теперь иди. И не вздумай огорчить меня.
Метрдотель распахнул дверь. Радченко и прокурор по надзору Павел Чернов переступили порог светлого ресторанного кабинета. У высокого окна в готическом стиле стоял уже накрытый и сервированный на двоих стол. Едва успели присесть, как из воздуха материализовался официант, высокий, с одухотворенным лицом и длинным завитыми волосами.
В своем черном фраке, сорочке с кружевами на груди и ботинках с лаковым верхом он был похож на рассеянного виолончелиста, потерявшего где-то свой драгоценный инструмент. Застыв в полупоклоне, он положил перед господами меню в обложке из змеиной кожи и карту вин. На шее официанта был надел красный галстук бабочка, такой яркий, что казалось, что мужчине только что перерезали горло. И кровь сейчас зальет стол.
– Мы ничего менять не будем, – Радченко покачал головой, меню не взял. – Несите, что заказано. С закусками мы сами управимся.
Официанты пропали. Радченко расстелил салфетку на коленях и положил в тарелку крабового салата. Чернов еще не остыл после трудного теннисного матча, где инициатива переходила от него к сопернику. Азарт не выветрился, адреналин играл в крови. Радченко только чудом не взял верх, уступив в последнем сете на своей же подаче.
После бани и небольшой прогулки Чернов раскраснелся еще больше. Серо-голубые глаза блестели на загорелом лице. В спортивном летнем костюме цвета топленого молока и голубой льняной сорочке он выглядел таким свежим и бодрым, что мог бы, пожалуй, угодить на обложку журнала «Красота и здоровье». Прокурор казался куда моложе своих неполных сорока четырех, а лишний вес был почти не заметен.
– Сила удара – дело наживное, – сказал Радченко. – Ты на подборе успеваешь. Стартовая скорость хорошая. Вот это главное. Это базис, основа основ.
Разговор на около спортивные темы мог продолжаться бесконечно долго. Радченко подумал, что дискуссию пора сворачивать. Самые важные решения люди принимают за обеденным столом в дружеской компании. Между первой и четвертой рюмками водки или бокалами вина.
– Слушай, я просил тебя об одном одолжении, – Радченко налил в стаканы вина. – Затребовать и просмотреть материалы…
– Я все посмотрел. Если ты хочешь в частной беседе заступиться за этого подонка Дробыша, то ответ будут один: нет. Я не вижу никаких причин для приостановки дела. Дробыш сядет. И плевать, что у него деньги и связи на самом верху.
– Брось, Павел. С таким как Дробыш не происходит ничего плохого. Я не верю, что суд над Дробышем возможен в принципе. Но могу пообещать: если произойдет чудо, и этот процесс состоится, я камня на камне не оставлю от обвинения.
– Пойми, Дима, в любой стране мира, более или менее цивилизованной, девочку первым делом изолировали бы от отчима. Ее передали бы в органы опеки и попечительства. Там бы об этой Инне заботились. Ее лечили, кормили, с ней работал врач психолог и другие специалисты. Люди старались, чтобы эта несчастная забыла весь кошмар пережитого. И, конечно же, Дробышу запретили приближаться к ней ближе, чем на пять километров. Иначе – тюрьма.
– Но у нас…
– Дробыш гуляет на воле, никто его не контролирует. После полиции девочка снова попала в его дом, потому что больше ей жить негде. И, возможно, она не раз подвергалась насилию уже после того, как было возбуждено уголовное дело. Она выслушивала угрозы, оскорбления, вытирала плевки с лица… А органы опеки не имеют права даже войти в дом Дробыша, пока суд официально не признает эту мразь преступником. Адвокаты вроде тебя пользуются дырами в законе, чтобы спасать насильников от справедливого наказания.
– Господи, я всего-навсего зарабатываю на кусок хлеба с маслом. Я пользуюсь теми законами, которые существуют. Плохие они или хорошие – не важно. Напишут другие, и тогда…
– Это демагогия. Ответь: какие действия полиции вызывают изжогу у адвоката?
– В этом деле все незаконно с самого начала. Я начну не с полиции. Начну с судьи Татьяны Силивановой, она вынесла решение о привлечении моего доверителя в качестве обвиняемого. В постановлении не указаны время, место и обстоятельства совершения преступлений. Судья просто подмахнула бумажку, составленную в полиции. Наверняка она даже не читала того, что подписывает. Может быть, она очки дома забыла. Или голову.
– В чем суть претензий?
– По закону, если человека обвиняют в совершении не одного, а нескольких преступлений, должно быть четко указано, что именно, какие действия ему вменяются в вину. И так по каждой из статей Уголовно кодекса. Но никакой конкретики в постановлении судьи нет. Органы следствия не указали, в чем именно выразились насильственные действия Дробыша. Он угрожал своей падчерице или физически воздействовал на нее? Поэтому я обжалую это постановление. А дело должно быть возвращено на доследование. И закрыто. Поскольку общие неконкретные обвинения лишают моего клиента конституционного права на защиту.
– Речь идет о нескольких эпизодах изнасиловании малолетней. О совершении с ней развратных действий. О вовлечении ее в пьянство.
– Из бумаг я этого не вижу.
– Такова специфика дела. Теперь уж нельзя установить точное время и детальные обстоятельства совершенных Дробышем противозаконных деяний.
– Это возражение не основано на законе. Потерпевшая отказалась от дачи показаний. Дробыш все отрицает.
– Девчонка запугана. Дробыш обещал ее убить.
– Угроза убийством – неконкретное обвинение, – сказал Радченко. – Кроме того, из материалов дела не усматривается, что угроза убийством связана с изнасилованием. Во всяком случае, в материалах дела это не отражено. Если угроза и была, требуется самостоятельная юридическая проверка и оценка этого деяния.
– Ты не веришь, что Дробыш обещал падчерице убить ее?
– Почему я должен верить? Докажи это. В довершении всего следствие не изучило факты изнасилования Инны пятого и пятнадцатого марта, седьмого и восьмого апреля, а также второго, третьего и шестого мая. Нет ничего кроме слов.
– Пока в стране есть адвокаты, подонки вроде Дробыша будут гулять на свободе. Совращать и насиловать детей.
– Они будут гулять на свободе, пока полицейские не научатся собирать доказательства, работать со свидетелями и грамотно составлять бумаги.
– Учитель Наумов и полицейские проявили принципиальность. Они пошли против весьма влиятельного человека, пожалели девчонку сироту. Но тут появляешься ты. Эх, Дима… Этот Дробыш просто куча дерьма.
– Что ж, если кучу дерьма посыпать денежками, снаружи она будет выглядеть симпатично.
Радченко наполнил бокалы и предложил выпить за женщин, которых рядом нет. Давить на Чернова дальше не имело смысла. Разговор может повернуть на скользкую тему моральной чистоплотности и человеческий принципиальности, и тогда спор до ночи не остановится.