3. ОПЕРАЦИЯ «ТОТАЛИЗАТОР»
Школьные дни были похожи один на другой и в ожидании осенних каникул тянулись своей привычной чередой однообразно сменяя друг друга. В длинных крашенных коридорах шумели первоклассники, а за углом спортзала с кое-где отбитой штукатуркой на глухой стене, старшеклассники дымили сигаретами с карамельным привкусом.
Сложившуюся гармонию привычных будней нарушила завуч Зарецкая, вдруг, вспомнившая о переоборудовании компьютерного класса, которое началось еще в прошлом учебном году, и которое, так и не было доведено до победного финала.
– Класс информатики совершенно пустой, – сказала Зарецкая, гордо встав в полный рост во время очередного педсовета, на котором, к слову, не обошлось и без присутствия Килина Артема.
В отличии от меня и Медведя, Артем Килин, которого для более привычного повествования я буду тоже называть по его школьному прозвищу – Киля, совсем не был ребенком голодной судьбы. Папа «стармех» на рыбацком судне БМРТ, мама – работник местной администрации. Артем Килин был выходцем из благополучной крепкой семьи, в которой всего и всегда хватало настолько, что мальчик, еще в школе стал постояльцем детской комнаты, совсем не детской милиции. Реальных причин своего поведения думаю не знал и сам Киля, было что-то в его характере такое дерзкое, что не давало покоя не только ему, но и завучу Зарецкой.
– Старые ламповые компьютеры, согласно предписанию свыше, мы демонтировали по санитарным соображениям, а новых, до сих пор нет, – сказала Зарецкая.
Директор школы – Константин Петрович, сидящий перед собравшимся педсоветом во главе стола, недовольно посмотрел на завуча, затем задумчиво взглянул в окно. За окном подул сентябрьский ветер и своим порывом сорвал желтую листву с крохотной осинки, расположившейся чуть в стороне от зарослей дикорастущих кленов.
– Педагог Зоя Семеновна жалуется на невозможность проводить уроки по этому важному и нужному для ребят предмету, после выпуска из школы наши ученики просто не смогут конкурировать с городскими школьниками. Вы это понимаете? Константин Петрович? – закончила свое послание Зарецкая.
Зарецкая взяла со стола стакан с водой и сделала из него небольшой глоток. Константин Петрович встал со своего директорского кресла, медленно заложил руки за спину, задумчиво подошел к окну кабинета и принялся рассматривать в школьном дворе дикорастущие клены. В воздухе повисла долгая пауза.
После возникшей минуты молчания Константин Петрович развернулся лицом к педсовету и спокойно произнес:
– Все деньги предназначавшееся для переоборудования кабинета информатики ушли на покупку фасадной акриловой краски, а эта штука совсем не дешевая, смею вас заверить.
– И что вы предлагаете? – ехидно спросила Зарецкая.
К такому абордажу Константин Петрович теперь уже был готов. Он отошел от окна и еще более спокойным тоном произнес:
– Будем проводить уроки информатики без использования персональных компьютеров.
– Как вы себе это представляете? – возмутилась Зарецкая.
Константин Петрович опять заложил руки за спину, снова сделал шаг к окну, посмотрел на все те же дикорастущие клены и произнес:
– Зоя Семеновна сильный педагог. Пусть ученики пишут алгоритмы программ на листках в клеточку, затем сдают их ей на проверку, а учитель будет проверять и ставить соответствующие оценки.
Зое Семеновне роль суперкомпьютера пришлась явно не по вкусу, даже в советское время она пользовалась перфокарточной техникой, и поэтому теперь, на рубеже нового тысячелетия, по интеллигентному робко, учительница решила протестовать.
Во время первого урока информатики, когда согласно программе обучения, ученики должны были знакомится с устройством персонального ЭВМ, она привела весь наш класс к единственному существующему в школе компьютеру. Компьютер находился в директорском кабинете Константина Петровича.
Директор послушно впустил в свои апартаменты всю нашу делегацию, но из этого внезапного визита он все же извлек соответствующий вывод, и уже второй наш урок информатики потерпел полное фиаско. Зоя Семеновна, как и в первый раз, привела весь наш класс к директору, но его кабинет оказался закрыт на ключ, а самого Константина Петровича в тот момент просто не было на рабочем месте.
– Он уехал по административным вопросам в центр, – сообщила Зое Семеновне секретарша Константина Петровича, нанося тоненькой кисточкой черный лак на один из длинных ногтей своей левой руки.
Зоя Семеновна не сдавалась, и на следующем уроке информатики мы снова всем классом навестили директорский кабинет.
– Уехал на семинар по вопросам образования, – спокойно ответила секретарша, докрашивая черным лаком ноготь на среднем пальце своей правой руки.
Каждый урок, Зоя Семеновна предпринимала все новые и новые попытки проникновение к компьютеру, которые терпели крах одна за другой. Директорский кабинет оставался не приступным бастионом, а сам директор все время находился в разъездах и всевозможных общественных нагрузках. Постепенно учительский энтузиазм сошел на нет, а для нас, сельских учеников «10-В» класса, словосочетание «персональный компьютер» стало таким же далеким и неизведанным, как полет Гагарина в космос в 1961 году.
Нет, конечно, мы знали, что где-то есть такой американский гражданин Бил Гейтс, который покорил мир со своим «Windows», знали, что началась эпоха интернета, но это все было где-то там, далеко, а мы были где-то здесь, на окраине родины, в приграничной полосе, среди камышовых зарослей залива, кустов низкорослого боярышника и нескольких километров до железнодорожной станции с надписью «1317 километр».
Обычно, во время школьных контрольных по информатике, я всегда выполнял задание сразу для двух «вариантов», один решал для себя, другой для друга по прозвищу – Медведь. Это было делать гораздо проще, чем объяснять своему однопартнику все тонкости этого непростого предмета. Но однажды, во время контрольной по языку программирования – «Бейсик», у меня не хватило времени для двоих, и я справился лишь наполовину.
Результаты контрольной не заставили себя долго ждать. Зоя Семеновна проверяла работы мгновенно. Она брала в руки очередную контрольную из стопки работ лежащей перед ней на учительском столе, бросала свой острый взгляд на алгоритм программы изображенной на одинарном листке в клеточку, затем на фамилию ученика в журнале успеваемости, и громогласно озвучивала оценку.
Когда дело дошло до контрольной работы Медведя, весь урок мирно рисовавшего на своем одинарном листке в клеточку расплывчатого паука, знак электро-панк группы «THE PRODIGI», то Зоя Семеновна покрутила его рисунок в воздухе перед всем классом и спросила:
– Это вообще, что?
Медведь, предчувствуя беду, вжался в парту.
– Это что? Я тебя спрашиваю! – на этот раз Зоя Семеновна обращалась уже не к классу, а конкретно к Медведю.
– Это мозг Медведя, – неудачно пошутил с последней парты наш третий товарищ по прозвищу Киля.
Класс взорвался смехом, а некоторые ученики даже стали дразнить Медведя, показывая на него пальцем. Реакция Медведя на слова Кили тоже не заставила себя долго ждать. Своей длинной ручищей, прямо за соседнюю парту, он без особого труда отвесил Киле звонкую оплеуху.
Киля вскочил из-за парты и бесстрашно набросился «с кулаками» на обидчика, я вклинился между друзьями и уже через минуту, мы втроем были выставлены в коридор строгой учительницей Зоей Семеновной.
– Вот ты нервный, – обратился Киля к Медведю, прислонившись спиной к стене коридора, крашеной до середины в зеленый цвет.
– За языком своим следи, – насупившись ответил Медведь.
– Заверни клюв, тормоз, – огрызнулся Киля.
Медведь рванул к Киле, Киля отскочил от стены, раскинул руки в стороны подобно крыльям аиста, и начал изображать кумира своего детства – Брюса Ли.
– Вы запарили уже! Хватит! – притормозил я обоих товарищей снова встав между ними, подобно рефери на боксерском поединке.
– Я спокоен, задачи по информатике решать умею, – съязвил Киля, и затем добавил, – Не то что некоторые…
– Что ты там умеешь, – обиженно ответил Медведь, – Умеет он, в ментовке сопли распускать, малахольный.
После этих слов уже Киля набросился на Медведя. Медведь одним движением руки откинул нападавшего в сторону и хотел добить ударом руки, но Киля обратился в бегство. Он рванул в сторону и сразу же врезался в завуча Зарецкую, мирно шагающую в тот момент по коридору. Зарецкая из стойки на ногах, перешла в партер, в лежачее положение, и уже через минуту, наша общая судьба сделала еще один логичный поворот, в результате которого, я, Киля и Медведь, оказались сидящими на скрипучих стульях в кабинете директора Константина Петровича.
Константин Петрович стоя у окна молча выслушал наш рассказ о случившемся, по своему обыкновению медленно заложил руки за спину, посмотрел на дикорастущие клены в школьном дворе и о чем-то серьезно задумался. Поскрипывая на расшатанных стульях в ожидании вердикта, я, Киля и Медведь склонили головы и принялись разгадывать замысловатое переплетение рисунка на красном синтетическом ковре директорского кабинета.
Наконец, Константин Петрович вернулся в себя и с философской ноткой в голосе произнес:
– Драка возле вазона с фикусом – это не способ разрешения конфликтов. Правоту своей точки зрения нужно доказывать на уроке, знаниями, а не кулаками. Идите, и чтобы больше такого не повторялось.
Мы молча брели по школьному коридору. Я шел по центру, Медведь справа, а Киля чуть-чуть отставал от нас слева.
– А ведь директор прав, – вдруг произнес я.
Медведь и Киля удивленно посмотрели на меня.
– В чем? – спросили друзья.
– В способе разрешения конфликта, – ответил я.
– Поясни??? – сказали в один голос Медведь и Киля.
– Идея состоит вот в чем. Во время следующей контрольной по информатике, вы оба, складываете в общий котел обеденные деньги, и, совершенно естественно, тот, кто решает свой вариант первым, и максимально правильно, получает все, как моральную, так и финансовую победу, а проигравший – соответственно. Я же являюсь гарантом спора и хранителем финансового фонда, и получаю, скажем, десять процентов от суммы выигрыша, – закончил я.
– Я согласен, – без промедления сказал Медведь.
Киля искоса посмотрел на меня и произнес:
– Денег мало, – сказал Киля.
– Боишься проиграть, – обратился к нему Медведь.
– Не сколько, просто предлагаю разрешить делать ставки на наше состязание всем ученикам класса, – ответил Киля.
Я не возражал. Киля развел бурную деятельность. Сначала ставки пошли с последних парт, затем подтянулись и средние, первые парты остались безучастными к мероприятию, кроме отличника Мамочкина. Вопреки общей тенденции он вдруг решил сделать двойную ставку на Медведя, на что троечница Лаврентьева Лиза, активно симпатизировавшая Киле, заметила:
– Медведь не решит эту контрольную, даже если от этого будет зависеть его жизнь, – сказала Лиза и поставила десять рублей на Килю.
Время шло, соревнования были назначены на конец недели. Медведь, при виде в моей тетрадке своего рейтинга ставок, с каждым днем печалился все больше и больше. Класс не верил в его силы, и Медведя это очень огорчало. В среду он даже был замечен в процессе подготовки к контрольной. Медведь прятался в школьной библиотеке за цветастым задачником по информатике в руках. Раньше такой привычки за ним никто не наблюдал.
К намеченной дате все ставки были сделаны, сумма скопилась приличная. Никогда еще «10-В» класс так не ждал урока информатики.
– Cначала буду решать твой «вариант», а затем свой и все, победа у тебя в кармане, – подмигнул я Медведю, когда мы расселись за парты.
– Я сам буду, – вдруг, неожиданно для меня произнес Медведь.
– Медведь, не тормози, – сказал я.
– Я сам буду, я не тупой, – жестко ответил Медведь.
– Да не кто и не говорит, что ты тупой, просто… это… – пытался я реабилитироваться, но Медведь даже не посмотрел в мою сторону.
Контрольная началась. Зоя Семеновна диктовала условия задачи:
– Создать файл, содержащий информацию о лошадях ипподрома. Каждая запись содержит поля: кличка, возраст, жокей, количество побед и количество поражений.
Я еще раз внимательно посмотрел на Медведя, но тот с серьезным лицом продолжал записывать условия задачи, делая вид, что меня тут нет. Киля напротив, ощутив мой взгляд на себе, подмигнул.
– Написать программу, выдающую следующую информацию: рейтинг побед, рейтинг поражений, возраст всех лошадей и самый результативный жокей, – закончила говорить Зоя Семеновна и контрольная началась.
Медведь рьяно бросился в работу, а я вздохнул и еще раз посмотрел на Килю.
Через двадцать минут, время, отведенное на контрольную, закончилось. Отличник Мамочкин сидящий за партой перед учительским столом, по указанию педагога отправился собирать наши работы.
– Все написал? – недовольно спросил я у Медведя.
Медведь пожал плечами и отвернулся в сторону. Перед ним лежал беспощадно исписанный лист с задачей, которая так и не была решена.
Зоя Семеновна собрала работы и начала их проверять. Добравшись до листка Кили, она сказала:
– Килин. Ну тут все ясно. Артем, в следующий раз условия задачи три раза подряд можешь не переписывать. Одного достаточно. Двойка Килин.
Весь класс посмотрел на Килю, но тот только развел руками.
– Гогинцев, – произнесла Зоя Семеновна, взяв в руки мою работу, – Вижу, что писал, вижу, что не успел, не до конца Гогинцев, не до конца. Оценки у меня как известно только две. Какую будем ставить, а Гогинцев?
Я молчал, а учительница продолжила:
– Информатика суровая и точная наука…
Зоя Семеновна заглянула в следующую работу и внимательно с ней ознакомилась, затем опять заглянула в мою работу.
– Двойка Гогинцев, в следующий раз будешь успевать, – констатировала учительница и затем продолжила, – А вот Азарнов молодец!!! Все правильно, твердая пятерка, можешь, если хочешь, Коля, можешь.
Медведь вопросительно посмотрел на меня, я пожал плечами. В этот раз я по обыкновению решал два варианта контрольной, за себя, и за друга, которые и сдал на проверку, только вариант Медведя был на этот раз решён первым, ставки были слишком высоки, свою задачу я так и не успел довести до конца.
За школой я передал Киле его выигрыш. Киля пренебрег правилами игры и поставил на Медведя, через подставного Мамочкина, который тоже получил свою долю. Мамочкин был ответственным, за ликвидацию работы Медведя из общей стопки контрольных. Впереди нас ждала общешкольная олимпиада.