2. АГНЕШКА
Во время своих последующих поездок в город Дрыньск, я всегда встречал Агнешку цветами, подобно тому, как советский народ когда-то приветствовал космонавтов. Мое случайное знакомство с полькой красавицей постепенно переросло в довольно странные отношения. Сначала я списывал все на разность наших менталитетов и языковую пропасть, которая пролегла между нами, подобно нейтральной полосе из песни Владимира Высоцкого, но со временем понял, что дело совсем не в этом. Просто Агнешка была сама по себе инопланетным существом, живущим по неведомым мне логическим законам, основа которых была – прямая связь с космосом. Незнание мной польского языка, конечно же было помехой нашему общению, но не существенной. Мы вполне понимали друг друга, на каком-то своем, птичьем диалекте, чем-то средним между моим русским и ее польским языком.
День шел к вечеру, и когда я в очередной раз пересек границу с республикой «П», в аудиоколонках машины репер по прозвищу Винт зачитал речитативом трек «Хочешь-Делай». Под трек все тех же Югов – «Поколение», я сдал партию контрабанды польскому скупщику Збигневу, и уже под композицию «Культуре Посвящаю», мой Мерседес-Бисмарк уже мчался по ночному польскому шоссе к космической возлюбленной в город Дрыньск, как вдруг мой мобильный телефон исполнил новую песню:
– Чешьч кохане, – сказала мне в телефонную трубку милая Агнешка.
– Привет, – ответил я, – Я уже еду.
– Кохане, у меня ноги не ходять, отказали, – сказала мне в телефонную трубку Агнешка.
Я резко ударил по педали тормоза. В ту же секунду мой Мерседес встал как вкопанный посреди автотрассы. Сзади издав протяжный сигнал клаксона на скорости меня обошла непонятно откуда взявшаяся на пустой дороге легковушка. Она проскользила по встречной полосе и скрылась из виду, оставив гореть вдалеке две яркие точки своих красных габаритных огней. Я медленно съехал на обочину дороги и выключил магнитолу. Рэп в салоне автомобиля стих и все пространство моментально погрузилось в тишину.
– Кохане? Цо там у тебе? – взволнованно спросила меня Агнешка.
– Как отказали ноги?! В смысле? Что случилось! Я уже еду к тебе! Лежи там не двигайся! Я скоро, – сморизил я что-то невменяемое в телефонную трубку.
– Одмувено, ни можешь спешить, – спокойно ответила Агнешка.
– Почему уже не спешить? – проглотив комок в горле я спросил у Ангнешки, – В чем дело?
– Одмувено, причем два раза, одмувена. Ни че ни стало, – спокойно сказала Агнешка.
Ничего не поняв из сказанного, я заглушил двигатель машины и решил до конца выслушать рассказ Агнешки.
– Так, давай по порядку, – сказал я Агнешке, – Как все было?
– Лежу я значит на канапе, смотрю сериал «Беспардонная милошчь», с этим французским актором, как там его, и пшистко, – принялась рассказывать Агнешка.
– На диване лежишь? – переспросил я.
– Да, на канапе, – ответила Агнешка, и затем продолжила, – Ну как там его этого актора… виж о ким мув я, и вдруг, как сведет миньшень на ноге.
– Мышцу на ноге, – переспросил я, – Икроножную мышцу?
– Цо естчь икроножная? – переспросила Агнешка.
– Не важно, – ответил я, -Давай дальше.
– Дальше, я просто взвыла в голос, боль дзикий, и что самое наистрашнейша не пушта, – сказала Агнешка.
– Не отпускает, – перевел я.
– Да, не пушта, – сказала Агнешка, – Тераз я разумею футболистов, которые впадают в телевизор и кричат от боли. Тутай, лежу, значит стону, а потом вдруг так раз, и пушьчич.
– Отпустило, – сообразил я, – Короче, у тебя свело мышцу на ноге, а потом отпустило. Так?
– Да, – ответила Агнешка и засмеялась, – Кохане, высташиме же на серье.
– Ты перепугалась не на шутку, это понятно, – ответил я, – Ну, сейчас то все нормально, ходишь же?
– Тераз так, але потем, – сказала девушка.
Я засмеялся, завел машину и выехал на дорогу.
– Дрогий, наибарджей нидошечне неправда, – сказала Агнешка.
– А что тогда в этой истории самое смешное? – спросил я, – Если не считать того, что я только что чуть не поседел во время твоего рассказа.
– Цо то значит «поседел», – спросила Агнешка.
– Не важно, – ответил я, – Так, что там самое смешное?
– Наизабавнейша то, что я звонила до своего лекаря Давида Самуэлевича. Который на початку успокоил меня, а потем поведал, цо непоставит диагноз по телефону.
– Зачем врачу то было звонить? – сказал я, – Подумаешь ногу отсидела на диване. Тоже мне травма.
– Але только повесила телефон, как ноги опять опали и боль дзикий, – сказала Агнешка, – Я опять за телефон, звоню до моей подруге Франьчишке. Франчишка была заангожована в йоге.
– Занималась йогой? – переспросил я.
– Да, – ответила Агнешка, – Заангожована в йоге, але взяла телефон и поведала мне: «То у теби обводнение».
– Что еще за обводнение? – спросил я.
– Але обводнение, тераз, мало воды, – ответила Агнешка.
– Обезвоживание, – прояснил я для себя, – А почему у тебя должно было быть обезвоживание?
– У мне был то другий день диеты «2 Deis DIET?», – сказала Агнешка, – О тей диете я, кохане, пшечитала в кшенште которую мне дала Франьчишка. Там два дни в тугодне называне суровыми, чили правие без углеводов, а реста попросту чисте засилане по средиземноморским засад.
– Два дня у тебя были строгие, то есть, ничего не ела, а потом нужно питаться по средиземноморским принципам, – перевел я, – Ты с ума сошла!!! Ты два дня ничего не ела из-за своей дурацкой диеты?
– Франьчишка ми то самое поведала, – ответила Агнешка.
– Конечно тоже самое скажет, если у твоей Франьчишки голова на месте, – сказал я.
– Так муви: «Ошалелашь!!! Ты залекциважила залецинями з ксенжки!!! Там выражние есть написано, але не допустить обвожение, раз в дзень пить соленого бульону.
– Так ты даже воду не пила? – спросил я.
– Ни, – ответила Агнешка, – Ни воду, ни соленого бульона, как в ксенжи.
– Ты спятила!!! Это твоя ксенжи – это что, книга для самоубийц? – проорал я в трубку.
– Цо то есть «спятила», – переспросила Агнешка.
– Не важно, – ответил я, – Ошалелашь.
– Зараз так и Франьчишка муви, – ответила Агнешка.
– Да, к черту твою Франьчишку, – сказал я, – Срочно звони в скорую!!! Твой организм без этого гребанного бульона сейчас загнется! Ты через эту диету в реанимацию попадешь. Срочно вызывай себе скорую. Срочно!!!
– Кохане, ни мартвше, юж звонила, – сказала Агнешка, – Они юж были.
– Были уже? – переспросил я, – Так ты сейчас где? В больнице? Куда мне ехать?
– Ни, ни, я ни есть в спитале, – ответила Агнешка, – Я есть в дому. Лекари приехали, зазвонили мни до двери. Подобно як ветеран войны с битвы иду до двери, отчиняю, стою и падше на них як глупья.
– Почему, як глупья? – спросил я.
– Для тего, же буль минул, – ответила Агнешка.
– Стоп, стоп, стоп, – сказал я, – То есть, ты такая превозмогая боль, какими-то титаническими усилиями встала с дивана, идешь хромая к входной двери, подобно ветерану войны вернувшемуся со сражения, с каждым шагом тебе становиться все легче, и легче. А когда ты открыла дверь, то совсем все прошло, и ты такая стоишь на них и смотришь, а они?
– Они пытают, кто спарализовало? Гди больной? – ответила Агнешка, – Так ми встыд. Я в теде запомняла, что ломала диету и пила каве.
– Хуууу, – облегченно сказал я в телефонную трубку, – Не переживай, хорошо, что забыла, что ломала диету и пила во время нее кофе. Кофе и плохая память тебя спасли.
– Уратовало, – ответила девушка, – Кохане, так ми в стыд, так глупо тераз чую.
– Ну сейчас то все нормально, – сказал я, и рассмеялся, – Ходишь же?
– Тшебе то браво, а я в тоби, може бракую, – сказала девушка, – Приедешь?
– Уже еду, – ответил я.