Глава 4. «… и умножающий знанье умножает печаль».
19 июля (1 августа по новому стилю) 1914 года Германия объявила войну России.
Неделю спустя 3-я артиллерийская бригада, которой командовал отец, выступила из Калуги на фронт.
Старшие классы училища стали похожи на рой растревоженных пчёл. Юноши как-то сразу возмужали, чаще стали вспоминать богатое боевое прошлое земляков.
В Александре тоже заговорила кровь предков. В каждом письме к отцу на фронт он умолял его разрешить поступить в армию добровольцем, даже усики отпустил для солидности. Авторитет отца непререкаем. В семьях друзей-одноклассников Витмана и Танского традиции, видимо, более лояльны, и одному из них, Танскому, удаётся удрать на фронт. Правда, через пару недель в сопровождении унтер-офицера приятель был доставлен в лоно семьи…
С приближением выпускных экзаменов Александр не нашёл ничего лучшего, как налечь на учёбу. Все экзамены были сданы на «отлично». Отец с фронта одобрил наследника:
«Это уж даже слишком хорошо…»
Отец не навязывал Александру своего мнения по поводу будущей профессии. Умудрённый служака лишь пожелал ему быть свободным…
Наука в царской России такую роскошь допускала. Переворот 1917 года низверг и эту привилегию, а потому стёр в прах целое поколение молодой российской элиты.
Московский археологический институт предлагал широкий спектр гуманитарных специальностей. Коррективы внёс дядя Фёдор Александрович Невьянов:
«Какая археология?! Война идёт! Разруха будет… Понадобятся экономисты…»
Александр, недолго думая, записался одновременно и в Коммерческий институт, в основном памятуя совет Константина Эдуардовича, из-за мощного курса статистики…
И всё же страсть к наукам и образованию не могла пересилить ответственность и боль за Россию. Шла война, и ни один русский дворянин не мог остаться в стороне. В начале 1916 года Александр Чижевский добровольцем отправляется на Галицийский фронт.
По совету отца он был прикреплён разведчиком и бомбардиром к миномётному расчёту в составе его бригады. Воевал достойно и грамотно. За храбрость в боях был награждён Георгиевским крестом. Потом был контужен и отправлен домой на лечение.
По выздоровлению с удовольствием продолжил учёбу в Археологическом и Коммерческом институтах. Логическим завершением учёбы стала защита кандидатской диссертации «Русская лирика 18 века». Однако приход на тот момент к власти большевиков-коммунистов и их первые шаги настойчиво утверждали в мысли, что теперь, пожалуй, будет не до лирики…
К концу 1918 года был накоплен огромный статистический материал о влиянии солнечной активности на ход всемирно-исторического процесса. Гипотеза, высказанная Чижевским ещё в безусом возрасте, упрямо находила подтверждение в тысячах фактов, извлечённых им из гор мировых летописей за 2500 лет.
Периодичность войн и революций, взлёты и падения в экономике, крушения империй и подъёмы культуры, взлёты творческой активности, пики эпидемий и катастроф – эти и многие другие процессы явно зависят от солнечной активности.
Спектр оценок гипотезы – от безумной на момент высказывания до всё ещё поражающей в наши дни.
В мае 1918 года учёный совет МГУ слушал защиту докторской диссертации Александра Чижевского на тему: «О периодичности всемирно-исторического процесса».
Учтиво выслушав доклад соискателя, маститый академик и живой классик Климент Аркадьевич Тимирязев вначале сделал брови шалашиком, потом у него от гнева затряслась бородёнка:
«Большего бреда трудно себе представить».
Учёные мужи, известные историки, профессора С. Ф. Платонов, Н. И. Кареев, да и другие, похоже, тоже были изрядно обескуражены неожиданностью темы и смелостью её изложения.
Их можно понять:
«Если бы мы могли охватить одним взглядом историю человечества и представить её себе всю сразу здесь и теперь, мы были бы поражены возникшею перед нами картиною», – страстно и не без здорового нахальства убеждал маститых молодой соискатель.
«Это была бы не условная сказка, не история заблуждений, а история жёлтого дома Ницше – самого страшного, добавлю я, сумасшедшего дома, который мог только присниться дьяволу».
Может, и не к добру Александр Леонидович припомнил тогда А. И. Герцена, словно взяв его в союзники. Ну, мыслитель, но бунтарь… Ну, демократ, но вождизм по сей день… И чересчур уж натуралистическая философия, господа, право же… Нам бы поближе к Г. Гегелю, хотя этот и не наш…
Чижевского не смутить:
«В мировом историческом процессе орудует отнюдь не homo sapiens, а скорее homo insanus (не человек разумный, а человек безумный). Это значит, что вопреки планам всемирно-исторических индивидуумов, мысленно конструирующих социальную реальность сообразно с теми или иными идеями, в массовой человеческой деятельности осуществляются иные, можно сказать, шизофренические сценарии, истоки которых следует искать скорее в области коллективных сновидений человечества, чем в сфере политико-идеологического проектирования.
Иначе говоря, история демонстрирует нам не хитрость мирового разума (как думал Г. Гегель, а хитрость неразумия; слепые вожди слепых на самом деле разыгрывают навязанные неведомыми богами (читай силами природы) роли».
Наисовременнейший антиглобалист, да и только…
Как ни бились историки-материалисты всяческих мастей, они так и не смогли объяснить убийственную периодичность загадочных самоубийств, необъяснимых скоропостижных смертей, массовых припадков эпилепсии, октябрьских и мартовских психозов и многих других аномальных событий среди людей.
Чижевский объяснил. Мало того, рассчитал цикл сих явлений – 11,1 года. Мало того, предсказал себе судьбу…
«В периоды повышенной солнечной активности импульсивные индивидуумы, аффективные личности, истерики становятся центрами распространения психической заразы, возглавляют массовые движения, придавая им разрушительную, дионисическую направленность…
Лишь мышление избранных (аполлонических) натур, будучи чистым выражением лучистой энергии Космоса, способно придать позитивную смысловую направленность всемирно-историческому процессу, но, в силу своего подлинно космического разума и из-за своей принципиальной асоциальности, это мышление отторгается массами и их вождями, а его носители преследуются и истребляются…»
Диссертацию-то в тот раз спас директор Археологического института, занимавшийся в основном геральдикой и историей, член-корреспондент Академии наук С. Ф. Платонов, принявший достойное и разумное решение. К счастью, архивы АН сохранили его мудрые и честные слова:
«Господа! Мы имеем дело с аномальным явлением. Оценить его мы не можем – нашей эрудиции не хватает. Мы видим, что проделана большая фундаментальная работа. Поэтому, чтобы потомки не обвинили нас в том, что мы прошли мимо великого открытия, присудим искомую степень».
Диссертацию-то спас… Самого Чижевского впоследствии спасали и Семашко, и Луначарский, и Водопьянов, и жена, и даже не растерявшие совесть и разум следователи, и солагерники, и другие аполлонические личности. Но… «преследуются и истребляются…»
Знал Александр Леонидович, на что шёл, знал…
Снимите шляпы, господа…
И вновь и вновь взошли на солнце пятна,
И омрачились трезвые умы,
И пал престол, и были неотвратны
Голодный мор и ужасы чумы.
И вал морской вскипал от колебаний,
И норд сверкал и двигались смерчи,
И родились на ниве состязаний
Фанатики, герои, палачи.
И жизни лик подернулся гримасой;
Метался компас – буйствовал народ,
И над землёй и над людскою массой
Свершало Солнце свой законный ход