Повесть временных лет. Древнерусский текст. СЕ ПОВЕСТИ ВРЕМЯНЬНЫХ ЛЕТ, ОТКУДУ ЕСТЬ ПОШЛА РУСКАЯ ЗЕМЛЯ, КТО В КИЕВе НАЧА ПЕРВеЕ КНЯЖИТИ, И ОТКУДУ РУСКАЯ ЗЕМЛЯ СТАЛА ЕСТЬ (Летописец Нестор )

Се начнем повесть сию.

По потопе трие сынове Ноеви разделиша землю, Сим, Хам, Афет. И яся всток Симови: Персида, Ватрь, доже и до Индикия в долготу, и в ширину и до Нирокурия, якоже рещи от встока и до полуденья, и Сурия, и Мидия по Ефрат реку, Вавилон, Кордуна, асуряне, Месопотамиа, Аравия Старейшая, Елмаис, Инди, Аравия Силная, Колия, Комагини, Финикия вся.

Хамови же яся полуденьная страна: Еюпет, Ефивопья, прилежащия ко Индом, другая же Ефивопья, из нея же исходить река ефиопьская Чермна, текущи на всток, Фива, Ливия, прилежащи до Куриниа, Мармарья, Сурьти, Ливия другая, Нумидья, Масурия, Мавританья противу сущи Гадире. Сущим же ко востоком имать Киликию, Памфилию, Писидию, Мисию, Лукаонию, Фругию, Камалию, Ликию, Карию, Лудью, Мисию другую, Троаду, Еолиду, Вифунию, Старую Фругию; и островы неки имать: Саръдани, Крит, Купр, и реку Геону, зовемую Нил.

Афету же яшася полунощныя страны и западныя: Мидия, Алъванья, Арменьа Малая и Великая, Кападокия, Фефлагоии, Галат, Кольхись, Воспории, Меоти, Дереви, Сармати, Тавриани, Скуфиа, Фраци, Макидонья, Далматия, Малоси, Фесалья, Локрия, Пеления, яже и Полопонис наречеся, Аркад, Япиронья, Илюрик, Словене, Лухитиа, Андриокия, Оньдреятиньская пучина. Имать же и островы: Вротанию, Сикилию, Явию, Родона, Хиона, Лезовона, Кофирана, Закунфа, Кефалинья, Ифакину, Керькуру, часть Асийскыя страны, нарицаемую Онию, и реку Тигру, текущую межю Миды и Вавилономь; до Понетьского моря, на полнощныя страны, Дунай, Дьнестр и Кавкаисинския горы, рекше Угорьски, и оттуде доже и до Днепра, и прочая реки: Десна, Припеть, Двина, Волхов, Волга, яже идеть на восток, в часть Симову. В Афетове же части седять русь, чюдь и вси языци: меря, мурома, весь, мордва, заволочьская чюдь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимегола, корсь, летьгола, любь. Ляхове же, и пруси, чюдь преседять к морю Варяжьскому. По сему же морю седять варязи семо ко встоку до предела Симова, по тому же морю седять к западу до земле Агнянски и до Волошьски. Афетово бо и то колено: варязи, свей, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочий, ти же приседять от запада к полуденью и сседяться с племянем Хамовым.

Сим же и Хам и Афет, разделивше землю, жребьи метавше, не преступати никомуже в жребий братень, и живяху кождо в своей части. Бысть язык един и умножившемся человеком на земли, и помыслиша создати столп до небесе, в дни Нектана и Фалека. И собрашася на месте Сенар поли здати столп до небесе и град около его Вавилон; и созда столп то за 40 лет, и не свершен бысть. И сниде господь бог видети град и столп, и рече господь: «Се род един и язык един». И смеси бог языкы, и раздели на 70 и 2 языка, и рассея по всей земли. По размешеньи же язык бог ветром великим разруши столп, и есть останок его промежю Асюра и Вавилона, и есть в высоту и в ширину локот 5433 локти, и в лета многа храним останок.

По размешеньи же столпа и по разделеньи язык прияша сынове Симови всточныя страны, а Хамови сынове полуденьныя страны. Афетови же прияша запад и полунощныя страны. От сих же 70 и 2 языку бысть язык словенеск, от племени Афетова, нарци, еже суть словене.

По мнозех же времянех сели суть словени по Дунаеви, где есть ныне Угорьска земля и Болгарьска. От тех словен разидошася по земле и прозвашася имены своими, где седше на котором месте. Яко пришедше седоша на реце имянем Марава, и прозвашася морава, а друзии чеси нарекошася. А се ти же словени: хровате белии и серебь и хорутане. Волхом бо нашедшем на словени на дунайския, и седшем в них и насилящем им, словени же ови пришедше седоша на Висле, и прозвашася ляхове, а от тех ляхов прозвашася поляне, ляхове друзии лутичи, ини мазовшане, ини поморяне.

Тако же и ти словене пришедше и седоша по Днепру и нарекошася поляне, а друзии древляне, зане седоша в лесех; а друзии седоша межю Припетью и Двиною и нарекошася дреговичи; инии седоша на Двине и нарекошася полочане, речьки ради, яже втечеть в Двину, имянем Полота, от сея прозвашася полочане. Словени же седоша около езера Илмеря, и прозвашася своим имянем, и сделаша град и нарекоша и́ Новгород. А друзии седоша по Десне, и по Семи, по Суле, и нарекошася север. И тако разидеся cловеньский язык, темже и грамота прозвася словеньская.

Поляном же жившим особе по горам сим, бе путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, и верх Днепра волок до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмерь озеро великое, из него же озера потечеть Волхов и втечеть в озеро великое Нево, и того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду, а от Царягорода прити в Понт море, в не же втечет Днепр река. Днепр бо потече из Оковьскаго леса, и потечеть на полдне, а Двина ис того же леса потечет, а идеть на полунощье и внидеть в море Варяжьское. Ис того же леса потече Волга на всток, и втечеть семьюдесят жерел в море Хвалисьское. Темже и из Руси можеть ити по Волзе в Болгары и в Хвалисы, и на всток доити в жребий Симов, а по Двине в Варяги, из Варяг до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр втечеть в Понетьское море жерелом, еже море словеть Руское, по нему же учил святый Оньдрей, брат Петров, якоже реша.

Оньдрею учащю в Синопии и пришедшю ему в Корсунь, уведе, яко ис Корсуня близь устье Днепрьское, и въсхоте поити в Рим, и проиде в вустье Днепрьское, и оттоле поиде по Днепру горе. И по приключаю приде и ста под горами на березе. И заутра встав и рече к сущим с ним учеником: «Видите ли горы сия? – яко на сих горах восияеть благодать божья; имать град велик быти и церкви многи бог въздвигнути имать». И вшед на горы сия, благослови я, и постави крест, и помолився богу, и слез с горы сея, идеже послеже бысть Киев, и поиде по Днепру горе. И приде в словени, идеже ныне Новгород, и виде ту люди сущая, како есть обычай им, и како ся мыють и хвощются, и удивися им. И иде в Варяги, и приде в Рим, и исповеда, елико научи и елико виде, и рече им: «Дивно видех Словеньскую землю идучи ми семо. Видех бани древены, и пережьгуть е рамяно, и совлокуться, и будуть нази, и облеются квасом усниянымь, и возмуть на ся прутье младое, и бьють ся сами, и того ся добьють, одва вылезут ле живи, и облеются водою студеною, и тако ожиуть. И то творять по вся дни, не мучими никимже, но сами ся мучать, и то творять мовенье собе, а не мученье». Ты слышаще дивляхуся. Оньдрей же, быв в Риме, приде в Синопию.

Полем же жившем особе и володеющем роды своими, иже и до сее братье бяху поляне, и живяху кождо с своим родом и на своих местех, владеюще кождо родом своим. И быша 3 братья: единому имя Кий, а другому Щек, а третьему Хорив, и сестра их Лыбедь. Седяше Кий на горе, гдеже ныне увоз Боричев, а Щек седяше на горе, гдеже ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, от него же прозвася Хоревица. И створиша град во имя брата своего старейшаго, и нарекоша имя ему Киев. Бяше около града лес и бор велик, и бяху ловяща зверь, бяху мужи мудри и смыслени, нарицахуся поляне, от них же есть поляне в Киеве и до сего дне.

Ини же, не сведуще, рекоша, яко Кий есть перевозник был, у Киева бо бяше перевоз тогда с оноя стороны Днепра; темь глаголаху: на перевоз на Киев. Аще бо бы перевозник Кий, то не бы ходил Царюгороду; но се Кий княжаше в роде своемь, приходившю ему ко царю, якоже сказають, яко велику честь приял от царя, при которомь приходив цари. Идущю же ему опять, приде к Дунаеви, и взлюби место, и сруби градок мал, и хотяше сести с родом своим, и не даша ему ту близь живущии; еже и доныне наречють дунайци городище Киевець. Киеви же пришедшю в свой град Киев, ту живот свой сконча; и брат его Щек, и Хорив, и сестра их Лыбедь ту скончашася.

И по сих братьи держати почаша род их княженье в полях, а в деревлях свое, а дреговичи свое, а словени свое в Новегороде, а другое на Полоте, иже полочане. От них же кривичи, иже седять на верх Волги, на верх Двины и на верх Днепра, их же град есть Смоленск; туда бо седять кривичи. Таже север от них. На Белеозере седять весь, а на Ростовьском озере меря, а на Клещине озере меря же. А по Оце реце, где втечеть в Волгу, мурома язык свой, и черемиси свой язык, мордва свой язык. Се бо токмо словенеск язык в Руси: поляне, деревляне, ноугородьци, полочане, дреговичи, север, бужане, зане седоша по Бугу, послеже же велыняне. А се суть инии языци, иже дань дають Руси: чюдь, меря, весь, мурома, черемись, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нерома, либь: си суть свой язык имуще, от колена Афетова, иже живуть в странах полунощных.

Словеньску же языку, якоже рекохом, живущю на Дунаи, придоша от скуф, рекше от козар, рекомии болгаре, и седоша по Дунаеви, и населници словеном быша. Посемь придоша угри белии, и наследиша землю словеньску. Си бо угри почаша быти пр-Ираклии цари, иже находиша на Хоздроя, царя перьскаго. В си же времяна быша и обри, иже ходиша на Ираклия царя и мало его не яша. Си же обри воеваху на словенех, и примучиша дулебы, сущая словены, и насилье творяху женам дулебьским: аще поехати будяше обрину, не дадяше впрячи коня ни вола, но веляше впрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли жен в телегу и повести обрена, и тако мучаху дулебы. Быша бо обре телом велици и умом горди, и бог потреби я, помроша вси, и не остася ни един обрин. И есть притча в Руси и до сего дне: погибоша аки обре; их же несть племени ни наследка. По сих же придоша печенези; паки идоша угри чернии мимо Киев, послеже при Олзе.

Поляном же жиущем особе, якоже рекохом, сущим от рода словеньска, и нарекошася поляне, а деревляне от словен же, и нарекошася древляне; радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в лясех, – Радим, а другий Вятко, – и пришедша седоста Радим на Сжю, и прозвашася радимичи, а Вятко седе с родом своим по Оце, от него же прозвашася вятичи. И живяху в мире поляне, и деревляне, и север, и радимичи, вятичи и хрвате. Дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне, а улучи и тиверьци седяху бо по Днестру, приседяху к Дунаеви. Бе множьство их; седяху бо по Днестру оли до моря, суть гради их и до сего дне, да то ся зваху от Грек Великая скуфь.

Имяху бо обычаи свои, и закон отец своих и преданья, кождо свой нрав. Поляне бо своих отець обычай имуть кроток и тих, и стыденье к снохам своим и к сестрам, к матерем и к родителем своим, к свекровем и к деверем велико стыденье имеху, брачный обычай имяху: не хожаше зять по невесту, но приводяху вечер, а завтра приношаху по ней что вдадуче. А древляне живяху звериньским образом, живуще скотски: убиваху друг друга, ядяху вся нечисто, и брака у них не бываше, но умыкиваху у воды девиця. И радимичи, и вятичи, и север один обычай имяху: живяху в лесе, якоже и всякий зверь, ядуще все нечисто, и срамословье в них пред отьци и пред снохами, и браци не бываху в них, но игрища межю селы, схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская песни, и ту умыкаху жены собе, с нею же кто свещашеся; имяху же по две и по три жены. И аще кто умряше, творяху трызну над ним, и по семь творяху кладу велику, и възложахуть и́ на кладу, мертвеца сожьжаху, и посемь собравше кости вложаху в судину малу, и поставляху на столпе на путех, еже творять вятичи и ныне. Си же творяху обычая кривичи и прочии погании, не ведуще закона божия, но творяще сами собе закон.

Глаголеть Георгий в летописаньи. «Ибо комуждо языку овем исписан закон есть, другим же обычаи, зане закон безаконником отечьствие мнится. От них же первие сирии, живуще на конец земля, закон имуть отець своих обычаи: не любодеяти и прелюбодеяти, ни красти, ни оклеветати, ли убити, ли зло деяти весьма. Закон же и у вактриян, глаголеми врахмане и островьници, еже от прадед показаньемь и благочестьемь мяс не ядуще, ни вина пьюще, ни блуда творяще, никакоя же злобы творяще, страха ради многа и божия веры. Ибо яве таче прилежащим к ним индиом – убийстводейици, сквернотворяще, гневливии паче естьства; ли в нутрьнейши стране их человек ядуще и страньствующих убиваху, паче же ядять яко пси. Етер же закон халдеем и вавилонямъ: матери поимати, с братними чады блуд деяти, и убивати. И всякое бестудьное деянье яко добродетелье мнятся деюще, любо далече страны своея будуть.

Ин же закон гилиомь: жены в них орють, зижють храми и мужская дела творять, но любы творять елико хощеть, не вздержаеми от мужий своих весьма, ли зазрятъ; в них же суть храбрыя жены ловити зверь крепкыи. Владеють же жены мужи своими и добляють ими. Во Вретаньи же мнози мужи с единою женою спять, и многыя жены с единым мужем похотьствують: безаконьная яко закон отець творять независтьно ни вздержаньно. Амазоне же мужа не имуть, но и аки скот бесловесный единою летом к вешним днем оземьствени будуть; и сочтаются с окрестными мужи, яко некоторое им торжьство и велико празденьство время то мнять. От них заченшим в чреве, паки разбегнутся отсюду вси. Во время же хотящим родити, аще родится отроча, погубять; еще девическ пол, то въздоять и прилежне въспитають».

Якоже се и при нас ныне половци закон держать отець своих: кровь проливати, а хвалящеся о сем, и ядуще мерьтвечину и всю нечистоту, хомеки и сусолы, и поимають мачехи своя и ятрови, и ины обычая отець своих. Мы же, хрестияне, елико земль, иже верують в святую Троицю, в едино крещенье, в едину веру, закон имам един, елико во Христа крестихомся и во Христа облекохомся.

По сих же летех, по смерти братье сея, быша обидимы древлями и инеми околними. И наидоша я козаре, седящая на горах сих в лесех, и реша козари: «Платите нам дань». Сдумавше же поляне и вдаша от дыма мечь, и несоша козари ко князю своему и к старейшиным, и реша им: «Се, налезохом дань нову». Они же реша им: «Откуду?». Они же реша: «В лесе на горах, над рекою Днепрьскою». Они же реша: «Что суть вдали?». Они же показаша мечь. И реша старци козарьстии: «Не добра дань, княже! Мы ся доискахом оружьемь одиною стороною, рекше саблями, а сих оружье обоюду остро, рекше мечь. Си имуть имати дань на нас и на инех странах». Се же сбыся все: не от своея воля рекоша, но от божья повеленья. Яко и при Фаравоне, цари еюпетьстемь, егда приведоша Моисея пред Фаравона, и реша старейшина фараоня: «Се хощеть смирити область Еюпетьскую»; якоже и бысть: погибоша еюптяне от Моисея, а первое быша работающе им. Тако и си: владеша, и послеже самеми владеють; якоже и бысть: володеють бо козары русьскии князи и до днешнего дне.

В лето 6360, индикта 15, наченшю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руска земля. О сем бо уведахом, яко при семь цари приходиша Русь на Царьгород, якоже пишется в летописаньи гречьстемь. Темже отселе почнем и числа положим, яко «От Адама до потопа лет 2242; а от потопа до Оврама лет 1000 и 82, а от Аврама до исхоженья Моисеева лет 430; а от исхожениа Моисеова до Давида лет 600 и 1; а от Давида и от начала царства Соломоня до плененья Ярусалимля лет 448; а от плененья до Олександра лет 318; а от Олександра до рожества Христова лет 333; а от Христова рождества до Коньстянтина лет 318; от Костянтина же до Михаила сего лет 542». А от перваго лета Михаилова до перваго лета Олгова, рускаго князя, лет 29; а от перваго лета Олгова, понелиже седе в Киеве, до перваго лета Игорева лет 31; а от перваго лета Игорева до перваго лета Святьславля лет 33; а от перваго лета Святославля до перваго лета Ярополча лет 28; а Ярополк княжи лет 8; а Володимер княжи лет 37; а Ярослав княжи лет 40. Темже от смерти Святослав ли до смерти Ярославли лет 85; а от смерти Ярославли до смерти Святополчи лет 60.

Но мы на прежнее возвратимся и скажем, што ся здея в лета си, якоже преже почали бяхом первое лето Михаилом, а по ряду положим числа.

В лето 6361. В лето 6362. В лето 6363. В лето 6364.

В лето 6365.

В лето 6366. Михаил царь изиде с вои брегом и морем на болгары. Болгаре же увидевше, яко не могоша стати противу, креститися просиша и покоритися греком. Царь же крести князя их и боляры вся, и мир створи с болгары.

В лето 6367. Имаху дань варязи из заморья на чюди и на словенех, на мери и на всех кривичех. А козари имаху на полянех, и на сезерех, и на вятичех, имаху по беле и веверице от дыма.

В лето 6368. В лето 6369.

В лето 6370. Изгнаша варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и въста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в себе: «Поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву». И идоша за море к варягом, к руси. Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, англяне, друзии гте, тако и си. Реша руси чюдь, словени, и кривичи и весь: «Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет. Да поидете княжит и володети нами». И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю русь, и придоша; старейший, Рюрик, седе Новегороде, а другий, Синеус, на Белеозере, а третий Изборьсте, Трувор. И от тех варяг прозвася Руская земля, новугородьци, ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени. По дву же лету Синеус умре и брат его Трувор. И прия власть Рюрик, и раздая мужем своим грады, овому Полотеск, овому Ростов, другому Белоозеро. И по тем городом суть находници варязи, а перьвии насельници в Новегороде словене, в Полотьски кривичи, в Ростове меря, в Белеозере весь, в Муроме мурома; и теми всеми обладаше Рюрик. И бяста у него 2 мужа, не племени его, но боярина, и та испросистася ко Царюгороду с родом своим. И поидо ста до Днепру, и идуче мимо и узреста на горе градок. И упрошаста и реста: «Чий се градок?». Они же реша: «Была суть 3 братья, Кий, Щек, Хорив, иже сделаша градоко сь, и изгибоша, и мы седим, род их, платяче дань козаром». Асколд же и Дир остаста в граде семь, и многи варяги свокуписта, и начаста владети польскою землею, Рюрику же княжащу в Новегороде.

В лето 6371. В лето 6372. В лето 6373.

В лето 6374. Иде Асколд и Дир на греки, и прииде в 14 лето Михаила царя. Царю же отшедшю на огаряны, дошедшю же ему Черные реки, весть епарх посла к нему, яко русь на Царьгород идеть, и вратися царь. Си же внутрь Суду вшедше, много убийство крестьяном створиша, и в двою сот корабль Царьград оступиша. Царь же едва в град вниде, и с патреярхом с Фотьем к сущей церкви святей богородице Влахерне всю нощь молитву створиша, та же божественую святы богородиця ризу с песними изнесше, в мори скуть омочивше. Тишине суши и морю укротившюся, абье буря въста с ветром, и волнам вельям вставшем засобь, безбожных Руси корабля смяте, и к берегу приверже, и изби я, яко мало их от таковыя беды избегнути и всвояси возвратишася.

В лето 6375.

В лето 6376. Поча царствовати Василий.

В лето 6377. Крещена бысть вся земля Болгарьская.

В лето 6378. В лето 6379. В лето 6380. В лето 6381.

В лето 6382. В лето 6383. В лето 6384. В лето 6385.

В лето 6386.

В лето 6387. Умершю Рюрикови, предасть княженье свое Олгови, от рода ему суща, вдав ему сын свой на руце Игоря, бе бо детеск вельми.

В лето 6388. В лето 6389.

В лето 6390. Поиде Олег, поим воя многи, варяги, чюдь, словени, мерю, весь, кривичи, и приде к Смоленьску с кривичи, и прия град, и посади муж свои. Оттуда поиде вниз, и взя Любець, и посади муж свои. И придоста к горам х киевьским, и уведа Олег, яко Осколд и Дир княжита, и похорони вои в лодьях, а другия назади остави, а сам приде, нося Игоря детьска. И приплу под Угорьское, похоронив вои своя, и присла ко Асколду и Дирови, глаголя, яко «Гость есмь, идем в Греки от Олга и от Игоря княжича. Да придета к нам, к родом своимъ». Асколд же и Дир придоста, выскакав же вси прочии из лодья, и рече Олег Асколду и Дирови: «Вы неста князя, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа», и вынесоша Игоря: «А се есть сын Рюриковъ». И убиша Асколда и Дира, и несоша на гору, и погребоша и́ на горе, еже ся ныне зоветь Угорьское, кде ныне Олмин двор; на той могиле поставил Олма церковь святаго Николу; а Дирова могила за святою Ориною. И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег: «Се буди мати градом русьским». И беша у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью. Сей же Олег нача городы ставити, и устави дани словеном, кривичем и мери, и устави варягом дань даяти от Новагорода гривен 300 на лето, мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягом.

В лето 6391. Поча Олег воевати деревляны, и примучив а, имаше на них дань по черне куне.

В лето 6392. Иде Олег на северяне, и победи северяны, и взложи на нь дань легку, и не даст им козаром дани платити, рек: «Аз им противен, а вам не чему».

В лето 6393. Посла к радимичем, рька: «Кому дань даете?». Они же реша: «Козаром». И рече им Олег: «Не дайте козаром, но мне дайте». И ведаша Ольгови по щьлягу, якоже и козаром даяху. И бе обладая Олег поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а с уличи и теверци имяше рать.

В лето 6394.

В лето 6395. Левон царствова, сын Васильев, иже Лев прозвася, и брат его Олександр, иже царствоваста лет 20 и 6.

В лето 6396. В лето 6397. В лето 6398. В лето 6399. В лето 6400. В лето 6401. В лето 6402. В лето 6403. В лето 6404. В лето 6405.

В лето 6406. Идоша угри мимо Киев горою, еже ся зоветь ныне Угорьское, пришедше к Днепру и сташа вежами; беша бо ходяще, аки се половци. Пришедше от встока и устремишася черес горы великия, иже прозвашася горы Угорьскиа, и почаша воевати на живущая ту волохи и словени. Седяху бо ту преже оловени, и волохове прияша землю словеньску. Посем же угри прогнаша волхи, и наследиша землю ту, и седоша с словены, покоривше я под ся, и оттоле прозвася земля Угорьска. И начаша воевати угри на греки, и поплениша землю Фрачьску и Макидоньску доже и до Селуня. И начаша воевати на мораву и на чехи. Бе един язык словенескъ: словени, иже седяху по Дунаеви, их же прияша угри, и морава, и чеси, и ляхове, и поляне, яже ныне зовомая русь. Сим бо первое преложены книги мораве, яже прозвася грамота словеньская, яже грамота есть в Руси и в болгарех дунайских.

Словеном живущим крещеным и князем их, Ростислав, и Святополк, и Коцел послаша ко царю Михаилу, глаголюще: «Земля наша крещена, и несть у нас учителя, иже бы ны наказал, и поучал нас, и протолковал святыя книги. Не разумеем бо ни гречьску языку, ни латыньску; о́ни бо ны онако учать, а о́ни бо ны и онако. Темже не разумеем книжнаго образа, ни силы их. И послете ны учителя, иже ны могуть сказати книжная словеса и разум их». Се слыша царь Михаил, и созва философы вся, и сказа им речи вся словеньских князь. И реша философи: «Есть муж в Селуни, именем Лев. Суть у него сынове разумиви языку словеньску, хитра 2 сына у него философа». Се слышав царь, посла по ня в Селунь ко Львови, глаголя: «Посли к нам вскоре сына своя, Мефодия и Костянтина». Се слышав Лев, вскоре посла я́, и придоста ко цареви, и рече има: «Се прислалася ко мне Словеньска земля, просящи учителя собе, иже бы могл им протолковати святыя книги; сего бо желають». И умолена быста царем, и послаша я в Словеньскую землю к Ростиславу, и Святополку и Кцьлови. Сима же пришедшема, начаста сставливати писмена азбуковьная словеньски, и преложиста Апостол и Еуангелье. И ради быша словени, яко слышиша виличья божья своимь языкомь. Посем же преложиста Псалтырь, и Охтаик, и прочая книги. Неции оке начаша хулити словеньскиа книги, глаголюще, яко «Не достоить ни которому же языку имети букв своих, разве евреи, и грек и латин, по Пилатову писанью, еже на кресте господни написа». Се же слышав папежь римьский, похули тех, иже ропьщють на книги словеньския, река: «Да ся исполнить книжное слово, яко «Всхвалять бога вси языци»; другое же: «Вси взглаголють языки величья божья, якоже дасть им святый дух отвещевати». Да аще хто хулить словеньскую грамоту, да будеть отлучен от церкве, донде ся исправить: ти бо суть волци, а не овца, яже достоить от плода знати я и хранитися их. Вы же, чада, божья послушайте ученья и не отрините наказанья церковного, якоже вы наказал Мефодий, учитель вашь». Костянтин же взратився вспять, и иде учит болгарьскаго языка, а Мефодий оста в Мораве. Посем же Коцел князь постави Мефодья епископа в Пании, на столе святого Ондроника апостола, единого от 70, ученика святого апостола Павла. Мефодий же посади 2 попа скорописца зело, и преложи вся книги исполнь от гречьска языка в словенеск 6-ю месяць, начеи от марта месяца до двудесяту и 6-ю день октября месяца. Оконьчав же, достойно хвалу и славу богу въздасть, дающему таку благодать епископу Мефодью, настольнику Андроникову. Темже словеньску языку учитель есть Андроник апостол. В Моравы бо ходил и апостол Павел учил ту; ту бо есть Илюрик, его же доходил апостол Павел; ту бо беша словене первое. Темже и словеньску языку учитель есть Павел, от него же языка и мы есмо русь, темже и нам руси учитель есть Павел, понеже учил есть язык словенеск и поставил есть епископа и намесника по себе Андроника словеньску языку. А словеньскый язык и рускый одно есть, от варяг бо прозвашася русью, а первое беша словене; аще и поляне звахуся, но словеньскаа речь бе. Полями же прозвани быши, зане в поли седяху, а язык словенски един.

В лето 6407. В лето 6408. В лето 6409.

В лето 6410. Леон царь ная угры на болгары. Угре же, нашедше, всю землю Болгарьску пленоваху. Семионже уведев, на угры взвратися, и угре противу поидоша и победиша болгары, яко одва Семион в Дерстр убежа.

В лето 6411. Игореви же взрастъшю, и хожаше по Олзе и слушаше его, и приведоша ему жену от Пьскова, именем Олгу.

В лето 6412. В лето 6413. В лето 6414.

В лето 6415. Иде Олег на Грекы. Игоря оставив Киеве, поя же множество варяг, и словен, и чюдь, и словене, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и северо, и вятичи, и хорваты, и дулебы, и тиверци, яже суть толковины: си вси звахуться от грек Великая скуфь. И с сими со всеми поиде Олег на конех и на кораблех, и бе числом кораблей 2000. И прииде к Царюграду; и греци замкоша Суд, а град затвориша. И выиде Олег на брег, и воевати нача, и много убийства сотвори около града греком, и разбиша многы полаты, и пожгоша церкви. А их же имаху пленникы, овех посекаху, другиа же мучаху, иныя же растреляху, а другыя в море вметаху, и ина многа зла творяху русь греком, елико же ратнии творять.

И повеле Олег воем своим колеса изделати и воставляти на колеса корабля. И бывшю покосну ветру, вспя парусы с поля, и идяше к граду. И видезше греци и убояшася, и реша, выславше ко Олгови: «Не погубляй града, имемся по дань, якоже хощеши». И устави Олег воя, и вынесоша ему брашно и вино, и не приа его – бе бо устроено со отравою. И убояшася греци и реша: «Несть се Олег, но святый Дмитрей, послан на ны от бога». И заповеда Олег дань даяти на 2000 корабль, по 12 гривен на человек, а в корабли по 40 муж.

И яшася греци по се, и почаша греци мира просити, дабы не воевал Грецкые земли. Олег же мало отступи от града, нача мир творити со царьма грецкима, со Леоном и Александром, посла к нима в град Карла, Фарлофа, Вельмуда, Рулава и Стемида, глаголя: «Имите ми ся по дань». И реша греци: «Чего хощеши, дамы ти»…

И рече Олег: «Исшийте парусы паволочиты руси, а словеном кропиньныя», и бысть тако. И повеси щит свой в вратех, показуа победу, и поиде от Царяграда. И воспяша русь парусы паволочиты, а словене кропинны, и раздра а ветр; и реша словени: «Имемся своим толстинам, не даны суть словеном пре паволочиты». И приде Олег к Киеву, неся злато, и паволоки, и овощи, и вина, и всякое узорочье. И прозваша Олга – вещий: бяху бо людье погани и невеигласи.

В лето 6416. В лето 6417. В лето 6418.

В лето 6419. Явися звезда велика на западе копейным образом.

В лето 6420. Посла мужи свои Олег построити мира и положити ряд межю Русью и Грекы…

Царь же Леон почти послы рускые дарми, златом, и паволоками и фофудьами, и пристави к ним мужи свои показати им церковную красоту, и полаты златыа и в них сущаа богатество, злата много и паволокы и камьнье драгое, и страсти господня и венець, и гвоздие, и хламиду багряную, и мощи святых, учаще я к вере своей и показующе им истиную веру. И тако отпусти а во свою землю с честию великою. Послании же Олгом посли приидоша ко Олгови, и поведаша вся речи обою царю, како сотвориша мир, и уряд положиша межю Грецкою землею и Рускою и клятвы не преступити ни греком, ни руси.

И живяше Олег мир имеа ко всем странам, княжа в Киеве. И приспе осень, и помяну Олег конь свой, иже бе поставил кормити и не вседати на нь. Бе бо впрашал волхвов и кудесник: «От чего ми есть умрети?» И рече ему кудесник один: «Княже! Конь, его же любиши и ездиши на нем, от того ти умрети». Олег же приим в уме, си рече: «Николи же всяду на нь, ни вижю его боле того». И повеле кормити и́ и не водити его к нему, и пребы неколико лет не виде его, дондеже на Грекы иде. И пришедшу ему Кыеву и пребывьшю 4 лета, на пятое лето помяну конь, от него же бяхуть рекли волсви умрети. И призва старейшину конюхом, рече: «Кде есть конь мй, его же бега поставил кормити и блюсти его?». Он же рече: «Умерл есть». Олег же посмеася и укори кудесника, река: «То ти неправо глаголють волсви, но все то лжа есть: конь умерл есть, а я жив». И повеле оседлати конь: «А то вижю кости его». И прииде на место, идеже беша лежаще кости его голы и лоб гол, и сседе с коня, и посмеяся рече: «От сего ли лба смьрть было взяти мне?». И вступи ногою на лоб; и выникнувши змиа изо лба, и уклюну в ногу. И с того разболеся и умре. И плакашася людье вси плачемь великим, и несоша и погребоша его на горе, еже глаголеться Щековица; есть же могила его и до сего дни, словеть могыла Ольгова. И бысть всех лет княжениа его 33.

Се же не дивно, яко от волхвованиа собывается чародейство. Якоже бысть во царство Доментианово некий волхв, именем Аполоний, Тиянин, знаем беаше, шествуа и творя всюду и в градех и в селех бесовьскаа чюдеса. От Рима бо пришед в Византию, умолен быв от живущих ту, сотворити сиа: отгнав множество змий и скоропий из града, яко не врежатися человеком от них; ярость коньскую обуздав, егда схожахуся боаре. Тако же и во Антиохию пришед, и умолен быв от них, томимом бо антиахияном от скоропий и от комар, сотворив медян скоропий и погребе его в земли, и мал столп мраморен постави над ним, и повеле трость держати человеком, и ходити по городу и звати, тростем трясомом: «Бес комара граду». И тако исчезнуша из града скоропиа и комарье. И спросиша же пакы о належащем на граде трусе, вздохну, списа на дщице сеа: «Увы тобе, оканный граде, яко потрясешися много, и огнем одержим будеши, оплачеть же тя и при березе сый Оронтии». О нем же и великий Настасий божьа града рече: «Аполонию же даже и доныне на нецех местех собываються створенаа, стоащаа ова на отвращение животен четверног, птица, могущи вредити человекы, другыя же на воздержание струам речным, невоздержанно текущим, но ина некаа на тленье и вред человеком сущаа на побежение стоать. Не точью бо за живота его така и таковая сотвориша бесове его ради, но и по смерти его пребывающе у гроба его знаменна творяху во имя его на прелщение оканным человеком, бошею крадомым на таковаа от дьавола». Кто убо что речеть о творящихся волшвеным прелщением делех? Яко таковый горазд бысть волшеством, яко воину зазряще ведый Аполоний, яко неистов на ся философескую хитрость имуще; подобашеть бо ему рещи якоже «Аз словом точью творих, их же хотяше», а не свершением творити повелеваемаа от него. Та же и вся ослабленьем божьим и творением бесовьским бываеть, таковыми вещьми искушатися нашеа православныа веры, аще тверда есть и искрь пребывающи господеви, и не влекома врагом мечетных ради чюдес и сотонин дел, творимых от враг и слуг злобы. Еще же, но именем господним, и пророчествоваша неции, яко Валам, и Саул, и Каиафа, и беси паки изгнаша, яко Июда и сынове Скевавли. Убо и не на достойных благодать детельствует многажды, да етеры свидетельствуеть, ибо Валам обоих бе щюжь – житьа изящна и веры, но обаче сведетельствова в нем благодать инех ради смотрениа. И Фараон таковый бе, но и тому будущаа предпоказа. И Навходоновсор законопреступный, но и сему пакы по мнозех сущих последи же род откры, тем авляа, яко мнози, прекостни имуще ум, пред образом Христовым знаменають иною кознью на прелесть человеком, не разумевающим добраго, якоже бысть Симон волхв, и Менандр и ини таковы, их ради поистене рече: «Не чюдесы прелщати подобаеть…».

В лето 6421. Поча княжити Игорь по Олзе. В се же время поча царьствовати Костянтин, сын Леонтов. И деревляне затворишася от Игоря по Олгове смерти.

В лето 6422. Иде Игорь на деревляны, и победив а́, и возложи на ня дань болши Олговы. В то же лето прииде Семион Болгарьский на Царьград, и сотворив мир, и прииде восвоаси.

В лето 6423. Приидоша печенези первое на Рускую землю, и сотворивше мир со Игорем, и приидоша к Дунаю. В си же времена прииде Семион, пленяа Фракию, греки же послаша по печенеги. Печенегом пришедшим и хотящим на Семеона, расварившеся греческыа воеводы. Видевше печенези, яко сами на ся реть имуть, отъидоша всвоасы, а болгаре со грекы соступишася, и пересечени быша грекы. Семион же приа град Ондрень, иже первое Арестов град нарицашеся, сына Агамемнон, иже во 3-х реках купався недуга избы ту, сего ради град во имя свое нарече. Последи же Андриан кесарь и́ обнови, в свое имя нарече Андриан, мы же зовем Ондреянем градом.

В лето 6424. В лето 6425. В лето 6426. В лето 6427.

В лето 6428. Поставлен царь Роман в Грекох. А Игорь воеваше на печенеги. В лето 6429. В лето 6430. В лето 6431. В лето 6432. В лето 6433. В лето 6434. В лето 6435. В лето 6436.

В лето 6437. Приде Семевон на Царьград, и поплени Фракию и Макидонью, и приде ко Царюграду в силе в велице, в гордости, и створи мир с Романом царем, и взратися всвояси.

В лето 6438. В лето 6439. В лето 6440. В лето 6441.

В лето 6442. Первое приидоша угре на Царьград, и пленоваху всю Фракию; Роман сотвори мир со угры.

В лето 6443. В лето 6444. В лето 6445. В лето 6446. В лето 6447, В лето 6448.

В лето 6449. Иде Игорь на Греки. И послаша болгаре весть ко царю, яко идуть Русь на Царьград, скедий 10 тысящь. Иже придоша, и приплуша, и почаша воевати Вифаньскиа страны, и воеваху по Понту до Ираклиа и до Фафлогоньски земли, и всю страну Никомидийскую попленивше, и Суд весь пожьгоша; их же емше, овехь растинаху, другия аки странь поставляюще и стреляху в ня, изимахуть, опаки руце съвязывахуть, гвозди железныи посреди главы въбивахуть им. Много же святых церквий огневи предаша, манастыре и села пожьгоша, и именья немало от обою страну взяша. Потом же пришедшем воем от встока, Памфир деместик с 40-ми тысящь, Фока же патрекий с макидоны, Федор же стратилат с фраки, с ними же и сановници боярьстии, обидоша русь около. Свещаша русь, изидоша, вружившеся, на греки, и брани межю ими бывши зьли, одва одолеша грьци. Русь же взратишася к дружине своей к вечеру, на ночь влезоша в лодьи и отбегоша. Феофан же сустрете в лядех со огнем, и пущати нача трубами огнь на лодье руския. И бысть видети страшно чюдо. Русь же видящи пламянь, вметахуся в воду морьскую, хотяще убрести; и тако прочии възъвратишася всвояси. Темже пришедшим в землю свою, и поведаху кождо своим о бывшем и о лядьнемь огни: «Якоже молонья, – рече, – иже на небесех, грьци имуть у собе, и се пущающе же жагаху нас, сего ради не одолехом им». Игорь же, пришед, нача совкупляти вое многи, и посла по варяги многи за море вабя и́ на греки, паки хотя поити на ня.

В лето 6450. Семеон иде на храваты, и побежен бысть храваты, и умре, оставив Петра князя, сына своего, болгаром.

В лето 6451. Паки придоша угри на Царьград, и мир створивше с Романом, возвратишася всвояси.

В лето 6452. Игорь же, совкупив вои многи – варяги, русь, и поляны, словени, и кривичи, и теверьце, и печенеги наа и тали у них поя, поиде на Греки в лодьях и на коних, хотя мьстити себе. Се слышавше корсунци, послаша к Раману, глаголюще: «Се идут русь, бещисла корабль, покрыли суть море корабли». Тако же и болгаре послаша весть, глаголюще: «Идут русь, и наяли суть к собе печенеги». Се слышав царь посла к Игорю лучие боляре, моля и глаголя: «Не ходи, новозьми дань, юже имал Олег, придамь и еще к той дани». Тако же и к печенегом посла паволоки и злато много. Игорь же, дошед Дуная, созва дружину, и нача думати, и поведа им речь цареву. Реша же дружина Игорева: «Да аще сице глаголеть царь, то что хочем боле того: не бившеся имати злато, и сребро, и паволоки? Егда кто весть: кто одолееть, мы ли, оне ли? Ли с морем кто светен? Се бо не по земли ходим, но по глубине морьстей: обьча смерть всем». Послуша их Игорь, и повеле печенегом воевати Болгарьску землю; а сам взем у грек злато и паволоки и на вся воя, и взратися вспять, и приде к Киеву всвояси.

В лето 6453. Присла Роман, и Костянтин и Степан слы к Игореви построити мира первого. Игорь же глагола с ними о мире. Посла Игорь муже своя к Роману. Роман же созва боляре и сановники. Приведоша руския слы, и велеша глаголати и псати обоих речи на харатье…

Послании же сли Игорем придоша к Игореви со слы гречьскими, и поведаша вся речи царя Рамана. Игорь же призва слы гречьския, рече им: «Глаголите, что вы казал царь?». И реша сли цареви: «Се посла ны царь, рад есть миру, хощеть мир имети со князем руским и любве. Твои сли водили суть царе наши роте, и нас послаша роте водит тебе и муж твоих». Обещася Игорь сице створити. Заутра призва Игорь слы, и приде на холм, кде стояше Перун, и покладоша оружье свое, и щиты и золото, и ходи Игорь роте и люди его, елико поганых руси; а хрестеяную русь водиша роте в церкви святаго Ильи, яже есть над Ручаем, конець Пасынъче беседы, и козаре: се бо бе сборная церки, мнози бо беша варязи хрестеяни. Игорь же, утвердив мир с греки, отпусти слы, одарив скорою, и чалядью и воском, и отпусти я; сли же придоша ко цареви, и поведаша вся речи Игоревы и любовь юже к греком.

Игорь же нача княжити в Кыеве, мир имея ко всем странам. И приспе осень, и нача мыслити на деревляны, хотя примыслити большюю дань,

В лето 6453. В се же лето рекоша дружина Игореви: «Отроци Свеньлжи изоделися суть оружьем и порты, а мы нази. Поиди, княже, с нами в дань, да и ты добудеши и мы». И послуша их Игорь, иде в Дерева в дань, и примышляше к первой дани, и насиляше им и мужи его. Возьемав дань, поиде в град свой. Идущу же ему вспять, размыслив, рече дружине своей: «Идете с данью домови, а я возъвращюся, похожю и еще». Пусти дружину свою домови, с малом же дружины возвратися, желая больша именья. Слышавше же деревляне, яко опять идеть, сдумавше со князем своим Малом: «Аще ся въвадить волк в овце, то выносить все стадо, аще не убьють его; тако и се, аще не убьем его, то вся ны погубить». И послаша к нему, глаголюще: «Почто идеши опять? Поимал еси всю дань». И не послуша их Игорь, и вышедше из града Изкорстеня деревлене убиша Игоря и дружину его; бе бо их мало. И погребен бысть Игорь, и есть могила его у Искоръстеня града в Деревех и до сего дне.

Вольга же бяше в Киеве с сыном своим с детьском Святославом, и кормилець его Асмуд, и воевода бе Свенелд, – то же отець Мистишин. Реша же деревляне: «Се князя убихом рускаго; поимем жену его Вольгу за князь свой Мал и Святослава, и створим ему, якоже хощем». И послаша деревляне лучьшие мужи, числом 20, в лодьи к Ользе, и присташа под Боричевым в лодьи. Бе бо тогда вода текущи вздоле горы Киевьския, и на подольи не седяху людье, но на горе. Град же бе Киев, идеже есть ныне двор Гордятин и Никифоров, а двор княжь бяше в городе, идеже есть ныне двор Воротиславль и Чюдин, а перевесище бе вне града, и бе вне града двор другый, идеже есть двор демьстиков за святою Богородицею; над горою двор теремный, бе бо ту терем камен. И поведаша Ользе, яко деревляне придоша, и возва я Ольга к собе и рече им: «Добри гостье придоша». И реша деревляне: «Придохом, княгине». И рече им Ольга: «Да глаголите, что ради придосте семо?» Реша же древляне: «Посла ны Дерьвьска земля, рькуще сице: мужа твоего убихом, бяше бо муж твой аки волк восхищая и грабя, а наши князи добри суть, иже распасли суть Деревьску землю, да поиди за князь нашь за Мал»; бе бо имя ему Мал, князю дерьвьску. Рече же им Ольга: «Люба ми есть речь ваша, уже мне мужа своего не кресити; но хочю вы почтити наутрия пред людьми своими, а ныне идете в лодью свою, и лязите в лодьи величающеся, и аз утро послю по вы, вы же рьцете: не едем на конех, ни пеши идем, но понесете ны в лодье; и възнесуть вы в лодьи»; и отпусти я в лодью. Ольга же повеле ископати яму велику и глубоку на дворе теремьстемь, вне града. И заутра Волга, седящи в тереме, посла по гости, и придоша к ним, глаголюще: «Зоветь вы Ольга на честь велику». Они же реша: «Не едем на коних, ни на возех, ни пеши идем, понесете ны в лодьи». Реша же кияне: «Нам неволя; князь нашь убьен, а княгини наша хочет за вашь князь»; и понесоша я в лодьи. Они же седяху в перегъбех в великих сустугах гордящеся. И принесоша я на двор к Ользе, и, несше, вринуша е́ в яму и с лодьею. Приникши Ольга и рече им: «Добра ли вы честь?» Они же реша: «Пуще ны Игоревы, смерти». И повеле засыпати я живы, и посыпаша я.

И пославши Ольга к деревляном, рече им: «Да аще мя просите право, то пришлите мужа нарочиты, да в велице чти приду за вашь князь, еда не пустять мене людье киевьстии». Се слышавше деревляне, избраша лучьшие мужи, иже дерьжаху Деревьску землю, и послаша по ню. Деревляном же пришедшим, повеле Ольга мовь створити, рькуще сице: «Измывшеся придите ко мне». Они же пережьгоша истопку, и влезоша деревляне, начаша ся мыти; и запроша о них истобку, и повеле зажечи я от дверий, ту изгореша вси. И посла к деревляном, рькущи сице: «Се уже иду к вам, да пристройте меды многи в граде, идеже убисте мужа моего, да поплачюся над гробом его, и створю трызну мужю своему». Они же, то слышавше, съвезоша меды многи зело, и взвариша. Ольга же, поимши мало дружины, легъко идущи приде к гробу его, и плакася по мужи своем. И повеле людем своим ссути могилу велику, и яко соспоша, и повеле трызну творити. Посемь седоша деревляне пити, и повеле Ольга отроком своим служити пред ними. И реша деревляне к Ользе: «Кде суть дружина наша, их же послахом по тя?» Она же рече: «Идуть по мне с дружиною мужа моего». И яко упишася деревляне, повеле отроком своим пити на ня, а сама отъиде кроме, и повеле дружине своей сечи деревляны; и исекоша их 5000. А Ольга возвратися Киеву, и пристрои вои на прок их.

Начало княженья Святославля, сына Игорева. В лето 6454. Ольга с сыном своим Святославом собра вои много и храбры, и иде на Дерьвьску землю. Я изидоша деревляне противу. И снемщемася обема полкома на скупь, суну копьем Святослав на деревляны, и копье лете сквозе уши коневи, и удари в ноги коневи, бе бо детеск. И рече Свенелд и Асмолдъ: «Князь уже почалъ; потягнете, дружина, по князе». И победиша деревляны. Деревляне же побегоша и затворишася в градех своих. Ольга же устремися с сыном своим на Искоростень град, яко тее бяху убили мужа ея, и ста около града с сыном своим, а деревляне затворишася в граде, и боряхуся крепко из града, ведеху бо, яко сами убили князя и на что ся предати. И стоя Ольга лето, и не можаше взяти града, и умысли сице: посла ко граду, глаголюще: «Что хочете доседети? А вси гради ваши предашася мне, и ялися по дань, и делають нивы своя и земле своя; а вы хочете измерети гладом, не имучеся по дань». Деревляне же рекоша: «Ради ся быхом яли по дань, но хощеши мьщати мужа своего». Рече же им Ольга, яко «Аз мьстила уже обиду мужа своего, когда придоша Киеву, второе, и третьее, когда творих трызну мужеви своему. А уже не хощю мщати, но хощю дань имати помалу, и смирившися с вами поиду опять». Рекоша же деревляне: «Што хощеши у нас? Ради даем медомь и скорою». Она же рече им: «Ныне у вас несть меду, ни скоры, но мало у вас прошю: дайте ми от двора по 3 голуби да по 3 воробьи. Аз бо не хощю тяжьки дани взложити, якоже и муж мой, сего прошю у вас мало. Вы бо есте изнемогли в осаде, да сего у вас прошю мала». Деревляне же ради бывше, и собраша от двора по 3 голуби и по 3 воробьи, и послаша к Ользе с поклоном. Вольга же рече им: «Се уже есте покорилися мне и моему детяти, а идете в град, а я заутра отступлю от града, и поиду в градо свой». Деревляне же ради бывше, внидоша в град, и поведаша людем, и обрадовашася людье в граде. Волга же раздая воем по голуби комуждо, а другим по воробьеви, и повел к коемуждо голуби и к воробьеви привязывати церь, обертывающе в платки малы, ниткою поверзывающе к коемуждо их. И повеле Ольга, яко смерчеся, пустити голуби и воробьи воем своим. Голуби же и воробьеве полетеша в гнезда своя, голуби в голубники, врабьеве же под стрехи; и тако взгарахуся голубьници, ово клети, ово веже, ово ли одрины, и не бе двора, идеже не горяше и не бе льзе гасити, вси бо двори взгорешася. И побегоша людье из града, и повеле Ольга воем своим имати а́. Яко взя град и пожьже и́, старейшины же града изнима, и прочая люди овых изби, а другия работе предасть мужем своим, а прок их остави платити дань.

И взложиша на ня дань тяжьку; 2 части дани идета Киеву, а третьяя Вышегороду к Ользе, бе бо Вышегород град Вользин. И иде Вольга по Дерьвьстей земли с сыном своим и с дружиною, уставляющи уставы и уроки; и суть становища ее и ловища. И приде в град свой Киев с сыном своим Святославом, и пребывши лето едино.

В лето 6455. Иде Вольга Новугороду, и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знамянья и места и повосты, и сани ее стоять в Плескове и до сего дне, и по Днепру перевесища и по Десне, и есть село ее Ольжичи и доселе. И изрядивши, взратися к сыну своему Киеву, и пребываше с ним в любви.

В лето 6456. В лето 6457. В лето 6458. В лето 6459. В лето 6460. В лето 6461. В лето 6462.

В лето 6463. Иде Ольга в Греки, и приде Царюгороду. Бе тогда царь Костянтин, сын Леонов; и приде к нему Ольга, и видев ю́ добру сущю зело лицем и смыслену, удивився царь разуму ея, беседова к ней, и рек ей: «Подобна еси царствовати в граде с нами». Она же, разумевши, рече ко царю: «Аз погана есмь, да аще мя хощеши крестити, то крести мя сам; аще ли, то не крещюся»; и крести ю́ царь с патреархом. Просвещена же бывши, радовашеся душею и телом; и поучи ю́ патреарх о вере, и рече ей: «Благословена ты в женах руских, яко возлюби свет, а тьму остави. Благословити тя хотять сынове рустии и в последний род внук твоих». И заповеда ей о церковномь уставе, о молитве и о посте, о милостыни и о въздержаньи тела чиста. Она же, поклонивши глазу, стояше, аки губа напаяема, внимающи ученья; и поклонившися патреарху, глаголющи: «Молитвами твоими, владыко, да схранена буду от сети неприязньны». Бе же речено имя ей во крешеньи Олена, якоже и древняя цариця, мати Великаго Костянтина. И благослови ю́ патреарх, и отпусти ю́. И по крещеньи возва ю́ царь, и рече ей: «Хощю тя пояти собе жене». Она же рече: «Како хочеши мя пояти, крестш мя сам и нарек мя дщерею? А в хрестеянех того несть закона, а ты сам веси». И рече царь: «Переклюкала мя еси, Ольга». И дасть ей дары многи, злато и сребро, паволоки и съсуды различныя, и отпусти ю́, нарек ю́ дщерью собе. Она же хотящи домови, приде к патреарху, благословенья просящи на дом, и рече ему: «Людье мои пагани и сын мой, дабы мя бог сблюл от всякого зла». И рече патреархъ: «Чадо верное! Во Христа крестилася еси, и во Христа облечеся, Христос имать схранити тя: якоже схрани Еноха в первыя роды, и потом Ноя в ковчезе, Аврама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от Фараона, Давыда от Саула, 3 отроци от пещи, Данила от зверий, тако и тя избавить от неприязни и от сетий его»; и благослови ю́ патреарх, и иде с миром в свою землю, и приде Киеву. Се же бысть, якоже при Соломане приде царица ефиопьская к Соломану, слышати хотящи премудрости Соломани, и многу мудрость виде и знамянья: тако же и си блаженая Ольга искаше доброе мудрости божьа, но она человечески, а си божья. «Ищющи бо мудрости обрящють»; «Премудрость на исходищих поется, на путех же деръзновенье водить, на краих же забральных проповедаеть, во вратех же градных дерзающи глаголеть: елико бо лет незлобивии держатся по правду…». Си бо от възраста блаженая Ольга искаше мудростью, что есть луче всего в свете семь, налезе бисер многоценен, еже есть Христос. Рече бо Соломанъ: «Желанье благоверных наслажает душю»; и «Приложиши сердце твое в разумъ»; «Аз любящая мя люблю, и ищющии мене обрящуть мя». Господь рече: «Приходящаго ко мне не изжену вон».

Си же Ольга приде Киеву, и присла к ней царь гречьский, глаголя, яко «Много дарих тя. Ты бо глаголаше ко мне, яко аще возъвращюся в Русь, многи дары прислю ти: челядь, воск и скру, и вои в помощь». Отвещавши Ольга, и рече к слом: «Аще ты, рьци, тако же постоиши у мене в Почайне, якоже аз в Суду, то тогда ти дамь». И отпусти слы, с рекши.

Живяше же Ольга с сыном своим Святославом, и учашеть и́ мати креститися, и не брежаше того ни во уши приимати; но аще кто хотяше креститися, не браняху, но ругахуся тому. «Неверным бо вера хрестьяньска уродьство есть»; «Не смыслиша бо, ни разумеша во тьме ходящии», и не ведять славы господня; «Одебелеша бо сердца их, ушюма тяжько слышати, а очима видети». Рече бо Соломанъ: «Дела нечестивых далече от разума», «Понеже звах вы, и не послушасте мене, прострох словеса, и не внимасте, но отметасте моя светы, моих же обличений не внимасте»; «Взненавидеша бо премудрость, а страха господня не изволиша, ни хотяху моих внимати свет, подражаху же мои обличенья». Якоже бо Ольга часто глаголашеть: «Аз, сыну мой, бога познах и радуюся; аще ты познаеши, и радоватися почнешь». Он же не внимаше того, глаголя: «Како аз хочю ин закон прияти един? А дружина моа сему смеятися начнуть». Она же рече ему: «Аще ты крестишися, вси имуть тоже створити». Он же не послуша матере, творяше норовы поганьския, не ведый, аще кто матере не послушаеть, в беду впадаеть, якоже рече: «Аще кто отца ли матере не послушаеть, то смерть прииметь». Се же к тому гневашеся на матерь. Соломан бо рече: «Кажай злыя приемлеть собе досаженье, обличаяй нечестиваго поречеть, собе; обличенья бо нечестивым мозолие суть. Не обличай злых, да не взненавидять тебе». Но обаче любяше Ольга сына своего Святослава, рькущи: «Воля божья да будеть; аще бог хощеть помиловати рода моего и земле Руские, да взложить им на сердце обратитися к богу, якоже и мне бог дарова». И се рекши, моляшеся за сына и за люди по вся нощи и дни, кормящи сына своего до мужства его и до взраста его.

В лето 6464. В лето 6465. В лето 6466. В лето 6467. В лето 6468. В лето 6469. В лето 6470. В лето 6471.

В лето 6472. Князю Святославу взрастшю и взмужавшю, нача вои совкупляти многи и храбры, и легко ходя, аки пардус, войны многи творяше. Ходя воз по собе не возяше, ни котьла, ни мяс варя, но потонку изрезав конину ли, зверину ли или говядину на углех испек ядяше, ни шатра имяше, но подклад постлав и седло в головахъ; тако же и прочии вои его вси бяху. И посылаше к странам, глаголя: «Хочю на вы ити». И иде на Оку реку и на Волгу, и налезе вятичи, и рече вятичемъ: «Кому дань даете?». Они же реша: «Козаром по щьлягу от рала даем».

В лето 6473. Иде Святослав на козары; слышавше же козари, изидоша противу с князем своим Каганом, и съступишася битися, и бывши брани, одоле Святослав козаром и град их и Белу Вежю взя. И ясы победи и касогы.

В лето 6474. Вятичи победи Святослав, и дань на них взложи.

В лето 6475. Иде Святослав на Дунай на Болгары. И бившемъся обоим, одоле Святослав болгаром, и взя город 80 по Дунаеви, и седе княжа ту в Переяславци, емля дань на грьцех.

В лето 6476. Придоша печенези на Руску землю первое, а Святослав бяше Переяславци, и затворися Волга в граде со унуки своими, Ярополком и Ольгом и Володимером, в граде Киеве. И оступиша печенези град в силе велице, бещислено множьство около града, и не бе льзе из града вылести, ни вести послати; изнемогаху же людье гладом и водою. Собравшеся людье оноя страны Днепра в лодьях, об ону страну стояху, и не бе льзе внити в Киев ни единому их, ни из града к онем. И встужиша людье в граде и реша: «Несть ли кого, иже бы могл на ону страну дойти и речи им: аще не подступите заутра, предатися имам печенегом?» И рече един отрокъ: «Аз преиду». И реша: «Иди». Он же изиде из града с уздою, и ристаше сквозе печенеги, глаголя: «Не виде ли коня никтоже?». Бе бо умея печенежьски, и мняхуть и́ своего. И яко приближися к реце, сверг порты сунуся в Днепр, и побреде. Видевше же печенези, устремишася на нь, стреляюще его, и не могоша ему ничтоже створити. Они же видевше с оноя страны, и приехаша в лодьи противу ему, и взяша и́ в лодью и привезоша и́ к дружине. И рече им: «Аще не подступите заутра к городу, предатися хотять людье печенегом». Рече же воевода их, имянем Претичь: «Подступим заутра в лодьях, и, попадше княгиню и княжиче, умчим на сю страну. Аще ли сего не створим, погубити ны имать Святослав». Яко бысть заутра, вседше в лодьи противу свету и въструбиша вельми, и людье в граде кликнуша. Печенези же мнеша князя пришедша, побегоша разно от града. И изиде Ольга со унуки и с людми к лодьям. Видев же се князь печенежьский, взратися един к воеводе Претичю и рече: «Кто се приде?». И рече ему: «Людье оноя страны». И рече князь печенежьский: «А ты князь ли еси?». Он же рече: «Аз есмь муж его, и пришел есмь в сторожех, и по мне идеть полк со князем, бещисла множьство». Се же рече, грозя им, Рече же князь печенежьский к Претичю: «Буди ми друг». Он же рече: «Тако створю». И подаста руку межю собою, и вдасть печенежьский князь Претичю конь, саблю, стрелы. Он же дасть ему броне, щит, мечь. И отступиша печенези от града, и не бяше льзе коня напоити: на Лыбеди печенези. И послаша кияне к Святославу, глаголюще: «Ты, княже, чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив, малы бо нас не взяша печенези, и матерь твою и дети твои. Аще не поидеши, ни обраниши нас, да паки ны возмуть. Аще ти не жаль очины своея, ни матере, стары суща, и детий своих?» То слышав Святослав, вборзе вседе на коне с дружиною своею, и приде Киеву, целова матерь свою и дети своя, и съжалися о бывшем от печенег. И собра вои, и прогна печенеги в поли, и бысть мир.

В лето 6477. Рече Святослав к матери своей и к боляром своим: «Не любо ми есть в Киеве быти, хочю жити в Переяславци на Дунаи, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: от Грек злато, паволоки, вина и овощеве розноличныя, из Чех же, из Угорь сребро и комони, из Руси же скора и воск, мед и челяд». Рече ему Волга: «Видиши мя болну сущю; камо хощеши от мене ити?» – бе бо разболелася уже. Рече же ему: «Погреб мя иди, ямо же хочеши». Потрех днех умре Олъга, и плакася по ней сын ея, и внуци ея, и людье вси плачем великомь, и несоша и погребоша ю́ на месте. И бе заповедала Ольга не творити трызны над собою, бе бо имущи презвутер, сей похорони блаженую Ольгу.

Си бысть предтекущия крестьяньстей земли, аки деньница пред солнцемь и аки зоря пред светом. Си бо сьяше аки луна в нощи, тако и си в неверных человецех светящеся, аки бисер в кале: кальни бо беша грехом, неомовени крещеньемь святымь. Си бо омыся купелью святою, и совлечеся греховныя одежа ветхаго человека Адама, и в новый Адам облечеся, еже есть Христос. Мы же рцем к ней: «Радуйся, руское познанье к богу, начаток примиренью быхом». Си первое вниде в царство небесное от Руси, сию бо хвалят рустие сынове аки началницю: ибо по смерти моляше бога за Русь. Праведных бо душа не умирают, якоже рече Соломан: «Похваляему праведному възвеселятся людье», бессмертье бо есть память его, яко от бога познавается и от человек. Се бо вси человеци прославляють, видяще лежащю в теле на многа лета; рече бо пророкъ: «Прославляющая мя прославлю». О сяковых бо Давыд глаголаше: «В память вечную праведник будеть, от слуха зла не убоится; готово сердце его уповати на господа, утвердися сердце его и не подвижется». Соломан бо рече: «Праведници в веки живуть, и от господа мьзда имь есть и строенье вышняго. Сего ради приимуть царствие красоте и венець доброте от руки господня, яко десницею покрыеть я и мышцею защитить я». Защитил бо есть сию блажену Вольгу от противника и супостата дьявола.

В лето 6478. Святослав посади Ярополка в Киеве, а Ольга в деревех. В се же время придоша людье ноугородьстии, просяще князя собе: «Аще не поидете к нам, то налезем князя собе». И рече к ним Святославъ: «А бы пошел кто к вамъ». И отпреся Ярополк и Олег. И рече Добрыня: «Просите Володимера». Володимер бо бе от Малуши, ключнице Ользины; сестра же бе Добрыне, отець же бе има Малък Любечанин, и бе Добрына уй Володимеру. И реша ноугородьци Святославу: «Вдай ны Володимера». Он же рече им: «Вото вы есть». И пояша ноугородьци Володимера к собе, и иде Володимир с Добрынею, уем своимь, Ноугороду, а Святослав Переяславьцю.

В лето 6479. Приде Святослав в Переяславець, и затворишася болгаре в граде. И излезоша болгаре на сечю противу Святославу, и бысть сеча велика, и одоляху болъгаре. И рече Святослав воем своимъ: «Уже нам сде пасти; потягнем мужьски, братья и дружино!». И к вечеру одоле Святослав, и взя град копьем, и посла к греком, глаголя: «Хочю на вы ити и взяти град вашь, яко и сей». И реша грьци: «Мы недужи противу вам стати, но возми дань на нас, и на дружину свою, и повежьте ны, колько вас, да вдамы по числу на главы». Се же реша грьци, льстяче под Русью; суть бо греци лстивы и до сего дни. И рече им Святославъ: «Есть нас 20 тысящь». И прирече 10 тысящь, бе бо руси 10 тысящь толко. И пристроиша грьци 100 тысящь на Святослава, и не даша дани. И поиде Святослав на греки, и изидоша противу руси. Видевше же русь убояшася зело множьства вой, и рече Святославъ: «Уже нам некамо ся дети, волею и неволею стати противу; да не посрамим земле Руские, но ляжем костьми, мертвыи бо срама не имам. Аще ли побегнем, срам имам. Не имам убежати, но станем крепко, аз же пред вами поиду: аще моя глава ляжеть, то промыслите собою». И реша вои: «Идеже глава твоя, ту и свои главы сложим». И исполчишася русь, и бысть сеча велика, и одоле Святослав, и бежаша грьци. И поиде Святослав ко граду, воюя и грады разбивая, яже стоять и до днешняго дне пусты. И созва Дарь боляре своя в полату, и рече им: «Што створим, яко не можем противу ему стати?» И реша ему боляре: «Посли к нему дары, искусим и́, любьзнив ли есть злату, ли паволокам?» И посла к нему злато, и паволоки, и мужа мудра, реша ему: «Глядай взора и лица его и смысла его». Он же, взем дары, приде к Святославу. И поведаша Святославу, яко придоша грьци с поклоном. И рече: «Веведете я́ семо». Придоша, и поклонишася ему, и положиша пред ним злато и паволоки. И рече Святослав, кроме зря, отроком своимъ: «Схороните». Они же придоша ко царю, и созва царь боляры. Реша же послании, яко «Придохом к нему, и вдахом дары, и не возре на ня, и повеле схоронити». И рече един: «Искуси и́ еще, посли ему оружье». Они же послушаша его, и послаша ему мечь и ино оружье, и принесоша к нему. Он же, приим, нача хвалити, и любити, и целовати царя. Придоша опять ко царю, и поведаша ему вся бывшая. И реша боляре: «Лют се муж хочеть быти, яко именья не брежеть, а оружье емлеть. Имися по дань». И посла царь, глаголя сице: «Не ходи к граду, возми дань, еже хощеши»; за малом бо бе не дошел Царяграда. И даша ему дань; имашеть же и за убьеныя, глаголя, яко «Род его возметь». Взя же и дары многы, и взратися в Переяславець с похвалою великою. Видев же мало дружины своея, рече в собе: «Еда како прельстивше избьють дружину мою и мене», беша бо многи погибли на полку. И рече: «Поиду в Русь, приведу боле дружины».

И посла слы ко цареви в Деревьстр, бо бе ту царь, рька сице: «Хочю имети мир с тобою тверд и любовь». Се же слышав царь рад бысть и посла к нему дары больша первых. Святослав же прия дары, и поча думати с дружиною своею, рька сице: «Аще не створим мира со царем, а увесть царь, яко мало нас есть, пришедше оступять ны в граде. А Руска земля далеча, а печенези с нами ратьни, а кто ны поможеть? Но створим мир со царем, се бо ны ся по дань яли, и то буди доволно нам. Аще ли почнеть не управляти дани, да изнова из Руси, совкупивше вои множайша, поидем Царюгороду». Люба бысть речь си дружине, и послаша лепшие мужи ко цареви, и придоша в Деревстр, и поведаша цареви. Царь же наутрия призва я, и рече царь: «Да глаголють сли рустии». Они же реша: «Тако глаголеть князь нашь: хочю имети любовь со царем гречьским свершеную прочая вся лета». Царь же рад бысть и повеле писцю писати вся речи Святославли на харатью. Нача глаголати сол вся речи, и нача писець писати. Глагола сице:

«Равно другаго свещанья, бывшаго при Святославе, велицемь князи рустемь, и при Свеналде, писано при Фефеле синкеле и к Ивану, нарицаемому Цемьскию, царю гречьскому, в Дерестре, месяца июля, индикта в 14, в лето 6479. Аз Святослав, князь руский, якоже кляхся, и утвержаю на свещанье семь роту свою: хочю имети мир и свершену любовь со всяким великимь царем гречьским, с Васильем и Костянтином, и с богодохновеными цари, и со всеми людьми вашими и иже суть подо мною Русь, боляре и прочии, до конца века. Яко николиже помышлю на страну вашю, ни сбираю вой, ни языка иного приведу на страну вашю и елико есть под властью гречьскою, ни на власть корсуньскую и елико есть городов их, ни на страну болгарьску. Да аще ин кто помыслить на страну вашю, да а аз буду противен ему и борюся с ним. Якоже кляхся ко царем гречьским, и со мною боляре и Русь вся, да схраним празая свещанья. Аще ли от тех самехь прежереченых не схраним, аз же и со мною и подо мною, да имеем клятву от бога, в его же веруем – в Перуна и в Волоса, скотья бога, и да будем золоти, яко золото, и своим оружьемь да исечени будем. Се же имейте во истину, якоже сотворихом ныне к вам, и написахом на харатьи сей и своими печатьми запечатахом».

Створив же мир Сзятослав с греки, поиде в лодьях к порогом. И рече ему воевода отень Свеналд: «Поиди, княже, на коних около, стоять бо печенези в порозех». И не послуша его и поиде в лодьях. И послаша переяславци к печенегом, глаголюще: «Се идеть вы Святослав в Русь, взем именье много у грек и полон бещислен, с малом дружины». Слышавше же се печенизи, заступиша пороги. И приде Святослав к порогом, и не бе льзе проити порог. И ста зимовати в Белобережьи, и не бе у них брашна уже, и бе глад велик, яко по полугривне глава коняча, и зимова Святослав ту.

Весне же приспевши, в лето 6480, поиде Святослав в пороги. И нападе на нь Куря, князь печенежьский, и убиша Святослава, и взяша главу его, и во лбе его съделаша чашю, оковавше лоб его, и пьяху из него. Свеналд же приде Киеву к Ярополку. И всех лет княженья Святославля лет 20 и 8.

В лето 6481. Нача княжити Ярополк.

В лето 6482.

В лето 6483. Лов деющю Свеналдичю, именем Лют, ишед бо ис Киева, гна по звери в лесе. И узре и́ Олег, и рече: «Кто се есть?» И реша ему: «Свеналдичь». И заехав, уби и́, бе бо ловы дея Олег. И о том бысть межю ими ненависть, Ярополку на Ольга, и молвяше всегда Ярополку Свеналд: «Поиди на брат свой и прими волость его», хотя отмьстити сыну своему.

В лето 6484.

В лето 6485. Поиде Ярополк на Олга, брата своего, на Деревьску землю. И изиде противу его Олег, и ополчистася. Ратившемася полкома, победи Ярополк Ольга. Побегшю же Ольгу с вои своими в град, рекомый Вручий, бяше черес гроблю мост ко вратом градным, теснячеся, друг друга пихаху в гроблю. И спехнуша Ольга с мосту в дебрь. Падаху людье мнози, и удавиша кони человеци. И вшед Ярополк в град Ольгов, перея власть его, и посла искат брата своего; и искавше его, не обретоша. И рече един деревлянин: «Аз видех, яко вчера спехнуша с мосту». И посла Ярополк искат брата, и влачиша трупье из гробли от утра и до полудне, и налезоша и Ольга высподи трупья, вынесоша и́, и положиша и́ на ковре. И приде Ярополк над нем плакася, и рече Свеналду: «Вижь, сего ты еси хотел!» И погребоша Ольга на месте у города Вручога, и есть могила его и до сего дне у Вручего. И прия власть его Ярополк. У Ярополка же жена грекини бе, и бяше была черницею; бе бо привел ю́ отець его Святослав, и вда ю́ за Ярополка; красоты ради лица ея. Слышав же се Володимър в Новегороде, яко Ярополк уби Ольга, убоявся бежа за море. А Ярополк посадники своя посади в Новегороде, и бе володея един в Руси.

В лето 6486. В лето 6487.

В лето 6488. Приде Володимир с варяги Ноугороду, и рече посадником Ярополчим: «Идете к брату моему и рцете ему: «Володимер ти идеть на тя, пристраивайся противу битъся». И седе в Новегороде.

И посла ко Рогволоду Полотьску, глаголя: «Хочю пояти дщерь твою собе жене». Он же рече дщери своей: «Хочеши ли за Володимера?» Она же рече: «Не хочю розути робичича, но Ярополка хочю». Бе бо Рогволод пришел изаморья, имяше власть свою в Полотьске, а Туры Турове, от него же и туровци прозвашася. И придоша отроци Володимерови, и поведаша ему всю речь Рогнедину, дщери Рогволоже, князя полотьскаго. Володимер же собра вои многи, варяги и словени, чюдь и кривичи, и поиде на Рогволода. В се же время хотячу Рогънедь вести за Ярополка. И приде Володимер на Полотеск и уби Рогволода и сына его два, и дъчерь его поя жене.

И поиде на Ярополка. И приде Володимер Киеву с вои многи, и не може Ярополк стати противу, и затворися Киеве с людми своими и с Блудом; и стояше Володимер обрывся на Дорогожичи, межю Дорогожичем и Капичем, и есть ров и до сего дне. Володимер же посла к Блуду, воеводе Ярополчю, с лестью глаголя:

«Поприяй ми! Аще убью брата своего, имети тя хочю во отца место, и многу честь возьмешь от мене: не яз бо почал братью бити, но он. Аз же того убоявся придох на нь». И рече Блуд к послом Володимеримь: «Аз буду тобе в сердце и в приязньство». О злая лесть человеческа! Якоже Давыд глаголеть: «Ядый хлеб мой, възвеличил есть на мя лесть». Се бо лукавьствоваше на князя своего лестью. И паки: «Языки своими льстяхуся. Суди им, боже, да отпадуть от мыслий своих; по множьству нечестья их изрини а, яко прогневаша тя, господи». И паки той же рече Давыд: «Муж в крови льстив не припловить дний своих». Се есть совет зол, иже свещевають на кровопролитье; то суть неистовии, иже приемше от князя или от господина своего честь ли дары, ти мыслять о главе князя своего на погубленье, горьше суть бесов таковии. Якоже Блуд преда князя своего, и приим от него чьти многи, се бо бысть повинен крови той. Се бо Блуд затворися с Ярополком, льстя ему, слаше к Володимеру часто, веля ему пристряпати к граду бранью, а сам мысля убити Ярополка, гражаны же не бе льзе уби́ти его. Блуд же не взмог, како бы погубити и́, замысли лестью, веля ему ни излазити на брань из града. Рече же Блуд Ярополку: «Кияне слются к Володимеру, глаголюще: «Приступай к граду, яко предамы ти Ярополка. Побегни за град». И послуша его Ярополк и избег пред ним, затворися в граде Родьни на усть Рси реки, а Володимер вниде в Киев, и оседе Ярополка в Родне. И бе глад велик в немь, и есть притча и до сего дне: беда аки в Родне. И рече Блуд Ярополку: «Видиши, колько воин у брата твоего? Нама их не перебороти. Твори мир с братом своим»; льстя под ним, се рече. И рече Ярополк: «Так буди». И посла Блуд к Володимеру, сице глаголя, яко «Сбысться мысль твоя, яко приведу к тобе Ярополка, а пристрой убити и́». Володимер же, то слышав, вшед в двор теремный отень, о нем же преже сказахом, седе ту с вои и с дружиною своею. И рече Блуд Ярополку: «Поиди к брату своему и рьчи ему: что ми ни вдаси, то яз прииму». Поиде же Ярополк, и рече ему Варяжько: «Не ходи, княже, убьють тя; побегии в Печенеги и приведеши вои»; и не послуша его. И приде Ярополк к Володимеру; яко полезе в двери, и подъяста и́ два варяга мечьми под пазусе. Блуд же затвори двери и не да по нем ити своим. И тако убьен бысть Ярополк. Варяшко же, видев, яко убен бысть Ярополк, бежа с двора в Печенеги, и много воева Володимера с печенегы, одва приваби и́, заходив к нему роте. Володимер же залеже жену братьню грекиню, и бе непраздна, от нея же родися Святополк. От греховьнаго бо корени зол плод бываеть: понеже бе была мати его черницею, а второе, Володимер залеже ю́ не по браку, прелюбодейчичь бысть убо. Темьиотець его не любяше, бе бо от двою отцю, – от Ярополка и от Володимера.

Посемь реша варязи Володимеру: «Се град нашь; мы прияхом и́, да хочем имати окуп на них, по 2 гривне от человека». И рече им Володимер: «Пождете, даже вы куны сберуть, за месяць». И ждаша за месяць, и не дасть имь, и реша варязи: «Сольстил еси нами, да покажи ны путь в Греки». Он же рече им: «Идете». И избра от них мужи добры, смыслены и храбры, и раздая им грады; прочии же идоша Царюграду в Греки. И посла пред ними слы, глаголя сице царю: «Се идуть к тебе варязи, не мози их держати в граде, оли то створять ти зло, яко и сде, но расточи я разно, а семо не пущай ни единого».

И нача княжити Володимер в Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хрса, Дажьбога, и Стрибога и Симарьгла, и Мокошь. И жряху им, наричюще я богы, и привожаху сыны своя и дъщери, и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими. И осквернися кровьми земля Руска и холм-от. Но преблагий бог не хотя смерти грешником, на том холме ньше церкви стоить, святаго Василья есть, якоже последи скажем. Мы же на преднее възратимся.

Володимер же посади Добрыну, уя своего, в Новегороде. И пришед Добрына Ноугороду, постави кумира над рекою Волховом, и жряху ему людье ноугородьстии аки богу.

Бе же Володимер побежен похотью женьскою, и быша ему водимыя: Рогнедь, юже посади на Лыбеди, идеже ныне стоить сельце Предславино, от нея же роди 4 сыны: Изеслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, а 2 дщери; от грекине – Святополка; от чехине – Вышеслава; а от другое – Святослава и Мьстислава; а от болгарыни – Бориса и Глеба; а наложьниць бе у него 300 Вышегороде, а 300 в Белегороде, а 200 на Берестове в селци, еже зоуть ныне Берестовое. И бе несыт блуда, приводя к собе мужьски жены и девице растьляя. Бе бо женолюбець, якоже и Соломан: бе бо, рече, у Соломана жен 700, а наложниць 300. Мудр же бе, а наконець погибе; се же бе невеголос, а наконець обрете спасенье. «Велий господь, и велья крепость его, и разуму его несть конца!» Зло бо есть женьская прелесть, якоже рече Соломан, покаявся, о женах: «Не внимай зле жене, мед бо каплеть от уст ея, жены любодеици, во время наслажаеть твой гортань, последи же горчае золчи обрящеши… Прилепляющиися ей внидут с смертью в вад… На пути животьныя не находить, блудная же теченья ея неблагоразумна». Се же рече Соломан о прелюбодеицах; а о добрых женах рече: «Дражайши есть каменья многоценьна. Радуется о ней муж ея. Дееть бо мужеви своему благо все житье. Обретши волну и лен, творить благопотребная рукама своима. Бысть яко корабль, куплю деющи, издалеча сбираеть собе богатьство, и встаеть от нощи, и даеть брашно дому и дела рабыням. Видевши стяжанье куповаше: от дел руку своею насадить тяжанье. Препоясазши крепко чресла своя, утвердить мышци своа на дело. И вкуси, яко добро есть делати, и не угасаеть светилник ея всю нощь. Руце свои простираеть на полезьная, локти своя устремляеть на вретено. Руце свои простираеть убогому, плод же простре нищему. Не печется муж ея о дому своемь, егда где будеть, вси свои ея одени будуть. Сугуба оденья сотворить мужеви своему, очерьвлена и багряна сабе оденья. Взорен бываеть во вратех муж ея, внегда аще сядеть на сонмиши с старци и с жители земли. Опоны створи и отдасть в куплю. Уста же свои отверзе смыслено, в чин молзить языкмь своим. В крепость и в лепоту облечеся. Милостини же ея вздвигоша чада ея и обогатиша, и муж ея похвали ю́. Жена бо разумлива благословена есть, боязнь бо господню да похвалить. Дадите ей от плода устьну ея, да хвалять во вратех мужа ея».

В лето 6489. Иде Володимер к ляхом и зая грады их, Перемышль, Червен и ины грады, иже суть и до сего дне под Русью. В сем же лете и вятичи победи, и взложи на ня дань от плуга, якоже и отець его имаше.

В лето 6490. Заратишася вятичи, и иде на ня Володимир, и победи я второе.

В лето 6491. Иде Володимер на ятвягы, и победи ятвягы, и взя землю их. И иде Киеву и творяше требу кумиром с людми своими. И реша старци и боляре: «Мечем жребий на отрока и девицю; на него же падеть, того зарежем богом». Бяше варяг един, и бе двор его, идеже есть церкви святая богородица, юже сдела Володимер. Бе же варяг той пришел из Грек, и держаше веру хрестеяньску. И бе у него сын красен лицем и душею; на сего паде жребий по зависти дьяволи. Не терпяшеть бо дьявол, власть имы надо всеми, и сей бяшеть ему аки терн в сердци, и тьщашеся потребити оканьный, и наусти люди. И реша пришедше послании к нему, яко «Паде жребий на сын твой, изволиша бо и́ бози собе; да створим требу богом». И рече варягъ: «Не суть го бози, но древо; днесь есть, а утро изгнееть; не ядять бо, ни пьют, ни молвят, но суть делани руками в дереве. А бог есть един, ему же служат грьци и кланяются, иже створил небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека, и дал есть ему жити на земли. А си бози что сделаша? Сами делани суть. Не дам сына своего бесом». Они же шедше поведаша людем. Они же, вземше оружье, поидоша на нь и розяша двор около его. Он же стояше на сенех с сыном своим. Реша ему: «Вдай сына своего, да вдамы и́ богом». Он же рече: «Аще суть бози, то единого собе послють бога, да имуть сын мой. А вы чему претребуете им?» И кликнуша, и посекоша сени под нима, и тако побиша я. И не свесть никтоже, где положиша я. Бяху бо тогда человеци невеголоси и погани. Дьявол радовашеся сему, не ведый, яко близь погибель хотяше быти ему. Тако бо тщашеся погубити род хрестьаньский, но прогоним бяше хрестом честным и в инех странахъ; сде же мняшеся оканьный: яко сде ми есть жилище, сде бо не суть апостоли учили, ни пророци прорекли, не ведый пророка, глаголюща: «И нареку не люди моя люди моя»; о апостолех бо рече: «Во всю землю изидоша вещанья их, и в конець вселеныя глаголи их». Аще и телом апостоли не суть сде были, но ученья их аки трубы гласять по вселеней в церквах, их же ученьемь побежаем противнаго врага, попирающе под нози, якоже попраста и си отечника, приемша венець небесный с святыми мученики и праведники.

В лето 6492. Иде Володимер на радимичи. Бе у него воевода Волчий Хвост, и посла и́ Володимер перед собою, Волчья Хвоста; срете радимичи на реце Пищане, и победи радимиче Волчий Хвост. Темь и Русь корятся радимичем, глаголюще; «Пищаньци волчья хвоста бегають». Быша же радимичи от рода ляхов; прешедше ту ся вселиша, и платять дань Руси, повоз везуть и до сего дне.

В лето 6493. Иде Володимер на Болгары с Добрынею, с уем своим, в лодьях, а торки берегом приведе на коних: и победи болгары. Рече Добрына Володимеру: «Сглядах колодник, и суть вси в сапозех. Сим дани нам не даяти, поидем искат лапотников». И створи мир Володимер с болгары, и роте заходиша межю собе, и реша болгаре: «Толи не будеть межю нами мира, оли камень начнеть плавати, а хмель почнет тонути». И приде Володимер Киеву.

В лето 6494. Придоша болгары веры бохмиче, глаголюще, яко «Ты князь еси мудр и смыслен, не веси закона; но веруй в закон нашь и поклонися Бохмиту». И рече Володимер: «Како есть вера ваша?». Они же реша: «Веруем богу, а Бохмит ны учить, глаголя: обрезати уды тайныя, и свинины не ясти, вина не пити, а по смерти же, рече, со женами похоть творити блудную. Дасть Бохмит комуждо по семидесят жен красных, исбереть едину красну, и всех красоту взложить на едину, та будеть ему жена. Зде же, рече, достоить блуд творити всяк. На семь свете аще будеть кто убог, то ятам», и ина многа лесть, ея же не льзе псати срама ради. Володимер же слушаше их, бе бо сам любя жены и блуженье многое, послушаше сладко. Но се ему бе не любо: обрезанье удов и о неяденьи мяс свиных, а о питьи отнудь, рька: «Руси есть веселье питье, не можем бес того быти». Потом же придоша немьци от Рима, глаголюще: «Придохом послании от папежа»; и реша ему: «Рекл ти тако папежь: земля твоя яко и земля наша, а вера ваша не яко вера наша; вера бо наша свет есть: кланяемся богу, иже створил небо и землю, звезды, месяць и всяко дыханье, а бози ваши – древо суть». Володимер же рече: «Кака заповедь ваша?» Они же реша: «Пощенье по силе»; «Аще кто пьеть или ясть, то все в славу божью», рече учитель нашь Павел». Рече же Володимер немцем: «Идете опять, яко отци наши сего не прияли суть». Се слышавше жидове козарьстии придоша, рекуще: «Слышахом, яко приходиша болгаре и хрестеяне, учаще тя кождо вере своей. Хрестеяне бо верують, его же мы распяхом, а мы веруем единому богу Аврамову, Исакову, Яковлю». И рече Володимер: «Что есть закон вашь?» Они же реша: «Обрезатися, свинины не ясти, ни заячины, суботу хранити». Он же рече: «То где есть земля ваша?» Они же реша: «В Ерусалиме». Он же рече: «То тамо ли есть?» Они же реша: «Разгневася бог на отци наши, и расточи ны по странам грех ради наших, и предана бысть земля наша хрестеяном». Он же рече: «То како вы инех учите, а сами отвержени от бога и расточени? Аще бы бог любил вас и закон вашь, то не бысте расточени по чюжим землям. Еда и нам тоже мыслите прияти?»

Посемь же прислаша грьци к Володимеру философа, глаголюще сице: «Слышахом, яко приходили суть болгаре, учаще тя прияти веру свою, их же вера оскверняеть небо и землю, иже суть прокляти паче всех человек, уподоблешеся Содому и Гомору, на ня же пусти господь каменье горюще, и потопи я́, и погрязоша, яко и сих ожидаеть день погибели их, егда придеть бог судит земли и погубити вся творящая безаконья и скверны деющия. Си бо омывають оходы своя, в роть вливають, и по браде мажются, поминають Бохмита. Тако же и жены их творять ту же скверну и ино пуще: от совкупленья мужьска и женьска вкушають». Си слышав Володимер плюну на землю, рек: «Нечисто есть дело». Рече же философ: «Слышахом же и се, яко приходиша от Рима поучит вас к вере своей, их же вера маломь с нами разъвращена: служать бо опресноки, рекше оплатки, их же бог не преда, но повеле хлебом служити, и преда апостоломь прием хлеб, рек: «Се есть тело мое, ломимое за вы…», тако же и чашю прием, рече: «Се есть кровь моя новаго завета», си же того не творять, суть не исправили веры». Рече же Володимер: «Придоша ко мне жидове, глаголюще: яко немци и грьци верують, его же мы распяхом». Философ же рече: «Въистину в того веруем, тех бо пророци прорецаху, яко богу родитися, а друзии – распяту быти и погребену, а в 3-й день вскреснути и на небеса взити. Они же тыи пророки избиваху, другия претираху. Егда же сбысться прореченье сих, сниде на землю, и распятье прия, и въскрес на небеса взиде, на сих же ожидаше покаянья за 40 и за 6 лет, и не покаяшася, и посла на ня римляны, грады их разбиша и сакы расточиша по странам, и работають в странах». Рече же Володимер: «То что ради сниде бог на землю, и страсть такову прия?» Отвещав же философ, рече: «Аще хощеши послушати, да скажю ти из начала, чьсо ради сниде богь на землю». Володимер же рече: «Послушаю рад». И нача философ глаголати… И се рек, показа Володимеру запону, на ней же бе написано судище господне, показываше ему о десну праведныя в весельи предидуща в рай, а о шююю грешники идуща в муку. Володимер же вздохнув рече: «Добро сим о десную, горе же сим о шююю». Он же рече: «Аще хощеши о десную с праведными стати, то крестися». Володимер же положи на сердци своем, рек: «Пожду и еще мало», хотя испытати о всех верах. Володимер же, сему дары многи вдав, отпусти и́ с честью великою.

В лето 6495. Созва Володимер боляры; своя и старци градьские, и рече им: «Се приходиша ко мне болгаре, рькуще: «Приими закон нашь». Посем же приходиша немци, и ти хваляху закон свой. По сих придоша жидове. Се же послеже придоша грьци, хуляще вси законы, свой же хваляще, и много глаголаша, сказающе от начала миру, о бытьи всего мира. Суть же хитро сказающе, и чюдно слышати их, любо комуждо слушати их, и другий свет поведають быти: да аще кто, дееть, в нашю веру ступит, то паки, умер, втанеть, и не умрети ему в веки; аще ли вын закон ступить, то на оном свете в огне горети. Да что ума придасте? что отвещаете?» И реша бояре и старци: «Веси, княже, яко своего никтоже не хулить, но хвалить. Аще хощеши испытати гораздо, то имаши у собе мужи: послав испытай когождо их службу, и кто како служить богу». И бысть люба речь князю и всем людем; избраша мужи добры и смыслены, числом 10, и реша им: «Идете первое в болгары и испытайте веру их». Они же идоша, и пришедше видеша скверньная дела и кланянье в ропати; придоша в землю свою. И рече им Володимер: «Идете паки в немци, сглядайте такоже, и оттуде идете в греки». Они же придоша в немци, и сглядавше церковную службу их, придоша Царюгороду, и внидоша ко царю. Царь же испыта, коея ради вины придоша. Они же споведаша ему вся бывшая. Се слышав царь, рад быв, и честь велику створи им в той же день. Наутрия посла к патреарху, глаголя сице: «Придоша русь, пытающе веры нашея, да пристрой церковь и крилос, и сам причинися в святительския ризы, да видять славу бога нашего». Си слышав патреарх, повеле созвати крилос, по обычаю створиша праздник, и кадила вожьгоша, пенья и лики сставиша. И иде с ними в церковь, и поставиша я на пространьне месте, показающе красоту церковную, пенья и службы архиерейски, престоянье дьякон, сказающе им служенье бога своего. Они же во изуменьи бывше, удивившеся, похвалиша службу их. И призваша я царя Василий и Костянтин, реста им: «Идете в землю вашю», и отпустиша я с дары велики и с честью. Они же придоша в землю свою. И созва князь боляры своя и старца, рече Володимер: «Се придоша послании нами мужи, да слышим от них бывшее», и рече: «Скажите пред дружиною». Они же реша яко «Ходихом в болгары, смотрихом, како ся покланяють в храме, рекше в ропати, стояще бес пояса; поклонився сядеть, и глядить семо и онамо, яко бешен, и несть веселья в них, но печаль и смрад велик. Несть добр закон их. И придохом в немци, и видехом в храмех многи службы творяща, а красоты не видехом никоеяже. И придохом же в Греки, и ведоша ны, идеже служать богу своему, и не свемы, на небе ли есмы были, ли на земли: несть бо на земли такаго вида ли красоты такоя, и недоумеем бо сказати; токмо то вемы, яко онде бог с человеки пребываеть, и есть служба их паче всех стран. Мы убо не можем забыти красоты тоя, всяк бо человек, аще вкусит сладка, последи горести не приимаеть, тако и мы не имам сде быти». Отвещавше же боляре рекоша: «Аще бы лих закон гречьский, то не бы баба твоя прияла, Ольга, яже бе мудрейши всех человек». Отвещав же Володимер, рече: «Где крещенье приимем?» Они же рекоша: «Где ти любо». И минувшю лету.

В лето 6496, иде Володимер с вои на Корсунь, град гречьский, и затворишася корсуняне в граде. И ста Володимер об он пол города в лимени, дали града стрелище едино, и боряхуся крепко из града. Володимер же обьстоя град. Изнемогаху в граде людье, и рече Володимер к гражаном: «Аще ся не вдасте, имам стояти и за 3 лета». Они же не послушаша того. Володимер же изряди воа своа, и повеле приспу сыпати к граду. Сим же спущим, корсуняне, подкопавше стену градьскую, крадуще сыплемую перьсть, и ношаху к собе в град, сыплюще посреде града. Воини же присыпаху боле, а Володимер стояше. И се муж корсунянин стрели, имянем Настас, напсав сице на стреле: «Кладязи, яже суть за тобою от встока, ис того вода идеть по трубе, копав переими». Володимер же, се слышав, возрев на небо, рече: «Аще се ся сбудет, и сам ся крещю». И ту абье повеле копати преки трубам, и преяша воду. Людье изнемогоша водною жажею и предашася. Вниде Володимер в град и дружина его, и посла Володимер ко царема, Василью и Костянтину, глаголя сице: «Се град ваю славный взях; слышю же се, яко сестру имата девою, да аще ее не вдаста за мя, створю граду вашему, якоже и сему створих». И слышавша царя, быста печальна, и вздаста весть, сице глаголюща: «Не достоить хрестеяном за поганыя даяти. Аще ся крестиши, то и се получишь, и царство небесное приимеши, и с нами единоверник будеши. Аще ли сего не хощеши створити, не можем дати сестры своее затя». Си слышав Володимер, рече посланым от царю: «Глаголите царема тако, яко аз крещюся, яко испытах преже сих дний закон вашь, и есть ми люба вера ваша и служенье, еже бо ми споведаша послании нами мужи». И си слышавша царя рада быста, и умолиста сестру свою, имянем Аньну, и посласта к Володимеру, глаголюща: «Крестися, и тогда послеве сестру свою к тебе». Рече же Володимер: «Да пришедше с сестрою вашею крестять мя». И послушаста царя и посласта сестру свою, сановники некия и прозвутеры. Она же не хотяше ити: «Яко в полон, – рече, – иду, луче бы ми сде умрети». И реста ей брата: «Еда како обратить бог тобою Рускую землю в покаянье, а Гречьскую землю избавишь от лютыя рати. Видиши ли, колько зла створиша Русь греком? И ныне, аще не идеши, то же имуть створити нам». И одва ю́ принудиша. Она же, седши в кубару, целовавши ужики своя с плачем, поиде чрес море. И приде к Корсуню, и изидоша корсуняне с поклоном, и введоша ю́ в град, и посадиша ю́ в полате. По божью же устрою в се время разболеся Володимер очима, и не видяше ничтоже, и тужаше велми, и не домышляшеться, что створити. И посла к нему царица, рькуще: «Аще хощеши избыти болезни сея, то въскоре крестися, аще ли, то не имаши избыти недуга сего». Си слышав Володимер, рече: «Да аще истина будет, то поистине велик бог будет хрестеянескъ». И повеле хрестити ся. Епископ же корсуньский с попы царицины, огласив, крести Володимера. Яко взложи руку на нь, абье прозре. Видив же се Володимер напрасное ицеленье, и прослави бога, рек: «Топерво уведех бога истиньнаго». Се же видевше дружина его, мнози крестишася. Крести же ся в церкви святаго Василья, и есть церки та стоящи в Корсуне граде, на месте посреди града, идеже торг деють корсуняне; полата же Володимеря с края церкве стоит и до сего дне, а царицина полата за олтарем. По крещеньи же приведе царицю на браченье. Се же не сведуще право глаголють, яко крестилъся есть в Киеве, инии же реша: в Василеве; друзии же инако скажють…

Володимер же посем поем царицю, и Настаса, и попы корсуньски, с мощми святаго Климента и Фифа, ученика его, поима ссуды церковныя и иконы на благословенье себе. Постави же церковь в Корсуни на горе, идеже ссыпаша среде града, крадуще приспу, яже церки стоить и до сего дне. Взя же ида медяне две капищи, и 4 кони медяны, иже и ныне стоять за святою Богородицею, якоже неведуще мнять я мрамаряны суща. Вдасть же за вено греком Корсунь опять царице деля, а сам приде Киеву. Яко приде, повеле кумиры испроврещи овы исещи, а другия огневи предати. Перуна же повелз привязати коневи к хвосту и влещи с горы по Боричеву на Ручай, 12 мужа пристави тети жезльемь. Се же не яко древу чюющю, но на поруганье бесу, иже прелщаше симь образом человекы, да взмездье прииметь от человек. «Велий еси, господи, чюдна дела твоя!» Вчера чтимь от человек, а днесь поругаем. Влекому же ему по Ручаю к Днепру, плакахуся его невернии людье, еще бо не бяху прияли святаго крещенья. И привлекше, вринуша и́ в Днепр. И пристави Володимер, рек: «Аще кде пристанеть, вы отревайте его от берега; дондеже порогы проидеть, то тогда охабитеся его». Они же повеленая створиша. Яко пустиша и проиде сквозе порогы, изверже и́ ветр на рень, и оттоле прослу Перуня, Рень, якоже и до сего дне словеть. Посемь же Володимир посла по всему граду, глаголя: «Аще не обрящеться кто заутра на реце, богат ли, ли убог, или нищь, ли работник, противен мне да будеть». Се слышавше людье, с радостью идяху, радующеся и глаголюще: «Аще бы се не добро было, не бы сего князь и боляре прияли». Наутрия же изиде Володимер с попы царицины и с корсуньскыми на Днепр, и снидеся бещисла людий. Влезоша в воду, и стаяху овы до шие, а друзии до персий, младии же по перси от берега, друзии же младенци держаще, свершении же бродяху, попове же стояще молитвы творяху. И бяше си видети радость на небеси и на земли, толико душь спасаемых; а дьявол стеня глаголаше: «Увы мне, яко отсюда прогоним есмь! сде бо мнях жилище имети, яко сде не суть ученья апостольска, ни суть ведуще бога, но веселяхъся о службе их, еже служаху мне. И се уже побежен есмь от невегласа, а не от апостол, ни от мученик, неимам уже царствовати в странах сих». Крестившим же ся людем, идоша кождо в домы своя. Володимер же рад быв, яко позна бога сам и людье его, възрев на небо, рече: «Христе боже, створивый небо и землю! призри на новыя люди сия, и дажь им, господи, уведети тобе, истиньнаго бога, якоже уведеша страны хрестьяньскыя. Утверди и веру в них праву и несовратьну, и мне помози, господи, на супротивнаго врага, да, надеяся на тя и на твою державу, побежю козни его». И се рек, повеле рубити церкви и поставляти по местом, идеже стояху кумири. И постави церковь святаго Василья на холме, идеже стояше кумир Перун и прочии, идеже творяху потребы князь и людье. И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити по всем градом и селом. Послав, нача поимати у нарочитые чади дети, и даяти нача на ученье книжное. Матере же чад сих плакаху по них, еще бо не бяху ся утвердили верою, но акы по мертвеци плакахся.

Сим же раздаяном на ученье книгам, сбысться пророчество на Русьстей земли, глаголющее: «Во оны днии услышать глусии словеса книжная, и ясн будеть язык гугнивых». Си бо не беша преди слышали словесе книжного, но по божью строю и по милости своей помилова бог, якоже рече пророк: «Помилую, его же аще хощю». Помилова бо ны «Пакы банею бытья и обновленьем духа», по изволенью божью, а не по нашим делом. Благословен господь Иисус Христос, иже взлюби новыя люди, Русьскую землю, и просвети ю́ крещеньем святымь. Темьже и мы припадаем к нему, глаголюще: «Господи Иисусе Христе! Что ти вздамы о всех, яже вздаси нам, грешником нам сущем? Недоумеем противу даром твоим вздаянья вздати»…

Володимер же просвещен сам, и сынове его, и земля его. Бе бо у него сынов 12: Вышеслав, Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мьстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав. И посади Вышеслава в Новегороде, а Изяслава Полотьске, а Святополка Турове, а Ярослава Ростове. Умершю же старейшему Вышеславу Новегороде, посадиша Ярослава Новегороде, а Бориса Ростове, а Глеба Муроме, Святослава Деревех, Всеволода Володимери, Мстислава Тмуторокани. И рече Володимер: «Се не добро, еже мало город около Киева». И нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне. И поча нарубати муже лучыние от словень, и от кривичь, и от чюди, и от вятичь, и от сих насели грады; бе бо рать от печенег. И бе воюяся с ними и одолая им.

В лето 6497. Посемь же Володимер живяше в законе хрестьяньсте, помысли создати церковь пресвятыя богородица, и послав приведе мастеры от Грек. И наченшю же здати, и яко сконча зижа, украси ю́ иконами, и поручи ю́ Настасу Корсунянину, и попы корсуньскыя пристави служити в ней, вдав ту все, еже бе взял в Корсуни: иконы, и ссуды, и кресты.

В лето 6499. Володимер заложи град Белгород, и наруби в нь от инех городов, и много людий сведе во нь; бе бо любя град сь.

В лето 6500. Иде Володимир на Хорваты. Пришедшю бо ему с войны хорватьскыя, и се печенези придоша по оной стороне от Сулы; Володимер же поиде противу им, и срете я на Трубежи на броде, кде ныне Переяславль. И ста Володимер на сей стороне, а печенези на оной, и не смяху си на ону страну, ни они на сю страну. И приеха князь печенежьскый к реке, возва Володимера и рече ему: «Выпусти ты свой муж, а я свой, да ся борета. Да аще твой муж ударить моимь, да не воюем за три лета; аще ли нашь муж ударить, да воюем за три лета». И разидостася разно. Володимер же приде в товары, и посла биричи по товаром, глаголя: «Нету ли такого мужа, иже бы ся ял с печенежиномь?» И не обретеся никдеже. Заутра приехаша печенези и свой муж приведоша, а у наших не бысть. И поча тужити Володимер, сля по всем воем, и приде един стар муж ко князю и рече ему: «Княже! есть у мене един сын меншей дома, а с четырми есмь вышел, а он дома. От детьства бо его несть кто им ударил. Единою бо ми и́ сварящю, и оному мьнущю усние, разгневавъся на мя, преторже череви рукама». Князь же се слышав рад бысть, и посла по нь, и приведоша и́ ко князю, и князь поведа ему вся. Сей же рече: «Княже! Не веде, могу ли со нь, и да искусите мя: нету ли быка велика и силна?» И налезоша бык велик и силен, и повеле раздраждити быка; возложиша на нь железа горяча, и быка пустиша. И побеже бык мимо и, похвати быка рукою за бок, и выня кожю с мясы, елико ему рука зая. И рече ему Володимер: «Можеши ся с ним бороти». И наутрия придоша печенези, почаша звати: «Не ли мужа? Се нашь доспелъ». Володимер же повеле той нощи облещися в оружие, и приступиша ту обои. Выпустиша печенези муж свой, бе бо превелик зело и страшен. И выступи муж Володимерь, и узре и́ печенезин и посмеяся, – бе бо середний теломь. И размеривше межи обема полкома, пустиша я к собе. И ястася, и почаста ся крепко держати, и удави печенезина в руку до смерти. И удари имь о землю. И кликнуша, и печенези побегоша, и русь погнаша по них секуще, и прогнаша я. Володимер же рад быв, заложи город на броде томь, и нарече и́ Переяславль, зане перея славу отрок от. Володимер же великимь мужем створи того и отца его. Володимер же взвратися в Кыев с победою и с славою великою.

В лето 6502. В лето 6503.

В лето 6504. Володимер видев церковь свершену, вшед в ню и помолися богу, глаголя: «Господи боже! «Призри с небесе, и вижь. И посети винограда своего. И сверши, яже насади десница твоя», новыя люди си, им же обратил еси сердце в разум, познати тебе, бога истинного. И призри на церковь твою си, юже создах, недостойный раб твой, в имя рожьшая тя матере, приснодевыя богородица. Аже кто помолиться в церкви сей, то услыши молитву его молитвы ради пречистыя богородица». И помолившюся ему, рек сице: «Даю церкви сей святей Богородици от именья моего и от град моих десятую часть». И положи написав клятву в церкви сей, рек: «Аще кто сего посудить, да будет проклят». И вдасть десятину Настасу Корсунянину. И створи праздник велик в тъ день боляром и старцем градским, и убогим раздая именье много.

По сих же придоша печенези к Василеву, и Володимир с малою дружиною изыде противу. И сступившимся, и не мог стерпети противу, подбег, ста под мостом, одва укрыся противных. И тогда обещася Володимер поставити церковь Василеве святаго Преображенья, бе бо в т день Преображенье господне, егда си бысть сеча. Избыв же Володимер сего, постави церковь, и створи праздник велик, варя 300 провар меду. И сзываше боляры своя, и посадникы, старейшины по всем градом, и люди многы, и раздая убогым 300 гривен. Праздновав князь дний 8, и взвращашеться Кыеву на Успенье святыя богородица, и ту пакы сотворяше праздник велик, сзывая бещисленое множество народа. Видя же люди хрестьяны суща, радовашеся душею и телом. И тако по вся лета творяше. Бе бо любя словеса книжная, слыша бо единою еуангелье чтомо: «Блажени милостивии, яко ти помиловани будуть»; и пакы: «Продайте именья ваша и дадите нищим»; и пакы: «Не скрывайте собе скровищь на земли, идеже тля тлить и татье подкоповают, но скрывайте собе скровище на небесех, идеже ни тля тлить, ни татье крадуть»; и Давыда глаголюща: «Блажен муж милуя и дая»; Соломона же слыша глаголюща: «Вдаяй нищему, богу в заим дает». Си слышав, повеле всякому нищему и убогому приходити на двор княжь и взимати всяку потребу, питье и яденье, и от скотьниць кунами. Устрои же и се, рек яко «Немощнии и болнии не могуть долести двора моего», повеле пристроити кола, и вскладше хлебы, мяса, рыбы, овощь розноличный, мед в бчелках, а в другых квас, возити по городу, впрашающим: «Кде болнии и нищь, не могы ходити?» Тем раздаваху на потребу. Се же пакы творяше людем своим: по вся неделя устави на дворе в гридьнице пир творити и приходити боляром, и гридем, и сцьскым, и десяцьскым, и нарочитым мужем, при князи и без князя. Бываше множество от мяс, от скота и от зверины, бяше по изобилью от всего. Егда же подъпьяхуться, начьняхуть роптати на князь, глаголюще: «Зло есть нашим головам: да нам ясти деревяными лжицами, а не сребряными». Се слышав Володимер повеле исковати лжице сребрены ясти дружине, рек сице, яко «Сребромь и златом не имам налести дружины, а дружиною налезу сребро и злато, якоже дед мой и отець мой доискася дружиною злата и сребра». Бе бо Володимер любя дружину, и с ними думая о строи земленем, и о ратех, и о уставе земленем, и бе живя с князи околними миромь, с Болеславом Лядьскымь, и с Стефаномь Угрьскымь, и с Андрихомь Чешьскымь. И бе мир межю ими и любы. Живяше же Володимер в страсе божьи. И умножишася зело разбоеве, и реша епископи Володимеру: «Се умножишася разбойници; почто не казниши их?» Он же рече им: «Боюся греха». Они же реша ему: «Ты поставлен еси от бога на казнь злым, а добрым на милованье. Достоить ти казнити разбойника, но со испытом». Володимер же отверг виры, нача казнити разбойникы, и реша епископи и старци: «Рать многа; оже вира, то на оружьи и на коних буди». И рече Володимер: «Тако буди». И живяше Володимер по устроенью отьню и дедню.

В лето 6505. Володимеру же шедшю Новугороду по верховыше вое на Печенегы, бе бо рать велика бес перестани. В се же время уведеша печенези, яко князя нету, и придоша и сташа около Белагорода. И не дадяху вылести из города, и бысть глад велик в городе, и не бе лзе Володимеру помочи, не бе бо вой у него, печенег же множьство много. И удолжися остоя в городе, и бе глад велик. И створиша вече в городе и реша: «Се уже хочем померети от глада, а от князя помочи нету. Да луче ли ны померети? Вдадимся печенегом, да кого живять, кого ли умертвять; уже помираем от глада». И тако свет створиша. Бе же един старець не был на вечи томь, и впрашаше; «Что ради вече было?» И людье поведаша ему, яко утро хотят ся людье передати печенегом. Се слышав, посла по старейшины градьскыя, и рече им: «Слышах, яко хочете ся передати печенегом». Они же реша: «Не стерпять людье глада». И рече им: «Послушайте мене, не передайтеся за 3 дни, и я вы что велю, створите». Они же ради обещашаея послушати. И рече им: «Сберете аче и по горсти овса, или пшенице, ли отруб». Они же шедше ради снискаша. И повеле женам створити цежь, в немь же варять кисель, и повеле ископати колодязь, и вставити тамо кадь, и нальяти цежа кадь. И повеле другый колодязь ископати, и вставити тамо кадь, и повеле искати меду. Они же, шедше, взяша меду лукно, бе бо погребено в княжи медуши. И повеле росытити велми и вльяти в кадь в друземь колодязи. Утро же повеле послати по печенегы. И горожане же реша, шедше к печенегом: «Поимете к собе таль нашь, а вы поидете до 10 муж в град, да видите, что ся дееть в граде нашем». Печенези же ради бывше, мняще, яко предатися хотят, пояша у них тали, а сами избраша лучьшие мужи в родех и послаша в град, да розглядають в городе, что ся дееть. И придоша в город, и рекоша им людье: «Почто губите себе? Коли можете престояти нас? Аще стоите за 10 лет, что можете створити нам? Имеем бо кормлю от земле. Аще ли не веруете, да узрите своима очима». И приведоша я к кладязю, идеже цежь, и почерпоша ведромь и льяша в латки. И яко свариша кисель, и поимше придоша с ними к другому кладязю, и почерпоша сыты, и почаша ясти сами первое, потомь же печенези. И удивишася, и рекоша: «Не имуть веры наши князи, аще не ядят сами». Людье же нальяша корчагу цежа и сыты от колодязя, и вдаша печенегом. Они же пришедше поведаша вся бывшая. И, варивше, яша князи печенезьстии и подивишася. И поимше тали своя и онех пустивше, всташа от града, всвояси идоша.

В лето 6506. В лето 6507.

В лето 6508. Преставися Малфредь. В се же лето преставися и Рогнедь, мати Ярославля. В лето 6509. Преставися Изяслав, отець Брячиславль, сын Володимерь.

В лето 6510.

В лето 6511. Преставися Всеслав, сын Изяславль, внук Володимерь.

В лето 6512. В лето 6513. В лето 6514. В лето 6515. Пренесени святии в святую Богородицю.

В лето 6516. В лето 6517. В лето 6518.

В лето 6519. Преставися цариця Володимеряя Анна.

В лето 6520. В лето 6521.

В лето 6522. Ярославу же сущю Новегороде, и урокомь дающю Кыеву две тысяче гривен от года до года, а тысячю Новегороде гридем раздаваху. И тако даяху вси посадници новгородьстии, а Ярослав сего не даяше к Кыеву отщо своему. И рече Володимер: «Требите путь и мостите мост», – хотяшеть бо на Ярослава ити, на сына своего, но разболеся.

В лето 6523. Хотящю Володимеру ити на Ярослава, Ярослав же, послав за море, приведе варягы, бояся отца своего; но бог не вдасть дьяволу радости. Володимеру бо разболевшюся, в се же время бяше у него Борис. Печенегом идущем на Русь, посла противу им Бориса, сам бо боляше велми, в ней же болести и скончася месяца иуля в 15 день. Умре же на Берестовемь, и потаиша и́, бе бо Святополк Кыеве. Ночью же межю двема клетми проимавше помост, обертевше в ковер и́, ужи свесиша на землю; взложьше и́ на сани, везше поставиша и́ в святей Богородици, юже бе сздал сам. Се же уведевше людье, бещисла снидошася и плакашася по немь, боляре акы заступника их земли, убозии акы заступника и кормителя. И вложиша и́ в корсту мороморяну, схраниша тело его с плачемь, блаженаго князя.

Се есть новый Костянтин великого Рима, иже крестився сам и люди своя: тако и сь створи подобно ему. Аще бо бе и преже на скверньную похоть желая, но послеже прилежа к покаянью, якоже апостол вещаваеть: «Идеже умножиться грех, ту изобильствуеть благодать». Дивно же есть се, колико добра створил Русьстей земли, крестив ю́. Мы же, хрестьяне суще, не вздаем почестья противу оного взданью. Аще бо он не крестил бы нас, то ныне были быхом в прельсти дьяволи, якоже и прародители наши погынуша. Да аще быхом имели потщанье и мольбы приносили богу за нь, в день преставленья его, и видя бы бог тщанье наше к нему, прославил бы и́: нам бо достоить за нь бога молити, понеже темь бога познахом. Но дажь ти господь по сердцю твоему, и вся прошенья твоя исполни, его же желаше царства небеснаго. Дажь ти господь венець с праведными, в пищи райстей, веселье и ликъствованье с Аврамомь и с прочими патриархы, якоже Соломон рече: «Умершю мужю праведну, не погыбаеть упованье».

Сего бо в память держать русьстии людье, поминающе святое крещенье, и прославляють бога в молитвах и в песнех и в псалмех, поюще господеви, новии людье, просвещени святымь духомь, чающе надежи великаго бога и спаса нашего Иисуса Христа въздати комуждо противу трудом неиздреченьную радость, юже буди улучити всем хрестьяном.

Оубьеньии Борисове. Святополк же седе Кыеве по отци своемь, и сзва кыяны, и нача даяти им именье. Они же приимаху, и не бе сердце их с нимь, яко братья их беша с Борисомь. Борису же взвратившюся с вои, не обретшю печенег, весть приде к нему: «Отець ти умерл». И плакася по отци велми, любим бо бе отцемь своимь паче всех, и ста на Льте пришед. Реша же ему дружина отня: «Се дружина у тобе отьня и вои. Поиди, сяди Кыеве на столе отни». Он же рече: «Не буди мне взняти рукы на брата своего старейшаго: аще и отець ми умре, то сь ми буди в отца место». И се слышавше, вои разидошася от него. Борис же стояше с отрокы своими. Святополк же, исполнився безаконья, Каинов смысл приим, посылая к Борису, глаголаше, яко «С тобою хочю любовь имети, и к отню придамь ти»; а льстя под ним, како бы и́ погубити. Святополк же приде ночью Вышегороду, отай призва Путшю и вышегородьскые болярьце, и рече им: «Прияете ли ми всем сердцемь?» Рече же Путьша с вышегородьци: «Можем главы своя сложити за тя». Он же рече им: «Не поведуче никомуже, шедше, убийте брата моего Бориса». Они же вскоре обещашася ему се створити. О сяковых бо Соломон рече: «Скори суть пролити кровь… бесправды. Ти бо обыцаются крови, сбирають собе злая. Сих путье суть скончавающих безаконье, нечестьемь бо свою душю емлють». Послании же придоша на Льто ночью, и подступиша ближе, и слышаша блаженаго Бориса поюща заутреню: бе бо ему весть уже, яко хотять погубити и́. И, встав, нача пети, глаголя: «Господи! Что ся умножиша стужающии мне. Мнози встають на мя»; и пакы: «Яко стрелы твоя уньзоша во мне, яко аз на раны готов, и болезнь моя предо мною есть»; и пакы глаголаше: «Госиоди! Услыши молитву мою, и не вниди в суд с рабом своим, яко не оправдится пред тобою всяк живый, яко погна враг душю мою». И кончав ексапсалма, увидев, яко послани суть губит его, нача пети псалтырю, глаголя, яко «Обидоша мя унци тучни… И собор злобивых оседе мя. Господи, боже мой, на тя уповах, и спаси мя, и от всех гонящих мя избави мя». Посемь же нача канун пети. Таче, кончав заутреню, помолися, глаголя, зря на икону, на образ владычень, глаголя сице: «Господи Иисусе Христе! Иже симь образомь явися на земли спасенья ради нашего, изволив своею волею пригвоздити на кресте руце свои, и приим страсть грех ради наших, тако и мене сподоби прияти страсть. Се же не от противных приимаю, но от брата своего, и не створи ему, господи, в семь греха». И помолившюся ему, взлеже на одре своем. И се нападоша акы зверье дивии около шатра, и насунуша и́ копьи, и прободоша Бориса, и слугу его, падша на нем, прободоша с нимь. Бе бо сей любим Борисомь. Бяше отрок сь родомь сын угреск, именемь Георги, его же любляше повелику Борис; бе бо взложил на нь гривну злату велику, в ней же предстояше пред нимь. Избиша же и ины отрокы Борисовы многы. Георгиеви же сему не могуще вборзе сняти гривны с шие, усекнуша главу его, и тако сняша гривну, а главу отвергоша прочь; темже послеже не обретоша тела сего в трупии. Бориса же убивше, оканьнии, увертевше в шатер, взложивше на кола, повезоша и́, и еще дышющю ему. Уведев же се, оканьный Святополк яко еще дышеть, посла два варяга прикончат его. Онема же пришедшема и видевшема, яко и еще жив есть, един ею извлек мечь, проньзе и́ к сердцю. И тако скончася блаженый Борис, венець приим от Христа бога с праведными, причется с пророкы и апостолы, с ликы мученичьскыми водваряяся, Авраму на лоне почивая, видя неиздреченьную радость, воспевая с ангелы и веселяся с лики святых. И положиша тело его, принесше отай Вышегороду, у церкве святаго Василья. Оканьнии же си убийце придоша к Святополку, аки хвалу имуще, безаконьници. Суть же имена сим законопреступником: Путьша, и Талець, Еловить, Ляшько, отець же их сотона. Сици бо слугы беси бывають, беси бо на злое посылаеми бывають, ангели на благое посылаеми. Ангели бо человеку зла не творять, но благое мыслять ему всегда, паче же хрестьяном помагають и заступають от супротивиаго дьявола; а беси на злое всегда ловять, завидяще ему, понеже видять человека богомь почтена, и завидяще ему, на зло слеми скори суть. Зол бо человек, тщася на злое, не хужи есть беса; беси бо бога боятся, а зол человек ни бога боится, ни человек ся стыдить; беси бо креста ся боять господня, а человек зол ни креста ся боить.

Святополк же оканьный помысли в собе, рек: «Се убих Бориса; како бы убити Глеба?» И приим помысл Каинов, с лестью посла к Глебу, глаголя сице: «Поиди вборзе, отець тя зоветь, не сдравить бо велми». Глеб же, вборзе всед на коне, с малою дружиною поиде, бе бо послушлив отцю. И пришедшю ему на Болгу, на поли потчеся конь в рве, и наломи ему ногу мало. И приде Смоленьску, и поиде от Смоленьска, яко зреемо, и ста на Смядине в насаде. В се же время пришла бе весть к Ярославу от Передславы о отни смерти, и посла Ярослав к Глебу, глагоя: «Не ходи, отець ти умерл, а брат ти убьен от Святополка». Се слышав, Глеб взпи велми с слезами, плачася по отци, паче же по брате, и нача молитися с слезами, глаголя: «Увы мне, господи! Луче бы ми умрети сбратомь, нежели жити на свете семь. Аще бо бых, брате мой, видел лице твое ангелское, умерл бых с тобою: ныне же что ради остах аз един? Кде суть словеса твоя, яже глагола к мне, брате мой любимый? Ныне уже не услышю тихаго твоего наказанья. Да аще еси получил дерзновенье у бога, молися о мне, да и аз бых ту же страсть приял. Луче бы ми было с тобою умрети, неже в свете семь прелестнемь жити». И сице ему молящюся с слезами, се внезапу придоша послании от Святополка на погубленье Глебу. И ту абье послании яша корабль Глебов и обнажиша оружье. Отроци Глебови уныша. Оканьный же посланый Горясер повеле вборзе зарезати Глеба. Повар же Глебов, именемь Торчии, вынез ножь, зареза Глеба, акы агня непорочно. Принесеся на жертву богови, в воню благоуханья, жертва словесная, и прия венець, вшед в небесныя обители, и узре желаемаго брата своего, и радовашеся с нимь неиздреченьною радостью, юже улучиста братолюбьемь своимь. «Се коль добро, и коль красно еже жити братома вкупе!» Оканьнии же взвратишася вспять, якоже рече Давыд: «Да взвратятся грешници в ад». Онем же пришедшим, и поведаша Святополку, яко «Створихом повеленая тобою». Он же, се слышав, взнесеся сердце его болма, не ведый Давыда глаголюща: «Что ся хвалиши о злобе, силный? безаконье весь день… умысли язык твой».

Глебу же убьену бывшю и повержену на брезе межи двема колодама, посемь же вземше везоша и́, и положиша и́ у брата своего Бориса у церкве святаго Василья.

И свкуплена телома, паче же душама, у владыкы всецесаря пребывающа в радости бесконечней, во свете неиздреченьнемь, подающа ицелебныя дары Русьстей земли, и инем приходящим странным с верою даета ицеленье: хромым ходити, слепым прозренье, болящим целбы, окованым разрешенье, темницам отверзенье, печалным утеху, напастным избавленье. И еста заступника Русьстей земли, и светилника сияюща и молящася воину к владыце о своих людех. Темже и мы должни есмы хвалити достойно страстотерпца Христова, молящеся прилежно к нима, рекуще: «Радуйтася, страстотерпца Христова, заступника Русьскыя земля, яже ицеленье подаета приходящим к вама верою и любовью. Радуйтася, небесная жителя, в плоти ангела быста, единомысленая служителя, верста единообразна, святым единодушьна; темь стражющим всем ицеленье подаета. Радуйтася, Борисе и Глебе богомудрая, яко потока точита от кладязя воды живоносныя ицеленья, истекають верным людем на ицеленье. Радуйтася, лукаваго змия поправша, луча светозарна явистася, яко светиле озаряюща всю землю Русьскую, всегда тму отгоняща, являющася верою неуклоньною. Радуйтася, недреманьное око стяжавша, душа на свершенье божьих святых заповедей приимша в сердци своемь, блаженая. Радуйтася, брата, вкупе в местех златозарных, в селех небесных, в славе неувядающей, ея же по достоянью сподобистася. Радуйтася, божьими светлостьми яве облистаема, всего мира обиходита, бесы отгоняюща, недугы ицеляюща, светилника предобрая, заступника теплая, суща с богомь, божественами лучами ражизаема воину, добляя страстьника, душа просвещающа верным людем. Взвысила бо есть ваю светоносная любы небесная; темь красных всех наследоваста в небеснемь житьи, славу, и райскую пищю, и свет разумный, красныя радости. Радуйтася, яко вся напаяюща сердца, горести и болезни отгоняща, страсти злыя ицеляюща, каплями кровными, святыми очервивша багряницю, славная, ту же красно носяща с Христомь царствуета всегда, молящася за новыя люди хрестьяньскыя и сродникы своя. Земля бо Руска благословися ваю кровью, и мощьми лежаща в церкви духомь божествене просвещаета, в ней же с мученикы яко мученика за люди своя молитася. Радуйтася, светлеи звезде, заутра всходящии. Но христолюбивая страстотерпця и заступника наша! покорита поганыя под нозе князем нашим, молящася к владыце богу нашему мирно пребывати в совокуплении и в сдравии, избавляюща от усобныя рати и от пронырьства дьяволя, сподобита же и нас, поющих и почитающих ваю честное торжьство, в вся векы до скончанья».

Святополк же сь оканьный и злый уби Святослава, послав ко горе Угорьстей, бежащю ему в Угры. И нача помышляти, яко «Избью всю братью свою, и прииму власть русьскую един». Помыслив высокоумемь своимь, не ведый яко «Богь даеть власть, ему же хощеть; поставляеть бо цесаря и князя вышний, емуже хощеть, дасть». Аще бо кая земля управится пред богомь, поставляеть ей цесаря или князя праведна, любяща суд и правду, и властеля устраяеть, и судью, правящаго суд. Аще бо князи правьдиви бывають в земли, то многа отдаются согрешенья земли, аще ли зли и лукави бывають, то болше зло наводить бог на землю, понеже то глава есть земли. Тако бо Исаия рече: «Согрешиша от главы и до ногу, еже есть от цесаря и до простых людий». «Люте бо граду тому, в немь же князь ун», любяй вино пити с гусльми и с младыми светникы. Сяковыя бо бог даеть за грехы, а старыя и мудрыя отиметь, якоже Исаия глаголеть: «Отиметь господь от Иерусалима крепкаго исполина, и человека храбра, и судью, и пророка, и смерена старца, и дивна светника, и мудра хитреца, и разумна, послушлива. Поставлю уношю князя им, и ругателя обладающа ими».

Святополк же оканный нача княжити Кыеве. Созвав люди, нача даяти овем корзна, а другым кунами, и раздая множьство. Ярославу же не ведущю отьне смерти, варязи бяху мнози у Ярослава, и насилье творяху новгородцем и женам их. Вставше новгородци, избиша варягы во дворе Поромони. И разгневася Ярослав, и шед на Роком, седе в дворе. Послав к новгородцем, рече: «Уже мне сих не кресити». И позва к собе нарочитые мужи, иже бяху иссекли варягы, и обльстив я́ исече. В ту же нощь приде ему весть ис Кыева от сестры его Передславы си: «Отець ти умерл, а Святополк седит ти Киеве, убив Бориса, а на Глеба посла, а блюдися его повелику». Се слышав печален бысть о отци, и о братьи, и о дружине. Заутра же собрав избыток новгородець, Ярослав рече: «О, люба моя дружина, юже вчера избих, а ныне быша надобе». Утерл слез, и рече им на вечи: «Отець мой умерл, а Святополк седить Кыеве, избивая братью свою». И реша новгородци: «Аще, княже, братья наша исечена суть, можем по тобе бороти». И сбра Ярослав варяг тысячю, а прочих вой 40000, и поиде на Святополка, нарек бога, рек: «Не я почах избивати братью, но он; да будеть отместьник бог крове братья моея, зане без вины пролья кровь Борисову и Глебову праведную. Егда и мне сице же створить? Но суди ми, господи, по правде, да скончается злоба грешнаго». И поиде на Святополка. Слышав же Святополк идуща Ярослава пристрои бещисла вой, руси и печенег, и изыде противу ему к Любичю об он пол Днепра, а Ярослав об сю.

Началокняженья Ярославля Кыеве. В лето 6524. Приде Ярослав на Святополка, и сташа противу обапол Днепра, и не смяху ни си онех, ни они сих начати, и стояша месяце 3 противу собе. И воевода нача Святополчь, ездя възле берег, укаряти новгородце, глаголя: «Что придосте с хромьцемь симь, а вы плотници суще? А приставим вы хоромове рубити наших». Се слышавше новгородци, реша Ярославу, яко «Заутра перевеземся на ня; аще кто не поидеть с нами, сами потнем его». Бе бо уже в замороз. Святополк стояше межи двема озерома, и всю нощь пил бе с дружиною своею. Ярослав же заутра, исполчив дружину свою, противу свету перевезеся. И выседше на брег, отринуша лодье от берега, и поидоша противу собе, и сступишася на месте. Бысть сеча зла, и не бе лзе озеромь печенегом помагати, и притиснуша Святополка с дружиною ко озеру, и вступиша на лед, и обломися с ними лед, и одалати нача Ярослав, видев же Святополк и побеже, и одоле Ярослав. Святополк же бежа в Ляхы, Ярослав же седе Кыеве на столе отьни и дедни. И бы тогда Ярослав лет 28.

В лето 6525. Ярослав иде в Киев, и погоре церкви.

В лето 6526. Приде Болеслав с Святополкомь на Ярослава с ляхы, Ярослав же, совокупив русь, иварягыи словене, поиде противу Болеславу и Святополку, и приде Волыню, и сташа оба пол рекы Буга. И бе у Ярослава кормилець и воевода, именемь Буды, нача укаряти Болеслава, глаголя: «Да то ти прободем трескою черево твое толстое». Бе бо Болеслав велик, и тяжек, яко и на кони не могы седети, но бяше смыстень. И рече Болеслав к дружине своей: «Аще вы сего укора не жаль, аз един погыну». Всед на конь, вбреде в реку и по немь вои его. Ярослав же не утягну исполчитися, и победи Болеслав Ярослава. Ярослав же убежа с 4-ми мужи Новугороду. Болеслав же вниде в Кыев с Святополкомь. И рече Болеслав: «Разведете дружину мою по городом на покорм», и бысть тако. Ярославу же прибегшю Новугороду, и хотяше бежати за море, и посадник Коснятин, сын Добрынь, с новгородьци расекоша лодье Ярославле, рекуще: «Хочем ся и еще бити с Болеславом и с Святополкомь». Начаша скот сбирати от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен. И приведоша варягы, и вдаша им скот, и совокупи Ярослав воя многы. Болеслав же бе Кыеве седя, оканьный же Святополк рече: «Елико же ляхов по городом, избивайте я́». И избиша ляхы. Болеслав же побеже ис Кыева, взма именье и бояры Ярославле и сестре его, и Настаса пристави Десятиньнаго ко именью, бе бо ся ему вверил лестью. И людий множьство веде с собою, и городы червеньскыя зая собе, и приде в свою землю. Святополк же нача княжити Кыеве. И поиде Ярослав на Святополка, и бежа Святополк в Печенегы.

В лето 6527. Приде Святополк с печенегы в силе тяжьце, и Ярослав собра множьство вой, и изыде противу ему на Льто. Ярослав ста на месте, идеже убиша Бориса, вздев руце на небо, рече: «Кровь брата моего вопьеть к тобе, владыко! Мьсти от крове праведнаго сего, якоже мьстил еси крове Авелевы, положив на Каине стенанье и трясенье; тако положи и на семь». Помолився, и рек: «Брата моя! Аще еста и теломь отошла отсюда, но молитвою помозета ми на противнаго сего убийцю и гордаго». И се ему рекшю, пондоша противу собе, и покрыша поле Летьское обои от множьства вой. Бе же пяток тогда, всходящю солнцю, и сступишася обои, бысть сеча зла, яка же не была в Руси, и за рукы емлюче сечахуся, и сступашася трижды, яко по удольемь крови тещи́. К вечеру же одоле Ярослав, а Святополк бежа. И бежащю ему, нападе на нь бес, и раслабеша кости его, не можаше седети на кони, и несяхуть и́ на носилех. Принесоша и́ к Берестью, бегающе с нимь. Он же глаголаше: «Побегнете со мною, женуть по нас!» Отроци же его всылаху противу: «Еда кто женеть по нас?» И не бе никогоже вслед гонящаго, и бежаху с нимь. Он же в немощи лежа, и всхопився глаголаше: «Осе женуть, о женуть, побегнете». Не можаше терпети на единомь месте, и пробежа Лядьскую землю, гоним божьим гневом, прибежа в пусстыню межю Ляхы и Чехы, испроверже зле живот свой в том месте. «Его же по правде, яко неправедна, суду нашедшю на нь, по отшествии сего света прияша мукы, оканьнаго. Показоваше яве… посланая пагубная рана, в смерть немилостивно вгна», и по смерти вечно мучим есть связан. Есть же могыла его в пустыни и до сего дне. Исходить же от нея смрад зол. Се же бог показа на наказанье князем русьскым, да аще сии еще сице же створять, се слышавше, ту же казнь приимут; но и больши сее, понеже ведая се, створять такоже зло убийство. 7 бо мьстий прия Каин, убив Авеля, а Ламех 70; понеже бе Каин не ведый мьщенья прияти от бога, а Ламех, ведый казнь, бывшюю на прародителю его, створи убийство. «Рече бо Ламех к своима женама: мужа убих в вред мне и уношю в язву мне, темьже, рече, 70 мьстий на мне, понеже, рече, ведая створих се». Ламех уби два брата Екохова, и поя собе жене ею; сей же Святополк, новый Авимелех, иже ся бе родил от прелюбодеянья, иже изби братью свою, сыны Гедеоны; тако и сь бысть.

Ярослав же седе Кыеве, утер пота с дружиною своею, показав победу и труд велик.

В лето 6528. Родился у Ярослава сын, и нарече имя ему Володимер.

В лето 6529. Приде Брячислав, сын Изяславль, внук Володимрь, на Новгород, и зая Новгород, и поим новгородце и именье их, поиде Полотьску опять. И пришедшю ему к Судомири реце, и Ярослав ис Кыева в 7 день постиже и́ ту. И победи Ярослав Брячислава и новгородце вороти Новугороду, а Брячислав бежа Полотьску.

В лето 6530. Приде Ярослав к Берестию. В си же времена Мьстиславу сущю Тмуторокани, поиде на касогы. Слышав же се, князь касожьскый Редедя изиде противу тому. И ставшема обема полкома противу собе, и рече Редедя к Мьстиславу: «Что ради губиве дружину межи собою? Но снидеве ся сама борот. Да аще одолееши ты, то возмеши именье мое, и жену мою, и дети мое, и землю мою. Аще ли аз одолею, то взму твое все». И рече Мьстислав: «Тако буди». И рече Редедя ко Мьстиславу: «Не оружьемь ся бьеве, но борьбою». И яста ся бороти крепко, и надолзе борющемася има, нача изнемагати Мьстислав: бе бо велик и силен Редедя. И рече Мьстислав: «О пречистая богородице, помози ми. Аще бо одолею сему, сзижю церковь во имя твое». И се рек, удари имь о землю. И вынзе ножь, и зареза Редедю. И шед в землю его, взя все именье его, и жену его и дети его, и дань взложи на касогы. И пришед Тьмутороканю, заложи церковь святыя Богородица, и созда ю́, яже стоить и до сего дне Тьмуторокани.

В лето 6531. Поиде Мьстислав на Ярослава с козары и с касогы.

В лето 6532. Ярославу сущю Новегороде, приде Мьстислав ис Тмутороканя Кыеву, и не прияша его кыяне. Он же, шед, седе на столе Чернигове, Ярославу сущю Новегороде тогда. В се же лето всташа волъсви в Суждали, избиваху старую чадь по дьяволю наущенью и бесованью, глаголюще, яко си держать гобино. Бе мятежь велик и голод по всей той стране; идоша по Волзе вси людье в Болгары, и привезоша жито, и тако ожиша. Слышав же Ярослав волхвы, приде Суздалю; изъимав волхвы, расточи, а другыя показни, рек сице: «Бог наводить по грехом на куюждо землю гладом, или мором, ли ведромь, ли иною казнью, а человек не весть ничтоже». И взвратився Ярослав, приде Новугороду, и посла за море по варягы. И приде Якун с варягы, и бе Якун сь леп, и луда бе у него золотомь исткана. И приде к Ярославу; и иде Ярослав с Якуномь на Мьстислава. Мьстислав же, слышав, взиде противу има к Листвену. Мьстислав же с вечера исполчив дружину, и постави север в чело противу варягом, а сам ста с дружиною своею по крилома. И бывши нощи, бысть тма, молонья, и гром, и дождь. И рече Мьстислав дружине своей: «Поидем на ня». И поиде Мьстислав и Ярослав противу собе, и сступися чело север с варягы, и трудишася варязи секуще север, и посем наступи Мстислав со дружиною своею и нача сечи варяги. И бысть сеча силна, яко посветяше молонья, блещашеться оружье, и бе гроза велика и сеча силна и страшна. Видев же Ярослав, яко побежаем есть, побеже с Якуном, княземь варяжьскым, и Якун ту отбеже луды златое. Ярослав же приде Новугороду, а Якун иде за море. Мьстислав же, о свет заутра, видев лежачие сечены от своих север и варягы Ярославле, и рече: «Кто сему не рад? Се лежить северянин, а се варяг, а дружина своя цела». И посла Мьстислав по Ярослава, глаголя: «Сяди в своемь Кыеве: ты еси старейшей брат, а мне буди си сторона». И не смяше Ярослав ити в Кыев, дондеже смиристася. И седяше Мьстислав Чернигове, а Ярослав Новегороде, и беяху Кыеве мужи Ярославли. В сем же лете родися у Ярослава другый сын и нарече имя ему Изяслав.

В лето 6534. Ярослав совокупи воя многы, и приде Кыеву, и створи мир с братом своим Мьстиславомь у Городьця. И разделиста по Днепр Русьскую землю: Ярослав прия сю сторону, а Мьстислав ону. И начаста жити мирно и в братолюбьстве, и уста усобица и мятежь, и бысть тишина велика в земли.

В лето 6535. Родися 3-й сын Ярославу, и нарече имя ему Святослав.

В лето 6536. Знаменье змиево явися на небеси, яко видети всей земли. В лето 6537. Мирно бысть.

В лето 6538. Ярослав Белзы взял. И родися Ярославу 4-й сын, и нарече имя ему Всеволод. Семь же лете иде Ярослав на чюдь, и победи я, и постави град Юрьев. В се же время умре Болеслав Великый в Лясех, и бысть мятежь в земли Лядьске: вставше людье избиша епископы, и попы, и бояры своя, и бысть в них мятежь.

В лето 6539, Ярослав и Мьстислав собраста вой мног, идоста на Ляхы, и заяста грады червеньскыя опять, и повоеваста Лядьскую землю, и многы ляхы приведоста, и разделивша я. Ярослав посади своя по Рси, и суть до сего дне.

В лето 6540. Ярослав поча ставити городы по Рси. В лето 6541. Мьстиславичь Еустафий умре.

В лето 6542. В лето 6543.

В лето 6544. Мьстислав изиде на ловы, разболеся и умре. И положиша и́ в церкви у святаго Спаса, юже бе самзаложил: бе бо вздано ея при немьвъзвыше, яко на кони стояще рукою досящи. Бе же Мьстислав дебел теломь, чермен лицем, великыма очима, храбор на рати, милостив, любяше дружину повелику, именья не щадяше, ни питья, ни еденья браняше. Посемь же перея власть его всю Ярослав, и бысть самовластень Русьстей земли. Иде Ярослав Новугороду, и посади сына своего Володимера Новегороде, епископа постави Жидяту. И в се время родися Ярославу сын, нарекоша имя ему Вячеслав. Ярославу же сущю Новегороде, весть приде ему, яко печенези остоять Кыев. Ярослав сбра вои многы, варягы и словени, приде Кыеву и вниде в город свой. И бе печенег бещисла. Ярослав выступи из града, и исполчи дружину, и постави варягы по среде, а на правей стороне кыяне, а на левемь криле новгородци; и сташа пред градомь. Печенези приступати почаша, и сстунишася на месте, идеже стоить ныне святая Софья, митрополья русьская: бе бо тогда поле вне града. И бысть сеча зла, и одва одоле к вечеру Ярослав. И побегоша печенези разно, и не ведяхуся, камо бежати, и овии бегающе тоняху в Сетомли, ине же в инех реках, а прок их пробегоша и до сего дне. В се же лето всади Ярослав Судислава в поруб, брата своего, Плескове, оклеветан к нему.

В лето 6545. Заложи Ярослав город великый, у него же града суть Златая врата; заложи же и церковь святыя Софья, митрополью, и посемь церковь на Золотых воротех святыя Богородица благовещенье, посемь святаго Георгия манастырь и святыя Ирины. И при семь нача вера хрестьяньска плодитися и раширяти, и черноризьци почаша множитися, и манастыреве починаху быти. И бе Ярослав любя церковныя уставы, попы любяше повелику, излиха же черноризьце, и книгам прилежа, и почитая е́ часто в нощи и в дне. И собра писце многы и прекладаше от грек на словеньское писмо. И списаша книгы многы, ими же поучащеся вернии людье наслажаются ученья божественаго. Якоже бо се некто землю разореть, другый же насееть, ини же пожинають и ядять пищю бескудну, – тако и сь. Отець бо сего Володимер землю взора и умягчи, рекше крещеньемь просветив. Сь же насея книжными словесы сердца верных людий, а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное.

Велика бо бываеть полза от ученья книжного; книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных. Се бо суть рекы, напаяюще вселеную, се суть исходища мудрости; книгам бо есть неищетная глубина: сими бо в печали утешаеми есмы; си суть узда въздержанью. Мудрость бо велика есть, якоже и Соломон хваляше ю, глаголаше: «Аз, премудрость, вселих свет и разум и смысл аз призвах. Страх господень… мои свети, моя мудрость, мое утверженье, моя крепость. Мною цесарезе царствують, а силнии пишють правду. Мною вельможа величаются и мучители держать землю. Аз любящая мя люблю, ищющи мене обрящють благодать». Аще бо поищеши в книгах мудрости прилежно, то обрящеши велику ползу души своей. Иже бо книгы часто чтеть, то беседуеть с богомь или святыми мужи. Почитая пророческыя беседы, и еуангельская ученья и апостолская, и житья святых отець, въсприемлеть души велику ползу.

Ярослав же сей, якоже рекохом, любим бе книгам, и многы написав положи в святей Софьи церкви, юже созда сам. Украси ю́ златомь и сребромь и сосуды церковными, в ней же обычныя песни богу вздають в годы обычныя. И ины церкви ставляше по градом и по местом, поставляя попы и дая им от именья своего урок, веля им учити люди, понеже темь есть поручено богомь, и приходити часто к церквам. И умножишася прозвутери и людье хрестьяньстии. Радовашеся Ярослав, видя множьство церквий и люди хрестьяны, зело, а враг сетовашеться, побежаем новыми людьми хрестьяньскыми.

В лето 6546. Ярослав иде на ятвягы.

В лето 6547. Священа бысть церкы святыя Богородиця, юже созда Володимер, отець Ярославль, митрополитомь Феопемптом.

В лето 6548. Ярослав иде на Литву.

В лето 6549. Иде Ярослав на мазовшаны, в лодьях.

В лето 6550. Иде Володимер, сын Ярославль, на Ямь, и победи я. И помроша кони у вой Володимерь, яко и еще дышющим конем, съдираху хзы с них: толик бо бе мор в коних.

В лето 6551. Посла Ярослав сына своего Володимера на Грькы, и вда ему вои многы, а воеводьство поручи Вышате, отцю Яневу. И поиде Володимер в лодьях, и придоша в Дунай, и поидоша к Цесарюграду. И бысть буря велика, и разби корабли руси, и княжь корабль разби ветр, и взя князя в корабль Иван Творимиричь, воевода Ярославль. Прочии же вои Володимери вывержени быша на брег, числомь 6000, и хотящем поити в Русь, и не идяше с ними никтоже от дружины княжее. И рече Вышата: «Аз поиду с ними». И выседе ис корабля к ним, и рече: «Аще жив буду, то с ними, аще погыну, то с дружиною». И поидоша, хотяще в Русь. И бысть весть грьком, яко избило море русь, и посла царь, именемь Мономах, по руси олядий 14. Володимер же, видев с дружиною, яко идут по немь, вспятився, изби оляди гречьскыя, и взвратися в Русь, вседше в корабле свое. Вышату же яша с извержеными на брег, и приведоша я Цесарюграду, и слепиша руси много. По трех же летех, миру бывшю, пущен бысть Вышата в Русь к Ярославу. В си же времена вдасть Ярослав сестру свою за Казимира, и вдасть Казимир за вено людий 8 сот, яже бе полонил Болеслав, победив Ярослава.

В лето 6552. Выгребоша 2 князя, Ярополка и Ольга, сына Святославля, и крестиша кости ею, и положиша я в церкви святыя Богородица. В се же лето умре Брячислав, сын Изяславль, внук Володимерь, отець Всеславль, и Всеслав, сын его, седе на столе его, его же роди мати от вълхвованья. Матери бо родивши его, бысть ему язвено на главе его, рекоша бо волсви матери его: «Се язвено навяжи на нь, да носить е до живота своего», еже носить Всеслав и до сего дне на собе; сего ради немилостив есть на кровь-пролитье.

В лето 6553. Заложи Володимер святую Софью Новегороде.

В лето 6554.

В лето 6555. Ярослав иде на мазовшаны, и победи я́, и князя их уби Моислава, и покори я Казимиру.

В лето 6556. В лето 6557.

В лето 6558. Преставися жена Ярославля княгыни.

В лето 6559. Постави Ярослав Лариона митрополитомь русина в святей Софьи, собрав епископы…

В лето 6560. Преставися Володимер, сын Ярославль старей, Новегороде, и положен бысть в святей Софьи, юже бе сам создал.

В лето 6561. У Всеволода родися сын, и нарече имя ему Володимер, от царице грькыне.

В лето 6562. Преставися великый князь русьскый Ярослав. И еще бо живущю ему, наряди сыны своя, рек им: «Се аз отхожю света сего, сынове мои; имейте в собе любовь, понеже вы есте братья единого отца и матере. Да аще будете в любви межю собою, бог будеть в вас, и покорить вы противныя под вы. И будете мирно живуще. Аще ли будете ненавидно живуще, в распрях и которающеся, то погыбнете сами, и погубите землю отець своих и дед своих, иже налезоша трудомь своимь великымъ; но пребывайте мирно, послушающе брат брата. Се же поручаю в собе место стол старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыев; сего послушайте, якоже послушасте мене, да той вы будеть в мене место; а Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль, а Игорю Володимерь, а Вячеславу Смолинескъ». И тако раздели им грады, заповедав им не преступати предела братня, ни сгонити, рек Изяславу: «Аще кто хощеть обидети брата своего, то ты помагай, его же обидять». И тако уряди сыны своя пребывати в любви. Самому же болну сущю и пришедшю Вышегороду, разболеся велми, Изяславу тогда сущю…, а Святославу Володимери, Всеволоду же тогда сущю у отця, бе бо любим отцемь паче всея братьи, его же имяше присно у собе. Ярославу же приспе конець житья, и предасть душю свою богу, в суботу 1 поста святаго Феодора. Всеволод же спрята тело отца своего, възложьше на сани везоша и́ Кыеву, попове поюще обычныя песни. Плакашася по немь людье; и, принесше, положиша и́ в раце мороморяне, в церкви святое Софье. И плакася по немь Всеволод и людье вси. Живе же всех лет 70 и 6.

Конец ознакомительного фрагмента.