Редкая порода
Щенка Костик просил давно. Причин – масса. Во-первых, щенок – это супер! Во-вторых, ни у кого из друзей щенка не было, всем родители не разрешали. В-третьих, со щенком проще увильнуть от домашней работы – ведь нужно гулять с собакой три раза в день. В-четвертых, со щенком можно не бояться школьных хулиганов, да и взрослых хулиганов тоже. В-пятых, с ним можно играть. Костик всё рассчитал – одни плюсы. Оставалось главное – договориться с родителями. Здесь возникала закавыка. Родители предлагали закончить год на пятерки, и получить пса в награду, но Костик скисал. Надо же реально смотреть на вещи! А на компромиссы типа мыть полы целый год или убирать в комнате они не соглашались, хотя и по разным причинам: мама потому, что Костик и так должен это делать, а папа потому, что Костик всё равно не будет этого делать. В итоге в данном вопросе семья имела многолетний неразрешённый бесщенковый тупик.
Но вдруг папа однажды говорит Костику: «Поехали выбирать щенка». «Как поехали?» – уточнил Костик. «На автобусе, очевидно», – ответил папа. Костик не стал подвергать риску разрушения вспыхнувшую мечту и быстро, а главное, молча, оделся. «Чтоб ты так в школу собирался!» – насмешливо сказала мама из кухни. «Чтоб в школу надо было так же часто ходить, как щенка выбирать», – про себя подумал Костик.
Костик с папой долго и с пересадками ехали на другой конец города, потом зашли в типовую многоэтажку и оказались в точно такой же квартире, как и у них, как будто и не уезжали никуда, только в кухне лежала большая обрезанная сверху коробка из-под телевизора, в которой на клетчатом сине-зеленом пледе устало свернулась ярко-рыжая мамаша породы, как объяснил папа, ирландский сеттер, а под ее брюхом копошились комочки-щенки.
Хозяин квартиры, коробки и ее содержимого стал брать щенков по два и переносить в комнату. Мамаша беспокойно заворчала. Папа с Костиком перешли в комнату. Там возились шестеро щенков, поскуливая, они медленно расползались из кучи, в которую их сложил хозяин. Папа придержал Костика: «Подожди, пока к тебе какой-нибудь подползет». Щенки сталкивались между собой, перелезали друг через друга, то двигались, то останавливались, слепо водя в разные стороны дрожащими головами с полузакрытыми глазами, а потом вдруг внезапно меняли направление и начинали ползти совсем в другую сторону. Костик не знал уже – за кого болеть и готов был просто схватить самого крупного. Но папа сказал: «Терпение». В конце концов один из щенков, по внешнему собачьему виду ничем не выдающийся, какими-то зигзагами дополз до Костика и стал тыкаться в его колени.
Папа с Костиком завернули его в большое махровое полотенце, как ребенка, Костик засунул его себе за пазуху, и они поехали домой. Всю дорогу щенок ворочался у Костика, высовывал голову наружу, которую Костик с родительской гордостью демонстрировал автобусу. К сожалению, в автобусе было тесно, поэтому созерцали в основном спины и бока, но это было уже не важно.
Домой вернулись уже под вечер, мама достала с антресолей и постелила щенку старый детский красно-белый полосатый матрасик Костика, налила в миску молока. У выпущенного на линолеум безымянного пока щенка смешно разъехались лапы, и он тут же сделал лужу. «Ну вот, я вижу, уже начал обживать территорию», – одобрительно сказал папа. Новый жилец упорно не хотел замечать миску, поэтому Костик, аккуратно взяв его за теплое пузико, перенёс к цели. Щенок продолжал вертеть головой, затем в очередной раз поскользнулся и ударился головой о край миски, вылив молоко на себя. После чего маленьким розовым язычком облизал нос, но далее дело не пошло. В итоге с помощью тыканья щенка носом в тарелку удалось добиться от него культурного лакания, что было первой победой дрессуры. К сожалению, и последней на ближайшее время.
Право назвать щенка было предоставлено Костику. Папа сказал, что нужно чтобы в имени была буква «Р», иначе собаки не различают свою кличку. Вероятно, предположил Костик, буква «Р» – это единственная согласная буква человеческого алфавита, которую собаки могу произносить. Он, недолго думая, решил назвать щенка в честь героя книги, которую он как раз читал, – «Ричард Львиное Сердце» Вальтера Скотта. Ричард Львиное Сердце отличался невероятной храбростью, поэтому названный Ричардом щенок обязан был вырасти в сильного и храброго пса. Но имя Ричард было для столь крошечного создания великовато, поэтому Костик решил пока называть щенка Дик, уменьшительное от Ричард. Хотя в таком имени уже не было буквы «Р», но щенок не реагировал вообще ни на какие буквы, поэтому в качестве временной детской клички Дик вполне подходил, а взрослое имя Ричард оставили на вырост.
Постепенно щенок научился, дергаясь и мотая головой, перемещаться по квартире, но пороги оставались для него непреодолимой преградой. Попытки приучить его к горшку были неуспешны, Дик не понимал, зачем его садят в пластиковое корытце из-под фотопроявителя, изворачивался и больно покусывал Костика тонкими, как шило, зубами. Поэтому Костик выносил щенка на улицу, а в плохую погоду, если мама не заметит, просто на балкон. Прошли месяцы, щенок подрос, обзавелся ошейником и поводком, научился перебираться через пороги и бегать по квартире, и вот тут-то пошли минусы.
Однажды Костик, вернувшись со школы, застал родителей в полном отчаянии. Точнее, в отчаянии была мама, а папа присоединился к отчаянию за компанию. В руках мама держала свои любимые кожаные перчатки, которые ей давным-давно привез папа из командировки в Югославию, и потому очень берегла, поскольку в Советском Союзе купить такие отличные перчатки было негде. Одна из перчаток приобрела некоторую ажурность. Довольный Дик встретил Костика весёлым озорным лаем, возможно, рассказывая ему, как здорово и приятно грызть кожаные перчатки или, возможно, даже предлагая Костику сгрызть вторую перчатку совместно. Но Костик решил, что это несвоевременная идея, взял Дика и пошел с ним гулять, деликатно давая маме время смириться с мыслью о возникшей между перчатками разнице.
В дальнейшем Дик решил закрепить успех с перчаткой и радовать хозяев новыми навыками приобретенного умения. Под ажурную обработку попали ботинки, ножки шкафов, столов и стульев, веник, совок, пластиковое ведро, пластиковые ручки Костикова ранца, книги, журналы, тапки, в общем, всё, кроме железных предметов типа гантелей. На них появлялись перфорация, орнаменты и тиснения. Сам Дик считал, что так даже красивее. С лица мамы не сходила горестная мина, свою уличную обувь и домашние тапки она хранила в шкафу в спальне. Но вопрос о том, чтобы вернуть щенка, даже не возникал. На устные выговоры Дик реагировал как на игру, подпрыгивая и пытаясь цапнуть за палец, который строго грозил весёлой рыжей морде. Попытки наказания ремнём к успеху тоже не привели, Дик горестно и непонимающе подвывал, упорно отказываясь связать между собой преступление и наказание. Большое количество веток и палок с улицы сгрызались мгновенно и лишь отчасти уменьшали потери. Дик, видимо, любил разнообразие.
Наступил ноябрь, и Дик впервые увидел снег. Радостно бросившись в сугроб, он утонул в нём почти полностью, попытки радостно прыгать удавались не вполне, вся сила прыжка уходила в уши, Дик с трудом подпрыгивал на месте, зато над сугробом трепетали и прыгали никогда несдающиеся рыжие флаги. Есть снег тоже было здорово.
Дик уже вырос в молодого пса, которому нужен был больший выгул. Костик стал ходить с Диком в лес. Традиционно Костик шёл по тропинке, а Дик челноком носился влево-вправо, свесив язык и размахивая ушами и хвостом с рыжей бахромой. Чем взрослее и крупнее становился пёс, тем сложнее было Костику его выгулять – уже сам Костик устал, а Дику хоть бы что, подбежит, жарко дыша, и смотрит на хозяина, чего, мол, остановился? Я же охотничья собака – забыл что ли? Мы на охоте и до сих пор никого не поймали. Я уже вспугивал тебе столько птиц, а ты всё не стреляешь и не стреляешь! Костик даже чувствовал вину, что у него не то что ружья, а даже лука приличного нет. Подождав немного, Дик словно говорил: «Давай я попробую еще вспугнуть, может ты на этот раз поймаешь, хозяин», срывался с места и снова исчезал в чаще. Только мерный шум сминаемой травы и треск ломаемых веток раздавался то слева, то справа.
Зато зимой проблема уставаемости Дика решилась проще. Во-первых, по сугробам было бегать гораздо тяжелее, чем по земле, во-вторых, Костик стал ходить с Диком на лыжах. Если раньше Дик и за три часа не мог убегаться, то сейчас уже через час он еле плелся домой, свесив голову и едва не касаясь языком снега. Так что с точки зрения Костика, у снега был несомненный плюс.
Решив, что Дик достаточно окреп, Костик взял его в дальний поход – на Заячью горку. В этот раз он пошел с друзьями, кое-кто из которых обзавелся специальными «горными» лыжами – купил самые маленькие детские деревянные лыжи и отпилил их сзади почти под самые крепления. На таких лыжах можно было выделывать зигзаги, как показывали по телеку. Костик же придерживался классического взгляда на спуск – спускаться нужно на обычных беговых лыжах, прямо и как можно быстрее.
До Заячьей горки дошли быстрым ходом, всем скорее хотелось начать кататься с горы. Но как только первый из ребят оттолкнулся и стал разгоняться, Дик с истеричным лаем бросился к нему. Парень недовольно остановился. Пришлось Костику взять Дика на поводок, пока все не спустятся, а самому спускаться самым последним. Костик пропустил всех, спустил пса с поводка и поехал.
Дик встрепенулся, тряхнув ушами, секунду поразмышлял, прислушиваясь к себе, не смог себя побороть и с лаем бросился за Костиком. В его лае в этот раз, кроме азарта преследователя, слышалось отчаяние из-за невозможности преодолеть свою охотничью природу: «Так-то я понимаю, что Костик не добыча, но сделать с собой ничего не могу». Костик попытался оторваться от преследования, но не тут-то было. Гора накатанная, Дик совершенно не застревал в снегу и бешено прыгал слева и справа, пытаясь ухватить Костика за палки. Все сильнее разгоняющийся Костик вынужден был изо всех сил удерживаться на ногах и одновременно кричать «Фу!», поворачиваясь то влево, то вправо, пытаясь попасть этим «Фу» в развевающиеся с двух сторон уши, впрочем безуспешно. Мгновение – и Дик всем весом прыгает на одну из задних лыж, одновременно зубами хватаясь за палку. Итог предсказуем и полностью соответствует законам физики, которые Костик изучает в школе. Линейное ускорение спуска по горке переходит в центростремительное ускорение вращательного движения вокруг центра круга, где сидит на лыже рыжий ирландский сеттер, держащий в зубах алюминиевую палку, который внезапно на несколько порядков увеличил силу трения в данной точке. В глазах Костика промелькнули небо, сосны, склон горы и мгновением позже он обнаружил себя в совершенно непривычной позе.
Костик лежал на горе на животе, ноги с лыжами были завернуты к затылку и левая (или правая, Костик не понял) лыжа концом прижимала Костика лицом к снегу. При попытке поднять голову Костик осознал, что обе лыжи так удачно переплелись с палками, что и руками тоже невозможно пошевелить. Костик лежит головой вниз по склону и может только, преодолевая собственное сопротивление, слегка поднимать голову и извиваться. Ни то, ни другое никак не улучшало ситуацию. Рядом радостно прыгал Дик, пытаясь лизнуть Костика в лицо. Костик попытался высвободить руки, но руки были крепко связаны темляками лыжных палок. Долгими и хитроумными комбинациями, напоминавшими открытие японской шкатулки-головоломки, Костику удалось развязаться из узла, но катание дальше было невозможно, носок одной лыжи был отломан и валялся в паре метров от места происшествия.
После горе-катания Костик поплелся домой на двух лыжах, одной целой и одной сломанной, с отбитым носком в кармане. Дик, попрыгав немного вокруг с надеждой на продолжение игры, мотнул языком и ушами и бросился дальше носиться по сугробам. С этого дня Костик на горки Дика не брал, оставляя его сидеть дома. «Не горнолыжная ты собака!», – говорил он в таких случаях подпрыгивающему псу. Дик, явно видя, что хозяин собирается в лес на лыжах, но его не берет, ничего не мог понять, обиженно лаял и проталкивался в дверь. Приходилось его коленом заталкивать обратно в квартиру и следить, чтобы не прищемить длинный рыжий нос дверью.
Дисциплинировать Дика не удавалось, на все команды Дик реагировал одинаково, как на приглашение поиграть, подбегал и начинал прыгать вокруг, мотая хвостом и ушами. А команда «фас» вообще была полностью чужда его натуре и взглядам на жизнь. Таким образом, надеяться на него как на защитника от хулиганов было сложно, в лучшем случае он бы их облаял, а то даже предложил бы поиграть. Слава богу, хулиганы его характера не знали и на всякий случай обходили стороной. В общем, львиным сердцем пес не обладал, потому так и продолжал зваться Диком.
Еще Дик страшно боялся грозы. Услышав раскаты грома, он приседал к земле, прижимал уши и, уже не слыша криков бегущего за ним Костика и не разбирая дороги, в панике мчался куда-нибудь как можно дальше от этого ужасного грохочущего неба. Хотя, как охотничья собака, не должен был бояться выстрелов, но видимо, он не пугался выстрелов человека, а вот гром и молния представлялись ему выстрелами Главного Охотника, который загоняет неведомых чудищ, и Дик бежал, охваченный ужасом, подальше от Небесной Охоты.
Спал Дик на боку, поскуливая и подергивая длинными лапами. «За кошками гоняется», – говорил папа. Но Костик полагал, что кошки – это мелко, чтобы тратить на них свой сон. Во сне Дик вволю поднимает уток и перепелок, для чего и созданы ирландские сеттеры, а хозяин, может это Костик, а может другой человек, похожий на Костика, охотник с настоящим ружьем, стреляет без промаха, и Дик стремглав бросается на место падения и приносит хозяину еще трепещущую горячую птицу. Хозяин важно прячет добычу в ягдташ, и они идут дальше по болоту, хозяин вышагивая в болотных сапогах, а пес носится челноком в поисках следующих жертв.
Да что говорить, Дик был создан для охоты, как его жертвы для полета. К Костику иногда подходили незнакомые мужчины с загорелыми дочерна лицами, просили продать собаку. «Продай! – говорили они, – На что тебе сеттер? С ним на утку надо ходить, а не во дворе гулять». Костик неприязненно укорачивал поводок и поскорее уходил, а охотники стояли и с сожалением смотрели вслед удаляющемуся рыжему хвосту. Однажды папа даже пришел с предложением от знакомого охотника: «Предлагают два мешка клюквы!» Костик не мог поверить, что за такую прекрасную собаку, пусть бестолковую и игручую, могут предлагать еду.
Охотничья привлекательность Дика сыграла печальную роль. Однажды, пока Костик стоял в длинной очереди в магазине, Дика кто-то отвязал и увел. Видимо, пёс сопротивлялся, но на людей нападать не умел. Несколько месяцев Костик с родителями расклеивали объявления по всему району, бродили по всем местам Дика, в которые он прибегал после грозы, расспрашивали всех знакомых и незнакомых собачников – рыжего друга след пропал. Одно утешало, увели его охотники, и наконец-то пёс смог реализовать свою мечту и предназначение – утиная охота. Утешало слабо, но лучше уж так. А Костик с тех пор поклялся никогда не заводить больше домашних животных, хотя бы и радость от них превышала траур после их потери. Так закончилась история Дика, который так и не стал Ричардом.