Дирижёр
Костик ещё любил дирижировать музыкой. Как услышит музыку, хватает какую-нибудь веточку и ну дирижировать – стоит и машет руками, регулирует музыкальные звуки, пока музыка не сдуется от такого дирижирования и не смолкнет. Да что там музыка! Костик вообще любил порядок наводить во всём, кроме своей комнаты. Идет, бывало, по оживленной улице, видит – непорядок: машины гудят, пешеходы перебегают дорогу в неположенном месте, трамвай звенит и подпрыгивает, как крышка кастрюли, Костик останавливается, если есть палочка под рукой, то палочкой, а нет – так просто руками начинает махать, показывать – кому куда ехать, кому куда идти.
Поначалу постепенно и неохотно, потом быстрее, почувствовав твердую руку, начинает улица упорядочиваться и подчиняться. Бабушки, которые рядом оказывались в такие моменты, восхищенно качали головами и говорили: «Какой хороший мальчик! Начальником будет!» Костик не понимал, почему начальником, ведь начальник – это тот, кто начало делу кладет, а Костик, наоборот, завязавшийся без него беспорядок разбирал, ну да ладно, что с бабушек взять?
А особенно Костик любил грозой управлять. Вот это действительно вызов его зрелости и профессионализму как руководителя. Услышав ещё только вдалеке легкое погромыхивание, увидев клубящееся потемнение горизонта, Костик, подхваченный чувством долга, бросал свой двор и мчался к себе домой на высокий этаж. В коридоре он сбрасывал сандали, выбегал на балкон, залезал на табуретку и начинал действовать. Прежде всего надо было приманить грозу на город, для чего требовались немалые усилия. Костик вперивал свой взор в чернильную полоску и мысленно раздувал её, передавая ей мощный волевой импульс.
И гроза, покочевряжась и поклубившись вдалеке, в конце концов поддавалась и уже послушно шла на город, недовольно посверкивая и бурча. Гигантские деревья, еще недавно гордо возносившиеся над Костиком и шуршащие пренебрежительно и вяло при его появлении, внезапно начинали громко шелестеть, перешёптываться, испуганно оглядываясь по сторонам, скрипя, раскачивались, будто искать место, куда бы им отбежать и спрятаться, таким большим, неуклюжим и беспомощным.
А Костик продолжал направлять грозу на город. Люди уменьшались в размерах, ускоряли шаг, переходили на бег, собаки оживленно помечали углы, браво закапывали задними лапами и лаяли на пробегающих прохожих, пожелтевшая пыль вилась клубами, вставала в полный рост и воинственно размахивала обрывками газет. «Вы все будете наказаны! – громом грохотал голос Костика из-за приближающейся армады туч – Вы плохо убрали в своих комнатах, и теперь я устрою вам трам-тарарам!» Костик шевелит пальцами поднятых рук, концентрируя свои водно-воздушные силы для первой атаки, медлит, выбирает момент.
И вот, вдоволь насладившись всеобщей паникой и страхом, Костик, наконец, бросает свои руки в аккорде, нанося удар. Первые капли воды с глухим ударом падают на перепуганные деревья, которые подпрыгивают от неожиданности. Дальше уже достается всем без разбора – столбам, дороге, зазевавшимся прохожим, автомобилям, собакам, поребрикам, тротуару. Капли сначала сворачиваются в пыли мокрыми комьями, потом быстро превращают пыль в мутные ручьи.
Благодаря слаженной и успешной работе подчиненных небесных струй, Костик очищает улицу для себя, сбегает вниз и триумфально проходит по освобождённому двору, подобно завоевателю. Он бродит по улицам по колено в воде в сандалях, у которых вскоре отрывается намокший кожаный ремешок. Костик размахивает огромной веткой, отломанной от школьного тополя, окропляет ею собак, которые трусят мимо. Собаки со слипшейся от воды шерстью, опасливо косясь, молча его обегают, в другой раз они бы облаяли его, но не сейчас. Они понимают, чья теперь власть.
Вскоре запасы водных боеприпасов небесной армии подходят к концу, а с ними и временная диктатура Костика. Тучи, порыкивая, неохотно пятятся, гром грохочет уже где-то вдалеке, да и Костик проголодался. Он отбрасывает ветку, словно ставший ненужным царский жезл, отрекаясь от власти, данной ему небом, и идет обедать – навстречу осмелевшим пешеходам. «Жаль, – думает он, – что родители не такие внушаемые, как тучи. Для них нужны средства посильнее».