II
«Тише, тише», – нашептывал прибой, успокаивая мысли, блокируя нехорошие воспоминания, остужая разогретые ими нервы. Утреннее солнце целовало голые плечи, поглаживало невидимой ладонью спину, убаюкивало ласками. И ночные кошмары, которые на фоне темноты казались слишком яркими, в дневном свете, напротив, выцветали.
«Как хорошо, что мы приняли приглашение Алексея!» – в какой раз подумала Инга, переворачиваясь с живота на спину.
Рядом на полотенце с вышитой Белоснежкой лежала Лиза и, как обычно, с упоением читала книгу – толстую, с мелким шрифтом, несвойственным детским изданиям. Значит, опять читает «взрослый» роман, взятый в домашней библиотеке. Книги для своего возраста девятилетняя дочка Сергея тоже читала, но нередко брала и для старшего. Украдкой, дабы не отвлечь девочку, Инга заглянула под обложку, желая узнать, что же так заинтересовало младшую подругу, и увидела в руках у той томик с новеллами Цвейга. «Ай да Лизка!» – восхитилась Инга и подумала, что стоит приготовиться к вопросам и просьбам разъяснить тот или иной книжный момент. Девочка любила вести с Ингой «взрослые» разговоры, и, признаться, женщина порой не знала, что ей ответить. Например, почему Инга и папочка не поженятся. Или не собираются ли они родить Лизе братика или сестричку? Инга незаметно усмехнулась: пусть уж лучше ведет разговоры о книгах. Говорить о ком-то другом, хоть о персонажах книг, давать оценку их поступкам, всегда легче, чем собственным.
Проницательная Лиза, словно прочитав ее мысли, подняла голову и, заложив пальчиком страницу, улыбнулась. При этом на личике нарисовалось хитрое и всепонимающее выражение. Впрочем, недавно выяснилось, что она способна устанавливать «мосты» – настраиваться на волну человека, чувствуя его целиком: читать мысли, «входить» в прошлое, «видеть» настоящее и предугадывать будущее. Эта способность и спасла Ингу совсем недавно. Правда, Лиза еще не научилась управлять своей силой. Были способности, но не хватало знаний.
«Когда ты будешь меня обучать?» – это был один из тех вопросов, на которые Инга не знала ответа. Ей не хотелось заниматься с Лизой. Вообще хотелось, чтобы девочка была обыкновенной. Потому что знала, что такие способности счастья не приносят.
Лиза подмигнула и, слава богу, ничего не спросив, вновь уткнулась в книгу. А Инга нацепила на нос солнцезащитные очки и села.
По другую сторону от нее завозилась невестка. Лариса, не отводя тревожного взгляда от моря, вслепую копалась в большой льняной сумке в поисках чего-то.
– Вадим! С ума сошел?! – закричала вдруг девушка, отшвыривая ее и вскакивая на ноги, чтобы бежать к морю. Туда, где муж развлекался с их маленьким сыном. Инга проглядела момент, как Ванечка, которому недавно исполнилось год и три месяца, потерял равновесие и с головой ушел под воду. Это и напугало Ларису. Но Вадим уже выхватил из воды сына и высоко поднял его на руках. Ваня даже не успел испугаться, наоборот, оказавшись на такой высоте над водой, рассмеялся.
– Спокойно, Лара! – донесся в ответ голос мужчины. – Я же за ним слежу!
– Вижу, как ты следишь, – проворчала жена, но, однако, села обратно на полотенце. – Утопишь ребенка!
– Я же рядом! И мы не заходим глубоко! Ничего не случится! – прокричал Вадим, опуская сына обратно в воду. Ванечка с восторженным визгом вновь забарабанил кулачками по поверхности, поднимая кучу брызг.
– Ну и вот как с ним спорить? – развернулась Лариса к Инге.
– А ты не спорь, – улыбнулась та в ответ. – Уже должна была понять, что с моим братом спорить бесполезно. Лара, расслабься и отдохни, пока Вадим играет с сыном. Ничего с Ванечкой не случится!
Невестка послушала ее, вытащила из сумки книгу, но, раскрыв, не погрузилась в чтение, а продолжила наблюдать за сыном и мужем.
Инга тоже следила за игрой брата и племянника, но совсем с другими мыслями: не с материнской тревогой, а думая, что, пожалуй, произошедшее с ней, может, и к лучшему. Потеряв свою силу, став обыкновенной, она начнет самую обычную жизнь – счастливую жизнь счастливой женщины. Выйдет замуж за любимого человека, переедет из суматошной столицы обратно в городок своего детства, будет воспитывать Лизу как свою дочь, родит в будущем Алексею ребенка. Пожалуй, такая жизнь ей и нужна. Хватит приключений, из которых она выходит изрядно потрепанной.
Девушка вновь скользнула взглядом по брату, который теперь кружил сына над водой. И два голоса – мужской и детский – сливались вместе в счастливом смехе. Сердце сжалось от недавно пережитой боли: а ведь всего этого могло и не быть – радостного смеха Вадима, этого отпуска, в котором они все чувствуют себя счастливыми. И все из-за той ужасной аварии, в которую брат попал накануне их с Ингой тридцатилетия.
Много чего могло бы не быть… От некстати нахлынувших воспоминаний ее передернуло, и, запрокинув лицо к солнцу, девушка заставила себя улыбнуться: что было, то прошло. Со временем воспоминания утратят свежесть и остроту, место им будет в самых отдаленных уголках чулана-памяти. А Инга постарается сделать все возможное, чтобы не доставать их оттуда – запылившиеся, пахнущие сыростью и плесенью. Напротив, задвинет другими воспоминаниями – об этом солнечном утре, о шепоте моря, о счастливом смехе племянника, о…
– Ой!
И об этой холодной воде, которую только что вылил из ладоней ей на разгоряченный солнцем живот незаметно подкравшийся Алексей, тоже будет помнить. Инга вскочила на ноги и погналась по побережью за ним, улепетывающим по песку. Всемогущий Чернов, рыбный барон, как окрестили его в поселке, убегал с проворностью озорного мальчишки, иногда оглядываясь и показывая язык. Если бы его сейчас увидел кто-нибудь из деловых партнеров, да и просто жителей поселка, изумился бы до немоты. Леша не все дни мог находиться с гостями и дочерью: работа отнимала много времени. Он предпочитал все рабочие процессы контролировать лично. Не гнушался и простыми разговорами с рыбаками с тем, чтобы узнать, все ли хорошо в командах, есть ли какие недовольства, просьбы. И брал это на заметку. О наемном персонале суровый и жесткий Алексей пекся как о братьях родных. «У них же в семьях детишки подрастают!» – так говорил он о рыбаках, работающих у него.
После пляжа они всей компанией зашли в известное на весь городок кафе-мороженое и съели по хорошей порции кто пломбира, кто фруктового шербета. Хотя знали, что это вызовет ворчание домработницы и поварихи Нины Павловны.
– Только чтобы домработницу не обижали! – громыхнул Чернов, когда Лиза выразила желание съесть добавки и к девочке присоединился Вадим.
– Съедим все, что наша Нина Павловна приготовит, – покивал Вадим. – Леш, ты тут живешь, и тебе это мороженое таким вкусным, как нам, не кажется. А мы с Ингой… сколько уже в столице живем? С семнадцати лет. Тринадцать, значит? Так вот, мы с Ингой уже тринадцать лет такого вкусного мороженого не пробовали. Вкус детства!
– Да ну, не верю, – покрутил круглой лопоухой головой Алексей. – Не верю, чтобы в ваших столицах не было такого мороженого.
– А ты приезжай, сам убедишься! – не растерялся Вадим и хитро подмигнул сестре. Инга как-то поделилась с ним мыслями о переезде, и Вадим, хоть всячески и поощрял ее отношения с Черновым, идею эту принял без энтузиазма. Знал, что сестра в океане столичной суеты чувствует себя куда комфортней, чем в тихой реке провинциальной жизни. И надеялся, что ее избранник облюбует Москву.
– А вот и приеду! – отозвался Алексей с задорным блеском в глазах-крыжовниках. Положив тяжелую ладонь на плечо сидящей рядом Инге, привлек девушку к себе и стиснул в медвежьих объятиях.
«Выйду замуж, рожу ребенка…» – мечтательно подумала она. И правда, зачем жить с этим отравляющим счастье ощущением, переходящим в паранойю, что обязательно ожидает наказание, что она лишь получила недолгую отсрочку? Ведь прошло столько времени, и ничего плохого не произошло, наоборот, все налаживается. Так зачем Инга живет с оглядкой, с ощущением, будто берет не свое? Это ее счастье – выстраданное, выжданное, заслуженное. Ее счастье.
На работу Алиса проснулась позже обычного. По вторникам Сережа выходил из дома на час раньше, чтобы успеть на летучку, которые раз в неделю устраивал шеф. Перед уходом муж заходил в спальню, чтобы разбудить Алису и поцеловать ее. Так было и сегодня, но вместо того, чтобы сразу встать, девушка прикрыла глаза и… вновь уснула. А когда открыла, увидела, что до выхода из дома осталось пятнадцать минут. Проворно вскочив с кровати, она заметалась по квартире, одновременно одеваясь и завтракая куском хлеба: на приготовление бутерброда уже не было времени. Торопливо умылась, завязала волосы сзади в длинный хвост (слава богу, ее прическа не требовала ухищрений!), припудрила нос, нацепила очки в тонкой оправе, одернула офисную юбку из серой легкой ткани, подхватила портфель, накинула пиджачок – хоть и лето, но по утрам прохладно – и выскочила за дверь. Минута в минуту.
Когда она ждала лифт, за спиной раздался какой-то шум. Алиса оглянулась и с некоторым удивлением увидела, что возле соседней квартиры стоит женщина и ковыряется в замке. Алиса знала, что из трех квартир на площадке заселены лишь две: та, которую они с Сережей снимали, и которая находилась дальше от лифта. О том, что одна из квартир (ближайшая к их) пустует, узнала из разговора с соседкой. За три месяца, что они с мужем прожили здесь, Алиса успела познакомиться с обитательницей обжитой квартиры. Это была одинокая пожилая женщина, дочь которой проживала в другом районе и иногда на выходные привозила внука. Все остальное время соседка Надежда Петровна жила одна. Скучала, развлекала себя просмотром сериалов. Встречаясь иногда с Алисой и Сергеем на площадке, обменивалась с ними короткими разговорами. По-стариковски сетовала на здоровье, делилась радостью, рассказывая о внуке, советовала универсам, цены на продукты в котором были на порядок ниже. И как-то в таком коротком разговоре обмолвилась, что третья квартира пустует.
И вот из этой самой квартиры, похоже, вышла женщина. Густо накрашенная, со взбитыми в пышную прическу ярко-рыжими волосами, одетая в красный деловой костюм – юбку и пиджак. «Может быть, хозяйка?» – подумала Алиса. «Или агент, занимающийся сдачей жилья», – сделала она поправку на деловой костюм женщины.
Алиса вежливо поздоровалась с женщиной и посторонилась, желая пропустить ту к лифту. Но незнакомка, не удостоив ее и взглядом, направилась сразу к лестнице. Ступала как-то неровно, неженственно, косолапя ступни в туфлях на шпильке и не разгибая полностью ноги в коленях, словно ходить на высоких каблуках ей было непривычно. «Чего тогда в них обулась?» – с неприязнью, вызванной игнорированием ее приветствия, подумала Алиса и вошла в открытые двери лифта.
То ли незнакомка спускалась по лестнице с астрономической скоростью, то ли, скорее всего, еще ковыляла на своих шпильках, но девушка с ней на выходе из подъезда не встретилась. Чему обрадовалась.
Метро, десятиминутная прогулка, и Алиса подошла к кирпичной пятиэтажке, прячущейся в зелени роскошных крон. Она направилась к крайнему подъезду, где весь первый этаж занимала их небольшая фирма. Поднимаясь по ступеням крыльца, девушка вспомнила, что главный бухгалтер сегодня полдня проведет в налоговой, и повеселела. Можно спокойно начать день с чашки чая. Обычно девушка переступала порог комнаты, которую делила вместе с главным бухгалтером, и тут же, не успев снять верхнюю одежду, проваливалась в рабочую рутину. Ее шефиня не давала отдышаться после дороги и привести себя в порядок. Алиса подозревала, что главбух приезжала в офис на рассвете, потому что всегда, когда ее подчиненная переступала порог, уже сидела за рабочим столом и либо сосредоточенно изучала что-то на мониторе компьютера, либо копалась в толстенных папках. Услышав скрип приоткрывающейся двери, Лидия Семеновна коротким кивком приветствовала помощницу и, не успевала та и рта открыть для ответного приветствия, уже озвучивала приказания. Алиса еще в начале своей службы в этой фирме наивно полагала, что, если будет приезжать на полчаса раньше, у нее будет время, чтобы привести себя в порядок, сбегать в уборную и выпить чашку чая, прежде чем приступать к работе. Но если бы она появилась даже на час раньше, Лидия Семеновна опять же, не делая никаких скидок на то, что рабочий день еще не начался, нагрузила бы заданиями. Возмущаться было бесполезно. «Деточка, – начинала «воспитательную беседу» главбух, глядя на Алису поверх очков в тонкой позолоченной оправе. – не забывайте, что вы тут ради…» Ради чего она тут, Алиса предпочитала уже не слушать – и так прекрасно знала: зарплату ей платили неплохую, Лидия Семеновна, несмотря на свою вредность и занудность, многому ее учила. Одним словом, фирма была для девушки хорошей стартовой площадкой.
Так что, вспомнив, что сегодня Лидии Семеновны полдня не будет на месте, Алиса значительно повеселела и в офис вошла, радостно напевая под нос мотивчик услышанной утром по радио песни.
– Зайцева, я тебя жду-жду! – выскочила из-за угла Майка. – Шефа сегодня не будет, а твоя мымра в налоговую усвистела, так что пошли скорей пить чай! Я по такому случаю даже пирожных купила!
Подруга работала помощницей генерального директора, так что знала обо всех событиях, происходящих в офисе. А так как она еще вела тетрадь, в которой сотрудники отмечали свои приходы и уходы, то была в курсе, кто на месте, а кто отсутствует.
Глядя на то, как Алиса снимает и убирает в шкаф свой пиджачок, Майка от нетерпения даже приплясывала на месте и притопывала ножкой, обутой в туфлю на высоченной шпильке. Эффектная чернобровая и черноокая красавица с шикарной гривой густых вьющихся волос, она вызывала легкую женскую зависть у Алисы, масть которой было сложно определить. Бледная, будто выцветшая, кожа, светлые, неопределенного цвета глаза, почти невидимые брови и ресницы, бескровные губы. Алиса украдкой глянула на себя в навесное зеркало и тихо вздохнула: светлые волосы невнятного «мышиного» оттенка красивыми даже с натяжкой не назовешь. Были они тонкими, мягкими, укладку держали плохо, поэтому Алиса, не мудрствуя, гладко зачесывала их в хвост. Зеркало отразило еще круги под глазами, потому что из-за спешки девушка не успела наложить макияж.
– Что-то ты сегодня бледновата. Не заболела? – встревожилась Майка, словно угадав ее мысли.
Алиса метнула на подругу обиженный взгляд и хмуро выдавила:
– Проспала.
– А-а. Ну прости, прости, – ухмыльнулась язва Майка. И горделиво тряхнула шикарной гривой. – Ты идешь или и дальше будешь любоваться на свое отражение?
– Иду, – процедила Алиса, еле сдерживая завистливый вздох, и направилась следом за подругой в приемную при кабинете генерального директора.
– Между прочим, предложение отвести тебя к моему парикмахеру остается в силе, – заметила, не оглядываясь, Майка. – Она с твоими волосами может чудо сотворить.
– Чудо свершится, если мои волосы вдруг станут в три раза гуще. Но это из раздела фантастики, – вздохнула Алиса, усаживаясь на один из стульев, стоявших в кабинете Майки. Предназначались они для клиентов и сотрудников, ожидающих приема у генерального.
Подруга неторопливо воткнула в «гнездо» трубку радиотелефона, которую всегда брала с собой, если уходила с рабочего места. И нажала клавишу электрического чайника.
– Моя парикмахерша, конечно, волос тебе не добавит, но может подстричь так, что создастся визуальный эффект густых волос. А также покрасит в приличный цвет. В общем, из моли превратит в яркую бабочку.
Алиса, зная остроязычную и прямую Майку, на «моль» уже не обиделась. А что обижаться, если она сама себя такой считала? Без косметики от стены не отличишь, а краситься Алиса не любила.
– Еще бы косметику тебе поменять. А то пользуешься этой розовой помадой, которая тебя лишь простит. И то от случая к случаю, – подруга снова угадала мысли. И, кладя в чашки чайные пакетики, предложила: – Давай после зарплаты проедемся по магазинам, я тебе подберу кое-что из косметики.
– Посмотрим, – последовал уклончивый ответ. Если принять Майкину помощь, то рискуешь остаться без копейки. Подруга привыкла пользоваться дорогой косметикой: Алиса видела в ее косметичке лишь одни «шанели» и «диоры». Если Майка станет подбирать ей косметику, в сторону бюджетных марок и не глянет. Алиса же считала, что ни лак для ногтей, ни помада не должны стоить бешеных денег. Можно обойтись продуктом и куда дешевле.
– Моя близкая подруга Ларка тоже считала себя невзрачной молью. Хотя, на мой взгляд, таковой не является. Натуральная блондинка, глазищи огромные, голубые. Так ведь нет же, «моль», и все, уж как я ее ни переубеждала. И что? Вышла эта «моль» замуж за такого крутого парня, что я ахнула, – закатила глаза Майка. – А у меня, ты знаешь, в женихах таа-а-акие банкиры и бизнесмены ходили…
О своем бурном прошлом она любила рассказывать не стесняясь. Сейчас Майя была замужем за простым следователем, в котором, с ее слов, все было хорошо, кроме зарплаты.
– У меня уже есть муж. И других романов не надо, – заметила Алиса.
– Не надо? – прищурилась Майка. – А чего тогда так покраснела?
Алиса чертыхнулась про себя на прямоту подруги и принялась снимать с выложенной подругой на стол коробки с пирожными целлофановую пленку.
– Он опять написал? – жадно спросила охочая до всяких историй Майка. Ее темные глаза уже заблестели в предвкушении новой порции «сериала». Она придвинула стул поближе, села на него, грациозно поставила локоть на стол и, подперев ладонью склоненную набок голову, выжидающе уставилась на Алису.
Девушка помедлила с ответом. Отомстить ли подруге, отказавшись рассказывать? Но ее саму распирало от желания обсудить короткий привет, присланный писателем, так что «месть» ограничилась лишь этой паузой, в которую Майкино любопытство достигло критической точки.
– Ну, написал, – с нарочитой небрежностью обронила Алиса, разливая по чашкам кипяток.
– И? – нетерпеливо поторопила подруга.
Алиса не спеша размешала сахар в чашке, выбрала пирожное, откусила, прожевала и после этого подняла на умиравшую от нетерпения Майку глаза.
– Пожелал спокойной ночи.
Разговор на самом интересном для Майки месте оборвал неожиданно вошедший в кабинет без стука генеральный директор, который не должен был находиться в этот день в офисе. Коротко, с хмурым видом поздоровавшись с девушками, он красноречивым взглядом окинул развернувшееся «пиршество» и многозначительно поднял брови.
– Андрей Витальевич, чай будете? – засуетилась Майка. Шеф мотнул головой, отказываясь. И прежде чем пройти к себе, попросил подчиненную зайти к нему через пять минут.
– Все, сворачиваемся, – шепнула, все поняв, Алиса. – Освободишься – заходи ко мне. Пока «моя» не вернулась.
Майка пообещала зайти. Но день у обеих девушек выдался таким насыщенным делами, что увиделись они лишь раз, мельком, в коридоре.
Вечер неожиданно оказался свободным. После ужина брат с женой и сыном ушли в свою комнату отдыхать. Лиза закрылась у себя с книгой. Алексей, виновато потоптавшись перед Ингой, сообщил, что ему нужно поработать.
– Иди, иди, рыбный барон! – рассмеялась девушка, в шутку подталкивая Чернова в сторону его кабинета. – Знаю, что ты на работе женат.
– Хотелось бы на тебе, – пробормотал мужчина, кладя широченную ладонь на дверную ручку.
– Боюсь, даже если будет так, то мне все равно достанется роль второй жены. Первой будет работа, – ответила Инга. – Обо мне не беспокойся, я найду, чем себя занять. Почитаю в библиотеке.
Алексей пообещал, что не будет задерживаться, лишь просмотрит отчеты и проверит статистику. Инга не стала вникать в детали его работы, поднялась на цыпочки (хоть она и была высокой, мужчина был гораздо выше ее) и поцеловала его в губы. Алексей неловко сгреб ее в медвежьи объятия и от чувств стиснул с такой силой, что у Инги перехватило дыхание.
Уже когда он вошел в кабинет, ей подумалось, что шутка насчет первой и второй жены прозвучала неуместно. Первой женой была Кристина, мама Лизы. Инга мысленно с досадой обругала себя, но что сказала, уже сказала. Развернувшись, она вошла в соседнюю с кабинетом дверь и оказалась в библиотеке. И хотя бывала тут не раз, все равно, переступая порог, с восхищением и трепетом замирала в дверях. Эта библиотека была приданым Кристины и собиралась на протяжении поколений. Инга прошла вдоль стеллажей из дорогой древесины, стилизованных под старину (вначале она думала, что шкафы, как и фолианты, были такими же старыми, но потом Алексей сказал, что их сделали на заказ). Здесь были собраны и современные книги, которые покупала Кристина, и старые, изданные еще при жизни классиков. Настоящая сокровищница! Инга отлично понимала Лизу, которая любила тут закапываться. Ей вообще хотелось поселиться в этом книжном храме. Здесь она еле удерживалась от того, чтобы не ходить на цыпочках, дабы не потревожить покой святынь. Лиза как-то рассказала Инге, что ей кажется, будто книги разговаривают – едва слышно. Если вслушаться в тишину и прикрыть глаза, можно услышать еле различимый шепот. Инга, вспомнив слова девочки, так и сделала: остановилась между двух стеллажей и, положив ладонь на один из переплетов, прикрыла глаза.
Но вместо истории, «рассказываемой» книгой, ей вспомнилась совсем другая – ее собственная, когда она чуть более года назад впервые оказалась в доме Чернова. С тех пор в библиотеке почти ничего не изменилось, только убрали раму из-под разбитого зеркала, оказавшегося не просто зеркалом, а магической дверью. За это воспоминание, как одна шестеренка часового механизма за другую, зацепилось следующее. И Инга невольно провела параллель между тем своим приездом и настоящим. Тогда она приехала сюда бессильная, опустошенная после того, как ценой собственной жертвы разрушила древнее проклятие, убрала нависшую над братом и Ларисой смертельную угрозу. Но ее сила восстановилась благодаря любви.
Сейчас не тот случай. В этот раз она сама уничтожила себя, проклятием убив человека. Пусть и насильника, убийцу, но это не снимает с души греха. Не должна она была обращать свои способности, свою силу во зло. Об этом не раз говорила бабушка – известная в прошлом ведунья, напоминала и через сны, что сила Инге дана ради того, чтобы творить добро. Проклиная на смерть другого человека, Инга погибла бы и сама вместе с «жертвой», если бы не вмешалась Лиза.
Непрошеные воспоминания обволакивали ее, будто паутина. И чем сильней Инга сопротивлялась, тем больше запутывалась в них. Вот тебе и «шепот книг»… Девушка резко открыла глаза, потрясла головой, будто пытаясь вытрясти все нехорошие мысли. Что это она, в самом деле? Дар не приносил ей счастья. Так, может быть, сейчас, когда она потеряла силу, стала «обыкновенной», ей дан второй шанс? Шанс на счастливую жизнь – выйти замуж, родить ребенка… И не думать о том, сколько ей отведено – много ли, мало. Не гадать, что, может, лишь дана отсрочка. Не думать об этом…
Она схватила первую попавшуюся книгу и, не глянув на обложку, уселась за массивный стол.
– Так и знал, что ты здесь! – раздалось вдруг над ухом, когда она открыла первую страницу. От неожиданности Инга вздрогнула и подняла взгляд. Но вопреки ожиданиям увидела не Алексея, а брата.
– Я думала, что вы уже спать легли, – ответила она, закрывая книгу. Вадим прошел к столу, отодвинул второй стул и сел напротив сестры.
– Лара уснула в обнимку с Ванькой. А я отправился на поиски тебя.
– Соскучился? – усмехнулась Инга. – Быстро же.
Волна нежности затопила ее, когда она рассматривала брата. Хоть они порой и спорили, иногда даже по-крупному, отношения между ними всегда были близкими настолько, что чувствовали друг друга на расстоянии. «Между нами особая связь» – так говорила Инга. И Вадим не возражал. А как же иначе, ведь они были двойняшками. Сестра едва сдержала порыв ласково пригладить взъерошенные светло-русые волосы брата. То, что они выгорели на солнце почти до льняного цвета, возвращало ее в другие воспоминания, счастливые, об их детстве, проведенном в этом городке.
– Я с тобой поговорить хотел, – серьезный тон Вадима окатил ее, разомлевшую от теплых мыслей, будто холодной водой. Серые глаза, казавшиеся сейчас стального цвета, смотрели в упор, так, что Инге теперь уже захотелось ответить: «Слушаю!» – как начальнику. Ох, видимо, руководящая должность в банке накладывает отпечаток на поведение Вадима и с близкими.
– Что с тобой происходит? – без всяких вступлений спросил он. И чуть опустил голову, глядя теперь на сестру уже не прямо, а немного исподлобья, что, однако, нисколько не смягчило взгляда. Напротив, теперь казалось, будто Вадим сканирует мысли Инги.
– А что со мной происходит? – ненатурально засмеялась она. – Ничего! Кроме того, что я счастлива, отдыхаю, наслаж…
– Не обманывай, – перебил брат. – Я тебя отлично за тридцать лет изучил. И вижу, что-то происходит, что-то мешает тебе наслаждаться отдыхом, держит в напряжении и, я бы сказал, пугает! Ты как будто живешь с оглядкой, в любой момент ожидая, что из-за угла на тебя выскочат с ножом. Так ведь?
Инга невольно поежилась: как точно выразил брат то, что с ней действительно происходит!
– Не ври, что с тобой все в порядке. Допускаю, тебе не хочется об этом говорить. Но я подозреваю, что не все так безоблачно, как ты хочешь нам представить. Да и Леша сказал, что ты в четвертый раз за эту неделю просыпаешься от кошмаров.
– Это он попросил тебя со мной поговорить? – быстро спросила Инга.
– Нет. Я сам. Зачем ему меня просить, если я и сам вижу, что с тобой что-то не так? Что тебя, красавица наша, так тревожит, что является в ужасных снах? Опять твои знаки-символы?
– Нет, – вырвалось опрометчиво у Инги. Даже брат не знает, что она утратила силу. И что «знаки» в виде предчувствий и вещих снов ее больше не посещают и, видимо, посещать не будут. Даже с бабушкой утрачена «связь». Инга вообще перестала видеть сны, кроме кошмаров, отражающих минувшие события. Она видела то преследующего ее насильника; то Чернова, ведущего под венец другую девушку; то в ее снах на высокой скорости проносилась по мокрому шоссе синяя «Ауди» брата, полет которой обрывало бетонное ограждение; то вновь и вновь видела свежий могильный холм и табличку с известным именем. Крепко же держит в своих когтистых лапах прошлое!
– Я уже и не помню, Вадим, что мне снилось, – неловко соврала она. – После пробуждения тут же забываю.
– Однако… – покачал головой брат. И не было понятно, качает ли потому, что не верит сестре и осуждает ее ложь, или потому, что встревожился.
– Вадим, не бери в голову! Ничего страшного со мной не происходит! Это… Это просто мои женские страхи и сомнения.
– Сомневаешься в Чернове? – нахмурился он и даже придвинулся к сестре ближе, так, что его грудь соприкоснулась с краем стола. – Не можешь до сих пор забыть тот случай?
– Нет-нет, Вадим! Не это! Я знаю, что между Алексеем и Аллой ничего не было. Это… Так, несерьезное происшествие, которое даже интрижкой не назовешь.
– И все же после такого «несерьезного происшествия» ты чуть окончательно не порвала с ним!
– Но простила же.
– И правильно сделала. Я верю в Чернова. Верю ему. Он… настоящий мужик! И если бы ты вышла за него замуж, я был бы спокоен.
– Не предлагает, – рассмеялась Инга, постаравшись, чтобы смех прозвучал беззаботно. Однако брат уловил в нем плохо скрываемую горечь.
– Так он не знает, как к тебе подступиться! Ты же все его попытки в самом начале пресекаешь! Между прочим, Леша сказал мне, что собирается купить квартиру в Москве ради того, чтобы не расставаться с тобой.
– Когда это он так сказал? – удивилась Инга, обрадованная не столько этой новостью, сколько тем, что брат ушел от опасной темы.
– Да еще когда я в больнице лежал. Кстати, именно в тот день, когда ты сказала мне, что думаешь переехать из Москвы в этот городок.
– Надеюсь, ты не проговорился Алексею о моих планах? Потому что я еще не решила. Это-то меня и гложет…
– Понятно. Значит, в кошмарах ты видишь, как продаешь свою шикарную квартиру в Москве и въезжаешь в маленькую покосившуюся времянку в этом поселке. Угадал?
– Почти, – улыбнулась Инга и встала со стула. – Вадим, пойдем лучше в свои комнаты. Мне хочется спать. Похоже, Чернова я так и не дождусь: если он увлекается статистиками, подсчетами и еще бог знает чем, то забывает обо всем на свете. Это еще один мой кошмар: оказаться в ЗАГСе с дурацкой фатой на голове и в одиночестве, потому что Чернову ничего не стоит забыть день бракосочетания. Он же со своими рыбешками обвенчан!
– Ладно, не утрируй, – проворчал Вадим, поднимаясь следом за сестрой.
Когда они, пожелав друг другу спокойной ночи, собирались разойтись, он вдруг сказал:
– Сегодня тебе удалось увести разговор в другую сторону. Когда решишься, я выслушаю.
– Но я… – попыталась возразить Инга. Вадим, уже повернувшись спиной, лишь махнул рукой, будто давая понять, что, как бы Инга ни пыталась его обмануть, ей это не удастся.
– Вадим! – предприняла она еще попытку.
– Спокойной ночи! Без кошмаров, – пожелал он, мельком оглянувшись. И направился к комнате, в которой остановился с женой и сыном.