Глава 5. И между сессиями
Комсомольский оперотряд – это почти тоже, что и студенческая добровольная народная дружина, только без девчонок и красных повязок на руке. В ДНД сгоняли всех, порою против воли, а в оперативные отряды записывали спортсменов силовых видов спорта и единоборцев и от природы крепких ребят. Попасть в такой отряд считалось даже престижным. Ну и конечно романтика и тяга к приключениям многим в те годы не давала покоя.
Ближайший опорный пункт милиции располагался на той же улице Рабочей, что и общежитие студентов – биологов. В тот майский субботний день на свое первое вечернее дежурство вместе со Шторминым отправились два его одногруппника и ближайших друга Олег Кочерженко и Владимир Великов.
Опорный пункт представлял собой небольшую комнату в очень протяженном многоподъездном девятиэтажном доме, который все справедливо называли лежачим небоскребом. В комнате имелся разбитый письменный стол, три шатающихся стула и старенький шкаф с облупленной полировкой, набитый какими – то бумагами, пустыми пивными и водочными бутылками, грязными тряпками и прочим хламом.
Дежурили в тот вечер капитан Осипов и сержант Кривоногов, а Штормин, Кочерженко и Великов были приданы им в усиление. Но как только студенты появились в комнате, стало понятно, что стульев на всех не хватает, да и разговаривать друг с другом особенно не о чем. Накатывала банальная скука, с которой предстояло бороться ближайшие четыре часа. Милиционерам было неудобно перед студентами распивать портвейн, студентам было неловко перед милиционерами играть в карточный покер. Ситуацию разрешил капитан Осипов, грузный мужчина с тяжелыми и неприветливыми чертами лица:
– Ребята, – сказал он задумчиво, глядя в окно, за которым расцвела шикарная белая сирень, – мне в районный отдел милиции нужно срочно. Вы тут подежурьте без меня. А если что случится, то звоните по телефону. И продиктовал свой домашний номер.
Через пару минут он ушел, неумело насвистывая какой – то шлягер. Сержант Кривоногов, маленький, худенький, похожий на подростка милиционер в форме на два размера больше, которая смотрелась на нем, как пиджак на огородном пугале, тоже засуетился. Он суетливо ходил по комнате, не зная чем заняться. То надевал на голову фуражку, которая проваливалась до самых ушей, то снимал ее и вешал на гвоздь. Да и опять же стульев на всех не хватало.
– Ребята, – печально произнес сержант, – мне в районный отдел милиции нужно срочно. Если что вдруг случится, немедленно мне звоните по телефону. И назвал свой домашний номер. – А будете уходить, ключ от комнаты положите под коврик.
Кривоногов напялил на уши фуражку и, насвистывая какой – то шлягер, отправился восвояси. А студенты, усевшись за столом, раскинули картишки. На самом деле играли они в покер редко: в купе поезда, на вокзале, иногда в общежитии. В тех нечастых случаях, когда приходилось убивать время. Не на интерес, но весьма азартно. Особенно эмоционально воспринимал игру Великов. Он и руками размахивал, и смеялся, и больше других обижался, если доводилось проигрывать. Кочерженко обладал флегматическим темпераментом, был более сдержан и потому лучше контролировал ход игры. Штормин играть в карты не любил, да и толком не умел. Поэтому в основном проигрывал своим друзьям. И как любой спортсмен злился на себя, если фортуна предпочитала другого.
– А, может, и нам пора домой? – предложил Штормин. В этот день ему в карты явно не везло.
– Нет, будем сидеть тут до конца, – воспротивился Великов. Он был очень ответственным студентом.
– Посидим еще часок и разойдемся, – нашел компромиссное решение Кочерженко.
Но тут дверь в опорный пункт резко распахнулась и на пороге появилась женщина лет сорока, взволнованная и чрезвычайно напуганная. Рядом с ней стояла маленькая худенькая девочка с заплаканными глазами.
– Здесь милиция? – спросила женщина, с удивлением рассматривая студентов.
– Здесь.
– Тогда срочно идемте на задержание преступника! – решительно скомандовала она.
– Какого преступника?
– Моего бывшего мужа. Мы с ним развелись три года назад, но живем в одной квартире, не можем «двушку» разменять. А он когда напьется, становится агрессивным. Хватается за нож и гоняет нас с дочерью, пока его милиция не угомонит. Вот такенный у него нож!
Женщина раздвинула ладони и указала невероятно огромные размеры. Так поступают рыбаки, когда хотят друг перед другом похвастаться величиной пойманной щуки. Девочка при этом разревелась, что придало ситуации совершенно жуткий оттенок.
– Куда идти? – спросил Штормин, глядя на Кочерженко.
– Тут рядом, за углом, – ответила женщина. Девочка и вовсе закатилась в истерике.
Они выскочили на улицу. Женщина с девочкой указывали дорогу, Штормин и Кочерженко, молча, следовали за ними. Великов остался в опорном пункте, засев за телефон.
Двухэтажный дом, в котором находился преступник, был старой дореволюционной постройки, с разбитым крыльцом, плохим освещением в подъезде и замысловатыми коридорами. Но что больше всего было удивительно, напротив как раз располагалось здание РОВД Октябрьского района Саратова.
Подойдя к дому, девочка неожиданно успокоилась, перестав плакать. Однако женщина сделалась очень агрессивной, заявив угрожающе:
– У мужа белая горячка. Он любого пырнет ножом, особо не раздумывая. И еще он мастер спорта по боксу!
Штормин вдруг почувствовал, что теряет привычное сознание. В голове его рождается одна единственная установка – победить любой ценой. Только так можно выжить в смертельной схватке. Все остальные мысли просто улетучились, заработал автопилот. Это было сосредоточение бойца, нацеленного на опасное дело.
Женщина подошла к входной двери своей квартиры, осторожно отперла ее ключом и первой вошла внутрь. Не включая света, она указала пальцем на комнату мужа, прошептав едва слышно:
– Он там прячется. Вместе с ножом. Видите, у него электричество горит?
Действительно, сквозь тонкую щель снизу пробивалась узкая полоска света. Дверь была довольно тонкой, однако никаких звуков за ней не слышалось.
Штормин одним ударом кин – гери правой ноги снес дверь с петель. Он ворвался в комнату, слева на диване лежал довольно мелкий мужчина в заношенном трико и несвежей майке. Обычный на вид человек с небритым и заспанным лицом. Он был страшно удивлен и едва успел приподняться с дивана, как Штормин нанес ему в голову сокрушительный удар майе – гери левой ногой. Но он поскользнулся на каком – то половике, лежавшем на полу. И задуманный изначально мощный удар до конца не достиг цели. Однако мужчина тут же рухнул на пол. Подскочивший следом Кочерженко развернул его на живот, заломил за спиной руки и принялся их связывать непонятно откуда подвернувшимся полотенцем. Операция по задержанию опасного преступника длилась считанные секунды.
Когда Владимир и Олег потащили мужчину к пикету милиции, следом за ними гордо шествовала женщина, ведя за руку, вновь разревевшуюся девочку. У подъезда уже стояли желтая машина с нарядом милиции, белая карета «скорой помощи» и красный автомобиль с пожарным расчетом. Это Великов поднял на ноги все экстренные городские службы. На крыльце суетились явно перепуганные капитан Осипов, сержант Кривоногов и еще несколько милицейских и прочих чинов. Мужчину, который, похоже, мало что соображал, чуть ли не волоком втащили в комнату пикета милиции. Там тоже находилось народу предостаточно. А за столом сидел грозный майор. Олег Кочерженко подошел к нему и выложил на стол газетный сверток.
– Что это? – спросил майор.
– Это вещественное доказательство, – спокойно ответил Олег.
Майор осторожно развернул сверток. На стол выпал огромный тесак, каким в деревнях с одного удара забивают кабанов.
Арестованного подвели к майору, он взглянул на него так, будто знал его хорошо. И арестованный посмотрел на майора как – то странно…
Весна в Саратове развивается стремительно, как и во многих других, в общем – то, южных городах. До апреля на улицах может лежать снег вперемежку с грязью. И кажется, что никогда этому природному безобразию не наступит конец. Но затем резко пригревает солнце, с веселым журчанием всюду бегут ручьи и спустя несколько дней от скоротечной весны остаются одни сумбурные воспоминания. Шапки, куртки, зимнюю обувь долой. Погода устанавливается почти летняя, прерываясь лишь короткими заморозками в период цветения черемухи. А там уж и до настоящего лета рукой недалеко подать. Впрочем, год на год не приходится.
Володя Штормин вышел из опорного пункта милиции, когда над городом уже нависла ночная мгла. Улица Рабочая, расположенная в центре Саратова, хорошо освещалась, но была немноголюдна в эти часы в отличие от проспекта Кирова или улиц Горького и Радищева, где молодежь могла проводить досуг в немногочисленных кафе и барах. До общежития было рукой подать, всего каких – то двести, триста шагов. У строительного техникума Штормин заметил три фигуры, молодую женщину в бежевом плаще, держащей в руках букет сирени и двух парней крепкого телосложения в красных коротких спортивных куртках. Володя шел по другой стороне улицы и был под большим впечатлением от недавнего задержания преступника.
Вдруг женщина громко закричала:
– Помогите!
Штормин не задумываясь, в мгновенье ока, подлетел к странной троице. Один парень схватил женщину за горло и пытался душить ее. Второй замахнулся, чтобы ударить ее кулаком наотмашь. Володя высоко подпрыгнул и ударом йоко – гери сразил второго парня наповал. Первый машинально оттолкнул от себя женщину, развернулся в сторону Штормина и принял боксерскую стойку. И тут Володя схитрил. Он очень любил этот хитрый удар, который боксеры, в отличие от каратистов и мастеров других боевых искусств Востока, всегда пропускают. Штормин пробил ура – маваши – гери, сложный, но мощный удар ногой с разворотом на сто восемьдесят градусов. Соперник не устоял и, потеряв сознание, рухнул на землю. Женщина вновь громко закричала, выронив ветки сирени из рук:
– Убивают!
Но Штормин как, ни в чем не бывало, развернулся и направился в общежитие. Он сделал уже десяток шагов, прежде чем услышал за спиной хриплый голос женщины:
– Молодой человек, ради бога, подождите.
Володя обернулся. Незнакомка шаткой походкой, прихрамывая на правую ногу, спешила к нему. Она показалась Штормину симпатичной, даже красивой, вот только косметика поплыла по ее раскрасневшемуся лицу.
– Я думала, это Антон.
– Какой Антон? – не понял ее Володя.
– Я вас спутала с Антоном. Он куда – то отошел и должен был вернуться.
– Кто такой Антон?
– Да так, один мерзавец, приятель моего мужа. Он очень опасный тип.
– Как те двое? – усмехнулся Штормин, внутренне гордясь своим превосходством.
– Нет, Антон – мент. Нам надо срочно уходить отсюда. Надеюсь, вы проводите меня до дома. Я живу совсем недалеко. На улице Рабочей напротив университетского общежития. Меня зовут Анастасия, можно просто Настя.
От нее пахло вином, сигаретами и дорогими духами. А в огромных голубых глазах отчетливо просматривались испуг и надежда на спасение.
– А меня зовут Владимир, – представился Штормин. И я как раз живу в том общежитии. Давайте я вас провожу до дома.
Настя улыбнулась загадочно, видно, она умела быстро находить контакт с мужчинами.
– Можно я возьму вас за руку? – произнесла она тихим томным голосом. – Я вся дрожу от страха.
Штормин и рта открыть не успел, как она вцепилась в него и повела за собой.
Они поднялись на второй этаж пятиэтажного дома. Настя из кармана плаща достала ключи, вставила их в замочную скважину.
– Володя, помоги, я не могу провернуть ключ.
Штормин попытался открыть дверь, но замок не слушался.
– По – моему, это не тот ключ, – произнес Володя, ковыряясь в замке.
– Точно, не тот, – хихикнула Настя. – Это ключ от маминой квартиры. А свой я, наверное, оставила у нее.
– Что будем делать? – спросил Володя.
– Ломать. Сможешь дверь выбить ногой?
Штормин усмехнулся:
– Не далее как час назад я уже высадил одну дверь. Но та открывалась внутрь, а эта – наружу. Может, вас отвести к маме? Она далеко отсюда живет?
– Нет, к маме не надо! Ты что! Мама учительница, она будет всю ночь ругаться и воспитывать меня. Володя, ломай дверь.
– Ну, как хочешь, – Штормин крепко ухватился за дверную ручку, – видимо, миссия у меня сегодня такая – уничтожать двери.
Они и не заметили, как легко перешли на «ты». Что – то легкое и доступное почувствовал Володя в общении с Настей. Притягательное и запретное. Как адамово яблоко в раю.
Штормин резко дернул дверь на себя. Раздался хруст вывороченного косяка, дверь распахнулась.
– Прошу, мадам, – усмехнулся Володя, довольный своей силой. Он развернулся и сделал несколько шагов в сторону к лестничному пролету.
– Постой! – крикнула Настя. – Ты куда?
– В общежитие напротив. Я там живу.
– Нет, Володя, вернись, – взмолилась Анастасия. – Я боюсь ночевать одна со сломанной дверью. Тем более эти придурки знают мой адрес и в любой момент могут нагрянуть.
В ее голосе было столько страдания, столько страха, что Володя вернулся. Да и интуиция подсказывала ему, что эта история еще не закончена, что у нее есть весьма романтическое продолжение.
На кухне у Насти царил бардак. Было определенно видно, что недавно здесь гуляла большая компания. На столе стояли пустые винные бутылки, граненые стаканы, валялись грязные вилки, хлебные крошки, в пустой консервной банке торчали разносортные окурки. Раковина была заполнена до краев грязной посудой. Воздух был спертый, наполненный запахами подгоревшей картошки и прокисших щей.
– Хочешь выпить? – спросила Настя, открывая дверцу холодильника. – У меня есть «херес». И слегка засохший лимон. А хочешь, я тебе яйцо всмятку сварю. Как раз одно осталось. На развод. Какое гадкое слово – развод!
И она вновь невесело рассмеялась.
Штормин внимательно разглядел свою новую знакомую. Она была молода, красива, но первый тлен порочной жизни уже затронул и лицо ее и фигуру. Такие женщины, наделенные от природы привлекательностью, к сорока своим годам теряют всякий интерес к жизни. Вино «Изабелла» становится единственной подругой, родня отворачивается, мужчины брезгуют. И до веревки с мылом остается один легкий шаг.
– А где же твой муж? – спросил Володя. – Ты говорила, что ты замужем.
Настя с грустной улыбкой взглянула на Штормина и как – то совсем буднично произнесла, смешно поджав губу:
– Муж объелся груш. Сегодня ты будешь исполнять его обязанности.
И Володя вдруг почувствовал, что он хочет эту распутную женщину, хочет страстно и неодолимо. На одну ночь, на один раз. Что это не влюбленность с первого взгляда и даже не мимолетное увлечение. Это животный инстинкт, просто похоть, с которой ему не совладать.
– Так тебе налить вина для храбрости? – спросила Настя, наполнив себе наполовину стакан «хересом».
– Да нет, спасибо, я не пью, – уверенно произнес Штормин. – У меня спортивный режим. Да и не такой уж я трус, чтобы испугаться женщины.
– Да! – рассмеялась Настя, озорно глядя на Володю. Так ты храбр не только на поле боя, но и на любовном ложе?
Она залпом выпила вино, поставила стакан на стол. – А ты мне нравишься, ковбой! Честное слово нравишься. Где – то я тебя уже встречала. Вот только не могу вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах. Может быть в ресторане «Россия»?
– Нет, я по ресторанам не хожу.
Настя вдруг стала серьезной и тихо произнесла:
– Я вином тебя напою,
Лаской нежною одарю.
И ты вспомнишь на склоне лет
Как любил тебя страстно поэт!
Штормин опешил, это были его стихи, написанные две недели назад…
Анастасия стала медленно снимать с себя платье. И закружилась голова у ковбоя.
А через две недели Володю Штормина нежданно – негаданно повесткой пригласили в отдел внутренних дел Октябрьского района. Стремительной пружинистой походкой он вошел в кабинет начальника. Толстый неуклюжий подполковник с заплывшим лицом в распахнутом кителе развалился за столом. Своим видом он напоминал обожравшегося хряка. И когда он заговорил человеческим голосом, а не захрюкал, Штормин слегка удивился.
– Как фамилия? – прогундосил подполковник.
– Штормин.
– Имя и отчество?
– Владимир Владимирович.
Подполковник, кряхтя, дотянулся до какой – то бумажки, лежащей среди груды других бумаг, поднес ее к лицу, посмотрел внимательно и произнес недовольным тоном:
– Руководство решило вас наградить медалью за проявленное геройство во время задержания преступника. Хотя никакой он не преступник, а так, мелкая сошка. Короче говоря, тебе надо собрать бумаги, характеристики там разные, справку с места учебы. Спортом занимаешься?
– Да, рукопашным боем на стадионе «Динамо».
– На «Динамо»? Я тоже когда – то там кеды протирал. Значит, ты наш, динамовец? Бросай свой дурацкий университет, идем к нам. Хотя, выпендрёшистый ты какой – то больно. Свободу любишь? Строем ходить не хочешь? У меня глаз, парень, наметанный, я врагов за версту пятачком своим чую. Оттуда тоже справку принесешь. Знаешь, где контора находится?
– Какую справку? О составе семьи? О доходах?
Подполковник не понял откровенной издевки.
– Там выдадут.
Штормин посмотрел на подполковника. Его туша вызывала омерзение.
– А справки то зачем?
– Ты что, тупой? – рявкнул подполковник. Он считал себя барином в своем служебном кабинете. А все остальные были холопами в его понимании. – Родина решила тебя медалью наградить. Вот только я забыл какой.
– Да не хочу я медаль! – выпалил Штормин, резко обозлившись на мента.
– Не понял? – начальник выпучил от удивления свои поросячьи глазки.
– Да я меньше, чем на орден Ленина не согласен! – выдал Володя.
Подполковник не сразу понял сути высказанной дерзости. А когда до него дошел смысл произнесенной фразы, он одним прыжком выскочил из – за стола и подлетел к Володе.
– Что ты, щенок, сейчас сказал?! Ты кому это сказал?! Родину презираешь?!
Штормин промолчал.
– Вон отсюда! – от злости подполковник даже ногами затопал. – И не дай бог ты мне еще раз на глаза попадешься. В порошок сотру, гадину!