КАЛЕЙДОСКОП СИЛЫ
У каждого есть своя сила…
Чёрные глаза.
Тогда он впервые увидел магию Тьмы, и увиденное отпечаталось в его сознании глубоким и бесконечно тяжёлым мраком этих чёрных глаз. То, что он в них разглядел, взбудоражило его воображение, завладело разумом и вдохновило куда больше, чем всё, что могло вдохновлять до этого момента. Он смотрел на него – того, кто был ему знаком уже более миллиарда лет, того, кто теперь изменился до неузнаваемости и всё же оставался тем, кем всегда и был. Как будто именно сейчас в нём открылось нечто уникальное, ранее никем не замеченное и проявившееся лишь в данный момент. «Неужели Тьма открыла его истинную суть? Неужели его глаза не всегда были настолько черны?» – пронеслось у него в голове.
Колдун показал всё, что хотел, и подошёл к нему практически вплотную.
– Время пришло, и если ты хочешь стать частью тех изменений, что уготованы вселенной, ты должен действовать, – произнёс демонстратор.
Тот, кто находился напротив, спрятал меч в ножны, ни на секунду не отрывая взгляда от собеседника, после чего покорно склонился и спросил тоном заинтересованным, настороженным и лишь немного льстивым:
– Значит, вы имели в виду именно ЭТО, когда говорили, что предстаёте перед ними в совершенно ином состоянии?
– Перед ними? – колдун усмехнулся. – Нет, не перед ними… Перед всеми! Пошёл бы ты за мной, Прародитель ядов, если бы не то, что произошло? Если бы я оставался прежним?
У каждого есть своя сила…
Случается так, что чужая сила может выглядеть куда более привлекательной…
Зелёные глаза.
Они смотрели сейчас как-то иначе. Они – блики из прошлого. Так не смотрит императрица, даже если формально она всего лишь принцесса.
– Почему ты мне служишь, Бликст? – спросила Рысь, оставшись наедине с чёрной пантерой в тот момент, когда её напарница Блан отлучилась по особому поручению.
Обе кошки находились внутри командного отсека искусственного спутника, вращающегося по орбите Планеты Кошек с одной лишь целью – собирать информацию обо всём, что происходит во вселенной, а также устранять возможные угрозы широкого спектра, начиная от метеоритного дождя и заканчивая вторжением незваных гостей.
– Что? – удивлённо переспросила Бликст. Неожиданный вопрос Рыси застал пантеру врасплох и заставил её отвлечься от анализа полученных спутником данных, которые и заставили прибыть сюда высшее руководство планеты в лице младшей сестры императрицы и её верных спутниц – Блан и Бликст.
Пантера немного подумала и, так и не поняв, к чему вообще был задан этот вопрос, всё же ответила:
– Кому же мне ещё служить, госпожа? Вы и ваш род олицетворяете саму суть кошачьего народа, а я как-никак кошка. Это же очевидно, – Бликст пожала плечами и продемонстрировала в доказательство своих слов длинный кошачий хвост.
– Нет.
– «Нет» в смысле «не очевидно»?
– «Нет» в смысле «ты не поняла», – снисходительно усмехнулась Рысь, после чего посмотрела на чёрную кошку так, словно пыталась проникнуть в её самые сокровенные мысли. Она уточнила вопрос: – Я спрашиваю, почему ты служишь именно МНЕ, а не моей сестре?
Бликст не торопилась отвечать. Перед её глазами пронеслись старые воспоминания, детские воспоминания. А почему бы и нет? Даже высшие кошки когда-то были детьми…
У каждого есть своя сила…
Иногда её недостаточно, и приходится воспользоваться чужой.
Они стремятся её перенять, забыв о своей.
Стремясь освоить чужую силу, они теряют свою.
Они слабеют, но только в самом начале.
Для того чтобы чужую силу сделать своей, нужно время.
Мимолётная слабость стоит последующей награды.
Так они думают…
Синие глаза.
Синий свет в темноте.
В самых далёких уголках вселенной, на забытых планетах, тёмных, как вечная ночь, колдун по имени Харм, находясь в состоянии предвкушения события, значимость которого трудно было переоценить, предавался воспоминаниям. Какое-то время он сидел на троне посреди тёмного зала, и лишь холодный синий свет его переливающихся глаз отделял его фигуру от окружающего мрака. Он был в зале один и понимал: то, что вскоре должно произойти, то, чего он так долго ждал и к чему так отчаянно стремился, должно остаться сокрытым от посторонних глаз. Больше никто не увидит его прежним. Выйдя из этой комнаты, он изменится навсегда. Подданные, соседи и даже те, кто правит вселенной, забыв о его существовании, скоро содрогнутся, увидев его таким, каким он должен быть на самом деле. Он больше не будет серым.
Харм встал с трона и подошёл к высокому прямоугольному окну. Синий свет его глаз продолжал выделять его в темноте. Этот свет и проложил дорогу своему обладателю к окну, а затем вышел сквозь стекло, освещая вид, открывшийся колдуну с высоты пятисотого этажа остроконечного замка. Харм упёрся бледными ладонями в подоконник и посмотрел вниз. Всё здесь принадлежало ему. Его владения велики и богаты, почти как у Императора вселенной. Его армия многочисленна и прогрессивна, почти как у кошек. Его мир мрачен, и сила этого мира сокрыта под непроглядным слоем тьмы густых облаков, окутавших планету, делая её такой же непроглядной, как сама Тьма. Думая обо всём этом, Харм недовольно сдвинул брови. Его мысли посетила идея некой незавершённости, которая, возможно, свойственна серой расе, представителем которой он и являлся. Ему не нравилось слово «почти», и он хотел его поскорее забыть, но поскольку событие, которое должно было ему в этом помочь, уже ПОЧТИ произошло, колдун предпочёл смириться с тем, что это мерзкое словечко продолжает крутиться в его голове, и даже решил насладиться им в последний раз.
Харм посмотрел вверх. Туман не давал ему возможности увидеть те близкие планеты, что располагались по соседству и также были окутаны этим туманом, но он представил, что смотрит на каждую из них и проникает взглядом в события давно минувшие и предстоящие, в мысли их участников и других обитателей этих планет.
«О чём ты задумался, Вентук-Вир-Зурх, – думал он. – Возможно, ты пытаешься рассчитать мои шансы на победу в предстоящей войне, оценить соотношение сил, колеблешься, сомневаешься в выборе правильной стороны? Я развею твои сомнения и, возможно, твой пепел. Нужно принимать правильные решения. Не ты первый, не ты последний. А ты, Кризвехр, правитель системы планет Серого Мрака? Считаешь, что у тебя и так всего в изобилии? Хочешь отсидеться в стороне? Ты всегда признавал моё господствующее положение только на словах, при этом считая себя независимым правителем. Достаток не имеет смысла, если ему суждено пылиться в тени надменного света императорского великолепия. Скоро и оно поблекнет. Смирись с ущербностью своих идеалов или отправляйся вслед за ними в небытие. Впрочем, от тебя это уже не зависит, – он перевёл взгляд по диагонали вправо и представил небольшую планету, источающую запах яда, что ощущался магией Харма даже сквозь весь этот мрачный космический туман, и обратился к её обитателю: – Ну а ты, Зейлус Прародитель ядов? О чём думаешь ты? О синих каменных змеях? Готовишь свой новый яд, подбираешь оптимальную формулу? Перевёл половину своих слуг в процессе экспериментов, но всё же продолжаешь гадать, задаваясь одним и тем же вопросом – на всех ли бессмертных твой яд оказывает одинаково губительное воздействие? Тебе не терпится проверить? Поверь мне, ты не захочешь этого делать, пока я сам того не пожелаю. Не волнуйся, Зейлус, твои способности не останутся незамеченными, но им будет суждено проявиться во всей красе лишь по моему приказу. Вы думали, что я просто отсиживался в тени? Нет, вы ошибались. Я ждал, долго ждал. Перед Императором вселенной нужно появляться в подобающем виде. Не пристало Императору лицезреть серые оттенки, он должен увидеть настоящую Тьму, густую, плотную, сверкающую его глубинными страхами. И я готов её собою воплотить».
«Тогда время пришло!» – прогремело пространство ответом на последнюю фразу, прозвучавшую в его голове. Харм обернулся. Вокруг ничего не изменилось. Он продолжал видеть всё тот же слабо освещённый синим светом своих глаз зал и продолжал не замечать сгусток тьмы с пустым треугольным пространством внутри, что находился теперь на экране его подсознания. Харм чувствовал: что-то меняется, и необъяснимый страх охватил резким сковывающим порывом его бледное тело. Тело продолжало сжиматься, словно вворачиваясь внутрь себя, стремясь свернуться настолько, чтобы протиснуться сквозь частицы вселенной куда-то за её пределы, туда, где было настолько темно, что необъяснимый страх растаял в глубине этой бездны, как растаяла и старая память о себе прежнем. Харм почувствовал, как его тело уплотнилось, словно заполнилось густым мраком, так отчётливо ощущаемым теперь за изнанкой вселенной. В тот момент его желания усилились, а решимость возросла, приобретая черты холодной ярости и бездонной жажды выплеснуть весь тот мрак, что теперь так нестерпимо стремился вырваться наружу, закипая в его венах раскалённой лавой. Харм сдерживал себя с огромным трудом, и будь на его месте кто-либо, не обладающий его магическим опытом, он несомненно сделал бы что-то такое, о чём жалел бы впоследствии. Харм удержался от необдуманных действий, он не мог позволить своим эмоциям нарушить столь важный момент. Синий свет в зале погас, и глаза колдуна слились со всеобщим окружением.
Тьма больше не казалась ему такой однородной, как раньше, он видел каждый из её оттенков. Один из них пришёл в движение, и перед глазами колдуна появился уже знакомый ему череп с длинными зубами на верхней челюсти, Дух Зла – связующее звено. Дух Зла учтиво произнёс:
– Мой повелитель, Харм, теперь вам осталось сделать последний шаг. Объедините Ваш народ под своим началом, и наш господин подарит вам Армию Тьмы.
У каждого есть своя сила…
Сила, которая принадлежит своему обладателю с самого рождения, сила, которая остаётся с ним всю его жизнь, настоящая сила.
Но иногда эта сила является частью куда большей силы, настолько огромной и близкой, что тянет к себе, как магнит.
Обычные кошачьи глаза не совсем обычной кошки.
Действительно, чёрная пантера Бликст была необычной кошкой, и тот факт, что все высшие кошки по определению необычны и уникальны, здесь совершенно ни при чём. Бликст, ещё будучи самой молодой из всех новоприбывших во дворец императрицы кандидатов на должность военного чиновника, выделялась даже в этой элитной среде и вызывала восхищение не только у своих будущих коллег. Её более опытные и зрелые конкуренты также успели проникнуться к ней небывалым уважением, принимая её превосходство как неоспоримую очевидность. И это неудивительно, ведь мало кто из высших кошек мог похвастаться врождёнными способностями к магии и одновременно с этим блестящими физическими данными, осведомлённостью в сфере высоких технологий, а также навыками владения огнестрельным оружием. Все эти умения так удачно соединились в молодой чёрной пантере, что императрица кошек Рысь Старшая даже не думала рассматривать другие кандидатуры, и Бликст тут же получила заветную должность так же легко, как ей давалось всё, за что она когда либо бралась.
Вообще, немногие высшие кошки владели магией с рождения. Большинству из них приходилось развивать подобные способности, и лишь самые упорные из них добивались в этом успехов. Те же счастливчики, которые всё-таки чувствовали присутствие магии в своём теле с самых ранних лет, так или иначе тратили немало сил на развитие этих способностей. С Бликст же всё обстояло совершенно иначе. Её родители говорили, что хвост только родившейся чёрной кошки выстрелил молнией быстрее, чем сама кошка открыла глаза. Правда это или нет (родителям свойственно преувеличивать заслуги своих детей), теперь не знает никто, однако, вне всякого сомнения, Молниеносная Бликст (а именно так её всегда и называли) с самого детства производила неизгладимое впечатление на своих одногодок, демонстрируя способность извергать молнии ударами хвоста, причём делала это настолько точно, что практически каждый из возникших между котятами споров решал электрический разряд, в результате которого ус неудачного спорщика, дымясь, исчезал на глазах с характерным палёным ароматом. Впрочем, пантера отличалась спокойным и уравновешенным характером, а также необычайной для своего возраста рассудительностью, поэтому прибегала к подобным методам нечасто.
С каждым годом сила Бликст возрастала, равно как и её способность ею управлять. Но разве можно считать врождённое качество особым достоинством? Заслуга Бликст состояла в другом – она продолжала развиваться, изучая столь далёкие от её магической природы научные дисциплины, и в этих дисциплинах, несмотря на временные затруднения, также достигла внушительных результатов. Вскоре вся округа заговорила о не по годам одарённой юной пантере, и для многих кошек дружба с ней являлась великой честью и предметом небывалой гордости.
У Бликст было много друзей. Среди них выделялась одна особо разговорчивая белая пума, ловкая и искушённая в военном искусстве. Она часто завидовала тому, как легко Бликст добивалась любых поставленных перед собою задач, но всё же именно она впервые заговорила с чёрной кошкой о возможности попробовать свои силы на военной службе во дворце. Поначалу Бликст не слишком заинтересовалась этой идеей, видя в ней лишь повод прославиться для своей белой подруги, которая вовсе и не скрывала подобных намерений. Белая пума Блан так прямо и говорила, что её устроит лишь руководящая должность, поскольку путь в генералы виделся ей оттуда наиболее близким, а генералам, как известно, достаются слава, почёт и много других привилегий.
Несмотря на все красноречивые уговоры Блан, рассудительная и спокойная Бликст никуда не спешила, что не могло не выводить из себя импульсивную белую кошку. Блан не хотела ждать и решила сама отправиться во дворец на ближайшие экзамены, которые проводились раз в десять лет (довольно короткий интервал по меркам бессмертных). Вопреки своему усердию и напору, пуме так и не удалось поступить. И в следующем десятилетии тоже… Блан снова и снова пробовала свои силы на военном экзамене, и длились её попытки добрую сотню лет. Члены высшего руководства её хвалили, но говорили при этом, что она ещё слишком молода и со временем, конечно, станет отличным полководцем. Пока же, по их мнению, ей чего-то не хватало. Как бы то ни было, Блан всё-таки удалось поступить на военную службу в соответствующей должности гораздо раньше своей подруги Бликст, и говорят, что причиной тому послужил её воодушевляющий рассказ о подготовке к экзаменам, который был так неправдоподобен и в то же время складен, что понять, какую именно часть белая кошка выдумала на ходу, было совершенно невозможно. Также говорят, что экзаменаторы просто устали слушать её россказни в очередной раз за пятнадцатое десятилетие и решили, что, приняв молодую белую пуму, они избавят себя от необходимости выслушивать их вновь и вновь. Как же они ошибались, рассчитывая на это!
Блан и Бликст стали видеться гораздо реже после того, как пума обосновалась во дворце, но тем не менее знаменитой чёрной кошке не приходилось скучать. К тому же среди её многочисленных друзей и подруг появилась ещё одна, совершенно особенная, загадочная и таинственная подруга. Она неожиданно приходила в те самые моменты, когда пантера, намеренно оторвавшись от постоянно сопровождавшей её шумной компании местных кошек, отдыхала в полном одиночестве, и так же неожиданно исчезала, когда друзья Бликст вновь находили потерявшегося лидера своей компании, после чего окружали его шумной толпой, закидывая призывами продемонстрировать какой-либо молниеносный трюк, рассудить очередной спор, возникший в результате привычных соревнований, или же просто поиграть в очередную игру.
Надо сказать, что при желании Бликст могла скрываться от своих друзей так долго, как только могла, – такова особенность чёрных кошек. Тем не менее новая подруга молниеносной пантеры всегда находила её сама. Таких, как она, не встречалось в округе, и кисточки на ушах не были главным её отличием от прочих компаньонов Бликст, даже несмотря на то, что она всегда представлялась, как Кистеухая Р. Имя-то какое! Странное… С виду Бликст и Кистеухая Р были почти ровесники, однако то, как она смотрела, какие задавала вопросы и какие ощущения возникали у Бликст во время очередной с ней встречи, безоговорочно ставило Кистеухую Р на несколько ступеней выше по старшинству. Всё это не могло оставить чёрную кошку равнодушной, и она ждала свою кистеухую подругу каждый раз с особым нетерпением. Ей казалось, что, общаясь с ней, она открывает в себе новые грани, раскрывает свои таланты, хотя на самом деле всё выглядело иначе. Таинственная подруга сама постоянно расспрашивала Бликст о её способностях, ощущениях во время использования магии, смотрела так, словно старалась изучить.
Вскоре Кистеухая Р стала брать уроки у чёрной кошки, но это не было похоже на обычную тренировку или передачу знаний. Незнакомка скорее провоцировала Бликст показать то, о чём та сама не догадывалась, и пантера раскрывала свои таланты снова и снова. А кистеухая брала уроки и молча уходила.
Немало времени прошло, прежде чем в один прекрасный момент Кистеухая Р вернулась и предложила Бликст необычный турнир. В этом турнире предполагалось пять соревновательных дисциплин, которые могли непредсказуемо сменять друг друга согласно произвольному выбору компьютерной программы, установленной в необычном браслете Кистеухой Р. Это предложение хоть и удивило не знавшую себе равных Бликст, но в то же время заставило её сердце биться гораздо чаще, пробуждая в ней давно забытый соревновательный азарт. Пантера давно не могла найти себе равных соперников. Её особо одарённая в военном искусстве и совершенно не способная проявлять магическую силу подруга Блан занималась теперь (как она говорила) важными государственными делами и приходила к Бликст только поболтать. На любые же предложения вспомнить былое время Блан наносила несколько неожиданных ударов (удачно парируемых Бликст), а после говорила, что ей некогда здесь прохлаждаться. Какой же степени воодушевления достигла чёрная кошка в тот миг, когда её загадочная кистеухая подруга предложила ей состязание сразу во всех пяти дисциплинах! Не меньше Бликст удивило то, что в их первом состязании случилась ничья.
Прошло ещё некоторое время, Кистеухая Р вернулась, и соревнование возобновилось. В процессе состязания Бликст поняла, что её подруга оторвалась от неё настолько, что ей теперь никогда за ней не угнаться. Ей, Молниеносной Бликст! Тогда пантера ощутила тот предел, который был задан ей при рождении, и поняла, что никогда раньше не пыталась выйти за границы его диапазона. Кистеухая Р одержала уверенную победу, и с тех пор учитель и ученик поменялись местами. Как много нового узнала Бликст о себе и окружающем мире из уроков скрытной кистеухой подруги! Изменилось даже её отношение к возможности получения военного звания как к способу построить карьеру. Кистеухая Р много рассказывала о истории кошачьего народа, о его невероятных достижениях во всех областях научных и магических знаний, о том, что руководство планеты всячески способствует таким талантливым кошкам, как Бликст, предоставляя любые возможности для самореализации, а также доступ ко всем имеющимся технологическим разработкам. От этих рассказов у Бликст загорались глаза. У них обеих загорались глаза. В такие моменты они представляли, как дуэт Кистеухой Р и Молниеносной Бликст устремляется к вершинам познания вселенских глубин, а их планета расцветает, открывая своим обитателям невиданные доселе возможности.
Так продолжалось достаточно долго, пока в один прекрасный момент Кистеухая Р не исчезла на тысячу лет. Не слишком много, но и не так уж мало. Бликст подумала, что её подруга нашла себе место во дворце и, возможно, возглавляет теперь какой-нибудь научный отдел или что-то в этом роде. Блан тоже давно не появлялась. «Сейчас она, должно быть, стала генералом, как того и хотела», – думала Бликст и смеялась, вспоминая их забавные перепалки. А потом ей становилось немного грустно. «Где же ты, Кистеухая Р? – бросала она в пустоту. – Молниеносная Бликст готова к новым свершениям, и они обязательно будут ждать впереди… нас обеих».
Возможно, поиски своих давних подруг и привели чёрную пантеру на экзамен во дворец императрицы. Возможно, у неё просто не оставалось другого выбора…
Экзамен оказался для Бликст не сложнее одной из её детских соревновательных забав, и блестящее выполнение пантерой каждого нового задания непременно сопровождалось бурными аплодисментами.
Бликст безоговорочно утвердили на военную должность, но, поскольку её прочили на должность начальника дворцовой охраны, ей ещё предстояло пройти финальный тест по фехтованию, который устроила для неё сама императрица Рысь Старшая – непревзойдённый боец и мастер меча. Во время условного поединка она давала Бликст фору, предоставляя пантере возможность произвести как минимум десять атак, и лишь потом атаковала сама, ловко останавливая свой меч в нескольких сантиметрах от шеи экзаменуемой. Несмотря на то, что каждый из выпадов Бликст встречал на своём пути лишь пустоту, императрица высоко оценила навыки молодой чёрной пантеры и с радостью утвердила её на должность начальника охраны дворца. Конечно же, Бликст не могла не заметить небывалого сходства императрицы со своей пропавшей кистеухой подругой, и мысли об этом не оставляли её даже во время грандиозного пира, устроенного в честь нового начальника дворцовой охраны. «Возможно, Кистеухая Р относится к тому же редкому виду кошек, что и сама императрица», – заключила она.
На пиру Бликст познакомилась со всеми будущими коллегами, среди которых не было ни Блан, ни Кистеухой Р. Отсутствие последней не слишком-то удивило чёрную кошку. «Уж если Кистеухая Р действительно служит во дворце, она ни за что не изменит своим привычкам и непременно появится в тот момент, когда я останусь одна», – думала Бликст.
Так и произошло. Едва праздник завершился, как Бликст, минуя длинный коридор, подошла к входу в свои новые апартаменты и прислонила ключ-карту к двери. Она услышала щелчок открывшегося замка, а после и знакомый голос за спиной:
– Здравствуй, Молниеносная Бликст, – сказала Кистеухая Р.
Бликст повернулась. Её старая подруга стояла перед ней как ни в чём не бывало. Не прошло и тысячелетия.
– Ты?! Кистеухая Р! Как же давно я тебя не видела! – радостно воскликнула Бликст.
– А я, напротив, постоянно за тобой наблюдала. Ты молодец, я видела твой экзамен, – заключила подруга. – Ну, а твой бой с Рысью Старшей – это нечто!
– Бой? Значит, так здесь называется возможность продержаться несколько секунд против императрицы? – смущённо улыбнулась Бликст.
– Несколько секунд… Против Рыси Старшей… Это о-о-очень много, – протянула Кистеухая Р.
– Вы с императрицей похожи, – заметила Бликст.
– Мы разные, – отрезала Кистеухая Р.
– Должно быть, кошки, подобные тебе, происходят из знатного рода и редко покидают дворец? Ты давно служишь здесь? – продолжала интересоваться пантера.
Её собеседница улыбнулась, а после продолжила, мягко, но уверенно:
– Я никому не служу, просто сейчас я здесь на своём месте. Ну а ты… Тебе нужно отдохнуть. Осмотрись здесь пока и подумай об этом. Подумай о том, каково твоё место, где оно, а главное, с кем. Только не торопись, мысли шире.
Кистеухая Р ушла, но встречи на этом не закончились, как будто всё, с чего начинался путь Бликст на Планете кошек, вернулось к ней вновь в этом дворце. Когда Бликст вошла в свои просторные апартаменты и начала осматривать их роскошную обстановку, дверь распахнулась, и перед ней появилась Блан. Белая кошка прыжком сократила разделявшее их расстояние и по обыкновению поприветствовала Бликст мощным ударом лапы в плечо. Пантера ответила тем же, и они рассмеялись. Блан сообщила, что не могла заявиться на пир в честь вступления в должность своей давней подруги, не закончив особо важные государственные дела, причём добавила: «Настоящие государственные дела». Затем в одностороннем диалоге Блан рассказала Бликст о каждом из её будущих коллег и подчинённых, а после бурно негодовала от того, что чёрная кошка в отличие от неё самой прошла экзамен с первого раза, да ещё и с такой лёгкостью. Впрочем, Блан остыла так же быстро, как завелась, после чего её лицо сделалось намного серьёзнее, и она, придвинувшись к Бликст, произнесла следующую фразу особенно доверительным тоном:
– Если хочешь продвинуться по службе, слушай меня. Императрица – великий воин, но здесь всё зависит вовсе не от неё. Нужно знать НУЖНЫХ кошек, понимаешь? – она говорила так, как говорят шпионы или же просто бывалые чиновники – знатоки всей политической подноготной. – Тебе повезло, что мы знакомы, утром я отведу тебя в нужное место.
Так и случилось. Наутро они встретились на нулевом этаже дворца, а затем спустились на лифте глубоко-глубоко вниз и, петляя по долгим лабиринтоподобным коридорам, отыскали там дверь в лабораторию. Блан набрала код на дверной панели, и они вошли. За столом в центре лаборатории какая-то кошка увлечённо возилась с многочисленными приборами. Она склонилась над ними настолько низко, что Бликст не сразу заметила кисточки на её ушах.
Не дожидаясь того, что кошка-учёный обратит на неё внимание, Блан окликнула её словами:
– Приветствую вас, госпожа Рысь Младшая, – после чего тут же поклонилась.
Кошка неспешно отложила в сторону своё оборудование и подняла на вошедших глаза.
Кистеухая Р и Молниеносная Бликст встретились вновь.
– Это сестра нашей императрицы, поприветствуй её поклоном, – прошептала Блан.
Бликст поклонилась, а Рысь Младшая пригласила их обеих сесть с ней за стол.
– Значит, ты нашла своё место, Молниеносная Бликст? – спросила младшая Рысь, обращаясь к чёрной пантере.
– Именно его поиски меня сюда и привели, – прозвучал ответ.
У каждого есть своя сила…
Некоторые её не замечают, обманываясь притягательностью чужой.
Иногда чужая сила выглядит более заманчивой и даже единственно возможной, настоящей силой.
Иногда она так и остаётся чужой.
Как сложно найти свою силу во всём этом многообразии неизгладимых впечатлений!
Кто-то задаётся вопросом: «В чём моя сила?»
Счастливец тот, кто находит ответ.
Возможно…
Красные глаза.
Наконец-то они нашли, что искали.
Красные глаза.
Когда-то они были серо-голубыми.
Тогда…
…Он выделялся среди своих сородичей ещё с тех далёких и забытых времён, когда древние боги ещё не покинули этот мир. Он был особенным, и его особенность пугала и настораживала подобных ему представителей серой расы, компенсируя собой один его существенный недостаток. Действительно, трудно себе представить типичного колдуна, практически полностью лишённого каких-либо способностей к магии.
Впрочем, поначалу Зейлусу это нисколько не мешало, ведь от рождения он был склонен к искусствам несколько иного рода. Он взял в руки меч совершенно случайно, в тот момент, когда в очередной раз пытался обнаружить хоть какое-то применение своим скудным магическим навыкам и в результате неудачной попытки пробил своим худощавым телом дверь в оружейный склад, что располагался в подземелье дворца одного из правителей, где Зейлус в то время и служил. Оружие здесь считалось чем-то вроде реликта и использовалось лишь как вспомогательный инструмент, а навык владения им в среде колдунов был чем-то из тех умений, освоение которого, безусловно, никому бы не повредило, но и не дало бы особых преимуществ, поскольку вероятность использования дополнительных средств теми, в чьих венах магия текла вместо крови, крайне мала. Ранее Зейлус не имел на этот счёт однозначного мнения, но после события, случившегося с ним в том заброшенном оружейном складе, он явно перестал разделять подобные взгляды. Кроме того, далеко отстав в освоении магии от своих не слишком дружелюбных собратьев, которые только и жили тем, что создавали друг другу всевозможные помехи, он, как никто другой, понимал, что для достижения целей хороши абсолютно любые средства, если, конечно, они способны хоть как-то возвысить тебя над себе подобными.
Так, с грохотом упав на десятки звенящих металлических предметов, Зейлус очутился на полу пыльного оружейного склада, и как только это произошло, он почувствовал в спине резкую боль, заставившую его тут же вскочить на ноги. Длинный тонкий меч лежал на ребре, а с его лезвия на пол стекала густая сине-зелёная жидкость, которая также сочилась из раны Зейлуса на спине. В тот момент он взглянул на этот клинок, и его обуяло странное чувство. Оно не имело ничего общего с досадой от неудавшегося магического эксперимента, закончившегося столь нелепым ранением. Мысли совсем иного рода посетили Зейлуса, когда он смотрел на клинок и густую лужу своей запёкшейся крови, скопившуюся под ним. Увиденная картина казалась ему прекрасной и гармоничной настолько, что им незамедлительно овладело желание взять это оружие в руки. Зейлус был не в силах противиться своему желанию и тотчас поднял изысканный тонкий меч над головой. В тот момент оставшиеся на лезвии кровавые сгустки, медленно стекая до рукояти, коснулись его бледных рук, словно соединив его с этим прекрасным предметом.
Рана на спине Зейлуса уже совсем его не беспокоила – такие, как он, устойчивы к подобным воздействиям, но тем не менее он понимал: его ранение стало результатом нелепой случайности, а не преднамеренной атаки. Стоит только представить, на что способен подобный инструмент в умелых руках, и сразу становится ясно – такое оружие без труда станет угрозой для большинства серых колдунов, что так наивно недооценивали вспомогательные средства, опираясь лишь на свои магические силы.
«Как же они глупы и недальновидны!» – воскликнул Зейлус, чувствуя, что меч словно сливается с его рукой, проникая сквозь неё всё дальше и дальше, в самую глубь тела, связывая собой все его звенья от макушки до пяток, наполняя тем же изяществом и проворством, что так очевидно бросились Зейлусу в глаза при первом взгляде на это оружие. С того момента он забросил всякие попытки своего магического совершенствования и целиком отдался искусству владения мечом. Оно давалось ему настолько легко, что его последующие занятия в наглухо забытом подземелье даже нельзя было назвать тренировкой. Они больше походили на поиск и коллекционирование своих доселе неведомых и глубоко сокрытых возможностей, которые теперь проявлялись во всей своей смертоносной красе, как будто только и ждали того момента, когда Зейлус в очередной раз возьмёт в руки меч и, легко проделав с ним то, что никто другой не сумел бы повторить, даже тренируясь целую вечность, вновь запишет в своей голове, что теперь он умеет это, это и это.
Прошло время – не слишком долгий срок по масштабам бессмертных – и Зейлус предпринял следующий шаг. Нельзя сказать, что его поступок был неожиданным или незакономерным, ведь, пожалуй, каждый представитель расы серых колдунов поступил бы на его месте примерно также. И тем не менее, следующее событие повергло в ужас многих из них настолько, что о нём продолжали говорить спустя многие миллионы лет на всех соседних планетах, принадлежавших колдунам и их могущественным правителям. А всё дело в том, что поступок Зейлуса был прост до безумия. В один прекрасный момент, после очередной тренировки, как всегда принесшей Зейлусу много новых знаний о себе самом, он просто поднялся из подземелья, медленно и неторопливо перебирая ногами тяжёлые каменные ступени, вошел в главный зал правителя местных масштабов в тот самый момент, когда все обитатели замка собрались для встречи делегации с соседней планеты, и, небрежно волоча за собой свой преисполненный изяществом меч, остановился в самом центре зала. Спустя минуту он вышел из зала, точно так же волоча меч за собой по полу. Правда, на этот раз за тонким клинком тянулась густая полоса липкой сине-зелёной жидкости. Прошло ещё около десяти минут, и Зейлус покинул замок, всё так же волоча за собой клинок, за которым следовала уже куда более густая сине-зелёная полоса. Затем также медленно и неторопливо Зейлус вошёл в ангар, сел в небольшой летательный аппарат и двинулся в путь. Он облетел всю планету, посещая все замки и постройки, что попадались ему на глаза, и всё также покидал их, оставляя за собой сине-зелёный след.
Вскоре ошеломляющая новость о происходящем донеслась до всех соседних планет, и самым поразительным для их обитателей фактом стала вовсе не та жестокость, с которой Зейлус перерезал практически всё население своей злополучной планеты. Изумляло другое – он перерезал население своей злополучной планеты только лишь с помощью меча. Население, владевшее магией не хуже, чем птица владеет своими крыльями! Всё же это их не спасло. По словам немногих выживших очевидцев, Зейлус был быстр и проворен, он ускользал от энергетических атак, устремляясь к цели словно змея, а его меч, повторяя изгибы тела, извивался подобно змеиному языку и разил наповал любого, неминуемо пресекая всякие попытки спастись.
С тех пор Зейлус стал безраздельно править на почти опустевшей планете, оставив в живых лишь несколько сотен колдунов в качестве слуг. Так смертоносный мастер меча вошёл в элитные ряды правителей планет Тёмного Тумана и Серого Мрака. Тогда он и окунулся в мир необъятных возможностей и вселяющих ужас страхов. Теперь он мог двигаться дальше, двери были открыты, равно как и знания, которые пришли вместе с его частыми появлениями в рядах правителей планет. Вскоре Зейлус понял, какие силы стоят за границей всего, что было ему знакомо, и это его не обрадовало. Он понимал: насколько бы ни было искусно его владение мечом и каким бы опасным его ни считали собратья, этого недостаточно для того, чтобы преуспеть в столь опасном месте, каким теперь ему казалась вселенная. Тогда он узнал о первых богах и их потомках, о Тьме, что таится за пределами этого мира, а также о том, что не каждый бессмертный может погибнуть от его меча. Он долго анализировал правителей планет – самых могущественных из колдунов, равным которым не было среди представителей серой расы. Сопоставляя их сильные и слабые стороны, он сделал вывод, что у него есть немалые шансы с ними покончить хотя бы по той причине, что, несмотря на все их умения, они способны погибнуть от его меча так же, как и прочие существа, и лишь один из них вызывал у него опасения.
Харм был не просто бессмертным, он был потомком богов, и обычные раны, какими бы тяжёлыми они ни были, не могли ему навредить. Тогда-то Зейлус и обеспокоился слабостью своих магических сил, считая её одной из наиболее вероятных причин своего поражения в случае противостояния с Хармом и ему подобными. Зейлус размышлял над возможными альтернативами, и эти мысли заставили его заняться поисками, на которые он потратил не один миллион лет. Эти поиски завели его в сад одной древней богини, имя которой теперь навсегда исчезло из памяти обитателей этой вселенной. Он знал, что ищет, но не знал, какую опасность таит в себе предмет его поисков.
Копаясь во всех доступных ему источниках, а также изучив все известные слухи, Зейлус понял, что помочь решить его проблему сможет только одно – яд синих каменных змей.
С момента своего кровавого триумфа Зейлус значительно укрепил своё положение и обзавёлся большим количеством приспешников, которые, невзирая на ту дрожь, что появлялась у большинства из них при виде смертоносного мастера меча, с радостью переходили на службу к этому сильному и опасному правителю, покинув прежних более слабых владык. С помощью своих слуг, разосланных по тем местам, где, согласно слухам, можно было отыскать обиталище каменных змей, Зейлус и обнаружил сад той самой богини. Он отправился туда незамедлительно в надежде заполучить столь желаемый смертоносный образец древнего яда, приказав своим слугам не следовать за ним, опасаясь, что кто-то из них воспользуется ядом раньше него самого. Зейлус нашёл то, что искал – синюю каменную змею – и попытался её схватить. Яд тотчас брызнул ему в глаза, и он отпрянул. Нестерпимая боль окунула его в кромешную тьму, но вскоре тьма засияла в его глазах, приобретая иные оттенки. Тогда Зейлус увидел перед собой этот ядовито-синий свет, и новая страсть захватила его мысли. В тот момент он не чувствовал боли, но ощущал небывалое торжество, думая о том, что любое существо, даже такое опасное, как он сам, может оказаться в абсолютно беспомощном положении, соприкоснувшись лишь с несколькими каплями этого яда и, скорее всего, потерпит поражение, невзирая на все свои смертоносные навыки.
«Одна капля способна решить исход противостояния! Какие чудесные перспективы!» – думал Зейлус. Вскоре пелена слепоты спала с его глаз, и он увидел перед собой целый клубок извивающихся змей, которые то и дело угрожающе разевали рты при каждой его попытке к ним подойти. На удивление Зейлуса его зрение нисколько не ухудшилось, однако всё вокруг он видел теперь в каком-то необычном кроваво-красном цвете. «Яд нужно доработать» – подумал он, и, проявив чудеса небывалой ловкости, выловил нескольких змей, уклоняясь при этом от каждой из их смертоносных атак.
Когда Зейлус вернулся в свою крепость, его приспешникам не удалось узнать ровным счётом ничего о результате его охоты, и только светящиеся красным светом глаза их хозяина говорили о том, что эта охота не прошла бесследно. Зейлус, не сказав ни слова, уединился в одном из своих подземелий и не выходил оттуда достаточно долго, а когда вышел, на нём была чёрная маска, из прорези которой ужасающе сверкали его красные глаза. Тогда он приказал построить лабораторию и в точности описал все параметры, которым она должна была соответствовать. Магия прислужников Зейлуса ускорила процесс постройки, и уже очень скоро он занялся своими экспериментами, о которых впоследствии говорили не без содрогания. Вопреки мнению некоторых личностей, мало сведущих в вопросах регенерации колдунов, Зейлус носил маску вовсе не потому, что одна из змей спалила ему ядом лицо во время экспериментов. Подобная травма если и имела место быть, то с течением времени легко бы устранилась благодаря магии, буквально струящейся по венам всех представителей серой расы, включая и Зейлуса, даже несмотря на его слабую способность к её использованию. Ношение маски имело чисто практические соображения. В результате экспериментов Зейлус обнаружил, что опаснее самого яда могут быть его смертоносные пары, которые устремлялись в воздух сразу после очередной химической реакции или разложения его частиц под воздействием магии. В маске Зейлуса был встроен своеобразный фильтр, защищающий его от неблагоприятного воздействия опасных экспериментов.
Со временем змеи в лаборатории расплодились, и их количество десятикратно возросло, позволив Зейлусу подойти вплотную к своей цели, ставя всё новые и новые эксперименты. Так, в один прекрасный момент он добился желаемого результата, увеличив токсичность змеиного яда, и причиной тому стала способность, которую он игнорировал всё это время – его магия. Оказалось, что она позволяла усиливать яд каменных змей, словно вступая с ним в особую реакцию, как будто этот яд и был тем недостающим звеном, которое мешало ей проявиться. Это объясняло тот факт, что глаза Зейлуса не сильно пострадали в результате змеиного плевка, лишь сменив цвет с серо-голубого на красный. Обнаружить столь замечательное совпадение ему удалось в тот момент, когда один из его подопытных бессмертных, привезённых с дальних уголков вселенной и происходящий из знатного рода людей, служивших самому Императору, успев получить небольшую дозу яда, попытался бежать. Ему удалось ранить Зейлуса, и тому в отсутствии меча под рукой не оставалось ничего другого, кроме как выпустить в пленника сгусток энергии настолько слабый, что он не смог бы причинить вреда здоровому человеку. Зейлус давно не верил в силу своей магии и сделал это скорее от досады, нежели оттого, что реально рассчитывал оказать на беглеца серьёзное воздействие. Каково же было его удивление, когда жертва магического разряда тут же пала замертво у его ног. Этот случай вдохнул новую силу в эксперименты Зейлуса, и результаты не заставили себя долго ждать.
Найдя истинное предназначение своей магии, Зейлус так преуспел в искусстве изготовления ядов, что за его именем плотно закрепилось говорящее прозвище. Мастер меча теперь был известен как Прародитель ядов, и это имя не могло не льстить его самолюбию. Однако он всё ещё сомневался. «Это ли истинная сила?» – спрашивал себя Зейлус, вспоминая о тех сокрытых вещах, что довелось ему услышать, будучи вхожим в элиту правителей Тёмного Тумана и Серого Мрака.
Миллионы лет проносились как один день, а Зейлус не прекращал свои эксперименты. Пропитавшись смертоносными парами, даже его планета источала теперь ядовито-синее свечение, внушая ужас соседям. Приспешники Прародителя ядов могли жить на этой планете, только нося специальные маски, а резкий запах, исходивший от её атмосферы, отпугивал любых нежеланных гостей. Очень скоро о яде, убивающем бессмертных, узнали все правители планет Тёмного Тумана и Серого Мрака, включая самого могущественного из них – Харма.
У каждого есть своя сила…
Заимствование силы тоже случается нередко.
Чёрные глаза.
Глубоко пропитанные густым непроглядным мраком сплошные чёрные глаза.
Они не давали ему покоя, пробуждая уже давно зародившиеся сомнения. Безусловно, эти сомнения были беспочвенны: самый опасный предмет во вселенной – результат работы всей его жизни, вселяющий уверенность и способный воплотить в жизнь его давнюю задумку, сейчас находился при нём. Оба призвания, обе страсти, которые делали его тем, кто он есть, слились в том смертоносном шедевре, что висел сейчас в ножнах под его плащом.
Чёрные глаза Харма, имевшие ранее тёмно-синий цвет, заметили и другие участники этого незапланированного собрания. Оно проходило на нейтральной территории, и причиной его созыва стало сообщение Харма о предстоящей войне. Каждый из правителей знал, о чём будет идти речь – Харм неоднократно заявлял о своих амбициях в отношении вселенского трона, правда, ранее это были только слова. Теперь же он открыто устроил военное собрание, о чём недвусмысленно сообщил в своём послание к лидерам планет Тёмного Тумана и Серого Мрака. Каждый из лидеров имел своё мнение на этот счёт, однако большинство из них не воспринимали притязания Харма всерьёз, считая, что его подобные заявления были совершенно безосновательны и делались с одной лишь целью – повысить свой авторитет в среде прочих правителей, приравнивая себя такими разговорами к Императору вселенной. Надо сказать, что сам Император, какими бы обширными возможностями не обладал, скорее всего, даже не знал о том, что представители серой расы ещё остались в этом мире. Тёмный туман надёжно скрывал обжитую ими планетарную систему, что, по мнению большинства правителей, было им, скорее всего, на руку. Серая раса потому и серая, что любит находиться в тени. Её представители готовы скрываться за её тёмной завесой даже друг от друга, никому не доверяя, но при этом не упуская своего. Такова уж суть их древней природы.
Нейтральной территорией для проведения собрания стала подземная крепость, находящаяся внутри давно заброшенного искусственного спутника одной из многочисленных планет, принадлежащих самому состоятельному правителю – Кризвехру. Кроме него самого, в просторном, но пыльном зале, по запустевшему виду которого можно было сказать о том, что в последний раз его посещали как минимум тысячу лет назад, присутствовало в общей сложности ещё четырнадцать правителей, включая Харма, который теперь стоял перед остальными тринадцатью лидерами, многозначительно всматриваясь в глаза каждого из них. В зале стояла тишина, и никто не решался её нарушить вопросами или возражениями, как это бывало на прочих мероприятиях, подобных этому. Что-то изменилось.
Чёрные глаза. Длинный острый предмет, пропитанный ядом, убивающим бессмертных. Тоже чёрный. Только особая магия могла насытить этот меч ядом настолько глубоко, чтобы его клинок сперва почернел изнутри, а затем и снаружи, густо пропитавшись чёрным цветом от основания до острия. Это была его магия. Магия Зейлуса. Его сила. Только она двигала им, заставляя так тщательно вживлять синюю ядовитую массу в каждую молекулу и без того смертоносного меча, что со временем её концентрация достигла максимально возможных пределов, сгустив синие краски губительной смеси до непроглядной черноты. Зейлус восторгался продуктом своих эпохальных трудов. Но эти глаза…
До начала собрания к Прародителю ядов подошёл Вентук-Вир-Зурх – ещё один могущественный правитель. Он сказал, что не верит в то, что Харм действительно способен решиться на вселенскую войну. Сказал, что долго думал о всех возможных её исходах. Сказал, что ни один из них не может быть благоприятным для представителей серой расы, а затем… посмотрел на меч, убивающий бессмертных, вложенный в ножны Прародителя ядов, и дал Зейлусу понять, что готов его поддержать.
А потом Харм заговорил, и присутствующие ощутили, что произошедшие с ним изменения коснулись не только цвета его глаз. Голос Харма был совершенно другой, словно в нём теперь присутствовала примесь чего-то чужеродного и невероятно тяжёлого, мрачного и запредельного. Его голос был пропитан ещё более усилившейся алчностью, высокомерием и презрением, за которыми стояла непоколебимая уверенность в каждом из своих слов. Он говорил о том, что правители слишком разрознены, и эта разобщённость не позволяет им видеть дальше собственного носа. Говорил, что ощутил то, что миллиарды лет таилось за пределами этого мира и теперь придало ему новые силы, сделавшие его частью чего-то большего, истинные силы. Силы, которые теперь способны окончательно объединить серую расу, искупав её в океане тьмы, преобразив и направив в нужное русло. Он сказал, что война неизбежна и её начало предопределили обстоятельства, находящиеся за пределами понимания каждого из присутствующих. Сказал, что он теперь в союзе с силами, диктующими эти обстоятельства, после чего добавил – все, кто готов пойти за ним должны принять решение именно сейчас, потому что другого шанса он им не предоставит.
Все молчали. Чёрные глаза на бледном лице. Чёрный меч, сжатый в руке. Сомнения. Новые перспективы? Новые перспективы! Тьма. Её боялись даже они. Как же она, должно быть, прекрасна, если способна вызвать ужас ещё до своего проявления вовне! Новая ступень. Чужая сила. Третья страсть Прародителя ядов.
Со стороны правителей планет Тёмного Тумана и Серого Мрака наконец послышался голос:
– Если ты настолько могущественен, как говоришь, почему бы тебе самому не свергнуть правящую верхушку вселенной? Полагаю, господин Харм, потомок древнейшей прародительницы нашей расы, чьё имя исчезло из памяти обитателей этой вселенной вместе с пылью давно забытых планет, наш безусловный лидер и единственный колдун, сумевший приоткрыть завесу Тьмы, справится с этой задачей без помощи столь скромных существ, каковыми мы все и являемся.
Это был Кризвехр – повелитель системы планет Серого Мрака. Вслед за его речью в таком же духе высказались и все остальные, и уверенность последующего оратора росла сразу же после высказываний предыдущего. Пожалуй, это был первый случай, когда ту разобщённость, о которой упоминал Харм, сменило подобное единство взглядов. Единство, которое могло уберечь их всех от последствий столь бесперспективной войны. Говорили все. Лишь Зейлус молчал.
Чёрные глаза. Чёрный меч. Сомнения. Ситуация может измениться в любую секунду. На чьей стороне сейчас сила? Выбор. Не очевиден. Ждать. Пока ждать.
– Я знал, что вы примете такое решение, – прогремел голос Харма, и в самом центре непроглядно-чёрных глаз вспыхнули ярко-синие зрачки.
В тот момент комнату затянуло синим энергетическим полем так, что не осталось и молекулы свободного пространства.
– Да, я действительно могу сделать это сам, – продолжил Харм. – А посему в вашем существовании больше нет необходимости. С этого момента все ваши земли и люди принадлежат мне, а вы не сможете покинуть этой комнаты.
– Неужели ты готов бросить вызов нам всем, самонадеянный глупец?! Ты запер не нас, ты отрезал пути к отступлению самому себе! – воскликнул Кризвехр.
– Ты неправильно молишь о пощаде, Кризвехр, и по твоей вине через секунду каждый из вас отправится в небытие, – надменно произнёс Харм и сделал шаг в сторону приготовившихся к атаке правителей. Те невольно расступились, пропуская его вперёд.
Времени нет. Чёрные глаза. Чёрный меч. Ядовитый меч.
– Чего же ты ждёшь? Другого шанса не будет, – крикнул Вентук-Вир-Зурх, обращаясь к Зейлусу, сжимавшему рукоять своего меча.
Чёрные глаза. Перспектива. Мания. Дело всей его жизни. Его сила. Тьма. Выбор. Теперь очевиден. Решение.
Меч Зейлуса был, как всегда, неотвратим. Никто и не заметил самого выпада. Виден был только его результат: бессмертный с мечом, убивающим бессмертных, в груди, и красные глаза, торжествующе глядящие в чёрную бездну внезапно потухших синих зрачков. Харм продолжал стоять, не шелохнувшись, в тот момент, когда Зейлус вытащил из его груди залитый синей кровью меч, и все правители увидели оставленное им сквозное отверстие. Синий барьер никуда не делся. Он продолжал покрывать собою стены, пол и потолок, даже несмотря на то, что создавший его колдун неподвижно замер на месте и, по мнению всех присутствующих, был уже мёртв. Иначе и быть не могло! Разве есть во вселенной существо, способное пережить столь тесный контакт со смертоносным творением Прародителя ядов?
Неожиданно для всех синее отверстие в груди Харма стало заполняться переливающейся чёрной массой, которая вскоре вновь посинела, а после рана на теле колдуна исчезла без следа. В тот момент его зрачки вновь вспыхнули синим цветом. Харм как ни в чём ни бывало развёл руки в стороны, и в тот же момент многочисленные синие энергетические кольца намертво охватили всех присутствующих правителей, кроме одного. Зейлуса они не коснулись. Харм повернулся к нему и с усмешкой произнёс:
– Тебе понравилось представление, Прародитель ядов? Тогда я, пожалуй, продолжу, – он совершил руками поднимающее движение, и синее пламя охватило двенадцать лидеров планет Тёмного Тумана и Серого Мрака, а держащие их кольца начали сжиматься так, что никто из них даже не смог закричать. Кольца вдавливались в их тела, объятые пламенем, и вскоре проникли внутрь, после чего Харм резко опустил руки. Раздался взрыв.
Чёрные глаза. Тьма. Выбор. Ошибочный.
У каждого есть своя сила…
Иногда в чужой силе можно заметить отголоски своей.
Вопрос Харма висел в воздухе какое-то время, а останки двенадцати правителей медленно стекали бесформенной синей массой со стен, потолка и лица Зейлуса. Наконец Зейлус, лукаво сверкнув из под залитой кровью маски красными огоньками своих хитрых змеиных глаз, ответил:
– Мы с вами являемся представителями одной расы, но ваше божественное происхождение всегда возвышало вас над всеми нами. Разве мог я не поддержать вас в предстоящей войне?
– Мне не нужна твоя поддержка! – прокричал Харм. – Мне нужен ты! Нужно, чтобы ты признал моё господство, служил мне, подчинялся! Нужно, чтобы ты знал – никакие яды не смогут меня остановить, никакие ухищрения не помогут тебе меня уничтожить! Я хочу, чтобы ты понимал, Прародитель ядов, – ты будешь служить мне лишь потому, что у тебя нет другого выхода. Ни у кого нет!
Зейлус вспомнил обо всём, что случилось, и склонил голову под давлением взгляда, залитого Тьмой.
– Ты так и не ответил на вопрос, Прародитель ядов, – усмехнулся Харм, впервые увидев Зейлуса настолько растерянным. – Я спросил: пошёл бы ты за мной, если б не то, что сегодня произошло? Если бы ты не видел магию Тьмы? Ха-ха-ха! Это был риторический вопрос.
– Почему я, повелитель? Я же пытался вас убить.
– Потому, что ты единственный, кто решился на это. Потому что в этой отчаянной попытке ты исчерпал свои возможности. Посмотри на себя. Ты сделал всё, что мог, использовал оружие, ставшее воплощением всех твоих талантов, воплощением тебя самого. На него ты потратил всю свою долгую жизнь, и всё же этого оказалось недостаточно. А теперь посмотри на меня и узри, как всё, что ты мог мне противопоставить, тщетно перед моими силами. Силами Тьмы. Ты нужен мне, Зейлус, но я не мог позволить себе держать за спиной такого, как ты. До настоящего момента. Теперь же я позволил тебе сделать всё, что было в твоих силах, лишь для того, чтобы ты понял – меня нельзя уничтожить. Я показал тебе куда большую силу, чем ты себе мог представить. Я показал тебе силу магии Тьмы. И теперь я позволю тебе к ней прикоснуться, – с этими словами Харм направился в сторону выхода, и Зейлус проследовал за ним.
Вместе они вышли на поверхность спутника и увидели открывающиеся всюду порталы, из которых градом сыпались твари, ужаснее которых Зейлусу ещё не доводилось видеть. Это зрелище радовало его и восхищало. Он одобрительно усмехнулся. В ответ на это Харм произнёс:
– Это только начало. Пока не время. Скоро их будет больше. Ну а ты… Ты скрытен, незаметен, безжалостен и смертоносен. Твоё мастерство сравнимо, пожалуй, с мастерством… Ха-ха-ха! Твоим способностям найдётся применение уже сейчас. Ты выполнишь для меня одно поручение, задание под прикрытием, ну а мне… Мне нужно готовиться к войне.
…У каждого есть своя сила. Но иногда её бывает недостаточно, и нужно воспользоваться чужой. Переняв чужую, поначалу слабеешь, чувствуя, что твоя собственная сила куда-то исчезла. Чужая же сила кажется искусной и непревзойдённой, но так и остаётся чужой. И тогда поиски силы возобновляются, но их целью уже становится возвращение той самой собственной силы, что осталась сокрыта под навесом вновь приобретенной. Только обретая её вновь, понимаешь, что чужая сила за это время тоже стала своей. Всегда ею была. Стоило лишь найти к ней дорогу.
Но бывает и по-другому. Бывает, что своя собственная сила так велика, что никакая чужая не может её вытеснить даже на мгновенье. Она так велика, что её обладатель никогда о ней не забудет, и любая другая сила, попадая в её пределы, не будет казаться ему чужой. Она просто становится частью его настоящей силы, сливаясь с ней так органично и незаметно, словно всегда была таковой, была на своём месте.
Компьютер обрабатывал данные. Работа кошек была завершена, и оставалось лишь ждать результатов. Ответ на вопрос Рыси так и не прозвучал до тех пор, пока мысли Бликст вновь не вернули пантеру из далёкого прошлого к настоящему. Бликст посмотрела на Рысь, посмотрела не так, как обычно, давно она так не смотрела. Рысь вспомнила этот взгляд, и он не был обращён к госпоже. Она помнила ту кошку, на которую Бликст смотрела точно так же много миллионов лет назад.
– Не ваша ли сила выбрала мою? – вопросом на вопрос ответила Бликст, а потом улыбнулась искренне и наивно и шёпотом произнесла: – С тобой я на своём месте, Кистеухая Р, как и моя настоящая сила.
Рысь тоже улыбнулась, но совсем по-другому. Словно эта улыбка была одним из множества действий, производимых Рысью в данный момент, и существовала отдельно от всего остального. Данные были обработаны. Рысь видела их, видела Бликст, видела ситуацию в целом и каждый из её фрагментов по отдельности. Через секунду она уже смотрела только на Бликст:
– Это хорошо, Молниеносная Бликст, – твёрдо сказала она, – потому что очень скоро каждому из нас предстоит ощутить пределы своих сил, но уцелеет лишь тот, кто сможет выйти за эти пределы.
У каждого есть своя сила…
Бывает, что её вполне достаточно для того, чтобы не беспокоиться о приобретении чужой.
Или вообще о чём-либо беспокоиться.
Задорные глаза.
Они смотрели с любопытством и весёлой хитринкой, предвосхищая то, чем собиралась сегодня заняться их обладательница.
Однажды Рыжа Плюша – Знаменитый Мордач взяла в руки палку. Ну и что тут интересного, скажете Вы – мало ли кому когда и зачем случалось держать палку в руках. Хи-хи! Интересного тут о-го-го как много, отвечу Вам я – самая пушистая кошка на свете. Да-да, я снова здесь, машу Вам пушистой лапкой с этих страниц! Разве не видите? Ну же, присмотритесь получше. Увидели? А теперь прислушайтесь. Пф… Пфф… Пффф… Пффффф… Пфффффффффффф! Ха-ха-ха! Это я по привычке сдуваю свои щёчки. Услышали? Вот, так-то лучше! Рыся Плюша здесь, и мы можем продолжить, тем более что речь пойдёт о моём безграничном проявлении.
Так вот, Рыжа Плюша – Мордач взяла в руки палку, и это событие не без преувеличения можно назвать весьма выдающимся. Я серьёзно! Не верите? Ну, тогда смотрите. Начнём хотя бы с того, какая это была палка. Какая палка! Эх! Ровная, гибкая, длинная и такая приятная на ощупь. Это была не простая палка, а палка, привезённая из очень и очень далёких земель. Настолько далёких, что, как говорится, идти туда пешком полвечности, а на коне скакать – как минимум четверть. Даже на ржавом драндулете и то немногим меньше. Тут никак не обойтись без хорошего космолёта, каких полным-полно пылится в ангарах Той Самой Рыси. Хотя, сказать по правде, чтобы туда добраться, вполне хватило бы и обычного Боинга.
Итак, Рыжа Плюша – Мордач держала в руках столь редкую и диковинную вещицу, которая являлась ничем иным, как самой настоящей палкой, сделанной из заморского дерева, произраставшего на той далёкой земле, куда можно добраться лишь на реактивном самолёте, ну, или так, как это делаю я – через портал, хи-хи. Палка в вертикальном положении была выше нашей замечательнейшей Рыжи Плюши на десять сантиметров, имела тонкий и толстый конец, а также довольно гладкую поверхность. Ха! Эта палка была ей определённо к лицу. Ха-ха. Ну, в смысле, наша Плюша – Мордач смотрелась с ней весьма гармонично. Хи-хи.
Но что же побудило её взять в руки такую выдающуюся палку? А побудило её внезапно возникшее желание освоить одно невероятно древнее, особо секретное и поистине сокрушающее боевое искусство, которое и предполагало использование подобной палки в качестве оружия. Об этом искусстве стоит сказать отдельно несколько слов. Во-первых, оно зародилось в тех же далёких землях, в которых и произрастали те самые деревья, из которых, в свою очередь, делали подобные палки, что само по себе вполне очевидно. Ну а во-вторых… Во-вторых, это искусство было настолько сложным, что трудно себе и представить. Чего только стоило его название. Лично я сломала себе язык в трёх местах и вывихнула нижнюю челюсть, пытаясь его произнести. Ха! Шучу, конечно. Такие, как я, не могут получить повреждений. Но если отбросить все подробности моей неуязвимости, стоит заметить, что произнесение столь мудрёного названия действительно доставило мне немало хлопот. Да что там говорить! Его и написать-то не каждый сможет, не вывихнув пальцы. В общем, если Вы рассчитываете, что узнаете название этого стиля от пушистой кошки, то советую Вам отправиться в те далёкие земли, купить там точно такую же палку и закатать ею Вашу отвисшую нижнюю губу. Хи-хи! Даже и пытаться не буду! Вместо этого я назову эту технику – Феерично Могущественная Глыба или попросту ФМГ5. Вообще-то, оригинальный перевод названия этого стиля говорит что-то о шесте, ветре и сумасшествии6, но разве Вы ничего не слышали о художественно-литературном переводе? Да и вообще, я пушистая кошка, а не переводчик, как нравится, так и перевожу, так что «мяу».
Так вот, к чему я веду. Этот стиль был настолько мудрён, что его вычурные приёмы превосходили по сложности даже его название. Чего только стоят эти немыслимые вращения палки во всех возможных плоскостях, точные вкручивающиеся проколы и мощные рубящие удары, которые с грохотом обрушиваются на землю, вызывая различную сейсмическую активность, движение литосферных плит и головную боль у несчастных шахтёров! Но всё это ничего в сравнении с тем, в какой замысловатой последовательности ухищрённых переплетений связаны между собой все приёмы этого стиля, образуя единую, нескончаемо длинную связку, которую (вот незадача!) непременно нужно делать именно в той, вышеуказанной, непередаваемо сложной последовательности.
И знаете, скажу я Вам, наша Рыжа Плюша – Мордач, несмотря ни на что, взялась именно за этот самый ФМГ. Вот как происходила её тренировка:
Пункт номер один. Она выучила удар номер один.
Пункт номер два. Она выполнила удар номер один.
Пункт номер три. Она повторила удар номер один.
Пункт номер четыре. Она выучила удар номер два.
Пункт номер пять. Она выполнила удар номер два.
Пункт номер шесть. Она повторила удар номер два.
Пункт номер семь. Она решила сделать удар номер один, а после удар номер два.
Пункт номер восемь. Она забыла удар номер один.
Примерно тот же алгоритм действий был использован ею и во время изучения ударов под номерами три и четыре, пять и шесть, десять и одиннадцать… Да, тут уж следует отдать должное выдержке и терпению нашей замечательной Рыжи Плюши, ведь этим заключительным и весьма неуместным пунктом номер восемь неизменно заканчивалось изучение каждой из связок приёмов, что пыталась освоить Рыжа Плюша – Мордач. А тут ещё и котики кругом. Много котиков. Хороших таких, мурчащих. То под кустом шелохнутся, то вдоль дороги пробегут, то голосом своим Мордача окликнут. А Мордач наш тут как тут, только голос котейки услышит и сразу расплывается в довольной улыбке, а её любопытные глазки в тот же миг начинают бегать по сторонам в поисках источника этого чудесного звука – «мяу».
Вот так она и осваивала приёмы ФМГ. Сделает один. Услышит котика. Забудет. Сделает другой. Увидит котика. Подойдёт к котику. Погладит котика. Забудет другой приём, да и о первом не вспомнит. Да и зачем о них помнить именно сейчас, когда столько котиков кругом. Котики-то появились, а удар она уже и так сделала. В общем, закончив тренировку, Рыжа Плюша – Мордач сделала вывод, что так ничего и не выучила, хотя, сказать по правде, это её не сильно расстроило, ведь каждый из котиков за время тренировки успел получить свою порцию внимания от любезного Мордача, а некоторым из них даже посчастливилось в довесок к вниманию получить ещё и порцию вкуснейшего корма, название которого я, безусловно, выговорить смогу, но всё равно не буду, бе-бе-бе. Сейчас я показываю язык, демонстрируя свою беспристрастность и нежелание рекламировать бренды-производители кормов для животных, ибо заниматься подобными вещами не пристало воплощению императрицы вселенной. Но вернёмся к нашей Рыже Плюше.
По её мнению, день прошёл вполне продуктивно, но всё же эту продуктивность нельзя было назвать абсолютной, и виноват был в этом всё тот же многосложный ФМГ. Дабы обнаружить причину трудностей, связанных с изучением этого стиля, наша любезная Рыжа Плюша обратилась к нашему общему знакомому из той самой Безграничности, о которой уже успела упомянуть в своей книге Та Самая Рысь. Безграничный ответил примерно так:
– У каждого есть своя сила, – а после добавил: – Надо больше тренироваться, быть внимательнее, собраннее, а также исключить из головы все посторонние мысли, не связанные с ФМГ.
Он ещё много чего сказал и продолжал говорить, а Рыжа Плюша – знаменитый Мордач слушала-слушала и…
…Как взяла в руки палку, и тут Безграничный увидел такое! Удары сыпались один за другим – первый, второй, третий, пятый, одиннадцатый. Горизонтальное вращение сменялось вертикальным, рубка превращалась в прокол, а прокол в рубку – бесконечные трансформации, новые грани знакомой техники, того самого ФМГ, ФМГ Рыжи Плюши – Мордача. Она была неповторима, её движения точны и великолепны, а глаза веселы и задорны. Безграничному только и оставалось, что уклоняться от этих стремительных атак. В общем, потренировались они тогда на славу, а после и котиков успели покормить ещё разок, дабы вес не теряли. А на следующий день…
На следующий день наша разлюбезнейшая Рыжа Плюша – Мордач опять всё забыла, но кто знает, какая грань её силы проявится в следующий раз. Ведь если так посмотреть… Не важно, помнит она ФМГ или нет, главное, что её сила так и осталась при ней.
Вот такая вот история от плюшевой рыси.
Ах да, ещё кое-что…
…У каждого есть своя сила…
Хи-хи!