Глава 2
Рита прошмыгнула мимо подслеповатой консьержки. К счастью, была смена Марьванны. Её пристроил двоюродный племянник, он же замдиректора их управляющей компании. Тем самым убил одним выстрелом двух зайцев. Во-первых, дом с консьержкой сразу приобрёл другой статус. Это льстило жильцам. Во-вторых, престарелая тётка получила весьма солидную прибавку к пенсии, и, что самое приятное, не из его кармана. Да и работа не пыльная: тепло, светло, мягкий диван и телевизор с любимыми сериалами.
Когда Рита вошла, старушка дремала, но, заслышав торопливое цоканье каблучков, встрепенулась. Высунулась из своей комнатки, но Рита уже миновала холл и свернула за угол.
– Кто там? – как могла напустила в голос строгости Марьванна.
– Это я, баб Маша, Рита Загорецкая.
– Ах Риточка! Что ж это ты так поздно? Опасно ведь. Сейчас такое на улицах творится, прямо беда. Вот недавно у моей соседки…
Но её историю Рита не дослушала. Подъехал лифт, плавно разошлись двери. Рита потянулась к семёрке, но, чуть подумав, нажала на шестёрку. Ничего страшного – пару пролётов пройдёт пешком. Так тише будет. «Вдруг родители не спят?» – свербела трусливая мыслишка. Что она им скажет? Как объяснит своё появление в третьем часу ночи? А что скажут они про её видок?
«О! Пусть бы только они спали!» – молила Рита, осторожно ступая на носочках.
Крадучись, как вор, она отомкнула массивную входную дверь и проскользнула в квартиру.
Дома было темно и тихо – настоящее сонное царство, только мерное тиканье напольных часов доносилось из гостиной да где-то вдали, за окном, взвизгнув, пронеслась одинокая машина.
Рита скинула туфли, прихватила их с собой и на цыпочках засеменила в ванную. В большое, на полстены, зеркало оглядела себя с головы до ног и… содрогнулась. Ни дать ни взять привокзальная побирушка. Даже слёзы на глаза навернулись от жалости к себе. Какой же страшный, немыслимый день! Как пережить его? Как забыть этот кошмар? Никогда ей не приходилось испытывать столько боли, страха и унижения.
Рита стянула с себя грязную одежду, пропахшую дешёвым куревом, свернула в комок и вместе с туфлями спрятала под ванну. «Потом постираю, всё потом…» – на смену знобящей боли вдруг пришла вялость, почти апатия. Хотелось рухнуть в кровать и забыться сном. Но прежде надо было смыть с себя всю грязь сегодняшнего вечера.
Тугие горячие струи хлестали грудь, спину, плечи, лицо. Рита до красноты тёрла себя губкой, не жалея ароматного геля. Мерзкая вонь, казалось, намертво въелась в кожу и волосы. Непрошено вспомнилось, как Явлегин держал её под ледяной водой, вспомнился его презрительный взгляд, обидные слова… И тотчас вновь всколыхнулась боль, засаднило в груди. Но какая странная боль – острая, гнетущая и вместе с тем… томительная. Его глаза, шея, изгиб губ волновали до трепета. Почему она раньше никогда не замечала, какой он красивый? Видела в нём только оборванца, дикаря, плебея. Что теперь изменилось? Рита терзалась, не понимая себя…
Воскресное утро выдалось хмурым, под стать Ритиному настроению. Серое небо нависло так низко, что, казалось, почти физически давило, прижимало к земле. Плотные облака не пропускали ни единого лучика скромного сентябрьского солнца, отчего и на улице, и в квартире было сумрачно, как вечером.
По воскресеньям Риту не будили, давали отоспаться за всю трудовую неделю. Шутка ли – по шесть-семь уроков в день, плюс факультативы по английскому и французскому, художественная школа, волейбольная секция, ну и всегда что-нибудь по мелочи в нагрузку свалится. То вечер тематический подготовь и проведи, то оформи стенд, то организуй общешкольное мероприятие. Но главное, она всё успевает и со всем справляется. И как справляется! Всегда на ура.
Классная сбагрила на неё практически всю внеклассную работу, впрочем, Рита и сама не возражала. Пусть. Ей нравится быть на виду, быть лучшей, необыкновенной, исключительной. Чтобы все смотрели и восторгались. Или завидовали.
Помимо возможности лишний раз потешить самолюбие её старания приносили и вполне ощутимую пользу. Взять хотя бы ту историю, когда она в девятом классе чуть было не схлопотала тройку по технологии. Прежняя учительница ушла в декрет. Приняли новую, о Ритиных заслугах не осведомлённую. И та сразу насела: «Не стараешься! Всё у тебя тяп-ляп».
Рита на её уроки ходила, как на голгофу. Ни шить, ни кроить она не умела и не любила. Но старалась как могла. Её и саму положение «отстающей» удручало донельзя.
Тогда шили халат. У всех девчонок получилось то, что надо. Кроме Риты, которая сварганила кособокое нечто. Учительница взъелась. Нет чтобы закрыть глаза – как-никак круглая отличница, из года в год ни единой четвёрочки – упрямая технологичка встала в позу, как Ольга Ивановна, классная, её ни упрашивала. И наверняка испортила бы Ритин аттестат своей принципиальной тройкой, но вмешался Пётр Алексеевич, директор. Надавил: «Если у девочки по химии, физике, русскому, алгебре, иностранным языкам, да что там – по всем предметам сплошные пятёрки, то выставить тройку по технологии – несерьёзно. И претенциозно. И нам срежете отличницу, а отличников в старших классах и так почти нет, и ей подпортите будущее. Тогда это уже не обучение, а охота за черепами получается. Да-да. А можно и по-другому понять. Девочка она умная, добросовестная. Все её сумели научить, а вы – нет…»
От Петра Алексеевича технологичка вышла сама не своя, но тройку исправила на «отлично». А в начале следующей четверти с обидой заявила:
– Ты, Загорецкая, хоть вообще на мои уроки не ходи, всё равно свою пятёрку получишь.
Оскорбить хотела. Хорошо хоть наедине, а не при всём классе.
Рита слышала, как в глубине квартиры позвякивает посуда и вещают чьи-то голоса – это работал телевизор. Отец без него никак. Может и не смотреть вовсе, но непременно надо, чтобы фоном что-то шумело и мелькало.
Вставать не хотелось: тело ломило, голова раскалывалась. А хуже всего было на душе. Спросонья пока ещё неясная, безотчётная, но тяжёлая и глухая тоска царапала изнутри, сжимая сердце.
– Да что же так муторно-то? – пробормотала Рита. И тотчас нахлынули воспоминания, пронзили словно молнией. Она сморщилась и глухо застонала в подушку от нестерпимого, обжигающего стыда. Хотелось исчезнуть, раствориться, стать микроскопической, чтобы никто и никогда её больше не увидел. Стыдно было перед родителями, Игорьком, друзьями, знакомыми, даже перед соседями, будто все они являлись свидетелями её вчерашнего позора. Даже перед Викой и Дашкой, хоть те и сами отличились. Но острее всего терзал стыд, когда вспоминался Явлегин. «Вот его точно не хочу больше видеть. Никогда!» И вопреки всем законам логики вновь, как вживую, увидела его лицо, колючие зелёные глаза, губы, и внутри что-то трепыхнулось, словно пойманная бабочка забилась в руке. Мысли всякие непрошеные полезли на ум…
«Фу дура!», – одёрнула себя Рита, тряхнув головой. И тут же в душу закрался мерзкий страх:
«А вдруг он расскажет о том, что случилось?» Рита даже представить себе не могла этот ужас, если в школе или дома узнают о вчерашнем. Да она этого попросту не переживёт!
Можно ли надеяться на Явлегина? На то, что смолчит, никому не растреплет? Положа руку на сердце Рита сильно в этом сомневалась, и, окажись она вдруг на его месте, скорее всего, постаралась бы распространить такую «пикантную новость», хотя бы ради того, чтобы отыграться за все былые нападки. А минуту спустя ей уж казалось, что именно так всё и будет. Наверняка! Он ведь её ненавидит. И тогда, в мае, обещал отомстить…
Вялость как ветром сдуло. Мозг лихорадочно соображал: что делать? Как заставить его молчать? И тут же Рита усмехнулась. Да уж, заставить! Такие слова к Явлегину совершенно неприменимы. Но ведь должен же быть способ! Способ… Но какой? Предложить денег? Во-первых, где столько взять? И, во-вторых, не похож Явлегин на того, кого можно подкупить деньгами.
Рита нервничала, не обращая внимания, что до крови искусала нижнюю губу. Тяжкие мысли не давали покоя, отзываясь пульсирующей болью в висках. Посоветоваться бы… Но с кем? Кому такое расскажешь? Вику и Дашку она видеть сейчас не могла. Разве что Мари… Девчонка из далёкого Хабаровска, с которой совершенно случайно познакомились в поезде Москва-Владивосток в позапрошлом году. Они ездили с Игорьком и его мамой, Галиной Романовной, отдыхать, а Мари – всего на год старше – путешествовала одна. Вообще, она – Маша, но «Мари» звучит куда как интереснее.
Рита была ею просто очарована. Сама она, домашняя, примерная девочка, и помыслить не смела о рискованных выходках, которые постоянно устраивала Мари и о которых без стеснения рассказывала им, малознакомым людям.
Зато Игорьку Мари категорически не понравилась. Прямо весь изошёлся, правда, не сразу, а потом, когда распрощались с бойкой попутчицей. Знал бы, что они с Ритой нашлись в Одноклассниках и списались.
Тогда, в поезде, Мари заявила, что на дух не переносит все эти социальные сети. «Болото! – восклицала она. – Половину друзей засосало. Нет, я сторонница живого общения». А три месяца назад, видать, изменила мнение, завела-таки аккаунт. Рита обрадовалась, но не утерпела, съёрничала: «А как же живое общение?» «А что поделаешь? – ответила Мари. – Школу закончила, уехала во Владик. Тут или на телефоне повеситься, или через эти чёртовы сети общаться. Не забывать же старых друзей, что в Хабаровске остались. Ну и вот тебя нашла к тому же». Правда, не очень-то разговорчивой стала Мари, приключениями особо не делилась, больше жаловалась на нехватку времени. Но иногда случались разговоры по душам. Всё-таки намного легче откровенничать с тем, кого в глаза не видишь и вряд ли ещё встретишь.
Рита открыла ноутбук, зашла в Одноклассники. Мари в Сети не было, зато там тотчас появилась Вика. И посыпались вопросы: «Как доехали? Что он сказал? А что родители?» Разговаривать с ней совсем не хотелось, но носить в себе тревогу и ни с кем не поделиться было и вовсе невмоготу. Договорились встретиться в пять в скверике рядом с домом и всё обсудить.
Как бы Рита ни злилась на Вику, а ведь ждала пяти часов, словно непутёвая подруга могла одним махом решить все проблемы. Ждала и места себе не находила. Пробовала сесть за уроки, но в голове безраздельно властвовали мысли о том, что случилось вчера и чем всё это, возможно, отольётся в будущем. Ни о чём другом попросту не думалось. Даже аппетит пропал, хоть на обед мама приготовила голубцы в сметане, Ритины любимые.
Без десяти пять Рита уже вышагивала вокруг высохшего фонтанчика, нетерпеливо поглядывая по сторонам в ожидании Вики, которая в кои-то веки не заставила себя долго ждать.
Она подскочила к Рите довольная, цветущая, словно накануне вовсе и не она тряслась от страха и заливалась слезами.
– Чего такая весёлая? – спросила Рита хмуро.
– Ну а что? Обошлось ведь. Жаль только, телефоны ушли. Не знаю, как теперь у матери новый выпросить… Да что ты так грузишься, Маргоша? Всё же нормально. Ну понервничали малость. Зато будет что вспомнить.
– Совсем рехнулась! Я не знаю, как этот кошмар поскорее забыть.
Вика дурашливо хихикнула.
– А Явлегин-то за лето какой стал, а? Прямо красавец, как с обложки. Правда же?
Рита уставилась на Вику сердито, исподлобья.
– Я имею в виду лицо, ну и фигуру. А ты что, всё ещё злишься на него за старое? Он же нас вчера спас.
– Спас, – угрюмо повторила Рита. – А ты не думаешь, что он может растрепать про вчерашнее?
– А что он скажет-то? Что его дружки на нас чуть не напали?
– Дура ты. Слышала, как они про нас вчера говорили? Обдолбанные! Пьяные! Сели в тачку к незнакомым мужикам. Сами! И всё. Остальное даже договаривать не надо. Этого уже с лихвой достаточно, чтобы на нас все пальцем показывали. А если мои родители узнают… Господи, я даже подумать об этом боюсь. А в школе? Ты представляешь, что будут говорить о нас в школе? А Игорь? Короче, я вообще сразу повешусь.
Что скажут в школе, Вике было абсолютно плевать. Она и так в монашках не числилась. А вот от родителей жди репрессий как пить дать.
– Ну а зачем ему об этом рассказывать?
– Как зачем?! Отомстить.
– Да он уж простил давно. И забыл.
– Угу. По-твоему, Явлегин похож на того, кто прощает обиды?
– Ну… не знаю. Мало ли что было.
– Господи, Вика! Сама подумай, если бы тебя изводили не раз, не два, а постоянно, в течение нескольких лет, ты бы вот так просто взяла и забыла обо всём? Особенно тот последний раз, перед экзаменом… Хотя… ты бы, может, и забыла. Но Явлегин не такой. Вчера он, нас конечно, спас. Но тут другое. Нас могли вообще убить.
– Ты преувеличиваешь!
– Да ну?! А ты думаешь, нас туда силком привезли просто побеседовать? Да мне сам Явлегин рассказал, что там с нами могли сотворить. Поверь, ничего хорошего. Так что да, он нас здорово выручил. Но совсем другое дело отыграться за былые обиды, опозорить нас, меня, по крайней мере. Ты-то с ним не особо враждовала.
– Да уж, помню ваши войны… И что теперь?
– Не знаю. Надо как-то убедить его молчать. Но как… Я думала, может, денег ему предложить, но чувствую, не то это. Только хуже будет.
– Слушай, Марго, у меня идея! А ты с ним замути!
– Совсем сдурела?!
– Не всерьёз, а так… Сходи с ним куда-нибудь, пообщайся, очаруй – умеешь ведь. Ему и не захочется тебе мстить.
– Чушь какая-то, – покачала головой Рита.
– Да почему? Я же не говорю встречаться с Явлегиным по-настоящему. Скажем так, просто наладь с ним отношения. Чтобы вражды между вами больше не было. Чтобы он не захотел тебе вредить. Понравься ему – это самый быстрый способ установить контакт, сама же знаешь. И не обязательно потом углубляться и всё такое. Помнишь, в прошлом году в школе билеты на ёлку в филармонию давали, и нам не досталось? А как ты улыбалась Сычёву, который последние билеты забрал, помнишь? И что он сделал? Отдал свои билеты тебе. Вот! О чём я и говорю. И тут то же самое.
– Явлегин не Сычёв. Его одними улыбками не купишь.
– Откуда ты знаешь? Он что, не пацан что ли? Марго, я тебя просто не узнаю. И потом, какой у тебя выбор?
– Ну хорошо, допустим. А Игорёк? Ты же знаешь, какой он ревнивый.
– А откуда он узнает? Мы ему не скажем!
– Ладно. Но как ты вообще себе это представляешь? Где я и где Явлегин! Мы с ним вообще не пересекаемся. Он даже в школу почти не ходит. Как, интересно, мне его очаровывать? На расстоянии? Мысленно?
– Прояви инициативу. Позвони, позови куда-нибудь.
– Ты что?! Да я и телефона его не знаю.
– Это вообще не проблема. Телефон можно и у классной спросить. Или у Семакина взять. Они же вроде как общаются или раньше общались. Позвони, мол, поблагодарить, а дальше…
Викина идея казалась Рите совершенно нелепой. Естественно, она не станет выспрашивать телефон Явлегина, звонить ему, ещё и звать куда-то. Это просто абсурд полнейший. Оставалось лишь надеяться, что Явлегин не из болтливых, да и на уроках он нечастый гость. Может, пронесёт? Но как она себя ни обнадёживала, тревога не отпускала…
Утром, в школе Рита всматривалась в лица одноклассников, особенно Семакина, пытаясь распознать, пошли сплетни или нет. Но все вели себя как обычно, и Рита постепенно успокоилась. Вот только смотреть в глаза Игорьку, когда ложь ещё так жива, было тягостно. Тем более он устроил ей настоящий допрос с пристрастием: почему весь день была недоступна? Пришлось соврать, что телефон потеряла.
– Как ты могла его потерять? Где? – кипятился Игорёк.
– Сама не знаю, – пожимала плечами Рита, но Игорь не унимался:
– А ты что, куда-то ходила?
– Да нет, только с Викой в сквере встречались. Может, выпал.
– А во сколько встречались?
– В пять.
– Я с утра звонил. Он уже был отключён.
– Игорь, ну я не знаю! Я не помню, когда его потеряла!
Игорёк подчас становился невыносим. Ей и так на душе гнусно, а он прижал и толкает на новое враньё.
– Кстати, я и Вике твоей звонил. Тоже была недоступна.
– Ой, ну про Вику я уж точно ничего не знаю.
После этого Рита старалась избегать Игорька на переменах, а с последнего урока и вовсе отпросилась: не хотела идти с ним вместе домой. Едва прозвенел звонок и галдящая толпа растеклась по кабинетам, она взяла в гардеробе куртку и выскочила из школы навстречу приветливому солнцу, разогнавшему вчерашнюю хмарь. Зажмурившись, всей грудью вдохнула пряный осенний воздух. Хорошо-то как! Казалось бы, что такого? Ушла всего на каких-то сорок минут раньше, но душа радовалась, точно неожиданно вырвалась на свободу. Когда уходишь со всеми, после окончания занятий, такого ощущения не бывает. Рита подставила лицо лучам и лёгкому ветерку, наслаждаясь этим коротким мгновением. И вдруг словно кожей почувствовала чей-то пристальный взгляд. Встрепенулась, открыла глаза и увидела Явлегина. От неожиданности она остолбенела.
– Привет, Загорецкая, – лениво поздоровался он. – Пока все учатся, ты солнечные ванны принимаешь?
Она смутилась, даже зарделась. Это уж точно что-то новенькое. Сроду не краснела, да и было бы отчего! Рита тревожно посмотрела на Явлегина, но ни во взгляде, ни в выражении лица не нашла издёвки. Скорее, любопытство.
– Что-то я тебя не узнаю, Загорецкая, – он приподнял тёмную бровь. – Ты ли это? Всегда такая разговорчивая, а тут вдруг как воды в рот набрала.
– Я просто… – Рита сглотнула и договорила: – Просто не ожидала тебя тут увидеть.
– Да я сам себя не ожидал тут увидеть, – усмехнулся он.
Снова повисла неловкая пауза. Впрочем, неловко было только Рите. Явлегин же разглядывал её без тени смущения, отчего она нервничала ещё сильнее.
– А ты на уроки пришёл? – нарушила она наконец невыносимое молчание, уловив в собственном голосе противную дрожь.
Явлегин снова взметнул брови и коротко рассмеялся.
– Нет, Загорецкая, – покачал он головой. – Я к тебе пришёл.
Жаркая, душная волна тотчас окатила её. Рите казалось, лицо выдавало все её эмоции, правда, какие – она и сама толком не понимала, но знала, что хотелось их скрыть и самой спрятаться от этого пронизывающего взгляда. Она отвернулась, будто что-то интересное увидела вдали. Глубоко вздохнула раз-другой, взяла себя в руки и, почти успокоившись, переспросила:
– Ко мне? А зачем?
– Да вот увидеть захотелось, аж занемог, – снова засмеялся он.
Рита ошарашенно посмотрела на него, гадая, шутит Явлегин или нет. А тот вынул руку из кармана и протянул ей что-то тёмное. Она перевела взгляд – её айфон.
– О! – только и вырвалось у Риты.
– Возвращаю в целости и сохранности, еле у Дэна отжал, – он достал ещё два телефона, Дашкин и Викин. – На вот, передай своим подружкам.
– Спасибо, – пролепетала Рита.
– Да не за что. А мама-то с папой тебя не сильно ругали в субботу?
Она покачала головой, чувствуя, как щёки густо заливает жгучий стыд.
– Или они пока не знают про твой загул?
Рита уловила лишь «пока» – что он этим хотел сказать? Сейчас не знают, но скоро узнают? Не от него ли?
Явлегин ухмыльнулся и пошёл к школьным воротам, небрежно бросив напоследок:
– Ладно, Загорецкая, бывай.
Через пару шагов оглянулся, не останавливаясь, и с усмешкой крикнул:
– Не ходите, девочки, по ночам гулять!
Рита смотрела ему в спину, а в голове так и вертелись Викины слова: «Замути с ним! Очаруй его!»
Вот он дошёл до ворот. Ни разу больше не обернулся. Рита сбежала с крыльца. Все разумные доводы – глупо, нелепо, некрасиво – канули втуне. И откуда только взялась эта внезапная решительность?
– Саша! – крикнула она, лихорадочно соображая, что говорить дальше. Ей и по имени-то его называть было неловко, словно это другой человек, совсем не тот, с кем она так отчаянно враждовала.
Явлегин остановился, подождал Риту. Ей с трудом удалось совладать с собственным лицом. Он молчал, но смотрел вопросительно. Господи, что сказать-то? – думала она. И в конце концов одарила его своей коронной улыбкой. Улыбалась Рита красиво, в меру обнажая ровные белые зубы. И знала – её улыбка действовала безотказно.
– Ты очень спешишь?
– Не особо, – протянул он удивлённо. – А в чём дело?
– Да ни в чём. Просто домой неохота. Родители ждут к двум, пристанут, почему раньше пришла. Может, прогуляемся? Полчасика всего…
– Загорецкая, так ты и вправду сбежала? Куда катится мир! Хотя… стоит ли удивляться каким-то прогулам после твоего субботнего демарша?
Его слова больно укололи, но Рита сделала вид, что пропустила их мимо ушей, и как ни в чём не бывало воскликнула:
– Слушай, а пойдём в «Лагуну»? Сыграем в аэрохоккей. Спорим, я тебя сделаю? – и затем с искусным налётом лёгкой грусти добавила: – Но если ты торопишься, то иди, конечно. Я тогда просто поброжу одна.
Явлегин молчал, она уж думала, ничего из её затеи не выгорит, как он вдруг согласился:
– Ладно, всё равно нечего делать, пошли, составлю тебе компанию, прогульщица.
– Ой, кто бы говорил! – съехидничала она, приправив слова чарующей улыбкой.
Он не предложил ей взять его под руку и вообще не вынимал рук из карманов. А сама Рита не решалась его коснуться.
– А ты где живёшь? – спросила она, не зная, как ещё завязать разговор.
– А что? В гости хочешь напроситься? – и посмотрел так, словно жаром окатил.
– Нет, просто спросила, – смутилась Рита.
– Да вот как раз рядом с «Лагуной» и живу. А ты думаешь, почему я согласился туда пойти?
Рита сама не понимала, отчего эти слова ранили её. Точнее, понимала, что попытка очаровать его провалилась с треском. Не с ней, не из-за неё он пошёл, а просто потому что по пути. Но почему от этого стало больно? Ну и ладно. Плевать на него. Пусть куда хочет, туда и идёт! Всё эта Вика, идиотка, со своими дурацкими идеями! Эти мысли пронеслись в одну секунду, Рита лишь надеялась, что лицо не выдало её разочарования. Однако улыбаться больше не хотелось, как и пытаться завести беседу. Она угрюмо брела рядом с Явлегиным, кляня себя за глупость и самонадеянность.
Развлекательный центр «Лагуна» возвышался на пригорке, с трёх сторон окружённый аккуратными ёлочками. С фасада территорию облагородили: выложили красивой плиткой, разбили клумбы, поставили светомузыкальный фонтан, который, правда, с сентября перестал работать. Ну а тылы оставили нетронутыми. За зданием виднелись неряшливые тополя с остатками пожухлой листвы да горстка старых двухэтажек, построенных, наверное, ещё до войны. Лепнина на фасадах смотрелась нелепо на фоне облезлой грязной штукатурки и ветхих окон. Впрочем, некоторые жильцы поставили себе пластиковые стеклопакеты, которые напоминали яркие заплаты на старой выцветшей ткани. Вместо привычной детской площадки с опрятными горками-качелями, двор был утыкан «ракушками» и столбами с натянутыми верёвками, на которых сушились простыни. У одного из домов под тополем обустроили столик с лавочками. Сейчас там сидели парни, время от времени разрывая громким хохотом сонную полуденную тишину. Один из них окликнул Явлегина:
– Санёк!
Но тот лишь полуобернулся, коротко кивнул и пошёл дальше. «Слава богу!» – вздохнула Рита. С недавних пор компании незнакомых разнузданных парней внушали ей опасения.
Асфальта здесь в помине не было, а вчерашний дождь превратил землю в сплошное месиво. Они подходили к «Лагуне» с тыла, лавируя среди луж. «Интересно, в каком доме живёт Явлегин», – подумала Рита, оглядывая однотипные, некогда жёлтые двухэтажки. И, отвлёкшись, угодила ногой в скользкую жижу. Лодыжка больно подвернулась, и Рита упала в грязь. И тотчас раздался новый взрыв оглушительного хохота. От бессильной злости, отчаяния, позора на глазах выступили слёзы. Ну почему это с ней происходит?! Что за проклятье такое?!
– Ой-ё! – присвистнул Явлегин. – Загорецкая, тебя ноги, гляжу, всё время подводят.
Он протянул Рите руку, помог подняться. Затем оглядел её, плохо скрывая рвущийся наружу смех.
– Пошли ко мне, почистишься, – он подхватил её за локоть и, под смешки и любопытные взгляды парней, поволок за собой. – Напросилась-таки в гости.
Рита лишь угрюмо посмотрела на него. Правда, заметила, что, стоило ему, проходя мимо, взглянуть на парней, те сразу умолкли и отвернулись.
Явлегин привёл её к одной из двухэтажек, на углу которой висела синяя табличка с надписью: «Кедровая, 2а». В доме была всего одна дверь, причём самая обычная, деревянная, без всяких домофонов и электронных замков – входи кто хочешь. Однако в подъезде оказалось опрятно и как-то по-домашнему, что ли. Чистый пол, светло-зелёные стены, даже горшки с традесканциями и плющом в подвесных кашпо.
Они поднялись на второй этаж. Остановились у квартиры номер шесть. Явлегин вынул из кармана ключ, открыл дверь.
– Велкам, – он пропустил Риту вперёд. – Разувайся. Ванная вон там.
Рита шагнула в прихожую, скинула туфли, огляделась. В доме царила идеальная чистота, будто в квартире только-только закончили генеральную уборку. Всё здесь выглядело большим и добротным. Высоченные потолки, метра три с половиной, не меньше, огромные окна, массивные дубовые двери с резными филёнками, каменные и очень широкие подоконники – с целый кухонный стол. Будто дом бережно сохранил всё лучшее от минувшей эпохи. Впрочем, ванная оказалась вполне современной: симпатичная кремовая плитка, новый санфаянс, точечные светильники, хромированный полотенцесушитель. Рита оглядела себя. Юбочку всю в грязи вываляли. И колготки не лучше. Белая блузка забрызгана. Не думая, разделась до плавок, почистила одежду, повесила сушиться, сама помылась под душем и только потом сообразила, что ей нечего надеть. «Чёрт! Вот дура несчастная! Что делать-то теперь? Не сидеть же в ванной, пока юбка не подсохнет? Или сидеть?» Как назло и полотенца большого не нашлось. А через пару минут в дверь стукнул Явлегин:
– Ты там уснула, что ли?
– Саш, – жалобно протянула Рита, – у тебя нет чего-нибудь накинуть, пока у меня одежда сушится?
Он не ответил, а через минуту снова постучал. Рита прижала крохотное полотенце к груди и, встав за угол, отодвинула щеколду. К счастью, заглядывать он не стал, просто просунул в щель руку с одеждой – спортивными штанами и футболкой.
В Сашиных вещах Рита буквально утопала. Зато какой свежестью пахла эта одежда! Рита вспомнила свои издёвки по поводу его гардероба и устыдилась. Наконец она вышла из ванной, поддерживая штаны рукой, чтоб не слетели.
– Загорецкая, – окликнул её Явлегин из комнаты, что находилась в конце просторного коридора, – двигай сюда.
Она осторожно вошла, скромно присела на краешек дивана. Здесь, как и во всей квартире, был порядок, хоть и сразу видно, что хозяин комнаты – парень. Всё лаконично и без прикрас. Рите хотелось как следует рассмотреть его жилище, но он не сводил с неё изучающего взгляда. Рита кожей, каждой клеточкой чувствовала растущее между ними напряжение, отчего даже дышалось как-то по-другому. Хотя внешне Явлегин выглядел вполне спокойным. Но чувствовалось же! Может, всему виной невероятность ситуации? Ведь скажи кому, что она сидит дома у Явлегина, да ещё в его одежде, – никто не поверит!
– Я уж боялся, ты решила поселиться в моей ванной.
Рита снова смутилась, сама не понимая, отчего в его присутствии она так нервничает и теряется. Раньше за собой ничего подобного она не замечала.
– А мой прикид тебе к лицу, только на Филипка смахиваешь, – усмехнулся Явлегин.
Он развалился в шикарном кожаном кресле, спиной к компьютерному столу и лицом к дивану.
– Не знала, что ты Толстого читал.
Лицо его вмиг окаменело.
– Ещё бы, ты, поди, думала, я вообще читать не умею и вместо подписи крестик рисую.
– Нет, – Рита покачала головой, сожалея о своих словах и ещё больше – о язвительном тоне.
Он отвернулся к монитору. На экране загружалась какая-то игра.
Теперь Рита чувствовала его злость, так хорошо ей знакомую. Из-за спинки кресла виднелись только густые чёрные вихры.
– Ты что, обиделся? – спросила она.
– Вот ещё.
– Я же не со зла, в шутку. Ты меня подкалываешь, я тебя. Без всякого умысла. Хотя я понимаю тебя…
Явлегин не оборачивался и не отвечал, но Рита видела, что он её слушает. По крайней мере, игра запустилась, но он вышел в меню и ждал.
– Ты злишься на меня не только за это, но и за всё другое. И ты прав…
– Да делать мне нечего, – он снова повернулся к ней. – Загорецкая, неужто ты считаешь, что, кроме тебя, мне и думать больше не о чем?
– Не в этом дело. Я столько тебе гадостей наговорила и сделала за все эти годы, а ты, после всего, так меня… нас выручил. И позавчера, и сегодня. Отплатил добром за зло.
– Загорецкая, я сейчас слезу пущу, – съёрничал он.
Пусть насмешничает, главное, Рита видела, злость ушла. Ведь она и вправду говорила серьёзно, от души.
– Знаешь, – стараясь не обращать внимания на насмешки, продолжала она, – мне и раньше было стыдно за свои слова и поступки. Я понимаю, что вела себя глупо, гадко. А теперь я себя просто ненавижу. Сама себе противна. Честно… Не знаю, сможешь ли ты меня простить…
– Ладно, Загорецкая, считай, уже простил. Играла когда-нибудь в Обскур?
Она покачала головой, всё ещё взволнованная собственным признанием.
– Бери вон стул, иди сюда, – велел он. – Садись рядом. Зарубимся вместе.
– Я не умею.
– Ничего. Я тебя сейчас научу. Ничего сложного нет. Ты вообще играла в какие-нибудь игры?
– Да, в Зуму, Луксор, Сокровища Монтесумы. А ты в этот Обскур играешь?
– Не-а, то, во что я обычно играю, ты не вывезешь. Просто в Обскур можно играть вдвоём на одном компе. Что стоишь? Давай уже, садись.
Рита послушно придвинула стул и села рядом с ним.
– Ты играешь этими клавишами. Вот так – идти, вот так – стрелять.
– Стрелять?
– Ну да, сейчас монстров мочить будем. Наши герои вот. Короче, мы типа в школе, где директор – главный злодей. Прямо как в нашей.
Рита удивлённо вскинулась:
– Разве? По-моему, Пётр Алексеевич наоборот…
– Ладно, проехали, не будем трогать царя. Не отвлекайся. Под школой катакомбы, где обитают всякие мутанты. Их надо по пути всех перемочить и самому уцелеть, потом… ну ладно, остальное по ходу буду объяснять. Запомнила? Вот этими клавишами играешь. Вот так – стрелять. Наводить не надо.
Сначала Рита играла неуклюже, нажимала совсем не туда и делала не то. Не привыкла она к таким играм, а ещё сильно отвлекали случайные прикосновения его руки, словно обжигающие кожу. Рука у него была сильная, смуглая, пальцы прямые, длинные, с аккуратно остриженными ногтями. Рита тоже всегда коротко стригла ногти и если красила, то только бесцветным лаком. Не то что Вика с Дашкой, которые каждую неделю щеголяли новым расписным маникюром.
– Давай же! – Явлегин легонько подтолкнул её локтем, снова опалив кожу. – Что застыла? Стреляй!
Рита попробовала включиться и постепенно втянулась, да так, что и в самом деле увлеклась и не заметила, как прошёл час.
– Молодчина! Вот видишь, а говорила, не умеешь. – Явлегин положил ладонь ей на руку, и Риту словно током пронзило. Тотчас все мысли вылетели из головы. Она инстинктивно вытянулась, напряглась, как струна. Взглянула на его руку, потом на него. Какой он красивый, и в профиль тоже, подумалось ей. Прямой нос, длиннющие ресницы, гладкая кожа.
Явлегин как почувствовал, скосил взгляд на Риту, затем посмотрел в упор. Его глаза оказались так близко, что она задохнулась от волнения. И как изменился его взгляд! Сначала – насмешливый, словно спрашивал: «Что там у тебя опять случилось?» Но буквально за секунду в нём промелькнула целая гамма эмоций, и вот уже зрачки расширились, а глаза явственно говорили, что он всё понимает. Его взгляд, особенно такой, обжигал не меньше, чем случайные прикосновения, заставляя звенеть каждую её клеточку.
Явлегин скользнул глазами по лицу Риты, остановился на губах. Сердце её затрепетало. Казалось, вся кровь хлынула горячим потоком в голову, бешено стуча в ушах. Напряжение достигло пика, воздух почти трещал вокруг – ещё чуть-чуть, и взрыв неминуем. Она знала, что сейчас произойдёт, должно произойти, и ничуть, ни единой мыслью не хотелось этому противиться. Наоборот… Но в последний миг Рита не выдержала. Как ужаленная подскочила со стула, метнулась к окну. Руки судорожно вцепились в подоконник. «Боже, что со мной творится?» Лицо, уши, всё тело полыхало огнём. И эта дурацкая дрожь, никак её не унять! Даже дышалось с трудом. Явлегин молча выключил игру и сидел не оборачиваясь.
Конец ознакомительного фрагмента.