Глава 7
Утро я встречала с улыбкой, как ни странно. Ночью снилось нечто невообразимо приятное. Не открывая глаз, я попыталась вспомнить, что же конкретно видела во сне, но тщетно. Зато вспомнился эпизод в моем подъезде с Глебом. От воспоминания сладко заныло где-то в груди и бабочки запорхали в животе. От его признаний и обещаний кружилась голова. Как приятно, оказывается, быть вот такой нужной. После гибели родителей, я не помню о себе вот такого состояния счастья. Потом вспомнилось все, что произошло в ванной комнате. Ну, что, все это можно списать на усталость и расшалившиеся нервы, к тому же, помниться, я там вздремнула. Где гарантия, что все это не плод моей фантазии.
Тряхнув головой, прогоняя ненужные мысли, я распахнула шторы на своем окне и замерла в недоумении. На моем подоконнике, с уличной стороны лежала белая роза. Все еще находясь в ступоре, открыла створки, глотнула утреннего холодного свежего воздуха, взяла цветок. К длинному стеблю была привязана записка алой лентой. Покрутив за ножку розу, понюхала белоснежный бутон. Легкий аромат слегка щекотнул мой нос. Приятно, очень. Почему-то, о том, кто написал записку и прислал мне этот цветок, я даже не сомневалась. Но все равно, внутренняя дрожь прокатилась по плечам и ушла через кончики пальцев. На плотной белой бумаге, красивым каллиграфическим почерком было написано: «Не могу забыть твой поцелуй. Думаю только о тебе, самая прекрасная девушка на Земле».
Я перечитала записку несколько раз и поймала себя на том, что стою посередине комнаты и глупо улыбаюсь. Дав самой себе мысленный подзатыльник, я пошла умываться.
– О, бабуля, – улыбнулась я ей, – доброе утро!
– Доброе утро, детка, – залучилась в ответ бабушка.
Мурлыкая себе под нос какую-то песенку, я протанцевала в ванную. Там, конечно, было занято. Ну и ладно! Подожду. Дверь распахнулась, явив нам Лану, с полотенцем на голове. Сестрица хмуро на меня посмотрела и спросила:
– Ты что, глаза накрасила?
– Нет, – я во все глаза уставилась на нее, – что за бред? А ты что волосы опять красишь?
– А я разве виновата, что ты в прошлый раз купила плохую краску и она смылась так быстро? – вопросом на вопрос ответила она.
– А я разве виновата, что твои волосы позеленели? – не осталась я в долгу.
– А разве нет?
– Да каким образом я могла вообще это сделать?
– Почем я знаю! – вспылила Лана, – Но я обязательно это узнаю, будь уверенна!
– Удачи! – я хлопнула дверью. Нет, она мне не испортит настроение.
Рассматривая себя в зеркало, я не могла не отметить, что действительно, изменения были. А именно глаза. Они стали, казалось, больше и выразительнее. А может быть, все дело было в том, что сейчас они как бы стали ярче, они блестели. Мне эти перемены нравились. Умывшись, расчесала волосы и оставила их распущенными. Захотелось побыть романтичной и немного ветреной.
Вернувшись к себе в комнату, быстро оделась, взглянув на, лежавшую, на столе розу, подумала, что неплохо было бы поставить ее в вазу. У меня вазы не было. Мне ведь цветов в жизни никто не дарил. Вот Лана все время таскала домой букеты. Где она их брала не мое, конечно, дело и вазу у нее просить бессмысленно. О! У бабули должна быть! Я схватила цветок и побежала к ней.
– Ба, можно у тебя вазу попросить? – выкрикнула я, выбегая в коридор.
– Тебе она зачем? – это Лана как раз вышла из кухни.
– Розу поставить, – я протянула в доказательство цветок. Сестрица презрительно скривила губы.
– На какой клумбе срезала?
– Нашла утром на подоконнике, – она начала меня злить, – а вот откуда ты все время цветы приносишь, я теперь понимаю.
– Девочки, не ссорьтесь! – Примирительно сказала бабуля, подавая мне красивую хрустальную вазу, – Возьми, мне ее еще твой дедушка подарил, когда мы познакомились.
– Спасибо, – я благодарно чмокнула ее в щеку и понесла свою добычу к себе в комнату.
– Если врешь, – донеслось мне вслед, – так хоть думай, что говоришь, четвертый этаж, все-таки!
Я не стала ей ничего отвечать. Пусть завидует молча. Но, тем не менее, задумалась. Действительно, а как?
– Мелкая, – послышался голос Сэма, – ты идешь?
– Да, уже бегу.
Семен проводил меня до ворот школы. Попрощавшись с ним, я, опять напевая, что-то себе под нос пошла в класс. Хотелось улыбаться всем вокруг, что я и делала. Мне тоже все отвечали улыбками. Я просто парила, пока не врезалась в кого-то и не уронила сумку.
– Простите, – я наклонилась, чтобы поднять свои вещи, поэтому не увидела, кого толкнула, но зато прекрасно расслышала вкрадчивый голос.
– Не стоит.
Я вздрогнула, выпрямилась и подняла глаза. Сверху вниз на меня взирал Рейнард Тиган. Малахитовые глаза смотрели внимательно и, как будто, осуждающе. Невольно вспомнился вчерашний эпизод во дворе моего дома. Эта внезапная гроза, вспышки молнии и горящие зеленые глаза. Жуть! Я прокашлялась.
– Здравствуйте, – пролепетала я.
– Доброе утро, – весьма вежливо ответили мне, при этом продолжая сверлить глазами. Я благоразумно попятилась. Во-первых, Лелька убьет, если увидит, а во-вторых… да боюсь я его, вот. Бочком, обойдя нашего учителя иностранного языка, он при этом продолжал на меня пялиться, я направилась в класс. Мне в спину донеслось:
– Вы сегодня великолепно выглядите. У вас очень красивые волосы, мисс Николаева. Не нужно их прятать.
От таких слов я споткнулась и остановилась, но подумав, решила ничего на это не отвечать и продолжила дефиле на свое место.
При моем появлении Колян раскрыл рот, удивленно уставившись на меня. Я подняла руку в предупреждающем жесте, мол, если что-то скажешь, получишь. Он прекрасно все понял и молча сел на место. Отлично! Настроение стремительно падало вниз.
Лелька не появлялась. Прозвенел звонок, ее не было. Уж не заболела ли? Первый урок у нас была история. Я вполуха слушала учительницу, старательно записывала все даты, но даже не пыталась ничего запомнить. М-да, кажется, я начинаю забивать на учебу. Надо с этим что-то делать. Вторым уроком значился английский язык. Странно, но моя подруга не явилась и на него, что заставило меня всерьез занервничать. Что такого могло произойти, что она не взирает сейчас, на своего обожаемого, Рейнарда? К слову, он сегодня был на редкость тихий и не многословный. К чему бы это?
На перемене я написала Лельке эсэмэску с вопросом: «Что случилось? Где ты?», которая так и осталась без ответа. Где-то на краю сознания появилось беспокойство. Это так не похоже на нее. В течение дня я еще отправляла подруге несколько сообщений, но тщетно. Она не желала мне отвечать. Я занервничала сильнее. Стараясь не думать о плохом, для себя решила непременно проведать ее после уроков.
– Давай я тебя провожу домой, – услышала за спиной голос моего верного Коляна, когда выходила из школы.
– Ветров, тебе не надоело? – Я изо всех сил старалась не выдать своего раздражения.
– А что тут такого?
Я тяжело вздохнула, внезапно налетевший холодный ветер запутался в моих волосах и кинул мне их в лицо. Вот именно поэтому я их всегда стараюсь заплести в косу. «Вы сегодня великолепно выглядите. У вас очень красивые волосы, мисс Николаева. Не нужно их прятать» – пронеслись в голове слова нашего странного учителя. Вот вам результат, стою тут на ветру и не могу совладать со своими же волосами. Чего ради, я сегодня их вообще распустила? Перед кем выпендриться решила? Обругав себя последними словами и мысленно пообещав своей шевелюре избавиться от нее, я, наконец, выпуталась из капкана собственных локонов, чтобы узреть побледневшую физиономию Коляна. Он молчал и взирал на кого-то за моей спиной.
– Исчезни, – услышала я низкий, чуть хрипловатый голос, от звуков которого меня бросило в дрожь. Медленно на каблуках поворачиваюсь и упираюсь носом в грудь Рейнарда Тигана. Приплыли! Я вопросительно вскинула бровь, в ответ получила намек на улыбку.
– Уделите мне пару минут вашего внимания, мисс Николаева, – вглядываясь мне в глаза, сказал он. Я опешила, но что делать, кивнула. Мы двинулись к выходу со школьного двора. Ветер подбрасывал в воздух разноцветные листья. В воздухе отчетливо пахло дождем. Последствиями вчерашней грозы стали огромные лужи на разбитом асфальте. Прохожим приходилось перепрыгивать их и шарахаться от проезжающего мимо транспорта, дабы не быть забрызганными грязной жижей.
Застегнув куртку, я, наконец, смогла спрятать непослушные волосы, которые так и норовили повторить тот безумный танец вместе с ветром.
– Обрежу нафиг, – зло пробормотала я. Как ни странно, угроза подействовала. Я осторожно взглянула на своего спутника. Надо сказать меня тяготило его присутствие. И сильно.
– Никогда не обрезайте ваши волосы, – оказывается, он все это время с интересом наблюдал за мной, – вы даже не представляете, какую они имеют силу.
– Что, как у Рапунцель, – не сдержалась от сарказма я.
– Что? Кто это? – он искренне был удивлен и озадачен.
– Ну, мультик такой есть Диснеевский, – в его глазах не отразилось и толики понимания, о чем это я, – про волшебную принцессу, у которой волосы были волшебные, они еще светились у нее…
– А глаза?
– Что, глаза?
– Глаза не светились?
Я остановилась и внимательно посмотрела на него. Чего он добивается?
– Глаза не светились, – совершенно честно ответила я и изо всех сил постаралась не измениться в лице, потому, что у некоторых в этот момент глаза действительно начали светиться. Он кивнул, ухмыльнулся и свет в очах цвета малахита погас. Уф!
– Вы что-то хотели? – не выдержала я.
– А что если, – лукаво улыбнулся он, – я просто хотел бы провести немного времени в вашем обществе.
Я снова споткнулась.
– С чего бы это? – мне весь этот разговор решительно не нравился.
– Почему вас это удивляет?
– Вы, правда, ничего не понимаете? – вот не верю я, что он не соображает, что делает. Только вот зачем? – у вас отношения с Лелькой, – я почти кричала на него.
– У меня нет личных отношений с Ольгой Разумовской, – невозмутимо пожал он плечами.
– Ах, вот так вот, – я сложила руки на груди, – тогда почему она считает по-другому?
– Вас смущает только это? – не моргнул и глазом этот нахал.
– Да меня вообще, много чего смущает!
– Да? И что именно?
Я набрала полные легкие воздуха и выпустила его сквозь сжатые зубы. У меня просто руки чесались дать ему по этому красивому лицу. Взглянула в его малахитовые глаза и увидела смешинки, что таились в самых уголках. Он еще и издевается. Я крутанулась на каблуках и пошла от него домой. Но не тут-то было! Меня догнали сразу же, развернули и поддев мой подбородок пальцами заставили смотреть ему в глаза. Взгляд не сулил ничего хорошего.
– Еще раз повторяю, – хрипло сказал он, – у меня нет никаких отношений с вашей подругой.
Он точно псих! А с психами надо соглашаться. Так всегда говорила бабуля. Я согласно кивнула, давая понять – я во все верю, только отпустите меня домой. Зеленые глаза вдруг потемнели и оказались совсем уж близко к моему лицу. Вмиг я осознала, что происходит. О боже, он собирается меня поцеловать!
– Сто тридцать четвертая статья, – зажмурившись, пропищала я. Последовала заминка. Набравшись храбрости, открыла один глаз. На меня смотрели озадаченно.
– Что?
– Сто тридцать четвертая статья Уголовного кодекса Российской Федерации, – скороговоркой выдала я. Рейнард опешил. Пришлось пояснить, – Совращение или принуждение к сексуальным действиям несовершеннолетнего лицом, достигшим возраста более восемнадцати лет.
Воспользовавшись его ступором, я высвободилась из захвата и поспешно сделала несколько шагов от него. Тиган отмер, в зеленых глазах на миг полыхнул, знакомый уже мне огонь и злость. Теперь уже он сложил руки на груди, и зло, глядя на меня, выплюнул:
– Вчера вас этот факт нисколько не смутил, когда вас зажал в подъезде вашего дома один очень подозрительный тип.
Меня аж, затрясло от злости.
– А это уже совсем не ваше дело! – выкрикнула я.
– Ошибаетесь, как раз мое!
Мы буравили друг друга взглядом. Осознав, что бесполезно с ним разговаривать, я повернулась и пошла домой. Спину мне жег разъяренный взгляд малахитовых глаз.
Конец ознакомительного фрагмента.