21. Елизавета в саду
Едва одетая женщина стояла в саду, по колено утопая в густой влажной траве. Несмотря на холод, которым тянуло от земли, она не двигалась уже очень долго. За это время тонкий полумесяц народившейся луны успел заметно сместиться вправо от колокольни, которая возвышалась над крышами и верхушками деревьев.
Елизавета поступила так, как велела ей Лада. Отошла от церкви ровно настолько, чтобы балкон скрылся из виду, и направилась к первому попавшемуся на глаза дому. Здесь она просидела до глубокого вечера, глядя на облупившиеся стены и разбитое зеркало. Неудобств и окружающего уродства она не замечала. Ей было всё равно, где и на чем сидеть.
В одиннадцатом часу двое из «обслуживающего персонала» – мужчина и женщина – приехали на микроавтобусе и занесли в комнату компьютер, баллон с питьевой водой и двухдневный сухой паек. Они не обменялись с Елизаветой ни единым словом. Потом она снова осталась одна.
В начале двенадцатого Лиза открыла ноутбук и послала сообщение своему «хозяину». Без четверти двенадцать получила приказ. После того как в полночь отключили электричество, находиться в доме стало невыносимо. С тех пор она, подобно статуе или привидению, торчала в саду. Это не противоречило приказу. Пока не противоречило.
У нее появилось время всё обдумать. Ну что же, она хотела уйти от мужа – и вот она свободна. Правда, найти ее не составило бы труда, достаточно включить телевизор и посмотреть репортаж о проекте. Она получила фору лишь потому, что ее благоверный всю последнюю неделю провел в Дубае с какой-то шлюшонкой. Впрочем, крепкие парни, которые охраняли Периметр, вселяли надежду на то, что здесь он до нее не доберется, несмотря на свои связи, деньги и «референтов по особым поручениям».
В будущее она не заглядывала, там всё было подернуто мраком. Она привыкла жить одним днем, иногда – одним часом. Может быть, поэтому она не ощущала уходящего времени. Сейчас главным для нее было снова почувствовать себя человеком, а не боксерским мешком, обернутым в дорогие тряпки, и не куклой, чьи желания и потребности абсолютно ничего не значили.
До ее слуха, привыкшего к тихой умиротворяющей музыке этой ночи, донесся какой-то новый звук. Она почти перестала дышать и повернула голову вправо. Серп луны посылал слишком мало отраженного света. Что-то приближалось со стороны, противоположной той, где находилась церковь.
Тень возникла в конце улицы, едва различимая на фоне домов и заметная лишь потому, что двигалась. Причем двигалась как-то странно: плавно и без раскачивания, будто плывущий над трясиной призрак. Сопровождавший ее звук тоже был не вполне обычным: скрип, отмеченный зловещей механической повторяемостью.
Если раньше холод подбирался к ее ногам, то теперь Елизавета ощутила лед в груди и в желудке. Внутри этого смерзшегося куска плоти колотилось ее сердце, но в конечностях кровь почти застыла, и женщину охватило оцепенение. Прежде она не двигалась по собственной воле, а теперь не смогла бы шевельнуть и пальцем, даже если бы знала, что от этого зависит ее спасение.
Тень была уже примерно в двадцати шагах и внезапно оказалась в полосе тусклого лунного света. Лиза едва не рассмеялась, но смех заглох, не успев родиться.
Любитель ночных велосипедных прогулок, одетый во что-то вроде длинной куртки с поднятым капюшоном, конечно, выглядел забавно. Правда, гораздо менее забавно выглядела свора молчаливо следовавших за ним собак. Прежде чем Елизавета увидела их и поверила увиденному, у нее промелькнула мысль, что это мог быть кто-нибудь из «персонала». Когда же она поняла, что свора построена «свиньей» и в таком порядке неторопливо двигается за велосипедистом, ей и вовсе расхотелось смеяться.
Собачки были как на подбор – огромные псы неопределенной масти, с низко посаженными головами. Они перемещались с необъяснимой и даже какой-то роботообразной сосредоточенностью. Если животных можно загипнотизировать, то Лиза наблюдала нечто подобное. Казалось, ничто не может отвлечь их от следования в хозяйской колее – ни желание задрать лапу, ни бродячие коты, ни даже человеческий силуэт в саду. Силуэт, которого в минувшие ночи не было и от которого исходил запах. Этот запах неизменно будил агрессию – во всяком случае, в двуногих самцах.
Чем еще могла пахнуть Елизавета в эту минуту, если не страхом…
Когда ночной велосипедист скрылся из виду и затих скрип его давно не смазанного велосипеда, она вдруг вспомнила, что должна сделать. Теперь ей было легче, гораздо легче выполнить приказ. Всё равно что сыграть хорошо знакомую, привычную роль.
Она вернулась в дом и достала из сумки то, что пригодилось даже раньше, чем она предполагала. Поглощенная приготовлениями, Елизавета не слышала, как в саду скрипнула калитка, и не видела упавшей на дорожку тени.