КОРОЛЬ ХУДОЖНИКОВ – ХУДОЖНИК КОРОЛЕЙ
Волна стремительно понеслась к берегу. Юноша рисовал на песке великолепные полотна, которые были тут же безжалостно смыты. Но он не опечалился, а рассмеялся, потому что знал, что создаст творения еще лучше. В том, что эти картины были так хрупки, была какая-то своя прелесть, и некому было сожалеть о том, что творения бесследно исчезали.
Ему необходимо было совершенствоваться, потому что он надеялся достичь высшего мастерства, которое достигается только после невероятных усилий.
Сколько уникальных полотен растворилось в бескрайних морских просторах, этого не знал никто и никогда не узнает.
Потом Пауль возвращался домой усталый, но почти счастливый и переносил лучшие рисунки на бумагу. Возможно, потому они и казались такими завершенными, такими великолепными с самого начала, и наведавшим о том труде казалось, что ему все слишком легко дается. В этом был уверен даже самый строгий из его критиков – старший брат Филипп.
Больше всего волновался и опасался он за судьбу Питера. Он всегда общался с людьми искусства и мог себе представить, что за судьба ждет его младшего брата. И когда волнения эти вырывались наружу, Питер говорил:
– Я буду королем художников.
Но говорил он это не потому, что так безоговорочно верил в собственный гений, а подчеркивал, что никогда не позволит слабостям торжествовать, никогда не подчинится страстям, которые легко губят любого, а человека творческого в первую очередь.
Никогда Питер Пауль не обещал, что он откажется от живописи, потому что знал точно, что не сможет исполнить такого обещания, она была смыслом его жизни, его верой и надеждой, без нее жизнь теряла цвета, запахи, вкус.
Но Филипп никогда и не требовал от него таких обещаний. Он знал, что был Тициан, тот, кто беседовал с королями и кардиналами, и они нуждались в нем, хотя его судьба была скорее исключением из правил. Но этот великий итальянец оставлял надежду и для его брата. ОН обещал себе, что сделает все возможное и невозможное, чтобы Питер не уподобился тем несчастным, которые ходят с протянутой рукой, вечно грязными и пьяными и рисуют таких же нищих и убогих, как и они сами. Потом раздают бесплатно свои творения тем, кто никогда не сможет оценить их, и все время жалуются на судьбу и проклинают мир.
Не бывать этому, только самое лучшее, только портреты королей, и станет он не только королем художников, как сам заявляет, но и художником королей, а без этой цели не стоит брать в руки кисть и тратить деньги на холсты и краски.
– Ты будешь художником королей, – пообещал ему Филипп. Порывисто взглянул на него юноша, но ничего не ответил.
Он знал, что в жизни можно добиться многого, если точно знаешь, чего тебе хочется.
№№№№
Когда Филипп знакомил его с учеными, философами и писателями, то он не говорил о талантах брата своего. И когда тот начинал рисовать собеседников, да так, что любой из них торопел, бросив взгляд на рисунки, они приходили в восторг и неизменно уносили рисунки с собой. Они говорили о том, что наступят те времена, когда, когда и приблизиться они к нему не смогут.
Он только улыбался. Его не особенно волновал собственный триумф, он знал, что так будет. Он просто знал, что пришел в этот мир, чтобы запечатлеть его на своих полотнах.
Трудно было вспомнить, кто первый сказал о том, что юноша так талантлив, но портреты вельмож красовались во всех домах знати, и не сегодня, так завтра их увидит король.
С легкой руки этих людей он отправился в первое путешествие и оказался при дворе английского короля. Это было только начало, потом король испанский, и французский с великой радостью принимали молодого художника, и везде был он гостем дорогим. Теперь уж и сам Тициан, будь он жив, позавидовал бы молодому художнику, его уму и невероятному обаянию.
Он стремительно взлетел и стал художником королей, но не просто стал, он им оставался.
№№№№№
Говорят, что если бог что-то одно дает, то забирает другое. Обласканный всей Европой, Питер, вероятно, должен быть несчастен в любви.
Но кто сказал вам такое? Как только он вернулся домой, так и встретил свою Изабеллу. И влюбился, да так, что все 17 лет только ее и боготворил, и изобразил с такой любовью и восхищением, что даже у скептиков, никому и никогда не веривших, не возникало никакого сомнения в том, что она единственная и любимая женщины в его жизни. И в этом он противостоял распущенности всей богемы и был слишком высок и горд для того, чтобы пускаться во все тяжкие, передвигаясь от одной юбки к другой.
Если и были какие-то моды, то он стал законодателем совсем иных стилей. И все вольные жрецы искусства должны были отстраниться от него, оставаться где-то за чертой.
Изабелла была великолепна, и он с нескрываемым восторгом повел ее к венцу, кто еще из товарищей по цеху мог так ярко проявить свою любовь к собственной, а не к чужой жене.
И художники стали говорить о его бездарности, о гордости, о заносчивости, но сквозь весь праведный гнев проступало только злоба и зависть. Но так как ответа не было, то и пришлось им снова разбрестись по своим углам, утешая себя тем, что короли капризны и придирчивы, они скоро все изменят, и тогда будет еще видно, кто и кого.
Но какое дело ему до этих чувств, если мир так огромен и интересен.
Он вернулся домой из путешествия по Европе, когда должен был родиться его первенец.
№№№№№
На свет появилась прелестная девочка. Он подхватил на руки ребенка и так прижал его к груди, что почувствовал тепло детского тела. Как хороша была его Клара. Он слегка кружил ее по комнате, внимательно глядя на своего ребенка, это было самое совершенное из творений художника, он любому бы в том признался в те минуты.
– Пауль, ты задушишь ее, – услышал он в вихре счастья голос брата.
Он заглянул к ним и никак не мог понять всех восторгов и порывов, словно ни у кого больше не рождалось никогда детей.
– Помнишь, как ты рисовал самые мрачные картины моего грядущего, – напомнил неожиданно он.
– Для того и рисовал, чтобы тебе удалось избежать всех бед, – говорил он, – но я никогда не сомневался, что ты умен и проницателен, ведь были же и Тициан, и Рафаэль, только этот путь значительно труднее, чем тот, другой.
И потом он рассказывал о плачевной судьбе еще недавно знаменитого художника.
– Кто бы мог подумать, – удивлялся Филипп, – еще несколько лет назад он был уверен, что Тициан умрет от зависти, на него глядя.
Изабелла внимательно слушала их разговор. Она с каждым днем любила своего мужа все больше и больше, и все время благодарила бога за то, что он подарил ей ее Питера.
Он с самого начала и до конца был знаменит, высок и далек от земли. Есть творцы, которые еще при рождении записаны в небожители, им никому и ничего не нужно доказывать, это остальные ненавидят и завидуют, возмущаясь несправедливости, царившей в мире. А почему он должен быть справедлив, и если бы пришлось поменяться местами, отказались бы они сами от такого места под солнцем? Вряд ли. И все же, все же.
№№№№
У него все время появлялись ученики, и он возился с ними, не замечая их капризов и всех темных сторон, которые они порой являли миру. Он никого к себе не приближал, хотя никого и не отталкивал, приходили и уходили они всегда сами.
Потом художник никак не мог вспомнить, кто привел к нему этого юношу, как он оказался в их доме. Какими мрачными были его полотна. Он не мог не оценить мастерство, но и принять этого мира не мог, хотя старался быть великодушным.
Но сам юноша казался легким и веселым созданием.
– Вы король художников, это все говорят, – без всякого заискивания заявил он.
Ничего на это не ответил Питер, только усмехнулся, всем своим видом тот подчеркивал, что пройдет немного времени, и он обойдет его во всем.
Это было даже забавно, он, вероятно, не знал, что тот, которого он назвал королем художников, никогда и ни с кем не соревновался, считая, что у каждого только свое место под солнцем, и никому не удастся занять чужого. Но ничего этого говорить юному дарованию он не стал.
– Он художник королей, – про себя размышлял Рембрандт, и не мог понять, как одно в этом человеке может сочетаться с другим.
Но таким и должен быть придворный художник, высок, красив, одет с иголочки, речь дипломата, говорят, он часто исполняет поручения то одного, то другого короля, потому так спокойно путешествует.
А сам Питер вспоминал в тот момент, как печально знаменитый герцог, взглянув на его полотна, спросил:
– Вы дипломат, занимающийся живописью?
– Нет, – ответил он тогда, – живописец, причастный к дипломатии.
Тот не стал больше ни о чем говорить, понимая, что художник сделан из особенного теста, и он не позволит ему вольничать, и чего доброго с ним еще неприятностей на свою голову насобираешь.
– Ничего особенного, – говорил ученик, когда его спросили о художнике.
– Чертовски обаятелен, умен, богат, счастлив в семейной жизни, а в остальном ничего особенного, высокомерен и насмешлив, не особенно с ним пообщаешься. Да он и не стремиться с кем-то водить дружбу, – тут же прибавил он
Но в голосе была затаенная обида на ту самую несправедливость. Почему одним судьба дает все, а другим ничего?
Когда – то Питер хотел быть таким, как Тициан, и ему это удалось. Новый гений вовсе не хотел быть таким, как Рубенс. Но в покое он так и не смог оставаться, столкнувшись с ним, и это противостояние длилось до самого конца, когда учитель давно уже покинул этот мир, несчастный, разоренный художник видел его и все время старался обойти стороной призрак, который доказывал ему, что можно было жить совсем по-другому.
Юноша пристально смотрел на его картины, яркие, пышущие энергией и красотой. Он вглядывался в лицо Георгия Победоносца, убившего змея, и в прекрасный лик спасенной им принцессы.
Он бы совсем по-другому написал этот сюжет, и напишет, не могут они быть такими яркими и победными, не могут и не должны. Ему не нравилось полотно, но от него никак нельзя было оторвать взора.
И дальше кони, люди, экзотические животные, все смешалось и пришло в движение, все явило собой невероятную мощь. И даже распятый Христос на его полотнах был на удивление красив и мощен. Хотя это и вызывало усмешку, но и впечатляло одновременно. Он знал, что такие картины и станут украшением королевских дворцов и храмов, они будут висеть там, куда ему никогда не прорваться. Не стоит даже и пытаться.
– Не переживай, – он бездарен, – говорил кто-то из его пьяных, а потом странно веселых друзей.
– Он великолепен, – вырвало у молодого художника, – ему хотелось оставаться справедливым.
И только тот, о ком они спорили, был далек и недосягаем, рядом с королями и в кругу своей семьи он оставался спокоен и счастлив, ни с кем ему не нужно было выяснять отношения.
№№№№№
Но беда задела его своим черным крылом, когда умерла его обожаемая Клара. Никто не мог знать, как он переживал смерть своего первого и любимого ребенка, он сразу же отправился в путешествие по Европе, не желая никого видеть и слышать.
Девочка все время была рядом, она приходила в его сны, у него появился маленький ангел – хранитель. Но в реальности никто не мог заполнить ту пустоту, которая образовалась в его душе. Изабелла превратилась в бесплотную тень. Они оба понимали, что дети часто умирают, но то, что это случилось с их обожаемым ребенком, в это никак невозможно было поверить и смириться. Он рисовал ее снова и снова, и она оживала на его полотнах. И он радовался тому, что может хотя бы это сделать для своего несчастного ребенка, пусть они запомнят ее такой.
Выходя из собора, он наткнулся на своего бывшего ученика, шедшего куда-то в толпе таких же веселых гуляк. Тот рванулся к нему, но Пауль резким движением отстранился и вскочил в карету. Всем своим видом он показал, что ни с кем не желает общаться. Его вовсе не волновало, что подумают они о нем.
№№№№№№
Король присылал все новых вельмож. Художник находил предлог, чтобы оставаться в своем замке и не появляться при дворе, но он понимал, что это не может длиться долго.
Художники стали спорить о том, кто из них сменит Рубенса во дворце. Каждый верил в то, что избран будет именно он.
– Они ждут Рубенса, – отрезал знакомый, когда Рембрандт намекнул на то, что он свободен и мог бы поработать.
Его молодая жена была так тщеславна и так мечтала предстать перед королем. Ради нее и попросил он узнать, не нужен ли королю новый художник. Но пока ничем не мог ее обрадовать.
Саксия смотрела на своего мужа. Она уже знала от служанок, что усилия его были напрасны, их никто никогда не пригласит к королю. Она вспомнила жену Рубенса, эту маленькую и серую мышь, которой ее знаменитый муж так польстил на своих полотнах. Но почему ей так с ним повезло.
Она не знала, что это был последний год жизни Изабеллы. Она и умереть должна была молодой, любимой и счастливой
Он вернулся от короля, узнав о болезни жены, и остался у ее постели до последней минуты.
Бог ему много давал, это правда, но при этом безжалостно забирал любимых людей, и с этим ничего не поделать.
№№№№№№
Рембрандт взирал на свою Саксию в те дни, когда появилось известие о смерти Изабеллы, на пышные похороны они не посмели отправиться. Но он был уверен в том, что если бы его счастливый соперник поманил его жену, она бы не задумываясь, бросилась в его объятия. Это открытие очень больно его ранило. И он отчаянно продолжал писать в те дни своего блудного сына- полотно, которое должно было поднять его над всеми. Но уже в середине работы стало понятно, что и на этот раз надежды не оправдаются, те, кто восторженно относятся к Рубенсу, не поймут и не оценят его, об этом не стоит и мечтать.
№№№№
Он мог быть спокоен за свою жену – юная Елена, которую он знал когда-то еще ребенком, стала новой его избранницей, как только прошли дни траура. Сама Изабелла, уходя, настояла на том, что сменит ее именно она, и он не мог спорить с ней, и только согласно кивнул. Блиставшая красой дева вызывала симпатию в его душе с самого начала, он мог ее полюбить.
Ее прекрасный лик и великолепное тело появилось на новых полотнах, потому что в такие дни он не мог не писать.
Она была великолепна. Да и не могла быть иной муза короля художников. Его Даная казалась только жалким подобием того, что изображал и являл миру этот чародей Рубенс.
Саксия заболела в те дни, и он не мог не передать ее увядавшей красоты на своем полотне. Она не могла скрыть своего недовольства, когда вглядывалась в то, что он писал. И его дела шли все хуже и хуже Они стремительно летели вниз. Но она знала, что его гибели ей не суждено будет увидеть. И то, что она уйдет раньше, немного успокаивало ее.
Она вспоминала похороны Изабеллы и знала, что ее художник не сможет даже достойно похоронить ее.
Когда она застала мужа со служанкой, то пришла в неописуемую ярость.
Сначала ему показалось, что она просто ревнует его, но потом он понял, что причина в другом.
– Ты все время сравниваешь себя с ним, но взгляни на Елену, и на ту с которой ты развлекаешься, даже когда я еще не успела оставить этот мир, вот в этом вся разница.
Никогда прежде она не говорила ему таких обидных слов, но здесь были все ее несбывшиеся надежды и мечтания, которым уже не осуществиться.
– Ты даже умереть готова, чтобы уровняться с его женой, – в свою очередь раздраженно бросил он.
– Это точно, чем такая жизнь, уж лучше в склепе оставаться, – согласилась она. – Но он туда приходит с розами, а ты меня в общую могилу бросишь.
Они сказали друг другу все, что наболело, но больше о знаменитом художнике не говорили ни слова.
№№№№№
Полуобнаженная Елена, закутанная в меха, во всей своей красе стояла перед ним. Сколько нежности, восторга и радости было во взгляде художника в те минуты. Он был с ней, он снова был счастлив, и ни с кем из собратьев своих не собирался спорить и ссориться. Они существовали в другом мире, за высоким забором, отделявшем его дворец от их хижин.
Когда появился посыльный короля, художник отложил кисть и резко поднялся. Ему не хотелось уходить, но как истинный дипломат он улыбнулся, то ли этому человеку, то ли своим мыслям и чувствам.
– Лучше бы ты был художником королей, – услышал он голос своего брата, долетевшего к нему из прошлого.
– Я стану художником королей, если тебе этого хочется, – сказал он тогда.
Теперь он понимал, что это чертовски хлопотно, но деваться было уже некуда
№№№№№
Саксия умерла в полутьме в одиночестве. Ее мужа уже несколько дней не было дома, его нигде не могли найти. И когда кто-то из учеников рассказал об этом Рубенсу, он дал денег и распорядился о похоронах жены художника. Они не посмели нарушить наказа мастера, и немалые деньги истратили по назначению, хотя они не могли понять, какое он имел к этому отношение.
Все в этом мире идет своим чередом, король художников так и оставался до конца королем, и он достойно шел по жизни и нес свою корону. Никто ни в чем не смог бы его упрекнуть.
РУБЕНС КОРОЛЬ ХУДОЖНИКОВ
Когда в нищете умирает творец обреченно,
В объятьях служанки жену вспоминая устало,
Я вижу не хижину в мире страстей обнаженных,
А чудо дворца, где его королева блистала.
О ком вы опять, он не гений и правда не с вами,
Божественный Рубенс мне мир распахнет, улыбаясь,
И в городе снов мы проходим по залам словами,
И тонкими пальцами этих полотен касаясь.
И тот, кто легко королю отдает свою душу,
И снова танцует на первом балу с королевой,
Сегодня Аиду впервые отчаянно служит,
Когда он писал в тишине обнаженную деву.
Напрасно Рембрандт о свиданье с ним снова мечтает,
Он снова уехал, и знаю, вернется не скоро,
Он тихо умрет среди роскоши, дивных красавиц.
И только в тумане останется призрачный город.
Торжественно осень плывет, за собой увлекая,
Холодные тени заполнили снова округу,
И реки времен по судьбе и душе протекая,
Ему обещают и холод, и голод, и вьюгу,
Но дивный творец среди граций своих растворился,
И в облаке грез он счастливый, до срока витает,
И мрачен король: -Где же Рубенс, он снова влюбился,
И значит он нас на мгновенье и вечность оставит.
О сколько же можно с художником этим носиться,
А столько и будет триумф для него продолжаться,
Он Солнца король, и в реальности он воплотится,
Я вижу как нынче нам Рубенса всем не хватает.
Того, кто с отвагой нам высшие сферы откроет,
И в пропасти буден устроит отчаянно праздник,
В лачуге Рембрандта тоска, как волчица, завоет,
А Рубенс танцует и пишет с улыбкой граций.