Глава 3
Эмили упала на кровать, ее всю трясло. Лицо горело.
– Похищена герцогом.
Она растирала виски, у нее снова начала болеть голова. Это был кошмар. Что бы сделала ее мама в такой ситуации? Констатировала факты. Во-первых, в глазах общества она была практически опорочена. Во-вторых, пребывала во власти человека, желающего действительно обесчестить ее. В-третьих, ей нужно решить, что же делать с первым и вторым фактами.
Эмили глубоко вздохнула. Ей следует сделать выбор: сбежать и вернуться к дяде и Бланкеншипу, остаться здесь с Годриком или надеяться, что сможет составить пару какому-то отчаянному мужчине, положившему глаз на ее наследство, несмотря на позор девушки. Только один из этих вариантов был по-настоящему привлекательным.
Годрик. Такая идея и ужасала, и волновала ее. Неужели она хотела быть с тем, кто приводил ее в бешенство своей заносчивостью, несмотря на свой привлекательный вид?
Эмили немного ссутулилась. Все, чего она желала, – иметь возможность путешествовать и жить своей жизнью, в идеале – вместе с любимым мужчиной. Она хотела сама управлять собственной судьбой и наследством. И хотя ее деньги будут под контролем мужа, если ей повезет, она сможет советовать, как им распоряжаться.
Оставшись с Годриком, Эмили будет подвластна ему. Он заявил, что сделает ее любовницей… если они подойдут друг другу. Девушка фыркнула. Вряд ли он один из тех мужчин, которые ведут себя достойно по отношению к женщинам. Герцог и его друзья, в конце концов, похитили ее, а события этого утра не переубедили Эмили относительно его характера. Наоборот, они лишь укрепили ее уверенность в нездоровых намерениях этого человека. Может быть, если бы она смогла вернуться в Лондон, Анна приютила бы ее у себя и Эмили решила бы, как поступить в дальнейшем и все-таки найти мужа. Шанс был невелик. Однако даже с испорченной репутацией у нее остается небольшая возможность привлечь кого-то в качестве супруга. Но как же дядя? Он предпочел продать ее и рассчитаться с долгами, как сказал Годрик. Какого мужчину она ни нашла бы, он должен будет согласиться поехать с ней в Гретна-Грин[4], а затем следует встретиться с родственником матери и молиться, чтобы при передаче наследства Эмили не возникло хлопот. От всех этих мыслей у нее разболелась голова.
Она подпрыгнула, потому что дверь в ее комнату открылась. Годрик ожидал с ключами в руке, надев гораздо больше предметов туалета в сравнении с их последней встречей. Неожиданно возникший образ этого мужчины в кровати сегодня утром заставил сердце Эмили биться чаще. Все ли испорченные женщины так легко отвлекались при виде красивого представителя сильного пола? Ей не давало покоя, что он так волновал ее, в то время как от него были одни неприятности.
– Проголодались? – Годрик предложил ей свою руку.
Эмили поморщилась. И этот человек может стоять здесь и делать вид, будто всего несколько минут назад они не обсуждали, как она станет его любовницей, а он при том был почти раздет? Дерзко приподняв подбородок, девушка направилась к лестнице, проигнорировав его. Спустившись вниз, резко остановилась. Она понятия не имела, куда идти дальше. Ей хотелось броситься в ближайшую дверь, но Эмили подозревала, что не успеет сделать и десяти шагов, как Годрик настигнет ее.
Его светлость приподнял уголки губ, ленясь улыбнуться в полную силу.
– На вашем месте я бы не пытался бежать, мисс Парр. Мои слуги получили строгие указания удерживать вас в этом доме всеми возможными способами.
Словно в доказательство его слов, из ближайшей двери вышел лакей и остановился, увидев хозяина. Когда Годрик едва заметно кивнул, лакей на секунду задержал взгляд на Эмили, как будто оценивая ее сильные и слабые стороны, а затем продолжил свой путь, войдя в следующую по коридору дверь.
Эмили, вздохнув, махнула рукой.
– Тогда будьте так любезны, ваша светлость, покажите мне дорогу.
Годрик с ухмылкой устремился вперед, не оглянувшись, чтобы удостовериться, следует ли она за ним.
Сейчас или никогда. Ухватившись за, возможно, последний шанс, девушка повернула влево в направлении огромной двери, менее чем в двадцати футах от нее, которая могла вести на улицу. Подобрав юбки, побежала туда; в ушах отдавался пульс. Внезапно наклонившись, она упала ничком.
При падении Эмили выставила вперед руки и ударилась о холодный камень. Что-то впилось в ее правый локоть. Тяжело дыша, она посмотрела через плечо. Годрик присел позади нее, в его глазах горел дикий огонек.
– Кажется, я давал вам совет насчет побега, мисс Парр. – Он улыбнулся, как будто они играли в какую-то игру.
Эмили разозлилась. Это была ее жизнь, ее свобода.
– Отпустите меня! Вы не имеете права держать меня здесь.
Она ударила ногой по его руке, но он поймал ее лодыжку, затем повалил девушку на живот и сел сверху. Вскоре освободил ее ногу и опустил одну руку на пол возле ее головы, другой удерживая бедро Эмили.
Она лежала смирно, как самка оленя в узкой горной долине, учуявшая запах человека, потом сосредоточилась на контратаке. Напрягшись, перевернулась на спину и резко ударила его по лицу слева.
Пальцы на ее бедре сжались.
– Вы можете провести здесь время культурно или не очень. Решайте сами. Но знайте: за любой акт неповиновения я буду требовать что-то взамен, – прорычал он. – Цена вам может не понравиться.
Он приблизил к ней лицо, в котором была устрашающая красота бога-мстителя. Очень медленно зажал ее тело своим. Она вздрогнула от такого тесного контакта. От страха ее то бросало в жар, то по коже пробегали мурашки, словно Эмили ощущала холод. Было такое чувство, что она столкнулась со львом – грубая красота, сверхсила, исходящая угроза – тем не менее девушка не могла отвести от мужчины глаз. Он поглотит ее.
Она пришла в себя и решила продолжить борьбу. Однако его грудь напоминала стальную стену. Непоколебимая, как гора. Тяжело дыша от приложенных усилий, Эмили расплакалась. Ей не удавалось освободиться, ни от него, ни от этого места.
Одной рукой Годрик прикоснулся к щеке своей пленницы и провел подушечкой большого пальца по изгибу ее нижней губы. Тепло его дыхания и едва уловимый аромат кожи смешали чувства и разум пленницы, соединив все воедино. Страх вспыхивал внутри нее подобно всполохам молнии позади темных туч.
Годрик вполне легко мог овладеть ею, брутально и полностью, и у Эмили не было способа защитить себя. Она должна сказать что-нибудь – нечто такое, что успокоит его и защитит ее.
– Прошу прощения. Я не хотела…
Без всякого предупреждения его рука оказалась на ее талии, а пальцы начали щекотать Эмили именно в том месте, где она боялась щекотки, поэтому девушка захихикала. Она инстинктивно замахала ногами, пытаясь ослабить его злодейскую атаку на ее слабое место.
– Остановитесь! Пожалуйста! – просила, задыхаясь. – Пожалуйста, умоляю!
Только когда у нее в глазах появились слезы после истеричного хохота, он прекратил. Все это время наседал на нее с волчьей ухмылкой, измучив свою жертву этими легкими прикосновениями.
– Я же предупредил вас о суровой цене. И не колеблясь использую это оружие опять.
Он разминал пальцы. Если прибегнет к такой боевой технике в борьбе с ней, Эмили придется держать дистанцию. Невозможно сохранить честь и настаивать, чтобы он относился к ней, как к леди, коль она станет смеяться и ловить воздух подобно какой-то беспомощной самке павлина.
Его светлость отпустил ее и помог подняться.
– Нужно ли нам испробовать это снова? – спросил низким хриплым голосом.
Ему обязательно быть таким высоким и… и сильным? Внутреннее чувство все еще взывало о побеге.
Изумленная, Эмили смогла лишь неловко кивнуть. Ее тело по-прежнему била дрожь от щекотки.
– Не хотите ли сопроводить меня на завтрак, мисс Парр?
Когда девушка вновь кивнула, он взял ее руку в свою и повел в столовую.
Если она не может убежать от него, вероятно, стоит попробовать другую тактику. Эмили верила в силу искреннего серьезного разговора. А вдруг ей удастся убедить его рассуждать здраво, хотя это казалось сродни внушить злому буйволу мысль не нападать. Она сдвинула брови и закусила нижнюю губу.
– Почему хмуритесь?
Эмили пригнула голову в надежде спрятать от него лицо.
– Ваша светлость, я просто устала после напряжения прошлой ночи, вот и все.
Эмили могла поклясться, что прошлой ночью он бормотал что-то о другом виде воздействия, но она понятия не имела, на что намекает герцог. Однако, прежде чем у нее появилась возможность заговорить снова, они дошли до столовой.
Утреннее солнце освещало огромную комнату и стол, за которым с легкостью могли уместиться двенадцать персон. Нижняя часть стен была отделана вишневым деревом, верхняя выкрашена в теплый светло-желтый цвет. На ней висели массивные портреты темноволосых мужчин из разных эпох, они глядели на Эмили, затаив в глазах некое подобие улыбки.
Эта комната отличалась от остальных в доме. Она выглядела более уютной и удивительно простой с высокими большими окнами на противоположной от серванта стене. Пышные кусты форзиции достигали середины каждого окна – ярко-желтый контраст на фоне изумрудного плюща, плетущегося по краям окна. У Эмили появилось такое чувство, будто она вошла в волшебный мир, окруженный цветами.
Совсем не вписывающийся в этот мир Годрик правил своими землями, как бог природы. Он не расхаживал с важным видом. Наоборот, его поступь была элегантной, словно у кошки, когда хозяин заводил ее в столовую.
Эмили ощутила странную гордость при горькой мысли, что такой мужчина, как он, предложил ей разделить с ним постель. Он переспал с огромным количеством женщин, именно так поступали повесы, и тем не менее… заявил, что заинтересовался ею. Насколько бы глупым это ни казалось, ей было приятно ощущать себя желанной, пока она не вернулась к мысли о том, что должна быть начеку рядом с ним и его веселой компанией бунтарей.
На серванте позади стола стояла тарелка с фруктами, ветчиной, говядиной и яйцами. В конце стола сидели трое парней. Красивый рыжеволосый молодой человек со светло-карими глазами читал газету; когда Эмили и Годрик вошли, он наградил их заготовленной улыбкой.
Осмотрев себя, девушка поняла, каким помятым стало ее платье. Знал ли этот человек, что Годрик щекотал ее для усмирения? Эмили все еще огорчал тот факт, что ему удалось настолько эффективно подчинить ее.
Парень с газетой встал, как и двое других. Они все вежливо отвесили поклоны головой, а Годрик усадил ее на стул напротив молодого человека, продолжавшего читать «Морнинг пост». Герцог опустил руки ей на плечи, довольно сильно, это давление явно предупреждало ее сидеть смирно на месте или отвечать за последствия.
Рыжеволосый парень, отложив газету, протянул девушке блюдо с тостами.
– Доброе утро, мисс Парр. Вам хорошо спалось?
Не поднимая головы, Эмили взяла тост и положила себе на тарелку. Трое молодых людей обменялись взглядами. Между ними происходил немой разговор.
– Да, спасибо. Я спала довольно-таки хорошо.
Эмили отдавала себе отчет, что находилась в комнате наедине с четырьмя влиятельными лордами. Бледнолицый блондин справа от нее был лордом Эштоном Ленноксом, зажиточным бароном. Она мельком видела его два дня назад, при своем первом выходе в свет; Анна Чессли тогда еще указала на него. Он стоял с бокалом вина рядом с дебютантками и беседовал с какой-то девушкой, чей отец являлся владельцем «Драммонд-банка».
Годрик выбрал место слева от нее, пока третий парень, Седрик, усаживался рядом с молодым человеком, читавшим газету. Такая расстановка загнала ее в угол.
Она положила руки на колени и сжала их в кулаки.
«Дыши, Эмили. Дыши». Девушка вдохнула ароматный воздух и заставила себя успокоиться. Раз уж убежать из комнаты ей не удастся, она узнает о своих похитителях все, что сможет.
– Прошу прощения, вы маркиз Рочестер или граф Лонсдейл? – тихо спросила она у четвертого парня.
Он повел бровью.
Эмили покраснела, почувствовав, что все уставились на нее.
– Прошлой ночью я слышала имена: герцог Эссекский и виконт Шеридан. Поскольку знакома с мисс Чессли, эти имена звучали вместе с еще тремя: маркиз Рочестер, граф Лонсдейл и барон Леннокс. Прошу прощения, если я ошиблась в своих предположениях, – поспешно добавила она, однако молодой человек сверкнул светло-карими глазами.
– Не извиняйтесь, мисс Парр, вы абсолютно правы. Я маркиз Рочестер. Но, будьте добры, обращайтесь ко мне Люсьен. Никто из нас не любит титулы, особенно в компании столь прелестной леди. Вот тот джентльмен, это барон Леннокс. – Люсьен указал на парня, который загнал ее в угол в экипаже прошлой ночью. – Лонсдейл должен еще одарить нас своим присутствием. Кстати, Эш, не сходишь ли ты, чтобы поднять его? Лучше разбудить и привести его сюда, иначе он весь день будет ходить сердитым из-за вчерашнего портвейна.
Эштон, одарив Эмили приятной улыбкой, удалился. В лице этого парня было что-то доброе, сочувствующий взгляд его голубых глаз внушал ей проблеск надежды. И все же она не могла не удивиться, почему он должен будить Чарльза, если это могли сделать слуги.
– Вы подруга Анны Чессли? – спросил Седрик.
– Да. Она была так добра ко мне, когда я приехала в Лондон, милорд.
– О, я настаиваю, чтобы вы называли меня Седриком. Терпеть не могу это бессмысленное слово «милорд». А теперь скажите мне: она часто упоминала мое имя?
Он поднял брови, и Эмили едва сдержала ухмылку. «Этот человек накачал тебя опиумом, не забывай об этом».
Если оставить в стороне заносчивого и сыплющего угрозами Годрика, то другие вовсе не казались такими уж мерзкими. Но благодаря «Квизинг-глаз газет» Эмили знала об их репутации. Они с удовольствием присоединились к плану Годрика похитить ее. Однако в их присутствии она чувствовала себя безопаснее, чем с человеком вроде Бланкеншипа. Возможно, потому что все они были от природы красивыми. Свойство, благодаря которому, без сомнения, погубили многих женщин в Лондоне.
Она не сомневалась, что Годрик здесь главный, но между тем другие парни не спрашивали его разрешения по любому поводу. Немного настойчивости, может, слеза или две, а еще мольбы, и она смогла бы убедить остальных, что поступок Годрика неправильный, и ее освободили бы. Даже у бунтарей должны быть сердца… разве не так?
Люсьен вернулся с газетой.
– Кстати, Годрик, «Зе газет» упомянула о нашем времяпровождении в Ковент-Гардене на прошлой неделе.
– Неужели? Я даже боюсь спросить, что именно написали о нашем вечере. – Герцог взял с серванта поднос с кофе и горячим шоколадом.
Эмили наблюдала, как он налил себе черный кофе. Люсьен устремил взгляд на газету, просматривая какую-то статью.
– Они услышали историю об инциденте с украденными лебедями… но неправильно посчитали количество женщин, которые там были. Опять приуменьшают нашу привлекательность для прекрасного пола.
Все парни за столом засмеялись, вспомнив что-то смешное для них. Эмили точно не хотела знать детали. Все эти лебеди, леди и Ковент-Гарден вместе взятые наверняка шокировали бы ее.
Несмотря на смену темы, Седрик снова решил узнать, интересовалась ли им Анна.
– Она определенно упоминала о вас довольно часто.
Это было правдой. Та постоянно жаловалась на Седрика, но Эмили знала, что девушке нравилось его внимание.
Парень потянулся к тарелке с фруктами.
– Что она говорила?
– Не думаете же вы, будто я нарушу дружескую клятву? – спросила Эмили, широко и невинно раскрыв глаза.
– Не думаю? Мисс Парр, да я требую этого.
Девушке показалось, что никто никогда не отказывал Седрику.
Вместо того чтобы сразу же ответить ему, она снова посмотрела на Годрика. Эмили оправдывала такое свое внимание к нему тем, что он напоминал ей волка. А с этим животным всегда нужно быть начеку, потому что оно может нанести огромный вред.
Годрик налил ей горячего шоколада. При виде темной жидкости, образовавшей водоворот в ее чашке, живот Эмили заурчал. Герцог взял маленькую фарфоровую баночку, достал щепотку корицы и посыпал ею шоколад. Наверное, это был самый странный и милый жест, который мужчина когда-либо совершал для нее, словно следить за потребностями и желаниями Эмили было его природным инстинктом.
Она вновь повернулась к Седрику, все еще ожидавшему ответа.
– Ваше внимание к Анне было должным образом отмечено.
– Значит, мои усилия не напрасны?
– Я бы так смело не утверждала, но она благодарна, что ваше внимание обескуражило других.
– Другими словами, – вмешался в разговор Люсьен, – она скорее предпочтет тебе половину мужчин Лондона.
У Эмили вырвался смешок, и Люсьен подмигнул ей. Все это время девушке казалось, будто он читал свою газету, и она решила, что он ей нравится. Негодяй он или нет, ее восхищало его чувство юмора.
От такой мысли у нее все похолодело внутри. Она не хотела, чтобы Люсьен нравился ей, как не желала, чтобы единственные для нее радостные моменты в этой жизни были связаны с мужчинами, похитившими ее.
– По крайней мере, я не подписывался на холостяцкую жизнь, в отличие от кое-кого известного мне. – Седрик махнул головой, указывая в направлении Люсьена. – Я просто очень избирательный.
Прежде чем опуститься на стул, Годрик взял тарелку Эмили, положил в нее всего понемногу и поставил перед ней.
– Спасибо, ваша светлость, – застенчиво произнесла она.
– Ой, только не надо, если вы обращаетесь к Седрику по имени, то должны называть меня Годриком.
От обольстительного огонька в его глазах ее бросило в жар. Как это может быть тот же человек, который несколько минут назад ворчал на нее и повалил на пол, накрыв своим телом? Лицо Эмили горело от смущения, но никто этого не заметил.
Затем вмешался маркиз:
– А меня зовите Люсьеном. Я тоже не люблю приставку «лорд» в среде моих новых друзей.
– Оставь эту мысль, – давясь от смеха, проговорил Эштон, входя в комнату вместе с Чарльзом.
Лицо последнего выглядело уставшим, однако он был так же красив, как и остальные, с золотистыми волосами и серыми глазами.
– Всем доброе утро, – пробурчал Чарльз, с шумом опускаясь на стул с другой стороны от Годрика.
Эмили беспокойно оценила внешний вид этого парня. Его одежда была безукоризненной: рыжие брюки плотно прилегали к мускулистым бедрам, а серебряный жилет переливался в утренних лучах солнца. Но взъерошенные после сна волосы пребывали в беспорядке, напоминая дикий ореол непослушного ангела. Глаза уставшие, голос сиплый, словно он кричал, пока не охрип. Что-то здесь было не так… она чувствовала это.
В комнате царила дружественная, доверительная атмосфера, которая могла быть только среди настоящих друзей, как догадывалась Эмили. На короткий миг она позабыла опасные обстоятельства, приведшие ее сюда, и наслаждалась улыбками и добродушным подтруниванием бунтарей.
Интересно, каково это, считаться их другом? Как их пленница, она была очень одинока, словно голодная собака, заглядывавшая в окно мясника зимней ночью. Гнетущее чувство этого положения обжигало ее душу. Эмили опустила голову и принялась за свой завтрак.
Всего за несколько коротких минут она стала лучше понимать их. Это были благоразумные парни, даже несмотря на то, что они и обладали озорными искусительными замашками, из-за которых так страдали женщины. Если она начнет с ними логически обоснованные переговоры и аргументирует свое право на свободу…
«Может быть, я скажу Годрику, что смогу достать бухгалтерские книги дяди Альберта, и тогда он передал бы их судье». Закон восторжествует, что позволит ей вернуться в Лондон.
– Кофе, Чарльз? – Прежде чем мужчина успел ответить, Годрик налил ему чашку кофе.
– Может кто-нибудь передать мне тост? – попросил Чарльз.
Седрик придвинул ближе к нему тарелку с тостами. Сначала Эмили только надкусывала еду, но потом поняла, что проголодалась, и налегла на богатое содержимое своей тарелки.
Девушка сообразила, почему во время завтрака царила необычайно приятная обстановка. Пятеро парней вели себя друг с другом так непринужденно. Они были почти как одна семья. Интересно, что могло объединять этих пятерых?
Чарльз обильно намазывал свой тост малиновым вареньем и ликовал как ребенок, стащивший из кухни вишневые пирожные.
– Чарльз, лучше съешь что-то более существенное, чем тост. Возьми фрукты. – Эштон передал через Эмили и Годрика поднос с грушами, яблоками и сливами.
– Хорошо-хорошо.
Эмили с удовольствием наблюдала, как они опекали Чарльза. Едва заметная улыбка девушки не ускользнула от внимания парня.
– Я так надеялся, что они будут беспокоиться о вас, мисс Парр, и это позволит мне на несколько дней избежать их сюсюканий, а вы подвели меня, – поддразнивал он их. – Как вам не стыдно.
У графа были проницательные серые глаза, ясные и глубокие. Он обвел взглядом фигуру Эмили, и щеки девушки покраснели.
Голос Люсьена нарушил неловкость, возникшую из-за блуждающего взора Чарльза.
– Вы желаете, чтобы мы о вас беспокоились, мисс Парр? Возможно, это будет твоей задачей, Чарльз. – Люсьен пригнулся за своей газетой, стараясь не смотреть на грушу, надкушенную Чарльзом.
– Прошу вас, не стоит никому обо мне беспокоиться, – отозвалась Эмили.
– Ну, беспокоиться мы все-таки будем, мисс Парр, потому что, боюсь, вы предпримете третью попытку побега, – сказал Годрик.
Эмили вновь обратила внимание на его светлость. Она уже начала ценить других парней и наслаждаться их компанией, несмотря на обстоятельства. Однако Годрик… Этот мужчина заслуживал еще одной хорошей пощечины. Ей просто повезет, коль брак с ним избавит ее от бесчестия – естественно, если все же удастся уговорить его на такой поступок. Она сощурила глаза и поджала губы. К полнейшей досаде Эмили, герцог засмеялся.
Тут заговорил Эштон, задержав на ней взгляд:
– Третью? Значит, она попыталась сделать это во второй раз?
Девушка опустила глаза на тарелку. Теперь над ней будут подтрунивать? Все оживились по этому поводу.
– Она пыталась бежать через мою спальню и практически сняла ключи с моего запястья. – Он показал всем ключи, за которыми охотилась Эмили.
Девушка едва не вздохнула с облегчением, что Годрик не стал упоминать, как повалил ее на пол в холле.
Чарльз усмехнулся за чашкой кофе.
– Бьюсь об заклад, вы разбудили его, снимая их.
Годрик сделал вид, будто потягивается, сам же громко ударил Чарльза по спине. Тот разлил кофе, его глаза метали кинжалы в герцога.
– Манеры, Чарльз, манеры, – учительским тоном провозгласил Эштон. – А теперь, мисс Парр, мы можем попросить вас воздержаться от дальнейших попыток побега? Я полагаю, вам известно, почему вас привезли сюда, а убежав сейчас, вы только создадите еще больший скандал. Лучше, оставаясь здесь, переждать бурю и позволить Годрику позаботиться о вас.
Эмили стиснула зубы от досады. Эти люди делали вид, что удерживать ее тут разумно и правильно, они вряд ли услышат ее мольбы. «Я вынуждена отказаться от первоначального плана убедить их и приготовиться к войне», – подумала она, а затем подняла голову.
– Прошу прощения, лорд Леннокс, но это мой долг, вырваться из ваших когтей и вернуться к дяде.
Вот так, она сделала это. Что бы ни произошло в дальнейшем, Эмили должна освободиться из рук Годрика и его друзей.
– Наших когтей? Ты действительно считаешь нас негодяями, да? – Годрик наклонился вперед, облокотившись о стол, и пристально посмотрел на нее. – Думаю, мы таковыми и являемся, не так ли? – Это выражение настолько восхитило его, что он рассмеялся, громко и открыто.
Эмили опустила глаза на белоснежную скатерть и едва сдержала себя, чтобы не закричать. Она хотела вернуть свою жизнь и свою свободу.
– Прошу вас… просто позвольте мне уйти.
Девушка прикусила губу, когда Годрик, взяв за подбородок, повернул ее лицо к себе. Остальные с интересом наблюдали за ней и герцогом. Ее щеки горели.
– Это не так просто, дорогая.
– Почему нет? – Эмили отвела его руку от своего лица и вскочила с места.
Все мужчины молниеносно были на ногах, ожидая, что она сейчас убежит. Годрик, положив руки ей на плечи, мягко опустил девушку на стул.
– Успокойтесь, дорогая. Вам здесь понравится. Обещаю, мы придемся вам по душе.
Они пытались упокоить ее, но так легко подчинить Эмили было невозможно. Плотина, сдерживавшая бурные эмоции в заливе, прорвалась.
– Вы понравитесь? Как мне может понравиться кто-нибудь из вас? Вы похитили меня! Я должна быть благодарна вам за это? Смеяться, словно это какая-то шутка? Уже одно то, что вы притащили меня сюда, – удар по моей репутации! Вам больше нечем заняться, что ли? – У Эмили перехватило дыхание, и она спрятала лицо за салфеткой.
Из ее глаз покатились слезы. Всю свою жизнь она вела себя примерно, однако эти люди заставили ее перейти на крик.
«Я не ребенок. Я взрослая женщина». Она уняла дрожь в теле и вытерла салфеткой струившиеся по щекам слезы. Эмили просто обязана унять свою злость, пока ситуация не усугубилась. Слезы не приведут ни к чему хорошему.
– Не обвиняйте их. Вините меня, – сказал Годрик. Он слегка разжал руки.
– Простите, милорды. – Она ладонью вытерла влажные от слез щеки. – Но вы должны понять – я не намерена бездействовать. Вы мне очень навредили, и я этого так не оставлю. Вы испортили мою репутацию и очернили мое имя скандалом. Я не стану спокойно сидеть, позволив вам распоряжаться моей жизнью.
Ее слова прозвучали в гробовой тишине, как и должно было быть.
Эмили прекрасно осознавала свою невинность и наивность, но глупой она не была. Из такого скандала невозможно выйти незапятнанной, и ей следует заставить этих людей компенсировать утраченное будущее.
Никто никогда не сломит ее, особенно заносчивый герцог.