Глава VII
Темная и беспощадная северная ночь словно поглотила остатки волшебных фиолетовых облаков, заменяя их серым необъятным пологом. За скудной небесной рекой показывались сверкающие звезды, но бесцветное небесное течение то и дело перекрывало собой серебристые точечки, категорично не позволяя насладиться их манящим блеском.
Как и было обещано, близнецам предоставили небольшую, но уютную комнату на одном из этажей великой ратуши. Находясь в самом конце коридора, она была защищена весьма прочной дубовой дверью, а внутри нее южных гостей ожидал горячий хвойный чай и полные тарелки ароматных яств. По левую сторону от входа вдоль стены располагались две одноместные кровати: добротно устланные огромным количеством меховых одеял, их изголовья разделялись разве что небольшим столиком. Справа виднелся письменный стол с разложенным на нем пергаментом и несколькими ветхими книгами, а дальше, в согревающем оранжевом свете, горел камин, озаряя светом стойки для доспехов.
Ворон зашел внутрь, с легкой улыбкой осмотрев свое новое обиталище. Эта спокойная комната навевала ему воспоминания о родном доме, а приближение достойного горячего ужина и не менее теплой постели заставляли любые душевные беспокойства померкнуть. Он торопливо принялся высвобождать себя из черного металлического доспеха, и Анна, узрев это, протянула свои руки к многочисленным лямкам и ремешкам, намереваясь привычно помочь своему братцу скинуть с себя эту тяжеленную броню.
– Ты правда сможешь побыть без меня некоторое время? И ничего плохого не случится, да? – глядя на бушующие в камине пламенные всполохи, негромко спросил Ворон. Аппетит множил сладостный аромат покоящегося на столе приготовленного мяса, и сейчас, когда трапеза была неизбежна, хотелось прочувствовать все грани того самого близящегося мига.
– Наверное. Только не оставляй меня насовсем, – ответила сестра своим тихим и нежным голосом. – И принеси мне оттуда немного снега. Ты ведь пойдешь завтра на улицу, верно?
– Снег растает, если держать его в помещении. Почему же ты сама его не взяла? – стянув с себя кирасу и поручи, вопросил Ворон. Волосы ниспадали ему на глаза, но он устало убрал их в сторону, потирая щеку.
– Тот, который видели мы – не считается. Я хочу тот снег, где был виден целый вихрь из этой надоедливой призрачной реки. Рано или поздно ты столкнешься с ней, ты знаешь? – продолжила Анна, осторожно возложив ладони на плечи своему брату и упершись лбом в его затылок. Наконец-то, кончики ее пальцев чувствовали ткань и телесное тепло, а не холодный равнодушный металл.
– Не представляю, в какую призрачную реку ты хочешь меня отправить, – юноша слегка покачал головой, сбросил с себя поножи и уставился на легкую дымку, исходящую от мяса на тарелке. Ворон редко когда способен был понять запутанные и витиеватые речи сестры, и сейчас явно был не из тех случаев, когда ему удалось бы постичь тот самый заветный смысл. – Но, если хочешь, я постараюсь притащить тебе снег. Только не выходи отсюда никуда, хорошо? И не открывай никому. Что бы тебе ни говорили.
– Да, я буду как птичка в клетке. Помнишь того смеющегося человека, у которого была синяя птичка? Только вот я не синяя, а черная, – едва улыбаясь, Анна расставила свои руки в стороны, демонстрируя темную ткань своего длинного платья, больше похожего на какую-то рясу.
– Помню. Надеюсь, ты не подведешь меня, – произнес юноша, вспоминая любимого синекрылого питомца одного из замковых знахарей. – А теперь давай поедим и ляжем спать.
Но плотный ужин и тепло толстых мехов почему-то не подарили Ворону покоя. Судя по глубокому дыханию Анны, она уже давно видела тысячный сон, а вот к ее брату ночные видения почему-то приходить отказывались. Он беспокойно ворочался среди нескольких плотных одеял, никак не способный уснуть или даже сомкнуть век. После взвалившейся на него усталости, он рассчитывал, что изможденное тело его сразу же утихнет, а разум быстро померкнет, объятый узами благодатной дремоты. Но, почему-то, этого не происходило – организм, словно открывший в себе второе дыхание, неистово противился сну, и юноше не оставалось ничего, кроме как присесть на кровати, вслушиваясь в абсолютную ночную тишь. Бесцельно снующие по комнате глаза сначала разглядывали трещащие в камине бревна, а затем медленно переметнулись к находящейся рядом стене. На ее неровной каменной поверхности были сделаны практически незаметные надписи, не особо понятные для чужеземца. «Сияющий за Гранью ждет нас всех», – гласила одна из особо приметных строчек, «Кленохлад изуродован и слеп», – отмечала другая.
Когда и изучать чужие каракули стало слишком скучно, Ворон аккуратно надел на себя свои тяжеленные сапоги и, взглянув на спящую сестру, осторожно вышел за дверь их комнаты, стараясь приглушить свои дребезжащие шаги.
Словно долго этого ожидая, холодные северные ветра сразу же сомкнули на теле вышедшего из прогретого помещения юноши свои морозные клыки. Причина гуляющей по коридору стужи была очевидна – находящаяся рядом дверь, ведущая на один из балконов, была распахнута настежь. На нем, упираясь руками в парапет, одиноко стояла девушка. Услышав позади себя шум, она развернулась, показывая свое обрамленное кровавыми локонами недовольное лицо. Вдоль него, касаясь носа и щек, проходила прерывистая черта из блеклых веснушек.
– Что, смотрю, тебе не спится? – чуть щурясь, спросила она.
– Именно. А ты что тут бродишь?
– На звезды смотрю. Или их ты у меня тоже надумаешь забрать? – едкий тон множился с каждой выговоренной буквой, и Алетта привычно для себя сложила руки на груди.
– Я ничего у тебя не забирал, девочка. Я предлагал Магнусу деньги, но он настоял на том, чтобы именно я стал его помощником.
– Я не девочка! Черт. Мне двадцать. Понимаешь? Да я лучше тебя управляюсь с мечом! – щурясь еще сильней, Алетта сделала несколько шагов к юноше, гневно сжимая ладони в кулаки. Правда, угрожающе эта картина не выглядела вовсе – раздраженная северянка была похожа на обиженное дитя.
– Не кричи здесь, – попросил Ворон, плотней затворяя дверь комнаты. Ему явно не хотелось, чтобы чьи-то вопли разбудили спящую сестру.
– Нужно больно, – с досадой проговорила Алетта, отворачиваясь и направляясь обратно к балкону. Облокотившись на парапет, она посмотрела на небо. – Забавно, что ты сам не знаешь, почему он выбрал именно тебя. Наверное, я должна тебе кое-что сказать. Ты просто не очень понимаешь, что здесь происходит, и, быть может, мой ненужный совет поможет тебе.
Вздохнув, Ворон подошел ближе к девушке. Невзирая на пронизывающий тунику и плоть беспощадный ночной холод, он уверенно ступил на балкон, и перед ним предстала поразительная панорама: тысячи звезд мерцали с прекрасного черного неба, выстраивая причудливые созвездия. Коварные серые облака, словно по взмаху волшебной палочки, бесследно рассеялись, представляя абсолютно чистую и чарующую картину сплетенного из бесчисленных серебристых искр недостижимого небесного полотна. Сияние звезд отражалось в изумрудных глазах Ворона, и он, позабыв о беспощадной стуже, самозабвенно вглядывался в россыпь завораживающих серебристых огоньков.
– Красиво, правда? – спросила Алетта. – Мне всегда казалось, что небо – это огромное сказочное зеркало. Люди проживают свои жизни, сетуя на то, что им недостает грез. Но ведь на самом деле они таятся совсем рядом. Достаточно лишь взглянуть вверх. Разве нет?
– В детстве мне очень нравилась книжка о небесном кузнеце, – задумчиво начал Ворон. – Рассказ об огромном невидимом титане, который кует солнце. Искры от его дневных трудов настолько горячие и стойкие, что не гаснут до самого утра. Их свет не позволяют миру погрузиться в полную непроницаемую тьму.
– Похоже, теперь я хочу узнать всю эту историю целиком, – со вздохом поделилась девушка, после чего повернулась в сторону Ворона, пристально смотря в его изнуренные глаза. – Но многие считают, что это вездесущие очи всевидящих богов. Они неусыпно смотрят на людей, вот только я не понимаю, зачем им это.
– Затем же, зачем и твоя жизнь. Тебе ведь неведомо, для чего ты находишься в этом мире? Каждая живая душа хотя бы раз задавала себе этот вопрос. Многие получали ответ, но шел он вовсе не оттуда, – юноша поднял взор на темную завесу с мириадами звезд. – Он шел изнутри самого человека. Мне кажется, что эти неведомые боги, даже если они и есть, безмолвны и безучастны. И, когда весь мир разобьется вдребезги, они продолжат непоколебимо взирать на его мучительную агонию и гибель. Возможно, даже к лучшему, что мы все обречены на слепоту и незнание.
– Значит, таков зловещий замысел., – выдохнув облачко пара, согласилась девушка. – Но для меня это все равно будет темным зеркалом мечтаний.
– Как пожелаешь, – отведя взор от небесных искр, Ворон, хмуря брови, ответил на сосредоточенный и неотрывный взгляд своей собеседницы. – Ты хотела мне что-то сказать?
– Тот человек, с которым ты пойдешь завтра в северный лес. Я должна была следить за ним и понять, чего именно он добивается, – практически шепотом предостерегала Алетта. – Не верь ему. Никогда и ни за что не верь ни единому его слову.