13
Как стало понятно в следующую минуту, пираты, не сумев достигнуть поставленной задачи, отступали, и пилот просто спешил на бегущий под прикрытием двух катеров корабль-носитель. «Центурион» его почему-то не преследовал и не обстреливал прочие суда противника.
Атакованный пиратами грузовик стоял на месте, значит, контрабордаж удался и пиратов выбили.
– Их вот так вот решили отпустить? – удивился Даскинс.
– Заложников, наверное, сумели взять и теперь прикрываются ими.
– Ясно…
Такое тоже случалось, и довольно часто. Члены экипажа не бог весть какой ценный товар, но пираты брали свое и с него.
Приятели направились к своему кораблю-носителю.
– Ригель…
– Чего?
– Меня интересует один вопрос…
– Какой?
– На чей счет запишут этого ублюдка?
– Хм-м… действительно, непростой вопрос, – согласился Каин Иннокент. – Формально его сбил ты… от твоих ракет его разорвало.
– А фактически он твой…
– Да. Пятьдесят на пятьдесят получается.
– Ох! Я сейчас подумал, что мне вполне могут убийство припаять.
– Ну… не думаю, – все же сказал капитан, и не для того чтобы успокоить напарника.
– Думаешь?
– Да. Горячка боя… потом мы не знали его реальное состояние. Может, он притворялся? Так что максимум, в чем тебя могут обвинить, так это в том, что ты не попытался его обезвредить и тем самым мы не получили языка.
– Твою мать!
– Согласен, обвинение не из самых приятных, но жить можно. И потом, мы, в конце концов, герои или кто?
– С такими-то повреждениями? – усомнился в их героичности Рем.
– Да, потрепали нас хорошо. Мастерски. Надо нам потом с тобой и этот маневр отработать. Уж очень он… изящный.
– Согласен. Но мы ушли от первоначальной темы. Чей «шмель»?
– Без понятия. Говорю же, пятьдесят на пятьдесят.
– Плохо. Жаль, что у нас не такая же система, как в Бургундии.
– А в чем разница?
– Там в схожих обстоятельствах, когда оба пилота приложили руку к уничтожению цели, всем записывают по сбитому.
– Действительно?
– Ага.
– Но, с другой стороны, это же сплошные приписки! Представь только, что к одному самолету приложилось сразу десятеро! А если посчитать все метки, то может получиться до десяти звездочек на одну цель. В итоге мы получаем обесценивание… Так что наша система лучше. Видим звездочку на борту – и точно знаем, что этот самолет сбил ты и только ты, а не группа товарищей, у коих тоже такая же звездочка.
– Тоже верно. Потому я и хочу себе вторую метку, именно за ее ценность!
«Протоны» влетели в свои ячейки, и после шлюзования они оказались на палубе. К самолетам тут же поспешили механики с баллонами различного назначения: огнетушителями и кислотными нейтрализаторами, на тот случай если вражеский снаряд пробил баки с топливом и окислителями, чтобы нейтрализовать и то и другое и не возник пожар.
Сопло правого двигателя Иннокентовского «протона» щедро залили противопожарной пеной. По тому, как суетились механики, было видно, что повреждения получили многие, если не все машины первой эскадрильи.
Только тут выяснилось, что на своем месте не хватает одного перехватчика, и он явно не опаздывал.
– Волка подбили… – сказал Даскинс.
– Вижу…
– Видать, не спасся.
Каин кивнул, глядя на механиков капитана с позывным Волк. На их лицах не было никакой надежды. Они узнавали о смерти своих подопечных раньше многих.
И такое случалось. Вопрос только в том: единственная ли это потеря, или вторая эскадрилья, что швартовалась через переборку с левого борта, также понесла утрату?
Во второй все обошлось, но потрепали и ее на славу. В активе же обоих подразделений оказалось два «шмеля». Не самый лучший результат, да еще с потерями. Но зато они отстояли грузовик, что тоже не всем удается.
Пилоты молча поплелись в раздевалку.
– Слушай, Ригель… – зашептал Даскинс, когда они через полчаса сидели в баре и потягивали энергетические коктейли, восполняя растраченные в бою силы. Есть при этом большинство не хотело.
Волка в баре не поминали, разве что мысленно. Сухой закон никто не отменял. Это сделают потом, когда вернутся на базу и выйдут в город, где и отметят по-настоящему в ближайшем баре.
– Ну?
– Отдай его мне, а?
– Кого? – не сразу въехал в тему Каин, посмотрев на свой едва пригубленный стакан и полностью опустошенный бокал Рема. – Ты же не любишь вишневый…
– Да я не про эту бурду! Я о «шмеле»… А я тебе свою долю вознаграждения отдам.
– Тебе же всегда деньги нужны! А это ни много ни мало десять тысяч!
– Это так, но… но нарисовать еще одну звездочку на свой борт мне хочется еще больше. У тебя их четыре, а потом, согласись, что половинка смотрится не очень красиво.
Капитан посмеялся над тщеславием лейтенанта Даскинса и сказал:
– Я не прочь, но ты сам должен понимать, что подобное решение принимать не нам, а комиссии по разбору полетов…
– Это так, но тут все зависит от того, какие рапорта мы подадим.
– Ладно, договорились. Но следующий половинник мой.
– По рукам! – согласился Рем.
После пары часов отдыха пилоты засели за отчеты. Несмотря на то что все фиксировалось как с «Центуриона», так и на самих «протонах», личные рапорта никто не отменял. Пояснения летчиков тоже важная деталь в понимании действий противника. Другое дело, что иногда они могли что-то написать так, как им нужно, но при этом не противоречит общей картине…
Дезориентированного пирата, вполне вероятно находившегося в отключке, сделали выздоровевшим и уничтожили как опасный элемент. Даскинс по результатам проверки получил вторую звездочку на борт, а счет Иннокента пополнился кругленькой суммой.
Все по-честному.