Шри Ауробиндо и Мирра Альфасса (Мать) – аватары: Духовный путь Шри Ауробиндо – основателя интегральной (супраментальной) йоги
«То, что Шри Ауробиндо представляет в истории духовного прогресса земли, – это не учение, даже не откровение; это – могучая деятельность, идущая прямо от Всевышнего».
Шри Ауробиндо всегда настаивал на том, что только он сам мог бы достоверно описать свою жизнь. «Никто не может писать мою биографию, ибо она не во внешнем», – как-то заметил он. И объяснил: «В жизни духовного человека важно не то, что он делал или чем был в глазах своих современников, а то, чем он был и что делал внутри себя; лишь это придает какую-то ценность его внешней жизни вообще. Внутренняя жизнь духовного человека – это нечто огромное, настолько насыщенное и преисполненное значительного, что никакому биографу или историку не приходится надеяться постичь ее или поведать о ней».
Однако сам он не оставил после себя сколько-нибудь подробной биографии или более-менее упорядоченных заметок. Только в письмах к своим ученикам и к другим людям он иногда, разъясняя то или иное понятие, обращается к примерам или конкретным эпизодам из своей жизни и своего духовного опыта.
Лучше понять Шри Ауробиндо ищущий сможет, прочитав «Духовный путь Мирры Альфасса…», где Сатпрем – ученик Матери подробно описывает, как проходила супраментальная трансформация. Когда мы поймём, что сделала Она, то узнаем, что сделал и Он – мы убедимся, что это не философия, несмотря на тридцать четыре тома Его сочинений.
Ауробиндо Гхош (впоследствии Шри Ауробиндо) родился в Калькутте 15 августа 1872 года в семье Шримати Сварналаты Деви и доктора Кришны Дхана Гхоша, происходившего из знатного рода индийских воинов-кшатриев. У доктора Гхоша было четыре сына и одна дочь – Бино Бхушан, Моно Мохан, Ауробиндо, Бариндра Кумар и Сароджини.
С.: Отец Ауробиндо изучал в Англии медицину и вернулся в Индию законченным англоманом. Он не хотел, чтобы его сыновья хоть как-то попали под пагубное влияние «чадного и отсталого» мистицизма, в котором его страна, казалось, катилась к гибели. В то время Европа была на вершине своей славы. Он не хотел даже, чтобы они знали что-нибудь о традициях и языках Индии. Поэтому Шри Ауробиндо получил не только английское имя Акройд, но и английскую гувернантку, мисс Паджет, а затем, по достижении им пятилетнего возраста, был отдан в ирландскую монастырскую школу в Дарджилинге вместе с сыновьями английских чиновников. Двумя годами позже все трое мальчиков Гхошей уехали в Англию. Ауробиндо было тогда семь лет.
Ауробиндо и его двух братьев поручили англиканскому священнику Манчестера со строгими наставлениями, которые запрещали им заводить знакомства среди индийцев или подвергаться какому бы то ни было индийскому влиянию. Отец Ауробиндо распорядился также, чтобы пастор Древетт не давал его сыновьям никаких религиозных наставлений с тем, чтобы они могли сами выбрать религию, если пожелают, по достижении совершеннолетия.
До двадцати лет он не узнает своего родного языка, бенгали; не увидит он и своего отца, который умрет как раз перед возвращением сына в Индию, и лишь мельком увидит свою мать, которая будет больна и не узнает его. Итак, это был ребенок, который вырос абсолютно независимым от влияния семьи, страны и традиций.
Ауробиндо получил начальное образование в семье священника Древетта, который преподавал ему латынь и историю, а жена священника – французский, географию и арифметику, готовя его к поступлению в колледж.
В возрасте двенадцати лет Ауробиндо уже знал латынь и французский язык. Директора школы Св. Павла, куда был зачислен Ауробиндо, так поразили способности ученика, что он сам стал с ним заниматься греческим языком. Через три года он смог перескочить через половину школьного курса, что позволило ему проводить большую часть времени за своим любимым занятием – чтением. Ничто, казалось, не ускользало от этого ненасытного юноши: Шелли и «Раскованный Прометей», французские поэты, Гомер, Аристофан, а скоро и вся европейская мысль в целом – ибо он быстро овладел немецким и итальянским языками в такой степени, что мог читать Данте и Гете в оригинале.
В нем начал пробуждаться поэт; он уже прислушивался к «шагам невидимых явлений», как он писал в одном из своих ранних стихотворений. Его внутреннее окно было уже открыто, хотя религия не производила на него особого впечатления. Шри Ауробиндо, провидец, никогда не думал становиться религиозным человеком ни в Индии, ни на Западе, и очень часто подчеркивал, что религия и духовность – не обязательно синонимы.
Ему предоставили стипендию для продолжения обучения в Кембридже (как раз вовремя – помощь из дому практически прекратилась), которая была, однако, слишком мала для того, чтобы избавить его от холода и голода, ибо старшие его братья с радостью воспользовались этой неожиданной удачей. Ауробиндо исполнилось восемнадцать лет.
За первый год своего пребывания в Королевском Колледже он получил все призы за стихосложение на греческом и латыни, но греческий и латынь уже не увлекали его так, как раньше. Жанна д’Арк, Мадзини, американская революция – вот что интересовало его: позже он стал одним из первых борцов за независимость Индии. Это политическое призвание, которое было трудно предвидеть, будет владеть им в течение почти двадцати лет и владело им уже тогда, когда он даже точно не знал, что собою представляет индиец, не говоря уже об индусах!
Он получил степень бакалавра, но не явился на церемонию вручения диплома, так как был сыт всем по горло. Так же ни о чем не заботясь, он сдавал приемные экзамены для поступления на службу в Индиан Сивил Сервис, которая ему открывала двери индийского правительства и возможность продвижения по служебной лестнице в качестве британского государственного чиновника. Экзамены он сдал блестяще, но не счел нужным явиться на экзамен по верховой езде – в тот день он пошел на прогулку, вместо того чтобы скакать рысью в Вулвиче – и таким образом провалился. Причину своего поступка Шри Ауробиндо позже описал сам о себе в третьем лице: «Он не питал никакой тяги к ИГС (Индийская Государственная служба) и даже пытался найти способ избежать этого бремени. Вскоре ему удалось добиться своего, вроде бы не отказавшись от службы лично (этого его семья бы не допустила): он был признан непригодным к ней за неумением ездить верхом».
В 1893 Ауробиндо покинул Англию. Когда он сошел на берег на набережной Apollo Bunder в Бомбее, он был охвачен спонтанным духовным переживанием: безбрежный покой овладел им. Ему было двадцать лет.
Он нашел место преподавателя французского языка у махараджи Бароды, затем преподавал английский в государственном колледже, где стал вскоре заместителем директора. Кроме того, Шри Ауробиндо был личным секретарем махараджи.
«У.: «Моти Бабу рассказывал о том, что когда вам было пять лет, вы получили в Дарджилинге видение великого Света и впали в бессознательное состояние».
Ш. А.: «Все это – легенды. Что-то я говорил ему, ибо он непрестанно расспрашивал меня о моем детстве. Но подобного опыта со Светом в детстве я не испытывал. Дядя говорил мне, что я был очень смышленым, но я не сохранил воспоминаний об этих временах; если вы хотите знать правду, то не свет, а тьму я видел в Дарджилинге. Однажды я лежал и вдруг увидел великую тьму, хлынувшую в меня, окутавшую меня и весь мир. После этого великий тамас – тьма – постоянно нависал надо мной; все то время, что я провел в Англии, отмечено им. Я считаю ту тьму чем-то, имеющим отношение к тамасу, нисшедшему на меня. Оставил же он меня лишь тогда, когда я вернулся в Индию».
У.: «Моти Бабу рассказывал мне о вашем обращении в христианство; как однажды, не посетив церковь и будучи на следующий день спрошенным о причинах этого настоятелем, вы не стали отвечать, а просто заплакали».
Ш. А.: «Откуда берутся эти легенды? Я никогда не был христианином и не имел обыкновения ходить в церковь. Произошло же единственно следующее: во время нашего пребывания в Англии, в Кемберленде, состоялась встреча сектантских священников. Старая дама (мать священника Древетта), в доме которой мы жили, взяла меня туда с собой. На подобных собраниях по окончании молебна все расходятся, благочестивые же люди обычно на какое-то время задерживаются, именно тогда и происходит обращение.
Я испытывал совершенную скуку. Затем священник, приблизившись ко мне, задал мне несколько вопросов. Я ничего не ответил. И тогда все принялись выкрикивать: «Он спасен! Он спасен!» – и стали молиться за меня и благодарить Бога. Я ничего не понимал. Тогда священник, подойдя ко мне, попросил меня помолиться. Я не был приучен к молитве, но как-то смог это сделать, – так дети произносят свои молитвы перед сном, чтобы отвести призраков. И это все. Но я не возымел привычки ходить в церковь. Тогда мне было около десяти.
Эта старая леди устраивала каждодневные семейные моления и читала какие-то части из Библии. Однажды Мономохан сказал о Моисее нечто такое, от чего она пришла в ярость. Она стала говорить, что не желает жить под одной крышей с безбожниками и найдет для жизни другое место. Я испытал бесконечное облегчение и глубочайшую благодарность к Мономохану.
И тогда мы перешли в своем развитии к агностицизму. В сущности, я был страшным трусишкой и еще я был слаб физически и ничего не умел. Живой была лишь моя воля. Никто не смог бы даже вообразить себе, что я могу оказаться перед виселицей или вести революционную деятельность. Я должен был начинать, обладая всеми человеческими несовершенствами, ощущая все трудности на пути к воплощению Божественного Сознания».
У.: «Моти Бабу говорил нам, что вы вынесли революционный дух из „Мятежа ислама“ Шелли».
Ш. А.: «Не совсем так. „Мятеж ислама“ был моей любимой книгой с ранней юности, я перечитывал ее раз за разом, разумеется, не понимая ее до конца. Очевидно, она взывала к некой части моего существа. Чтение это не имело последствий, разве что у меня возникла идея посвятить жизнь подобному же изменению мира и принять в нем участие».
(После паузы.) «Нет, в ранние годы сверхъестественных переживаний я не испытывал.
Лишь три опыта памятны мне. Первый – опыт в Дарджилинге. Второй пришел ко мне лет в двенадцать – тринадцать. Я был чрезвычайно эгоистичным, но затем нечто пришло ко мне, и я почувствовал, что эгоизм необходимо оставить, и я стал пытаться, – разумеется, несовершенно, – по-своему воплощать это. И это было, в некотором роде, поворотной точкой в моей внутренней жизни. Последнего опыта я удостоился прямо перед отъездом из Англии. Это было переживанием Атмана, но скорее ментальным, чем духовным. Я почувствовал истинность единственного Одного; по сути переживание это совершенно совпадало с духом учения Шанкары. Но оно было кратким»1.
С.: Более всего Шри Ауробиндо занимала судьба Индии. Он много раз ездил в Калькутту, следил за политической ситуацией, написал несколько статей, которые вызвали скандал. Он убеждал своих соотечественников избавиться от британского ига и остро критиковал политическое попрошайничество партии Индийский Конгресс: никаких реформ, никакого сотрудничества. У него была цель – собрать и организовать все силы нации для революционных действий. Для этого нужна была определенная храбрость, тем более что дело было в 1893 году, когда британские владения занимали три четверти территории земного шара. Но у Шри Ауробиндо был свой, весьма особый подход к проблеме: он возлагал вину не на англичан, но на самих индийцев. Он настаивает на том, что нужно, прежде всего, смотреть внутрь себя, чтобы выяснить причину собственных несчастий и страданий в миру, а не искать ее вовне или еще где-нибудь. Скоро Шри Ауробиндо понял, что газетных статей недостаточно для того, чтобы пробудить страну. Он начал подпольную работу, которая привела его на порог виселицы. В течение тринадцати лет Шри Ауробиндо будет играть с огнем.
В 1901 году Шри Ауробиндо женится на прекрасной Мриналини Бос. В то время ему исполнилось 29 лет, а его невесте 14. Она была дочерью Бхупалы Чандры Боса – правительственного чиновника высокого ранга. Один из близких учеников Шри Ауробиндо как-то в шутку попрекнул его женитьбой, заметив, что непонятно, зачем таким людям, как Конфуций, Будда или Шри Ауробиндо, вообще жениться. На что Шри Ауробиндо ответил: «Не думаете ли вы, что Будда, или Конфуций, или я появились на свет, заранее зная, что выберут духовный путь? Все живут обыкновенной жизнью, пока не изменится сознание. Пробуждение наступает тогда, когда на смену обыкновенному приходит новое сознание, и тогда обыкновенной жизни приходит конец. Никакой загадки здесь нет».
Пять лет спустя после женитьбы Шри Ауробиндо пишет своему тестю: «Боюсь, я никогда не смогу быть добропорядочным семьянином. Я пытался, как мог, исполнить свой сыновний долг, долг брата и долг мужа, но тщетно. Что-то большее раскрывается во мне и властно требует подчинить ему всю свою жизнь».
«Я ощущаю все признаки и симптомы предназначенного мне пути, – писал он Мриналини в письме, найденном в архиве британской полиции, – я хотел бы взять вас с собой в этот путь». Но Мриналини не поняла его.
С.: На самом деле Шри Ауробиндо еще не покончил с книгами, интеллектуальный период, начатый на Западе, еще не завершился; он поглощал книги, заказанные из Бомбея и Калькутты. «Ауробиндо, бывало, сидел за своим столом, – рассказывал его учитель бенгальского, – и читал при свете масляной лампы до часу ночи, безучастный к нестерпимым укусам москитов. Я наблюдал, как он часами сидит в одной и той же позе, с глазами, устремленными в книгу, как йогин, захваченный созерцанием Божественного, не сознающий ничего, что происходит вокруг. Случись в доме пожар, он не прервал бы своей концентрации». Он читал английские, русские, немецкие и французские романы, а также во все возрастающем количестве священные книги Индии – Упанишады, Бхагавад Гиту, Рамаяну, хотя он никогда не был в храме или был только как наблюдатель. «Однажды, вернувшись из колледжа, – вспоминает один из его друзей, – Шри Ауробиндо сел, взял наугад первую попавшуюся книгу и стал читать, в то время как Х. с друзьями затеяли шумную игру в шахматы. Через полчаса он отложил книгу в сторону и выпил чашку чая. Мы уже много раз наблюдали, как он делает это, и с нетерпением ждали случая, чтобы проверить, читает ли он книги от корки до корки или просто кое-как просматривает несколько страниц. Испытание началось. Х. открыл книгу, прочел вслух одну строчку и попросил Шри Ауробиндо вспомнить, что следует дальше. Шри Ауробиндо сосредоточился на секунду, а затем воспроизвел по памяти всю страницу без единой ошибки. Если он мог прочесть сто страниц за полчаса, то нет ничего удивительного в том, что он смог прочесть уйму книг за такое невероятно короткое время». Но Шри Ауробиндо не удовлетворился чтением переводов священных текстов. Он начал изучать санскрит, причем – характерный для него факт – когда о каком-либо предмете было известно, что его трудно или невозможно изучать самостоятельно, он обычно отклонял любую помощь, отказываясь принять от кого-либо хоть одно слово – будь то грамматик, пандит или священник – всегда пытаясь овладеть предметом без посторонней помощи, непосредственно.
В 1905 году Шри Ауробиндо впервые обращается к йоге – не ради ухода от мира, но как к средству эффективного действия в мире: «Во мне был агностик, во мне был атеист, во мне был скептик и я не был абсолютно уверен, существует ли Бог вообще… Я чувствовал, что в этой йоге должна заключаться могущественная истина… Когда я обратился к йоге, … вот с какой молитвой, обращенной к Нему, я сделал это: «Если Ты существуешь, Ты знаешь мое сердце. Ты знаешь, что я не прошу Муккти, я не прошу ничего, о чем просят другие. Я прошу только дать мне силу поднять эту нацию и позволить мне жить и работать для народа, который люблю».
В марте 1906 года Ауробиндо переезжает в Калькутту, где 14 августа этого же года был открыт Национальный колледж, куда был приглашен Ауробиндо в качестве ректора и преподавателя английского, французского и истории. Однако очень скоро он с головой ушел в политику, почти не оставлявшую ему времени на то, чтобы заниматься организационными вопросами только что созданного колледжа.
Грубые промахи лорда Керзона, губернатора Бенгалии, привели к студенческим волнениям. Вместе с другим великим борцом за национальную независимость, Бепином Палом, Шри Ауробиндо основал ежедневную газету, выходившую на английском языке, – «Банде Матарам» («Преклоняюсь перед Матерью-Индией») – газету, которая впервые открыто провозгласила целью полную независимость и которая стала мощным орудием пробуждения Индии. Он основал также экстремистскую партию и учредил программу действия нации – бойкот английских товаров, бойкот английских судов, бойкот английских школ и университетов. Не прошло и года, как был выписан ордер на его арест. Однако в статьях и речах Шри Ауробиндо не было ничего противозаконного – он не проповедовал расовой ненависти, не нападал на правительство Ее Величества, но просто провозглашал право наций на независимость. Возбужденное против него дело было закрыто за отсутствием улик. Этот неудавшийся арест принес Шри Ауробиндо известность, с тех пор он стал признанным лидером национальной партии.
Пришел день, когда Шри Ауробиндо почувствовал, что с него достаточно интеллектуальных упражнений. Он осознал, что можно бесконечно накапливать знания, читая книги и изучая языки, но, даже изучив все языки и прочтя все книги на свете, можно при этом не продвинуться ни на шаг. Ведь ум, на самом деле, стремится не к познанию, хотя и кажется, что это так – он стремится перемалывать что-нибудь. Его потребность в знании – это, прежде всего, потребность в чем-то, что можно перемалывать, пережевывать. «Основным периодом моего интеллектуального развития, – говорил Шри Ауробиндо ученику, – было время, когда я мог ясно видеть, что то, что говорит интеллект, может быть и верно, и неверно, что то, что интеллект подтверждает – истинно, но истинно и противоположное. Принимая какую-либо истину умом, я всегда держал его при этом открытым для ее противоположности. … И первым результатом такого подхода стало то, что престиж интеллекта упал!»
Шри Ауробиндо подошел к поворотной точке своего развития: храмы не интересовали его, а книги были для него пусты.
30 декабря 1907 года Шри Ауробиндо встретил йогина по имени Вишну Бхаскар Лэлэ. Это был первый случай, когда Шри Ауробиндо встретиться с йогином.
Ещё до встречи с Лэлэ, он занимался самостоятельно, выполнял пранаяму.
Ш.А.: «Это даровало хорошее здоровье, легкость и возросшую силу мышления. Со временем стали появляться определенные проявления. Но их было немного, и важными они также не были. Стало открываться видение тонких планов.
Когда я занялся политикой, занятия пришлось оставить. Мне хотелось возобновить свою йогу, но я не знал, как начать вновь. Мне хотелось совместить духовный опыт и политические действия, я не принял бы метода, который заставлял бы меня оставить и действие, и жизнь.
Когда я вернулся в Бароду с Суратского Конгресса, Барин написал мне, что он знает некоего йога, которому и представит меня в Бароде. Из Бароды он послал Лэлэ телеграмму, и тот приехал. В это время я жил в доме Кхасирао Джхавы. Мы направились к Сардеру Маджумдару и провели взаперти три дня в комнате на последнем этаже».
«Медитируй сидя, – сказал он, – но не думай, а лишь смотри на свой ум; ты увидишь, как в него входят мысли; прежде, чем они смогут войти, отбрасывай их от своего ума до тех пор, пока ум твой не станет абсолютно безмолвным». «Раньше я никогда не слышал о том, что можно видеть мысли, приходящие в ум извне, но я не стал размышлять о том, правда ли это, или возможно ли это, я просто сел и сделал это. В одно мгновение ум мой стал спокоен, как воздух в безветрие на горной вершине, а затем я увидел одну мысль, а потом другую, которые вполне определенным путем приходили извне; я отбрасывал их прежде, чем они могли войти и завладеть мозгом, и через три дня я был свободен. Я реализовал Сознание Безмолвного Брахмана. Мыслить я стал не мозгом, но тем, что над мозгом, и с тех пор никогда не изменял этому».
С.: Шри Ауробиндо прямо вошел в то, что буддисты называют Нирваной, индусы – Безмолвным Брахманом, на Западе называется Трансцендентным, Абсолютным, Безличным. Он достиг того знаменитого «освобождения», которое считается «вершиной» духовной жизни, ибо что же еще может быть за пределами Трансцендентного? Но это переживание, которое считается последним шагом, станет для Шри Ауробиндо отправной точкой новых, высших переживаний.
Ш.А.: «Первым результатом был ряд переживаний громадной силы и радикальные изменения сознания, которые Лэлэ никогда не намеревался вызвать во мне, поскольку они были адвайта-веданта, а он был против адвайты-веданты. Они были совершенно противоположны и моим собственным идеям, поскольку они заставили меня видеть с изумительной интенсивностью мир, как кинематографическую игру пустых форм в безличной универсальности Абсолюта Брахмана. Финальная развязка наших занятий была вызвана Голосом внутри Лэлэ, велевшим передать меня Всевышнему во мне, предписывая полную самоотдачу Его воле. Это была основная сила или, скорее, зародыш силы, которой я, сохраняя и увеличивая ее, следовал непреклонно, не отклоняясь в сторону, пока она вела меня через всю неисчислимую массу йогического развития, не связывая ни единым правилом, или стилем, или догмой, или шастрой, туда, куда я сейчас иду и к чему буду идти в будущем».
«В этой тиши, в этом состоянии, свободном от мыслей, мы направились в Бомбей. Там я должен был читать лекцию в Национальном Союзе. Я спросил у Лэлэ, что мне нужно делать. Он посоветовал молиться. Но я был погружен в безмолвие Брахмана и потому ответил, что не расположен к молитве. Тогда он сказал, что молиться будет он и еще какие-то люди, я же должен просто отправиться на собрание и сделать намаскар – поклон – аудитории, подобно Нарайяне, всепроникающей Божественности, и тогда через меня будет вещать голос. Я точно исполнил все сказанное. По пути на собрание кто-то дал мне газету. Некоторые заголовки привлекли мое внимание и произвели на меня впечатление. Когда я поднялся, чтобы обратиться к собранию, сознание мое озарилось идеей, и вдруг нечто громко заговорило. Это – второй опыт, полученный мной от Лэлэ».
«Во время моего пребывания в Бомбее, с балкона дома моего друга я созерцал деловую суету города, словно кадры из немого фильма: все представлялось иллюзорным, неясным. Это было ведантийским переживанием. С той поры, как я установил этот покой разума, ничто не могло поколебать его, находись я хоть в самой гуще проблем. Все лекции, прочитанные мной на пути из Бомбея в Калькутту, имели ту же природу, порою с некоторым добавлением ментальной работы. Прежде чем расстаться с Лэлэ, я сказал ему: „Теперь, когда мы не сможем быть рядом, я хотел бы получить от вас указания по садхане“. Тогда же я рассказал ему и о мантре, возникшей в моем сердце. Он стал давать мне поучения, но вдруг остановился и спросил, могу ли я абсолютно довериться Тому, кто подарил мне эту мантру. Я ответил, да, у меня не возникнет сомнений. Тогда Лэлэ сказал, что поучения более не нужны. До прибытия к месту назначения мы больше не говорили. Через несколько месяцев он появился в Калькутте. Он задал мне вопрос, медитирую ли я по утрам и по вечерам. Я ответил, что нет. Тогда он решил, что некий демон овладел мною, и принялся давать мне советы. Я не стал возражать ему, но и прибегать к его советам я также не стал. Изнутри пришла команда, смысл которой состоял в том, что человеческий гуру мне не нужен. Что же до джняны – медитации, – то я просто не был готов сказать ему, что медитирую практически весь день. С этой поры я доверял внутреннему гиду даже тогда, когда мне казалось, что он уводит меня в сторону».
«Достижение Нирваны было первым радикальным результатом моей йоги. Благодаря этому переживанию я внезапно оказался в состоянии, когда все мысли оставили меня, я стал недосягаем для них и мог сверху наблюдать за ними, оставаясь незатрагиваемым никакой ментальной или витальной активностью. Не существовало ни эго, ни реального мира – только некто, созерцавший с помощью „замерших“ органов чувств, или нечто, постигавшее и воспринимавшее в состоянии абсолютного безмолвия мир пустых форм, материализованных теней, совершенно эфемерных и призрачных. Не было ни Единого, ни даже множества, лишь только абсолютное То, бескачественное, безотносительное, тотальное, неописуемое, непостижимое, абсолютное и при этом в высшей степени реальное и единственно реальное. Это не было ментальной реализацией или озарением свыше – не было никаких абстрактных построений, – это была настоящая, единственно подлинная реальность (хотя она и не была трехмерным физическим миром), пронизывающая, заполняющая или, скорее, затопляющая это подобие физического мира, не оставляющая места ни для какой иной реальности, кроме самой себя, не позволяющая ничему другому казаться реальным, ощутимым и несомненным. Не могу сказать, что в этом переживании было нечто экстатическое или восторженное – невыразимую Ананду я пережил годами позже, – но что оно действительно принесло, так это невыразимый покой, необычайную тишину, ощущение освобождения в бесконечности и абсолютную свободу. Я жил в этом состоянии Нирваны дни и ночи, прежде чем оно позволило возникнуть внутри себя чему-то другому и само начало хоть как-то меняться, но сущность этого переживания, постоянная память о нем, возможность всегда вернуться к его полноте оставались до тех пор, пока оно не стало исчезать в более интенсивном переживании планов Сверхсознания. А до тех пор одна реализация сменялась другой, каждый раз что-то добавляя к исходному переживанию, и все они, в конце концов, слились в единое целое. Вскоре видение мира как иллюзии уступило место переживанию, в котором иллюзия 1 была лишь поверхностным феноменом, так как позади нее существовала необъятная Божественная Реальность, над ней – высочайшая Божественная Реальность, и в сердце любого объекта интенсивно вибрировала та же самая Божественная Реальность, таким образом, я видел ее внутри всего, что прежде мне представлялось тенями или безжизненными кинематографическими образами. Но это не означало, что я опять оказался в тюрьме чувств, или опустился на ступень ниже, или что первоначальное переживание пошло на убыль, скорее, это было движение вверх и вширь, направленное на более полное постижение Истины. Ведь именно дух созерцал все объекты этого мира, это не было восприятием органов чувств, а покой, тишина, ощущение свободы в Бесконечности остались уже навсегда, при этом наш мир, да и все остальные миры представлялись лишь чем-то случайно возникшим в бесконечной череде творений и разрушений, происходящих в бесконечности и вневременье Божественного».
«Если взглянуть на Нирвану с точки зрения моего освобожденного сознания, то она оказалась лишь началом моей реализации, первым шагом к осознанию высочайшей и всеобъемлющей Реальности, а отнюдь не единственно возможным подлинным достижением или венчающей все кульминацией. Нирвана пришла как незваная и негаданная, хотя и вполне желанная гостья. До этого я не имел ни малейшего представления о ней, не стремился к ней; на самом деле я стремился к прямо противоположному – к обретению духовной силы, чтобы помочь миру и выполнить в нем предназначенную мне работу. И все-таки она пришла, даже не постучав и не спросив разрешения войти. Со мной это просто „случилось“, и Нирвана обосновалась внутри с намерением остаться там навсегда, а может быть, она ниоткуда и не приходила, а давным-давно была там и только сейчас заявила о себе. Потом она стала превращаться в какое-то другое переживание, но не более низкого, а более высокого порядка, которое намного превосходило первоначальный опыт».
Нирвана (Над-разум) не может быть концом Пути, предполагающим прекращение всякого дальнейшего движения к более высокому знанию, а лишь своеобразным перевалочным пунктом или, точнее, началом Высшего Пути (Высшей эволюции), ведущего в совершенно неизведанные области, которые еще предстоит исследовать.
«Это было первое главное и фундаментальное йогическое осознание Шри Ауробирдо (сост.: потом он даст ему название Над-разумное сознание) и подлинное начало к основанию его Йоги. Второе осознание – восприятие космического сознания и Всевышнего во всем, что есть, произошло в тюрьме Алипор Джейл в мае 1908 года. Другие два осознания были о статическом и динамическом Брахмане как о двух аспектах Всевышней реальности, и о более высоких планах сознания, ведущих к Сверх-разуму»2.
С.: На рассвете 4 мая 1908 года его разбудили вооруженные английские полицейские. Шри Ауробиндо было тридцать шесть лет. Только что сорвалось покушение на жизнь английского судьи в Калькутте. Бомба, которая предназначалась для него, была изготовлена его младшим братом.
Шри Ауробиндо предстояло провести в алипорской тюрьме целый год в ожидании приговора. «Когда меня арестовали и посадили в полицейский участок в Лал Базаре, моя вера на некоторое время была поколеблена, ибо я не мог видеть сути Его намерения. Поэтому в какой-то момент я заколебался и воззвал к Нему в сердце своем: «Что же это такое? Я верил, что моя миссия – работать для народа моей страны и до тех пор, пока эта работа не окончена, я под Твоей защитой. Почему же тогда я здесь, да еще с таким обвинением?» Прошел день, затем второй и третий, когда я услышал голос изнутри: «Жди и смотри». Тогда я успокоился и стал ждать. Из Лал Базара меня перевели в Алипор и поместили на месяц в одиночную камеру, отдельно от всех остальных. Там день и ночь ждал я гласа Божия внутри себя, чтобы узнать то, что Он должен был мне сказать, узнать то, что я должен был делать. … Затем я вспомнил, что где-то около месяца до моего ареста я слышал зов, который настаивал на том, чтобы оставить все дела, уединиться и взглянуть внутрь себя, чтобы войти в более тесное общение с Ним. Я был слаб и не послушался зова. Моя работа (революционная деятельность) была очень дорога мне, и в гордыне сердца своего я полагал, что без меня она пострадает или прекратится, или даже провалится совсем, поэтому я не оставил ее. Мне показалось, что Он вновь заговорил со мною и сказал: «Я разорвал за тебя путы, порвать которые ты был не в силах, ибо не в том воля моя и никогда это в промысел мой не входило – продолжать это дело. У меня есть для тебя другое, и именно ради этого я привел тебя сюда – научить тебя тому, чему ты не смог научиться сам, и подготовить тебя к моей работе».
Этой подготовительной «работой» была реализация космического сознания, или Единства, и исследование планов сознания, лежащих выше обычного разума, т.е. планов Сверхсознательного. И это приведет Шри Ауробиндо на путь Великой Тайны. «Я не буду говорить обо всем, что происходило со мной в течение этого времени, – скажу лишь то, что день за днем Он разворачивал передо мной свои чудеса. … День за днем в течение двенадцати месяцев моего заключения давал Он мне это знание».
В железной клетке посреди зала суда Шри Ауробиндо достиг конца пути. Одно за другим постиг он Имманентное (индивидуальный уровень), Всеобщее Космическое и Трансцендентное (сверхвселенский уровень) – ведь в клетке не осталось ничего, кроме тела: в сознании своем он мог быть повсюду по своей воле. В то же время он видел, что тело его остается таким же, как и тела миллионов других: подчиняется тем же законам Природы, испытывает голод и жажду, временами болеет, как и все другие тела, и медленно, но верно, приближается к своему разложению. Сознание – беспредельно, сияюще, бессмертно, но внизу все остается по-прежнему. И поскольку он видел вещи такими, какие они есть, поскольку его не могли уже ввести в заблуждение все те маски, которые навязываются законами морали и приличия, то он также, наверное, видел в подсознательном, под бесконечным Сознанием прежний животный оскал, под сияющим ореолом все ту же нетронутую грязь и запущение физического – внизу все идет, как обычно, ничего не меняется. Кто спасен? Ничто не спасено, пока не спасено все! И что сделало то бесконечное Сознание для всех этих людей? Оно видит, оно знает, но что оно может сделать? Он видел все в своем беспредельном сознании, переживал безграничную радость наверху, ощущал, как чистая радость смеется на вершинах Абсолюта, но что могла сделать эта радость, если внизу все было совсем не так, как наверху? Внизу все идет по-прежнему – страдания, смерть. Он не слушал судей и не отвечал на вопросы, от чего зависела его жизнь, он сидел, закрыв глаза, глядя внутрь. Нет ли наверху такой полноты, которая могла бы быть полнотой и внизу? Неужели путь завершается этим золотым бессилием? Каков смысл всего этого путешествия?
Шри Ауробиндо искал истинную жизнь здесь, внизу. Он понял, что достижения вершин сознания недостаточно для того, чтобы эту жизнь преобразовать в жизнь истинную. Мы можем коснуться Верховного Разума, открыть его радость и беспредельность с ее музыкой сфер, но это не будет радостью самой жизни, которая не перестает скрипеть свое. «Когда вы находитесь в сознании высоко наверху, – замечала Мать, – вы обладаете видением и знанием, но когда вы возвращаетесь вниз, в Материю, то все уходит, как вода в песок».
С.: «В течение тысячелетий шли мы по пути восхождения, покоряя остров за островом, и находили лишь одну половину Тайны. Мы сосредоточили нашу энергию на том, что является в человеке самым хорошим, не обращая особого внимания на низшие уровни, удовлетворившись тем, что наша грубая натура дремлет и не нарушает наших божественных мечтаний, но именно поэтому жизнь остается грубой, как и мы сами. И единственное решение, которое остается нам, преследуемым Смертью и Несознанием, утомленным страданиями и злом – это не убегать, но найти в глубинах Смерти и Несознания, в самом сердце Зла ключ к божественной жизни. Варварство и тьму надо преобразовать здесь внизу, а не изгонять их за пределы наших островов. После восхождения сознания – нисхождение. После озарений наверху – радость здесь и преобразование Материи. Можно сказать, что когда круг по-настоящему замкнется и войдут в соприкосновение полярные крайности, когда высочайшее проявит себя в самом физическом – высшая Реальность в сердце атома, – переживание достигнет своего подлинного завершения».
Как есть несколько ступеней в сверхсознательном, так и в подсознательном существует несколько уровней или миров. Каждый план нашего существа обладает своим подсознательным – существует ментальное подсознательное, витальное подсознательное и физическое подсознательное, переходящее в материальное Бессознательное. Там мы найдем все примитивные и грубые ментальные формы или силы, которые первыми появились в мире Материи и Жизни; все агрессивные импульсы, присущие Жизни на этапе ее зарождения, все ее рефлексы страха и страдания; и, наконец, силы болезни и разложения, и Смерти, которые подсознательно управляют нашей физической жизнью. Если на самом деле мы так сказать более «божественны», чем думаем, благодаря сверхсознательному будущему, которое притягивает нас, то в нас также и гораздо больше животного, чем мы себе представляем – из-за подсознательного и бессознательного прошлого, которое мы тащим за собою. И становится очевидно, что истинная жизнь на земле невозможна до тех пор, пока все эти миры распоряжаются полем битвы – внутри нас встречаются все эти миры от самого высшего до самого низшего.
5 мая 1909 года, после года заключения, Шри Ауробиндо был оправдан и освобожден. Бариндре (брат Шри Ауробиндо) был вынесен смертный приговор, который впоследствии был заменен пожизненным заключением. Во время суда, когда все сидели, ожидая вынесения смертного приговора, адвокат Шри Ауробиндо был внезапно охвачен озарением, которое распространилось на весь зал и потрясло присяжных, он сказал в своей заключительной речи в оправдание своего подзащитного: «Пройдет время, и когда утихнут споры и разногласия, когда прекратится хаос и смятение, когда и сам он уйдет из жизни, его деяния получат совсем другую оценку. Он получит все – общее признание, как поэт-патриот, как пророк национализма и человеколюбия. И даже после того, как он уйдет, эхо его слов будет звучать не только над Индией – его услышат всюду, в самых отдаленных уголках мира. Поэтому я утверждаю, что человек, которого мы сейчас видим, предстал не только перед нами, здесь, в этом судебном зале. Он предстоит пред Высшим Судом Истории».
«После освобождения и до февраля 1910 года Шри Ауробиндо поселяется в доме своего дяди Кришны Кумар Митры и продолжает вести активную политическую деятельность за освобождение Индии: ездит по разным городам и выступает с речами, которые проникнуты теми духовными опытами и озарениями, которые Он обрел, находясь в заключении.
25 декабря 1909 года Шри Ауробиндо публикует открытое письмо «Моим соотечественникам» в газете «Кармайогин». В этом письме Он осуждает умеренных и правительство, и выдвигает цель экстремистов: полная самореализация Индии и ее независимость, как условие этой самореализации. Бенгальские власти усмотрели в этой статье подстрекательство к бунту и отреагировали очень быстро – уже в начале февраля 1910 года они выдали ордер на арест Шри Ауробиндо. Голос свыше указал Ему дальнейший путь: «Отправляйся в Чандернагор».
Шри Ауробиндо покидает Калькутту и ночью по реке переправляется в Чандернагор.
В марте 1910 года, находясь в Чандернагоре уже почти полтора месяца, он получил еще одно послание свыше. Шри Ауробиндо писал: «Кое-кто из друзей поговаривал о том, чтобы послать меня во Францию. Я задумался, что делать дальше. И тогда я получил указание – ехать в Пондичерри»3.
С этого момента Шри Ауробиндо оставляет политическую деятельность. Ночью 31 марта 1910 года он уезжает в Калькутту, откуда рано утром 1 апреля уплывает на французском судне Dupleix в Пондичерри, французскую колонию на юге Индии. На время плавания Шри Ауробиндо был вынужден принять имя Джиотиндры Миттера.
С.: Шри Ауробиндо пишет о своей третьей фундаментальной реализации – реализации Парабрахмана: «15 августа обычно является поворотной точкой либо примечательным днем, для меня лично – в садхане или в жизни, а косвенно – и для других. Вот и теперь этот день оказался очень важен для меня. Можно сказать, что моя внутренняя садхана получила печать завершенности и увенчалась длительной реализацией и пребыванием в Парабрахмане (верховный или всеобщий дух) в течение многих часов. С этого момента эгоизм во мне умер навсегда, за исключением Аннамайя Атмы – физического „я“, которое ожидает еще одной реализации, чтобы полностью освободиться от случайных вторжений и внешних прикосновений прежнего обособленного существования».
Это означает, что к 1910 году Он мог бы уже почивать на лаврах, поскольку с точки зрения традиционных представлений о Богореализации Ему уже нечего было достигать.
29 марта 1914 года состоялась первая встреча Мирры Альфасса и Шри Ауробиндо.
На следующий день Она записала в своем дневнике: «Неважно, что тысячи и тысячи людей погружены в полное неведение. Тот, кого мы видели вчера, уже здесь, на земле. Его присутствие является достаточным доказательством того, что придет день, и тьма преобразится в Свет, и Царство Твое, о Господи, установится на земле».
Шри Ауробиндо увидев в ней воплощение божественной Шакти, дает ей имя «Мать», под которым ее знают сейчас во всем мире. Она обладала колоссальным духовным опытом, «Мирра родилась свободной», – напишет Шри Ауробиндо после знакомства с ней. Она, как и он, имела супраментальное видение. Поэтому не удивительно, что, обладая таким сознанием, она знала о существовании Шри Ауробиндо задолго до того, как встретила его на физическом плане.
Мирра вверила себя целиком и полностью Шри Ауробинде и его учению.
М.: «Кто способен до конца понять Шри Ауробиндо? Он широк, как сама вселенная, и учение его не знает границ… Скажем, я немного интересовалась философией, я изучала все проблемы понемногу и пришла к учению Шри Ауробиндо, и то, чему он учит (я сказала бы: „то, что он открыт мне“, но не материалистам) является самым удовлетворяющим для меня среди всех сформулированных людьми систем, является самым полным, отвечающим самым полным образом на все вопросы, которые можно поставить перед собой; это то, что больше всего помогает мне в жизни чувствовать, что „жизнь стоит прожить“. Мне все равно, верят ли в него другие – верят ли они или нет, это не играет для меня никакой роли; мне не требуется поддержка убежденностью других, достаточно моего собственного удовлетворения».
«До появления Шри Ауробиндо религии и духовные традиции всегда складывались вокруг неких выдающихся личностей прошлого и их цель всегда предполагала отрицание земной жизни. В итоге они всегда ставили человека перед выбором лишь двух противоположных возможностей:
1) либо жизнь в этом мире с ее круговоротом мелких удовольствий и боли, радостей и страданий и с постоянной угрозой будущего ада в случае неправильного поведения;
2) либо бегство в мир иной, к райским небесам, нирване, мокше…
Выбор невелик, обе возможности одинаково нехороши.
Шри Ауробиндо указал нам на фундаментальную ошибочность такого подхода, послужившего причиной слабости и упадка Индии.
Буддизм, джайнизм и всевозможные течения, объявлявшие этот мир иллюзией, обескровили силы страны. В действительности же, именно Индия остается единственным местом на земном шаре, где еще живо сознание того, что на свете существует кое-что помимо одной только Материи. В других частях света – в Европе, например, или Америке – об этом забыли… Поэтому у Индии есть знание, которое она должна сохранить и передать миру. Но в настоящее время страна сбилась с пути и барахтается в хаосе.
Шри Ауробиндо показал, что истина состоит не в бегстве от земной жизни, а в том, чтобы, оставаясь в ней, преобразовать ее, обожить, то есть создать такие условия, чтобы Божественное смогло явить себя здесь, в нашем физическом мире».
С.: Можно отметить три периода в работе, которые соответствуют собственному продвижению и открытиям Шри Ауробиндо и Матери. Три периода, которые, кажется, переходят от яркого к темному, от чудесного к банальности, полной определенного значения, от клетки индивидуума ко всей Земле.
На протяжении первого периода с 1920 по 1926 год они проводят целую серию экспериментов на своих собственных телах: «Я провожу различные эксперименты и тесты день и ночь, год за годом более тщательно, чем любой ученый со своей теорией или своим методом на физическом плане».
Сон, пища, гравитация, причины и следствия: Шри Ауробиндо проверял один за другим все так называемые «законы природы», в итоге убеждаясь, что они имеют силу лишь в той мере, в какой мы верим в их силу; если меняется сознание, то меняется также и «колея».
Все наши законы – это только «привычки». Один из опытов относится ко времени алипорского заключения:
Ш.А.: «Я был сконцентрирован. Меня стал занимать вопрос: возможны ли Сиддхи, подобные уттхапана – левитации. И внезапно я почувствовал, что поднимаюсь, причем я не мог бы произвести этого мускульным усилием: лишь одна часть тела слегка касалась земли, все же остальное, воспарив, соприкасалось со стеной; и я понимал, что в обычных условиях я не мог бы удержать свое тело в этом положении, сколь бы сильно мне этого не хотелось. Я обнаружил также, что тело оставалось в этом зависшем состоянии без всяких усилий с моей стороны. В тюрьме у меня было множество необычайных, можно сказать, анормальных опытов. Поскольку я исполнял садхану на витальном плане, я считаю, что сила могла исходить от него. Все эти опыты прекратились и более не повторялись».
С.: Все ученики (их было около пятнадцати) говорят, что во время этого первого периода существовала совершенно особая, высококонцентрированная атмосфера. Они с необычайной легкостью осуществляли поразительные эксперименты – переживания, божественные проявления стали обычным явлением, и, казалось, законы природы немного отступили. Иными словами, завеса между физическим миром и другими планами сознания становилась все тоньше, и существа, которых мы называем богами, или силы Верховного Разума, могли проявляться, воздействовать на законы и совершать так называемые «чудеса».
Если бы работа продолжалась в том же духе, то это привело бы Шри Ауробиндо и Мать к основанию новой религии, а Пондичерри стал бы одним из тех новых «святых мест», где «духовные ароматы» заглушают более «обыкновенные запахи». Но однажды, когда Мать описывала Шри Ауробиндо одно из последних необычных происшествий, он с юмором заметил: «Да, это очень интересно, вы будете совершать чудеса, которые прославят нас на весь мир, вы сможете перевернуть земные события вверх дном, это будет большой успех. И добавил: Но это будет творчество верховного разума, а не высочайшая истина. Мы не стремимся к успеху; мы хотим основать на земле сверхразум, создать новый мир». «Через полчаса, – говорила Мать, – все было кончено: я ничего не сказала, ни одного слова в ответ, но за полчаса я уничтожила все, порвала связь между богами и разрушила. Потому что я знала, что пока все будет по-старому, все это будет так соблазнительно (все время видеть поразительные вещи), что у нас постоянно будет искушение продолжать… Я уничтожила все. С того времени мы начали снова и на новом основании».
С.: Шри Ауробиндо и Мать разносторонне исследовали силы сознания и обнаружили, что «чудеса по заказу», или вмешательство высших сил сознания, могут лишь позолотить пилюлю, но не достичь сути вещей. С точки зрения изменения мира они являются бесполезными. Левитация, победа над сном и голодом и даже над болезнью касаются лишь поверхности проблемы. Нам нужен не лучший мир, а новый мир, не «высококонцентрированная», а так сказать «низкоконцентрированная» атмосфера. Все здесь внизу должно стать Святым Местом.
Мать и Шри Ауробиндо видели другой вид, другое тело, другую субстанцию – другой вид материи, больше не подверженный правлению Смерти. Супраментальный мир. Они видели его, он существует.
М.: Только появление в нашем мире новой силы, света, энергии, сопровождающееся нисхождением сюда супраментального сознания, может вызволить человека из тех страданий и мук, из того ущербного состояния, в которые он доныне погружен. Ибо только супраментальное сознание, несущее земному миру новое состояние – состояние большей устойчивости, равновесия – и свет высшей чистоты и истины, способно совершить великое чудо преобразования.
Конец ознакомительного фрагмента.