6. Расскажите о семьях космонавтов
Наверное, правильно будет рассказать сначала о семьях космонавтов первого отряда. Ведь с них все начиналось. Они закладывали традиции.
В этой связи мне вспоминается посещение Звездного городка американским астронавтом Армстронгом, который первым ступил на лунную поверхность.
Во время встречи в доме космонавтов Звездного городка он считал, что Гагариной и Беляевой нет в зале. Но они присутствовали.
Когда во время выступления ему сообщили об этом, он от волнения не смог продолжить сразу свою речь. Но и встретиться с женами космонавтов не решился. И только из-за рубежа прислал письмо с извинениями, попытался объяснить свое поведение.
Такова степень уважения к женщинам, женам космонавтов, которых уже нет с нами. И они своим поведением доказывали постоянно, что достойны такого уважения.
Но если уж выбирать образец поведения жены космонавтов, то для меня им была и остается Беляева Татьяна Филипповна. Могут быть разные мнения на этот счет. Но, наверное, все, кто, так или иначе, общался с женами космонавтов, согласятся, что добрее, отзывчивее ее среди жен космонавтов нет.
Татьяна Филипповна не хотела, чтобы муж летал в космос. Но она понимала, что без этого ее муж уже не будет жить. Будет просто существовать. Ходить по земле живым трупом. И она помогала ему во всем в меру своих сил и возможностей.
Павел Иванович умер счастливым человеком, осознающим, что в своей жизни он не изменил своей великой мечте, и сделал все для ее осуществления.
А Татьяна Филипповна была ему верной подругой. И, как ни трудно было ей помогать ему на избранном пути, она нашла в себе силы и мужество быть всегда рядом с ним, помогать, а не мешать ему.
Согласитесь, что это мужество и великое – видеть, что мужу плохо, что он находится в ужасном состоянии, и не сметь позвать на помощь, понимая, что любое такое ее действие еще больше скажется в худшую сторону на состоянии ее мужа. А ведь он все еще мечтал о космосе. Но и язва желудка развивалась у Павла Ивановича стремительно.
Как же сильно надо было любить его, и понимать его, чтобы суметь заставит себя терпеть в такой ситуации. Ведь ситуация чем-то напоминала обстановку перед первым полетом Беляева. Тогда во время парашютного прыжка он сломал ногу. И врачи поставили на нем крест, как на космонавте. Но Беляев не сдался. Терпел адские боли, но сумел вытянуть более короткую ногу до нормы, без потери функциональных способностей. И Павел Иванович Беляев смог слетать в свой космический полет.
Утрата не сломила Татьяну Филипповну. Она у мужа переняла великий оптимизм и доброжелательность, была и осталась всегда открытой для людей. Она и работу себе нашла такую, чтобы всегда быть в гуще людей. Работала в библиотеке дома космонавтов Звездного городка.
Валентина Ивановна Гагарина избрала другой путь поддержания памяти своего мужа. Она отстранилась от всех, замкнулась в своем одиночестве.
Так уж получилось, что первой женщиной, которую я встретил в Звездном городке по прибытии для прохождения службы, была Валентина Ивановна Гагарина.
Я не знал, что это жена Юрия Гагарина. Шла она неторопливо, устремив взгляд вперед. Казалось, что она никого и ничего не замечает. Как – будто, она была одна и вокруг нее пустота.
Шедший рядом сослуживец объяснил мне кто прошел мимо нас. Для жителей Звездный городок был большой деревней, в которой друг от друга секретов нет.
Зная, что в деревне принято младшим здороваться со старшими, я при повторной встрече попытался поздороваться с Валентиной Ивановной. Но она не ответила ни в этот раз, ни в следующий. Больше я не здоровался. Человек сам выбирает стиль своего поведения.
Однажды я даже хотел помочь ей. Она шла видимо из гаража. Руку сильно оттягивала сетка с картошкой. Я дернулся к ней с протянутой рукой, и будто наткнулся на стену, встретив ее взгляд. Меня вроде заметили, но явно как что-то неприятное и мешающее нормальному движению. В моей помощи не нуждались. Я замер, а Валентина Ивановна, гордая и недоступная, проследовала дальше.
Значительно позже, когда я занялся журналистской деятельностью, я уже сам специально искал встречи с Валентиной Ивановной, но попытки оканчивались плачевно.
Личная встреча с Гагариной у меня была одна – в январе 1979 года.
Это произошло в библиотеке дома космонавтов в Звездном городке. Нас познакомила Татьяна Филипповна Беляева.
– Валя. Это Лесников. Соавтор Павла Ивановича по книге о Юре. Он хотел бы тебя кое о чем спросить.
– И что же именно? – Валентина Ивановна смотрела не на меня, а на Татьяну Филипповну спокойно, но с явным неудовольствием. И я постарался побыстрее разрядить напряженную ситуацию.
– Валентина Ивановна, я коротко. Это относительно рукописи, которую вам передали.
– Я же сказала Паше, что она мне не нравится. Что еще? – теперь Валентина Ивановна смотрела на меня.
– Рукопись переделана. Ее смотрели представители комиссии в ТАСС, из аппарата Шаталова, многие в Центре подготовки космонавтов, из тех, кто знал Юрия Алексеевича.
– Тогда зачем я вам? У меня иное мнение.
– Вот о нем хотелось бы подробнее. Ведь вы не написали письменного отзыва. Просто сказали, что не нравится стиль повествования, и все.
– Еще чего?! – ей уже явно начал надоедать этот разговор.
– Но как тогда понять, что стиль повествования не соответствует образу Юрия Алексеевича?
– Верно. Вот вы бы прочли хотя бы одно его письмо и сразу поняли бы свою ошибку.
– С удовольствием. Вы дадите мне такую возможность?
– Нет, конечно.
– Как же нам тогда устранять несоответствие?
– Это уже ваше дело, – Валентина Ивановна усмехнулась, и с какой-то долей насмешки, продолжила, – Павел Иванович ведь хорошо знал Юру. Вот пусть и постарается не допустить неточностей.
Что я мог тогда ей сказать? Что год назад в большом литературном сборнике «Наш Гагарин» Валентина Ивановна опубликовала очерк «108 минут и вся жизнь» о муже, но никаких личных писем, хот как-то характеризующих Гагарина, она не приводила.
Может быть, эти письма не сохранились в наличии? Ведь нигде в своих книгах Юрий Алексеевич не пишет о письмах и дневниках. Может быть, остались только воспоминания? Тогда действительно предъявлять нечего. Остается только говорить общие слова без фактов и примеров. Вот только зачем столько загадочности и строгой принципиальности?
Наверное, Валентина Ивановна помнила, знала, что и как описывал Юрий Алексеевич, жила воспоминаниями о тех чувствах, которые переживала, читая его редкие письма. А они действительно были редкими и обычными, так как надолго они не расставались. Практически только в период, когда Гагарин ездил на медицинский отбор в Москву.
Валентина Ивановна вспоминает в очерке, что писал он тогда раз в неделю. А это значит, что было 4–5 писем. И вряд ли можно было бы вспомнить, что-то особенно характерное для Гагарина, в этих письмах. Вот и пишет Валентина Ивановна в своем очерке, что писал Юра о дочке, о воспитании дочки, о том, что надо бы ему купить. Но сам текст письма не приводит. Это были обычные семейные письма. Еще раз подтверждающие, что в тот период Юрий Гагарин был как все – равным среди равных.
Через год Валентина Ивановна издала уже книгу «108 минут и вся жизнь» в литературной записи М. Ф. Реброва. Но это было повторение все того же очерка с добавлением большого количества фотографий и воспоминаний других людей о Гагарине. И чуть-чуть было добавлено из возможных личных записей Юрия Гагарина по годам и событиям.
Именно возможных, так как из этих записей слишком явно вылезал стиль, слова и мысли самого Ребров, а не Гагарина. Мне даже стало немного обидно от столь большого разочарования. Я действительно ждал от Валентины Ивановны чего-то личного, раскрывающего перед нами совсем другого Гагарина. А получилась интерпретация Реброва на тему «Гагарин-семья-Родина-будем помнить навеки».
Ко времени разговора с Валентиной Ивановной журналистского опыта и напора у меня было мало и я смог только попросить.
– Может быть, вы позволите более подробно побеседовать с вами о Юрии Алексеевиче в будущем?
Но Валентин Ивановна прервала меня.
– Это совсем ни к чему! – она посмотрела на часы. И тут мне показалось, что я знаю причины несговорчивости Валентины Ивановны.
– Вы собираетесь сам писать книгу о Юрии Алексеевиче?
– Пока не собираюсь.
– Валентина Ивановна, как же нам быть? – я уже шел к своей цели прямо, – Без вашей помощи ошибки естественны. И, повторюсь, многие считают, что мы свою задачу выполнили.
– Но я так не считаю! Это вам понятно!?
– Но, Валентина Ивановна, – договорить мне она не дала.
– Я считаю, что книгу писал человек, абсолютно не знающий Юрия. Не понимающий ни его мыслей, ни поступков!
– Вы же сами сказали, что Павел Иванович хорошо знал Юрия Алексеевича.
– А, может быть, он даже не читал этой самой вашей рукописи? Сейчас модно иметь таких соавторов. Подписывают не глядя. Лишь бы… – она повернулась, чтобы уйти, но остановилась, – Ну хорошо. Пусть Паша принесет мне вшу переработанную рукопись. Я сама с ним поговорю. – И ушла не оглядываясь.
У меня создалось ощущение, что Валентина Ивановна, вообще, ни с кем не желает поддерживать какие бы то ни было отношения, что она обижена на всех и особенно на членов первого отряда космонавтов.
Павел Романович Попович, мой соавтор по предполагаемой книге, так и не сказал мне ничего о личной встрече с Валентиной Ивановной. Я даже сомневаюсь в том, состоялась ли эта встреча. Сам он только отшучивался, когда я пытался прояснить у него этот вопрос.
Через несколько лет я написал пьесу о первом отряде космонавтов. И снова попросил Татьяну Филипповну Беляеву посодействовать нашей встрече. Она сама прочла пьесу. Хорошо о ней отозвалась, но предупредила.
– Я попробую поговорить с Валей, но она, по – моему, даже читать не будет. А если вдруг и прочтет, то все – равно не согласится с написаным. Она верит только Реброву.
Встреча действительно так и не состоялась.
О Юрии Гагарине написано и рассказано много. Написала о нем и его мать, и его жена. Обе они любили Юрия Алексеевича. Но видимо по разному.
Мне не раз, как и миллионам наших соотечественников, представлялось, как эти женщины сидят, обнявшись, и вспоминают Юру.
Сколько раз в дни космических праздников смотрел я телевизионное изображение и надеялся, что вот сегодня точно увижу их вместе. Но нет. Телекамеру не обманешь. Момент общения этих женщин телеоператоры никогда бы не пропустили. Но не было общения. Вот и в последний раз я видел их вместе на общественном мероприятии-открытии памятника Ю. А Гагарину в Москве. Они обе были на трибуне, но на разных ее концах. И разъезжались не попрощавшись. Операторы все время держали их в кадре. Что или кого они не поделили? А у миллионов телезрителей так и остался вопрос без ответа.
Судьба семьи Юрия Гагарина интересует всех. Хотим мы этого или нет, но всегда первым вопросом, когда люди узнают о твоей принадлежности к Звездному городку, бывает.
– А как себя чувствует Валентина Ивановна? Как ее дети? Не уехала ли она из городка? Чем сейчас занимается?
И эти вопросы, судя по тому, как они задаются с болью и волнением, не плод простого любопытства, а искренний интерес людей к судьбе семьи Юрия Гагарина.
И всегда бывает радостно отвечать,
– Все хорошо в семье Гагариных. Все так, как хотел бы, вероятно, и сам Юрий Гагарин.
Трудно давать оценку своим детям. Но семье Гагариных давали оценку все, кто жил рядом с ними. Ведь семья Гагариных была все время на виду у всех. Людская молва сразу заметит и разнесет что-то негативное. О таких людях в первую очередь. Ведь от зорких глаз сограждан трудно спрятаться. И, хотели бы этого или нет Гагарины, окружающие их, люди помимо своей воли сравнивали их с Юрием Гагариным – достойны ли? Какими вырастут? Тревога в глазах, ожидание, и надежда.
Это мешало, и…помогало в повседневной жизни. А в некоторых случаях было и сдерживающим, даже мобилизующим фактором в поступках и воспитании характера.
Нужно признать, что дети некоторых космонавтов плохо вели себя в школе, противопоставляя себя другим, подчеркивая своим поведением, что они дети космонавтов. И родители, тем или иным способом, пусть и невольно, такое поведение поощряли.
А вот дочери Юрия Гагарина никогда не позволяли себе подчеркивать свое особое положение. Они были как все. Просто они сами по себе были лучше многих и тем невольно отличались. Но ни в коем случае не зазнайством, не выпячиванием своей фамилии. Валентина Ивановна в корне пресекала малейшую такую попытку, не забывая в тоже время напоминать дочерям, какую фамилию они носят и к чему она их обязывает.
Когда пришло время старшей дочери Юрия Алексеевича Лене вступать в пионеры, то этот ритуал в школе решили провести в музее Юрия Алексеевича Гагарина. Он располагается в нашем доме космонавтов. В тот момент, когда Лене повязали пионерский галстук, она непроизвольно, по порыву детской души, сдерживая слезы, положила у бюста отца свой октябрятский значок, прошептав отцу слова не то клятвы, не то отчета о том, что не уронит чести его имени. Ведь для нее это была самая настоящая встреча с отцом.
Может быть, это и выглядело со стороны подчеркиванием своей принадлежности к фамилии Гагарина, о чем предупреждала мама, но детский порыв оказался выше умных рассуждений. Она поклонилась отцу. А вслед за ней и все дети сложили свои значки перед Юрием Алексеевичем Гагариным.
А в остальном Лена и Галя были такими же детьми, как и все.
Казалось бы, дочерям Юрия Гагарина прямой путь в космонавтику, продолжать дело отца. Но Валентин Ивановна дала им самим прав выбирать свой путь. И они выбрали. Обе закончили институт. Младшая Галя кандидат экономических наук, преподает в Академии имени Плеханова. Старшая Лена Генеральный директор Государственного музея «Московский кремль».
Обе замужем. Имеют детей. А дело отца… Кто знает. Придет новое понимание, новый интерес и, может быть, где-то пересекутся интересы новых специалистов Лены и Гали Гагариных, а может быть внуков или внучек, с космонавтикой вплотную. И кто-то из них навсегда посвятит себя космосу. Но нет, не пошли внуки космонавта по стопам знаменитого деда.
Зато сыновья космонавтов Романенко и Волкова уже в отряде космонавтов. Даже слетали в космос.
Завершая рассказ о семье Юрия Гагарина, хочу высказать и еще несколько мыслей о его жене Валентине Ивановне.
Для понимания Валентины Ивановны нужно хорошо разобраться в нескольких фактах их совместной семейной жизни.
И здесь без понимания астрологии не обойтись. Валентина Ивановна по гороскопу Дева, Юрий Алексеевич – Рыба. В их семье именно Валентина Ивановна была командир и направляющая сила. Она определяла, что правильно, как надо и как не надо. Она решала сразу и без вариантов, без авторитетов. Она все знала точно и все понимала.
До полета все жены знали, к чему готовятся их мужья, и она знала, но особого значения это для нее не имело. У нее было двое малолетних детей. Из-за большой загруженности мужа на занятиях и тренировках, она его видела мало. Семейными делами он тоже занимался мало. И уже это раздражало Валентину Ивановну.
Когда у нее тяжело заболел отец, Валентина Ивановна требовала, чтобы Юра на несколько дней прервал подготовку и съездил к ее отцу. Что это означало для Юры, для нее было не столь важно. Ну не будет в лидерах, ну выведут из первой шестерки. Наверстает. Зато ее отец сможет поговорить с Юрой, которого он считал своим сыном.
Не смог Юрий Гагарин выкроить время для встречи с тестем.
Конечно, во время самого полета и некоторое время после него, Валентина Ивановна испытывала сильнейший стресс. Но это достаточно быстро прошло.
Во всем Мире, в Советском Союзе, в отряде космонавтов, для всех людей появился на свет ЮРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ГАГАРИН, со всеми вытекающими обстоятельствами.
Для всех! Но только не для жены. В семье Гагариных ничего не изменилось. Смены командира, моральных или иных приоритетов и ценностей не произошло. Для нее он остался прежним – Юрой, которого по прежнему надо держать в ежовых рукавицах, так как он ничего в жизни не понимает, которого так легко обмануть любому встречному. А в новых условиях эти его качества еще больше обострились. Значить, тем более он требует помощи со стороны жены. Кто ж ему поможет кроме жены. Особенно в открывшемся море соблазнов.
Во всем мире Гагарина видели улыбающимся, а дома он был усталым и не всегда в хорошем расположении духа. Жена видела его по утрам заспанным, небритым и в трусах.
Где то там, во внешнем мире, королевы и принцессы с трепетом дотрагивались до руки Гагарина, а дома жена его была недовольна тем, что он в неположенном месте бросил потные носки, которые портят свежую атмосферу в доме.
К тому же, в первые два-три года после полета Гагарин дома бывал реже, чем даже в период подготовки к полету. Поездки за границу и по стране, встречи с трудящимися и капиталистами, различные общественные мероприятия следовали одно за другим.
Иногда в поездки с Юрием Алексеевичем отправлялась и Валентина Ивановна, но не любила она публичности. При первой же возможности отказывалась от таких мероприятий.
Можно даже сказать, что в этот период она не очень гордилась своим мужем, не давала интервью. Жила замкнуто. Даже с женами других космонавтов не очень контактировала.
Мама Юрия Гагарина после его смерти много рассказывала о своем сыне. Даже написала книгу о нем. А Валентина Ивановна молчала. И только в восьмидесятых годах, благодаря настойчивости и помощи журналиста Михаила Реброва была издана ее книга воспоминаний.
Не знаю. Но может быть именно эта ее позиция и привела к тому, что в 21 веке дочери Юрия Гагарина запатентовали его имя как товарный знак. Самому Юрию Алексеевичу это вряд ли бы понравилось.
Разошелся со своей знаменитой женой Мариной и Павел Попович. И тоже только после того, как они вырастили своих дочек, дали им возможность получить высшее образование и выдали их замуж.
Вообще разводы в семьях космонавтов и астронавтов это бич у нас, у американцев, и у французов.
Были разводы и в семьях наших космонавтов последующих наборов. Причин много. Но главное это:
– Слишком велика собственная самооценка.
– Слишком велик «груз» на плечах, требующий определенных норм поведения.
Нужно признать, что в шестидесятые, семидесятые и даже восьмидесятые годы семьи космонавтов держались на страхе возможного отчисления из отряда по причине развода.
Первый космонавт независимой Украины Леонид Каденюк тоже был отчислен из отряда космонавтов России в связи с разводом. Но ему повезло. Он смог отобраться в украинский отряд космонавтов и слетать в космос на американском космическом корабле.
Прошли процедуру развода известные космонавты Гречко, Джанибеков, Рюмин.
Рюмин после развода смог даже отправить в космос свою новую жену Елену Кондакову, а затем и сам слетал в космос на американском космическом корабле. И здоровье, и занимаемая должность позволили ему выполнить свои желания.