© Алексей Митрофанов, 2018
ISBN 978-5-4490-9897-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Улица Петровка – своего рода главное московское торжище.
Во-первых, здесь находятся два очень дорогих и очень знаменитых магазина с богатейшим прошлым – ЦУМ и Петровский пассаж. Во-вторых, кроме них здесь размещалось (да и размещается поныне) множество различных лавочек, маленьких магазинчиков, каких-то закутков и ловушек, в которых тоже постоянно чем-нибудь торгуют. Ну и помимо перечисленного улицу пересекает Кузнецкий мост – исторически прославленный центр французского предпринимательства. Да и Столешников, который примыкает к Петровке – тоже имеет ярко выраженный коммерческий характер.
А на периферии улицы – ГУМ (до него не больше десяти минут ходьбы), улица Тверская (тоже, в общем-то, не чуждая предпринимательства), «Детский мир» и прочая, прочая, прочая. Выбраться на шоппинг и не прогуляться по Петровке – вещь немыслимая.
Особенный же пик торговли приходился на начало прошлого столетия и на период нэпа. «Вечерняя Москва» писала о Петровке в 1926 году: «Пройдем вдоль стен, застланных зеркальными витринами… Флотилии узконосых лаковых штиблет, груды паутинного снежного белья, какие-то особенные, из шелковой пряжи кофты цвета яичного желтка и раздавленной клюквы. Изумительные, обшитые розами, подвязки… медовые табаки, брильянтовые скорпионы, шоколадные тыквы и аппараты для радикального разглаживания морщин… Кинематографические джентльмены в широких пальто и канареечных ботинках. Их спутницы в манто с модно подчеркнутыми торсами, прижимающие к груди огромные лакированные сумки, этот „членский билет“ петровских дам».
Даже не верится, что здесь находится Большой театр – самый знаменитый из театров Москвы, да и России вообще. А также Малый и Детский. Притом находятся достаточно давно (особенно Большой). И никуда съезжать не собираются.
Улица Петровка вообще достаточно стабильная. Взять хотя бы тот факт, что свое название она получила в семнадцатом столетии по стоящему здесь Высоко-Петровскому монастырю и с тех пор не переименовывалась. Ни разу.
Редкостное постоянство для Москвы!
Истукан
Памятник Карлу Марксу (Театральная площадь) работы скульптора Л. Кербеля открыт в 1961 году.
Улица начинается от памятника Карлу Марксу, знаменитому немецкому экономисту. Эта статуя монументальна во всех смыслах: ведь бюст вместе с постаментом весит целых 160 тонн (для сравнения, средний слон весит четыре тонны)! На постаменте дежурные надписи: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и «Карлу Марксу от Коммунистической партии и народа Советского Союза». Хотя роль народа в установке монумента, в общем-то, весьма условна.
Слева от памятника – гранитный пилон с надписью: «И имя его и дело переживут века. Энгельс» с изображением серпа и молота. Справа – еще один гранитный пилон с надписью: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Ленин» с изображением, опять-таки, серпа и молота.
Но эти частности меркнут перед исполинским бюстом.
* * *
Эта статуя – отнюдь не первый памятник автору «Манифеста», установленный напротив Петровки. Еще 7 ноября 1918 года здесь, в первую годовщину революции, был открыт памятник Марксу и Энгельсу (две поясные фигуры из гипса) работы скульптора С. Мезенцева.
На открытии присутствовал сам В. И. Ленин. Глава государства говорил: «Мы открываем памятник вождям всемирной рабочей революции, Марксу и Энгельсу… Великая всемирно-историческая заслуга Маркса и Энгельса состоит в том, что они научным анализом доказали неизбежность краха капитализма и перехода его к коммунизму, в котором не будет больше эксплуатации человека человеком…
Мы переживаем счастливое время, когда это предвидение великих социалистов стало сбываться. Мы видим все, как в целом ряде стран занимается заря международной социалистической революции… Пусть же памятники Марксу и Энгельсу еще и еще раз напоминают миллионам рабочих и крестьян, что мы не одиноки в своей борьбе. Рядом с нами поднимаются рабочие более передовых стран. Их и нас ждут еще тяжелые битвы. В общей борьбе будет сломан гнет капитала, будет окончательно завоеван социализм!»
Позже, однако, памятник был признан одним из самых неудачных послереволюционных памятников Москвы и по этой причине снесен. И уже 1 мая 1920 года все тот же Владимир Ильич участвовал в закладке нового памятника Карлу Марксу, приблизительно там же.
В своей короткой речи Ленин разъяснил историю марксизма, затем ему подали пластинку из металла и остренькую палочку и он расписался: «Председатель Совнаркома Вл. Ульянов (Ленин)». За ним последовали Луначарский и другие высокопоставленные участники церемонии. Потом пластинку спрятали в коробку из латуни, закопали ее, а сверху установили гранитный блок с надписью: «Первый камень памятника великому вождю и учителю мирового пролетариата Карлу Марксу».
* * *
Но дальше первого камня дело не пошло, и только в 1957 году о памятнике вспомнили снова. Объявили всесоюзный и открытый конкурс, в котором победил проект авторского коллектива под руководством Кербеля (девиз – «Красный Серп и Молот»).
Открытие же, состоявшееся в 1961 году, приурочили
к XXII съезду КПСС. На церемонии присутствовали гости – руководители так называемых братских компартий (из числа делегатов съезда), а также старые большевики.
Тогдашний глава государства Никита Хрущев говорил о творении Кербеля: «…Скульптурный образ Карла Маркса будет стоять в Москве, и люди будут приходить сюда, чтобы засвидетельствовать свое уважение и признательность великому мыслителю и революционеру».
В скором времени после открытия памятника в Москве побывал правнук Маркса, французский художник Фредерик Лонге. Памятник и ему пришелся по душе: «…Я не терял надежды, что побываю в стране, где мечты моего прадеда стали явью… Спасибо вашему народу за то, что он создал в самом центре мира такой вдохновенный монумент».
Из-за специфического положения левой руки и своеобразного взгляда москвичи дали памятнику необычное прозвище: Мужчина, торгующий пивом. Называли его также Бородой и Каменным гостем.
Тот же неутомимый народ дописал концовку знаменитой песни Визбора «Охотный ряд»:
А нынче Маркс с кудрявой бородой
На свой проспект уставил ясный взгляд.
Прощай же бывший, но по-прежнему родной,
Охотный ряд, Охотный ряд!
Приходят девушки к шести часам сюда,
Надев свой самый ласковый наряд.
Их не пугает Карла Маркса борода.
Охотный ряд, Охотный ряд!
В книге «Москва. Альбом видов», выпущенной в 1961 году в Тбилиси грузинским отделением Музфонда СССР (что само по себе уже странно) была помещена фотография памятника с подписью: «В центре Москвы на площади Свердлова воздвигнут величественный памятник гениальному мыслителю, основоположнику научного коммунизма, вечно живому Карлу Марксу».
Словом, статуя начала жить своей жизнью.
* * *
В довольно своеобразном репортаже журналиста Б. Полевого, опубликованного в газете «Правда», подробно описано, с какими трудностями сталкивались при изготовлении статуи: «Несколько геологических экспедиций, отправившихся на поиски монолита… искали, но безрезультатно… пока рабочие небольшого Кудашевского карьера на Украине, узнав о замысле скульптора, не сообщили, что у них, кажется, нужный камень добыть можно.
Можно было написать интереснейшую повесть о том, как, соединившись в одну гигантскую упряжку, могучие разоруженные танки тащили этот камень прямо по полям на огромном стальном листе; как, проявив чудо изобретательности, железнодорожники бережно подняли его на специальную большегрузную платформу и как два паровоза общими усилиями тянули необыкновенный груз, перед которым всюду открывалась зеленая улица; как рабочие столицы тоже на уникальной автоплатформе провезли монолит по Москве, выбирая глухие улицы, чтобы не повредить подземных коммуникаций; как затем лучший такелажник столицы Иван Рой, тот самый Рой, который, умело сочетая древние и новейшие механизмы, умеет поднимать и передвигать даже фермы мостов, за несколько часов установил глыбу на фундамент».
А скульптор Евгений Вучетич рассказывал об обстоятельствах конкурса: «Рассматривая этот памятник, я испытываю особое волнение, предаюсь особым раздумьям.
И это не случайно.
В мае 1958 года я был председателем жюри всесоюзного конкурса на составление проекта памятника Карлу Марксу для Москвы. Как сейчас помню, войдя в зал, где были выставлены конкурсные проекты, я сразу же обратил внимание на проект под девизом «Красный серп и молот».
Гранитная глыба поднимается непосредственно из самой земли и, дыбясь, перерастает в фигуру Маркса. Этот очень хороший и близкий моему сердцу композиционный прием сразу же привлек внимание большинства членов жюри.
Устремленный в будущее взгляд Маркса, кажется, влечет
за собой всю землю, из которой вырастает композиция памятника. Смелая, простая и ясная, я бы сказал, мужественная композиция!
Обсуждение было недолгим. Этому проекту присуждена первая премия… Теперь памятник сооружен. И несмотря на то, что архитекторы в общем с решением ансамбля справились не на «пятерку», сам по себе памятник выглядит величественно и монументально… Родилось, безусловно, выдающееся произведение».
Уже через год после открытия Лев Кербель получил за Карла Маркса Ленинскую премию.
Эммануил Казакевич говорил в своем письме Льву Кербелю: «Я один из тех, для кого памятник Марксу по-новому осветил ту часть Москвы, где он установлен. Он вошел сразу, с размаху в плоть Москвы, как в высшей степени естественная и ничем не заменимая деталь».
Галина Серебрякова писала о Кербеле (и о себе, разумеется) в «Литературной газете»: «Оба мы избрали один предмет, которому отдали не только годы, но страсть, все помыслы и чувства. Мое стремление оживить Маркса в литературе и его старание воскресить гения в граните долгое время были ведущей целью нашего бытия. Мы встретились, как брат и сестра, и это ощущение родства нас уже не покинет. Очевидно, родство по идее, творчеству, борьбе, науке, общность исканий и счастье открытий создают нечто большее, нежели простая связь людей, родившихся в одной семье. Все, что происходит от единства цели и высокой духовности, значительнее родственных уз».
Б. С. Угаров, президент Академии художеств СССР, утверждал в предисловии к альбому «Лев Ефимович Кербель»: «Льва Кербеля наш народ узнал как автора памятника Карлу Марксу в Москве. Для меня это произведение перекликается с памятниками первых лет революции, когда зарождалась советская монументальная пропаганда. Памятник стал нашим, неотъемлемым от Москвы – новой, советской, даже более – Москвы послевоенной».
Сам же Лев Кербель писал в автобиографии: «Важный этап моей биографии – памятники Марксу и Ленину. Только создав серию военных памятников, бюстов дважды Героев Советского Союза, станковых портретов, я счел для себя возможным взяться за работу над монументами творцов бессмертных идей коммунизма, воплощающих стремление всего прогрессивного человечества.
Меня давно, еще до участия в конкурсе на памятник для Москвы, привлекал образ Маркса. Было бы, вероятно, странным, если бы решение пришло сразу. Я много думал над тем, как воплотить его в скульптуре, пытаясь мысленно представить себе возможное решение. Гениальный ученый, великий мечтатель, революционер не представлялся мне ни в бронзе, ни в мраморе. Я выбрал гранит, потому что он ярче выражал идею монолитности. Жест сжатой в кулак руки воплощает единение революционеров пяти континентов, а опирающаяся на книгу и массу камня левая рука подчеркивает мысль о нерасторжимости пролетариев всех стран, идущих к цели, предопределенной научным коммунизмом. Стелы с высеченными на них высказываниями Энгельса и Ленина служат объединению великих революционеров-мыслителей в одно общее понятие – марксизм-ленинизм.
Памятник Карлу Марксу в Москве сооружен на том месте, где был заложен еще в 1920 году В. И. Лениным. Он вписан в сложившуюся историческую среду центра города, что создавало дополнительные трудности, кусок скалы удачно «вошел» в разноликое архитектурное окружение».
* * *
Но наступила новая эпоха с новыми приоритетами и новыми сомнениями. Все реже слышались восхваления памятнику, да и самому автору «Манифеста». Все чаще вспоминали про Торговца пивом. Маркс вошел уже не только в неофициальный, но и во вполне официальный фольклор.
Поэт Андрей Туркин посвятил ему, да и вообще московским памятникам озорной стишок:
О, как мне дорог центр города,
Где Долгорукого рука
Как будто ищет Маркса бороду,
Но не найдет ее, пока
За ним следят глаза Дзержинского,
Дома пронзая, как врага.
И тщетно ищет исполинского
Коня послать его нога!
Все чаще в прессе появлялась смачная цитата из «России во мгле» Герберта Уэллса: «Должен признаться, что в России мое пассивное неприятие Маркса перешло в весьма активную враждебность. Куда бы мы ни приходили, повсюду нам бросались в глаза портреты, бюсты и статуи Маркса. Около двух третей лица Маркса покрывает борода – широкая, торжественная, густая, скучная борода, которая, вероятно, причиняла своему хозяину много неудобств в повседневной жизни. Такая борода не вырастает сама собой; ее холят, лелеют и патриархально возносят над миром. Своим бессмысленным изобилием она чрезвычайно похожа на „Капитал“; и то человеческое, что остается от лица, смотрит поверх нее совиным взглядом, словно желая знать, какое впечатление эта растительность производит на мир. Вездесущее изображение этой бороды раздражало меня все больше и больше. Мне неудержимо захотелось обрить Карла Маркса. Когда-нибудь, в свободное время, я вооружусь против „Капитала“ бритвой и ножницами и напишу „Обритие бороды Карла Маркса“».
А писатель Нагибин писал в книге «Всполошный звон»: «Не совсем понятно, почему именно здесь поставлен памятник Карлу Марксу. Считается, что это место указал Ленин. Хотелось бы увидеть документальное подтверждение выбора Владимира Ильича. Но даже если это так, в первые годы Советской власти трудно было судить о том, каким впоследствии окажется лицо того или иного московского места. Большой театр служил в ту пору не музам, а политике, здесь звучали горячие революционные речи, а не увертюры и арии. Маркс был ему ближе, чем Аполлон; детского театра не существовало в помине, а пустующее здание театра Незлобина могло отойти кому угодно – МОПРу или, скажем, обществу „Воинствующий безбожник“».
Все шло к тому, что памятник снесут. И действительно, в сентябре 1991 года экспертная комиссия Моссовета по московским памятникам приняла решение убрать монумент.
Но не тут-то было! Московский памятник экономисту Карлу Марксу, расположенный в самом широком проезде Москвы – Театральном, вышел символом непотопляемым. Участь Дзержинского, Кирова и Свердлова его не постигла – Маркс остался стоять и, похоже, на века.
Одна из основных причин такой устойчивости заключается в марксовой массе. Если бы памятник был несколько полегче, его, под горячую руку, в девяносто первом снесли бы (а потом поднимали б вопрос – возвращать или нет). Но убрать многотонную гранитную статую оказалось нешуточным делом. Денег на демонтаж в то время не нашлось,
а после их и не искали. Известная русская присказка – дескать, ломать не делать, в случае с экономистом из Германии не сработала.
А 1 мая 1996 года Лев Кербель сказал автору этой книги: «Я горжусь памятником Марксу. Это находка в искусстве».
Особенно в том, что касается массы.