1965 г
Случай футболиста Севидова
В то самое время, когда в США Ральф Нейдер издал свою книгу, в Советском Союзе произошла громкая история, связанная с безопасностью автомобильного движения. Но как и во многих других историях, происходивших в СССР, в этой истории нашли воплощение отнюдь не только проблемы дорожной безопасности. Тогда в расследование обстоятельств ДТП на набережной Москвы-реки вмешалась политика. Наверное, и не могло быть иначе в стране, где безраздельно правила Коммунистическая партия, а автомобиль лишь формально считался не роскошью, а средством передвижения.
Главным героем этой истории стал игрок футбольного клуба «Спартак» Юрий Севидов. Ему тогда было всего двадцать три года, но за его плечами уже было звание лучшего бомбардира чемпионата страны, участие в олимпийской сборной СССР. Его спортивная карьера, несмотря на некоторые неудачи, имела блестящие перспективы. Однако его склонность к звездной болезни вкупе с кое-какими привычками сыграла с ним весьма злую шутку.
Юрий Севидов ощущал себя звездой, насколько это было возможно во времена, когда продолжалось строительство коммунизма, но точная дата окончания стройки уже не называлась. Севидова знала вся страна. У него было много поклонников и поклонниц. В материальном плане он не бедствовал. Мог позволить себе приобрести автомобиль «Волга», а затем отказаться от него в пользу «Форда». Впрочем, иметь в то время «Форд», даже в Москве, было делом невиданным. Чтобы купить его, Юрию пришлось побеспокоить родителей своей жены Галины, которые работали в Министерстве иностранных дел.
Этот его «Форд» болельщики поминали дурным словом всякий раз, когда Севидов показывал на футбольном поле плохую игру. «Вот, молодой, гол забить не может, а на «Форде» разъезжает!» – нередко восклицали они нечто подобное. Но вряд ли кто-то из них мог представить, куда однажды эта шикарная иномарка завезет своего хозяина…
1965 год выдался для «Спартака» не совсем удачным. «Не шел фарт», – вспоминал позже по этому поводу Севидов. Тем не менее главное футбольное соревнование страны – Кубок СССР по футболу – команда выиграла. 5 августа 1965 года «Спартак» победил минское «Динамо» со счетом 2:1. В тот день погода выдалась не ахти какая. Шел дождь, а термометры показывали всего 12 градусов тепла. Юрий Севидов, на которого возлагали большие надежды, не смог в этом матче проявить себя. Оба мяча в ворота противника забил Галимзян Хусаинов, с которым наш бомбардир не особо дружил. Как он сам признавался, их ничего не связывало, кроме игры в команде и общего увлечения джазом. Так или иначе, но моральный дух Севидова к началу осени был несколько подорван. Бомбардир жаждал новых успехов и побед своей команды, к которым привел бы он лично.
17 сентября 1965 года «Спартак» сыграл товарищеский матч с брянским «Динамо», разгромив его со счетом 3:0. Один гол забил Севидов, остальные два – Хусаинов. Вроде как и победа, и «Фордом» никто не попрекнет. Вернувшись на следующий день в Москву, Юрий чувствовал себя очень уставшим. Вместе с командой он отправился в Сандуновские бани, чтобы снять усталость. В воспоминаниях бомбардир упоминает только массаж, но мы можем предположить, что без кружки-другой пива дело не обошлось. Настроение в любом случае поднялось. С двумя товарищами по команде было принято решение продолжить отдых.
В час дня футболисты отправились в шашлычную. Шашлык они ели отнюдь не всухомятку. Севидов в воспоминаниях уверяет, что он и его друзья тогда «чуть-чуть коньяка пригубили». Позже это «чуть-чуть» дало о себе знать. А тогда все выглядело вполне обычно. Вкусная еда, непринужденный разговор, шутки… Впрочем, Севидов понимал, что расслабиться по-настоящему ему не удается. Хотелось найти выход своим эмоциям. Спорить с официантом или бить зеркала было не в его стиле, драться с товарищами тоже. Даже после «чуть-чуть» пригубленного коньяка.
В это самое время в другом районе Москвы происходил небольшой квартирный «симпозиум». Двое ученых под водочку обсуждали перспективы развития советской химии и выясняли, в каком учебном заведении красивее аспирантки. Перспективы виделись радужными, а аспирантки казались повсюду краше некуда. Одним из этих ученых был Дмитрий Иванович Рябчиков. Он являлся академиком Академии наук СССР, лауреатом Сталинской премии, имел звания Героя Социалистического Труда и заслуженного деятеля науки и техники СССР. Одним словом, практически небожитель в советской системе, где всем заправляла Коммунистическая партия. Поднимая очередную рюмку, Рябчиков произнес короткий тост: «За закономерности!» В тот момент он не мог догадываться, насколько закономерной будет его скорая смерть. Он просто выпивал и радовался жизни, как мог радоваться вполне успешный в советской системе человек шестидесяти лет.
Футболисты задержались в шашлычной ненадолго. Попрощавшись, они разъехались по домам, причем Юрий поехал на своем обросшем легендами «Форде». Не совсем понятно, где автомобиль находился всю первую половину дня 18 сентября 1965 года. Однако бомбардир в своих мемуарах уверяет, что домой с шашлычной он поехал именно на «Форде». Кроме того, в источниках нет точных указаний на точную модель его автомобиля. Это сейчас мы обращаем внимание на модели автомобилей иностранного производства. В те же времена для советского человека любая «нерусская машина» была в диковинку. В иномарках мало кто из жителей СССР разбирался. Недаром во многих советских фильмах, действие которых происходило в западных странах, могли на равных фигурировать иномарки совершенно разных поколений. Рядовой советский зритель все равно бы не понял, где «Форд Кантри Седан» 1952 года, а где «Форд Корсар» 1964 года. В общем, на авто Юрия Севидова все постоянно обращали внимание и таращились так, как мы бы сейчас таращились на летающую тарелку.
По приезде домой Юрия ожидали неприятные расспросы жены. Они ведь в том году только поженились. Галина, возможно, и понимала, что значит быть женой футболиста. Но когда муж после матча в другом городе приехал в Москву и почти целый день не показывался дома, она вскипела. Он ответил тем же. Они кричали, пытались доказать что-то друг другу. Но все было безрезультатно. Никто из них не хотел идти на уступки. А о том, чтобы Севидов попросил у своей молодой жены прощения, не могло быть и речи – слишком гордым и упрямым он был. В какой-то момент, правда, он попытался подлезть к жене с поцелуями, но та почуяла запах спиртного и стала упрекать мужа еще и за выпивку. Тот не стал никак возражать, а лишь махнул рукой, мол: «Да катись оно все к чертовой бабушке!» Получив очередной заряд негативных эмоций, футболист хлопнул дверью и ушел. Галина его останавливать не стала, надеясь, что супруг все-таки перебесится и вернется домой с прощением. Однако этому не суждено было осуществиться.
Выйдя на улицу, Севидов еще точно не знал, куда податься. Мысленно перебирая варианты, он вспомнил, что один из его друзей собирался вечером идти в гости к своей подруге. Правда, подруга была не совсем обычная – жена итальянского атташе в СССР. Мысли что-либо уточнить по этому поводу у Юрия не возникло. Да и как тогда, в эпоху без мобильных телефонов, можно было связаться с другом, если тот давно не дома! Было принято решение ехать на Котельническую набережную. Именно там, в знаменитой высотке, увешанной мемориальными досками, жила жена итальянского дипломата. Пользоваться общественным транспортом футболист не собирался. Какой там общественный транспорт, если ты владеешь «Фордом»! Вечер еще не был поздним, на улице было светло. Севидов горделиво прошествовал к своему автомобилю под прицелом глаз соседей и играющих во дворе детей. Отомкнуть дверцу сразу не удалось, так как руки после ссоры с женой немного тряслись. Совладав с собой, через минуту он все-таки сумел открыть дверь машины, быстренько сел в нее, завел двигатель и укатил прочь.
Дмитрий Иванович Рябчиков после успешного «симпозиума» возвращался домой. Для того чтобы голова стала чуть более ясной, он решил добираться домой по воде – на речном трамвае. Дабы академик удачно прибыл в пункт назначения, его сопровождал товарищ, с которым они коротали время до того. Трамвай причалил. Оба химика вышли на берег. Рябчиков был в хорошем расположении духа. «Плыла, качалась лодочка по Яузе-реке», – напевал он и агитировал товарища присоединиться к исполнению песни. Тот улыбался и отнекивался: «Разве может какой-то профессор вроде меня перепеть самого академика Рябчикова!» Дмитрий Иванович в ответ захохотал, а через секунду добавил: «Перепить, кстати, тоже».
Севидов быстро выбрал наиболее удобный путь к Котельнической набережной. Он ехал туда, не до конца понимая, зачем едет. В голове смешались все последние неурядицы. Футболист старался о них не думать. Он выехал на набережную. До нужного места оставалось совсем чуть-чуть. Около горбатого мостика, где Яуза впадает в Москву-реку, возникла непредвиденная ситуация. Впереди ехала машина, перед ней пытался перебежать дорогу пожилой мужчина. Его пропустили. Юрий на всякий случай сбросил скорость. Старик увидел «Форд» и остановился. Казалось, что он решил все-таки пропустить машину Севидова вперед. Бомбардир поехал. «Мне через двадцать метров поворачивать под арку, включаю поворотник и… До сих пор не пойму, как этот мужчина у меня на капоте оказался!» – гораздо позже, с высоты прожитых лет, вспоминал он эти события.
Этим пожилым человеком оказался академик Рябчиков. Но в те мгновения Севидов еще не знал об этом. Старик сполз с капота. Далее футболист совершил абсолютно необъяснимые действия. Он зачем-то вырулил на встречную полосу. Увидев там сплошной поток машин, он вернулся опять на свою полосу, проехал чуть вперед, зарулил в дворик, там развернул свой «Форд» и затем вернулся на место столкновения. В соседнем потоке машин шла «Скорая помощь». Она остановилась, чтобы забрать потерпевшего. Тогда и выяснилось, кто же именно оказался на капоте автомобиля Севидова.
Рябчиков был в полном сознании, однако сильно болела нога. Юрий растерянно смотрел на все происходящее и выслушивал гневные реплики академика. Сопровождавший его профессор шепнул футболисту, чтобы тот не обижался на это, и сообщил, что они с академиком «выпили по стопочке». Однако владелец «Форда», пребывая в шоковом состоянии, не обратил на это должного внимания. По правилам, врачи должны были освидетельствовать потерпевшего на алкоголь. Но они этого не сделали. Кроме того, Рябчикова в соответствии с его статусом следовало отвезти в кремлевскую больницу. Но вместо «кремлевки» «Скорая помощь» отвезла его в обычную больницу с предположительным диагнозом «перелом ноги».
Подоспевшие к месту происшествия сотрудники ГАИ сразу же узнали Юрия Севидова. Разговаривали они с ним по существу, непредвзято, даже не смотрели на то, что врачи констатировали состояние легкого алкогольного опьянения у водителя «Форда». Утверждали, что происшествие не повлечет для него особо тяжелых последствий. В ушах у Севидова долго звучали слова одного из инспекторов: «Получите полтора года условно и 20 процентов от зарплаты будете выплачивать. Старики часто правила нарушают». Ему такой предполагаемый исход по вкусу не пришелся. Футболист и хотел бы надеяться на лучшее, но был полон тревожных предчувствий.
Из ГАИ его отпустили в тот же вечер. Перед этим он позвонил товарищу по команде и, объяснив суть дела, попросил приехать. Товарищ вскоре приехал и отвез Юрия домой. «Форд» оставили в ГАИ – требовалось провести его тщательную проверку. Впрочем, если бы ему разрешили забрать свой «Форд» и ехать самому, он бы отказался. Его все еще продолжало лихорадить. Управлять автомобилем на тот момент он просто-напросто не мог.
Ничего не подозревая о случившемся, дома его ожидала жена. Она собиралась снова его немножко пропесочить. Но тот с порога стал рассказывать, что произошло. Галина была глубоко потрясена, ей даже стало плохо. Пришлось отпаивать лекарствами. Ночью ни ему, ни ей не спалось. Мысли не давали спать. Обоих занимал вопрос, что же будет дальше, как изменится их жизнь после этого странного ДТП.
Наутро Юрий отправился электричкой в Подмосковье на тренировочную базу «Спартака» в Тарасовке. Его встретили основатель команды Николай Петрович Старостин и тренер Никита Павлович Симонян. Они знали о происшествии и были полны решимости бороться за Севидова. Между тем никто из них еще не знал, чем завершилось происшествие для пострадавшего. В больнице «Скорой помощи» неопытный врач-студент дал ему наркоз. Сердце академика Рябчикова не выдержало, и он скончался.
Едва Севидов успел побеседовать со Старостиным и Симоняном, как в Тарасовку прибыла милиция. Был проведен довольно жесткий по тональности допрос. Во время допроса бомбардир «Спартака» узнал и фамилию потерпевшего, и его регалии, и о том, что он умер в больнице. Вот только о том, что Рябчиков умер от медицинской ошибки, не было сказано ни слова. Почему? Да потому, что в дело вмешалась политика. Академик был в фаворе у руководства КПСС. Его родственники (прежде всего жена) спешно задействовали связи внутри партии. Дело тут же приобрело оттенок политического, а Юрий оказался за решеткой – сначала как подследственный, а затем как подсудимый.
По сути, судебная расправа над Севидовым была госзаказом. Еще во время следствия в «Комсомольской правде» появился гневный обличительный материал, где футболист обвинялся в мыслимых и немыслимых грехах. Справедливого суда можно было не ожидать. Решение принимал не судья, а некто в партийных верхах, используя так называемое «телефонное право». «Десять лет максимум по этой статье? Так дайте ему десять!» – поступил приказ оттуда. И судья его неукоснительно выполнил. Кстати, процесс вел молодой судья, так как опытный решил не участвовать в заведомо заказном судилище.
Если для коммунистов вина Севидова в смерти академика Рябчикова была очевидна, то для нас это вовсе не факт. А вот с причинами аварии немного сложнее. Мы сразу же отметаем любые возгласы о фатальном стечении обстоятельств и обращаем внимание только на совокупность фактов. Был ли виновен футболист в происшествии на Котельнической набережной? Да, так как изначально он сел за руль в нетрезвом виде на фоне общего негативного эмоционального состояния (неудачи на поле, ссора с женой). Он мог сколько угодно утверждать, что днем лишь пригубил чуть-чуть коньяка. Однако ехать двадцать метров и не видеть, что на капоте твоей машины лежит человек, в трезвом (адекватном) состоянии вряд ли возможно. Неадекватностью можно объяснить и странные «маневры» с автомобилем после аварии. Однако насколько виноват Севидов, настолько же виноват и академик Рябчиков, забывший навеселе об элементарных правилах дорожного движения.
А вот то, что произошло дальше, является ярким примером халатного отношения людей к выполнению своих обязанностей. Сотрудники ГАИ не составили общую картину происшествия по горячим следам. Врачи знали, что травмирован знаменитый ученый, но отвезли его не в ту больницу. Одного участника ДТП освидетельствовали на алкоголь, а другого – нет. В больнице опытный врач подменился студентом, который и совершил ужасную ошибку. Но вся эта халатность – полбеды. Все-таки главной проблемой в этом деле стало прямое вмешательство партийных органов в следствие и суд над бомбардиром «Спартака».
Юрия Севидова приговорили к десяти годам лишения свободы. С него сняли звание мастера спорта. Отсидев чуть меньше половины срока, он был освобожден по амнистии, приуроченной к столетию со дня рождения В. И. Ленина. С тех пор Юрий Александрович очень осторожно относился к автомобилям. Хотя автомобиль как таковой в его беде был виноват меньше всего.