14. Сергей Есенин
фото 13. Сергей Александрович Есенин
Родился Есенин 21 сентября (3 октября) 1895 в селе Константиново Кузьминской волости Рязанского уезда Рязанской губернии, в крестьянской семье.
В начале 1920-х годов Есенин активно занимался книжно-издательской деятельностью, что занимало почти всё его время. Последние годы жизни Есенин много путешествовал по стране. Он трижды посетил Кавказ, несколько раз съездил в Ленинград, семь раз – в Константиново.
28 декабря 1925 года Есенина нашли мёртвым в ленинградской гостинице «Англетер» его друг Г. Ф. Устинов с супругой. Последнее стихотворение поэта – «До свиданья, друг мой, до свиданья…» – по свидетельству Вольфа Эрлиха, было передано ему накануне: Есенин жаловался, что в номере нет чернил, и он вынужден был писать своей кровью.
Согласно версии, которая является ныне общепринятой среди академических исследователей жизни Есенина, поэт в состоянии депрессии (через неделю после окончания лечения в психоневрологической больнице) покончил жизнь самоубийством (повесился) 28 декабря 1925, в Ленинграде. После гражданской панихиды в Союзе поэтов тело Есенина было доставлено на поезде в Москву, где в Доме печати также было устроено прощание с участием родственников и друзей покойного. Похоронен 31 декабря 1925 года в Москве.
14.1 Письмо к матери
Стихотворение это было написано поэтом, в смутное и тяжкое для Есенина время, когда тоскующей мыслью и памятью он все чаще и чаще обращался к родному дому.
Так получилось, что «поэтом-песенником» Сергей Есенин стал незадолго до смерти: именно в последние два года жизни он написал большинство ярких и отчаянных стихотворений, которые потом стали песнями и романсами. Многие из них были позже положены на музыку, а литературные критики объяснили, что весь этот цикл стал своеобразным подведением итогов (а заодно и вершиной творчества поэта). «Письмо матери» – скорее всего, единственное стихотворение Есенина, которое стало песней при его жизни.
ПИСЬМО К МАТЕРИ
Музыка В. Липатова
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж —
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож…
Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, тебя не видя, умереть.
Я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом.
Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.
Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось, —
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.
И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.
Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мтте.
Не ходи так часто на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
1924 год.
14.2 Береза
БЕРЕЗА
Музыка Е. Попова
Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой.
И стоит береза
В сонной тишине,
И горят снежинки
В золотом огне.
А заря, лениво
Обходя кругом,
Обсыпает ветки
Новым серебром.
1913 – 1956 год.
14.3 Забава
На музыку стихотворение С. Есенина положено Сергеем Беляевым около 1990 г., песня исполнялась Александром Малининым, в 1990 г. вышла на его пластинке «Неприкаянный» (фирма «Мелодия»), была лауреатом «Песни года».
ЗАБАВА
Музыка С. Беляева
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот – и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.
Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.
Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.
Дар поэта – ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.
Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились —
Значит, ангелы жили в ней.
Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной, —
Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.
1923 год
14.4 Я московский озорной гуляка
Одна из самых популярных уличных песен, её исполняли в разные времена, на разные мотивы, на эстраде она появилась на много позже, советский рок-музыкант, композитор, вокалист и клавишник С. Сарычев представил песню в своем современном варианте исполнения, который был принят поколением. Но говорить об авторе музыки к стихам очень сложно, каждое время было насыщенно своими музыкальными интерпретациями. Каждый исполнитель этого произведения старался вложить свой смысл в строки и передать всю полноту. Не многие произведения поэтов выражены, в стиле «поющих строк», в данном произведении С. Есенина, каждая строка сама рождает мелодию, поэтому её с легкостью исполняли под гитару, гармонь и другие инструменты разные исполнители на протяжении значительного времени и каждое поколение старалось выразить свое творческое значение. К сожалению многие варианты исполнения и музыкальные аранжировки не сохранились.
Я МОСКОВСКИЙ ОЗОРНОЙ ГУЛЯКА
Музыка народная
Я обманывать себя не стану,
Залегла забота в сердце мглистом.
Отчего прослыл я шарлатаном?
Отчего прослыл я скандалистом?
Не злодей я и не грабил лесом,
Не расстреливал несчастных по темницам.
Я всего лишь уличный повеса,
Улыбающийся встречным лицам.
Я московский озорной гуляка.
По всему тверскому околотку
В переулках каждая собака
Знает мою легкую походку.
Каждая задрипанная лошадь
Головой кивает мне навстречу.
Для зверей приятель я хороший,
Каждый стих мой душу зверя лечит.
Я хожу в цилиндре не для женщин —
В глупой страсти сердце жить не в силе, —
В нем удобней, грусть свою уменьшив,
Золото овса давать кобыле.
Средь людей я дружбы не имею,
Я иному покорился царству.
Каждому здесь кобелю на шею
Я готов отдать мой лучший галстук.
И теперь уж я болеть не стану.
Прояснилась омуть в сердце мглистом.
Оттого прослыл я шарлатаном,
Оттого прослыл я скандалистом.
1922 год.
14.5 Да! теперь решено. Без возврата…
Написанное в 1922 году стихотворение «Да! Теперь решено. Без возврата…» литературные критики считают окончательным прощанием Сергея Есенина с «деревенским» этапом в творчестве. Он принадлежал к числу так называемых «новокрестьянских поэтов», но поездка в родное Константиново ясно дала понять, что даже на малой родине настоящим селянам его произведения не интересны.
Не будем винить в черствости и невежестве жителей деревни двадцатых годов прошлого столетия. Во времена коллективизации, продразверсток и основания колхозов им было не до красот березовых рощ и соловьиных трелей, которыми восторгался поэт.
Предаться ностальгическим воспоминаниям о детстве Есенину также не удалось. В Константиново свирепствовала разруха. Успев привыкнуть к московской жизни, он чувствовал себя чужим в деревне и понял, что обратной дороги нет. Он «покинул родные поля» и всем сердцем полюбил столицу с ее золотыми куполами, шумными кабаками и разношерстной публикой.
ДА! ТЕПЕРЬ РЕШЕНО. БЕЗ ВОЗВРАТА…
Музыка народная
Да! Теперь решено. Без возврата
Я покинул родные поля.
Уж не будут листвою крылатой
Надо мною звенеть тополя.
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне бог.
Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.
А когда ночью светит месяц,
Когда светит… черт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.
Шум и гам в этом логове жутком,
И всю ночь напролет, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт.
Сердце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
«Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад».
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне бог.
1922 год.
14.6 Отговорила роща золотая
Стихотворение появилось в 1924 году, но мелодия Пономаренко появилась гораздо позднее, не раннее оттепели. Композитор Г. Пономаренко творил в конце 1950-х – начале 1970-х.
ОТГОВОРИЛА РОЩА ЗОЛОТАЯ
Музыка Г. Пономаренко
Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —
Пройдет, зайдет и вновь покинет дом.
О всех ушедших грезит конопляник
С широким месяцем над голубым прудом.
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветром в даль,
Я полон дум о юности веселой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.
Не обгорят рябиновые кисти,
От желтизны не пропадет трава,
Как дерево роняет тихо листья,
Так я роняю грустные слова.
И если время, ветром разметая,
Сгребет их все в один ненужный ком…
Скажите так… что роща золотая
Отговорила милым языком.
1924 год.
14.7 Не бродить, не мять в кустах багряных
НЕ БРОДИТЬ, НЕ МЯТЬ В КУСТАХ БАГРЯНЫХ
Музыка Г. Пономаренко
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая, была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.
Зерна глаз твоих осыпались, завяли,
Имя тонкое растаяло, как звук,
Но остался в складках смятой шали
Запах меда от невинных рук.
В тихий час, когда заря на крыше,
Как котенок, моет лапкой рот,
Говор кроткий о тебе я слышу
Водяных поющих с ветром сот.
Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта,
Всё ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи —
К светлой тайне приложил уста.
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
1916 год.
14.8 Последнее письмо
Романс основан на предсмертном стихотворении Сергея Есенина «До свиданья, друг мой, до свиданья…", написанном кровью утром 27 декабря 1925 года в гостинице «Англетер».
ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО
Музыка А. Вертинского
До свиданья, друг мой, до свиданья,
Мне так трудно жить среди людей.
Каждый шаг мой стерегут страданья,
Ах, в этой жизни счастья нет нигде.
До свиданья, догорели свечи,
Мне так страшно уходить во тьму;
Ждать всю жизнь и не дождаться встречи,
И остаться ночью одному.
До свиданья, без руки, без слова,
Так и проще будет и нежней,
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
1925 год.
14.9 Годы молодые с забубенной славой
Эту песню, автор музыки и исполнитель Александр Новиков всегда исполнял с особым воодушевлением, вкладывая всю свою душу в каждое слово песни.
ГОДЫ МОЛОДЫЕ С ЗАБУБЕННОЙ СЛАВОЙ
Музыка А. Новикова
Годы молодые с забубенной славой,
Отравил я сам вас горькою отравой.
Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли,
Были синие глаза, да теперь поблекли.
Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.
В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.
Руки вытяну – и вот слушаю на ощупь:
Едем… кони… сани… снег… проезжаем рощу.
«Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым!
Душу вытрясти не жаль по таким ухабам».
А ямщик в ответ одно: «По такой метели
Очень страшно, чтоб в пути лошади вспотели».
«Ты, ямщик, я вижу, трус. Это не с руки нам!»
Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.
Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.
Вдруг толчок… и из саней прямо на сугроб я.
Встал и вижу: что за черт – вместо бойкой тройки…
Забинтованный лежу на больничной койке.
И заместо лошадей по дороге тряской
Бью я жесткую кровать мокрою повязкой.
На лице часов в усы закрутились стрелки.
Наклонились надо мной сонные сиделки.
Наклонились и хрипят: «Эх ты, златоглавый,
Отравил ты сам себя горькою отравой.
Мы не знаем, твой конец близок ли, далек ли,
Синие твои глаза в кабаках промокли».
1924 год.
14.10 Есть одна хорошая песня у соловушки
ЕСТЬ ОДНА ХОРОШАЯ ПЕСНЯ У СОЛОВУШКИ
Музыка С. А. Богуславского
Есть одна хорошая песня у соловушки —
Песня панихидная по моей головушке.
Цвела – забубённая, росла – ножевая,
А теперь вдруг свесилась, словно неживая.
Думы мои, думы! Боль в висках и темени.
Промотал я молодость без поры, без времени.
Как случилось-сталось, сам не понимаю.
Ночью жесткую подушку к сердцу прижимаю.
Лейся, песня звонкая, вылей трель унылую.
В темноте мне кажется – обнимаю милую.
За окном гармоника и сиянье месяца.
Только знаю – милая никогда не встретится.
Эх, любовь-калинушка, кровь – заря вишневая,
Как гитара, старая и, как песня, новая.
С теми же улыбками, радостью и муками,
Что певалось дедами, то поется внуками.
Пейте, пойте в юности, бейте в жизнь без промаха —
Все равно любимая отцветет черемухой.
Я отцвел, не знаю где. В пьянстве, что ли? В славе ли?
В молодости нравился, а теперь оставили.
Потому хорошая песня у соловушки,
Песня панихидная по моей головушке.
Цвела – забубённая, была – ножевая,
А теперь вдруг свесилась, словно неживая.
1925 год.
14.11 Заиграй тальяночка
ЗАИГРАЙ ТАЛЬЯНОЧКА
Музыка А. Н. Чернявского
Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.
Выходи встречать к околице, красотка, жениха.
Васильками сердце светится, горит в нем бирюза.
Я играю на тальяночке про синие глаза.
То не зори в струях озера свой выткали узор.
Твой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.
Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.
Пусть послушает красавица прибаски жениха.
1926 год.
14.12 Зеленая прическа
Стихотворение «Зеленая прическа» принято датировать августом 1918 года. Есенин посвятил его Лидии Ивановне Кашиной (1886—1937). Она владела имением в Константинове – родном селе поэта. Согласно воспоминаниям сестры Сергея Александровича, поместье отличалось красотой, хотя и было небогатым и относительно маленьким.
Произведение «Зеленая прическа» было положено на музыку. Самый известный вариант принадлежит композитору Тихону Николаевичу Хренникову.
ЗЕЛЕНАЯ ПРИЧЕСКА
Музыка Н. Александрова
Зеленая прическа,
Девическая грудь,
О тонкая березка,
Что загляделась в пруд?
Что шепчет тебе ветер?
О чем звенит песок?
Иль хочешь в косы-ветви
Ты лунный гребешок?
Открой, открой мне тайну
Твоих древесных дум,
Я полюбил – печальный
Твой предосенний шум.
И мне в ответ березка:
«О любопытный друг,
Сегодня ночью звездной
Здесь слезы лил пастух.
Луна стелила тени,
Сияли зеленя.
За голые колени
Он обнимал меня.
И так, вздохнувши глубко,
Сказал под звон ветвей:
«Прощай, моя голубка,
До новых журавлей».
1926 год.
14.13 Клен ты мой опавший
«Клён ты мой опавший…» – одно из первых стихотворений, написанных поэтом в психиатрической клинике 1-го Московского государственного университета, где он, по настоянию близких – во избежание возможного ареста, лежал с 26 ноября 1925 года. Ему была выделена светлая и довольно просторная комната на втором этаже, с окнами в сад. По мнению исследователя гибели Есенина Э. А. Хлысталова, вдохновить на написание мог росший под окнами клиники клён.
Стихотворение неоднократно положено на музыку. Наиболее известная песня создана неизвестным композитором. Также музыку писали Д. С. Васильев-Буглай (песня и романс: для смешанного хора без сопровождения, 1927; для высокого голоса и фортепьяно, 1929), Г. Ф. Пономаренко (1954), А. Н. Покровский (1971) и В. Н. Липатов. Предположительно автором музыки является Шевченко Виктор Николаевич, артист хора Большого Театра, конца пятидесятых годов.
КЛЕН ТЫ МОЙ ОПАВШИЙ
Музыка народная
Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись под метелью белой?
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.
Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.
Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.
И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.
1925 год.
14.14 Над окошком месяц
Песня была использована в кинофильме «Корона Российской империи или Снова Неуловимые», режиссер Э. Кеосаян (возможно, в другой музыкальной редакции или аранжировке Я. Френкеля).
НАД ОКОШКОМ МЕСЯЦ
Музыка народная
Над окошком месяц. Под окошком ветер
Облетевший тополь серебрист и светел.
Дальний плач тальянки, голос одинокий —
И такой родимый, и такой далекий.
Плачет и смеется песня лиховая.
Где ты, моя липа? Липа вековая?
Я и сам когда-то в праздник спозаранку
Выходил к любимой, развернув тальянку.
А теперь я милой ничего не значу.
Под чужую песню и смеюсь и плачу.
1925 год.
14.15 Погасло солнце
ПОГАСЛО СОЛНЦЕ
Музыка Васильева-Буглая
Погасло солнце. Тихо на лужке.
Пастух играет песню на рожке.
Уставясь лбами, слушает табун,
Что им поет вихрастый гамаюн.
А эхо резвое, скользнув по их губам,
Уносит думы их к неведомым лугам.
Любя твои день и ночи темноту,
Тебе, о родина, сложил я песню ту.
1926 год.
14.16 Ты меня не любишь, не жалеешь…
Это стихотворение было написано Сергеем Есениным незадолго до смерти, 4 декабря 1925 года. Биографы не дают точных указаний на то, кому было посвящено данное стихотворение. Есть версия (без доказательств), что Ольге Кобцовой – «miss Оль». С Ольгой Есенин познакомился в Батуми, в 1924 г. Её он называл «miss Оль».
ТЫ МЕНЯ НЕ ЛЮБИШЬ НЕ ЖАЛЕЕШЬ…
Музыка А. Л. Анатольева
Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в глаза, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.
Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?
Знаю я – они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.
Пусть твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.
Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь, —
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.
Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецелованных не трогай,
Только не горевших не мани.
И когда с другим по переулку
Ты пройдешь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.
Отвернув к другому ближе плечи
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер!»
Я отвечу: «Добрый вечер, miss».
И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь, —
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.
1925 год.