Глава 2
Камень был маленький, не больше двух сантиметров в диаметре, темно-коричневый, почти бурый на неотшлифованной стороне. Самый обычный, неприметный камень, который походя пнешь ногой, ни на секунду не задумавшись о его ценности. Но с другой стороны, на гладком срезе, открывавшем его нутро, таилось настоящее сокровище.
Софочка крутила его под яркой настольной лампой, любуясь игрой голубых и желтых вкраплений. Там, в самой сердцевине минерала, поместилась целая вселенная – с миллиардами звезд и галактик, с обманчивой туманностью и черными дырами. Опал – самый загадочный из драгоценных камней – нравился ей больше остальных.
Вволю налюбовавшись, Софочка вернула драгоценность на полку, но отошла не сразу, не в состоянии оторваться от нового экспоната своей коллекции. Ей нравились камни – все без исключения. Ей казалось, что это живые организмы, существующие одновременно в нескольких измерениях, недоступных для человека.
Софья, как и подобало современной гламурной девушке, читала глянцевые журналы, одевалась в бутиках на Тверской, делала селфи, пила смузи и позволяла мужчинам делать ей дорогие подарки. К двадцати годам у нее накопился изрядный опыт «романтических» отношений. Мужчины липли к ней, сулили все блага мира, и она не оставалась равнодушной. В каждом новом кавалере девушка искренне видела того самого, единственного, который будет оберегать ее до конца жизни. Проходило полгода, максимум год – и принц исчезал. Софочка плакала, но очень скоро знакомилась с очередным кавалером и утешалась в его объятиях. Больше всего на свете она мечтала быть любимой.
– Я в панике, Софи! Я только два месяца назад сделала пластику на бедра, а Эдик теперь требует увеличить грудь! – двумя часами ранее жаловалась подруга Лиля, потягивая коктейль через трубочку. За те два дня, что они не виделись, накопилось столько новостей, дай бог успеть к вечеру пересказать. Софья ковыряла вилкой салат, размышляя, стоит ли ей сегодня есть. Утром взвесилась, обнаружила, что поправилась на двести граммов.
– Ведь у меня и без того большие сиськи, да? – спросила Лиля, положив ладони на свой третий размер.
– На мой взгляд, ты идеальна, – слукавила Софья. Лиля эффектная, но глаза не слишком выразительные, да и губы тонковаты. То ли дело у нее. Глаза огромные, синие, как ляпис-лазурь, а губы от природы, как у Анджелины Джоли. Все думают, что накачаны, а она и не разуверяет: пусть считают, что она прогрессивна и не боится экспериментировать над внешностью.
– Мне тоже так кажется. Но, с другой стороны, мужчинам виднее. Если Эдик жаждет огромную, ну что ж… Пусть оплачивает операцию. Потом потребую у него новую тачку, – решила Лиля. – А твой Гива как?
Гивой величали Сониного благодетеля. На самом деле его звали Георгий, но поскольку во внешности мужчины угадывалось что-то грузинское, девушка переделала его имя на свой лад. Лет Гиве было изрядно за пятьдесят; женат и уже давно кормил любовницу обещаниями, что скоро разведется. Софочка подозревала, что он обманывает, но верить очень хотелось, и она верила. Тем более что относился он к ней трепетно, квартиру снимал, развлекал. Кто бы добровольно отказался от такого комфорта? А учитывая Софочкину катастрофическую непереносимость одиночества…
– Гива нормально. Вчера ужинали с его партнерами по бизнесу, потом в клуб отправились. Ночевал у меня, – улыбнулась Софи, вспомнив жаркие объятия и шепот, сводивший с ума. «Я не могу без тебя жить, моя девочка. Никому тебя не отдам. Моя, только моя».
Софочке посчастливилось никогда не ходить на работу. Первый мужчина забрал ее из-под родительской опеки, едва она окончила школу. Он-то и разъяснил ей, что девочке не подобает угнетать свою головку сложными науками и переживать о куске хлеба. Задача настоящей женщины – радовать и ободрять мужчину. А уж он расстарается, завоюет для нее целый мир. Сонечке подобная философия приглянулась.
– Мы с Эдиком, Даной и Максом идем в клуб, ты с нами?
– Да, разумеется. Гива сегодня не приедет, а ты знаешь, как я не люблю торчать дома одна, – она красноречиво взмахнула вилкой. – Только мне переодеться нужно. Ты в чем будешь?
– О, я надену потрясные джинсы, которые в Италии купила, и черную кофточку от Диор, я тебе рассказывала про нее, – восторженно прошептала Лиля.
– А я, наверное, буду в золотистом платье, как раз маникюр подходящий сделала, – Софочка растопырила пальцы, хвастаясь зеркальным маникюром из желтой фольги на аккуратных недлинных ногтях.
– Отличный выбор. Тогда давай мы за тобой заедем часов в одиннадцать, договорились?
– Конечно! Я поскакала. Хочу успеть пояс купить, увидишь – обомлеешь.
Софочка, единственный ребенок в семье, несказанно радовалась тому, что все внимание уделялось ей одной. Она знала: вселенная крутится вокруг нее. В детском садике она была звездой утренников. В школе открывала линейки и вела концерты. На учебе не зацикливалась – хорошие оценки ставили за то, что она радовала глаз и вела себя примерно.
Софья редко задумывалась над смыслом жизни. Даже подростковый кризис обошел ее стороной. Когда многочисленные подруги заламывали руки и впадали в депрессии, она с удовольствием ловила на себе мужские взгляды и фантазировала о том, как ее завоюет наидостойнейший. Иногда у нее выдавались грустные дни, когда в груди поднималось непонятное томление, а мир казался не таким красочным, как прежде. Ей вдруг приходило в голову, что, возможно, все ее установки и устремления ошибочны, что мир гораздо больше, чем отношения между мужчиной и женщиной. Но Софочка быстро подавляла эти разрушительные приступы тоски, насильно переключая внимание на привычные, радостные вещи: отправлялась на шопинг, смотрела романтические комедии, разыскивала на ebay отсутствующие в ее коллекции минералы. И мир снова сужался до размеров ее личной уютной вселенной, и дышалось легче, и смутная тревога покидала сердце.
Она вела инстаграм, и некоторые злобные тролли регулярно писали ядовитые, полные зависти комментарии, обзывая ее пустышкой. Софья старалась не обижаться: ведь не всем так повезло устроиться в жизни, как ей. Да и люди ей в целом нравились – прежде всего потому, что не давали скучать. Если бы ее заперли в комнате без телефона и Интернета, она бы и суток не продержалась. А ведь есть люди, кого хлебом не корми – дай побыть в одиночестве. Странные.
Конечно, у нее тоже случались проблемы. Вот и сейчас, сидя в кресле, она пыталась решить одну: чем себя занять в ближайшие три часа? К вечеринке уже подготовилась, по телевизору ничего интересного, компьютер надоел. Попробовала позвонить трем подружкам – не берут трубки. Наверное, тусуются где-нибудь и не слышат. И погода, как назло, мерзкая. Надо уговорить Гиву выкроить недельку слетать на море. Осенью в Москве тоскливо. Особенно если у тебя куча свободного времени.
Софочка обвела взглядом комнату, остановившись на небольшой картине, висевшей на противоположной стене. Ночной город, нарисованный акварелью, вбивал в серое небо фосфоресцирующие гвозди небоскребов. Где-то внизу справа угадывалась береговая линия озера, уходившего темнеющей водной гладью туда, где кончался холст. Софья никогда не была в Чикаго, но ей казалось, что этот город выглядит именно так. Она всматривалась в картинку, и до ее слуха доносился свист ветра. Он блуждал на широких улицах, сворачивал в узкие переулки и скулил, упираясь в тупики бедных кварталов… Софья гордилась своим рисунком, хотя понимала, что особой ценности он не представляет. Она с детства любила рисовать и даже отучилась пять классов в художественной школе, но на профессиональный уровень вряд ли тянула.
«Давненько я в руках не держала кисть», – подумала она и спрыгнула на мягкий бежевый ковер, по щиколотку утопив босые ноги в длинном ворсе. Открыла дверцу резного шкафчика. На полке ровной шеренгой стояли баночки с краской, рядом лежали чистые кисти и палитра. Софка кинулась к спрятанному за плотными шторами мольберту. Выволокла на середину комнаты, поставила чистый холст. Замерла напротив, поглаживая подбородок. Поймала себя на мысли, что такой жест странным образом характерен для всех художников и скульпторов – наверное, она подсознательно скопировала его, увидев в кино.
Чем дольше она глядела на белое полотно, тем яснее понимала, что именно должно на нем появиться. Еле уловимые линии проявлялись, как на фотоснимке, опущенном в раствор. Подождать минуту-другую, и фрагмент обретет четкость.
Зазвонил телефон, заставив Софью едва ли не всплеснуть от негодования руками: она так давно не испытывала вдохновения и едва сдержала слезы, когда ее так жестоко прервали.
– Да? Лиля? Я тебя поняла, вы скоро будете. Ты для этого позвонила? Предупредить, что все по плану? – злобно шикнула Софья.
Вернулась на прежнее место перед мольбертом, попыталась сосредоточиться, но недавнее наваждение улетучилось. Она знала: когда вдохновение исчезает, его уже не вернешь, хоть головой об стену бейся. Момент упущен, остается только смириться.
В клубе Софочка специально выпила больше обычного, надеясь поднять настроение. Через час она взобралась на освободившуюся стойку для гоу-гоу и принялась танцевать под одобрительные возгласы. Короткая юбка не очень-то скрывала то, что под ней, но сейчас Софье требовалось именно это – чужое внимание и восторг. Она эротично изгибалась, демонстрируя мягкость и грацию; от выпитого шампанского перед глазами все кружилось и мерцало. Затесавшийся в их компанию незнакомец, которого Лиля представила как Богдана, сверлил ее взглядом, блестевшим так же вызывающе, как бриллиантовый циферблат его часов. Мужчина улыбался, и казалось, его лицо состояло из одних только зубов, неестественно белых. Он приблизился к стойке и протянул руки, помогая девушке спуститься. На мгновение задержал ее в объятиях, но Софочка проворно выскользнула из его цепких рук.
– Это кто вообще такой? – шепнула она в ухо подруге.
– Я тебе рассказывала, у них с Эдиком совместный проект. Неплохой мэн, – хихикнула Лиля.
– Ты же знаешь, у меня Гива, так что сводничеством не занимайся, ага?
– О чем шушукаетесь? – Эдик обнял девушек за талии, и Софья невольно скривилась: этот тип никогда ей не нравился. Объективных причин для антипатии не имелось – солидный дядька, Лильку не обижает. Наверное, Софью отталкивало его потребительское отношение к женщинам. Любовницу он холил и лелеял, но и требовал от нее немало. Его капризы Лиле давались нелегко. Вспомнить хотя бы ринопластику, которую подруга перенесла, потому что он так захотел. После выписки из клиники Лиля еще месяц не выходила на улицу – нос имел ярко выраженный поросячий цвет, да и отеки и гематомы никак не проходили. Робкая догадка мучила Софочку: если искренне любишь женщину, неужели будешь просить от нее подобных жертв? Но знакомые не придавали этому факту никакого значения, и девушка равнялась на их мнение.
Кто-то предложил поехать кататься, все поддержали идею. Вывалились из клуба шумной компанией, попрыгали в машины. Кортеж двинулся по Новому Арбату, впереди ехали Макс с Даной, за ними – Эдик с Лилей. Софочка же восседала рядом с Богданом на заднем сиденье джипа, которым управлял его личный водитель.
Спутник о чем-то громко вещал ей прямо в ухо, но она была так пьяна, что не улавливала смысла. За окном мелькали ночные огни, расплываясь перед глазами в яркую абстрактную пелену. Голова приятно кружилась, думать не хотелось. Софья откинулась назад, упершись затылком в мягкую спинку сиденья.
– Засыпаешь? – поинтересовался сидевший рядом мужчина, заставив девушку вздрогнуть, – на несколько секунд она позабыла, где и с кем находится.
– Немного, – она виновато улыбнулась. – Подбросишь меня до дома?
– До твоего или до моего? – многозначительно спросил Богдан, отодвинул полу ее пальто и накрыл ладонью коленку.
Софочка отодвинулась:
– До моего, если не сложно.
– Пригласишь в гости? – Богдан пожирал ее плотоядным взглядом и, похоже, не собирался отступать.
– Извини, мы, наверное, недопоняли друг друга, – залепетала она, начиная беспокоиться. – Я несвободна.
– Я тоже. Как это может помешать получить удовольствие? – Его ладонь скользнула под юбку, и Софья подскочила, чуть не стукнувшись макушкой о потолок.
– Прекрати!
– Детка, я щедрый, не волнуйся.
Софочка затравленно посмотрела в окно, пытаясь понять, где они сейчас. Автомобиль мчался по третьему транспортному кольцу.
– Пожалуйста, останови машину. Между нами ничего не будет! – Софья негодовала на собственную тупость. Напилась, села в машину непонятно к кому, идиотка.
Богдан крикнул шоферу, машина резко затормозила.
– Пошла вон отсюда, шлюха! – Мужчина больно схватил ее за локоть и вытолкнул из салона. Джип нервно тронулся, чуть не окатив девушку дорожной грязью, – она едва успела отскочить.
Софья моментально протрезвела. Сумочка осталась в авто, но мобильник, к счастью, висел на шее. «Почему шлюха? Почему вне зависимости от того – соглашаешься ты на секс или отказываешься – мужчины называют тебя шлюхой?» Она судорожно набрала номер Лили, но та не отвечала. Стала звонить всем близким знакомым, но никто выручить не мог. Рядом остановилась иномарка, из окна высунулся кавказец и предложил подбросить, «о цене договоримся». Софочка шарахнулась в сторону с вытаращенными глазами. Мужик пожал плечами и поехал дальше.
Денег на такси не было, да и ключи от квартиры остались в сумочке. Слишком поздно, чтобы звонить Гиве – он сейчас с семьей и, скорее всего, даже трубку не возьмет.
Запиликал сотовый. Звонила Лиля.
– Извини, не слышала. Что-то случилось?
Подруга подъехала через полчаса.
– Ты не сердись: Богдан так пошутил. Мне Эдичка сказал, у него своеобразное чувство юмора. Вот твоя сумочка.
– Пошутил? Очень надеюсь, что над ним однажды тоже так пошутят.
– Да брось, невинный розыгрыш. Мы славно повеселились! И Эдик так смеялся! А он редко смеется! – Лиля трогательно хлопала ресницами, и Софья поняла, что та вряд ли разделит ее чувства. Порой подруга демонстрировала феноменальное равнодушие.
…Шел четвертый час ночи, но спать не хотелось. Софочка залезла в джакузи, с блаженством погрузившись в горячую воду, и закрыла глаза. От минувшего вечера остался неприятный осадок, но возможно, она слишком драматизирует. Ничего страшного не произошло. Надо было посмеяться вместе с остальными…
Воздушные струи щекотали спину, ароматические свечи на бортике ванной источали сладкий аромат, и Софочка расслабилась, задремала. Проснулась от озноба. Вода в джакузи давно остыла и сердито бурлила, обдавая тело прохладными волнами. Девушка подскочила, едва не опрокинув свечи, закуталась в огромное полотенце и побежала в спальню, где сразу же нырнула под одеяло.
Утром ее разбудил звонок телефона. Гива сообщал, что скоро приедет.
Софа неохотно потерла глаза и зевнула. Часы показывали час дня. Она неохотно встала и поплелась в ванную, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к встрече.
Ее взгляд упал на зеркало, на котором красным карандашом для губ было написано «Не забудь» – напоминание принять ежедневную противозачаточную таблетку.
Софья всмотрелась в свое лицо: гладкое, ухоженное, без единого следа тяжелой ночи. Она подкрашивала ресницы и напевала под нос. Жизнь прекрасна и удивительна. Они пообедают в ресторане, совершат небольшой символический шопинг, после снова перекусят в кафе. Потом вернутся домой и займутся любовью.
Гива здорово увлекся Софьей, и этот факт доставлял ей огромное удовольствие. Сегодня, когда мужчина будет находиться в предоргазменной эйфории от ее умелых ласк, она в очередной раз напомнит ему, что для полной гармонии он должен развестись. Ведь тогда они смогут пожениться и станут настоящей семьей. Он послушно кивнет, и в этом согласии будет больше решимости и готовности, чем ранее. Каждую новую встречу Гива привязывался к Софочке сильнее и сильнее, – по крайней мере, ей так казалось.
Она улыбнулась своему отражению, сверкнув ровными белыми зубками. Завтра обязательно в солярий, освежить легкий загар. И к парикмахеру. У самых корней волос уже пробивался рыжий пигмент. А ведь она нынче блондинка.