Персия. История неоткрытой страны. Часть 2. Соперники Рима (Сейед Нассер Табаи, 2017)

Митридат II принял титул «царя царей» – шахиншах. Он был владыкой земель, простиравшихся от Индии до Месопотамии. При этом парфянские цари считали себя прямыми наследниками державы А хеменидов.

Завершение завоеваний: династия Селевкидов

Империя, созданная в ходе завоевательных походов Александра Македонского, начала распадаться сразу после его смерти. Последовала череда ожесточенных схваток наследников-диадохов между собой. Один из ближайших сподвижников Александра, популярный среди воинов полководец Селевк стал сатрапом Вавилонии. Ему пришлось выдержать борьбу сначала с азиатским наместником Эвменом, потом с собственным прежним союзником Антигоном. Однако в итоге Селевк утвердился в Вавилонии и создал царство, включавшее Сузиану, Мидию, Персию и восточный Иран. Античные авторы утверждают, что Селевк пользовался приверженностью не только своих войск, но и местных жителей, поскольку проявил себя как правитель достаточно справедливый и к жестокости не склонный. Из диадохов он прожил дольше всех, но все равно был предательски убит в соперничестве, по некоторым версиям, за корону Македонии, на которую у единственного (на тот момент) оставшегося в живых друга Александра были немалые шансы.

Однако основанная им династия Селевкидов какое-то время еще просуществовала. Его сын и наследник царь Антиох I остался в истории благодаря так называемой Битве слонов, точная дата которой неизвестна. В ней войска Селевкидов противостояли вторгшимся в начале III века до н. э. на Балканы, а потом и в Малую Азию кельтским племенам галатов. Силы были неравные: галаты к этому времени успели освоить военные приемы и греков, и персов, поэтому легкой пехоте и лучникам, составлявшим основу спешно собранного воинства Антиоха, противостояла тяжелая пехота-фаланга в центре и мощные отряды конницы на флангах, а также боевые колесницы с косами по образцу персидских.

Решающую роль в исходе сражения сыграли боевые слоны из Индии, которых еще сам Селевк недавно выменял у тамошних правителей на часть земельных владений. В начале битвы слоны были укрыты от глаз противника, а потом погонщики направили их вперед. К этому времени войска только сблизились, но вступить в рукопашный бой еще не успели. Галаты и их лошади, оказалось, никогда не видели слонов, а потому испуганные кони перестали повиноваться всадникам и помчались прочь, порой топча собственных пехотинцев, которые тоже обратились в паническое бегство. Кони, запряженные в колесницы, также впали в ужас, и знаменитые грозные косы в итоге нанесли немалый урон самим галатам. На смятый строй обрушились сначала слоны, а потом и воины Антиоха, довершившие полный разгром галатов. Но Антиох, хоть и получил после этой битвы прозвище Сотер – «спаситель», по словам римского писателя Лукиана, весьма трезво оценивал собственные заслуги: «Да будет нам стыдно, воины: только этим шестнадцати животным мы обязаны нашим спасением, – если бы невиданное зрелище не поразило врагов, что мы с вами могли бы против них сделать?». На монументе в честь победы царь повелел изобразить только слона.

Но в дальнейшем силы царства Селевкидов постепенно убывали. Они постоянно теряли части своих владений. Антиох III попытался вернуть былое величие, завоевал Палестину, Финикию, заново покорил Парфию и Бактрию, но потерпел сокрушительное поражение от римлян в битве при Магнезии в 190 году до н. э. На этом былая мощь Селевкидов закончилась навсегда.

Александр Широкорад в книге «Персия – Иран. Империя на Востоке» пишет: «После смерти царя Александра его полководцы поделили империю на части. Иранское нагорье досталось начальнику македонской конницы Селевку, основателю династии Селевкидов. Вскоре местная знать начала борьбу против иноземцев. В сатрапии Парфия, расположенной к юго-востоку от Каспийского моря в местности, известной под названием Хорасан, восстало кочевое племя парнов и изгнало наместника Селевкидов… Между парфянами и Селевкидами велись непрерывные войны, закончившиеся лишь в 141 года до н. э. после захвата парфянами под предводительством Митридата I города Селевкии на реке Тигр – столицы Селевкидов». На противоположном берегу Тигра Митридат, чья власть распространилась на значительную часть Иранского нагорья, основал новую столицу Ктесифон. А следующий правитель Митридат II принял титул «царя царей» – шахиншах. Он был владыкой земель, простиравшихся от Индии до Месопотамии. При этом парфянские цари считали себя прямыми наследниками державы Ахеменидов.

Среди знатных парфянских семейств главное место занимали Аршакиды, потомки Аршака; именно из этого рода происходили парфянские цари. Но правителям постоянно приходилось учитывать то обстоятельство, что они хоть и восседают на престоле, но все же являются лишь первыми среди равных. А значит, умение лавировать, учитывая порой противоположные интересы других аристократических родов, имело огромное значение. В книге Михаила Мочалова и Дмитрия Полежаева «Держава Сасанидов» говорится: «Аршакиды, теперь уже парфянские цари, в военном отношении всецело зависели от поддержки знатных родов и вынуждены были терпеть такое положение дел. Силу, противостоящую фрондерству нобилитета и готовую защитить трон, парфянские цари нашли в лице гвардии, которую составили наемные всадники из кочевников, которыми изобиловали земли Средней Азии и Кавказского региона. Вместе с номадами в парфянское войско периодически проникали новейшие военно-технологические «ноу-хау» евразийских всадников. Таким образом, войско Парфянской державы составляли гвардейцы-наемники плюс ополчение из знати и их вассалов. Одну, бо́льшую, часть войска составляла легкая конница из лучников (их насчитывалось порядка 40 тысяч). Меньшую, но в то же время элитную часть армии составляли конные воины-копейщики – знаменитые катафрактарии». И это было воинство, успешно противостоявшее знаменитым легионам Рима.

Ардашир I – воцарение Сасанидов

Долгое время Парфия воевала с Римской империей, с переменным успехом: то парфяне разгромят войска Марка Лициния Красса в сражении при Карах, то армия императора Траяна возьмет штурмом Селевкию… Джавахарлал Неру в книге «Взгляд на всемирную историю» писал: «Именно эти парфяне в Персии, или в Парфии, как тогда называлась страна, и разбили римлян в последний период республики, а сменившей ее позднее империи так и не удалось нанести парфянам решающее поражение… Сами персы поднялись против чужеземных правителей и поставили на их место человека своего племени и своей веры. Это был Ардашир I, его династия называется династией Сасанидов…»

Непрерывные битвы ослабили как парфянское государство в целом, так и его власть над Иранским нагорьем. Александр Широкорад пишет: «Сатрап Фарса (Парсы) Ардашир… объявил себя правителем как прямой потомок Ахеменидов. Он разбил несколько парфянских армий и убил в битве последнего парфянского царя Артабана V, взял Ктесифон и нанес сокрушительное поражение коалиции, пытавшейся восстановить власть Аршакидов». Так была основана вторая Персидская империя – Ираншахр. Ее столицей стал город Фирузабад. Правящая династия получила имя Сасанидов в честь ее родоначальника Сасана, деда царя Ардашира.

Существует целый ряд легенд, посвященных родословной Ардашира, а также «Книга деяний Ардашира Папакана», составленная при его праправнуке Шапуре II. Согласно этому тексту, Сасан был отцом Ардашира и единственным уцелевшим законным потомком и наследником Ахеменидов. А Папак, в других вариантах именуемый его отцом, – его дедом по матери и царем Парса, который однажды увидел вещий сон, открывший ему происхождение Сасана, после чего выдал за него замуж свою дочь.

«Сами персы поднялись против чужеземных правителей и поставили на их место человека своего племени и своей веры. Это был Ардашир I, его династия называется династией Сасанидов…»

Джавахарлал Неру

Об этом писал и Фирдоуси в «Шахнаме», возводя родословную Сасанидов к Ардаширу Бахману, которого историки отождествляют с Артаксерксом I.

Существует также драматичное, но с благополучным финалом предание о том, как Ардашир женился на дочери поверженного противника, а ее братья устроили против него заговор, вынуждая сестру подать своему мужу кубок с ядом. Царь в гневе приказал казнить и их, и свою жену, несмотря на то, что она ждала ребенка. Однако некий добросердечный вельможа, или в другом варианте зороастрийский священнослужитель, спас и укрыл в своем доме царицу, а потом и рожденного ею мальчика, которого назвали Шапур. И однажды, когда Ардашир стал сокрушаться о том, что у него нет семьи и наследника, спаситель царицы поведал, что она и юный сын шаха живы. Как бы то ни было, царевич Шапур был не только объявлен наследником отца, но и стал его помощником и сподвижником, а в последние годы и соправителем. В так называемом Кельнском кодексе Мани есть свидетельство об этом, гласящее, что в 24-й год рождения Мани (это 240 год) «Ардашир покорил город Хатра и царю Шапуру, своему сыну, водрузил на голову большую (царскую) диадему». Абу Али Мухаммад ибн Мухаммад Балами, бывший визирем при саманидских правителях в X веке, автор древнейшего исторического труда на новоперсидском языке, тоже указывал на это: «Ардашир своей собственной рукой возложил корону на голову Шапура».

Исследователь Рассел Робинсон в книге «Доспехи народов Востока» описывает изображения, свидетельствующие, что отец и сын сражались плечом к плечу: «На огромных наскальных рельефах в Фирузабаде изображен персидский правитель Ардашир I (224–241), сражающийся с парфянским правителем Артабаном V. Показано, как его сын Шапур сбрасывает с коня парфянского великого визиря, а персидский воин врукопашную схватился с врагом. На голове Ардашира, поражающего противника копьем, нет шлема, его сбившиеся в ком волосы стянуты повязанной надо лбом лентой, концы ее развеваются. Он одет в облегающую рубашку-кольчугу с длинными рукавами, прикрывающую бедра. Две пересекающиеся перевязи поддерживают на груди округлую пластину, изготовленную по ассирийскому образцу. Изображение ног правителя не сохранилось, выскажем предположение, что они защищались такими же чешуйчатыми пластинками, которые носили его сын и сидящий в седле воин. На принце Шапуре надет простой круглый шлем и такая же кольчуга, как на его отце. Его грудь защищена широким щитком с двумя наплечными украшениями в форме гранатов. Отчетливо видны места соединения чешуйчатых наголенников…»

Легенды также гласят, что сам Шапур полюбил дочь враждебного Ардаширу царя и она родила сына по имени Ормазд. От Ардашира это скрывали, но однажды он увидел, как лихо мальчик держится в игре чоуган и пожелал узнать, чей это сын. Оказалось – его собственный внук, которого царь и признал. Кстати, как свидетельствует В. В. Григоревич в книге «Физическая культура стран Древнего Востока», в Персии было принято обучать мальчиков в специальной придворной школе вышеупомянутой конной игре, а также стрельбе из лука, метанию копья, борьбе, бегу. Игра чоуган, ближайшим аналогом которой можно назвать конное поло, причисляется историками к древнейшим видам спорта. В персидских летописях запечатлены состязания, происходившие за 600 лет до н. э. Об игре чоуган говорится и в народных песнях, и в царских надписях, например в «Надписи Ардашира» и стихах классиков персидской поэзии.

Воцарение Ардашира знаменовало начало формирования могучей державы, которой предстояло несколько столетий занимать господствующее место на всем Ближнем Востоке. Ардашир не только полностью подчинил Парфию, но и расширил границы Персидской империи на восток до Хорезма и низовьев Амударьи. Подобно эпохе Ахеменидов под властью Персии было объединено большинство ираноязычных народов.

Шапур I – победитель римлян

Шапур I стал шахиншахом и продолжил дело своего отца в расширении и укреплении державы. Исламский историк и богослов Абу Джафар Мухаммад ибн Джарир ат-Табари, живший в IX–X вв., в своем труде «Истории пророков и царей» так говорит о царе Шапуре: «Еще до прихода Шапура к власти, при жизни его отца, персы на многих примерах убедились в его уме, великодушии, познаниях, узнали его великую храбрость, красноречие, милость к подданным и кроткое мягкосердечие. Когда Шапура короновали, знать собралась вокруг него, пожелала долгой жизни и много говорила о его отце и его выдающихся достоинствах. Он ответил, что осчастливлен их словами о своем отце, и дал им добрые обещания. Затем царь послал в сокровищницы за деньгами, одарил собравшихся людей богатыми подарками и распределил деньги между почтенными людьми, воинами и теми бедняками, которых счел этого достойными. Он также написал наместникам разных земель и стран, чтобы они распорядились деньгами таким же образом. Так-то его щедроты и благодеяния распространялись повсюду, на знатных и ничтожных, высоких и низких, и для всех их жизнь стала легче…»

Сирийская хроника Арбелы гласит: «Шапур воевал с хорезмийцами и горными мидийцами в первый год своего правления и победил их в жестоком сражении. Оттуда он отправился и покорил гилянцев, деламитов и гирканцев, живущих в далеких горах вблизи Каспийского моря». Но основным противником оставался Рим. В феврале 244 года войска Шапура разбили римлян на Евфрате и в Вавилонии. Ответные военные действия на какое-то время помогли Риму отвести угрозу немедленного взятия персами Антиохии. Римский историк Юлий Капитолин в труде «Трое Гордианов» утверждал, что император Гордиан III выступил в этот поход «с огромным войском и таким количеством золота, что мог бы легко победить персов» даже с помощью наемников, не говоря уже о собственных легионерах. Однако наступление на Месопотамию оказалось неудачным, а лично возглавлявшему войска императору эта кампания стоила жизни. Византийский историк Иоанн Зонара писал, что «император был сбит с коня в битве, сломал бедро и умер от этой раны».

«Когда Шапура короновали, знать собралась вокруг него, пожелала долгой жизни и много говорила о его отце и его выдающихся достоинствах. Он ответил, что осчастливлен их словами о своем отце, и дал им добрые обещания. Затем царь послал в сокровищницы за деньгами, одарил собравшихся людей богатыми подарками и распределил деньги между почтенными людьми, воинами и теми бедняками, которых счел этого достойными».

Абу Джафар Мухаммад ибн Джарир ат-Табари

«И тогда, когда я стал править страной, Гордиан, цезарь, собрал войска со всей Римской империи, от готов и германцев, и выступил к Асурестану (Ассирии) на Ираншахр и на нас. И у границ Асурестана, у Месиха, великое сражение произошло. Гордиан, цезарь, был убит. И римское войско было рассеяно. И римляне сделали Филиппа цезарем. И Филипп, цезарь, пришел к нам, прося мира, и дав нам 500 тысяч динаров за жизнь своих друзей, став нашим данником».

Надпись на Кубе Заратустры в Накше-Рустам

Императорский венец перешел к Филиппу по прозвищу «Араб», который поспешил заключить мир с Персией, согласившись выплатить контрибуцию в 500 тысяч золотых денариев (почти 3 тонны золота). Надпись на архитектурном памятнике в Накше-Рустам, именуемом «Куб Заратустры» («Кааба Зороастра»), посвящена этому событию: «И тогда, когда я стал править страной, Гордиан, цезарь, собрал войска со всей Римской империи, от готов и германцев, и выступил к Асурестану (Ассирии) на Ираншахр и на нас. И у границ Асурестана, у Месиха, великое сражение произошло. Гордиан, цезарь, был убит. И римское войско было рассеяно. И римляне сделали Филиппа цезарем. И Филипп, цезарь, пришел к нам, прося мира, и дав нам 500 тысяч динаров за жизнь своих друзей, став нашим данником. И мы Месих поэтому назвали Пероз-Шапур («Победитель Шапур»)».

Также Рим по условиям договора де-факто отказывался от Армении, сохранив там лишь номинальную власть. Прошло десять лет, в Риме началась череда переворотов, и тогда римляне решились снова вторгнуться в Месопотамию. Этой военной экспедицией командовал легат Сирии. В конце 255 года при Барбалиссе на правом берегу Среднего Евфрата произошла решающая битва, в которой римские легионы были полностью разгромлены. После этого Шапур послал сразу две армии – одну под командованием своего сына Ормазд-Ардашира на Киликию, Каппадокию и Малую Армению, а другую лично возглавил и повел в Сирию. Персидские войска захватили и Армению, и главные города Сирии, включая ее столицу Антиохию. Римский историк Аммиан Марцелин так описывал этот стремительный натиск: «… когда однажды в Антиохии, во время глубокого мира один мимический актер со своей женой во время театрального представления изображал выхваченные из жизни сценки и публика залюбовалась изяществом исполнения, жена его вдруг сказала: «Если это не сон, то вот персы!..» Публика повернула головы и, стараясь спастись от тучи пущенных в нее стрел, рассеялась, кто куда мог…»

Затем Шапур осадил римский гарнизон в крепости Эдесса на Евфрате. Тогда считалось, что Эдесса – самый мощный из укрепленных городов на всем Востоке. Чтобы вызволить осажденных, легионеров к Эдессе повел сам император Валериан. Однако в июне 260 года персидские войска наголову разбили римлян. Император попал в плен. Сохранился каменный барельеф, запечатлевший его на коленях перед персидским царем. Валериан провел в плену два года и умер. Вместе с ним в плен попало множество солдат. По распоряжению Шапура силами пленных был построен в Персии новый город Гондешапур, а также огромную плотину и мост у Шауштара (ныне Шуштар на юго-западе современного Ирана), которую царь Шапур повелел именовать Банд-э-Кейсар – «Дамба Цезаря». Фрагменты этой ирригационной системы сохранились до наших дней.

Персидская армия в правление Шапура дошла до земель нынешней Туркмении. Ормазд-Ардашир, сын Шапура, стал царем Армении. Также под властью шахиншаха были края до Бактрии, Согдианы и теперешнего Ташкента, а также юго-восточный берег Каспийского моря. Тем самым установились границы державы, называемой историками Сасанидским Ираном.

«Иран дважды оказал могущественное религиозное воздействие на весь запад, – отмечает в своей книге Б. А. Тураев. – Культ древнего иранского бога света Митры, хотя и подвергшийся влиянию вавилонского богословия и малоазийских представлений, победоносно шествовал на запад еще с эпохи усиленного синкретизма в начале эллинистической поры, особенно в римское время, начиная с Каппадокии и Понта, распространяясь сначала среди военной аристократии персидского происхождения, потом особенно среди солдат во всей западной половине римской империи, привлекая к себе сердца тем характером деятельности благочестия и энергичного служения правде, верности и культуре, которые были обусловлены иранским дуализмом. В лице Митры Иран был близок к духовному господству над человечеством: Коммод велел посвятить себя в мистерии этого бога, а в 307 г. Диоклетиан, Галерий и Лициний провозгласили в Корнунте Митру покровителем империи. Но это было всего за шесть лет до Миланского эдикта…»

Как пишет Оливер Хогг в книге «Эволюция оружия», влияние построения персидской армии на римскую также несомненно: «Тяжелая кавалерия – катафрактарии – стала более поздней инновацией легиона, появившейся во время правления Константина Великого. Всадники, а также их лошади были защищены доспехами. Аммиан Марцеллин утверждает, что римские тяжелые кавалеристы были аналогичны персидским клибанариям».

Стамбул-Константинополь отчасти обязан своим возникновением Персии. По мнению профессора лондонского Королевского колледжа Джудит Хериин, изложенному в книге «Византия. Удивительная жизнь средневековой империи», Константин Великий с уважением и опасением относился к персидской державе. «После победы над Лицинием (императором Востока. – Прим. авт.) Константин решил, что империи нужна столица на востоке, ближе к самому серьезному противнику – Персии, постоянно угрожавшей вторжением. Рассматривался вариант древнего города Трои. Вместо этого Константин выбрал колонию, созданную греками из Мегары, якобы в VII в. до н. э., на европейском берегу Босфора. Так возник Византий (Византион), который быстро стал процветать, контролируя судоходство через коварные воды, связывающие Черное море с Мраморным, которое, в свою очередь, соединяется с Эгейским морем проливом Дарданеллы».

«Константин решил, что империи нужна столица на востоке, ближе к самому серьезному противнику – Персии, постоянно угрожавшей вторжением. Рассматривался вариант древнего города Трои. Вместо этого Константин выбрал колонию, созданную греками из Мегары, якобы в VII в. до н. э., на европейском берегу Босфора. Так возник Византий (Византион)…»

Дж. Херрин

Персидский поход Юлиана Отступника

Персидская держава была основным соперником Римской империи за влияние в цивилизованном мире. И император Гордиан был не единственным римским владыкой, кому поход против персов стоил жизни. Именно персидский поход против Шапура II стал роковым для императора Юлиана Отступника.

…Юлиан Флавий Клавдий (331–363) был племянником Константина I Великого. Пока он был ребенком, все его близкие родственники по приказу двоюродного брата Констанция, ставшего императором, были уничтожены. Получив разрешение от императора закончить свое образование, Юлиан обучался в прославленной Пергамской школе неоплатонизма. В 29 лет кабинетный затворник, привыкший беседовать с философами, назначается соправителем императора и отправляется в поход против галльских и германских племен. К удивлению императора, рассчитывавшего отделаться от нежелательного родственника, недотепа-ученый провел удачную военную компанию и стал популярным в войсках. Резиденцией Юлиана после побед в Германии стал Париж (Лютеция), где солдаты провозгласили его императором. Констанций, собиравший войска для похода на мятежного родственника, внезапно умер в самый разгар подготовки. Это было воспринято как «воля богов», и Юлиан стал единоличным правителем империи. Он был известен тем, что отменил установленные Константином привилегии для христиан и вернул все права приверженцам традиционных культов. В июле 362 года после встречи с иудейскими старейшинами в Антиохе Юлиан разрешил иудеям вернуться в Иерусалим и восстановить их храм, разрушенный в 70 году н. э. римлянами.

Деяния Юлиана напоминают царствование египетской царицы Клеопатры, тщетно пытавшейся спасти свое древнее царство от нашествия нового безжалостного времени, олицетворяемого суровым Римом. Так и Юлиан пытался спасти древнюю традицию и древние знания Европы и Азии от грядущей унификации, забвения и запрета. Он предвидел, что через несколько веков на Европу нахлынет тьма Средневековья. Слишком много будет забыто: медицина, картография, уникальные библиотеки с тысячами пергаментов, лаборатории и школы.

Доверенным лицом Юлиана, сопровождавшим его в походах, был Аммиан Марцеллин, ставший «последним великим историком античности». Он так писал о Юлиане: «Он делил свои ночи между тремя занятиями: отдых, государство, музы. Он всегда сражался в первых рядах. Его счастье было чрезвычайным, как будто на плечах самой Фортуны, которая некоторое время была доброй направительницей его судьбы, он преодолевал в победном шествии невероятные трудности…»

Вскоре после коронации Юлиан начал подготовку к военным действиям против Персии. Как писал Аммиан Марцеллин, императора «снедала жажда брани по двум причинам: во-первых, потому что он не выносил вообще покоя и бредил боевыми сигналами и сражениями, во-вторых, потому что… он горел желанием присоединить к своим славным военным отличиям титул Парфянского». Вдобавок, если бы Риму удалось взять под свой контроль проходящие по Передней Азии отрезки больших торговых путей, это сулило большую выгоду.

Филипп Гюиз в книге «Древняя Персия» подчеркивает: «Транзитная торговля давала и Сасанидам значительные доходы, поскольку у них была монополия на продажу шелка-сырца. Они регулярно поднимали цены, вынуждая таким образом византийцев к экономической зависимости от импорта этого товара наземным путем. Эта монополия закончилась в VI в., когда византийцы сумели переселить шелковицу в свою страну. В противоположном направлении двигались вавилонские ковры, драгоценные камни и сирийские ткани, кораллы и жемчужины Красного моря, наркотики из Малой Азии, иранская краска для ресниц, весьма ценившаяся китайцами. В сасанидскую эпоху города Нисибин, Артаксата (Армения) или Ктесифон стали важнейшими торговыми перекрестками и перехватили пальму первенства у Пальмиры, которая до II в. была главным торговым центром. Торговцы вели переговоры о своих товарах на полпути между сирийским берегом и Мезеной, из которой путь лежал к портам Персидского залива. С самого начала V в. Сасаниды контролировали также берега от Каспийского моря и Персидского залива (где они основали несколько портов) до Инда, господствуя таким образом над морской торговлей с Индией и Цейлоном в течение всего VI в.».

Поначалу римляне уверенно продвигались вперед. Решающее сражение состоялось у стен Ктесифона, римляне вроде бы взяли верх, но захватить укрепленный город не смогли. Персидские военачальники избрали тактику постоянных беспокоящих ударов, которые наносили легионерам конные отряды. В одной из таких схваток император Юлиан был ранен в правый бок дротиком. До сих пор точно неизвестно, метнул ли тот дротик персидский воин или кто-то из свиты императора. Но рана оказалась смертельной, и через несколько часов Юлиан скончался. Римские легионы, оставшиеся без предводителя, провозгласили императором Иовиана, начальника личной охраны Юлиана…

Вскоре римские войска были окружены персидской армией, которой командовал сам Шапур II. Положение было безвыходным, и новый император согласился на все условия мира, предложенные персидским владыкой. По этому договору Рим уступал Персии пять областей в Месопотамии и отказывался от всяких притязаний на Армению. Иовиан смог тогда сохранить свои легионы, но отступление римлян больше напоминало бегство.

Дуб полководца Вардана

Армения постоянно была местом столкновения интересов окружавших ее тогдашних сверхдержав. Один из почитаемых сейчас в этой стране праздников – отмечаемый за 8 недель до Пасхи Вардананк (иначе – Святой Вардананц), установленный в память битвы на Аварайрском поле. В 448 году персидский шах Иездигерд II послал в Армению, которая с начала IV века была первым в мире христианским государством, письмо, в котором требовал принять зороастризм. В Арташате был созван собор высшего духовенства и знатных людей, который отверг притязания шаха, несмотря на то, что земли Армении были в это время подвластны ему.

Обычно персидские государи были склонны проявлять веротерпимость. Зороастризм был государственной религией, но подданные иной веры имели возможность ее исповедовать. Однако в этот раз Иездигерд II решил настоять на своем. Персы двинули в Армению войска, а местные жители подняли восстание и стали собирать ополчение, лидером которого стал Вардан Мамиконян. За оружие взялись не только мужчины, но и женщины, подростки, старики, даже монахи, покинувшие ради этого свои обители. Персидская армия численностью превосходила армянское ополчение более чем в три раза, но армяне сражались столь доблестно, что нанесли противнику огромные потери. С армянской стороны тоже было множество погибших, пал и полководец Вардан Мамиконян. Однако от идеи внедрить в Армении зороастризм шах после этого отказался, вернувшись к традиции веротерпимости. До конца ХХ века в Армении в области Тавуш рос огромный древний дуб, окруженный всеобщим почитанием. Считалось, что это дерево Вардан Мамиконян посадил накануне той самой битвы.

«Золотой век» Хосрова I

Одним из самых прославленных правителей династии Сасанидов был Хосров I Ануширван, правивший с 531 по 579 год. Начало его царствования было нелегким. Отец Хосрова – шах Кавад оказывал покровительство Маздаку, проповеднику учения, которое отрицало многое из того, на чем строилась жизнь персидского общества. Маздакисты отнимали имущество у тех, кто казался слишком богатым, присваивали чужие земли и не признавали традиционный брак. Возможно, поначалу шах Кавад стремился с помощью Маздака и его приверженцев ослабить влияние аристократии и зороастрийского духовенства. Но достаточно быстро деятельность маздакитов вышла из-под всякого контроля. Расправы над аристократами подорвали военное могущество Персии. Также пришли в упадок торговля и другая экономическая деятельность. В стране вспыхнул мятеж против Кавада и Маздака, который возглавил родной брат шаха. Кавад был свергнут и заточен в темницу, но сумел бежать и вернуть себе престол. Постепенно он все же постарался отдалиться от Маздака, но тот уже начал пользоваться доверием Кавуса, старшего сына Кавада.

Решающим оказалось вмешательство Хосрова. По его распоряжению во время публичного диспута Маздака и его ближайших сподвижников окружили воины, и схваченных маздакитов немедленно казнили. Кавад назвал своим наследником именно Хосрова, отстранив его старшего брата.

Вступив на престол, Хосров постарался загладить вред, причиненный державе и ее жителям действиями маздакитов. «Он убил большое количество тех, кто ходил и отбирал имущество людей, и вернул имущество его собственникам, – писал в своих «Историях пророков и царей» Мухаммад ат-Табари. – Он распорядился, что всякий ребенок, относительно происхождения которого существовало сомнение, был приписан к тем лицам, у которых он находился, если не был известен его отец, и получал долю наследства после того лица, к которому он был приписан, если тот его признавал. Относительно женщин, которые были насильно принуждены отдаваться, он распорядился, чтобы с насильника был взыскан в пользу женщины махр, который удовлетворил бы ее семью, а затем ей представлялось по собственному выбору либо остаться у него, либо выйти замуж за другого, если только у нее уже не было раньше мужа, а в последнем случае она возвращалась мужу. Далее Хосрой распорядился, чтобы со всякого человека, причинившего ущерб имуществу другого человека или насильно что-либо отнявшего у него, взыскивалось то, что следует, а затем насильник подвергался наказанию в соответствии с совершенным им проступком. Хосрой распорядился также, чтобы дети знатных, потерявшие своего кормильца, записывались за ним, но дочерей он выдавал замуж за ровню, и приданое приобреталось за счет государственной казны. Юношей он женил на девушках из знатных домов, платил за них (выкуп за невест), обеспечивал их и приказывал им быть при его дворе, чтобы использовать их в своих делах».

«Далее Хосрой распорядился, чтобы со всякого человека, причинившего ущерб имуществу другого человека или насильно что-либо отнявшего у него, взыскивалось то, что следует, а затем насильник подвергался наказанию в соответствии с совершенным им проступком. Хосрой распорядился также, чтобы дети знатных, потерявшие своего кормильца, записывались за ним…»

Абу Джафар Мухаммад ибн Джарир ат-Табари

Но жестко отказавшись от неудачных начинаний отца, Хосров продолжил его полезные для державы деяния. Так, была полностью реформирована налоговая система. До того налоги взимались с количества выращенного урожая и, как правило, в натуральном виде, то есть продуктами, что неминуемо тормозило экономику страны. Хосров повелел составить реестр всей обрабатываемой земли с указанием урожайности, возделываемых культур, необходимости орошения и иных важных сведений. Была установлена твердая ставка налога за единицу площади обрабатываемой земли (в том числе виноградников) или за группу плодовых деревьев (а также финиковых пальм или олив). Этот налог выплачивался серебряными деньгами. В случае неурожая или иных бедствий налог не взимался. По свидетельству Фирдоуси, шах говорил: «Богатство мое – правосудие, мне рать – дехкане…» Впоследствии подобную систему налогообложения перенял Арабский халифат.

Особое внимание Хосров уделил реформе армии. До того в ней служили пехотинцы, не отличавшиеся высокой боеспособностью, – а в пехоту попадал всякий, кто не мог купить себе боевого коня, сбрую и снаряжение. Конные отряды формировались из знатных людей, что ставило шаха в зависимость от аристократии. Теперь Хосров стал обеспечивать кавалерию всем необходимым за счет казны и платить воинам жалованье, сформировав 12 полков тяжелой кавалерии. Таким образом он создал новое регулярное и надежное войско. Главнокомандующим был сам правитель.

Изменилась и административная структура государства. Хосров поделил Иран на четыре куста (kwst – сторона). «Во времена Дария II (423–404 гг. до н. э.) в арамейском документе, происходящем из Египта, управляющий обозначается как “защитник седьмой части”, – поясняет Филипп Гюиз в книге «Древняя Персия». – К концу сасанидской эпохи Хосров I (531–579) в рамках своих военных и административных реформ разделил территорию Эраншахра на четыре географические части (среднеперс. paygos), согласно основным направлениям: север (среднеперс. abaxtar), восток (среднеперс. xvarasan), юг (среднеперс. nemroz) и запад (среднеперс. xvarvaran). Эта непродолжительная реформа послужила моделью для военных реформ в Византии при Ираклии (610–641). Введение четырехчастного деления империи Сасанидов, долгое время бывшее известным только на основании арабо-персидских и среднеперсидских источников постсасанидской эпохи, недавно было подтверждено появлением на рынке нескольких административных сасанидских печатей той эпохи».

В каждый куст были назначены гражданские правители и военачальники, стоявшие над ними. На все значимые должности отныне назначали не по родовитости и наследству, а по указанию самого шаха. То же самое произошло и в области судебной власти: она была передана судьям, которых опять же назначал лично Хосров. «Сасанидские судьи подразделялись на две категории – младших судей и старших, каждая с собственной, хорошо определенной компетенцией, – пишет Филипп Гюиз в книге «Древняя Персия». – Они были очень знающи как в гражданском законодательстве, так и в духовном праве. Некоторые случаи разрешались двумя судьями или даже коллегией судей, и можно было обжаловать решение младшего судьи. В случае неправильного поведения или пристрастия судьи сами могли подвергнуться санкциям».

«Этот Хозрой, прозванный Ануширван, в дни своего правления утверждал порядок в стране, ибо он был миролюбив и строителен».

Себеос

При Хосрове появились сборники канонического права – «Судебники». Каждый назначаемый на должность получал от шаха подробную инструкцию. Между 557–570 гг. было составлено «Письмо Тансара» – социально-политический трактат, определявший многие важные правила и порядок действий подданных персидского владыки. К примеру, текст гласил: «Еще то, что ты написал: «Шахиншах требует от народа доходов и работы». Следует знать, что народ в вере составляет четыре члена; и во многих местах в священных книгах без спора, истолкования, возражения и противоречий написано и разъяснено, что это называют четырьмя членами, и главой тех [четырех] членов является государь.

Член первый – люди веры. И этот член сверх того распределяется по подразделениям: судьи, совершающие служение [богу], подвижники, надзиратели [храмов] и наставники.

Член второй – сражающиеся, то есть люди битвы. И они делятся на две категории: конных и пеших, кроме того различающихся по степеням и делам.

Член третий – писцы. И они также делятся на разряды и виды: писцы посланий, писцы счетоводства, писцы судебных постановлений, юридических (нотариальных) записей и контрактов, писцы жизнеописаний; и врачи, поэты и астрологи входят в разряды их [т. е. писцов].

Член четвертый называют [людьми] промысла, и они суть земледельцы, пастухи, торговцы и все [люди] ремесла.

И происхождение людей по этим четырем членам останется неизменным в мире, пока он продолжается. И категорически не должен один с другим перемещаться, за исключением того, если один из нас во врожденных качествах проявит способность. Того представляют шахиншаху. После испытаний мобедами и хирбедами и продолжительных освидетельствований, если признают достойным, повелят присоединить к другому сословию» (Моджтаби Минови, Намэ-и Тансар, Тегеран, 1932; Аббас Экбаль, Ибн-Исфендиар, Тарих-и Табаристан, Тегеран, б. г., т. I).

Каналы и крепости

Строительство при Хосрове действительно велось значительное. Ат-Табари свидетельствовал: «Хосрой велел рыть каналы и водопроводы, велел выдавать ссуды владельцам культурных земель и оказывать им поддержку; равным образом он велел восстановить все разрушенные плотины и сломанные каменные мосты и все разрушенные селения, приведя их в наилучшее состояние, в каком они находились ранее… Он организовал надзор за храмами огня, привел в порядок общественные дороги и построил на дорогах замки и крепости». Было завершено строительство крепости Дербент, Кавказской стены и Горганской стены общей протяженностью 240 км. «…когда воцарился Хосрой, он велел построить в стране Сул ряд городов, крепостей, валов и много других сооружений из камня, добытого в области Горган; все это должно было служить защитой и убежищем для населения его страны в случае нападения на них врага».

«Хосрой велел рыть каналы и водопроводы, велел выдавать ссуды владельцам культурных земель и оказывать им поддержку; равным образом он велел восстановить все разрушенные плотины и сломанные каменные мосты и все разрушенные селения, приведя их в наилучшее состояние, в каком они находились ранее…»

Абу Джафар Мухаммад ибн Джарир ат-Табари

В эпоху Сасанидов в селении Нушабад (ныне город в шахрестане Кашан) был сооружен уникальный подземный город Уи, который при необходимости служил местным жителям убежищем от вражеских набегов. В наши дни его случайно нашел человек, копавший колодец у себя во дворе. Подземный город состоит из множества коридоров и небольших комнат на нескольких уровнях, также к нему примыкает обширная цистерна для хранения воды, есть внутренние каналы. В городе существовала продуманная система вентиляции, подававшая свежий воздух на все уровни. Для освещения использовались керамические масляные лампы.

Высокого уровня достигло и мастерство орошения. Ричард Фрай в книге «Наследие Ирана» писал: «…чтобы спасти драгоценную воду от раскаленного солнца или провести ее без потерь сквозь пористую почву, была изобретена замечательная система подземных каналов. Строительство и поддержание такой оросительной сети было настоящим подвигом инженеров древности». Причем некоторые из этих каналов, способных подавать воду на километры от источника, существуют и сейчас.

В 532 году, в самом начале правления Хосрова I, Персия заключает с Византией «Вечный мир». Но когда византийцы стали нарушать условия этого договора, Хосров провел большую военную кампанию, в результате которой новый мирный договор обязал Византию выплачивать дань Персии и оплатить работы по перестройке и укреплению оборонительных сооружений вдоль Большого Кавказского прохода и крепости Дербент.

Шахиншах Хосров был просвещенным владыкой, он покровительствовал наукам и искусствам. В Персии нашли приют философы и ученые из афинской Академии, когда ее закрыли византийцы. В этот период на персидский язык переводилось множество греческих и индийских ученых трактатов. Известно имя персидского ученого врача Барзуя, которому приписываются многие переводы с санскрита, в том числе знаменитого сборника «Панчатантра», который впоследствии был переведен на арабский и вошел в мировую культуру под названием «Калила и Димна». Хосров повелел издать медицинскую энциклопедию, причем лично участвовал в диспутах ученых медиков и задавал вопросы, ответы на которые тут же записывались для включения в эту книгу. При нем была создана и настоящая медицинская академия с библиотекой, учебными помещениями и больницей при ней.

Во времена Хосрова в Персии появилось подробное руководство по шахматам и были изобретены нарды.

Владыка из легенд

Хосрову посвящено множество легенд и преданий. В них он предстает образцом мудрого и справедливого владыки. Один из текстов «Сиасет-наме» содержит легенду о том, как Хосров пригрозил отрубить руку собственному сыну за то, что тот хотел отнять верблюдов у молодого арабского купца. Тот араб был будущий халиф Умар, и он по возвращении рассказал об этом Пророку Мухаммаду, который воскликнул: «Неверный, а какая правосудность!»

В этом предании, очевидно, слава поборника справедливости шаха Хосрова I соединилась с именем Хосрова II, который более соответствует эпохе жизни Пророка и халифа Умара.

Начало литературному образу Хосрова как идеального правителя положил Фирдоуси в своей поэме «Шахнаме». В дальнейшем Хосров стал героем многих народных сказаний, повествований, музыкального фольклора. Многие восточные средневековые правители стремились вывести происхождение своих династий от великого Хосрова.

Искусство эпохи Сасанидов

Влияние Персии простиралось тогда далеко за пределы ее границ. Как пишет Филипп Гюиз в книге «Древняя Персия», «сасанидское искусство само оказало очень большое влияние на искусство соседних, как западных, так и восточных народов, именно на византийскую и романскую архитектуру (во Франции и в Испании), текстильное производство коптов и эфиопскую миниатюру, a также на геометрические и изобразительные сюжеты искусства Центральной Азии. К этому добавляется настенная роспись, которая попала в Китай дорогами Шелкового пути. Следы сасанидов были обнаружены даже на юге России, a также в Киренаике и Нубии, a сасанидские монеты были обнаружены даже на острове Занзибар. Что еще более удивительно, парфянская и арабосасанидская посуда была обнаружена даже в Мозамбике и в других регионах африканского побережья».

«Великолепное сасанидское блюдо, нынче хранящееся в Парижской Национальной библиотеке, выполнено в хрустальных кружочков и цветного стекла, вставленных в золотую оправу. Предполагают, что оно относится к периоду правления Хосрова I (531–579). Хрустальное основание блюда украшено рельефной резьбой с изображением коронованного правителя, сидящего на троне, который поддерживают крылатые кони. Из этих истоков мусульманское искусство впитало любовь к горному хрусталю и пронесло ее через века», – отмечает Барбара Бренд в книге «Искусство ислама».

В эпоху Сасанидов обрели популярность серебряные изделия: бутылки, кувшины, вазы – с изображением женских фигур, танцующих или несущих дары. Тогда же распространился узор в виде медальонов, заключавших в себе изображения реальных и мифических животных или декоративные розетки, образующие круг.

В то же время блестяще расцвело текстильное искусство – на коврах и тканях появились уже знакомые орнаменты, а также павлинопсы, симурги, грифоны, крылатые скакуны. Хорошо известен также сохраняющий широкую популярность орнамент «индийский огурец» (бута), который некоторые исследователи считают стилизованным изображением пшеничного колоса. Есть также версии, что это стилизованное пламя (что собственно и значит на санскрите слово «бута» – «огонь»), цветок хлопка, миндальное зернышко. Он считается символом плодородия и развития.

Костюмы знатных людей тоже были порой сложными, красочными и дорогими. «В первых веках сасанидской эпохи мужчины часто изображались в чем-то вроде легкого плаща, завязывающегося спереди лентой или застегивающегося пряжкой, – пишет Филипп Гюиз в книге «Древняя Персия». – К середине сасанидской эпохи грудь царских охотников была защищена чем-то вроде кожаного доспеха, закрепленного диагональными полосками, которые соединялись под розеткой. К концу сасанидской эпохи цари все сильнее тяготели к тяжелым кафтанам, богато украшенным по краям. В текстах упоминается множество разновидностей качественных тканей для любого времени года (шерсть, шелк, мех и т. д.)».

Цветовые решения этого периода выдержаны в мягких полутонах: пользовались популярностью голубой и аквамариновый оттенки, бледно-розовый, мягкий терракотовый красный, размытые оттенки синего, зеленоватые, охристые. Обычный вариант – небесно-голубой фон, а на нем зеленые листья и белые цветы.

С персидскими коврами и их орнаментами связана легенда о принце, который умел ткать ковры. Будучи захвачен разбойниками, сумел убедить их, что продавать сделанные им ковры выгоднее, нежели убить пленника. Однако в узорах ковров он зашифровал свою историю и призыв о помощи, поэтому вскоре был спасен.

Действительно, орнамент на персидских коврах никогда не бывает случайно расположен – он определяется как давними традициями, так и замыслом мастера, вкладывающего в произведение определенный смысл. В центре ковра находится медальон, обычно похожий на большой раскрывшийся цветок, остальные детали располагаются вокруг него в строгом порядке. Медальон обычно понимают как знак всевидящего ока Всевышнего и напоминание о присутствии Божества в этом мире.

Узор из стилизованных роз символизирует человеческую жизнь, а охотничьи сцены считаются символами вечного райского блаженства. Древним и неизменно популярным был орнамент в виде золотисто-бежевых чешуек – махи. Существует старинное персидское поверье, что в лунные ночи рыбы в озерах поднимаются к поверхности, чтобы полюбоваться светом луны, и вся вода покрывается узором из их чешуйчатых спин.

Хосров II Парвиз

Еще один известнейший правитель из династии Сасанидов – Хосров II Парвиз, внук Хосрова I Ануширвана. Отец Хосрова II – Ормизд не пользовался особой поддержкой аристократии. А военачальник Бахрам Чубин, которого шах обвинил в присвоении большей части военной добычи в одном из походов, поднял мятеж. При этом он постарался скомпрометировать и наследника престола, ради этого, как писал Абу Ханифа ад-Динавари в «Книге длинных известий», «принялся чеканить дирхемы с изображением Кисры Абарвиза, сына царя, его портретом и именем. Выбил он для него (Кисры) десять тысяч дирхемов и распорядился дирхемами: тайно они были перевезены, достигли Мадаина и распространились среди населения. Стало об этом известно царю Хормузу, и он не усомнился в том, что это его сын Кисра покушается на царствование и что именно он приказал выбить эти дирхемы. И то, что пожелал Бахрам, то он и сделал: царь задумал убить своего сына Кисру. Ночью Кисра бежал в сторону Азербайджана, пока не прибыл туда и стал там жить». Против Ормизда выступили братья его жены, они низложили правителя и возвели на трон своего племянника Хосрова.

Молодому шаху пришлось нелегко: многие подозревали его в причастности к свержению отца, оба дяди желали влиять на дела в государстве, и вдобавок продолжался мятеж Бахрама. Хосров поначалу пытался примириться с могущественным бунтовщиком, предлагая ему высокую должность и обещая неприкосновенность. Но Бахрам Чубин не только ответил отказом от таких милостей, но и потребовал передать ему персидскую корону: «…Письма, свидетельствующие об убожестве и ничтожности твоего ума, я получил, но твоих дерзновенных предложений я не принял; тебе не следует применять по отношению к нам ни царских писем, ни царских даров, особенно когда твое избрание вызвало такие беспорядки в персидском государстве и когда благородные и достойные уважения лица не были участниками голосования…»

На это послание шах счел возможным ответить, хотя и не без иронии: «Мы получили твое письмо с напоминанием о многопрославленной твоей храбрости и, узнав, что ты находишься в добром здоровье, обрадовались. Но были в это письмо вставлены некоторые выражения, которые исходили не от твоего сердца, но, конечно, тот, кто писал это письмо, сильно упившись вином и охваченный неумеренным сном, вписал сюда свои пустые и неестественные сновидения. Но так как деревья в эти дни потеряли свою листву и потому сновидения не имеют силы, то мы не были приведены в смущение. Ведь мы и царский престол получили с почетом и не нарушили законов персидских…»

Возле реки Большой Заб разыгралось решающее сражение между войсками Чубина и Хосрова. Победа была на стороне мятежника, хотя, по словам Фирдоуси, сам молодой шах отважно сражался, пока не был вынужден отступить в числе последних уцелевших воинов. С немногочисленными сторонниками он отправился в Эдессу, откуда обратился за помощью к византийскому императору Маврикию. Не всем византийским царедворцам понравилась идея помочь персидскому правителю в изгнании, однако император думал иначе. Он дал Хосрову войско под командованием полководца Нарсе и выделил 40 кентинариев золота, а это без малого полторы тонны драгоценного металла. В свою очередь персидский шах уступал византийцам обширные земли в Армении (к северу и западу от озера Ван), Иберии и Месопотамии. Чтобы закрепить этот союз, как свидетельствуют Ат-Табари и Фирдоуси, был заключен брак между Хосровом и дочерью императора Марией.

Вскоре в битве при Ганзаке воинство Бахрама Чубина было сокрушено, сам он бежал в Тюркский каганат, где его вскоре настиг кинжал подосланного убийцы. Несметные сокровища мятежника достались Хосрову. Он послал императору Маврикию богатые дары, раз в пять превосходившие по стоимости те 40 кентинариев, вернул Византии некоторые города, завоеванные его предшественниками, отменил византийскую дань. Между Персией и Византией наконец-то был заключен прочный мир, который даже породил в Армении поговорку о беззаботности «словно во дни Маврикия».

Однако мирное соседство оборвалось из-за трагических событий. В 602 году император Маврикий с сыновьями был убит в результате заговора Фоки. В столицу Персии – Ктесифон – прибыло посольство, чтобы сообщить о новом императоре, причем возглавлял его Лилий, который ранее был во главе тех, кто убил Маврикия. А незадолго до этого к Хосрову явился молодой человек, назвавшийся старшим сыном убитого императора – Феодосием. Хосров повелел объявить траур по Маврикию, признал императором Византии упомянутого юношу, а посла Фоки посадил в темницу. И двинул войска против Византии, объявив, что это – отмщение за убийство благодетеля и друга шаха.

В следующие годы персидская армия громила византийцев на всех направлениях, тем более что Фока, опасаясь заговоров, казнил или вынудил бежать многих полководцев. К 607 году персы властвовали в Сирии и Армении, заняли Феодосиополь и Дару. В 610 году Фока был свергнут и казнен. Императором стал Ираклий, сын африканского экзарха. Он пытался примириться с Хосровом, но получил ответ, что персы считают законным правителем Византии Феодосия, сына Маврикия, а Ираклия – самозванцем. По словам Феофана Исповедника, «Ираклий, вступивши на престол, нашел совершенный упадок в римском управлении. Европу опустошали варвары, Азию всю заняли персы, города пленили и римское войско на сражениях истребили. Смотря на это, он был в недоумении, что ему делать».

Взятие Иерусалима

Весной 614 года войска Хосрова после двадцатидневной осады пробили стену Иерусалима и взяли город, захватив огромные трофеи и множество пленных. Хосров тогда написал Ираклию: «Любимый богами господин и царь всей земли, рождение великого Ормузда, Хозрой – Ираклу, бессмысленному и негодному рабу нашему. Не желая отправлять службу рабскую, ты называешь себя господином и царем; ты расточаешь сокровища мои, находящиеся у тебя, и подкупаешь рабов моих. Собрав разбойничьи войска, ты не даешь мне покоя. Разве я не истребил греков?.. Неужели ты и теперь не знаешь, что я подчинил себе море и сушу; разве я теперь не могу подкопать Константинополя; но я отпускаю тебе все твои преступления. Возьми жену свою и детей и приди сюда; я дам тебе поля, сады и оливковые деревья, которыми ты можешь жить, и мы с любовью будем смотреть на тебя… Если ты сойдешь в бездны моря, я протяну руку и схвачу тебя, и тогда увидишь меня, каким бы ты не желал видеть».

«Но ничто не могло сдержать атаки персов: Антиохия пала, в 614 г. был разграблен Иерусалим. В 619 г. персы заняли Александрию и не выпустили зерновой флот в Константинополь».

Дж. Херрин

После этого персидская армия вышла на берег Босфора напротив Константинополя, и штурму византийской столицы помешал лишь недостаток кораблей. «Константинополь выдержал многочисленные нападения, самым крупным из которых может считаться совместная атака аваров, славян и персов в 626 г., а также несколько продолжительных осад, – подчеркивает Дж. Херрин в книге «Византия. Удивительная жизнь средневековой империи». – Нападение 626 г. было коротким, но очень серьезным, потому что императора Ираклия (610–641) не было в городе. Он вел длительную кампанию против персов на востоке, оставив Константинополь на патриарха Сергия и генерала Бонуса. Авары и славяне блокировали столицу с суши и отрезали снабжение ее водой, уничтожив акведук, а персидские силы прибыли на азиатское побережье Босфора. Бонус велел военно-морским силам не дать славянам переправить персов через Босфор…»

В 616 году падгоспан запада Шахин захватил на восточном берегу Босфора город Халкидон. В дальнейшем войска под командованием полководца Шахрвараза заняли Египет, при этом внезапный шторм прибил обратно к берегу все корабли, на которых византийцы пытались вывезти ценности из Александрии. «Но ничто не могло сдержать атаки персов: Антиохия пала, в 614 г. был разграблен Иерусалим, – пишет Дж. Херрин. – В 619 г. персы заняли Александрию и не выпустили зерновой флот в Константинополь. Ираклий с помощью патриарха Сергия (610–638), который короновал его императором, сосредоточил все свое внимание на поражении Персии. Десять лет он совершенствовал вооруженные силы Византии и планировал новые стратегии, которые были использованы в длительной кампании 622–628 гг., когда император проводил годы вдали от столицы, заключая союзы с кавказскими племенами и планируя вторжения вглубь персидской территории. Но в его отсутствие персы сумели договориться с аварскими племенами, которые теперь имели влияние на своих славянских союзников, и вышли на побережье Босфора. Осада 626 г. была решающим моментом в истории империи».

Именно тогда Хосров II получил в народе прозвище «Парвиз» («Победоносный»). Михаил Сириец писал, что «персы захватили ромейские области Месопотамии, Сирии, Киликии, Палестины, Египта и всего побережья, ограбили и полонили бесчисленное количество народа. Они перевезли в персидскую землю рабов, всякого рода имущество, даже колонны из мрамора и великое множество плит». Но при этом хронист отмечал, что персидские воины «совершенно никому не вредили, кроме ромеев, которых повсюду, где находили, убивали», а местных жителей не трогали.

«Персы захватили ромейские области Месопотамии, Сирии, Киликии, Палестины, Египта и всего побережья…»

Михаил Сириец

Однако почти отчаявшийся император Ираклий все же сумел собрать силы для обороны и даже ответного наступления. Он занял крупные суммы у богатых жителей Константинополя, а также велел переплавить в монеты драгоценную посуду и даже светильники из собора Святой Софии. Договорился о перемирии с аварами, чтобы не воевать на два фронта, и о союзничестве – с хазарами. Император приказал доставить ему все книги и карты, содержавшие сколь-нибудь полезные сведения о Персии, и несколько месяцев, удалившись из столицы, в уединении изучал всю эту информацию и разрабатывал план предстоящей военной кампании.

Последний шанс Ираклия

В апреле 622 года Ираклий переправился с войском в Малую Азию, где возле города Никомедия начались учения. Византийский хронист Феофан писал об этом: «В провинциях набрал войско и к нему присоединил новобранцев. Начал упражнять их и приучать к военным действиям; разделивши войско на две стороны, приказал им делать ряды и бескровные нападения друг на друга, приучал их к военному крику, шуму и возбуждению, чтобы на войне они не пугались, но смело, как бы на игрище, шли против неприятеля. Сам царь… шел на сражение, давши клятву воинам вместе с ними сражаться насмерть и разделять с ними все опасности, как с собственными детьми. Он желал управлять ими не страхом, но любовью. Но нашедши в воинах беспечность, робость, беспорядок, неустройство, как в собранных из разных земель, он привел в одно стройное тело; и все согласно и единодушно воспевали силу и мужество царя… Потом, вооруживши войско для военных упражнений, поставил в две колонны, и явились трубы, фаланги из щитов и в латах воины, ряды мужественно стояли, и царь велел им сделать вид сражения: пошли сильные снемы и взаимные столкновения, будто на действительной войне, представилось страшное зрелище без убийства и опасности, взаимные угрозы убийственные без кровопролития и обороты без необходимости, чтобы всякому занять безопасное место с доказательствами своего мужества, среди безбедного побоища».

Кстати, Ираклий при подготовке новой армии многое перенял у персов. Недаром В. А. Дмитриев в книге «Всадники в сверкающей броне. Военное дело сасанидского Ирана и история римско-персидских войн» пишет: «особая система комплектования войска: его главной ударной силой, костяком являлась формировавшаяся из многочисленного слоя средней и мелкой аристократии тяжелая конница… Стратегия персов… была основана на действиях кавалерийских частей, в то время как пехота выполняла второстепенные функции… Именно под воздействием сасанидского военного дела в римской армии произошли серьезные структурные изменения, повлекшие за собой глубокие перемены и в других областях общественной жизни… Чисто военное заимствование («появление в поздней империи отрядов тяжеловооруженных всадников… по персидскому образцу»)… привело к важным системным изменениям… возникло особое военное сословие, представители которого несли службу в рядах тяжелой конницы. В западной части римского мира этот социальный слой в перспективе стал моделью для формирования рыцарства, явившегося ядром всей феодальной системы западноевропейского средневекового общества».

На подготовку армии потребовался год, а в апреле 623 года византийцы через Армению двинулись против Ирана с севера. Была разорена провинция Атурпатакана. К тому моменту, как подступили персидские войска (Шахин с армией от Халкидона, Шахраваз из Сирии), византийцы отошли на заранее приготовленные позиции в междуречье Куры и Аракса. Но поход Ираклия, хоть и был тщательно подготовлен, поначалу не принес победы. Более того, персы снова вышли к Босфору, а потом договорились с аварами, и те осадили летом 626 года Константинополь. Но взять византийскую столицу штурмом не удалось.

Ираклий с союзниками-хазарами тем временем осадил Тбилиси, но персидский гарнизон крепости осаду выдержал. Осенью 627 года Ираклий двинулся в Месопотамию. Ему противостоял полководец Рахзад, который писал шаху, что сил у него недостаточно. Сражение состоялось возле Ниневии. Ираклий сам повел войска в бой, и византийцы, на стороне которых было численное преимущество, одержали победу. Они заняли летнюю резиденцию шахиншахов в Дастегерде. А в начале 628 года император двинулся на Ктесифон. Оборонять столицу с оружием в руках готовы были даже женщины, но на подступах к городу византийцев все же удалось остановить.

Эта война имела трагические последствия для самого Хосрова II. Среди его придворных возник заговор, который возглавлял старший сын шаха Кавад Шируйе. Он с отрядом воинов, сопровождаемый толпами горожан, застиг отца во дворце Вех-Ардашир, причем вся свита шаха разбежалась заранее, и защитить его было некому. Одна из легенд гласит, что оставшийся в одиночестве владыка долго сидел в саду, пока люди его сына рыскали по дворцу, но ощутил голод и попросил садовника купить ему на базаре еду. Денег при себе у шаха не было, он отрезал в уплату кусок пояса, вышитого драгоценными камнями. Это вызвало подозрение у торговца, и перепуганный садовник, не знавший правителя в лицо, рассказал, что камни дал ему неизвестный человек, который сидит у цветника…

Хосрова схватили и отправили в заточение, а вскоре после этого убили.

Полтора миллиарда драхм

Имя Хосрова II Парвиза, который в начале своего правления был вынужден просить помощи у византийского императора, а потом стал обладателем обширной державы и неисчислимых сокровищ – количество серебра в его казне измерялось тысячами тонн – стало символом богатства и роскоши. О долгом правлении этого владыки свидетельствует необычайное обилие и разнообразие сохранившихся монет Хосрова II. Когда в 603 году была произведена перечеканка монеты, то в казне после всех выплат оказалось 3296 тонн серебряной монеты в 200 тыс. кошелей. Через семнадцать лет, на 30-м году его правления, казна содержала сумму вдвое больше – 400 тыс. кошелей, то есть более чем полтора миллиадра драхм.

Талиби в «Истории персидских царей» так описывает трон Хосрова II: «Это был трон, сделанный из слоновой кости и из тикового дерева, доски и перила которого были сделаны из серебра и золота. Длина его была в сто восемьдесят локтей. На ступенях были вставки из черного и эбенового дерева, обрамленные золотом. Над троном размещался балдахин, сделанный из золота и ляпис-лазури, где были изображены небо и звезды, знаки зодиака и семь видов погоды, a также цари в различные моменты жизни – на пиру, в сражении или на охоте. Имелся также механизм, который указывал время дня. Трон сам был полностью покрыт четырьмя покрывалами из парчи, расшитой золотом и украшенной жемчугом и рубинами, и каждое из этих покрывал предназначалось для определенного времени года».

Архитектура тоже достигла немалого совершенства. И. Лосева и М. Дьяконов в книге «Искусство Древнего Ирана» указывают: «Крупнейшим памятником сасанидского зодчества является царский дворец в Ктесифоне… Сохранились тронный зал и примыкавшие к нему второстепенные помещения. Последние, однако, не были видны с лицевой стороны. Их закрывала высокая фасадная стена, прорезанная посередине гигантской аркой пролетом в 20 м. Пространство огромного тронного зала было открыто наружу; архитектор создал большое, свободное внутреннее пространство. Пользуясь новыми строительными возможностями, он достиг цели при помощи свода, без подпор и колонн. Новым в архитектуре является также сопоставление на фасаде огромной арки зала и небольших ложных арок… Архитектурная масса здания благодаря контрасту размеров арок кажется особенно грандиозной и монументальной».

Кроме того, как отмечают те же авторы, согласно преданиям «стены зала имели серебряную облицовку, а пол будто бы был покрыт драгоценным ковром такой величины, что, когда арабы-завоеватели, разграбившие Ктесифон в 637 году, разрезали его на части, каждому арабу-воину досталось по куску. В глубине зала, затененный тяжелыми занавесами, помещался высокий трон, над которым висела на золотых цепях многопудовая корона царя царей».

Дж. Херрин в книге «Византия. Удивительная жизнь средневековой империи» указывает на сильное влияние, оказанное великолепием персидского царского двора на Византию: «Имперская идеология снабжала все аспекты жизни византийского двора римскими символами власти и новыми ловушками, перенятыми у Персии. Диоклетиан был первым императором, надевшим диадему, расшитые золотом одежды и регалии, импортированные с Востока, и он ожидал, что люди будут падать ниц перед ним. Правители IV в. усложнили эти обычаи из Персии, где «царь царей» – шахиншах – сидел на троне под золотыми деревьями с золотыми птицами, которые могли петь, а рядом лежали рычащие львы. Феодосий II соорудил площадку для поло, так что византийские императоры могли заниматься царским спортом – еще один импортный товар из Персии».

Искусные мастера изготавливали для шаха и вельмож множество драгоценных чаш, ваз, блюд и прочей утвари из золота и серебра. «Известен рассказ о мазандеранском вельможе, который оказался в трудном положении, пригласив на пир около тысячи гостей, когда золотой посуды у него было только на пятьсот человек». В те времена было доведено до совершенства искусство изготовления малой скульптурной формы, мелкой пластики из золота и серебра, такими рельефными картинами украшали вазы и кувшины. В российском Эрмитаже хранится обширная коллекция шедевров сасанидских мастеров. Многие из этих сосудов были найдены в кладах на Урале, в Пермском крае. Это породило интересные версии не только об обширных торговых связях здешних жителей с Персией, но и о существовании на пермской земле почитаемого зороастрийского святилища (куда и приносились в дар драгоценные вазы и чаши), возможно, связанного с местом рождения самого Заратустры.

«Сокол – лучший друг правителя. Этой хищной птице присущи то же достоинство и чистота, что и царской особе».

Омар Хайам

Очень часто на вазах и чашах изображались сцены соколиной охоты. Фирдоуси писал, что шах Бахрам Гур из династии Сасанидов, знаменитый своим охотничьим искусством, был первым, кто смог приручить для охоты сокола. Впоследствии ученый и поэт Омар Хайам подчеркивал особую роль хищных птиц при дворе: «Сокол – лучший друг правителя. Этой хищной птице присущи то же достоинство и чистота, что и царской особе».

И хорошо известная притча о споре между соколом и вороном – почему, мол, ты, ворон, живешь триста, а я тридцать лет? – в которой благородная птица отказывается питаться падалью, тоже имеет персидское происхождение. До наших дней дошли старинные трактаты о соколиной охоте «шекар-наме» с подробными разъяснениями о приручении и содержании ловчих соколов. Шах на соколиной охоте – один из самых популярных сюжетов знаменитых персидских миниатюр.

Хосров и Ширин

С Хосровом II связана и одна из самых трогательных историй любви, не раз вдохновлявшая впоследствии великих поэтов. Фирдоуси в знаменитой поэме «Шахнаме» писал о том, как юный царевич Хосров полюбил красавицу Ширин, несмотря на то, что она была простого происхождения. Когда он взошел на престол, то забыл о своей любви, но однажды, направляясь на охоту, проехал мимо ее дома и увидел Ширин, стоящую на плоской крыше. Все чувства ожили вновь, и шах решил жениться на возлюбленной. Вельможи были против: «С чистейшим отцом недостойная мать / Жизнь сыну не могут достойную дать…» Однако шах сумел убедить их, прибегнув к образному изложению – предъявив сначала драгоценную чашу, полную крови, а потом ту же чашу с лучшим вином.

По некоторым сведениям старшего сына Хосрова подтолкнуло к заговору то, что шах собирался передать престол не ему, а сыну от Ширин.

Прославленный классик персидской поэзии Низами Гянджеви в поэме «Хосров и Ширин» описывает, как царевич Хосров видит купающуюся Ширин (Низами именует ее армянской принцессой) и сразу влюбляется в нее. Она отвечает взаимностью, но потом Хосров вынужден жениться на Марии, дочери византийского императора. Однако тоска по любимой заставляет его отвергнуть все земные выгоды и все-таки вернуться к Ширин. Но сын Хосрова и византийки свергает отца, а затем убивает его спящего. Хосров умирает молча, чтобы не потревожить Ширин. А она, очнувшись от сна, видит рядом окровавленное тело любимого мужа. Совершив погребальные обряды, Ширин закалывает себя кинжалом на могиле Хосрова.

Существует также рассказ о том, что Ширин была и в то время настолько прекрасна, что Шируйе пожелал сделать ее своей женой. Но она, попросив небольшую отсрочку, скрылась в гробнице Хосрова и выпила принесенную с собой отраву.

Первый поэт Персии

Во времена Хосрова II Парвиза жил легендарный поэт Барбад, которого принято считать основоположником песенной и поэтической традиции Ирана. Точных биографических сведений о нем нет: известный арабский философ и поэт Джахиз считал его уроженцем Мерва (город на юго-востоке нынешнего Туркменистана), а персидский поэт и философ Шамс ад-дин Рази называл родным городом певца Джахров в провинции Фарс. Легенда, рассказанная Фирдоуси, гласит, что Барбад, желая попасть ко двору, но не имея возможности выступить перед шахом – завистники препятствовали, – однажды, когда шах пировал с гостями, влез на дерево в дворцовом саду и спел под собственный аккомпанемент несколько песен. Хосров был восхищен и взял его на должность главного придворного поэта. Одна из известных песен Барбада называется «Машкдане», то есть «Крупица мускуса». Она посвящена любимой жене Хосрова – Ширин. В поэме Низами «Хосров и Ширин» перечисляется тридцать песен Барбада, приуроченных к тридцати дням зороастрийского месяца. Песни Барбада известны под общим названием «Хосровани», их классифицируют по рифме, стихотворному размеру, содержанию и событию, в честь которого они написаны. В песнях говорится о дворцовом этикете, пиршествах и церемониях, восхваляются достоинства шаха, его доблесть и мужество в бою и на охоте, мудрость в государственных делах. Легенды гласят, что и после гибели Хосрова певец остался верен своему государю, продолжая до собственной смерти исполнять посвященные ему песни.

Царица Буран

После гибели Хосрова II на престол взошел его сын Кавад II по прозвищу Шируйе, но правил он недолго, меньше года. Мир с вторгшимися в пределы Ирана византийцами был при нем заключен, но условия полностью диктовал император Ираклий. После смерти Кавада II шахом был провозглашен его малолетний сын Арташир. И тут взбунтовался один из видных военачальников – Шахрвараз, который не только сверг юного правителя, но и захватил персидский трон. Впрочем, и он долго на нем не продержался. Однако потом, как писал Фирдоуси в «Шахнаме»:

В отличие от поэтических строк потомки Сасана все же имелись. И впервые за всю историю Сасанидов женщина, благодаря которой пал узурпатор Шахрвараз, взошла на трон. Ее имя – Борандохт, или Буран, дочь Хосрова II. Восточные летописцы Средневековья писали, что матерью Борандохт являлась византийская принцесса Мария. В этом случае она была бы внучкой императора Маврикия, и это родство могло активно способствовать ее избранию на царство. В то время практически у самых рубежей западной части Ирана, на территории Сирии, базировались легионы влиятельной Византии.

Иранские власти всячески показывали Византии свою лояльность. Существует версия, что Шахрвараз не только своими силами поднял мятеж. Это могло случиться с негласного одобрения и заинтересованности Ираклия. Даже свержение узурпатора можно было использовать как повод для войны с Византией. И мощная, считающаяся непобедимой империя, несомненно, не проиграла бы.

Передать трон тому, кто является наследником двух законных правителей, было отличным политическим решением. И кроме того, такое решение вызывало самое теплое одобрение Византии. Придя к власти, Буран, не теряя времени, первым делом позаботилась о пресечении конфликтов с ромеями. Для этого она послала в Византию посольство, возглавляемое несторианским католикосом Ишоябом II. Ираклий, который находился в Алеппо, благосклонно принял ее послов.

Впоследствии этот дружественный прием во дворце Ираклия для многих недовольных стал удобным предлогом для обвинения Ишояба в измене несторианству. Но царствующая Буран надежно покровительствовала ему и защищала его от обвинений и подозрений единоверцев.

Фирдоуси упоминал Буран как образованного человека: «книг царских немало читала она». О ней с редким единодушием положительно отзывались мусульманские и христианские историки. Кроме того, именно при этой деятельной царице произошло немало важных для страны и полезных перемен. Например, восстановление разрушенных ирригационных систем, освобождение жителей от уплаты недоимки в казну. Потому в народной памяти Буран осталась как «самая благочестивая и справедливая царица». Фирдоуси писал о ней: «Заботливо, мудро царила жена, \ Державу от гроз ограждала она».

Точная причина смерти Буран остается загадкой. По одной из версий ее задушил военачальник-заговорщик Пероз (по свидетельству автора сирийской «Хроники Сеерта»). Согласно другой версии, царица Персии угасла через неделю болезни. Это произошло в октябре 631 года. Точных дат ее правления тоже пока не существует. Предположительно, оно было недолгим и продолжалось от 1 года и 4 месяцев до двух лет. В сообщении аль-Балазури упоминается, что Буран являлась регентшей, пока Йездигерд III не достиг совершеннолетия. Надпись на сохранившейся с тех времен драхме, золотой монете ее правления, гласит: «Буран, восстановительница рода Богов». Все правители династии Сасанидов увековечивали себя на монетах, как «Происходящие от Богов». Буран пришла к власти в июне 630 года и царствовала до октября 631 года, если судить по выпущенным при ней монетам. Драхмы с ее именем имеют отметки 12 монетных дворов: два в Вавилонии, по одному в Хузистане, Парсе, Кермане, Рейе, Варджане, Абаршахре, Амоле, Гургане, Герате и Сакастане.

Следующая правительница Азармедохт приходилась ей родной сестрой. Все драхмы Азармедохт датированы первым годом ее правления и отчеканены только на двух монетных дворах: в Нижнем Вех Каваде (это был пригород столицы) и Шираджане. В переводе Борандохт означает «дочь дождя», Азармедохт – «дочь огня». Оба значения (дождь и огонь) являются очень благоприятными и почитаемыми. За всю историю Ирана эти царицы были единственные коронованные женщины-правительницы Ирана. То, что в 1967 году Мухаммед Реза, последний шах династии Пехлеви, короновал собственную супругу Фарах Диба, не учитывается, потому что он все равно оставался правителем.

Йездегерд III

Шахиншаху Йездегерду III, правившему в середине VII века, выпала нерадостная участь: быть последним государем из династии Сасанидов. Ахмад Хатами в книге «Иран: страна и люди» так описывает причины заката династии: «Сасаниды правили Ираном больше четырехсот лет, но многочисленные внутренние и внешние факторы, такие как распространение зороастризма и притеснения исповедующих иные религии, слишком большая концентрация власти в руках мобедов – зороастрийских жрецов, тирания классового строя и угнетение, творимое высшими сословиями по отношению к низшим, бедным слоям общества, что наряду с реформами Ануширвана и многочисленными войнами с Римом постепенно готовило почву для ослабления их власти».

Существует предание, что Хосров II получил предсказание о гибели своего царства, когда станет правителем сын его сына, у которого будет некий изъян. Хосров даже запретил сыновьям вступать в брак и брать себе наложниц, но Шахрияр, сын прекрасной Ширин, благодаря помощи матери нашел себе возлюбленную, которая и родила Йездегерда. Хосров, узнав о том, пожелал увидеть внука и был готов признать его, но вдруг заметил тот самый роковой недостаток (по одной из версий – шрам на ноге) и хотел казнить ребенка. Но потом шах уступил просьбам Ширин и пощадил мальчика. Однако Йездегерда отправили в ссылку прочь от царского двора.

Этот внук Хосрова II и прекрасной Ширин взошел на престол в юном возрасте, а Персидская держава была в это время охвачена беспорядками и расшатана войнами с внешними противниками. Даже коронация нового правителя прошла в Стахре, поскольку Ктесифон был занят врагами. «…воцарился Газкерт, сын Кавата, внук Хозроя, который царствовал в страхе потому, что войска персидские в раздорах разделились на три части, – писал армянский историк и епископ Себеос. – Одна часть – в Персии – в странах восточных; другая, состоявшая из войск Хорема, – в ассирийской стране; третья – в стране атрпатаканской».

Внутренние раздоры были не единственным бедствием Персии в то время. В начале правления Йездегерда весной 633 года на страну двинулось большое арабское войско, которым командовал Саад ибн Абу Ваккас. Удар был направлен на Хиру и Оболлу. Второй из городов был хорошо укреплен, его арабы взять не смогли, а Хиру, где вообще не было городских стен, захватили в начале лета 633 года.

Только через год с лишним регенту Рустаму удалось собрать достаточно сильное регулярное войско под руководством опытного военачальника Вахмана Джазвайха (Бахмана Джадуйе), которое нанесло арабам заметное поражение в конце ноября 634 года на берегах Ефрата. Однако в столице вспыхнула новая междоусобица, войска понадобились там. Уже весной следующего года арабы снова пошли в наступление и разбили персидские отряды.

В начале декабря 636 года разразилась битва при Кадисии. Перед тем большая регулярная армия персидского шаха, имевшая в своем составе, кроме воинов, 30 боевых слонов, смогла потеснить арабов и отвоевать Хиру. На позициях у расположенной неподалеку от Хиры крепости Кадисия находились войска арабского халифа, которыми командовал Саад ибн Абу Ваккас. Разведчики, засылаемые персами, характеризовали арабов как «народ босой, нагой, голодный, но весьма храбрый». Сходное мнение приводит в книге «Объясняя мир: Истоки современной науки» и нобелевский лауреат Стивен Вайнберг: «В период античности арабов считали варварами, живущими на границе Римской империи и Персии в землях, которые «только служат границей между пустыней и посевами».

Рустам, осознавая опасность продолжения войны, пытался договориться о мире, но согласовать условия стороны не сумели. Сражение при Кадисии длилось несколько дней. В жестокой битве погибла треть арабского войска, но персы были полностью разбиты. Арабы захватили легендарный символ – расшитое драгоценностями древнее знамя стяг Каве. Самой тяжелой потерей оказалось то, что в бою погибли и полководец Вахман Джазвайх, и регент Рустам. Брат регента Хурразд поспешил увести уцелевшие и оставшиеся в повиновении войска для обороны Ктесифона.

Однако и дальше события развивались неблагоприятно для персидской армии. Арабами был быстро захвачен город Сабат, причем его правитель не только сдал крепость без боя, но и показал завоевателям, как строить метательные машины, из которых потом велся постоянный обстрел Вех-Арташира на правом берегу Тигра (напротив Ктесифона). Хурразд предпочел переправить своих воинов непосредственно в столицу. После этого были разрушены все мосты, и осажденные очень надеялись, что арабы переправиться не смогут, тем более что вода была высокая – Тигр разлился. Но среди арабов нашлись те, кто смог переплыть широкую реку, занять плацдарм на другом берегу и обеспечить переправу армии.

«В период античности арабов считали варварами, живущими на границе Римской империи и Персии в землях, которые «только служат границей между пустыней и посевами».

Стивен Вайнберг

Шах Йездегерд III, забрав казну, уехал с приближенными в Хульван. Туда же вскоре отправился и Хурразд, потерявший надежду отстоять город. Низам аль-Мульк в книге «Сиасет-наме» писал об этом времени: «Говорят, что Иездеджерд, сын Шахриара, отправил посланника к повелителю правоверных Омару, – милость Господня над ним! – говоря: «Во всем мире нет двора более многолюдного, чем наш двор, нет казнохранилища более благоустроенного, чем наше казнохранилище, нет войска более отважного, чем наше войско, никто не имеет столько людей и снаряжения, сколько находится у нас». Омар послал ответ: «Да, двор ваш многолюден, но челобитчиками; ваше казнохранилище благоустроено, но неправильными налогами; ваше войско отважно, но непослушливо. Когда уходит державность, не приносит пользы снаряжение и многолюдство. И все это является доказательством вашей бездержавности».

Даже без государственной казны добыча, доставшаяся арабам, была невероятно богатой: золото и серебро, запасы ценнейших пряностей и благовоний, шелка и ковры, драгоценные одежды, золотая посуда. Каждому всаднику досталось примерно по 12 тысяч драхм, пешему воину – по 4 тысячи, а тысяча драхм в данном случае эквивалентна примерно 4 кг серебра. И это не считая того, что было отправлено халифу, включая огромный златотканый ковер площадью почти 100 квадратных метров, на котором был изображен прекрасный сад.

Следующая битва при Джалуле стоила жизни и командующему Хурразду. «Персы обратились в бегство, а арабы не перестали преследовать их до ворот Ктесифона, – гласит сирийская хроника тех лет. – Персы собрали вновь второй сбор и срезали мосты через Тигр, чтобы арабы не могли их перейти. Затем приехали арабы на своих конях. Они восхищались и говорили друг другу: „Бог, который помог нам на земле, он спасет нас и на водах“, и они въехали верхом в Тигр, перебрались и переехали, и ни один из них, ни из их животных не погиб. Они напали на лагерь персов, преследовали и убивали их, забрали добычу их лагеря. Они захватили Ктесифон, захватили его сокровища и хранилища вместе с царскими людьми и людьми богатых. Вновь собрал Яздегерд третий сбор в месте, называемом Гаула, но и там настигли их арабы, преследовали их и убивали их. Вновь собрали персы четвертый сбор на горе Мидии у города, называемого Нехавенд, и вновь пришли арабы и прикончили их мечом. Овладели арабы царством персидским в один год. Яздегерд бежал в землю Сегистан».

Наместник Хузистана Хурмузан пытался противостоять арабам, но вместе с войском был осажден в крепости города Тустар и предпочел сдаться. Согласно преданию, Хурмузана доставили к халифу Умару, и когда он попросил воды, то, получив чашу, сказал халифу: «Боюсь, ты убьешь меня, когда я буду пить». «Не бойся ничего, пока не выпьешь ее», – ответил халиф. Хурмузан сразу отбросил чашу, сказав, что раз он не выпил из нее, значит, и казнить его было бы несправедливо. Халиф согласился с этим. Хурмузан принял ислам и стал одним из советников Умара.

Шах Йездегерд III предпринял усилия, чтобы переломить ход событий, но сил на это уже не нашлось. После еще одной битвы – при Нехавенде – армии у него практически не осталось. Эпоха Сасанидов уходила.

…И век настал великого Омара.

И стих Корана зазвучал с минбара.

Фирдоуси

Халиф Умар повелел, чтобы на завоеванных землях не чинили излишних притеснений жителям, новые владения оформлялись договорами халифа с местными правителями. Поэтому многие, не надеясь уже на защиту шаха, переходили на сторону завоевателей.

Город Стахр, где заперлись отчаянно сопротивлявшиеся персы, был взят штурмом в 650 году. Шах отступил на самую окраину былой державы – в Мерв. Тамошний наместник Махуйе из корыстных соображений, желая завладеть сокровищами, которые еще были у правителя, подстроил ссору между Йездегердом и тюркским князем Бижан-Тарханом, который готов был предоставить ему в помощь своих воинов. Но союзничества не произошло, наоборот, вспыхнула взаимная обида, имевшая роковые последствия. Когда дружина Бижан-Тархана напала в пути на небольшую свиту шаха, наместник приказал запереть перед правителем-изгнанником городские ворота, отрезав путь к спасению. Оставшись в одиночестве, Йездегерд в поисках пристанища зашел на мельницу неподалеку от города и попросил убежища. Мельник пустил его, но потребовал платы, шах дал ему денег. Той же ночью мельник, желая угодить наместнику или просто позарившись на драгоценности гостя, убил его во сне и выбросил тело в канал, где оно и было найдено. Фирдоуси в поэме «Шахнаме» писал, что Бижан-Тархан, очевидно, несмотря на обиду, ужаснувшись такому злодеянию, приказал жестоко казнить наместника. А построил для последнего Сасанида гробницу и похоронил его несторианский епископ Илия.

Существует целый свод преданий, повествующих о дочерях последнего шахиншаха – Сасанида. Главнейшие из них посвящены Шахр Бану – дочери Йездегерда III. Согласно этим легендам она была привезена в Медину и стала женой Имама Хусейна, матерью его сына Али.

Наследие Сасанидов

Эпоха владык Сасанидов завершилась. Однако ее многочисленные достижения были переняты не только в государствах, созданных новыми арабскими правителями, но и во многих других странах Европы и Азии. «Завоевание всего иранского мира одарило мусульманских правителей как иранским художественным вкусом, так и массой искусных ремесленников, обученных иранским технологиям», – отмечает видный исследователь Олег Грабар в своем фундаментальном труде «Формирование исламского искусства». Это влияние Сасанидского Ирана можно заметить, обращаясь к крупным архитектурным сооружениям, произведениям декоративного искусства и утилитарно-бытовым предметам, способным, тем не менее, многое поведать о развитии художественного вкуса и мастерства.

Так, описывая Ухайдир (укрепленный дворец аббасидских халифов к юго-западу от современного города Кербела), в котором фортификации делились на меньшие, независимые блоки, что отличало его от распространенного варианта планировки с центральным двором, который был окружен портиками и помещениями, выстроенными вдоль стен, профессор Грабар делает вывод, что «отчетливой параллели внутренней планировке Мшатты и Ухайдира в средиземноморской архитектуре нет, но существуют прототипы в Сасанидском Иране, такие как дворцы в Фирузабаде и Каср-и-Ширин. Это дает возможность – и, вероятно, самую простую – считать второй тип планировки иранским по происхождению и до сих пор первым примером ощутимого воздействия со стороны несредиземноморской части исламского мира».

«Завоевание всего иранского мира одарило мусульманских правителей как иранским художественным вкусом, так и массой искусных ремесленников, обученных иранским технологиям».

Олег Грабар

Уже в позднейшие времена была переведена на другие языки и использовалась в качестве одного из источников для составления законодательства различных восточных государств, порой играя роль не меньшую, чем знаменитый свод «римского права», «Книга тысячи судебных решений», иначе именуемая «Сасанидский судебник». В Европе она стала известна лишь в XIX веке, когда в руки ученых попали уникальные листы с текстом на персидском языке, где приводились примеры различных дел, которые успешно разбирались в суде при Сасанидах. «Если ответчик за дачу противоречивых показаний был приговорен, а впоследствии выясняется, что истец доискивался ложного судебного решения, то истец вещь, забранную им у ответчика, вместе с принесенными этой вещью плодами должен – также в качестве штрафа – возвратить ответчику…»

Причем память и влияние Сасанидов сохранились на долгие века даже в тех землях, которые были отвоеваны ими у Византии на какое-то время. Уже описанный успешный штурм Александрии, когда в руки персов попали огромные сокровища, привел не только к пополнению казны Сасанидов, но и к изменению облика Египта. Михаил Молчанов и Дмитрий Полежаев в книге «Держава Сасанидов. 224–652 годы» так описывают это влияние: «В июне 619 года Шахрвазар подошел к стенам Александрии. Еще до этого александрийский патриарх Иоанн и брат императора экзарх Никита бежали морем в Константинополь, оставив город на произвол судьбы. Византийцы погрузили все сокровища своего города на корабли и попытались их эвакуировать, но из-за сильного шторма флот прибило к побережью… Весь Египет покорился персам к 621 году. Отсюда персы совершили походы в Ливийскую пустыню и Эфиопию и даже пытались дойти до Карфагена. Хосров принялся внедрять в плодородной долине Нила свою администрацию и налаживать фискальную систему… На александрийском монетном дворе Хосров инициировал чеканку медной монеты по византийскому образцу, но со своим портретом». Во многом эта денежная система и структура государственного управления была потом позаимствована арабскими завоевателями. «Кому-то из сасанидской аристократии удалось найти прибежище на окраине Средней Азии и сохранить там персидскую культурную традицию». Эта традиция оказалась прочной и жизнеспособной, поэтому на ее основе сформировалась и распространилась по всему Среднему Востоку та новая волна культурного и научного расцвета, которую справедливо называют персидским Ренессансом.