6
Юра, запиши вопрос на завтра: Обращение Президента к Совету Федерации за вводом российских войск за пределы России и не использование Президентом этого разрешения – как это?
Юра согласно кивнул – уже записал.
Они не разъехались по домам. Что бы обсудить сегодняшений день и подготовиться к завтрашней встрече с Президентом, они поселились в гостинице «Москва» в номере подешевле. Утомлённый и возбуждённый Юра уснул как убитый, а Игорь Дмитриевич поздно уснул и рано проснулся. Не ждал ничего хорошего от продолжения разговора с Президентом. Что то хитрое было в этом приёме, словно Президент играет в игру с несмышлёнышами, как сытая кошка играет с мышкой.
Игорь Дмитриевич, проснувшись, долго лежал без сил, без мыслей, прислушивался к неслышным утренним звукам за окном, к осторожному похрапыванию Юры на соседней кровати. Кто то плескался в ванной в соседнем номере и бормотала спущенная в уборной вода. Гостиница просыпалась и стало слышно звяканье посуды в буфете. Что бы разбудить не проснувшийся мир в себе, Игорь Дмитриевич включил телевизор и в комнату вплыл абсурдный мир, которому он надоел, а мир надоел ему. Мы с этим миром живём.
– Для того, что бы окончательно утвердиться во власти после ухода предшественника, вам, господин Президент, нужна была дополнительная легализация своей власти, которая была для элиты неожиданной, но пусть и предсказуемой, хотя и странной, о чём говорят первые ваши акты об объявлении неприкосновенности предшественнику о недопустимости его привлечения к уголовной или административной ответственности.
Президент успокоился не сразу. Юра сидел с побитым видом и не мог пошевелиться, не то что бы сказать что то вроде извинения и покинуть позор. Да и Игорь Дмитриевич был в чём то посрамлён. Наверное превосходством Президента во всём, за что он примется. Никто не мог ему в чём либо возразить. А уж тем более журналисты только что созданного агентства.
Казалось, что Президент вот-вот покинет журналистов и отправится играть в теннис по старой памяти предшественника. Но он не сделал этого, наверное потому, что был бы чересчур откровенен в своих симпатиях. И он сдержал себя в этой выходке.
Теннис – новое массовое, пожалуй, увлечение высшего класса России, который видит в этом спорте своеобразную визитную карточку политического деятеля современного стиля или крупного бизнесмена. Как говорят все эти люди, теннис исключает даже просто спортивную злость и освобождает от угрозы даже случайного оскорбления противника. Теннис прекрасная игра и небывалый авторитет этого вида спорта в России можно объяснить в определённой степени в первую очередь пристрастием к нему Президента Буша и следом за ним Президента Ельцина. Но ни о какой визитной карточке ни политика, ни бизнесмена – во всяком случае в России речи не идёт, а речь идёт лишь о том, что теннис – прекрасный вид спорта и Россия знает о нём со времён Николая Озерова. Это в плотную. Но и до Николая Озерова слыхали о теннисе. Тут и спорить не о чём. И ни Ельцин, и ни Буш внедрили игру в народ, а вот что этот Николай Озеров, сам теннисист, артист МХАТа и футбольный комментатор активно пропагандировал этот спорт, то сам Игорь Дмитриевич неоднократно слышал о нём, и о теннисе В те же самые времена ждали, что и городки к нам придут, Но наоборот, чуть раздутый интерес к народной игре Льва Толстого потух и никак не поддерживается государством.
Закончив окончательно гневаться, Президент спросил так, словно и не было между ними разногласий до посинения:
– Вы захватили с собой плавки? Могли бы поплавать со мной в бассейне.
– А у вас что, бассейн с подогревом? – неожиданно даже для себя выпалил Игорь Дмитриевич. Президенту это показалось нахальством высшей степени. Но он сдержал себя в достойном ответе.
Президенту, видимо, одному не хотелось купаться, а на Игоря Дмитриевича без плавок надежды не было – не должен прыгнуть в воду в семейных трусах, а может просто это были президентские фокусы, маленькие издёвки?
Но он после слов Игоря Дмитриевича остолбенел от изумления. Разве можно с ним так, как бы по свойски. а на самом то деле не уважительно шутить? Разве можно было ему ожидать в этот вечер, что случится с ним какая то неприятность от отечественного журналиста, не от иностранного. Но слишком наивная откровенность Игоря Дмитриевича и что то вроде шутки в его словах изумили Президента до нервной крайности. Значит этот журналюга безотлагательно готов был ждать момента, что бы высказать кучу всяких неприятностей прямо в глаза. Посмотрим, куда он направит свои мысли, что он хочет ещё спросить меня – подумал Президент и спросил:
– Продолжим? – и уселся готовый к дальнейшему разговору, победно улыбаясь.
– Продолжим, господин Президент, – сказал спокойно Игорь Дмитриевич. Любую форму власти поддержат не оппозиционеры, поддержат сами властители. И я не сомневаюсь, что в Истории России такое может случится. Так будем готовы, граждане, будем готовы, к смене элит. Как вы это прокомментируете, господин Президент? Как Вы относитесь к такой форме правления?
– Я подготовлю свой ответ, – неожиданно ответил Президент после долгого раздумья. – И завтра при новой встрече я обстоятельно отвечу. Хорошо?
Но само собой подумалось Президенту: Кто это такой? Надо гнать! Не иначе.
Но! Пока хранит господь Россию, Президент занят другим. Его обнажённый актёрский нерв подсказывал ему, что надо торопиться, надо успеть сказать побольше, потому что сценический триумф может в любой момент кончится. Устанет публика, например. Потухнет свет. Или антрепренёр этого авангардистского театра вдруг уснёт и не проснётся к финалу. Много всяких пакостей поджидает вдохновенного артиста. Пока все они, собравшиеся вокруг, переполнены неожиданным успехом игры на рояле в защиту амурских тигров. К примеру. Или беспримерным полётом в стае стерхов. А о разводе с женой народ разве забыл? Кто старое помянет тому глаз вон. И не будем старое поминать. Старое и смешное.
И тогда Игорь Дмитриевич сказал тихонько почти неслышным шёпотом:
Юра, запиши вопрос на завтра.
Счастливая своей опрятностью и свежестью лица дикторша сообщала поставленным голосом новости из Украины и Крыма, потом об открытии в Москве клуба предпринимателей – миллионеров, потом об ивановской ткачихе соткавшей миллион метров хорошенького ситца, потом о демонстрациях в Польше и Германии, потом об отрядах самообороны в Донбассе и об их желании, что бы их убили безоружными.
Хорошенькое дело! Что тут скажешь? Неужели кто то действительно ждёт, что бы людей убивали безоружными? Тогда кто тот поп Гапон? Кто? И все молчат. А ведь есть тот поп Гапон, есть!
А мир то не спал – не дремал, бурлил своей жизнью больного кишечника и не знал сердечного томления за други своя, только сотрясает его вонь и грохот метеоризма. И люди то ли напоказ, то ли взаправду готовы умереть безоружными. А с другого близкого берега, совсем рядом, из России на них смотрят как на подопытных: посмотрим что будет? И уже они не братья, а только что были братьями. И уже сухо говорится говорливыми дикторами и дикторшами и всё теми же политологами, снова высунувшими свои головёнки из укрытий, трое в Славянске убиты из числа мирных жителей. Ай! яй – яй! Да как же это можно убивать безоружных! Да пропадите вы все пропадом с этой земли! Мы останемся в двоём в абсолютной тиши здесь, сколько же можно насиловать эту землю и эти головы из века в век! Мы останемся в двоём со другом, только не бурлите, не убивайте, и не грозите убивать. Уйдите из нашей жизни. Оставьте нас в покое.
Юный друг Юра лежал и молчал, буд то вспоминал его голос, хотя знал, что голос Президента ему запомнится навсегда..
Забвения! Я хочу забвения. Что бы все всё забыли. И тогда мы сможем помириться с властью. Но раз я всё помню так отчётливо и так непримиримо, то мне трудно будет такое примирение. Но есть и другие. Такие же памятливые. Хотя бы из тех, кому удалось сменить свою роль в этой жизни. И выжить и жить по-своему в угоду себе.. А что здесь можно поделать, все защищены правами человека по Международной Конвенции.
Я никогда стараюсь не думать о ней, о власти, не вспоминать, что она властвует функционируя: решает что то для себя – вроде как дать Президенту то, что он просит. Просит, на всякий случай, разрешить ему введение российских войск на чужую территорию – так дадим. Без спроса на какую территорию, что там происходит на этой территории, вот для этого и дать согласие его просьбе. А если бы спросить Президента: как ты использовал наше разрешение? Только так не делается! А если делается, то в России и с путинскими запросами на разрешение, потому что путинский запрос – это приказ немедленно исполнить. Так на какой срок использования войск Совет Федерации дал разрешение предполагаемо (?) для ввода на Украину? Ведь убийства русскоязычного населения вот-вот начнётся массово. И уже начались! Но сейчас то почему то Президент и Совет Федерации забыли о президентской просьбе и о парламентском разрешении. Почему? Вот вопрос.
Стыд – штука сильная, подчас может страх победить.
Ну, и мы, конечно, не возражаем. Я сам всё это правдоискательство терпеть не могу. Не мне же, в самом деле, вспоминать эти печальные подробности – из той давней, очень старой, совсем истаявшей жизни.
Сейчас уже не разобрать за давностью, кто там виноват – власть или мы. А мы всё одно твердим: Мы все не виноваты, а вот жизнь виновата. Как это понимать?