МЕЛКИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Нога у Стаса начала сгибаться в колене, и мальчишка не помнил себя от счастья. Он смотрел на Матвея, приходившего навестить его, такими глазами, что тому становилось не по себе. Вряд ли родные дети относятся к своим отцам лучше, чем относился к Соболеву этот десятилетний парень, рано познавший горе и боль утраты.
– Через два дня снимем гипс, и можете забирать сына, – сказал хирург, изучая повторные рентгеновские снимки колена. – С методикой восстановления я вас познакомлю.
Матвей переглянулся со Стасом, сидевшим на кровати. Мальчишка опустил глаза, улыбнулся, и по его щекам пробежали красные пятна.
– Не волнуйся… пап… все будет в порядке.
У Матвея встал ком в горле, он поцеловал Стаса в макушку и со смешанным чувством поехал к Ивану Парамонову, который ждал его, чтобы обговорить детали предстоящего «стрессового» лечения Кристины.
Парамонов предложил даже два варианта. Первый почти полностью копировал случай, описанный Иваном Ефремовым в романе «Лезвие бритвы», второй чем-то напоминал библейское исцеление Иисусом Христом парализованного мальчика. Роль «Христа» в этом случае должен был сыграть сам психотерапевт, а Матвей должен был всеми правдами и не правдами создать ему соответствующую рекламу и устойчивый образ «чудотворца» в сознании Кристины. Вначале Матвей больше склонялся к этому варианту, однако, посоветовавшись, они решили не торопиться, подумать пару дней и тогда уже сделать окончательный выбор.
Потом мастер психосинтеза попытался загипнотизировать Матвея, но это ему не удалось ни в первый, ни во второй раз, хотя Соболев и не сопротивлялся. Вернее, он думал, что не сопротивляется. В конце концов Парамонов заметил с уважением:
– Вы обладаете адаптивной психофизической защитой на уровне инстинктов, молодой человек. Далеко не каждый умеет так защищать свой мозг от вторжения извне, как это делаете вы. Не хотели бы вы немного поработать со мной? Ради этого я мог бы задержаться в вашем городе.
Матвей покачал головой и вспомнил «темный взгляд» Конкере, Монарха Тьмы, который всякий раз определял его координаты с точностью до десятка метров. Если Соболев способен защищать свой мозг, почему же Монарху удавалось вычислять его?
– Расскажите, – посоветовал Парамонов, видя его колебания. – Я умею хранить тайны моих пациентов.
Подумав, Матвей рассказал врачу историю своих снов и отношений с Конкере и иерархами, опустив, правда, многие подробности и детали.
Парамонов никак не выразил своего отношения к рассказу, хотя слушал внимательно.
– Интересно, – сказал он задумчиво, когда Матвей закончил. – Значит, этот ваш мистический приятель мог обнаружить вас даже в многомиллионном городе?.. Весьма интересно… Я тоже знаю способ психопеленгации конкретного человека, но знание мое больше интуитивно и срабатывает лишь в меозе.
– Где, простите?
– Меоз – это состояние ментального озарения. Термин мой. Впрочем, существуют и более древние названия: сатори, турийя, йопалча, фанскана. Я тоже могу – хотя и очень редко – доводить организм до такого состояния. Но у вашего недруга «пси-нюх», похоже, абсолютный. А ну-ка, встаньте ко мне боком.
Матвей повиновался. Парамонов закрыл глаза, поводил головой из стороны в сторону.
– Теперь повернитесь спиной.
Матвей послушно повернулся. Видеть, что делает экстрасенс, он не мог, но от того явно повеяло теплым воздухом, проникающим под одежду.
– Нет, не вижу, – сожалеющим тоном сказал психотерапевт. – Я чувствую вашу силу, но никаких пси-эманаций не ощущаю. Единственное, в чем я уверен, что ваша Вишудха – голубая чакра, центр синтеза и логического анализа – блокирована какой-то внутренней программой.
– А «разбудить» ее вы не можете? – Матвей понял, что Парамонов почувствовал «коррекцию», проделанную когда-то Тарасом Горшиным. Однако со дня боя с Конкере способности откорректированного организма себя пока не проявляли.
– Не знаю. – Взгляд Парамонова стал рассеянным. – Мне надо посмотреть кое-какую литературу. А пока повторю свое предложение: давайте поработаем пару недель, разберемся с вашим организмом. Выиграем мы оба.
– Ну что ж, пару недель можно, – согласился Матвей. – Я думал, речь идет о месяцах.
– Договорились? Тогда жду вас завтра у себя дома, вернее, в доме моего друга, где я остановился. – Парамонов продиктовал адрес, и на этом они расстались. Оба были заинтригованы, но старались не слишком выражать свои эмоции. Что до Матвея, то в случае удачи задавленный Монархом «коррекционный мостик» мог заработать снова, а это открывало горизонты, о которых Соболев в нынешнем положении и мечтать не мог. И первым из этих горизонтов был выход на Внутренний Круг. Второй, не менее интересный, – слой Культур Инсектов, погибших в далеком прошлом и оставивших свои диковинные «храмы», один из которых показывал Соболеву и Балуеву «отступник» Горшин.
Вечером Матвей все же уговорил Кристину отправиться в филармонию на концерт знаменитого Олега Янченко, композитора, заслуженного артиста, лауреата Госпремий и профессора.
В зал Матвей внес Кристину на руках, не обращая внимания на любопытствующие взоры окружающих: коляску девушки они оставили дома. Кристина тоже не реагировала на взгляды публики, безучастно наблюдая за предконцертной суетой, но когда прозвучали первые аккорды органа – замерла и с пылающим лицом прослушала весь концерт, растворяясь в музыке, вновь открывая для себя почти забытый мир. Она сидела как завороженная, вцепившись руками в подлокотники кресла, и смотреть на нее было больно и сладко.
Янченко играл «Органную мессу» Баха, «Магнификат» Вивальди, собственное «Музыкальное приношение», кроме него, в концерте принимали участие Нинель Камбург с Московской капеллой мальчиков, солисты ансамбля «Российский консорт», виолончелист Олег Оловников и трубач Владислав Лаврик.
Концерт закончился, и восхищенная Кристина, не стесняясь, поцеловала Матвея. Он дал себе клятву поставить ее на ноги во что бы то ни стало. Единственной «печатью зла» был ее паралич. Вивисекторы Ельшина не успели сделать из нее зомби «замедленного действия».
Наутро позвонил Василий.
– Соболев, зайди сегодня вечером, пообщаемся напоследок.
– Решил наведаться в столицу?
– Ты догадлив, волкодав. Хочу посмотреть, что за школу там открывают, какие условия. Заодно навещу одно место, знакомое и тебе.
– Церковь Спаса?
– Ну ты даешь, ясновидящий! В общем, приходи.
– Я занят вечером.
– Тогда давай прямо сейчас.
Матвей собрался. Прислушивался к своим ощущениям, ничего особенного не услышал и усмехнулся в душе своей постоянной готовности к встрече с очевидной материализацией Конкере. С одной стороны, жить в условиях войны с Монархом тяжело, с другой – интересно.
В почтовом ящике он обнаружил письмо из Вологодской области от мужа Лиды. На ходу пробежал его глазами, и настроение упало.
Сестра находилась в Вологодском следственном изоляторе по обвинению в покушении на убийство, и потерявший голову Леонид Нестеров слезно умолял приехать и помочь по хозяйству. Не разобраться или вызволить жену, а именно «помочь по хозяйству»! Это расстроило Матвея больше всего.
Леонид не слишком вдавался в подробности происшествия, и из путаного письма его выходило следующее.
Дела у фермеров шли все хуже. Многие уехали, но Нестеровы держались. Держались до тех пор, пока не начались конфликты с колхозниками, которые, увы, так и остались люмпенами в худшем значении этого слова. Что за конфликты имели место, Леонид не писал, но последнюю точку в их череде поставил выстрел Лиды.
В этот день она стирала, уложив детей спать, а Леонид, кажется, впервые в жизни решил ей помочь. И тут в дом зашли подвыпившие мужики, двое из которых когда-то работали у Нестеровых по найму, стали требовать денег или бутылку. Лида не хотела, чтобы проснулись дети, поэтому бутылку дала. Но они пришли снова, стали угрожать, полезли к ней, не обращая внимания на Леонида, и тогда у нее лопнуло терпение… Вырвавшись, она схватила ружье и выстрелила…
Матвей представил, что могло заставить его сверхтерпеливую сестру пойти на подобный шаг, и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Леонид, конечно, и не пытался ее защитить, хотя в письме оправдывал себя полностью. Что ж, подумал Матвей, придется ехать и разбираться…
Полный тревог и предчувствий, Матвей остановил машину возле дома, в котором жил Василий, и вдруг обратил внимание на сцену возле обменного пункта валюты, располагавшегося в здании напротив.
Молодая и очень симпатичная девушка в зеленой курточке, чуть не плача, что-то требовала у двух молодых людей. Один одет прилично, второй – типичный кидала под метр девяносто, широкоплечий, толстый, с небритой круглой рожей, в замызганном плаще и кожаной кепке. Именно он вылез из кабины «мерседеса», хотя, на взгляд Матвея, место ему было разве что за рулем экскаватора.
Прилично одетый молодой человек с красивой волной каштановых волос что-то сказал своему напарнику, и тот толкнул девушку, грязно ругнувшись. Лишь на один миг лицо незнакомки появилось перед Матвеем, но его будто что-то толкнуло – это было лицо прекрасной спутницы инфарха из его снов. Не раздумывая, он пересек улицу и негромко спросил, обращаясь к девушке, но так, чтобы слышали и те двое.
– Что случилось, мадемуазель? Может быть, требуется помощь?
Огромные, полные слез глаза девушки распахнулись еще больше, она обреченно глянула на своих обидчиков, встрепенувшихся при появлении Соболева, и, сгорбившись, побрела прочь.
«Приняла меня за одного из них», – пришла догадка.
Матвей догнал незнакомку, зафиксировав в уме фразу небритого: «А этому мудаку чего надо?»
– Извините, девушка, я не из числа приятелей тех парней и действительно хочу вам помочь. Что произошло?
Девушка искоса глянула на него, и снова ее необычайная красота резанула сердце Матвея.
Видимо, что-то в словах незнакомого парня расположило девушку заговорить.
– Чем вы поможете? Они… – Глаза незнакомки снова наполнились слезами. – Обманули… я хотела…
– Обменять валюту?
– Да, пришла к открытию… пункт еще закрыт был… а этот в куртке… такой обходительный и одет прилично…
Матвей все понял. Девушка нарвалась на обычных валютных кидал. Один предлагает обмен «по более выгодному» курсу, вручает жертве «куклу» в рублях или в валюте, а второй в это время, прикидываясь либо охранником обменного пункта, либо сотрудником милиции, начинает требовать документы и тащит жертву в отделение «для выяснения». Эти, похоже, даже не считали нужным прятаться от обманутых людей и действовали почти в открытую, привыкнув, видимо, что никто еще не возвращался «качать права».
– Сколько они у вас взяли?
– Четыре миллиона… соседка дала, чтобы я обменяла, ей гарнитур купить надо. А они сунули… вот. – Девушка показала смятый целлофановый пакетик с «куклой», в которой оказалось две банкноты – пятидесятидолларовая и однодолларовая, прикрывающие стопку аккуратно нарезанной газетной бумаги.
– То есть они «обули» вас на пятьсот с лишним баксов. Недурно! Неужели вы не знаете, что менять валюту у частных лиц опасно?
Глаза девушки снова наполнились слезами.
– Я… торопилась… а теперь не знаю, как отдавать…
– Как вас зовут?
– Ульяна… Неверова.
– Рязанка?
– Нет, из Чернавы, село такое в Милославском районе. Учусь в медицинском на первом курсе…
– Вы их точно запомнили? Тех, которые взяли деньги?
Длинные и пышные ресницы сделали взмах, глаза распахнулись, блеснув зеленью.
– Конечно.
– Идемте. – Матвей взял Ульяну под руку и повел к обменному пункту. Кидал он застал в тот момент, когда они нашли очередного лоха, позарившегося на «выгодный» курс. Один – «прилично одетый» – считал деньги, второй – мордатый, небритый – ждал момента, когда надо выходить на сцену.
Матвей выхватил у «приличного» кидали деньги, сунул мужичку средних лет, развернул его и дал коленом под зад. И обернулся к опешившему кидале.
– Предлагаю взаимовыгодный обмен: тебе – это, – он протянул целлофановый пакетик с «куклой», – ей – ее четыре лимона. И побыстрее.
– Ты что, свихнулся? – покрутил пальцем у виска «приличный» кидала. – Я ее впервые вижу.
– Что тут происходит? – рявкнул по привычке его мордатый напарник, объявляясь рядом.
– Этот псих утверждает, что мы обманули… – «Приличный» прикусил язык, сообразив, что выдает себя.
– А ну пошел отсюда! – напористо продолжал небритый, доставая красное удостоверение с золотым тиснением: «Министерство внутренних дел Российской Федерации». – Если не хочешь схлопотать срок…
– Деньги! – медленно и спокойно повторил Матвей.
– Боб, сделай дяде больно…
Мордатый сделал выпад, целясь пудовым кулаком в живот Соболеву, и сложился пополам, сел на корточки, а потом упал. «Приличный» удивленно глянул на него, потом на Матвея и, видимо, что-то понял. Сунул руку в карман, однако нож достать не успел, вскрикнул от боли – руку до локтя парализовало.
– Деньги.
Непослушной рукой тыкаясь за отворот американской куртки, «приличный» попытался достать что-то из кармана. Матвей помог ему вытащить бумажник.
Деньги Ульяны – все четыре миллиона – так и лежали отдельно в одном из карманов бумажника. Кидалы даже не подумали перепрятать их или смешать с другими.
– Я тебя… гад… по стене… размажу, – с натугой выговорил мордатый, потихоньку приходя в себя; охранник у двери обменного пункта с интересом смотрел на них, но с места не сдвинулся, хотя, похоже, компания кидал была ему хорошо знакома. Прохожие начали было останавливаться рядом, привлеченные «тихой дракой», и Матвей поспешил прочь, увлекая Ульяну за собой. За углом отдал ей деньги.
– Не ввязывайтесь больше в сомнительные предприятия. Можно было бы обменять деньги и здесь, но не стоит мозолить глаза этим парням.
– Я теперь сама! – Восхищенные глаза девушки говорили больше, чем язык. – Спасибо вам огромное! Я никогда больше… если хотите, возьмите себе комиссионные… ой, что я говорю! – Щеки Ульяны вспыхнули. – И все же… я ваша должница и не могу вас не отблагодарить, – с отчаянной смелостью добавила она. – Вот мой телефон, я живу не в общежитии, а у тетки. Позвоните, когда захотите.
– Непременно, – улыбнулся Матвей.
Девушка просияла, помахала ему рукой и убежала.
И день тут же померк, словно Ульяна унесла с собой солнечный свет. Но перед глазами Матвея долго еще стояло ее прекрасное лицо, пока ему не стало казаться, что в нем проступают черты Кристины…
Кидал возле пункта обмена валют уже не было. Матвей перешел улицу и вошел в подъезд девятиэтажки, где жил Василий.
– Через Воркуту ехал? – встретил его хозяин, одетый в майку и шорты. – Или случилось что? Взъерошенный ты какой-то.
– Так, мелкие неприятности. – Матвей не стал рассказывать о случае с Ульяной. – Итак, ты решил пожить интересно?
– Что-то вроде того, хотя не исключено, что через пару дней вернусь. Да и Лариса ждать будет. – Василий имел в виду свою подругу. – Но на всякий случай я хочу передать тебе кое-что из своих старых запасов, вдруг пригодится? Не дай Бог, конечно.
Батуев вытянул из кладовки два узла, развязал. В одном хранились бронежилеты типа «Юг», которые можно было носить даже под летней рубашкой, в другом – армейский походный мешок МП-95.
Матвей присвистнул.
– Ну, брат, королевский подарок! Где взял?
– Где взял, где взял… Украл! Был у меня в Москве схрон, оттуда и снаряжение. В принципе, если в службе не будут проверять все фискальные хазы, этот схрон может сохраниться и до нынешних времен. Я проверю.
Матвей взвесил в руке десантный комплект: килограммов двадцать. Насколько он помнил, в комплект входило более тридцати предметов «первой необходимости»: автомат Никонова с боекомплектом, оптическим прицелом и прибором ночного видения, маскировочный комбинезон, вещмешок, спальник, фонарь, бронежилет, три фляжки с водой, каска, десантные ботинки, нижнее белье, аптечка, маска для лица, защищающая от песка, пыли и ветра, герметически запаянный сухой паек, мазь против укусов змей и насекомых, противогаз, противохимический костюм. Ну и разного рода мелочи: панама, шейный платок, ремень, крем для рук и ног, таблетки для обеззараживания воды и так далее.
– Беру, – сказал Матвей. – Надеюсь, у тебя не один такой комплект?
– Обижаешь, начальник. Жаль, набор Н-1 у меня всего в единственном экземпляре. – Василий имел в виду комплект снаряжения ниндзюцу, которым пользуются не мифические, а вполне реальные воины-ниндзя. – Однако в схроне должна быть по крайней мере еще пара таких же.
– Ты поосторожнее там, перехватчик.
– Я всегда осторожен. Или ты имеешь в виду что-то конкретное? – Балуев пристально глянул на друга, на лице которого ничего нельзя было прочитать, кроме спокойной уравновешенности и невероятной уверенности в себе.
Матвей заколебался, делиться ли с ним своими подозрениями, но все же решил предупредить:
– Сон я видел… любопытный.
– С Монархом, что ли? – мгновенно сориентировался Василий. Балуев давно уже перечитал всю литературу по эзотерике, которую принес ему Матвей. – Его же ликвиднули эти твои приятели из Внутреннего Круга, инфарх и декарх.
– Не «ликвиднули», а только выставили из нашей реальности, которую они называют запрещенной. Так что жив господин Конкере, и вряд ли он бросит свое занятие. Просто он ищет другой способ, как тихо проникнуть к нам. И еще я недавно почувствовал чей-то взгляд, ментальное касание, так сказать. Конкере либо уже сумел реализовать здесь свое «я», либо, так сказать, заглянул из своей реальности в нашу.
Василий кивнул. Вопреки опасениям Матвея предупреждение он воспринял всерьез.
– Значит, жив, зверюга… Ладно, посмотрим! Мы с тобой тоже живы, и нас двое, и мы еще сразимся, если понадобится. К тому же в моей группе есть пара приличных ребят, готовых пойти за мной в огонь и воду.
Они ударили ладонь в ладонь, прощаясь, и Соболев отправился домой, спрятал подарки, а в одиннадцать часов уже входил в офис «Рюрика».