Пересекая границы. Глава 3 (О. П. Панкеева, 2003)

Глава 3

Король прекрасно помнил тот день, когда впервые увидел это удивительное существо – Жака. День был сам по себе незабываемый. Шеллар тогда должен был присутствовать на праздничном представлении в честь помолвки кузена Интара и сидеть в королевской ложе вместе со всей семьей, но, узнав про загадочного пленного, не смог бороться с любопытством и решил опоздать на официальное мероприятие, но в загадке разобраться. Тем более его положение позволяло ему не только опаздывать, но и вовсе пренебрегать всякими мероприятиями в интересах короны. А интересами короны он мог объявить что угодно, никто бы не стал проверять.

Первым, что бросалось в глаза при виде пленника, был его страх. Парень был насмерть перепуган, и притом давно. Командир патруля, поймавшего его неподалеку от южной границы, утверждал, что юноша на грани истерики и не подпускал к себе никого, угрожая взорвать все вокруг, пока его не убедили, что они не мистралийцы, а ортанские пограничники. Похоже было, что этот человек бежал из Мистралии, где его очень сильно напугали. Само по себе это было не удивительно, из Мистралии бежали все, кто только мог, жить там было невозможно. Странным было другое. Парень совершенно не ориентировался в окружающем мире, говорил о непонятных вещах и имел при себе несколько предметов неизвестного назначения, с которыми расстался неохотно и просил их не трогать и не разбирать во избежание неприятностей. Объяснять что-либо он напрочь отказался, заявив, что расскажет все без утайки, но не более не менее как самому королю, потому как всех остальных боится и никому не доверяет. Самое страшное для парня, как показалось всем, кто с ним общался, было вернуться в Мистралию.

Составив первое впечатление, глава Департамента Порядка и Безопасности принц Шеллар тут же закрыл окошечко на двери камеры, чтобы это впечатление не смешалось с потоком последующих, и подождал немного, чтобы придать ему устойчивость. Шеллар доверял своей интуиции и всегда придавал значение первому впечатлению. Начальник королевской тайной службы безопасности почтительно стоял рядом и ждал приказаний.

Подумав немного, Шеллар еще раз заглянул в окошко. Пленник снова вскинулся и обернулся на звук. На вид ему было не больше двадцати лет. Невысокий крепыш в изрядно потрепанной униформе мистралийской тайной полиции без знаков различия. Миловидное округлое лицо с мягкими чертами, дамы от таких приходят в умиление и обзывают «лапочками». Обычно эти «лапочки» и «душечки» легко ломаются при малейшем нажиме, странно, почему с этим возникли такие проблемы. Тут уже давить дальше некуда, и так губы дрожат, глаза перепуганные…

Пленник смотрел на окошечко, из которого за ним наблюдали, со странной смесью страха, отчаяния и надежды. Со второго взгляда паренек вызывал симпатию Шеллара, хотя такие понятия, как «лапочка» и «душечка», главе департамента были глубоко чужды.

– Его допрашивали? – спросил Шеллар, закрывая окошко.

– Пробовали, господин начальник. Он требует, чтобы его пустили к королю, и все тут.

– Какое воздействие оказывали?

– Пробовали пугать и уговаривать. Без толку. Его чем-то до этого так напугали, что нас он уже не боится. Уговоров не понимает. Бить мы его, правда, не пробовали. Вы не распоряжались, и я счел это нецелесообразным. Пленник настроен невраждебно, я даже сказал бы, достаточно конструктивно и желает сотрудничать, единственное, что его останавливает, это страх. Если с ним обойтись жестко, он станет относиться к нам как к врагам. А информация, которой он владеет, может быть действительно важной.

– Я понимаю, – прервал его глава департамента. – Ты совершенно прав, Флавиус. С ним вполне можно договориться по-хорошему, попробую это сделать. Беспокоить его величество, конечно, не стоит, надеюсь, меня этому упорному юноше окажется достаточно. Кстати, он пояснил, чего конкретно боится?

– Того, что кто-то из сотрудников департамента может работать на мистралийскую разведку и как только его показания попадут к ним в руки, они передадут сведения своим хозяевам, после чего его найдут, похитят и страшно подумать, что сделают. Мне он тоже ничего не сказал. Доставить его в кабинет?

– Да. Только не в кабинет для допросов, а в мой…

– Здравствуйте. Меня зовут господин Шеллар, я глава Департамента Безопасности и Порядка. А вас?

– Жак, – неохотно представился перепуганный парень и опустил глаза. – Я уже говорил, что расскажу все только королю.

– Король не будет с вами беседовать, господин Жак. Просто потому, что он вообще не занимается вопросами разведки. Это моя сфера деятельности. Если вас это утешит, я член королевской семьи, принц и четвертый наследник, представляю здесь его величество. Поэтому вы будете беседовать именно со мной. Даже если король и захочет вас выслушать, он сделает это в моем присутствии или же передаст мне все сведения, которые вы ему сообщите. Так что для вас не имеет никакого смысла настаивать на личной беседе с ним.

Странный молодой человек по имени Жак оказался напуган до потери способности логически мыслить. Шеллар бился с ним часа два, взывал к его рассудку, осторожно пугал, откровенно подлизывался, заводил разговор на отвлеченные темы, пытаясь окольными путями вытянуть из него хоть какую-то информацию, с которой можно было бы работать. Результаты оказались скудными. Единственное, что можно было утверждать достоверно, – парень был переселенцем. Он считал время не лунами, а месяцами, совершенно не знал географии и поминал бога в единственном числе. Из этого можно было сделать вывод, что доверчивый переселенец попал в лапы мистралийским спецслужбам и был использован для каких-то неблаговидных дел, причем в такой сфере, где мог получить полное представление о методах работы этих самых служб. Правда, оставалось неясным, как он ухитрился оттуда сбежать и добраться до ортанской границы, не попав в руки повстанцам. Хотя возможен вариант, что там он тоже побывал и натерпелся страху еще и от них. Но все это были сплошные догадки, что только разжигало природное любопытство Шеллара. На церемонию он все равно опоздал и теперь решил наплевать и все-таки дожать странного собеседника, чего бы это ни стоило. Он как раз обдумывал следующую линию разговора, когда в кабинет без стука ворвался Флавиус.

– Господин начальник! Ваше высочество! – взволнованно выкрикнул он и осекся, взглянув на допрашиваемого. – Господин начальник… случилось ужасное несчастье…

– Говори, – кивнул Шеллар, недоумевая, что могло заставить невозмутимого Флавиуса так паниковать. – Или это секретно? Я просто не хочу таскать его туда-сюда, если информация не особо конфиденциальна.

– Что тут может быть секретного, уже весь город знает… Ужасное, чудовищное преступление! В королевской ложе произошел взрыв…

– И? – Глава департамента застыл, внезапно захваченный незнакомым доныне ощущением.

– Вся королевская семья погибла. Все, кто там был. Его величество, оба первых наследника, ее величество королева Роана, юный принц Алеар…

– Подожди… – Шеллар прижал ладони к лицу и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями.

Принца Шеллара всегда считали не совсем нормальным. До года все были уверены в его умственной отсталости, потому что малыш не улыбался, как все дети. Когда в год с небольшим принц заговорил сразу связными предложениями, стало ясно, что с умственным развитием у него все в порядке, а дело в чем-то другом. Когда же маленький Шеллар научился читать в два с небольшим и к четырем годам освоил полный курс арифметики, а также продемонстрировал феноменальную память, было единогласно решено, что его странности являются неотъемлемым признаком гениальности. А странности были весьма заметные. Ребенок, который никогда не смеется и не плачет, ничего не боится и никого не любит, никоим образом не мог считаться нормальным, будь он хоть сто раз гениален.

Смеяться принц научился годам к пятнадцати, примерно в то же время у него прорезалось чувство юмора и чувство привязанности. Но по-прежнему никто и никогда не видел, чтобы он грустил или плакал, боялся или гневался. Шеллар был неизменно ровным и серьезным, и наставники всегда ставили его в пример кузенам. Только мэтр Истран, приходя в отчаяние от бесчувственности юного принца, говорил, что это, несомненно, результат какого-то проклятия и когда-нибудь плохо кончится. Впрочем, ничего похожего на проклятие ни один маг так и не обнаружил, хотя обследовали неоднократно и самого Шеллара, и его отца. Покойный папенька тоже отличался нестандартным поведением.

Однажды опасения почтенного мэтра Истрана чуть не сбылись – Шеллар случайно поймал эманацию стихийного эмпата. Чужое чувство ворвалось в его сознание и пронеслось по нему, как орда варваров по спящей деревне. К счастью, мэтр был рядом и сэкранировал его от эманаций прежде, чем принц успел упасть в обморок. А потом старый маг просто и доходчиво объяснил Шеллару, что, если он не постарается хоть немного научиться чувствовать, это может для него действительно плохо кончиться. «Однажды, – сказал он, – вы столкнетесь в своей жизни с чем-нибудь таким, к чему просто не сможете оставаться равнодушным. Можете себе представить, что с вами будет? Хорошо, если просто потеряете сознание. А ведь можете и сойти с ума».

С тех пор прошло много лет. Принц Шеллар честно старался чему-то научиться, штудируя книги по психологии, хотя его успехи были весьма скромными. А слова мэтра о возможном безумии он запомнил накрепко. Поэтому сейчас, когда он услышал о смерти королевской семьи, то постарался приложить все усилия, чтобы справиться с внезапно вспыхнувшим в нем чувством невероятной силы. Для него невероятной, разумеется.

Он попытался найти логическое решение своей проблемы и вспомнил, что об этом говорилось в трудах психологов. От разрушительного действия скорби нужно отвлечься. Нельзя плакать, впадать в истерику и предаваться горю. Шеллар должен работать. Да, правильно – он должен делать свое дело. Собирать информацию, искать убийц, вести расследование. Именно он сам, а не рядовые сыщики из службы порядка. Убийство королевской семьи – это не кража трех рулонов полотна из купеческой лавки.

Взять себя в руки. Забыть о том, что он только что потерял свою семью, всех, к кому был привязан, кого считал родными, всех, кто его любил… Он глава департамента, и он должен работать… Стоп. Глава департамента? О, нет. Уже нет… Эта мысль, озарившая принца столь внезапно, повергла его в шок повторно.

– Ваше высочество… – осторожно подал голос притихший Флавиус. – Простите… Я позволил себе… Я повел себя непростительно легкомысленно, сообщив вам об этом так резко и неожиданно… Я не подумал, что это может быть для вас… слишком… Ради всего святого, скажите что-нибудь! Как вы себя чувствуете? Может быть, следует позвать кого-нибудь?.. Или дать вам воды? Или… Скажите хоть что-нибудь!

– Подожди, – повторил Шеллар, – не надо. Лучше скажи, кто остался. Хоть кто-нибудь уцелел?

– Никого, – виновато сообщил Флавиус. – Все, кто был в ложе…

– А кого не было в ложе? Кроме меня. – Как только он начал думать о деле, стало легче, и Шеллар поторопился продолжить расспросы.

– Насколько мне известно, принц Мафей не был допущен на церемонию в наказание за какую-то шалость, и мэтр Истран как раз занимался его воспитанием. Ну, разумеется, принц-бастард Элмар в отъезде, но вы это и сами знаете. Вот и все.

– Так… – сказал Шеллар, тяжело поднимаясь из-за стола. Ясность мысли возвращалась. Он отошел к окну, отвернулся, постоял несколько минут, просчитывая варианты. Потом спросил: – Много народу знало, что меня нет в ложе? Кроме погибших, разумеется?

– Только мэтр Истран и стражники, которые видели вас здесь.

– Останки опознаваемы?

– Я не видел лично, но после взрыва такой силы… Не думаю.

– Значит, так. Подними всех доступных агентов и брось на связь. Во-первых, предупреди Костаса, чтобы привел полицию в боевую готовность и ждал приказа. Я думаю, это переворот и в ближайшие часы кто-то полезет на трон. Как только узнаем это, мы задавим их, пока они не успели развернуться. Во-вторых, постарайся сделать так, чтобы меня нашли среди останков. Злоумышленники могут не вылезти на свет, если узнают, что я жив. Могут даже начать охоту. В ложе было полно приближенных лиц, количество трупов будет трудно определить. Возьми мою звезду и кольцо, пусть твои агенты подбросят на место взрыва. Не забудь звезду погнуть и испачкать. В-третьих, скажи Крассу, чтобы стража тоже была готова и ждала приказа. В-четвертых, обязательно пошли кого-нибудь к Орри, пусть срочно соберет паладинов в штаб-квартире, иначе в городе их перебьют по одному. А главное – предупреди мэтра Истрана, чтобы забрал Мафея и прочих магов и немедленно покинул дворец. Они спрячутся здесь, в здании департамента. Паладины пускай тоже подтягиваются сюда.

– Будет сделано, – кивнул Флавиус с видимым облегчением.

– И еще, обязательно запаситесь полиаргом в достаточном количестве, скорей всего, это будет религиозный орден.

– Будет сделано, ваше высочество, – снова кивнул Флавиус и указал на упрямого беженца, который все это время сидел вжавшись в свой стул, как перепуганный мышонок. – Этого в камеру?

– Не надо. Я все-таки закончу с ним. Когда определимся с противником, доложишь, и я буду думать дальше. А пока у меня есть время, которое надо чем-то занять. Вот им я и займусь… Да, если вдруг сюда заявится новый начальник департамента, вдруг они обнаглеют настолько, тащи его в подвал, – Шеллар заметил, как притихший было Жак содрогнулся на последнем слове, и запомнил это на будущее, – зови меня, и… – он покосился на переселенца и решил воздержаться от подробностей, – и я с ним побеседую.

Начальник службы безопасности почтительно склонил голову:

– Я все сделаю, ваше величество.

На этот раз в его голосе было еще больше почтения, чем раньше. Разведчик, он все понимал.

– Сделай это, Флавиус, – негромко попросил Шеллар. – И я тебя не забуду. Мое место уже можно считать свободным, а Костас слишком стар для такой должности.

Флавиус молча поклонился.

Когда дверь закрылась, Шеллар подошел к сейфу, где за стопкой документов у него была припрятана бутылка коньяка, и достал ключ. Поколебался мгновение… Нельзя. Голова должна быть если уж не совсем ясной, то хотя бы трезвой. Лучше закурить. Достал трубку и, набивая ее, заметил, что у него трясутся руки.

Раскурив трубку, он наконец сел за стол и внимательно посмотрел на несговорчивого господина Жака. Тот все еще сидел, съежившись на своем стуле, но в глазах у него был уже не страх, а невыразимое сочувствие, которое он не решался высказать.

– Я тебя слушаю, – сказал Шеллар.

– Сейчас? – как-то неуверенно переспросил Жак.

– А что, ты хочешь для верности подождать официальной коронации?

– Нет, – тихо ответил Жак. – Я понял, что вы теперь король. Только… Вы действительно хотите слушать сейчас?

– Отчего же нет?

– Ну… я подумал, что вам сейчас не до того… У вас такое случилось… А тут я со своими проблемами… Может, ну их на фиг, что я, не успею вам в другой раз рассказать? Вам ведь плохо, вы на себя в зеркало посмотрите. Хоть выпейте что-нибудь, или поплачьте, или… я не знаю… На вас смотреть страшно.

– Спасибо, конечно, что ты заботишься о совершенно чужом тебе человеке, – слегка удивился Шеллар. – Но не стоит. Мне действительно плохо, ты прав, но я не могу предаваться переживаниям. Не время. Нельзя. Надо отвлечься какой-нибудь работой. Вот, например, выслушать твою информацию и найти ей применение. Так что давай, рассказывай. Если ты действительно хочешь чем-нибудь помочь, дай мне пищу для размышлений, чтобы я мог думать о чем-то, кроме… сам понимаешь. Если тебе страшно смотреть, можешь отвернуться. – И зачем-то добавил: – А плакать я не умею.

И Жак рассказал. Все, что мог рассказать, ни о чем не умалчивая и ничего не приукрашивая в свою пользу. Откровенно. Честно. Как праведный христианин на исповеди. Видимо, у бедняги не первый день нервы были на пределе и ему самому до боли хотелось выговориться. Хоть кому-то рассказать, поделиться, выплеснуть весь тот ужас, что ему довелось пережить. Слушая рассказ, Шеллар мрачнел на глазах. Правление его обещало быть веселым. Мало того, что начинается с крови и предательства, так еще в обозримом будущем нужно ожидать войны. Причем почти обреченной на поражение. Кто бы мог подумать! Мистралия… Ее уже никто не принимал всерьез, эту многострадальную страну, разоренную пятью переворотами. На нее уже косились, облизываясь, все короли континента… Понятно, почему ни один агент не смог выбраться из Кастель Милагро, теперь-то понятно. Вот чем они там занимаются. Боевые машины, это надо же додуматься… Хотя, что им осталось после того, как они последовательно истребили всех мало-мальски стоящих магов? Агенты неоднократно докладывали, что Мистралия бешеными темпами развивает тяжелую промышленность, но никто не мог понять зачем. Теперь будем знать. Затем, чтобы к тому времени, как инженер закончит чертежи боевых машин, база для производства была готова…

– О чем вы думаете? – спросил Жак.

– Извини, – спохватился Шеллар, – я отвлекся. Продолжай.

– Да, в общем, это все. Больше я никого не встретил в этих горах, пока не наткнулся на ваших пограничников… – Он запнулся, замолчал, словно не решался что-то сказать. Потом спросил тихо: – Вы меня презираете?

– Тебя это так волнует? После всего, что с тобой было, тебе еще небезразлично, что о тебе думают?

– Смотря кто думает. Ваше мнение мне небезразлично.

– Ну, раз тебе так важно, скажу. Ничего похожего на презрение у меня к тебе нет. Это королевские паладины могут себе позволить презирать всех и каждого за малейшее отклонение от кодекса чести, а я всю жизнь работал в Департаменте Порядка и Безопасности и уяснил для себя несколько полезных вещей. Например, что не бывает абсолютного зла и абсолютного добра. Все люди имеют достоинства и недостатки, и дело только в их соотношении. А еще я весьма прагматично смотрю на большинство вещей, в том числе на этику. Ты ведь больше всего переживаешь из-за того парня, которого искалечил, верно? Так вот, если хочешь знать, на твоем месте я бы нажал кнопку, не дожидаясь, пока мне пригрозят смертью, просто рассудив, что мой отказ ничего не изменит и ничем не поможет этому несчастному, а мне может стоить жизни. Я уверен, ты тоже прекрасно это понимал, но что-то тебе не позволяло прислушаться с голосу рассудка. Тебе пришлось дождаться, пока заговорит страх. Его голос ты слушаешь хорошо.

– Да, – печально согласился Жак. – Я трус, и я это знаю.

– И очень жаль, – вздохнул Шеллар. – Это означает, что для разведработы ты не годишься.

– Для разведработы? – с откровенным ужасом в голосе повторил Жак. – Нет, только не это… Я вас умоляю, не надо… опять…

– Успокойся, в подвалы никто тебя не потащит. И принуждать никто не собирается. Ты действительно не годишься, и использовать тебя таким образом нерационально.

– А вы собираетесь меня как-то использовать? – В голосе беглого переселенца зазвучала горечь человека, доверившегося и обманутого. – Рационально? А это как? Тоже танки? Так я не умею. Или у вас есть свой Кастель Милагро, где трудятся на благо новой родины переселенцы? А может, тут подпольная мегасеть действует и у вас острая нужда в ломовиках? Так вы не стесняйтесь, меня же очень легко… использовать. Ствол к виску – и я весь ваш.

– Прекрати, – резко оборвал его Шеллар, поскольку уже запахло истерикой. – Не придирайся к словам. И не говори ерунды. За кого ты меня принимаешь?

– За человека, который весьма прагматично смотрит на этику, – угрюмо ответил Жак и уставился в пол.

Шеллар выбил трубку и стал набивать ее снова. Разговор ушел совсем не в то направление, что он хотел. Нужно было что-то исправлять, и срочно, иначе этот перепуганный переселенец действительно решит, что его опять поволокут в подвал и начнут угрозами принуждать к сотрудничеству. А этого нельзя было допустить ни в коем случае. Трус он там или нет, а работать под принуждением не будет, проверено на практике. Недостаток воли и смелости у этого парня вполне компенсируется хитростью и умом, и сбежать он ухитрится откуда угодно. По-хорошему с ним надо, только по-хорошему. Шеллар раскурил трубку и продолжил разговор.

– Мое отношение к этике не значит, что я полный моральный урод, – сказал он. – Тем более что с точки зрения рациональности принуждать тебя к чему-либо нет смысла. Впрочем, как любого человека. Ты считаешь, что использовать людей вообще безнравственно?.. Использовать можно кого угодно. Только нужно делать это так, чтобы сам человек не страдал, а напротив, чтобы ему было приятно и интересно. Вот сам ты, например, чем бы хотел заниматься? Тебе ведь все равно придется как-то устраиваться в этом мире, чем-то зарабатывать на жизнь…

– Занятное рассуждение, – усмехнулся Жак. – Это следует расценивать как подхалимаж?

– А что, можно расценить это как угрозу? Ты меня что, за дурака держишь? Один дурак уже попробовал тебя принуждать, и я вижу, что у него из этого вышло. Успех налицо. Прямо-таки блестящий. Теперь я наконец зашлю агента в этот проклятый замок…

Возможно, они спорили бы еще дольше, если бы их не прервал господин Флавиус.

– Прошу меня простить, – сказал он, входя в кабинет. – У меня новости. Когда и где изволите выслушать?

Шеллар покосился на переселенца и решил не выводить его в коридор. Вдруг в здании департамента уже появились враги и кто-то, кому не следует, заметит странную активность вокруг якобы пустого кабинета. Флавиус еще мог зайти в кабинет покойного начальника по своим делам, но что там мог делать в гордом одиночестве пленник? А слышал господин Жак на сегодня уже достаточно.

– Здесь и сейчас, – сказал Шеллар. – Этот не опасен. Так что?

– Власть захватил орден Небесных Всадников. Первосвященник Балмон уже обратился к народу с проповедью о том, что исполнилось пророчество и пала прогнившая династия, которая восемьсот лет угнетала… Подробно излагать?

– Не надо. Дальше.

– Только что он издал указ, которым запретил все магические и мистические школы, кроме своей. Новый глава департамента уже назначен и прибыл. – Флавиус замялся. – Мэтра Истрана не нашли… Он получил сведения, что в столицу возвращается принц-бастард Элмар, и поспешил встретить его и предупредить. Вы же понимаете, если…

– Понимаю. Продолжай.

– В его отсутствие за ним пришли пять воинов ордена с полиарговой сетью, ошейником и наручниками. Мафей оставался в замке один. Вероятно, мальчик очень испугался. Верхняя Северная башня разрушена полностью, среди развалин уже нашли обрывки полиарговой сети и… э-э… останки, если можно так выразиться, всех пяти воинов ордена. Мафей исчез, предположительно телепортировался в неизвестном направлении.

– Дальше.

– Новый глава департамента, брат Тиффан, ожидает вас в подвале. Изволите пройти?

– Здание полностью под контролем?

– Полностью.

– Тогда изволю, – кратко ответил Шеллар и встал из-за стола. Затем кивнул на Жака: – Пусть его отведут пока в камеру. Договорим позже.

– А вы в подвал? – поинтересовался переселенец. – Беседовать?

Его тон не оставлял сомнений в том, что договориться будет крайне сложно. Но уговаривать его дальше у Шеллара уже не хватило терпения. Оно просто вдруг кончилось, словно лопнула невидимая струна под неловкими пальцами пьяного барда, и всякие практические соображения начисто смело неодолимое желание заткнуть рот этому трусу и дать выход своим разбушевавшимся эмоциям.

– А что ты думал? – с непривычной для себя злостью в голосе произнес новый король. – Что я буду церемониться со сволочами, которые убили мою семью? Что я их буду уговаривать, как тебя? Ты знаешь, что Алеару было всего четыре года? Или ты думаешь, что люди, способные ради власти убить ребенка, достойны хоть какого-то сочувствия? Да я с этого нового начальника собственноручно буду шкуру сдирать, пока не расскажет, что у них запланировано дальше, и рука не дрогнет.

– А если он не скажет?

– Не скажет? Ты что, думаешь, что все люди такие же герои, как твой однорукий приятель, а ты какой-то уникум? Дурак ты. Все совсем наоборот. Люди в основном как раз такие, как ты. Он мне все скажет. И мне ни капельки не стыдно. А ты можешь убираться отсюда хоть сейчас, у меня нет ни времени, ни желания с тобой сопли развозить. Нужен ты мне!

Одним рывком выдернув ящик стола, Шеллар схватил первый попавшийся жетон-пропуск и швырнул в лицо несговорчивому наглецу.

– Вон из моего кабинета! И из моего департамента, чтоб я тебя больше не видел!

В коридоре Флавиус спросил:

– Ваше высочество, позволено ли мне будет поинтересоваться, как ваши успехи с этим юношей?

– Позволено, – кивнул Шеллар. – Он мне все рассказал. К сожалению, к дальнейшему сотрудничеству его склонить не удалось. Зря я так вспылил, конечно… Но достал он меня с этим подвалом. Слишком уж его напугали в Кастель Милагро.

– Не похоже, чтобы его пытали, – заметил Флавиус.

– Нет, ему только показывали. Этого хватило, чтобы составить мнение о мистралийцах. Он сдал их с потрохами. Мне бы не хотелось, чтобы он составил о нас такое же мнение, но… что-то я сделал не так. А жаль.

– Он может быть полезен?

– Именно. Но это тот случай, когда человек должен сотрудничать по своей воле, иначе пользы от него не будет. Мистралийцы, к примеру, попытались его принудить и понесли серьезные потери.

– Он маг?

– Нет. Переселенец. Но совершенно уникальный. Я тебе потом расскажу.

Прогнозы Шеллара касательно разговорчивости брата Тиффана полностью оправдались. Лишенный возможности пользоваться магией, пожилой магистр оказался далеко не героем. Выжав из него все, что можно, Шеллар распорядился удавить пленника и направился к себе в кабинет, на ходу пробегая глазами протокол допроса и одновременно отдавая приказания двум офицерам и верному Флавиусу.

Кабинет был пуст. «Ну и хрен с ним, – подумал Шеллар – пусть делает что хочет, пусть идет куда хочет, есть дела поважнее».

События той ночи и следующего дня Шеллар помнил плохо. Даже его феноменальная память на этот раз не справилась. Воспоминания о битве за столицу были отрывочны, несвязны и перепутаны по времени.

Он помнил, как сидел в кабинете, выслушивал доклады и отдавал приказы. Помнил, как долго стоял у окна и думал, просчитывая возможные варианты развития событий. Как он оказался на улице – не помнил. Запомнился только холодный ветер, продувавший плащ.

Он помнил, что носился по городу, расставлял полицейские патрули и собирал разбежавшихся магов. Помнил, как несколько раз где-то выступал перед народом. Где он встретил Элмара – не помнил. Врезались в память счастливые глаза принца-бастарда, ярко-синие на загорелом лице, и радостный крик: «Шеллар! Ты жив!»

Он помнил, как брали штурмом королевский дворец, где засели заговорщики. Как поднимались по мраморной лестнице закованные в броню королевские паладины, напоминающие те самые боевые машины, о которых рассказывал переселенец, и как над ними висели, переливаясь разными цветами, ауры защитных заклинаний. Это было красиво. Помнил, как летали над дворцом огненные шары, ледяные стрелы, молнии, слепящие радуги и прочие атрибуты битвы магов. Это тоже было красиво. Как он оказался под обстрелом – не помнил. Запомнил топтавшийся без командира отряд полицейских и свою мысль, что они так и протопчутся на месте, если им ничего не приказать.

Он помнил, как шел вместе с этим отрядом. У него в руках был тяжелый армейский арбалет, подобранный около какого-то покойника. Над его головой свистели стрелы и летали молнии, но ему не было страшно. Он не умел бояться. Помнил, как Элмар прикрывал его своим щитом и ругался: «Куда ты прешься, тханкварра! Ты же стрелять толком не умеешь, боец из тебя, как из тролля алхимик! Какого демона ты под стрелы полез? А если убьют? Что мне тогда делать? Собственную задницу на трон громоздить? Хоть меня бы пожалел, если себя не жалко!» Как и когда все кончилось – вспомнить не мог. Помнил только, как Элмар встал на одно колено и присягнул ему на верность. И вслед за ним все паладины. Это тоже было красиво, и в то же время дико и ненормально.

Вечером этого же дня, когда все было кончено, нашелся Мафей. Его привели какие-то патриотически настроенные горожане, которые прятали мальчишку у себя со вчерашнего дня. А еще они принесли неизвестного героя, который спас принца от магистров ордена. Неизвестный герой пребывал в бесчувственном состоянии. На нем была все та же потрепанная мистралийская униформа без знаков различия.

Пока Шеллар думал, что сказать, Элмар, который в таких случаях не имел склонности думать вообще, а действовал исключительно эмоциями, в порыве душевного подъема и обезумев от радости, пригласил всех во дворец. Точнее, в то, что от него осталось. Горожане, в свою очередь обалдевшие от подобной демократичности, изъявили желание немедленно рассказать принцам историю весьма удивительную и достойную восхищения. Мафея хотели увести в его покои, чтобы успокоить и уложить спать, но он разревелся еще сильнее и заявил, что ни на шаг не отойдет от своего спасителя, пока не убедится, что с ним все в порядке. Тогда ему позволили остаться при условии, что он немедленно прекратит рев, не подобающий принцу. Мафей мгновенно притих. В конце концов все расселись прямо в королевской столовой, куда натащили вина и закусок, и горожане с принцем рассказали, как все произошло.

Принца Мафея поймали в доме Элмара, где он попытался спрятаться. Поскольку появление Элмара в городе было для ордена нежелательно, в дом пришли несколько магистров ордена, чтобы устроить засаду. Здесь они и наткнулись на Мафея. После побоища во дворце сил колдовать у маленького эльфа не осталось, и он поступил как обычный напуганный ребенок – бросился бежать. Догнали его уже на улице, схватили и начали вязать. Мафей орал и сопротивлялся, чем привлек всеобщее внимание и собрал вокруг себя толпу. И вот, когда его опутали сетью, застегнули наручники и стали надевать ошейник, из толпы выскочил странный молодой человек и возмущенно завопил:

– Мужики, у вас что, мульки выбило? Что это вы с ребенком делаете?

Пять магистров удивленно оглядели наглеца и велели проходить, пока его не арестовали за противодействие властям. Наглец и не подумал уходить, повернулся к зевакам и закричал:

– А вы чего стоите? Вас тут толпа, а их только пятеро! И вы все смотрите, как взрослые жлобы истязают ребенка?!

– Это государственный преступник, – объявил один из магистров. – И ты тоже, как я вижу. Арестуйте его, братья, за подстрекательство к бунту. А вы все разойдитесь, – обратился он к толпе.

Зеваки заколебались. И тут маленький принц заорал:

– Вы все сволочи! Вы подлые убийцы! Вы мою маму убили! Приедет кузен Элмар, он вам всем покажет!

– Да это же принц! – крикнул кто-то в толпе.

– Точно, принц! – поддержал другой голос. – А я все понять не мог, что у него с ушами!

– А говорили, что династия пала!

– Врали! А герой Элмар? Он ведь правда приедет!

– Уж он приедет, он тут всем покажет!

– Мы и сами покажем! Бей гадов! Мочи их! – с воодушевлением завопил неведомый наглец и подобрал с земли камень. – Булыжник – оружие пролетариата! Религия – опиум для народа! Эй, ксендзы! Бога нет!

И запустил в магистров каменюкой. Но не попал. Один из магистров сделал несколько пассов, и отважный агитатор, вскрикнув, зашатался, а потом рухнул замертво. Толпа загудела, полетело еще несколько камней, но магистры быстро отгородились защитным полем.

– Ты что с ним сделал? – спросил один.

Тот, что колдовал, удивленно посмотрел на тело и пожал плечами:

– Понятия не имею. Я его хотел только обездвижить.

Магистры стали звать подкрепление, и тут случилось самое удивительное. Лежавший без признаков жизни юноша вдруг открыл глаза, поднял руку и, не вставая, стал чуть пошевеливать пальцами. И пошла такая магия, какой горожане отродясь не видывали…

Толпа быстро раздалась, прихватив связанного принца, благо магистры были заняты битвой. А бой был таким, что не приведите боги! В конце концов неизвестный герой разделал всех пятерых противников гигантской мухобойкой, возникшей из ниоткуда. Но сам так и остался лежать без чувств. Даже глаза закрыл и рукой перестал шевелить. Добрые люди его подобрали и отнесли к лекарю, но тот ничем не смог помочь. А когда беспорядки в городе закончились и люди собрались отвести принца домой, он потребовал, чтобы его спасителя тоже принесли во дворец, и высказал надежду, что мэтр Истран сможет что-то сделать. Вот такая вот история.

Выслушав всех, Шеллар поспешил спровадить верноподданных горожан, пригласив их на коронацию в качестве почетных гостей и пообещав выразить свою безмерную благодарность в более подобающей обстановке. Когда гости удалились в совершенном восторге, он первым делом настоял, чтобы принц Мафей тоже покинул столовую и отправлялся спать. Взрослые будут заниматься делом – думать, чем помочь пострадавшему герою, и мешать им не следует. На этот раз принц не посмел возражать.

Шеллар упал в кресло и посмотрел в окно. Солнце клонилось к закату. Прошло немногим больше суток с того момента, как в его кабинет ворвался Флавиус. И почти двое с тех пор, как принц последний раз спал. Теперь, когда над городом повисла тишина, когда все закончилось и не надо было больше никуда бежать, Шеллар наконец почувствовал, как он устал. У него не было сил даже думать о том, что завтра, и послезавтра, и еще несколько дней ему предстоит опять бегать высунув язык и наводить порядок.

Западное крыло дворца сильно пострадало во время штурма, поэтому в свои комнаты он не пошел. Там не хватало стен, и не было ни одного целого стекла. В спальне, по-видимому, взорвалось несколько огненных шаров, и находиться в ней теперь было невозможно. Он решил остаться здесь, в уцелевших королевских апартаментах. Здесь же были и Элмар с соратниками, и мэтр Истран. Мэтр не хотел отходить далеко от Мафея, а Элмар заявил, что, во-первых, ему лень идти домой, а во-вторых, он сто лет не видел горячо любимого кузена и намерен провести хотя бы вечер в его обществе.

Они были одни в огромном пустом здании. Слуги и придворные разбежались кто еще до штурма, кто после него и возвращаться не собирались, по крайней мере, до завтрашнего утра.

Элмар, все еще взбудораженный после сражения, сидел за столом, уплетая все, что попадало под руку, и влюбленно смотрел на кузена Шеллара. Его синие глаза сияли восторгом. Он просто был рад видеть друга живым и, похоже, ни о чем другом не мог думать. Около него чинным рядочком восседали его соратники по подвигам – лучница Валента, статная рослая девица с роскошной косой, мистик Шанкар, смуглый и черноглазый, с обритой наголо головой, и волшебница Этель, маленькая и щуплая, как девчонка. Мэтр Истран, склонившись над лежащим на диване Жаком, внимательно его осматривал.

«Вот ведь не везет, – подумал Шеллар, по привычке доставая трубку, и вспомнил, что табак у него кончился еще утром. – Этот парень мог быть полезен. Сколько он знает такого, о чем мы никогда в жизни не слышали… Как он это сделал? Как, не имея понятия о магии, ввязался в драку с пятью магистрами и победил? А еще говорил, что он трус…»

Шеллар поднялся и подошел поближе. Жак лежал неподвижно, даже дыхание можно было заметить, только очень внимательно присмотревшись. Его нечесаные каштановые лохмы рассыпались по кремовому бархату обивки, рука бессильно свисала с дивана. Он был похож на тряпичную куклу.

– Допрыгался? – почему-то вслух сказал Шеллар. – Не сиделось тебе в департаменте, пошел приключений на свою задницу искать…

Он почему-то чувствовал себя виноватым за вчерашние слова. Не надо было так. Не стоило. Можно было договориться по-хорошему. Не смог. Нервы сдали.

– Вы его знаете? – поинтересовался мэтр Истран, выпрямляясь и отходя от дивана.

– Немного, – кивнул Шеллар. – Я с ним беседовал в департаменте.

– Мистралийский беженец? – уточнил маг и занял кресло, с которого только что встал Шеллар.

– Теперь – да. А вообще-то он переселенец. Только учтите, это секретная информация только для служебного пользования. Не болтайте.

Он снова посмотрел на Жака, потом на трубку, которую держал в руках, и молча направился к двери.

– Ты куда? – окликнул его Элмар.

– Схожу к себе, – не оборачиваясь, ответил Шеллар. – Табак поищу.

– Не ходи один! – встрепенулся Элмар и подхватился с места, поспешно дожевывая кусок. – Я тебя провожу!

Шеллар хотел напомнить, что он не маленький, но смолчал. Он понимал Элмара. Бедняга чуть умом не тронулся, узнав о том, что случилось дома, примчался сломя голову в столицу, чуть не попал в засаду… Он ведь думал, что любимый кузен Шеллар погиб вместе со всеми. Кто-то даже успел ему сказать, что от друга детства осталась только серебряная звезда и куча обугленных потрохов… Бедный Элмар чуть не тронулся умом вторично, на этот раз от радости, когда увидел Шеллара живым. И теперь первый герой, конечно, будет над ним трястись и всячески оберегать, боясь потерять его снова. Даже если опасаться совершенно нечего.

– Я тоже пойду с вами, – сказала лучница, поднимаясь вслед за Элмаром. – А господа маги пусть пока подумают.

«Боги, ну и бардак здесь… – думал Шеллар, осторожно ступая по битому стеклу и перешагивая через обломки мебели. – Надо распорядиться, чтобы начали ремонт. Если начать рано утром и работать полные сутки без перерыва, до послезавтра тронный зал можно будет привести в порядок и короноваться. Тихо и по-быстрому, без всяких празднеств и торжеств. Было бы чего праздновать… А все остальное можно будет не торопясь отремонтировать уже после того. Все равно здесь больше никто не будет жить…» Он вспомнил, что рано утром ему предстоит помогать распорядителю церемоний в организации похорон, опознавать останки родственников, и эта мысль вдруг отдалась болью где-то в глубине глазниц, словно на глаза надавили изнутри. Резко и очень больно. Вслед за этим в глазах зажгло, словно в них сыпанули перца. Шеллар остановился и стал тереть глаза, одновременно пытаясь не думать о завтрашнем дне, переключиться на что-нибудь другое.

– Что с тобой? – встревоженно спросил Элмар, хватая его за плечо. – Тебе плохо? Может, присядешь?

– Просто я не спал прошлой ночью, – ответил Шеллар и послушно присел на опрокинутый шкаф. – Что-то жжет… Ничего, сегодня высплюсь, и все пройдет.

– А когда ты ел последний раз? – не унимался Элмар. – Тоже позавчера?

– Вчера, – возразил Шеллар. – Успокойся, я не голоден.

– Ты совсем о себе не думаешь, – упрекнул его кузен. – Посмотри, какой ты худой! Ничего не ешь и еще куришь натощак! И не спишь сутками.

– Пойдем, – сказал Шеллар, поднимаясь, чтобы прекратить эти нравоучения. – Уже все прошло. Я просто устал. Сумасшедший был день, сам понимаешь, не до еды…

В его кабинете царил полный разгром. Стол был разрублен пополам. Из разбитого окна свисал труп в бело-голубой кольчуге воинов ордена. Шкаф лежал посреди комнаты дверцами вниз. Шеллар попытался его поднять, но не смог.

– Дай-ка я, – сказал Элмар и, легко подхватив громоздкий шкаф, одним движением поставил его вертикально.

Шеллар выдвинул ящик и обрадованно достал мешок с табаком. Он, не отходя от ящика, набил трубку и стал искать по карманам спички. Спички тоже кончились.

– Элмар! – безнадежно воззвал он. – У тебя спичек нет?

– Я не курю, – напомнил Элмар.

– А как же ты в походе без спичек обходишься? Костер там, все такое?

– А зачем мне спички, если все мои соратники курят?

Спички оказались у Валенты.

– Прошу вас, ваше высочество, – серьезно сказала она, поднося горящую спичку.

Шеллар быстро прикурил и поблагодарил девушку, чувствуя себя крайне неловко. После нескольких затяжек он понял, что жизнь не так плоха. И что теперь вполне можно вернуться в королевские апартаменты и отдохнуть. Но сначала следовало узнать, что же случилось с беднягой Жаком.

– Что скажете, господа маги? – спросил Шеллар, когда они снова расселись по диванам.

– Ничего не понимаю, – пожал плечами мэтр Истран. – Шанкар говорит, что это транс. Странный какой-то транс, я такого не видел.

– Просто очень глубокий, – пожал плечами мистик. – Я тоже не встречал подобного. Однако из этого не следует, что такого не может быть. Наши познания ограничены путями наших учений. Кто-нибудь знает, к какой мистической школе принадлежит этот странный юноша?

– Его высочество, кажется, сказал, что он переселенец, – напомнил мэтр Истран. – Но я никогда не видел переселенца-мага, равно как и переселенца-мистика. Я имею в виду настоящего мистика, а не простого служителя.

– А Казак? – перебила старшего непочтительная Этель.

– Еще не доказано, что он переселенец, – тут же парировал придворный маг. – Если во всем полагаться на слухи…

Этель фыркнула и проворчала себе под нос что-то ехидное о манере некоторых ветхих старикашек спорить о том, чего не знают.

– Должен сказать еще одну вещь, которая вас, наверное, еще сильнее озадачит, – продолжил Шеллар, устало потягивая трубку. – Он вообще не маг и колдовать не способен в принципе. Он из мира, в котором магии практически нет. Что теперь скажете?

– А-а, вот оно что! – хмыкнула Этель. – Шанкар, ты, наверное, ошибся. Какой может быть транс, парень просто сгорел.

– Но он ведь жив! – горячо возразил Элмар. – Мы должны попробовать что-то сделать!

– Можно попробовать. Но это бесполезно.

– Что значит – сгорел? – спросила Валента.

– Понимаешь, – пояснила Этель, – бывает так, что человек, никогда не занимавшийся магией, случайно открывает для себя доступ к Силе. Но он не в состоянии управлять ею, и неконтролируемая Сила сжигает его изнутри.

– Судя по тому, какую огромную Силу он сквозь себя пропустил, – добавил Шанкар, – парень вообще должен был умереть на месте. Но это похоже на транс.

– Ну да, пятерых магистров мухобойкой… – проворчал мэтр Истран. – Это же надо было додуматься! Дорвался до Силы на дармовщину… Действительно странно, что он еще жив. Дайте-ка, я на него посмотрю еще раз.

– Пожалуйста, – Шеллар не возражал. – Вдруг все-таки можно что-то сделать. Если честно, он мне нужен. Вернее, короне.

Волшебники вылезли из-за стола и в который раз собрались вокруг Жака, оживленно обсуждая уникальный случай. «Наверно, уже предвкушают, как будут рассказывать собратьям по школе, где были, что видели, – с неприязнью подумал Шеллар. – А вот я вам сейчас возьму и запрещу! Из соображений государственной безопасности!»

Почему-то ему вдруг стало обидно. Странно, ведь всего сутки назад он и сам рассматривал переселенца в чисто утилитарных целях, выяснял, годится ли тот для разведработы. А теперь, когда Жак лежит как неживой и никто не знает, что с ним делать, парня почему-то жалко как родного.

– Откуда ты его знаешь? – спросил Элмар, утаскивая с блюда последний пирожок. – Он твой агент?

– Нет. Я же говорил: он бежал из Мистралии и я с ним беседовал в департаменте. Он много интересного мне рассказал. Потом… потом его выпустили. А он и двух часов не смог прожить без приключений! Как он ввязался в драку с пятью магистрами, он же всего на свете боится… Еще и ухитрился дорваться до Силы!

– Знаете, ваше высочество, – серьезно сказала Валента, – люди часто сами не представляют, на что они способны. Он, наверное, увидел, что магистры схватили принца, и забыл о страхе. Так бывает.

Шеллар покачал головой и замолчал, попыхивая трубкой. Потом задумчиво произнес:

– Постойте, ведь он не знал, что это принц…

– Как – «не знал»? – удивился Элмар. – Да нашего Мафея кто угодно узнает! Он же такой один во всем мире, наверное.

– Откуда переселенец мог знать, что у нас есть принц-эльф? И что других таких мальчиков в мире нет? Он и эльфа-то никогда в жизни не видел.

– Ну не знал, – согласился Элмар. – Тогда еще более достоин восхищения.

Конец ознакомительного фрагмента.