Перемена мест. Часть вторая. Дорогой песков (Виктор Рэй, 2018)

Часть вторая. Дорогой песков

Загрузив последний мешок, Хэй закинул его на спину и, согнувшись под тяжестью, потащился к амбару. На сегодня работа была закончена и, если Мардук ничего больше не придумает для своего слуги, то можно будет спокойно поужинать слегка подгорелой кашей, раздобыв ее на кухне у старой Карины, после чего завалиться спать.

Завтра с утра его ждала новая работа. Нужно было подготовить грузовик к выезду. Колымагой так мало пользовались, что каждый очередной выезд к рынку, расположенному в тридцати километрах от дома Мардука, грозил стать последним. И то, только в том случае, если удавалось его завести. Эту проблему и предстояло решать Хэю завтра поутру, потому что ближе к обеду они с хозяином должны были отправиться на Базар.

Хэй уже практически год жил у старого Мардука в качестве то ли добровольного помощника, то ли банального слуги. И, надо сказать, особенно не страдал от этого. Старик был весьма добр по отношению к парню и, возможно, спас ему жизнь в тот далекий день.

Когда Хэя вывели из подвала, где он пришел в себя, он, по-прежнему не в силах держаться на ногах, оказался на большой утоптанной до каменной твердости песчаной площадке.

Вокруг толпились еще несколько десятков человек. Мужчины и женщины разного возраста, одетые, как правило, в потрепанные лохмотья, а встречались и нагие. Все были перепуганы. Они все топтались вокруг, затравлено оглядываясь на стоявших вокруг площадки людей в хламидах, державших в руках какие-то непонятные короткие палки.

Приглядевшись к одной из таких палок, парень признал кнут, пускай и довольно странного вида. Он и сам бы не сумел ответить, откуда у него возникла такая уверенность, ведь в голове было абсолютно пусто. Какие неясные образы, мысли и обрывки нечетких воспоминаний клубились в голове.

Выходило, что те, кто был вооружен, выполняли обязанности стражи при остальных оборванцах, не давая этому пестрому чумазому сброду разбрестись в стороны подобно стаду.

За спинами стражей вверх возносились стены, сделанные из глины, образуя квадрат высотой в четыре метра. На стенах стояли люди, с интересом рассматривая столпотворение у своих ног. Из двора был только один выход – из него только что и приволокли Хэя и остальных пленников.

Похоже на колизей. Оставалось самое небольшое – вспомнить, что собственно такое тот самый колизей. И почему от мыслей о нем внизу живота возникает неприятный такой холодок.

Ему не хотелось думать, какая судьба ожидает всех этих людей и его самого в ближайшем будущем. Почему-то парень не на шутку стал опасаться, что сейчас на площадку с пленниками выпустят разъяренных хищников, которые примутся кровожадно терзать своими клыками и когтями беспомощно столпившихся людей.

Продолжая отстраненно размышлять над природой собственных впечатлений, он судорожно пытался встать на ноги, справедливо опасаясь быть затоптанным – перепуганные люди не считали необходимым смотреть себе под ноги. С трудом, но ему это удалось.

Кто-то из мужчин попытался броситься на одного из стражников, сжимая кулаки. Раздался легкий щелчок и храбрец свалился на землю, схватившись за лицо руками. Сквозь пальцы хлестала кровь.

Страж скрутил кнут. Из-под напрошенного на голову капюшона блеснули злобой беспощадные глаза.

Больше никто не рисковал. Сверху послышался негромкий смех – там что-то оживленно обсуждали. Отсюда, снизу, выражения лиц тех людей было не разобрать, но в голосах слышались нотки откровенного презрения, отчего парню стало совсем не по себе.

Уже значительно позднее Хэй узнал, что это место, где он пришел в себя, именовалось Торгом. Не только эта площадка, огороженная высокими стенами, но и весь остальной комплекс сооружений, образовывавший некое подобие небольшого города: сараи, амбары, трактиры для путников, хранилища для различного скарба прибывших на торги покупателей, тюрьмы для плененных. Прибывших купцов интересовал лишь один товар – здесь продавали и покупали невольников со всей исследованной ойкумены, добытых самыми разными способами: от набегов на соседние области до банальной перекупки рабов с более богатых территорий, расположенных значительно дальше, за горами, что лежали на полдень от Торга, в десяти днях пешего пути. И пусть люди, обитавшие за горами, сильно отличались от местных, грязных, забитых и запуганных жителей своей чистой кожей и внешним спокойствием, в любом случае, по эту сторону границы они становились обычными рабами. Хэя же, например, просто подобрали в пустошах в паре километров от стен поселения. А как он там оказался, парень не имел ни малейшего представления.

Но тогда, стоя босыми ногами на твердом песке, раскаленном от ослепительно сияющего в вышине пустынного солнца, Хэй ничего этого еще не знал.

Вокруг что-то щебетали на непонятном языке, а может быть и на нескольких. Со стен кричали, трясли руками. Шел торг.

Стражники, послушные приказам, поступающим от людей с верхних ярусов стен, забирали выбранных купцами пленников и уводили вниз, в подвалы, из которых несчастные недавно были подняты на поверхность и через которые лежал единственный путь во внешний мир. К сожалению, не к свободе.

Постепенно людей на площади становилось все меньше. Ажиотаж спадал. По всей видимости, оставшийся «товар» покупателей интересовал мало ввиду своей «потертости». Возможно, не устраивала стоимость – речи он не понимал. Ему было тогда мало интересно, как поступят с оставшимися, в числе которых оказался и он сам. Он был уставшим, шатался, едва держась на ногах, к тому же выглядел болезненно бледным и тощим, что способствовало значительному снижению интереса торговцев к его персоне. Невольники требовались свежие, сильные, готовые выполнять трудную и тяжелую работу под палящим в этих краях ярким солнцем, а покупать какого-то доходягу, который и на свете этом держится с большим трудом, желающих не находилось.

Торговля подходила к концу. Оставшихся невольников, судя по всему, никто не желал брать даже за бесценок, считая это пустой тратой средств. Оставшимся пленникам предстояло дожидаться своей участи. Если никто не обратит своего благосклонного внимания на этих неудачников, то их ждет только одна дорога – на тот свет. Кормить лишние рты, не приносящие прибыли, здесь были не намерены.

Наконец время вышло.

В руках стражников блеснул металл. Семеро оставшихся, в основном хилые, внешне нетрудоспособные, сгрудились в центре площадки. Намерения охранников не вызывали сомнений.

Ближайший надсмотрщик сделал несколько шагов вперед, схватил одного из пленников и быстрым движением перехватил горло длинным ножом. Брызнула кровь. Несколько капель попали Хэю на лицо, и он зажмурился, сдерживая тошноту и головокружение. Вокруг закричали, еще один пленник лишился жизни.

Хэй понял, что избежать смерти уже не удастся, рухнул на землю и закрыл голову руками, слыша, как кричат, даже не пытаясь сопротивляться, его товарищи по несчастью.

Внезапно все прекратилось. Крики стихли. Хэй решил, что больше никого не осталось, и еще сильнее зажмурился, понимая, что это может значить только одно – настал его черед. Поэтому когда его схватили за волосы и рывком поставили на ноги, он только едва слышно пискнул, ожидая, когда острое железо распорет ему горло.

Но он ошибся. Внезапно появившийся на стене старик что-то негромко говорил стражникам и своему соседу справа, единственному сидевшему в огромном кресле, который, судя по всему, был здесь главным.

Придя к какому-то соглашению с опоздавшим на торг стариком, главный кивнул. После чего Хэя и еще двоих оставшихся вывели с площадки в подвал.

И повели мимо многочисленных камер, которые сейчас были пусты.

Так они познакомились с Мардуком, тем самым стариком, который выкупил оставшихся пленников. Как думал тогда Хэй, сделал это старик, разумеется, из сугубо корыстных соображений, а вовсе не пожалев обреченных на смерть невольников. Престарелый прохиндей просто прикинул, что дорогих рабов брать – себе вредить. Сильный раб и ест много, да и опасно. А вот такие убегут куда вряд ли. Да еще и благодарны должны быть, что их выкормил, а не бросил на смерть.

Имя парень тоже получил от своего нового хозяина. Все равно тот постоянно окликал его «Хэй», привлекая внимание слуги и указывая пальцем, что делать.

Затем Мардук решил, что легче немного подучить безграмотного пацана, потому что так проще будет отдавать указания. Тем более что мальчишка оказался толковым и, буквально, схватывал налету. Через три месяца он уже худо-бедно начал разговаривать на местном наречии. И даже стал общаться с еще одним бывшим пленником, Зарифом. Третий выкупленный раб не пережил сурового зноя пустыни и вскоре умер.

Именно от Зарифа Хэй и узнал, что и как обстоит в мире, где теперь ему предстоит жить. Как жил раньше, он по-прежнему не мог припомнить, но почему-то был уверен, что раньше жил в совершенно других условиях, поскольку не был знаком с реалиями выживания в засушливом климате местной пустыни. Зариф предполагал, что Хэй прибыл из-за гор, но с уверенностью сказать этого было нельзя.

Местность, в которой располагался дом Мардука, была пустынной. Мало было желающих проживать в тяжелых условиях знойной пустоши. В этих смертельных песках было всего несколько населенных пунктов: Торг далеко на севере, Чинген и Тирас на северо-востоке, к западу располагался Карст с оживленным Базаром, куда Мардук и возил зерно и другую продукцию со своей земли. Были еще различные отшельники: одиночки, живущие в оазисах, наподобие Мардука, добывающие пропитание с небольших участков плодородной земли, а также иногда чем-то приторговывая в крупных поселениях, если требовалось что-то от остатков цивилизации. Топливо для машины, например. Или батареи к силовым куполам, без которых пережить сезон пыльных бурь просто не представлялось возможным.

Южнее никого не было. По крайней мере, ничего об этом не было известно. Те, кто когда-либо уходил на Юг, чтобы рассказать не вернулись. Либо там было слишком хорошо, чтобы возвращаться, либо, что более вероятно, жизнь путешественников там обрывалась.

Собственно, никого особенно и не интересовала та сторона. Здесь, в суровых условия пустыни, люди привыкли жить тем, что было вокруг. Мечтать о чем-то, исследовать новые земли – никакого желания у них попросту не было. Если и появлялся у кого вдруг нездоровый задор, то ему оставалось только сгинуть где-нибудь среди барханов в поисках неизвестно чего. Так к чему зазря рисковать своей головой, если и так выжить непросто.

На севере, за Торгом, были горы. Что за ними, тоже мало кого интересовало.

Мардук был нормальным хозяином. Требовал он строго, работать заставлял много, но ничего сверхъестественного выжать из рабов не старался. У него в собственности было больше семнадцати человек, что, в принципе, составляло мизер по сравнению с владетелями земель или жителями крупных населенных пунктов, типа Чингена или Карса. Условия жизни для рабов, скорее считавшихся в его доме наемными слугами, с той лишь разницей, что служили они не за деньги, а за пищу и кров, были неплохими. Бежать никто не пытался. Да и куда было бежать, если вокруг на многие километры вокруг, кроме песка, ничего не было.

Внимательно осмотрев Хэя в первый раз, старик пришел к выводу, что парнишке еще лет немного, а потому можно попробовать использовать его не только как тягловую силу, но и кое-чему обучить. Сам Мардук был уже немолод, наследников не имел, а помощь в делах лишней ему не будет. Тем проще ему казалось самому взять себе ученика, чем найти какого-нибудь сомнительного партнера со стороны: народ вокруг был бедовый – могли и обмануть, хорошо, если живым бы удалось остаться. К сожалению, учить чему-то новому взрослых рабов он считал бессмысленным, да и умственные способности этого товара, как правило, набиравшегося из диких окрестных племен, оставляли желать лучшего. А кого посообразительней было днем с огнем не сыскать – молодых и крепких разбирали за большие суммы и совсем для других целей. Так что Хэй показался старому торговцу просто манной небесной.

За год Хэй не только поднаторел в местных языках и торговой науке, но и немало раздался в плечах, поднарастил мясца на костях. Было очевидно, что тяжелая физическая работа с обильной кормежкой идет ему на пользу.

Неизвестно, какой именно перекос произошел затем в мозгах Мардука, но он постепенно начал видеть в молодом парне уже не только раба и перспективного помощника, но и возможного преемника, которому намеревался оставить все свое хозяйство.

Об этих мыслях он пока Хэю не говорил и спуску, несмотря на эти идеи, не давал.

Первое время парень переживал из-за того, что не может ничего вспомнить о своей прежней жизни. Только во снах перед его взором порой возникали смутно знакомые лица, невнятные образы, но он не мог точно сказать, были ли это видения из его прошлого или просто обыкновенные сновидения. Со временем он просто отбросил все пустые попытки что-то вспомнить. Если что-то должно было проклюнуться в его голове, со временем оно там проклюнется, разумно решил он. Пока же оставалось жить той жизнью, которую ему предлагала капризная судьба.

– Что, Хэй, завтра на рынок? – окрикнул его Зариф, когда парень уже подходил к своему жилищу – небольшому глинобитному строению, в котором он обитал в гордом одиночестве. У Мардука рабы жили довольно просторно, по одному-два человека в хижине, благо территория позволяла, да и строения для них соорудить в местных условиях было делом не хитрым. Исключение составляли лишь старая повариха Карина да престарелый слуга Цдвор, проживавшие в хозяйском особняке, небольшом двухэтажном, построенном из настоящего кирпича здании. Название «особняк», скорее всего, просто долженствовало означать, что здесь живет сам хозяин, а не кто-то из его людей.

Хэй повернулся к Зарифу и утвердительно кивнул головой. Раньше мужчина выполнял функции водителя, а Хэй только загружал мешки с товаром в кузов старенького фургона, но на прошлой неделе Зариф повредил ногу, по причине чего его участие в завтрашней поездке не планировалось.

– Помоги, пожалуйста, – попросил Зариф. – там что-то непонятное с колонкой, а я и наклониться-то нормально не могу.

– Ладно, – согласился Хэй, – пошли.

Колонка сначала наотрез отказывалась давать воду. Только чихала и тявкала, бешено при этом трясясь. Потом из крана полилась некая густая темно-бурая субстанция с весьма занимательным запахом – он как бы и не вызывал прямого отвращения, но и невзначай намекал, что пить эту гадость точно не стоит. Хэй и Зариф с пониманием переглянулись.

– Нефильтрат, – мрачно подытожил парень.

– Угу, – многозначительно подтвердил мужчина, задумчиво почесывая затылок.

Оба понимали, что это значит – фильтры накрылись.

Выжить без воды в пустыне не представлялось возможным. Значит, придется ему одному, ввиду полнейшей непригодности Зарифа в текущий момент к решению возникшей задачи и отсутствия хоть каких-то элементарных технических навыков у других слуг, лезть вниз и ковыряться в давно проржавевшем нутре водяной помпы, меняя сдохшие активные фильтры.

Хэй невесело усмехнулся и распрощался с мечтой пораньше лечь спать. Зариф сочувствующе и виновато смотрел на молодого человека. Сам Хэй виноватым того не считал. Вода нужна для выживания. Значит, вода должна быть. Тем более, он знал, что если бы Зариф был в состоянии, то непременно сам бы спустился вниз, даже не беспокоя приятеля.

Захватив из сарая инструмент и запасные фильтры, Хэй откинул люк и полез к расположенной на глубине двенадцати метров помпе, стараясь не поскользнуться на склизких скобах, вделанных в стену вертикального тоннеля.

Ковыряясь в механизме и решив попутно не только поменять фильтры, но и почистить изрядно засоренную и поношенную гидравлику, Хэй мрачно размышлял о том, откуда у него взялись все эти невероятные по здешним меркам навыки в работе с механизмами. Нет, он не мог сказать, что все знал, многому пришлось научиться. Однако воспринимал все это, в отличие от большинства остальных рабов, без благоговейного ужаса и излишнего преклонения перед техникой не испытывал.

Вообще, мирок, в котором ему довелось оказаться, был несколько странноватым. Причудливое сочетание диких нравов и сложных технологий несколько удивляло его. И сам факт, что его это удивляло, удивлял его не меньше. Ведь, учитывая плачевное состояние его памяти, сравнивать ему, собственно, было не с чем. Так с чего вопросы?

Но вопросы все же оставались.

Единственной возможностью что-то вспомнить для него – перебраться на другую сторону гор. По крайней мере, такую идею высказал в свое время Зариф. Возможно, если Хэй действительно был оттуда родом, какие-то моменты могли пробудить его дремлющее сознание. Зариф говорил, что там быт значительно отличается, хотя подробностей рассказать не мог – сам по ту сторону он никогда не бывал, только долгое время жил в предгорьях. Но даже там, судя по его рассказам, люди живут совсем иначе, чем в пустыне. Более цивилизованно. Зариф с удовольствием рассказывал новому знакомому о прежней жизни, о том, какой у него был дом, свое хозяйство, описывал жизнь, которую раньше вел. Впрочем, посвящать Хэя в обстоятельства, приведшие его в пустыню в статусе раба, не спешил. А тому это было без надобности.

С фильтром он разобрался далеко за полночь. На небе сиял большой диск «ночной» луны. Вторая станет видна только в рассветные часы.

Когда Хэй впервые узнал об этом, почему-то сильно удивился. Что-то подсказывало, что две луны – это ненормально. Но он быстро пришел к выводу, что ненормально – это ни черта не помнить, – потому просто на свое удивление глубоко и смачно плюнул.

Когда после душа его голова коснулась подушки, сон не заставил себя ждать. Ночью сны снились странные.

Мальчик куда-то шел по каменистой земле. Он был бос, но подошвы его не ранили многочисленные камни, которые валялись вокруг. Огромный лунный диск сиял на небе, заливая бескрайнюю равнину, по которой он двигался в неизвестном направлении, мертвенным светом, от которого тени, отбрасываемые мельчайшими выступами ландшафта, становились непропорционально длинными.

Вокруг царила тишина. Такая, которая никогда не бывает в простую ночь, наполненную стрекотом насекомых, шорохом ночных животных, вышедших на охоту, шелестом перетекающего под порывами ветра красноватого песка. Здесь же никаких звуков не было, только его шаги.

Над головой простиралось бескрайнее звездное небо, свет звезд казался приглушенным, не в силах спорить по яркости с луной. Столь же бесконечной казалась и равнина, лежавшая под его ногами. Сколько он ни пытался, не мог разглядеть хоть что-то новое на горизонте. Все та же бесконечная каменистая степь.

Он подумал вдруг о том, куда идет. И тут же остановился. На спине словно почувствовал чей-то взгляд и быстро обернулся.

Никого.

Только неестественно длинная тень, послушно упавшая ему под ноги. Только тень. И больше ничего.

Мальчик посмотрел по сторонам. Было похоже, что в какую сторону двигаться – абсолютно безразлично. В этом ночном мире ничего не измениться. Он вдруг отчетливо понял это, и тоска сдавила его сердце.

Все было бесполезно. Он никогда отсюда не выберется. Так стоило ли пытаться? Может быть, проще все бросить и никуда не идти. Может, просто остановиться, усесться здесь и ждать в бесконечном одиночестве, в мире, лишенном дня, мире теней?

Тень!

Мальчик внимательней посмотрел себе под ноги. Тень была неестественно темной. Страшно темной.

Он не понял, почему так поступил, но вдруг шагнул вперед. И тут же провалился в темноту…

Хэй проснулся в поту. Непонятный сон испугал его. Что бы это могло значить? И кем был тот мальчик?

За окном еще стояла ночь. Судя по всему, он проспал не больше часа, но было ощущение, словно во сне он пробыл значительно больше времени, безмерно больше. Как будто заглянул в бесконечность.

Хэю и прежде снились какие-то невразумительные сны. Но никогда раньше ничего столь жуткого и пугающего не было. При этом было непонятно, что именно больше всего вызывало ужас во всей картине. Ведь никто не нападал на него, его не били, вокруг него не ныряли в почву ядовитые двухметровые скорпионы, не слонялись каннибалы в поисках пищи, не кружил над головой чешуекрылый карас – ящероподобная птица с размахом крыльев до пяти метров, не гнушавшаяся обычно падалью, но и запросто способная прибить одинокого ночного путника. Тот мир был мертв и гораздо более спокоен, чем реальность, в которой ежедневно пребывал Хэй.

Но эта сонная равнина пугала его, в отличие от реальности. Возможно, именно тем, что она была мертвой. Никаких признаков жизни. И было неясно, был ли этот мир таким всегда или что-то послужило причиной исчезновения его обитателей.

Молодой человек поймал себя на мысли, что довольно серьезно задумался об этом. Словно ему больше не о чем было подумать.

Чем забивать себе голову бесполезными размышлениями, лучше просто поспать. Главное, чтобы больше сон не повторился.

Повторно засыпая, Хэй еще раз успел подумать о том, кем же все-таки мог быть тот потерявшийся мальчишка.

Больше в эту ночь сны ему не снились.

Наутро, доведя до ума грузовик и убедившись, что колымага исправно заводится и не предпринимает попыток внезапно заглохнуть, Хэй и Мардук отправились на базар.

Дорога вышла спокойной. До Карса добрались, когда небо еще только алело, и ночная прохлада еще не уступила свои права проклятой жаре. Сторговались довольно быстро. Зерно ушло по хорошей цене. Старого Мардука в городе знали давно и продукцию его брали с удовольствием. Только вот хватало не всем. Но больше перевезти за один раз не позволяли довольно скромные возможности имевшегося в наличии грузовичка, который и так дышал на ладан.

Думать, сколько этой гусеничной реликвии лет, Хэй даже не хотел, опасаясь, что тогда просто побоится впредь садиться за баранку этого чудовища. А покупать новый Мардук по какой-то причине не спешил. Хотя вполне мог себе позволить нечто получше – торговля зерном, которое положительно выделялось своим качеством среди того, что привозили остальные торговцы, как и количеством, что наводило Хэя на мысли про какие-то секреты старого Мардука, хотя ничего необычного, пока горбатился на поле, не заметил, позволяла.

Здесь же, в Карсе, располагался и рынок подержанного транспорта, и Хэй видел, что можно было бы приобрести какую-нибудь более новую и более мощную машину, а то и грузовой гравилет. Правда, пришлось бы доводить все это до ума, но с помощью Зарифа Хэй бы несомненно справился.

Такое упорство Мардука в этом вопросе заводило парня в тупик. На его взгляд, было бы разумным поменять технику, чтобы не рисковать как-нибудь застрять посреди песков и пилить несколько километров по пустыне пешим ходом.

Поэтому на обратном пути он вновь затеял беседу по этому поводу со стариком. Тот поначалу молчал, как всегда не спеша отвечать на вопросы ретивого слуги, но потом, собрав морщинистое лицо в задумчивую гримасу, вдруг улыбнулся.

– Ты Хэй молод. И неглуп.

Старик на некоторое время замолчал, а Хэй, боясь спугнуть внезапно напавшую на того разговорчивость, опасался что-нибудь не то ляпнуть. Так, в тишине, они проехали примерно с километр.

Когда молодой человек уже начал раздражаться от нетерпения, решив, что кроме этой загадочной фразы ничего из престарелого агронома вытянуть не удастся, Мардук продолжил:

– Скажи, кто у нас покупает зерно, ты знаешь?

– Мне кажется, господин, что это не совсем обычные горожане, – неуверенно ответил Хэй, чувствуя подвох в вопросе хозяина.

Мардук многозначительно кивнул:

– Ты прав, это не обычные горожане, – он улыбнулся, глядя на недоуменное лицо парня. – Они сами торговцы. Перекупщики. То, что они покупают у меня, потом продают втридорога совсем в других местах. В основном за горами.

– За горами? – удивление слепило на лице Хэя столь забавную гримаску, что Мардук негромко рассмеялся. Хэй, немного смущенный, спросил его. – Разве кому-то за горами может понадобиться наше зерно?

Он просто опешил от того, что только что сказал ему старик. Неужели там, за горами, в месте, о котором он слышал пока только слухи, действительно живут люди. Люди, которые покупают что-то с этой стороны для себя. Значит, торговцы знают о том, что лежит за горами намного больше, чем тот же Зариф. А значит…

Тут его словно молнией ударило. Хэй с подозрением посмотрел на своего хозяина. Неужели этот старик что-то знает о том мире. И тогда сумеет помочь вспомнить Хэю о его прошлой жизни.

Очевидно, эта мысль настолько явно отразилась на лице молодого человека, что старик, улыбнувшись в очередной раз, сказал:

– Да, я знаю, что находится по ту сторону гор. Если хочешь, я расскажу тебе.

Мардук посмотрел на парня, который буквально подпрыгивал на месте, лишившись дара речи от такого предложения и стараясь выразить свое согласие такой своеобразной пантомимой.

– Чуть позднее, Хэй, – разрушил мечты своего помощника старик, Хэя аж перекосило от такого внезапного перехода.

«Ну вот, – подумал он, – начали за здравие, а получилось как всегда».

– Не переживай, – снова усмехнулся Мардук, – долго ждать не придется. Просто послушай меня для начала.

Почему бы и нет, подумал Хэй и весь обратился во внимание.

Мардук недолгое время молчал, собираясь с мыслями, а затем сказал:

– Знаешь, Хэй, мне хотелось бы знать, как тебе живется у меня?

Хэй не совсем понял, куда клонит старик, и потому ответил осторожно, боясь своим неверным ответом обидеть или разозлить хозяина:

– Я счастлив служить вам, мой господин…

Мардук недовольно поморщился и махнул рукой, прерывая Хэя:

– Я не о том, мой мальчик.

Хэй замер, прежде хозяин никогда не обращался к нему подобным образом. Ой, что-то будет, пронеслась в голове молодого человека лихая мыслишка.

– Ты уже, думаю, понял, что к тебе, да и к остальным, я отношусь совсем не так, как другие к своим рабам.

Хэй кивнул.

– Ты хочешь знать почему?

Снова кивок.

– Просто я вас таковыми не считаю. Мы просто община людей, живущая под одной крышей, на одном подворье, если быть точнее, и каждый делает все от него зависящее, чтобы выжить в тех жестоких условиях, которые нас окружают.

Старик, обычно немногословный, снова замолчал, оставив Хэя гадать, что послужило причиной подобной словоохотливости. Тем более что Мардук делал такие невероятные загибы, что Хэй даже немного забеспокоился, не напекло ли старому голову.

– Так вот, – продолжил Мардук свою мысль. – Мы все стараемся выжить. Вместе выжить проще, потому мы вместе.

«Это он хватил, конечно, – подумал Хэй, – а чего же тогда на торге деньги на нас потратил?»

– Ты, небось, думаешь, что старик совсем выжил из ума, несет какую-то несусветную чушь, не так ли? – пронзительные выцветшие глаза Мардука уставились в лицо Хэю. – Спешу огорчить – это не так!

Он снова недолго помолчал.

– Ты, Хэй, гадаешь, зачем мне было тратить на вас деньги, выкупать. Все крайне просто: найти на этих просторах себе работников иным способом весьма проблематично. И даже опасно. Наверное, Зариф и остальные тебе рассказывали, какие примерно люди окружают нас. Дикие племена, охотники за головами, каннибалы. И как ты представляешь себе набор людей в таких условиях? Тем более тем, кто попадается работорговцам, как правило, больше уже некуда податься. За редким, конечно, исключением.

Мардук переводил дух, Хэй не отрываясь от управления грузовиком, внимательно слушал старика, стараясь не пропустить ни единого слова.

Между тем Мардук снова заговорил:

– Да и нанимать рабочих бессмысленно. Тут просто некуда тратить деньги, чтобы их зарабатывать. Да и поселения и оазисы разбросаны так, что не сразу и доберешься. Запросто зад поджарят какие-нибудь пустынные мордовороты. Да и те, кто обитает в городах и оазисах, ничем не лучше.

Ты говорил о том, чтобы купить новый грузовик. Что приведет к некоторым выводам. Люди здесь не по-доброму друг к другу относятся. Стоит им приметить, что кто-то чем-то выгодно отличается от остальных – машина лучше, телега новее, – тут же сопрут. Кругом ворье, дорогой мой друг, у стоящего человека подметки срежут – не заметишь. Любое приобретение, обновление в хозяйстве, может привлечь ко мне лишнее внимание. Так же, как и слишком большой объем продаваемого зерна. И тогда могут начаться неприятности. Кругом молодые, злые ребята. А я уже старый. Хотелось бы спокойно дожить до собственной смерти, ничего не опасаясь.

Пойми, мне же многого не надо. Наследство оставить некому. А значит, и напрягаться не стоит особо. Только спокойно прожить остаток дней. Так всегда было.

Мардук прервался. Его откровения производили на Хэя двоякое впечатление. С одной стороны, он был сильно ошарашен тем, что такая словоохотливость внезапно посетила старика. С другой, теперь он совсем по-иному начинал смотреть на этого человека.

– Понимаешь, Хэй, – снова заговорил Мардук. – Я уже некоторое время размышляю над одной единственной идеей. Хочешь знать, какой? Я скажу. Не хотелось бы исчезнуть просто так. Совсем. Как я и говорил, раньше мне постоянно хотелось только спокойствия. Моя жизнь была слишком богата на приключения. Мне хватило.

Но теперь я совсем не хочу исчезнуть, ничего не оставив после себя. Я хотел бы, чтобы ты унаследовал мое хозяйство. На твои плечи в этом случае ляжет вся ответственность за содержание и защиту моих владений. И тогда уже всерьез можно задуматься о расширении моего предприятия. Ну, что скажешь?

Хэй, совершенно обалдевший, резко остановил машину, так, что они с Мардуком едва не влетели носом в лобовое стекло. С отвисшей челюстью он уставился на старика. Такого предложения он от него не ожидал.

Мардук, видя удивление парня, глухо рассмеялся:

– У тебя в такие моменты довольно забавное выражение лица бывает. Просто не могу удержаться от смеха.

Хэй между тем продолжал прибалдело глядеть на своего хозяина.

– Понимаешь, малыш, ты толковый, очень толковый для этих мест. Не гений, конечно, но явно посообразительней основного большинства. А меня детьми жизнь наградить как-то не сподобилась. Не довелось, понимаешь? Ну, соглашайся, не обижай дедушку.

– А…

– М-да, – было заметно, что следить за реакциями парня доставляло ему большое удовольствие. – Я понимаю, ты хочешь вспомнить о том, откуда ты родом. Подскажу кое-что. Если ты надеешься, что ты попал сюда с той стороны, то тебе надо поговорить с кем-нибудь из тех, кто покупает у меня товар. Понимаешь ли, эти ребята, как правило, не местные. Они с другой стороны гор и приходят сюда за тем, что я им продаю. Ну, не только я, правда. Остальные их устраивают в меньшей степени. Только я тебе не советую этого делать.

– Почему? – удивился Хэй, все еще пребывавший в прострации. Сегодня Мардук открылся для него совсем с новой стороны. Старик прежде не был столь разговорчивым. Всегда выглядел отстраненным и несколько диковатым, как и многие уроженцы этих песков.

– Потому что это тебе совершенно ни к чему, Хэй. Не поможет. Ты не с той стороны. Скажу больше, ты и не с этой стороны. Ты вообще не с этой планеты. И, откровенно говоря, я понятия не имею, откуда ты. На местных туземцев ты не похож, условного индекса жителя тоже не имеешь – я проверял, он должен быть тут, – Мардук скинул капюшон и показал себе на шею. Там переливалась разными цветами, играя на солнце, татуировка, на которой были нанесены какие-то цифры и буквы – старик слишком быстро закрыл ее, чтобы успеть разобрать. – У всех здесь, тех, кто не родился в песках, а пришел с той стороны горного хребта есть такая татуировка. А у тебя нет. Можешь даже не смотреть.

– И как же тогда мне быть? – Хэй пригорюнился. Ему совсем не нравилось то, что говорил Мардук.

– Успокойся, – видя, в какое положение он загнал мальчишку, Мардук попытался его успокоить. – Для начала. Я думаю, что со временем все встанет на свои места. А если и нет, то пока самым разумным для тебя выходом будет жить, как есть. Не предпринимать ничего лишнего. Что позволит тебе избежать ненужных сложностей. Я научу тебя, как выжить в этом мире, а ты поможешь мне со всем. И остальным ребятам, которые живут у меня.

– Но как тогда понять, что все прежнее время…

Мардук перебил его, поняв недосказанный вопрос:

– Еще раз говорю, я никого не считаю рабами или слугами. Просто если бы я вел себя с ними как-то иначе, то это выглядело бы для них странным – они туземцы, довольно глупы и привыкли к такому отношению. Понять то, что я говорю тебе, могут только ты и Зариф. Да, может статься, еще Карина – все ж таки довольно давно живет у меня. Поэтому мне надо было присмотреться…

– Ясно, – кивнул Хэй. На самом деле, все стало только запутанней, но сказать об этом оживившемуся господину он не решился.

– Я научу тебя всему, что тебе может понадобиться, – повторил Мардук. – А потом, когда придет время и ты вспомнишь, кто ты и откуда, то сумеешь уже самостоятельно принять решение. Оставаться здесь. Или каким-то образом попытаться добраться до дома. Но до тех пор я больше ничего не скажу тебе о том мире, в котором ты очутился. Ты сам должен будешь это понять.

Мардук внимательно смотрел на Хэя. Тот, ощущая, как от этого взгляда на нем выступает холодный пот, сказал: «Хорошо», – при этом его не покидало чувство, что только согласился на нечто довольно неординарное, а если точнее, то нажил себе большие неприятности.

– Тогда что ж, заводи, – по-доброму улыбнулся старик. Он явно был доволен сегодняшним разговором.

Включив зажигание, Хэй направил машину домой. Мардук больше ничего не говорил. А самому парню было, о чем подумать. Он старательно раскладывал по полочкам то, что только что ему наговорил этот человек, которого, как оказалось, он совершенно не знал.

И среди всех вопросов, которые терзали его в эти минуты, один выделялся из общего строя.

Кто он, наконец, такой?

Очередной день клонился к закату, когда Хэй, едва волоча ноги, вернулся к себе в хижину. Быт его за последнее время сильно изменился. И парень знал, что именно послужило причиной этому. Тут даже голову ломать не надо было.

Согласие Хэя стать наследником, практически сыном, Мардука было тем шагом, с которого все и началось. Старик с той поры сильно изменился, превратившись вдруг из замкнутого и нелюдимого дедушки в деятельного пожилого мужчину, полного сил. Казалось, что согласие Хэя буквально вселило в него новые силы. Мардук все свободное время проводил с новоявленным учеником. Сначала учеба Хэя включала в себя только посвящение в некоторые секреты земледелия. Поэтому в течение нескольких недель Хэй буквально не вылезал с поля, сея, пропалывая, поливая и выполняя другие необходимые указания, которые щедро раздавал ему Мардук – и все точно в тех пропорциях, которые назначал старик.

Хэй и раньше проводил довольно много времени в работе, но никогда прежде так не нагружался. Его день теперь начинался задолго до рассвета, а светало в пустыне рано, и заканчивался спустя несколько часов после захода солнца. И все эти мероприятия проводились в максимальном темпе, на жуткой пустынной жаре, практически без отдыха.

Зариф и остальные были немало удивлены тем, что хозяин, объявив о том, что Хэй теперь будет наследовать ему, практически полностью освободил их от работы на поле и нещадно принялся гонять собственного преемника. Но никаких объяснений никто выпытывать не старался.

Когда к исходу первой недели Хэй перестал под конец рабочего дня валиться без задних ног в кровать и сразу же отрубаться, не находя в себе сил даже на то, чтобы элементарно помыться, Мардук потребовал увеличить интенсивность работы.

Сам Хэй ни черта не мог уловить, с какой такой радости на его плечи свалилось все это – он несколько по-иному представлял себе наследование.

В конце концов парень все же решился задать вопрос Мардуку и попросил того объяснить кое-что.

– Скажи, Мардук, – спросил он, когда после очередного мучительного дня подошел к старику, – зачем все это? Я, честно говоря, совершенно не понимаю, зачем было настолько пересматривать обычный распорядок. Я понимаю, конечно, что я молодой, еще более-менее здоровый, но совсем отстранять остальных от полевых работ было несколько, на мой взгляд, преждевременно. Я ж могу и не потянуть. Тем более, совсем я не понимаю, в чем же все-таки заключается «секрет» твоего урожая. Явно не в том, что весь объем работы приходится на меня одного.

Мардук тогда усмехнулся и негромко сказал:

– Когда ты поймешь, в чем же заключается так «тщательно оберегаемая мной тайна» урожая, как мне удается получать такое зерно, когда перестанешь валиться с ног от усталости после завершения дня, тогда и получишь ответ.

Это прозвучало абсолютно непонятно, но очень многозначительно. Хэй ощутил всю значимость сказанных Мардуком слов, особенно ему не понравились нотки насмешки, когда тот упомянул про «тщательно оберегаемую тайну».

На следующий день Мардук дал указания распахать новые участки оазиса под поле, а также увеличить площадь сада – мол, слишком большая часть плодородной земли остается невостребованной, а это очень неразумно.

Вообще, если хорошенько задуматься, то у Хэя возникали неоднократно странные сомнения. Во-первых, о том, как вообще посреди пустыни могут сохраняться столь обширные очаги плодородных земель, ведь что-то ему подсказывало, что под понятие «оазис» в привычном для него смысле должно скрываться нечто более скромное. Во-вторых, что за игру затеял их бравый старикан, и каким образом уже ему, Хэю, доведется в ней поучаствовать.

Вот и сейчас, лежа на кровати, Хэй раздумывал над тем, что подразумевал теми словами старик. Как понять, что за секрет позволяет ему что-то выращивать в условиях этой пустыни, даже в несколько более мягких условиях «оазиса».

Секрет?!

Какой-то бред!

Что же это может быть?

Никаких изменений или особенностей он в процессе не замечал, никаких добавок в воду не примешивал при поливе.

И что же тогда?

А вдруг и нет никакой тайны! И все это просто злая шутка шкодливого старикашки. Что ж, и эту версию не стоило сбрасывать со счетов. Особенно учитывая, как в последнее время себя ведет старый – остальные работники прямо-таки шарахаются от его довольной физиономии.

И ведь что-то в этой идее есть!

Хэй даже приподнялся на кровати.

Ну как он раньше не понял: ничего нет, никакого секрета. С чего он вообще вбил себе это в голову? Говорил ли об этом старик или же сам парень придумал нечто подобное и поверил? Даже и не вспомнить!

Хэй успокоился, сумбур в его мыслях, не дававший ему уснуть, наконец-то сменился на некий порядок.

Действительно, нет никаких загадок. Слухи об этом, которые ходят в Карсе и, наверное, в других городах – только слухи. Люди, особенно те, кто умудряется выживать в жутких условиях пустыни, склонны верить в чудеса и мистику. Им необходима вера в это. Ведь они и так живут на краю мира, дальше – предел, за который никто не ступал. И здесь особенно требуется хоть во что-то верить. Так почему бы и не поверить в то, что старый Мардук владеет каким-то секретом, который позволяет ему снимать такой небывалый урожай? Легко.

Но ведь на самом деле это все обман, порожденный растерянными жителями пустыни. Потому они и побаиваются старого агронома-торговца, думают, что он обладает некоей тайной силой, с помощью которой каким-то чудесным образом зерно в колосьях на его поле лучше и сочнее, чем у остальных.

Старый ловкач! Возможно, он сам приложил руку к тому, чтобы пошли подобные разговоры в Торге. И уже оттуда и по всем Пустынным Землям, как иногда называли этот жестокий край местные, пошли слушки во все концы.

Просто у этого оазиса более плодородная почва. Ему, Хэю, тяжело с чем-то сравнивать: оказавшись в этом мире, он мало что повидал, кроме фермы старого Мардука, не видел других мест, оазисов, полей и ферм, но – он готов поклясться – именно более плодородная земля даже в таких страшных условиях позволяет расти колосьям моги, практически единственного злака, который способен расти здесь, но зато больше нигде на планете не встречался.

Кстати, о том, как называется этот злак, Хэй узнал от Мардука совсем недавно. Местные называли эту зерновую культуру просто «зерно». И колосья, и зерно – все было для них просто «зерном». «Моги» – это название дали этому растению, могущему существовать только в критических температурах пустыни жители Долин – того, что лежало по ту сторону Хребта. Это название Хэй тоже узнал от Мардука.

Обильный полив – вот второе звено. Раньше Хэй не придавал этому значения. Но теперь, когда вся работа легла на единственно его плечи, он заметил, что крайне важную роль старый агроном отводит именно поливу. Потому колосья моги столь пышны у него.

Может быть, это и все?

От близости возможной разгадки Хэй нетерпеливо заерзал на ложе. Все так просто? И он так долго ломал над этим голову?

– Хотя нет, стоп! – Хэй вслух одернул себя.

Точно, он ведь прежде особо и не забивал голову размышлениями на данную тему. Ему просто недоставало сил после окончания очередного наполненного трудами дня. Только недавно, когда его дневная нагрузка уже не казался молодому человеку столь утомительной и чрезмерной, он снова начал размышлять перед сном, лежа в жесткой кровати.

За время, что минуло с начала этого мучения, Хэй высох, стал жилистым и крепким. Жаркое солнце, под лучами которого он проводил практически все время, и постоянные усилия, которые он прилагал на поле, вытопили из его тела весь жир без остатка. Мышцы молодого человека стали гибкими, упругими и налились силой, которой прежде не обладали. И сам он немного вытянулся.

Мардук даже несколько засомневался в том, что верно истолковал возраст мальчика, когда покупал его на невольничьем рынке. Тогда он посчитал, что берет мальчишку лет тринадцати-четырнадцати от роду – именно такое впечатление производил тот своим хилым телосложением. И первоначально все это подтверждало. Однако теперь Хэй больше походил на молодого человека лет двадцати. Впрочем, Мардук просто пожал на этот счет плечами и выкинул из головы. А Хэй особо по этому поводу и не переживал – поскольку он ничего пока не мог вспомнить, то и пытаться это делать считал излишней тратой времени и сил. Он твердо решил следовать тому пути, который ему предлагает судьба. Там, в будущем, что-то еще будет. Возможно, что и вспомнится.

А до того момента следует еще дожить.

Оставался для Хэя теперь еще один момент, который несколько омрачал картину с разгадкой предложенной стариком головоломки. За каким, собственно, тому понадобилось так гонять парня, что тот даже не мог найти времени и сил подумать о так называемом «секрете»?

Впрочем, как раз об этом имеет смысл спросить самого хитромудрого дедугана.

На следующее утро Хэй и озадачил, как ему показалось, Мардука этим вопросом, предварительно поделившись посетившими его ночной порой идеями.

Старик весело блеснул глазами, хмыкнул в бороду, а затем неторопливо ответил:

– Верно, ты правильно ответил. Никакого секрета нет. Все это досужие домыслы, появиться которым, как ты правильно подметил, помог я сам.

Хэй радостно выдохнул. Его переполняла гордость за самого себя. Он все-таки справился с этим заданием. Теперь все кончено. Осталось только выяснить у старика, зачем тот только устроил весь этот огородный марафон.

Если бы парень в тот момент мог предположить, как он ошибался.

– Что ж, – начал Мардук, – теперь я отвечу на тот вопрос, который ты задал мне два месяца назад («Ого! Два месяца прошло. За всем этим удовольствием я совсем счет времени потерял!» – подумал Хэй в тот момент.). Впрочем, ответ тоже лежал на поверхности. Я несколько расстроен, что ты еще сам не понял. Ведь не понял же?

Старик испытующе уставился на парня. В глубине его глаз плясали озорные чертики.

Хэй удрученно кивнул, соглашаясь и думая, что такой ход со стороны старика был несколько нечестным.

– Раз ты станешь моим наследником, то ты сразу же станешь мишенью для множества недовольных людей.

Хэй удивленно уставился на Мардука, пытаясь сообразить, каким боком он мог кого-то задеть при подобном развитии событий.

– Не понимаешь. Что ж, я поясню, – Мардук укоризненно посмотрел на ученика и терпеливо принялся за разъяснения. – Как ты можешь понять, я уже не молод, хотя и помирать тоже прямо сейчас не собираюсь. Но когда-нибудь этот день настанет. Это понимаешь ты. Это понимают и остальные. Торговцы из Долин, местные земледельцы, обитающие в других оазисах, городские проходимцы. Здесь тоже встречаются неглупые люди, и они могли прийти к тому же выводу, что и ты: никакой тайны нет – есть только вода и труд, и несколько более плодородная почва, чем у них. Но все одно, благодаря слухам, которые, в свою очередь, тоже обрастают со временем другими слухами, меня все еще побаиваются. Опасаются, что я кто-то вроде колдуна и могу на них навести что-нибудь похожее на порчу. И поскольку я еще и не особо мешаюсь у них под ногами и довольно стар, то, почему бы и нет, они могли решить позволить мне дожить до собственной смерти. Как бы это странно не звучало, но даже в этих песках такой вариант вполне имеет право на существование.

Хэй утомленно слушал разглагольствования Мардука. Солнце уже изрядно напекло ему макушку, а по лицу струился пот. А старик, между тем, продолжал:

– Когда они узнают, что у меня из ниоткуда появился наследник, которому после моей смерти перейдет все это хозяйство, уже начавшее расширяться твоими усилиями, то, как думаешь, как они поступят?

Испуг отразился на лице Хэя. И он не пытался этого скрывать. О том, что можно нажить себе врагов таким нехитрым способом он как-то не подумал, когда соглашался на прием дел у старикана, а тот, в свою очередь, ничего о подобной угрозе не упоминал. Теперь же, несмотря на фактическое отсутствие какого-либо документа, отказаться от заключенного на словах договора у Хэя вряд ли получилось бы. Он уже был наслышан от Зарифа, как поступают в Пустынных Землях с людьми, которые не выполнили условий даже устно заключенного соглашения. И хотя, казалось бы, со стороны старика в случае отказа ничего не должно бы было угрожать, но рисковать лишний раз Хэй не собирался. В конце концов, Мардуку не обязательно делать это своими руками. Да и в том, что он сумел бы справиться с этим чудным старичком, Хэй был в последнее время не уверен.

– Смотрю, осознал? – многозначительно поинтересовался старик. – Всю глубину… – он вдруг замялся на секунду. – Как же это сказать?

Собравшись с мыслями, он все-таки выдавил из себя:

– Понимаешь всю глубину глубин… Как-то так… Ну, короче, тебе надо быть покрепче, – раз споткнувшись в своей многомудрой речи Мардук, окончание предпочел скомкать, видимо, несколько упустив мысль, за кончик которой долгое время держался.

От подобного завершения так многотонно начинавшегося монолога наставника Хэй настолько опешил, что непроизвольно скосил глаза на переносицу и вывалил набок язык, приняв вид абсолютно придурковатый. Только что слюну не пустил. Возможно, причиной такого финта послужила все та же жара.

– Короче, Хэй, готовь зерно на продажу. Сложи в мешки, в грузовик не клади. Просто поставь у амбара. Завтра отправимся в Карс. Сегодня можешь отдыхать.

Мардук направился в дом, а Хэй, пожав в задумчивости плечами, направился к амбару.

Солнце следующим утром догнало своим опаляющим зноем совершенно очумевшего от идей Мардука Хэя в дороге.

Еще когда рано утром старик потребовал, чтобы Хэй закинул мешки с зерном не в кузов грузовика, как это делали обычно, а положил на телегу, парень насторожился, поскольку «гужевого» скота на территории Мардукова подворья им пока замечено не было. И его худшие опасения, к несчастью для юноши, подтвердились.

И теперь, тяжело упираясь ногами в податливый песок и обливаясь потом, Хэй тащил телегу с мешками на себе. Старик размеренно шагал рядом. Продвигались они таким образом не шибко быстро. При этом Мардук о многом нравоучительно размышлял вслух, а Хэй, поначалу вяло отбрехивавшийся, решил до дальнейших указаний поберечь силы и теперь упорно молчал, впитывая любую новую информацию, которая поступала от наставника.

– Понимаешь, – обращался к нему Мардук, – ты, как уже тебе говорил, должен стать крепче, сильнее. Тебе, кстати, сколько лет, не вспомнил?

Хэй отрицательно помотал головой: говорить было для него слишком затруднительно – он берег дыхание и опасался без дела раскрывать и без того пересохший до невозможности рот. Была еще и нешуточная опасность закусить энным количеством песка – уже с полчаса навстречу дул пока слабый, но порывистый и уверенно набиравший силу ветер.

– Ладно, мой милый друг, это сейчас неважно. Так вот, чтобы окрепнуть, тебе требуются солидные нагрузки. Которые я тебе со своей стороны и обеспечиваю. Причем, заметь, я не требую от тебя выполнения каких-то бессмысленных действий. Я же не предлагаю тебе, скажем, таскать ведра с песком из одной точки местности в другую и высыпать, хотя такая возможность и была – я ее обдумывал. Мы выполняем необходимые в нашем нехитром хозяйстве действия, при этом получая двойную выгоду: и урожай зреет, и ты силенок набираешься.

Хэй возмущенно фыркнул и помотал головой, стряхивая капли пота, заливавшие глаза.

– Вижу, ты со мной согласен, – сказал Мардук и, не обращая более внимания на молчаливое возмущение Хэя, утопал вперед, показывая дорогу.

После обеда дела пошли получше: песок сменился растрескавшейся окаменевшей глиной, имевшей неопрятно-бурый цвет, и идти стало полегче.

Стены Карса Хэй увидел в багровых закатных лучах солнца. Мардук, хитро поглядывая на подопечного, поворчал по поводу медлительности Хэя. Тот от такой наглости полностью потерял дар речи и так вытаращил на старого шутника глаза, что появилась опасность того, что те полопаются.

Ночевать решили недалеко от города, внутрь не заходя. Платить за постоялый двор было решительно нечем, поскольку осторожный старик денег с собой принципиально не брал, опасаясь местного ворья, а бартером хозяин гостинцы бы брать не стал. Ночевка на городских улицах была бы делом крайне неприятным: мусор и пищевые отходы зачастую вываливались горожанами и многочисленными гостями Базара прямо на улицах, что при ужасной жаре создавало в пределах городских стен непередаваемое амбре. Мусор убирали только тогда, когда терпеть становилось невмоготу. Делали это добровольные уборщики, то есть объединявшиеся в небольшие отряды городские торговцы, которым, естественно, за столь приятственное действо никто не платил. По этой причине особым рвением эти городские санитары не отличались.

Укладываясь на подстеленном покрывале, стараясь поудобнее умостить на земле уставшее тело, Хэй задумался внезапно о том, что с недавнего времени, его голова стала как-то лучше работать. Что, в первую очередь, было вызвано тем, что стал богаче его лексикон – он продолжал совершенствоваться в изучении местного наречия, а Мардук понемногу начал давать ему уроки интерлингвы, упомянув, что это ему понадобится для общения с людьми из Долин, буде такие попадутся на жизненном пути. И вот теперь Хэй мог значительно лучше и богаче не только описывать, но и воспринимать окружающий его мир. Раньше для многих своих ощущений Хэй просто не смог бы подобрать подходящих слов. Теперь же все значительно упростилось. Мир вокруг словно наполнился новыми красками.

Хотя, конечно, с теперешними нагрузками проще жить не становилось.

Парень хотел еще немного поговорить с Мардуком – усталость была столь сильной, что он никак не мог уснуть от переутомления. Но старик о чем-то размышлял, сидя у костра. Черты его лица в свете пляшущих языков огня заострились, стали жестче. Он стал чем-то напоминать хищную птицу, что высматривает с высоты одинокого путника, чтобы полакомиться. Хэю почему-то подумалось, что в эти минуты старик думает о чем-то неприятном, и решил его не беспокоить.

Он еще некоторое время ворочался, но вскоре все же сумел уснуть. С утра ждали новые заботы, и вряд ли день выдастся менее хлопотным и напряженным, чем этот, потому следовало накопить сил.

С делами поутру покончили довольно быстро. Мардук, к удивлению Хэя, решил несколько потратиться и прикупить кое-что: с десяток мешков муки, столько же сахара, вяленое мясо, овощи – припасы дома подходили к концу. Насчет фруктов можно было не беспокоиться – сад, который Хэй разбил по указанию Мардука, уже скоро должен был начать приносить первые плоды, да и в кладовых еще кое-что оставалось.

Хэй, прикидывая, что и назад ему тащить придется в этом случае ношу ничуть не легче, чем в этот конец, паниковал загодя, потому предложил сторговать у местных погонщиков какой-нибудь тягловый скот. К его удовольствию Мардук согласился.

Расслабившись от того, что снял со своих плеч обязательство тащить такую тяжесть в несусветную даль, да еще и по жаре, Хэй завел со стариком разговор:

– Послушай, Мардук, меня посетила одна мысль. А какой смысл покупать муку здесь, если можно соорудить мельницу и у нас.

– Разумное предложение, однако, чем ты предлагаешь приводить ее в движение? Рядом никаких рек нет, а тот небольшой ручеек, что есть у нас в оазисе не в счет – он слишком мал. Ты же знаешь, мы даже для питья и полива воду берем из-под земли с помощью помпы.

– Это я, разумеется, знаю. Но ведь мы же сейчас договорились, что купим какое-нибудь животное. Его же можно заставить вращать жернова. Как именно, можно придумать.

– Действительно, – Мардук задумался.

У погонщиков был приобретен еще довольно молодой и сильный гуар – толстоногий и степенный плоскомордый ящер – на таких в Пустынных Землях разъезжали обычно торговцы. Животное было очень удобно использовать, чтобы тащить телеги и повозки. Его могучее тело было способно перемещать огромный вес, в несколько раз превышающий его собственный. И масса у этой зверушки, достигавшей до двух метров в холке, была немаленькой. Хорошо, что гуары отличались довольно миролюбивым и спокойным нравом, ибо в случае чего сдержать такую громаду было бы весьма затруднительно.

Когда они вышли за городские ворота, куда телегу с купленными припасами доставила рыночная прислуга, Мардук, несмотря на возраст, легко вскочил на спину гуару, которого до этого вел под уздцы, и неторопливо поехал вперед, оставив распахнувшего от удивления рот Хэя у ворот города. Тот даже не сумел ничего спросить или как-то остановить старика.

Отъехав метров двадцать от застывшего столбом парня, Мардук обернулся и спросил:

– И долго ты еще собираешься прохлаждаться? Я уже слишком стар, чтобы часто ночевать под открытым небом. Тут, как ты мог заметить, ночами довольно прохладно.

– А как же…

– Ну, – старик понял, что хотел уточнить молодой человек с полуслова, – я же не говорил тебе, что собираюсь каким-то образом облегчить тебе обратный путь. Потому гуар – для меня, я притомился в дороге, ноги уже не столь сильны. А с телегой ты и сам управишься.

Хэй едва не взвыл от обиды и разочарования, но спорить было поздно. Старикан явно взялся за него не на шутку.

Теперь рейсы в город стали более частыми: каждые выходные Хэй нагружал мешки зерном из амбара, грузил на телегу и, впрягшись в нее, направлялся в Карс, сопровождаемый Мардуком, ехавшим теперь верхом на неторопливом ящере, получившем имя Таб.

И это все при том, что вкалывать на поле он продолжал по-прежнему. К этому еще добавилась забота с садом и небольшим огородом, которые старик решил также разбить на своем участке, чтобы быть полностью автономным от Базара. Да еще строительство мельницы, которое Мардук, разумеется, поручил парню выполнять в гордом одиночестве.

Под ногами скрипел песок. Солнце палило кожу. Пот катился градом, собираясь солеными озерцами в самых неприятных местах. Но и в это можно было втянуться.

Уже и телега не казалась такой тяжелой. И путь был не столь уж далеким. И солнце не таким жарким. Пить хотелось не так уж сильно.

Хэй помнил, как тогда, вернувшись домой из Карса в качестве основной тягловой силы, заметил Зарифа, стоявшего с мотыгой у края поля и с удивлением смотрящего на возвращающегося Хэя. Потом Зариф объяснил, что удивило его столь сильно. Оказывается, он и представить не мог, что человек сможет тащить на своем горбу такую тяжесть.

Хэй тогда, зардевшись, как молодая девчонка, ответил, что вовсе и не на горбу, колеса у телеги значительно упростили процесс. Да и вообще выразил убежденность, что и Зариф способен на подобное.

В следующие выходные, загрузив телегу, они провели пробы. У Зарифа не вышло. У Хэя получилось – он снова отправился с Мардуком в Карс на Базар. И в тот раз путь дался уже легче, хотя груз, который он тащил в оба конца, был ничуть не меньшим.

С того момента мышцы парня стали значительно сильнее и больше. Очевидно, система тренировок по Мардуку приносила реальную пользу.

Только вот Хэй не мог пока еще уяснить, по каким таким причинам ему надо было наращивать столько мяса – не для работы в поле же. А Мардук не торопился с разъяснениями.

В один из очередных походов Хэй с Мардуком столкнулись с теми, кого до сих пор по невероятному везению умудрялись избегать.

Каннибалы, одетые в какие-то неопрятные лохмотья, по которым сложно было определить первоначальный вид одежды, которой они когда-то являлись, вышли им наперерез из-за очередного бархана. Скорее всего, эти убийцы просто куда-то мигрировали в поисках пищи, потому что сами были несколько удивлены внезапной встречей. Однако теряться не стали.

Пять человек отделились от отряда. Эти выродки были вооружены самодельными дубинами, сработанными из костей. Какому из животных принадлежали эти кости, гадать не приходилось. В голове у Хэя пронеслись откуда-то почерпнутые знания о том, что бедренные кости в человеческом организме являются одними из наиболее прочных, и парень несколько приуныл.

Мардук же разглядывал приближавшихся дикарей совершенно спокойно. Хэй в тот момент ему мог лишь позавидовать: очевидно, старик свое уже пожил и прекрасно был об этом осведомлен, а потому не выказывал ни малейшего беспокойства ввиду приближавшейся размеренными шагами смерти. А вот Хэй, жизнь которого началась в осознаваемом варианте совсем недавно, чуть более полутора лет назад, нервничал довольно показательно. Что только забавляло каннибалов.

Пятеро мужчин шли неспешно, они видели, что как минимум одна жертва им сегодня обеспечена. Даже если старик и ускачет на гуаре, оставив на растерзание собственного раба – ну а кем еще мог быть этот запряженный в телегу парень, – то и ладно. Парень был довольно здоровым, его должно хватить на сегодня их небольшому племени.

Когда до молчаливо приближавшихся мужчин оставалось не больше двадцати метров, Мардук спрыгнул с Таба и негромко сказал стоявшему позади Хэю:

– Ты, наверное, хотел узнать, для чего все это время тебе пришлось так надрываться, для чего этот чокнутый старикан так над тобой измывается, заставляет таскать на себе такие тяжести и вкалывать с утра до вечера. Теперь смотри.

И старик сделал шаг навстречу пятерым.

Когда спустя пару минут он вернулся к оторопевшему Хэю, ни один из этой пятерки больше не представлял никакой угрозы, поскольку полученные ими травмы были с жизнью несовместимы: у кого-то голова была разможжена ударом собственной дубины, у другого обломки костей проткнули грудину – у Хэя не было никакого желания рассматривать это месиво.

Остатки племени, лишившись пятерых воинов, с места событий ретировались, предпочитая поискать добычу посговорчивее.

Мардук даже не запыхался:

– Вот, мой мальчик, подвернулся случай показать, чему в дальнейшем мне необходимо тебя обучить. Как бы ни сложилась в дальнейшем твоя судьба, думаю, подобные умения в нашем мире сумеют оказаться тебе полезными.

– Но откуда…

– Ну, Хэй, я же не всегда был старым фермером, живущим посреди пустыни в собственном оазисе. И даже далеко не всегда жил в Долинах на этой планете. Но к этому мы еще вернемся, когда придет время. А сейчас нам пора в путь. Надеюсь, что ты немного отдохнул, пока длилось это представление.

Дальнейший путь прошел спокойно. А через несколько недель старик начал обучать Хэя искусству Боя.

Мардук гонял Хэя нещадно, заставляя отрабатывать приемы до полного автоматизма, вбивая воинскую науку через синяки и ушибы. Частенько во время этих занятий Хэй летел на песок и ему казалось, что больше уже встать ему не удастся, но все же он, понукаемый учителем, вставал снова и снова.

Оказалось, что прежде, чем попасть на эту планету, Мардук служил в рядах космического спецназа Галактической Империи в должности инструктора. Планета эта, прозванная обитателями, Последним приютом, носила в реестре Галактической Империи гораздо более прозаическое название, а именно номер 45ч-12, и являлась колонией для особо опасных преступников, предельно удаленной от любых звездных трасс Империи. Однажды он угробил собственными руками несколько человек, полезших на него в драку, среди которых оказался сынок кого-то из влиятельнейших лиц госаппарата. Потому суд был предельно кратким. И Мардук, тогда носивший несколько иное имя, оказался в этой дыре. А именно в Долинах, где и размещался, собственно, основной анклав обитателей этой «милой» планетки.

Пусть миновало время, когда на Последнем приюте царили условия, полностью соответствовавшие требованиям заключения, и жизнь зэков стала более спокойной, но все относительно, и выживать в условиях Долин, где постоянные разборки разнообразных банд превращали города в некое подобие миниполигонов, тоже было не очень просто.

В один прекрасный день бывший спецназовец плюнул на все и, оставив позади небольшую каморку, предоставленную ему Империей за все былые заслуги, жестко расписанный быт, насаждаемый администрацией планеты-колонии, и больше не желая следовать ничьим приказам, будь то высокопоставленное имперское командование или главари банд, перевалил через хребет Альмага и оказался в Пустынных Землях. Здесь, по сравнению с прежними условиями была настоящая вольница. Правда, и здесь требовалось немало хладнокровия, чтобы как-то устроиться и оставаться в живых в течение длительного времени. А Мардук провел на планете довольно много лет.

За это время жители Долин успели окончательно поцапаться с администрацией, так что всему аппарату исполнения наказаний на планете стало делать совершенно нечего, если только у них не было извращенного желания покончить с собой в особо изуверской форме. И вскоре заключенные на планете оказались предоставлены сами себе. Установили собственное подобие власти в городах, как они это понимали. Разборок, естественно, от этого меньше не стало.

Чиновники Империи, посовещавшись, решили, что тратить силы и средства на то, чтобы подавить бунт на 45ч-12, и просто махнули рукой. Содержание планеты и так влетало в круглую сумму, гонять военный флот в столь удаленный конец космоса – удовольствие ниже среднего. Да и куда эти самоуправцы денутся с планеты, на которой не осталось ни одного способного к передвижению космического корабля, который сумеет выдержать межпланетный перелет требуемой длительности.

И зэков оставили в покое.

В результате, все остались довольны: и высокие чины, и сами заключенные, оказавшиеся теперь в ранге свободных граждан.

Старик не мог сказать, что там творится, в Долинах, сейчас. Он не испытывал интереса к этому, а потому не спрашивал торговцев, которые покупали у него зерно, чтобы потом, после особой переработки, получить из него сырье для наркотиков. Именно поэтому не всякое зерно подходило им. Именно поэтому продукция Мардука пользовалась устойчивым спросом.

Мардук жил, постепенно свыкнувшись с мыслью, что покинуть эти края ему уже никогда не удастся, ведь прошло уже больше сотни лет с того момента, как он оказался в Пустынных Землях, и почти девяносто с момента прекращения транспортного сообщения с другими владениями Галактической Империи.

И вот теперь заново почувствовавший знакомый по прежней работе азарт Мардук обучал Хэя тому, чему когда-то учил имперских десантников, а также ребят из более специфических армейских подразделений. Конечно, программы обучения для тех же десантников и, скажем, разведки, значительно отличались, но для Хэя Мардук решил исключить какую-либо разницу. И потому спектр приемов, которыми овладевал с его помощью юный ученик, был предельно широким. Различные стили ведения рукопашного боя, программы выживания в различных условиях, способы обнаружения возможных угроз, психологическая подготовка, оружейная подготовка, от холодного оружия до огнестрельного (по этому поводу даже приобретались у торговцев различные виды имевшегося в наличии вооружения), тактика, стратегия, языки, культура и история Галактической Империи, а также ее вероятных противников – Мардук знал многое. И заставлял этому учиться Хэя.

Хотя Мардук и не был уверен, что большинство из этих знаний пригодятся парню, но хотел, чтобы юноша был всесторонне развитым – делать из него бездумную машину для убийства он смысла не видел, поскольку командовать тут над таким «изделием» было особо некому.

А тот впитывал как губка. И ему нравилось учиться.

Правда, поначалу случались и весьма забавные ситуации. В частности, начальные познания молодого человека были крайне ограниченными. А что делать, ведь с того момента, как попал сюда, парень видел только Пустынные Земли, а потому то, что узнавал от своего наставника воспринимал с некоторым недоверием. Мардук даже представить не мог, что послужило причиной столь непонятной амнезии у Хэя.

Парень, несмотря на свои немалые способности к обучению мог судить о мире, только основываясь на своем новом личном опыте, опыте, который был приобретен в течение последних пары лет. Все до момента, когда он пришел в себя в подземелье Торга, было абсолютно недоступным. В ту область памяти Хэй не имел ни малейшего доступа. Поэтому, многие вещи приходилось объяснять ему с самых основ.

Полнейшая беспомощность молодого человека в вопросах, касающихся элементарных познаний в области истории и общественного устройства миров Галактической Империи вызывали некоторую озадаченность у Мардука. Но, разумно решил, что сильно углубляться в дебри исторических наук, технического прогресса и религии смысла не имеет. Если парень когда-нибудь вспомнит, что с ним случилось до момента его попадания на Последний приют, то, возможно, вспомнит и эти простые вещи – благо, их преподают в начальных классах общеобразовательной школы. Если же подобного озарения не случится, то и нечего парнишке засорять голову тем, что произошло в такие давние времена, что и не все современные ученые-историки уделяют им значительное внимание. В конце концов, с момента Исхода прошло уже более тридцати тысяч лет, а уж, что было в той пыльной древности до этого порогового эпизода развития цивилизации, покрыто прямо-таки непроглядным мраком.

Занимаясь с Хэем, Мардук вновь ощущал себя сильным, умным инструктором, каким был когда-то. И он мог со всей ответственностью заявить, что прежде ему еще не попадались столь усердные ученики. То нежелание, с которым парень начинал даваемые ему наставником упражнения, постепенно стало сменяться откровенным любопытством. Мальчишка просто и представить себе не мог, очевидно, что его собственный организм способен на такое.

Старик, обретя такого старательного подопечного, учить которого предстояло ему совершенно независимо от разработанных умами из генштабовских расчетных лабораторий программ подготовки, давал Хэю все, что умел сам. И был в восторге от тех темпов, с которыми парень усваивает материал. Будь то теория или же практические занятия.

Мардук понимал, что в сложившихся условиях специалист экстра-класса, который со временем, безусловно, мог бы выйти из Хэя, востребован не будет. Но, во-первых, бывший инструктор уже решил, что передаст все свои знания так внезапно свалившемуся ему на голову наследнику, которого уже воспринимал, как собственного сына (особенно, учитывая тот факт, что в самом начале парень мало чем отличался от новорожденного и был совершенно беспомощен). А во-вторых, эти навыки и умения могли значительно упростить парню жизнь на Последнем приюте, особенно учитывая царившие здесь нравы.

Прошел практически год с момента, как Хэй начал обучаться у Мардука всерьез. Он по-прежнему совершал пешие прогулки по выходным до Карса. Только теперь груз в телеге стал значительно больше. А время на дорогу сильно сократилось, поскольку все расстояние Хэй преодолевал без единой передышки. И бегом.

Раньше он и представить себе не мог, что его собственное тело способно выносить такие невероятные нагрузки. Он не знал, что и сам Мардук несколько удивлен практически неограниченными ресурсами организма юного ученика. Да и не слишком, очевидно, заинтересовался бы этим моментом, если узнал.

Парня полностью поглощала новая жизнь. Все, о чем рассказывал ему старый инструктор, все, чему обучал, было для Хэя крайне интересным. Обучение позволило ему забыть о собственной неполноценности, о том, что не имеет ни малейшего представления о том, кто он и откуда. Эти вопросы, которые мучали его три года назад, на время оставили его в покое. Ему просто не хватало времени на то, чтобы терзаться бесполезными размышлениями. Он прекрасно понимал, что впустую ломать голову – значит, никаких результатов не достичь. Поэтому он предпочитал использовать голову для других целей. И не только для крушения кирпичей и досок.

В Карсе уже успели привыкнуть к тому, что парень стал появляться в одиночку, уже не сопровождаемый Мардуком. Некоторые решили, что такую возможность грех упускать и следует пощипать молокососа, который хоть и широк в плечах, но лицом совсем юн. Однако эти деятели были вынуждены признать собственное решение излишне поспешным, не сказать и вовсе ошибочным, когда с трудом убрались после стычки с этим самым «молокососом». В тот раз семеро здоровенных мужиков, преградивших дорогу Хэю, когда он возвращался домой, в мгновение ока оказались распластанными на земле, не в силах больше не то что подняться, а пошевелить хоть пальцем. Больше попыток со стороны предприимчивых обитателей подворотен не было.

Были у Хэя стычки и с каннибалами. И с Охотниками, рыскавшими в ближайших окрестностях на предмет поиска новой партии живого товара. Обо всех таких случаях Хэй рассказывал Мардуку. Тот и хвалил и корил его одновременно. Постоянно напоминал, что лучший бой – тот, который не состоялся. Говорил, что Хэю надо больше внимания уделять тому, как заставить человека опасаться тебя, уважать, выполнять твои требования, не прибегая к физической силе. Поскольку на любой меч может отыскаться достойный щит. Ведь Хэю на его жизненном пути встретятся люди сильнее него, с которыми не справиться кулаками, но которых можно одолеть умом.

Однако Мардук признавал, что договориться по-хорошему с некоторыми индивидами положительно невозможно. Взять тех же каннибалов. Они же никакого языка не понимают – только дубиной промеж ушей.

Хэю начинала нравиться его новая жизнь. Все его устраивало, и он решил, что не имеет смысла стремиться к тому, чтобы вернуть себе воспоминания, тем более что они не обязательно окажутся приятными.

По залитой лунным светом черной равнине шел мальчик. Его ноги тонули в белом ковре тумана, который едва покрывал его щиколотки. Туман был невероятно густым, и казалось, что мальчику тяжело ступать по этому мареву. Белесые полосы словно цеплялись за его ноги, стремясь замедлить движение. Но мальчик продолжал идти. Он не знал, куда ведет то направление, которое было им выбрано. Он не знал, зачем вообще переставляет непослушные ноги, вновь и вновь погружая ступни в бледный ковер, мертвенным холодом хватавший за них.

Но он шел. Потому что остановка означала смерть. Потому что разлитый вокруг туман только казался безжизненным. Мальчик знал, что стоит остановиться и туман тут же ловко вскарабкается по его ногам. Сначала обнимет колени, потом устремится дальше вверх, поглощая тело, не позволяя больше пошевелиться.

Поэтому надо было идти. Шагать вперед по бесконечной долине, погруженной в туман и залитой белым светом яркого лунного диска, в полную силу искрившегося на небосводе.

Полуденное солнце ярко сияло над головой, когда Хэй преодолел примерно три четверти пути до Карса. В эти выходные он не изменил сложившейся за последний год традиции. Он бежал по раскаленной сковороде пустыни, таща за собой телегу с товаром. С каждым разом путь удавалось преодолевать все быстрее.

Он еще помнил, как впервые отправился со стариком в город на рынок пешим ходом. Им тогда потребовалось практически двое суток, чтобы совершить путь в оба конца. Теперь он укладывался за то время, что солнце светило в небе.

Мышцы работали в полную силу, но Хэй не чувствовал напряжения. Тренированное тело привыкло к постоянно возрастающим нагрузкам и пощады больше уже не просило, как было прежде. Парень думал об отстраненных вещах, а не о том, как бы поскорее добраться до Карса и дать отдохнуть измученным ногам. Он уже давно взял на вооружение этот метод по совету Мардука: думать во время бега о чем угодно, только не о расстоянии.

Вот, допустим, сейчас Хэй прогонял в уме вчерашние уроки, строя в уме фразы на интерлингве, галактическом, лийском, а также вспоминая факты истории колонизации центральной части материнской галактики Империей после Исхода, как называлось время, когда человечеству пришлось покинуть материнскую планету, которой грозило скорое разрушение. В принципе, его довольно сильно занимали исторические события. Все, что рассказывал ему наставник, казалось молодому парню просто невероятным. Он просто не мог себе вообразить, сколь огромен на самом деле мир.

Прежде, когда он только начал служить Мардуку, мир для него представлялся крайне ограниченным, основанным на примитивных религиозных верованиях туземцев, составлявших большинство работников Мардука, да еще по рассказам Зарифа, который сам, откровенно признаться, ни разу не бывал дальше предгорий. Именно в этом маленьком мире и собирался прожить Хэй. И вот перед ним открывался совершенно неведомый ранее простор. И хотя парень прекрасно понимал, что выбраться с Последнего приюта после прекращения транспортного сообщения с обитаемыми мирами представляется задачей невыполнимой, но все же его юной душе хотелось покинуть эту планету, чтобы побывать на других мирах Галактической Империи, посмотреть на ее жителей. И возможно, что-то о себе вспомнить. Крохотная надежда все еще теплилась в глубине его существа.

И еще его занимали мысли о собственных сновидениях. Странные сны уже довольно долго не мучили Хэя. И вот прошлой ночью он снова увидел мальчика и бесконечную равнину, залитую лунным сиянием.

Что это могло значить?

Помимо всего прочего Мардук научил Хэя распределять приоритеты. И если ответить на задания Мардука парень мог, то решить проблему с собственными снами – вряд ли. Поэтому благоразумнее всего было отложить это до более располагающего к столь пространным размышлениям случая.

Но все же мысли эти иногда пробивались через размеренный ход его мыслей. И тогда вновь приходилось притапливать их, не давать высунуться в полный рост. Потому что тогда станет невмоготу. И придется искать ответы на вопросы, ответа не предполагающие.

Как тогда старик сказал про эти сновидения? Непознанные игры разума. Кажется, что-то в этом роде.

Где-то далеко позади раздался невнятный гул. Хэю показалось, что земля под ногами начала подрагивать, резонируя. Он хотел остановиться, но передумал и продолжил бег. Тем более что гул внезапно затих. Что вполне могло быть просто шумом крови в ушах – все-таки он несся по раскаленной пустыне под палящим солнцем, таща за собой тяжелогруженую телегу.

Внезапно гул зародился вновь. Он был все еще позади, но теперь сместился немного вправо. И как будто стал ближе.

Через несколько секунд гул превратился в раскатистый рев. В небе на мгновение потемнело, словно гигантская тень накрыла пустыню. Хэй не успел даже сообразить, что происходит. Он остановился и теперь в растерянности глядел по сторонам, пытаясь найти объяснения происходящему. Но небо снова было чистым, и шум стал едва различимым. Теперь он был впереди, прямо по курсу следования Хэя.

Парень пришел к выводу, что, что бы ни пронеслось только что над его головой, это устремилось к Карсу. И значит, там он сможет получить все необходимые ответы. И он снова тронулся в путь.

Земля вдруг вздрогнула и в то же мгновение ушла из-под ног. Хэй рухнул, успев сгруппироваться и прокатившись несколько метров по продолжавшей идти волнами земле. Так бывало, если уронить камень в колодец. С той только разницей, что это была не вода.

Выплюнув попавший в рот песок, парень приподнялся на руках и осмотрелся. Земля еще подрагивала, но больше столь сильных толчков не было.

Хэй с опаской поднялся на ноги. Он был удивлен и растерян. Мардук рассказывал ему о землетрясениях и о том, как следует себя вести в таких случаях. Но старик ничего не упоминал о том, что в Пустынных Землях бывает что-либо подобное. Последний приют вообще был планетой с крайне низкой тектонической активностью. Даже в горах ни разу не трясло с той поры, как Мардук оказался на поверхности планеты.

И вдруг тряхнуло! И где! Посреди пустыни.

Червячок нехорошего предчувствия зародился где-то внутри Хэя и принялся старательно точить своего хозяина. Парню показалось, что произошло что-то непоправимое.

Столб дыма он увидел немногим позже того, как почувствовал запах гари в воздухе. Что могло означать только одно – что-то произошло в Карсе.

И Хэй поспешил в город.

Взобравшись на бархан, юноша в оцепенении замер. Картина, представшая перед его взором, была ужасной.

Города больше не существовало. Хэй не имел представления, как выглядят большие города Долин или, тем более, мегаполисы других планет. Его представления основывались только на словах Мардука. Он знал одно: по меркам Пустынных Земель Карс был крупным населенным пунктом, занимавшим площадь в пару десятков квадратных километров с населением в семь тысяч жителей.

Теперь на месте поселения остался только огромный кратер с оплавленными краями, из которого все еще тянулся в безоблачное небо столб черного удушливого дыма. Хэй поперхнулся от запаха гари, разлитого в знойном воздухе. Насколько он мог судить, подобное мог сотворить только орбитальный залп – это первое, что пришло ему в голову. По крайней мере, из всего вооружения подходящей разрушительной силы, о котором рассказывал ему Мардук, подходило именно это: оружие подобной мощности могло базироваться на орбитальных платформах или военных кораблях классом не ниже линкора.

Но что тогда за громадная тень пронеслась над пустыней?

Вокруг потемнело, и Хэй задрал голову, пытаясь понять, что именно заслонило солнечный свет. Солнце по-прежнему сияло в небесах, но теперь его свет словно преодолевал какую-то непонятную преграду, сильно снижавшую его яркость. По крайней мере, дым не мог послужить причиной этому, хотя бы потому, что его сносило ветром в другую сторону. Возможно, ему просто показалось, да и дым изрядно разъедал глаза.

Было абсолютно ясно одно: случилось нечто неординарное. И теперь Хэю было лучше всего в срочном порядке вернуться домой и обо всем расспросить Мардука. Вполне возможно, что у того есть какое-то объяснение произошедшему.

Впервые за долгое время Хэй не на шутку пожалел, что под рукой нет старого рыдвана, на котором прежде они возили зерно в Карс – с ним бы он сумел добраться до дома значительно быстрее, чем бегом.

Пока Хэй возвращался, он еще неоднократно слышал загадочный гул, шедший, казалось, из-под земли. Этот шум то приближался, то ослабевал, звучал с разных сторон.

Хэй предположил, что это вполне может оказаться какое-нибудь летательное средство. Что объясняло ту огромную тень, которая пронеслась над ним по пути в город. Но не объясняло, почему Карс был уничтожен.

Солнце еще стояло высоко в небе, когда Хэй, таща за собой телегу, которую не решился оставить, вернулся к оазису. Еще за несколько сот метров он почувствовал, что что-то произошло: на поле не было ни одного человека, никто не ходил между постройками, которые, тем не менее, были абсолютно целыми и стояли на своих местах.

Наверное, Мардук тоже заподозрил неладное и велел всем укрыться. Такое объяснение ненадолго успокоило Хэя. Но чем ближе он подходил к дому, тем сильнее ощущал в груди беспокойство.

Оставив телегу за одним из барханов, Хэй, стараясь перемещаться как можно незаметнее, чему учил его старик, обошел оазис со всех сторон. К сожалению, никаких признаков чьего-либо присутствия ему обнаружить не удалось.

Или никого в оазисе нет. Или все где-то попрятались. Но это сильно походило на засаду. О таком старый инструктор рассказывал своему ученику; хотя тому, с подобным, естественно, прежде сталкиваться не доводилось, теорию он запомнил хорошо.

По-прежнему скрываясь за песчаными наносами, парень медленно приближался к строениям, которые, оставшись без обитателей, выглядели совсем заброшенными.

Холодок пробежал у Хэя между лопатками. Ему хотелось вскочить и бегом ринуться ко двору, но он, пересиливая себя, продолжал скрытно приближаться, со всей тщательностью изучая окрестности на предмет возможной опасности. Все внутри него было напряженно. Хэй был готов в любой момент оказать сопротивление тому, кто решился бы напасть на него. Хватило бы только сил и его куцего опыта.

В конце концов, парень убедился, что никто не караулит его во дворе. Но вставать в полный рост все еще не решался. Ведь вполне его мог караулить снайпер на вершине какого-нибудь отдаленного бархана.

В эти минуты Хэй остро жалел, что Мардук начал обучать его. Ведь раньше ему бы и в голову не пришла большая часть из тех мыслей, которыми сейчас он сам себя запугивал. В прежние времена он просто подошел бы к дому и позвал Зарифа, Карину или еще кого-нибудь.

И, возможно, оказался бы замечательной мишенью, одернул себя Хэй. И сохраняя осторожность и предельную бдительность, продолжил изучать оазис, медленно шагая вокруг строений.

Не обнаружив никаких признаков враждебного присутствия, Хэй стал заглядывать внутрь зданий.

Дом ответил полным молчанием. Ни в покоях Мардука, ни на кухне, где обычно хозяйничала Карина, ни в одной из комнат не было никого. Хэй старался обнаружить признаки борьбы. Либо ему не хватало опыта, поскольку попрактиковаться в изучении места преступления у Хэя возможности не было, только теоретические знания, данные Мардуком. Либо он просто усугублял собственный испуг, и ничего страшного в действительности не происходило.

Ага, как же! Все, значит, растворились.

Хэй разозлился на себя и принялся обыскивать все постройки. Бараки, где жили слуги, лачуга Зарифа, его собственная – все оказались пустыми.

Амбар – самое большое здание на подворье – был заперт. Здоровенный замок на двухметровых воротах преграждал доступ внутрь. Хэй прислушался: ему показалось, будто различил какое-то шевеление внутри. Создавалось впечатление, словно кто-то изнутри скребется в стену.

Хэй постучал в ворота и крикнул. Затем прислушался в ожидании хоть какого-то ответа. Изнутри отчетливо раздался стон. В амбаре был кто-то живой. И надо было скорее разобраться с запором.

Хэй огляделся в поисках чего-нибудь подходящего для уничтожения преграды. На глаза попался металлический прут, лежавший у колодезного люка. С его помощью иногда приходилось пробивать особо сложные заторы в водопроводных трубах.

Протиснув железяку в дужку замка, Хэй напрягся. С удивительной легкостью, скрипнув, металлическая скобка отделилась от дерева. Путь был свободен.

Внутри царил полумрак, с трудом разгоняемый проникавшими в узкие окна солнечными лучами. Хэй постоял на пороге, давая глазам привыкнуть. На полу в беспорядке валялись какие-то темные мешки. Раньше их тут не было, подумал Хэй.

В нос ударил странный, смутно знакомый запах. Парень не сразу сообразил, что это. И вдруг замер, пораженный до самой глубины души – он вспомнил: такой же запах стоял на окруженной высокой стеной площадке Торга, когда работорговцы начали уничтожать низкосортный товар, на который не нашлось спроса. Если бы не Мардук, то Хэя, скорее всего, уже не было бы на этом свете.

Воздух в амбаре был пропитан кровью. А под ногами Хэя бесформенными грудами тряпья лежали люди, с которыми он прожил практически три года. Сдерживая подступившую к горлу дурноту, Хэй принялся переворачивать тела, стараясь отыскать кого-нибудь живого – он ведь слышал чей-то стон снаружи. Он старался прогнать мысли о том, что это могло быть последнее дыхание умирающего человека.

Люди были убиты не из огнестрельного или энергетического оружия. Они были хладнокровно зарублены, словно какие-то животные. Те, кто это сотворил, не пощадили никого – даже детей. Трупики недавно родившихся у Зема и Ло малышей он обнаружил у стены. Родители, видимо, пытались защитить своих детей, но убийцы были безжалостны. От Зема и его жены остались лишь сильно изрубленные останки, под которыми он и нашел детей.

Посредине валялась туша гуара. Он тоже не был нужен нападавшим.

Кто мог такое совершить? А главное зачем?

Больше всего походило на нападение каннибалов. Но с какой стати им было бросать столько мяса? Да и не было в округе крупных групп этих ублюдков – большими стаями они не могли охотиться, потому что быстро начинались междоусобные склоки.

Нет, это определенно были не они. Кто-то хладнокровно загнал беззащитных людей в амбар и устроил жестокую резню. Возможно, что это были те же люди, что уничтожили Карс и его жителей. Хотя нет, ты не прав, Хэй. Это были нелюди.

Хэй озлобленно сплюнул и глухо выругался. Сказать, что это ему не нравилось, значит, ничего не сказать. Он был растерян, напуган и, что хуже всего, совершенно не представлял, что предпринять дальше.

Тело Зарифа Хэй обнаружил у противоположной от входа стены. Его широкая грудь была перерублена наискось, и Хэю показалось, что среди крошева костей и уже застывшей крови он разглядел сердце. Широко распахнутые глаза старшего друга, с которым так мало общались в последние месяцы, удивленно смотрели в никуда. Хэя горько вздохнул и закрыл мертвому глаза – уж больно страшно было смотреть вот так в глаза мертвеца.

Осмотревшись, Хэй пересчитал трупы. Здесь были все, кто жил в оазисе вместе с ним. Живых не было. Как не было и Мардука.

В груди Хэя всполошенно зачастило сердце. Значит, оставалась надежда. Старый солдат мог спастись. Ведь он так много знал и умел.

Внезапно до слуха Хэя донесся очередной стон. Парень осмотрелся. Он не мог сообразить, откуда раздаются эти звуки. Или это просто игра его отчаявшегося воображения, попытка убедить себя, что тут есть еще кто-то живой?

Внезапная догадка сорвала Хэя с места и бросила к небольшой дверце, о которой он совсем забыл от всего этого ужаса. За ней скрывался спуск в обширный подвал, расположенный под зданием амбара. Обычно он использовался для хранения овощей и фруктов – там было довольно прохладно, чтобы продукты не портились от испепеляющего жара пустыни.

Дверь поддалась с трудом. Скосив взгляд, Хэй понял причину – верхняя петля была отломана. Кто-то так дернул дверцу, что выдернул крепление с корнем.

В подвале горел свет. Неровные отблески пламени плясали на стенах, отбрасывая уродливые тени, приобретавшие все более пугающий вид по мере того, как Хэй спускался вниз по лестнице. Из подвала тянуло сыростью. На стенах поблескивала в отсветах огня столь неуместная в пустыне плесень.

Парень замер на последней ступени, затаив дыхание и старательно прислушиваясь. В подвале, там, за углом, кто-то был – Хэй слышал хриплое дыхание. Кто бы это мог оказаться? Друг? Враг?

Хотя откуда тут взяться друзьям, если все, кого Хэй знал в этом мире, лежали наверху. Может быть, там…

– Хэй… – донеслось до него сиплое дыхание. Его кто-то старательно звал по имени. – Хэй… Хэй…

Даже искаженным парень узнал голос своего наставника. Он решительно шагнул внутрь и замер в ужасе.

Помещение было залито кровью. Словно она проникала через пол амбара и стекала сюда, хотя это было невозможным – слишком толстым был отгораживающий подвал от верха слой земли. На противоположной стене висел с заведенными за голову руками Мардук.

Все его тело было окровавлено, больше напоминая одну большую рану. Старика явно пытали. Чем ближе подходил Хэй к наставнику, тем более ужасающие детали открывались его взору.

На ногах старика частично отсутствовала кожа. Ее снимали долго, неторопливо, доставляя Мардуку невероятные страдания. Грудь его и живот были растерзаны и сизые внутренности вывалились на пол. Глаза у старого наставника отсутствовали.

Но он был все еще жив. И звал Хэя.

– Я здесь, Мардук, – срывающимся голосом произнес Хэй, с трудом удерживая вдруг возникший в груди и устремившийся к горлу ком. В глазах его защипало, и картинка начала расплываться. Хэю стоило большого труда сдержать рыдания.

– Ты вернулся, мальчик мой, – синие губы раздвинулись в улыбке, которая на изуродованном лице смотрелась пугающе. – Хорошо…

Мардук закашлялся. Из его рта на пол упали темные сгустки крови.

– Я так рад, что ты вернулся, – снова прохрипел Мардук. – Рад, что ты жив.

Конец ознакомительного фрагмента.