Наталия Кантинова
СКВОЗЬ ЖЕРЛО ВУЛКАНА
Планы рушатся
Марина приехала в Москву – надо было делать визу в Германию по приглашению её немецкой подруги Кристины. Впервые ей предстояло ехать за границу по личному приглашению, а не с группой от универа, как в прошлый раз. Было немного боязно – дадут или не дадут визу? Всё-таки личное приглашение, а не какая-нибудь конференция, тут уж как повезёт.
На вокзале её встречал дядя Игорь, брат отца. Вообще-то у отца были ещё два брата, и все жили в Москве, но отношения её родители поддерживали только с семьёй дяди Игоря.
Дядя выглядел озабоченным. Пока шли по перрону, он сказал:
– Мишка вчера попал в аварию. Тебе надо ехать обратно, я уже взял билет.
До Марины не сразу дошёл смысл его слов, она была немного взбудоражена предстоящими хлопотами, энергетикой Москвы и не совсем пребывала в настоящем моменте. Через пару секунд до неё стало медленно доходить, сердце громко бухнуло.
– Что-то серьёзное? Что с ним?
– Я не знаю подробностей. Мне позвонили и попросили отправить тебя обратно. Поезд через 5 часов, сейчас поедем к нам, отдохнёшь, попьешь чайку, а потом я тебя обратно на поезд провожу.
Дома у дяди Игоря Марина пыталась гнать от себя мрачные мысли, старалась искренне участвовать в разговорах, улыбаться, но смутная тревога засела в сердце, как игла. Родственники тоже были немного нервозны, напряжение витало в воздухе. Марина еле дождалась возвращения на вокзал. Дядя усадил её в поезд, попрощались, и Марина осталась одна. Одна не физически – вагон был полон, а внутренне, со своими мыслями.
Ехать предстояло целый день до вечера. Марина терпеть не могла эти дневные поезда – время тянется долго, поспать не получается из-за света и шума, в общем – одно мучение. Тем более сейчас, в муках неизвестности.
Она старалась думать о хорошем. Главное – жив, а всё остальное преодолимо.
Первая любовь
Она была замужем два года. Первая большая любовь. Та самая, от которой так сладко жить и всё вокруг обретает смысл. Она знала его с детства. Мишка был двоюродным братом её подруги и соседки по даче, старше её на шесть лет. Это тот возраст, когда вы уже принадлежите к разным «поколениям» – ты ещё смешная неуклюжая девчонка, а он для тебя дядька. Со щетиной, отслуживший в армии и заканчивающий институт.
Мишка любил рыбалку и каждое утро и вечер торчал на реке. А Маринка, придя купаться, любила ему повредничать и пораспугивать рыбу звонкими плюхами и криками. Мишка сердился, грозил пальцем, прогонял, но беззлобно.
В то лето Марина закончила 10-й класс и они с мамой поехали по путёвке в Крым. Это был её первый выезд на море. Уже девушка, Марина привлекала взгляды отдыхающих парней, и даже сама немного повздыхала, наблюдая, как в их южной компании образовалась первая влюблённая парочка…
Когда они вернулись с югов, то сразу отправились на дачу и попали на соседское застолье по поводу приезда родни.
В этот год что-то изменилось. Наверно, Марина повзрослела. Потому что на Мишку она теперь смотрела как-то по-особенному. Немного смущалась и отводила взгляд, а его шутки казались ей очень смешными. Вся её «вредность» разом пропала, на молодого мужчину она смотрела теперь совсем другими глазами…
Да и в отношении Михаила к ней тоже что-то изменилось. Раньше он её будто и не замечал вовсе, ну разве только когда рыбу ему распугивала. А в остальном смотрел сквозь, немного снисходительно, что и понятно, он человек взрослый, а это мелочь вредная. Теперь он её будто впервые увидел и с интересом рассматривал это юное, смущающееся 16-ти летнее девичье создание. Что-то в ней его притягивало…
Марина тоже чувствовала притяжение и не знала, что с этим делать. Молодой парень её очень привлекал и хотелось постоянно быть рядом. При этом показывать это явно не хотелось, стеснялась. Если раньше, в эпоху детства, можно было просто вертеться под ногами и это с улыбкой принималось взрослыми, то теперь всё было иначе.
Тем не менее, Марина старалась больше времени проводить у соседей, благо, что родители давно дружили и соседку тётю Таню Марина воспринимала как родную тётку. Она излучала доброту и всегда улыбалась глазами, Марина чувствовала себя в её доме легко.
На реке
На следующий день Мишка собрался рыбачить с лодки и, неожиданно для Марины, позвал её с собой. Это было так волнительно и приятно, как свидание – они только вдвоём, на середине реки… У Марины даже голова закружилась от счастья!
Часа два они плавали по реке, Мишка деловито забрасывал удочку, а Марина млела от счастья. Она. С ним. Вдвоём. Он её позвал. Она упивалась каждым мгновением, смаковала то тёплое чувство, которое заполняло её изнутри. Наверно, краснела и смущалась.
Они разговаривали обо всём. Ей было очень интересно слушать и отвечать. Наверно, впервые ею интересовался мужчина старше неё. Что удивительно, он тоже внимательно слушал то, что она говорила, смотрел в глаза и в них искрилась доброта и что-то ещё такое особенное… Марина боялась спугнуть эти мгновения, боялась проснуться.
Когда возвращались домой с реки, уже в темноте перед самым домом Мишка притянул Марину к себе, обнял, и минуту они стояли так возле её калитки, её голова на его груди. И в этой груди громко и ритмично стучало сердце, такое родное теперь. А в висках Марины отбивал такт её собственный пульс, и это была самая прекрасная музыка под пение цикад…
За грибами
Через два дня Мишка уехал в Питер. На практику. Маринка испытывала смешанные чувства: с одной стороны – щемящая боль разлуки, а с другой – что-то тёплое в сердце, что всегда теперь было с ней. Её любовь.
Через неделю Марина с родителями и соседями поехали за грибами. Грибов в этом году был невиданный «урожай» – подъезжали прямо на машинах к нужному месту, брали корзинки, отходили на пару сотен метров и через полчаса огромная двухведёрная корзина полна-полнёшенька маленьких, аккуратненьких подберёзовичков. Высыпали прямо в багажник и шли снова «косить грибы косой».
Но все эти грибные радости не могли отвлечь Маринку от самого главного теперь в её жизни – о мечтах и мыслях о Мишке. Когда она увидит его снова? Приедет ли он ещё этим летом? Интересно, что он чувствует к ней? А вдруг уже и не вспоминает?
За всеми этими размышлениями Марина не заметила, как рядом с ней оказался дядя Вася. Он тащил уже почти полную корзину грибов, поинтересовался, какой улов у неё, а потом так хитро и многозначительно произнёс:
– Я тут слышал, что Мишка ещё раз в этом году заедет. И даже уже догадываюсь из-за кого!
Земля чуть не ушла у Марины из-под ног от радости! Она теперь легко порхала от кочки к кочке на торфяных «картах», не чуя тяжести корзины и повторяя про себя: «Он приедет!»
Путч
В августе Марина поехала в Москву, с ответным визитом к родственникам – семье дяди Игоря. У него было две дочери – старшая Катя и младшая Лиза, названные в честь двух великих русских императриц. До прошлого года Марина даже не была с ними знакома – отец не особо поддерживал отношения с московскими родственниками с тех пор, как сам уехал из Москвы, окончив школу. Разве только брат Игорь приезжал в последнее время раз в 1—2 года на охоту. А тут что-то произошло, и его жена с дочками тоже приехали, познакомиться.
Марина поехала в Москву на выходные, «разогнать тоску» что называется. И в первый же день, позвонив домой узнала, что на дачу приехал Мишка. Вот это облом! Он там, она в Москве. Вся радость от поездки разом улетучилась и Марина начала считать часы до возвращения домой.
В поезде она почти не могла спать, всё ворочалась, предвкушая встречу. Прошло уже полтора месяца с их последней встречи. Как всё будет? Действительно ли он приехал ради неё? А вдруг встретит равнодушием и обычными шутками, как в детстве? Вдруг всё, что произошло тогда, больше ничего для него не значит? А, будь что будет, но первым же утренним автобусом, буквально с поезда, Марина поехала на дачу.
– Ну, москвичка, рассказывай, что там произошло? – вопрос дяди Юры, Мишкиного отца, озадачил девчонку.
– В смысле? Вы о чём?
– Да о том, что в стране, похоже переворот!
Во дела… Оказывается в день её приезда, утром 19 августа, того самого 1991 года, враз перестали показывать обе центральные программы телевидения и поползли самые странные слухи и предположения. Люди ходили озадаченные, перешёптывались и, пребывая в полной пока неизвестности, не знали, что и думать.
А Маринке всё это было параллельно… О политике ли думать девчонке в 16 лет на пороге первой любви? Нет, она не думала. Она во все глаза смотрела на Мишку, с замиранием сердца слушала его голос и грелась в тёплых лучиках его глаз.
Да, он приехал, к ней, ради неё. Они встретились глазами, сразу всё поняли, прочитали в сердцах обо всём, о чём не надо и говорить… И это была их неделя, их священное, тайное время, когда на свет родилась ещё одна любящая и трепетная пара.
Сон и явь
Поезд мерно стучал колёсами, приближая Марину к дому, к тому, что её там ждало. Пообщавшись немного с соседями по купе, Марина решила попробовать-таки вздремнуть на своей верхней полке. Вдруг удастся скоротать во сне пару часов?
Девушка задремала. О полноценном сне речи, конечно, не шло, сквозь пелену забытья Марина слышала всё, что происходит в купе, просто это как бы отодвинулось на периферию восприятия. А другой частью сознания она перенеслась в иное место и вдруг увидела себя в чёрном, и чей-то голос произнёс: «Ты теперь вдова».
Марина резко подскочила, сбрасывая дурман сна. Её била мелкая дрожь и голос всё звучал в ушах: вдова, вдова, вдова! Эти страшные слова засели занозой в сердце, предвещая что-то ужасное. Марина никак не могла избавиться от этого неприятного, липкого впечатления. Она убеждала себя, что это всего лишь сон, и это не может быть правдой просто потому, что этого не может быть никогда. И точка. Только не с ней, только не с ним. Всё будет хорошо!
Тем не менее, до конца дороги чувство безысходности её уже не покидало. Сознание судорожно пыталось зацепиться за ускользающую в пучине ужаса надежду…
На вокзале её встречал свёкор. На вопрос, что с Мишей, он ответил как-то уклончиво и Марина начала уже понимать, что случилось что-то серьёзное. Может, муж в тяжёлом состоянии? При смерти? В коме? Она понимала, что родителям тоже нелегко, поэтому не стала расспрашивать, обречённо села в машину, пытаясь удержать остатки самообладания. И только когда поднялись в квартиру, и она увидела в прихожей закрытое зеркало, Марина начала, наконец, понимать, что случилось непоправимое…
Она бросилась в спальню – и опять закрытое зеркало и родное лицо в траурной рамке. Следом в комнату вошла свекровь и надрывно так произнесла: «Миши больше нееет». Тут уже самообладание оставило Марину. Злость, ярость поднялась изнутри, и она закричала на свекровь: «Я вам не верю!! Нет! Нет! Нет!» Она бросилась, рыдая, на кровать, следом подскочили родные, приговаривая: «Поплачь, деточка, поплачь…»
Дальше всё было как в бреду… Морг, похороны, поминки. Нереальность происходящего.
Страшная автокатастрофа на трассе – жигулёнок Миши занесло на мокрой дороге и выбросило на встречку под Камаз. В машине их было двое, два Михаила – её Миша за рулём, а его коллега рядом. Они возвращались из соседнего города после удачных переговоров, впереди их ждал большой контракт. Эту сделку они готовили больше полугода и теперь им открывались долгожданные перспективы…
Местные жители из расположенной возле трассы деревеньки говорили, что пару дней у них ошивался какой-то пришлый пёс. И вроде как автомобиль Миши вильнул на дороге, объезжая выскочившую на проезжую часть собаку. Это было вполне в духе Миши, скорее рефлекторное решение, ну не мог он сбить собаку…
Врачи сказали, что они погибли мгновенно, от удара. Это потом их в машине мяло под колёсами Камаза.
Вина
Марина заморозила все чувства и старалась держаться. Не удивительно, ведь боль была такая, словно у тебя рваная рана во всю переднюю часть тела, выдержать такое в здравом уме сил у неё тогда не было…
На похороны приехало очень много людей. Мишу все любили. Даже мама признавалась, что завидовала Марине – какой у неё хороший муж. Друзья из Питера, Витебска, сослуживцы по армии, школьные друзья… Родные, знакомые, коллеги. С поминок шли пешком, растянулись по улице группками. Рядом с Мариной оказался Мишкин друг Валера, которого до этого она знала только по рассказам мужа. Вот надо же – на свадьбе столько друзей не было, а трагедия всех собрала. В голове не укладывалось – как так? Такой молодой, так любил жизнь.
Какое-то время шли молча, потом Валера произнёс: «Марина, ты хоть немножко не беременна?» И такая надежда звучала в его голосе – а вдруг она носит под сердцем частичку Миши, его продолжение?
Слова эти обожгли девушку изнутри. Нет, она не была беременна. Они пока не планировали, Марина только третий курс института закончила. Разве мог кто-то такое предположить?
Но слова эти засели у неё внутри ещё одной болью. На Мишке обрывался целый род – он был единственным ребёнком в семье и наследника оставить не успел. Это она виновата. Хотя в чём? Что не успела? В том, что ей всего 21 год? Их жизнь только начиналась, она студентка, он молодой специалист в области экологии, 1996 год, время смутное, зарплаты маленькие. Жили с его родителями… Нужно было время – ей закончить учёбу, ему – встать на ноги. Но времени этого судьба им не отмерила…
Спасительная идея
Ночью Марине пришла в голову идея, навеянная этим разговором и ищущим выхода чувством вины, – если прямо сейчас срочно «забеременеть», взяв генетический материал от свёкра, то все поверят, что это Мишкин ребёнок. Тогда у рода будет продолжение. А она выполнит свой долг.
На раздумья и взвешенный подход времени не было, действовать надо было быстро, поэтому Марина тут же поделилась своими мыслями с родителями Миши. Они, люди в высшей степени порядочные и убитые горем, сразу же не стали кидать в неё тапками, чего девушка опасалась. Её слова дали им надежду и своего рода утешение.
Осталось решить техническую сторону вопроса. Марина слышала, что недавно в их городе открылся медико-психологический центр, занимающийся вопросами репродуктологии. Она бросилась туда.
Пришла на прием к заведующему и без лишних предысторий вывалила всё, как есть: что муж погиб, и она бы хотела продолжить его род несколько странным способом. Но об этом никто не должен узнать, все должны считать, что ребёнок от мужа. Она возбуждённо рассказывала, а заведующий, врач-психотерапевт, надо отдать ему должное, внимал без нравоучений и даже обещал помочь. Марину это успокоило.
Её провели в кабинет УЗИ, чтобы определить предполагаемое время овуляции. Оказалось, примерно через неделю. Вот в этот срок ей и было назначено явиться с генетическим материалом в пробирочке.
Марину это вдохновило. Она как будто ни в чём не встречала сопротивления, всё складывалось пока наилучшим образом. Осталось подождать всего 7 дней и у неё появится смысл жизни, и заглушит это ненавистное чувство вины…
Разрешение
Потянулись мучительно дни. Каждый день Марина с родителями мужа ездили на кладбище, подолгу сидели возле могилы, плакали, разговаривали с Мишей.
Психологически было, конечно, очень тяжело. Каждый день к ним домой приходил Мишин школьный друг Игорь. Поддерживал, как мог, просто был рядом. Потом стал приходить не один, а со своей женщиной – Людмилой. Она была очень необычной – во-первых, старше его на 13 лет, а во-вторых, она обладала мистическими способностями, ясновидением. Могла разговаривать с душами и тоже, по-своему, поддерживала семью.
Когда такое горе, начинаешь хвататься за всё, как за соломинку. Людмила рассказывала разные мистические истории, которые немного отвлекали, и вообще была довольно мудрой женщиной, в поле которой становилось как-то спокойно и умиротворённо.
Марина чувствовала потребность поделиться с кем-то тем, что она удумала, ей нужен был некий объективный взгляд со стороны, потому что догадывалась, что действует из состояния аффекта, и хотела поддержки, что она всё делает правильно. Поскольку всё должно было оставаться в тайне, Марина выбрала Людмилу на роль незаинтересованного доверенного лица.
Улучив момент, она позвала женщину в комнату для серьёзного и конфиденциального разговора. Возбуждённо и немного спутано поведала о своём решении, доверилась всем сердцем, внутри надеясь получить некоторое «разрешение», санкцию, одобрение.
Но Людмила отрезвила её одной фразой: «Если Бог не дал, не надо вмешиваться. Раз суждено Мише уйти бездетным, значит, так предначертано. Ты можешь притянуть ребёнка с такими проблемами, что будешь потом всю жизнь жалеть. Не надо».
Марина испытала противоречивые чувства: с одной стороны, она как будто врезалась на скорости в бетонную стену, а с другой – почувствовала облегчение. Какая-то её часть тут же приняла эти слова, как будто она и сама всё это знала, но не допускала в воспалённое сознание, а теперь услышала и смирилась с ситуацией, хотя разогнанная внутренняя махина ещё долго и яростно скрежетала тормозами…
В день Х Марина просто никуда не пошла. Родители Миши тоже разговора об этом больше не заводили. Ситуация разрешилась внутри принятием и смирением. И проживанием горя и боли, без судорожных попыток насильственно что-то изменить, догнать и исправить.
Чёрные будни
Через два месяца каникулы закончились, началась учёба в институте. Марина ходила все время в чёрном, так ей было проще спрятаться от жизни. Преподаватели жалели её, девчонки перешёптывались. Марина была единственной замужней среди них, а теперь ещё и вдова, в 21-то год!
Жила она по-прежнему с его родителями, это была уже два года её новая семья. Марина вышла замуж и переехала в другой город, перевелась в институт, родители и подруги остались в родном городе. Здесь всю её жизнь составлял Миша, его семья и учеба. У девчонок в институте были пока другие заботы—дискотеки да свиданья, замужних не было, поэтому и общих интересов тоже не обнаружилось. Марина сосредоточилась на учёбе.
После пар она через день ездила на кладбище, находиться всё время дома было очень тяжело, ведь здесь всё напоминало о Мише. Он часто снился ей – живой, весёлый, всё было как прежде и от этого пробуждение и осознание реальности давались ей очень тяжело, она будто заново переживала известие о его смерти. Это было невыносимо…
Ещё через месяц Марина поняла, что сама уже не справляется со своим горем. Она не хотела жить. Почему Бог не забрал их вместе? Почему она не была с ним в тот час? В моменты душевной слабости она злилась и завидовала ему, ей казалось, что умереть в одночасье легче, чем проживать этот ужас день за днём, месяц за месяцем.
В её голову стали приходить мысли о смерти. Марина понимала, что сама с собой она сделать ничего не сможет, кишка тонка, но воображение рисовало ей то кирпич на голову, то сбивающую её из-за угла машину…
Здравой частью сознания девушка понимала, что это ненормально и ей нужна помощь. Она даже сходила к знакомому психиатру, который посоветовал ей групповые психотерапевтические занятия. К сожалению, группа у них уже была набрана и закрыта, сказали, следующая будет только через два месяца. Два месяца, Карл! Это просто запредельный срок для того, кому в тяжелейшей агонии приходится проживать каждый день, каждый час.
Приглашение
В один из вечеров в гости к ним пришли друзья семьи – семейная пара с дочерью-ровесницей Марины. Оказалось, что Люба тоже учится в инязе, только на английском отделении. У девушек появилась общая тема для разговоров, и они немного пообщались. Уходя, Люба сказала:
– Послезавтра у нас открывается молодёжный тренинговый клуб. Приходи на первое открытое занятие, будет интересно!
«А что, – подумала Марина, – помирать так с музыкой, я же ничего не теряю, я вон даже в „психушку“ уже сходила».
На занятие пришло человек 30—40 молодёжи, студентов. Сначала все сидели в круге, представлялись, потом начался тренинг. Всё было так необычно и интересно, что Марина на минуту забыла, что привела её сюда безысходность. Когда программа закончилась, ведущая объявила, что желающие могут записаться в тренинговые группы для занятий раз в неделю. Марина решила пойти.
В конце вечера к ней подошла Люба и сказала, что ведущая-психолог проводит и личные приёмы и посоветовала к ней обратиться по своей ситуации. Марина так и сделала.
На следующий день она уже сидела в гостиной у Наталии Алексеевны, рассказывая, что же у неё произошло. Марина впервые пересказывала незнакомому человеку боль своей души. Внимательно выслушав, психолог сказала ей:
– Тебе надо уйти от родителей мужа. Иначе в скором времени ты последуешь за ним. Своей жизни у тебя там не будет.
Марина вышла от неё ошарашенная. Как уйти? В такое тяжёлое для всех для них время? Это ощущалось как предательство. Она не могла так поступить!
Одновременно какой-то частью себя Марина понимала, что психолог права. Остаться там означало для неё отказаться от своей жизни и занять место Миши в его семье. И её смутное чувство вины как раз толкало её на это.
А на самом деле Марина чувствовала, что не может больше там находиться, что коэффициент горя на квадратный метр этой квартиры превышает допустимые для её психики пределы. Нужно было принимать такое болезненное и впервые в жизни взрослое решение, не рассчитывая, что близкие её поймут и поддержат.
И потом, куда ей идти в чужом городе? Она никого здесь не знает, денег у неё нет… Марина вспомнила про Полину – её знакомую по родному городу, которая тоже теперь училась здесь и снимала комнату. Хозяйка квартиры была очень строгая дама, девушку заселила больше для пригляда за имуществом и самой квартирой. Полина сказала, что вряд ли она пустит кого-то ещё.
Деваться Марине было некуда, она пришла к хозяйке и рассказала всё, как есть – что муж погиб и что жить в доме, где всё напоминает о нём, она не может. Неожиданно для всех женщина вошла в положение и разрешила Марине занять одну из комнат за небольшую плату. Родители обещали помочь материально.
Оставалось самое трудное – сообщить родителям Миши о своём уходе. Как же это было тяжело! Марина чувствовала их боль как свою, и ей было очень непросто решиться на этот шаг. Но неведомая сила, её Жизнь звала её двигаться вперёд.
Марина поняла и приняла одну, хоть и горькую тогда для неё истину: раз её жизнь не закончилась вместе с Мишкой, раз Бог не забрал и её тоже, значит, самой лучшей памятью о любимом будет ЖИТЬ дальше, жить свою жизнь и быть счастливой. Она ни на минуту не могла представить, что Миша хотел бы для неё горькую жизнь вдовы, которая поставила на себе крест. Он так любил жизнь!
Новое начало
Марина начала посещать молодёжную тренинговую группу. По условиям занятий надо было прицепить на одежду бейдж с именем, причём, любым, хоть выдуманным. Марина решила назваться по-другому, чтобы хотя бы на тренинге абстрагироваться от своей «судьбы». Она выбрала имя Кристина – так звали её подругу из Германии, к которой она в этот год так и не доехала. И с которой они были похожи, как сёстры.
На этих занятиях Марина-Кристина начала потихоньку оживать. И хотя первые полгода она носила траур, то есть неизменно одевалась в чёрное, причины этого никто не знал, поэтому такой наряд придавал её образу ещё больше загадочности. На группе Марина открывала новую себя, знакомилась с другими и узнавала себя глазами других. Тренинги были построены на программах Николая Козлова и московского клуба «Синтон». Для 1996 года это было очень даже революционно.
У Марины появились новые подруги, и это была та дружба, которой девушке так не хватало в новом для неё городе, в новой жизни. Они могли до полночи философствовать о жизни и смерти, петь под гитару песни собственного сочинения, бродить по ночному городу и устраивать праздники, карнавалы и маскарады в молодёжном клубе.
Походы Марины на кладбище и в церковь становились всё реже, зато молитва и разговор с Мишей переместились внутрь неё. Каждый день, засыпая, Марина повторяла «Отче наш», а просыпаясь – «Молитву Оптинских Старцев». Это стало для неё неотъемлемым ежедневным ритуалом. И с каждым днём Марина чувствовала, что в её сердце поселяется всё больше спокойствия и принятия. Немой крик: «За что? почему это случилось со мной?» потихоньку стал сменяться внутренним знанием, что «на всё воля Твоя»…
Конечно, ещё много слёз, в подушку и в плечо друзей было пролито, Марина позволяла боли потихоньку выходить. И в один прекрасный момент, проснувшись утром, девушка осознала, что не хочет больше одевать чёрное. Она надела связанный мамой джемпер тёплого жёлтого цвета и в нём явилась на тренинг. Все были в шоке, а для Марины этот поступок ознаменовал новый этап её жизни, выход из тёмной полосы на свет.
Примерно в то же время Марина начала вести дневник, в который записывала сначала то, что с ней происходит – была там-то, встретила того-то. Потом исследование себя стало глубже: встретила того-то, поговорили о том-то, поняла/почувствовала вот это. А ещё через пару месяцев Марина начала писать стихи, а по сути – дневник в стихотворной форме.
На полный цикл трансформации у неё ушёл год. На горевание, отпускание и …благодарность. В это трудно поверить, но пройдя через всю боль, отчаяние, невозможность ничего изменить, Марина пришла к принятию этой ситуации её жизни, отпусканию и благодарности. Многие годы спустя она услышала изречение, что самый дорогой подарок, который могут нам сделать близкие – это уйти (умереть). Потому что это без подготовки бросает тебя в жерло вулкана, на трансформацию, и выйти оттуда прежним уже невозможно. Но это не тот опыт, который можно кому-то пожелать или передать…
Тогда же она узнала и силу своей души – в 21 год пережить такое горе и такую боль, выстоять и выжить, это многое значит. «Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее». Даже её мать среди всего этого горя сказала Марине: «У меня такое ощущение, что ты мудрее меня».
Через год после смерти мужа Марина написала два стихотворения, которыми я и хочу закончить этот рассказ:
Моему мужу
Ну, где же ты, любимый?
На встречу нет надежды.
И как же быть мне сильной
И жить на земле грешной?
Бегут стремительно минуты,
За ними – дни, года.
И эти временные путы
Нам не отбросить никогда.
Я знаю, ты со мною рядом,
И всё же пропасть велика.
Её мне не окинуть взглядом,
Внизу бушует времени река.
Прервался в точке наивысшей
Полёт влюблённых душ.
Было начертано нам свыше
Расстаться для дальнейших служб.
Идём мы разными путями,
Моя дорога далека.
Ты быть не можешь рядом с нами.
Моя тоска так велика!
К тебе душа моя стремится
Забыть не в силах никогда
Как свет из глаз твоих лучится,
Из сердца льётся доброта.
И все ж тебя я отпускаю!
Лети, любимый, не жалей.
Того, что было между нами
Не изменить никак теперь.
В своем я сердце сохраню
Огонь любви к тебе,
И память жизни сберегу,
Как потайную дверь.
Настанет встречи нашей час,
Я верю, день придет.
Пусть странным кажется сейчас,
Но всё же он грядёт.
06.06.1997
***
Ах, если б знать могли вы,
Чего мне это стоит:
Сопернице-могиле
Отдать того, кто дорог.
К кому душа стремится
Тревожными ночами,
И кто во сне лишь снится,
И день о ком печален.
Рыданья рвут мне душу
От них мне не укрыться.
Они играют службу
По вольной раньше птице.
Зачем мне это лето?
И небо, солнце, ветер?
Раз нет того на свете,
Кто так любил все это.
Никто помочь не в силах
В разлуке, что случилась.
Тебя я помню, милый,
И всё, что приключилось.
Судьба неумолима,
С ней не сыграть в рулетку.
Меня не заточила
С тобою в одну клетку.
И кто свободен больше
Пока мне не ответить.
Со временем всё горше
Мне жить на этом свете.
Моё страданье глубже
Становится с годами.
Такая моя служба —
Быть не судимой вами.
И, видно, крест мой будет
Непонятой жить всуе.
Ведь часто судят люди
Того, кто не рисует
Картин таких привычных,
Доступных и понятных.
Живёт не по привычкам
Пустым, но столь приятным…
08.06.1997
P.S. Рассказ полностью автобиографичен, изменено только имя главной героини…