Глава 7
Патовая ситуация и поиски решения
Начало 1915 г. ознаменовалось непрерывным кровопролитием. На Cербском фронте тиф поразил и австрийскую, и сербскую армии. В поддержку Сербии британские женщины-добровольцы собрали свыше сотни тонн медицинских материалов и лекарств. Для Великобритании 1915 г. начался с трагедии на флоте – крушения линкора «Формидейбл», потопленного немецкой подводной лодкой. Погибло 547 моряков. На Западном фронте огромные воинские силы увязли в окопной войне, не имея возможности продвинуться более чем на несколько сотен метров без тяжелых потерь. В Шампани в районе города Перт после двенадцати атак и двадцати контратак французские войска преодолели менее полутора километров. После захвата потерянной ранее высоты Ксон к югу от Меца в официальном французском коммюнике сообщалось: «Мы нашли убитых из пяти разных полков».
Казалось, борьба за окопы, склоны, рощи и перелески навеки останется противостоянием людей и пуль. Но в Лондоне Асквит получил письмо от коллеги, в котором сообщалось, что «за короткое время можно создать отряд паровых тракторов с небольшими пуленепробиваемыми кабинами и разместить в них людей и пулеметы. В ночное время они будут совершенно неуязвимы для артиллерийского огня. Гусеницы позволят им достаточно легко преодолевать траншеи, а вес машин уничтожит на их пути все заграждения из колючей проволоки». Это письмо стало первым шагом в эволюции танка. Его автором был Уинстон Черчилль.
Каждое из воюющих государств искало новых союзников и новых зон боевых действий. Согласно официальному протоколу заседания британского Военного совета от 5 января, лорд Китченер предложил Дарданеллы как наиболее подходящий район для совместной с флотом атаки. В случае успеха операции удалось бы возобновить сообщение с Россией, урегулировать ближневосточный вопрос, вовлечь в войну Грецию, а возможно, и Болгарию с Румынией, а также освободить запертые в Черном море суда с грузом пшеницы и другими поставками. Глава секретариата Военного совета полковник Хенки пошел еще дальше. Он заявил, что в случае успеха в Дарданеллах «Дунай станет удобным путем сообщения, что позволит мощному британскому флоту проникнуть в самое сердце Австрии и приведет его в центр Европы».
Силы Антанты надеялись привлечь на свою сторону не только Грецию, Болгарию и Румынию, но и Италию. Германия и Австрия также продолжали искать союзников, особенно против России. Небольшой, но активной группой, подходящей на эту роль, были русские большевики. В это время большинство из лидеров большевистского движения находились в эмиграции в Швейцарии. Большевики не ждали, что австрийское и германское правительства отнесутся с сочувствием к их делу, но политики в Берлине и Вене всеми силами поддерживали распространение их идей, надеясь, что они подорвут самодержавие и уничтожат воинскую мощь Российской империи.
7 января группа большевиков в Петрограде распространила среди солдат, рабочих и крестьян листовки с призывами не вносить помесячную арендную плату. В тот же день в Константинополе богатый и влиятельный большевик Александр Гельфанд обратился к германскому послу в Турции со словами: «Интересы правительства Германии и русских революционеров во всем совпадают». Гельфанд объяснил, что цель большевиков – полное уничтожение царского режима и разделение России на небольшие государства. Если в России не разожгут великую революцию, Германии не удастся ее победить. Этот разговор вызвал в Германии огромный интерес к революции в России, усилившийся из-за тупиковой ситуации на фронте и приведший к тому, что немцы помогли Ленину вернуться в Россию через Германию. Спустя три месяца германское правительство через своих эстонских агентов передало Ленину средства, чтобы поощрить его антивоенную деятельность. В сущности, поощрять его в этом не было нужды [64].
Волю немцев к продолжению войны отметил корреспондент Times при русской армии Стенли Уошберн, 15 января беседовавший с немецкими военнопленными недалеко от Варшавы: «Чем больше видишь немцев, а эти даже ниже среднего уровня, тем больше понимаешь, что союзникам предстоит пройти еще очень долгий путь, прежде чем им удастся сломить их упорство».
Ночью 19 января два германских дирижабля пересекли Северное море по направлению к Норфолку и впервые нанесли удар с воздуха по территории Великобритании. Во время бомбардировки погибли четыре человека: двое в Ярмуте и двое в Кингс-Линне. На Западном фронте в сражении при Суассоне немецкие войска взяли в плен 5000 французов. На Ипрском выступе после наступления немцев на британские линии обороны город Ипр фактически обезлюдел.
Несмотря на возобновление атак, Месен к югу от Ипра оставался под контролем Германии. 20 января Гитлер писал своему знакомому: «Мы все еще на старых позициях и по-прежнему докучаем французам и англичанам. Погода скверная, и нередко мы целые дни проводим по колено в воде, хуже того, под сильным огнем. С нетерпением ждем хотя бы краткой передышки. Надеемся, что вскоре начнется наступление по всей линии фронта. Так не может продолжаться вечно».
Германия усилила свое военное присутствие в Турции, и многие все больше склонялись к тому, что нужно нанести удар по Великобритании на Ближнем Востоке, поскольку здесь ей можно нанести наибольший урон. 21 января протурецки настроенный профессор Эрнст Якх в разговоре с кайзером упомянул, что вскоре прусские офицеры в Турции обратят свои взоры на Суэцкий канал – единственный путь сообщения Великобритании с Индией. Кайзер возмутился: «Вы с ума сошли. Мои войска там совсем не для этого». Адмирал, присутствовавший при этом разговоре, решил, что «одна только мысль о затяжной войне ужаснула кайзера».
А в небе над оккупированным немцами побережьем Северного моря британские летчики осваивали новое искусство воздушных бомбардировок. 23 января двое молодых пилотов Ричард Белл Дэвис и Ричард Пирс с небольшой высоты сбросили по восемь бомб на германские подводные лодки, стоявшие у пирса в Зебрюгге. В самом начале атаки Дэвис был тяжело ранен в бедро, но продолжил полет, несмотря на сильную боль и кровотечение. За храбрость в бою его наградили орденом «За боевые заслуги» [65].
Ежедневные столкновения и артобстрелы на Западном фронте приводили к постоянным потерям, но немецкие солдаты надеялись, когда придет время, одержать быструю победу. 26 января Гитлер написал своему домовладельцу: «Мы продержимся здесь до тех пор, пока Гинденбург не сломит сопротивление России. Тогда наступит расплата!» Но одержать победу над Россией не удалось ни в том году, ни в следующем.
Каждая стычка на Западном фронте имела свой сюжет. В письме родителям лейтенант Престон Уайт упоминал, что 27 января был праздник, «день рождения Вилли II». «В честь кайзера артиллерия из нашего сектора вскоре после отбоя произвела двадцать один залп по германским окопам. У наших артиллеристов своеобразное чувство юмора. Как, впрочем, и у немцев. После каждого залпа они сигналили флагами «промах» до тех пор, пока снаряд не упал прямо на флагшток и не вывел его из строя».
29 января во время противостояния французских и германских армий в Аргонском лесу немецкий лейтенант Эрвин Роммель повел свой взвод на штурм четырех французских блокпостов. Проползая под французскими проволочными заграждениями, он громко приказал взводу двигаться за ним, но никто не последовал. Несколько раз повторив приказ, Роммель был вынужден вернуться назад и предупредил командира передового отряда: «Выполняйте приказы незамедлительно, иначе я вас пристрелю». После этого отряд преодолел заграждения в полном составе. Захватив блокпосты, он отбил французскую контратаку, но, попав под сильный огонь в результате фланговой атаки, был вынужден отступить. За проявленную в бою отвагу Роммель первым из своего полка был удостоен Железного креста 1-й степени. Вскоре в полку появилась поговорка: «Где Роммель, там и фронт».
30 января в ходе другой германской атаки на Аргонский лес были взяты в плен 700 французских солдат.
На море потери определялись не яростью сражения, а размерами корабля и тем, насколько быстро он затонул. 13 января в результате торпедной атаки погибли все, кроме одного, члены экипажа немецкой подводной лодки U-7 под командованием капитана Кенига. Торпедную атаку провела по ошибке U-22. Ее командир капитан Хопп был лучшим другом Кенига. Третья подлодка U-31, отплывшая в тот день из Вильгельмсхафена, бесследно исчезла: решили, что она напоролась на мину [66].
24 января у Доггер-банки англичане воспользовались полученным от русских немецким справочником шифров и перехватили эскадру немецких линейных крейсеров. Вся страна ликовала. В ходе операции погибли 15 английских моряков, а на германском флагмане «Зейдлиц» – 192 человека. 782 немецких солдата с корабля «Блюхер» утонули, эту сцену засняли на пленку. Кадр из фильма, где сотни моряков соскальзывают с тонущего корабля в море, выгравировали на серебряных портсигарах, которые стали популярными сувенирами.
30 января в Ла-Манше немецкая подводная лодка впервые без предупреждения торпедировала и потопила британское торговое судно. За этим успехом последовали и другие. 1 февраля американский дипломат в Париже Джон Кулидж записал в дневнике: «Еще один небольшой торговый корабль затоплен немцами прямо в устье Мерси. Мы все в ужасе. Немцы в такой ярости от неудач, что идут напролом».
В тот день канцлер Германии согласился с требованием флота разрешить подводным лодкам атаковать любые суда, включая нейтральные, поставляющие продовольствие или другие припасы силам Антанты. 4 февраля Германия обнародовала это решение в декларации о «военной территории» в водах вокруг Великобритании и Ирландии». Декларация гласила: «Хотя военно-морские силы Германии должны избегать насилия в отношении нейтральных судов, если они опознаны», в связи с непредвиденными обстоятельствами военного положения торпедирования нейтральных судов «не всегда можно избежать».
Немцы называли свою политику расширения подводной войны «контрударом», нанесенным в ответ на «голодную блокаду» Германии: в прошлом ноябре англичане установили мины в Северном море. Германия упрекала даже Соединенные Штаты в том, что они закрывают глаза на действия Великобритании. Через 5 дней после опубликования декларации США предупредили германское правительство, что развязанная им подводная война представляет собой непростительное «нарушение прав нейтральных сторон» и Германия «будет отвечать» за каждое американское судно или гражданина, которые пострадают в результате новой политики. Соединенные Штаты предпримут «любые шаги, необходимые» для сохранения жизни и имущества американских граждан. Какими будут эти шаги, не уточнялось.
В Восточном Средиземноморье 200-километровый марш турецких войск по Синайской пустыне через тайную сеть заранее вырытых немецкими инженерами колодцев закончился ночью 3 февраля на берегу Суэцкого канала. На следующее утро 5000 турецких солдат под командованием подполковника Кресса попытались форсировать канал. Они навели три понтонных моста, и шестьдесят солдат успели перейти на западный берег, где их остановили индийские войска при поддержке артиллерийского обстрела с британских боевых кораблей и огня с бронепоезда. Туркам так и не удалось перебросить через канал 20 000 солдат, а немцам после взятия Исмаилии – поднять в Египте восстание против англичан. Погибло 200 турок, более 700 попало в плен.
Рост числа военнопленных привел к тому, что правительства воюющих стран учредили особые отделы, собиравшие информацию, старавшиеся организовать обмен тяжелоранеными и выступавшие против жестокого обращения. Датский наблюдатель, побывавший в трех лагерях Германской империи – в Рулебене, Дёберице и Бурге, – 4 февраля доложил, что лагерь в Бурге «просто ужасен – ненависть к Британии в Германии невообразимая, боюсь, что несчастные пленные из-за этого страдают». Американский дипломат, выступавший наблюдателем от Великобритании, был более сдержан. «Даже ангел небесный не мог бы удовлетворить запросы пленников в Рулебене, – писал он британскому коллеге в ответ на продолжающиеся жалобы, – если только он не откроет ворота и не велит им уйти». Но жалобы продолжались: в Гютерсло пленники были возмущены тем, что им разрешают писать лишь одно письмо и три открытки в месяц. Крикет и театральные представления помогали им скоротать время, но не избавляли от тягот, отчаяния и однообразия тюремного заключения. В Цоссене военнопленных разместили рядом с мусульманами, индусами и темнокожими пленниками, а посреди лагеря «по приказу кайзера» возвели мечеть.
Эти подданные Великобритании, находившиеся в Германии, когда разразилась война, прибывали со всех концов империи. Среди них были моряки с торговых судов, задержанные в германских портах в начале войны, или экипажи кораблей, захваченных во время немецких морских рейдов, в том числе сикхи, чернокожие африканцы и малайцы. Большинство из них содержались в Рулебене, где они были изолированы от всех остальных. За небольшую плату они делали мелкую работу для других узников. Один из них, свободный фотограф Перси Браун, по неосмотрительности пересек границу Германии, выполняя задание заказчика из Голландии. Позднее он описывал «цветные» бараки как «самое счастливое и чистое место в лагере. Темнокожие играли, пели и танцевали. Их жизнь была непрерывным концертом… Уроженцы Вест-Индии и Малайзии играли тихие колыбельные, мягкую, успокаивающую музыку без барабанного боя и резких аккордов. Посреди барака находилась прачечная, где работали пять веселых негров. Они утюжили белье, напевая спиричуэлс. У выхода сапожник под гавайскую гитару исполнял причудливый ритмичный танец, пока полдюжины клиентов терпеливо дожидались своих башмаков».
Русским военнопленным в Германии повезло меньше. Канадский рядовой Мервин Симмонс в Парневинкеле видел, как несколько «изможденных, похожих на скелеты» русских, которых заставляли трудиться по семнадцать часов в день, отказались выходить на тяжелые работы. На следующий день после бунта прибыли немецкие солдаты. Они согнали новых заключенных, а отказавшихся работать русских заставили бежать по кругу. «Через час они умоляли о милосердии и, задыхаясь, со стоном произносили единственное слово, которое знали по-немецки, – «Камерад, о камерад». Они просили и умоляли подгоняющего их старшину на своем языке и получали в ответ лишь уколы штыка. Их головы поникли, языки вывалились, на губах появилась пена, глаза были красными и воспаленными – и вот один из них упал к ногам старшины, который, наклонившись, оттянул ему веко, чтобы проверить, действительно ли он потерял сознание или притворяется. Осмотр подтвердил последнее, и я услышал, как комендант предложил пнуть русского в бок. Старшина сделал это с явным удовольствием, и изнурительная гонка продолжилась».
10 февраля в результате контратаки в Шампани немцы взяли в плен 500 французских солдат. В тот же день на Восточном фронте в ходе одного из бессчетных сражений 10 000 русских были окружены и захвачены возле Ковно (Каунас). Потери были несметные. Четыре дня спустя в Элке в плен попало 5000 человек, на следующей неделе в Августове – еще 70 000. Цифры неслыханные! В то же время Франция в результате военных успехов в Шампани захватила около трех метров немецких окопов и четырех немецких солдат.
Раненые поступали в пункты эвакуации, и, если ранения были серьезные, но поддающиеся лечению, их отправляли в военные госпитали. Военно-санитарные поезда стали обычным явлением в глубоком тылу, далеко за линией фронта. В одном из таких поездов, направлявшемся с Западного фронта в Гавр через Булонь, в субботу 13 февраля сестра К. Луард из службы военно-медицинских сестер имени королевы Александры записала в дневник: «Мы все еще на пути в Гавр! А отправление было во вторник. Эта поездка вновь открыла мне, как много может выдержать безропотный английский солдат. Те, кто может сидеть, едут по восемь человек в купе, одни с больными ногами, другие – с ранеными руками, кто-то с кашлем или ревматизмом и т. д., но от них не услышишь ни единой жалобы. Слава Богу, что мы сумели высадить в Булони самых тяжелых – пневмония, брюшной тиф и несколько тяжелораненых с винтовками вместо лонгетов, в их числе офицера, с ног до головы обмотанного бинтами. Милый юноша. Когда его переодели в чистую пижаму и выдали чистый, надушенный одеколоном носовой платок, он воскликнул: «Ей-богу, ради этого стоило получить ранение, после смрада павших лошадей, трупов и смерти».
Надежды на эффективность бомбардировок с воздуха не соответствовали реальному положению дел. Непрерывная бомбардировка русскими польских железнодорожных станций, захваченных Германией, не приостановила немецкого наступления. 12 февраля кайзер выразил надежду, что воздушная война против Англии «будет вестись с бешеной энергией». Были намечены цели: военные базы и полевые склады, казармы, склады, где хранились бензин и масло, а также лондонские доки. По специальному распоряжению кайзера запрещалось бомбить королевские дворцы и резиденции. В течение недели три дирижабля вылетели, чтобы выполнить приказ кайзера, но попали в снежную бурю над побережьем Ютландии и потерпели крушение. В марте немецкий дирижабль, летевший к берегам Британии, попал в шторм, который отнес его через Северное море далеко назад, к побережью Бельгии, где его сбила зенитная батарея Ньивпорта.
В то время как кайзер настаивал на необходимости воздушных бомбардировок Британии, в Великобритании завербовали мадемуазель де Брессиньи, французскую беженку, которая решилась вернуться в родной Лилль, чтобы передавать секретную информацию англичанам. После возвращения она жила в монастыре под видом монахини. Необходимое радиооборудование контрабандой доставляли по частям на торговом пароме, ходившем между Фолкстоном и голландским портом Флиссинген. Генератор, необходимый для питания оборудования, издавал сильный шум, поэтому было решено, что получать инструкции она будет по радио, а ответы отправлять голубиной почтой. Так она проработала два месяца, после чего ее задержали. При аресте ей удалось проглотить последнее сообщение. Ее приговорили к пожизненному заключению; она скончалась в тюрьме за два месяца до окончания войны.
15 февраля в казармах Сингапура индийские солдаты подняли мятеж, убив 39 европейцев. Это был первый крупный бунт за время войны. По замыслу зачинщиков, он должен был стать первым шагом к большому восстанию солдат-сикхов против британского владычества в Индии. Немцы подстрекали их к мятежу, надеясь, что Индия созрела для революции, как две недели назад ждали, что в Египте начнется восстание, едва турки пересекут Суэцкий канал. На немецком судне «Бавария», захваченном итальянцами, находилось 500 000 револьверов, 100 000 винтовок и 200 000 ящиков боеприпасов, возможно предназначавшихся повстанцам в Индии. Сикхи, несомненно, ожидали помощи от Германии.
В Сингапуре британцам пришлось казнить зачинщиков. 37 из них были расстреляны. В Индии заговорщиков выдал агент полиции, и главарей арестовали прежде, чем они успели подать сигнал к восстанию. 11 человек повесили. Добровольцев для службы во Франции собирали со всех концов Индостана, и в конце января индийца впервые наградили Крестом Виктории. Позднее, оправдывая участие Индии в войне, Ганди писал: «Если мы могли улучшить свое положение, помогая и сотрудничая с британцами, наш долг состоял в том, чтобы склонить их на свою сторону, в час беды встав в строй рядом с ними» [67].
В этот «час беды» родилась новая тактика, которая вскоре станет неотъемлемой частью окопной войны. Под траншеями противника выкапывали подземные лазы и в них закладывали заряд, который взрывался перед атакой, убивая, запугивая и приводя в замешательство защитников. 17 февраля британский инженер и член парламента от Консервативной партии Джон Нортон-Гриффитс, убеждая Военное министерство Великобритании создать особые туннельные команды, чтобы перенести войну под окопы, огласил список первых добровольцев. Все они в мирное время были шахтерами, а теперь решились вести раскопки в зоне военных действий. В течение недели первые добровольцы уже были во Франции. Они впервые почувствовали, что такое война, когда прогремел снайперский выстрел и убил проводника, который вел их через систему траншей. Шахтеры сыграли важную роль в будущих диверсиях: в 1917 г. в полуразрушенном устроенным ими взрывом немецком бункере нашли четырех немецких офицеров, с виду невредимых. Немцы не шелохнулись и когда британские солдаты вошли внутрь бункера. Их убило взрывной волной.
19 февраля в Дарданеллах англичане повторили однодневный обстрел с моря (первый был предпринят в прошлом ноябре). Два внешних форта, Седд-эль-Бахр и Кум-Кале, были разрушены огнем из 15-дюймовых орудий, которым ничего не смогли противопоставить. Среди погибших оказался немецкий морской офицер, лейтенант Верман. Вечером его похоронили на полуострове, завернув в турецкий флаг, лицом к Мекке. Шесть дней спустя после еще одного обстрела Седд-эль-Бахр и Кум-Кале превратились в руины. Британцы разместили в них пулеметчиков и артиллерийские орудия.
На Восточном фронте боевые действия достигли неслыханных масштабов. 22 февраля немцы захватили Пшасныш, взяв в плен 10 000 русских. Через три дня их выбили из города, и в плен было взято 5400 немцев. На Западном фронте также велись беспощадные бои, хотя и без таких драматических поворотов. 26 февраля немцы впервые применили огнеметы против французских окопов в районе Вердена. Это была первая из 653 огнеметных атак, но окопы были настолько глубокими, что огнеметы привнесли лишь элемент неожиданности. На следующий день французская контратака без применения специальных средств оказалась вполне успешной, а два дня спустя, 1 марта, на вооружение французских войск впервые поступили гранаты. В тот день немецкий отряд из семидесяти человек впервые атаковал из-за бронированных щитов и потерял половину личного состава, так и не прорвавшись во французские окопы. 10 марта Шарль де Голль, незадолго до этого получивший звание капитана, был ранен шрапнелью в руку: по тем временам рана считалась легкой, но из-за воспаления ему пришлось провести два месяца в госпитале.
10 марта англичане пытались прорваться сквозь немецкие окопы в Нёв-Шапель и захватить деревню Обер в полутора километрах к востоку. Бой начался с 35-минутного обстрела немецких окопов из 342 орудий, огонь корректировали 85 самолетов-разведчиков. За время этой короткой артподготовки было использовано больше снарядов, чем за всю Англо-бурскую войну. За каких-то 15 лет характер войны совершенно изменился.
После артподготовки британские и индийские дивизии атаковали фронтом шириной в три с половиной километра. Через четыре часа рукопашного боя деревня Нёв-Шапель в центре наступления была освобождена, а четыре линии немецких траншей прорваны. Однако орудия в северном секторе, ближайшем к Оберу, оказались недостаточно дальнобойными, и около 365 метров германских укреплений не подверглись обстрелу. Солдаты, наступавшие в этом секторе тремя последовательными волнами, пересекли нейтральную полосу и скрылись в неповрежденных проволочных заграждениях с немецкой стороны. Согласно официальной версии, «сначала показалось, что атака увенчалась успехом и они достигли немецких окопов, поскольку ничего нельзя было разглядеть и никто не вернулся». Все атакующие, почти тысяча солдат, погибли.
Конец ознакомительного фрагмента.