Непонятно мне
Смотрю я на Оксанину маму и удивляюсь. Откуда столько силы, столько энергии? Так она зайдет к нам на пять минут, и обои наклеит. И светло сразу. А она хохочет, я говорит, у вас ночевать останусь, не идти же домой!
А мне Оксаны хватает! Что ни ночь, она скачет, а тут еще мама. Так они вместе прыгают, матрасы трясут, занавески снимают, кровати двигают. Тесто заведут, потом бегают с ним. Так я в ванне сижу, они с кастрюлей заскакивают, ой, говорят, мы думали ты в ночь.
Побегут, на батарею поставят, потом Оксана заскочит, где молоток спросит, где гвозди? Я помыться спокойно не могу.
– Оксана, – говорю, – да сядьте вы, посидите.
– Да некогда, – говорит она, – где изолента?
А откуда я знаю? Я с работы пришел, думаю, в воде полежу, может, поможет, а тут дверь открывается без конца. Да сели бы о поэзии поговорили, о музыке, нет, они половиками машут, тазами гремят. Закрылся я на шпингалет, глаза закрыл, будто в море лежу, а Оксана дверь дергает, понять не может.
– Валера, – кричит, – что-то с дверью случилось. Мама! – зовет она Светлану Петровну.
Та подбежала, тоже дергать начала.
– Ну, надо же, – говорит, – а нам с тобой еще тюль замочить надо и покрывало. И Валера на работу ушел.
– Да там он, – говорит Оксана. – Валера! – кричит она мне. – У тебя совесть есть?
А я молчу. Я же в море лежу, и надо мной чайки летают.
– Нет, ну ты посмотри на него только! – возмущается Оксана. – Закрылся и сидит там!
– Да что ему там сидеть? – удивляется Светлана Петровна. – Он же только что мне до свидания сказал, и на работу пошел.
– Да там он, – говорит Оксана и за ручку дергает. – Открой! Мне надо воду в ведро налить.
А я молчу, будто нет меня. Будто я на работу ушел.
– Да нет его там, – говорит Светлана Петровна. – Я же штаны ему зашила, колбасы с хлебом отрезала, иди, говорю, да за рулем-то не усни, смотри!
Я лежу, удивляюсь. Вот думаю, у мамы фантазия.
– Да не может этого быть! – говорит Оксана. – Он же только что с работы пришел, четыре котлеты съел, литр молока выпил. Валера! – она стала стучать кулаком в дверь.
– Ну, ты подумай, – говорит Светлана Петровна, – а я – то понять не могу, думаю, куда он собирается? Куда наглаживается? Так еще же носки чистые надел, ой, Оксана! Ой, доченька! – заголосила она.
– Да мама! – восклицает Оксана. – Валера! – она стала стучать в дверь.
– Говорила я тебе, – говорит Светлана Петровна, – говорила! А ты разве мать-то послушаешь? А мать-то Оксана все видит! Матери-то сразу стало ясно! Ой, да что же это такое, Господи! – запричитала она.
– Да что ясно, – говорит Оксана, – когда я пол не могу помыть, стою тут полчаса. Валера! – она снова принялась стучать.
– Да не стучи ты, – говорит Светлана Петровна, видимо хватаясь за сердце. – Доченька, я должна сказать тебе правду, – тут видимо она зарыдала. – У Валерия есть женщина, – продолжила она сквозь слезы, – и он сейчас у нее. Да, Оксаночка! Да! Понятно, что это не любовь, и она некрасивая, и, скорее всего, неумная женщина, но Оксана!
– Мама, – смеется Оксана, – да о чем ты? Да Валера с работы домой, вечером дома. Когда?
– Вот! – восклицает Светлана Петровна. – Когда! А тогда, Оксана, когда мы с тобой половики трясем, а у него ночная смена.
– А кто же тогда в ванной сидит? – не понимает Оксана. – Кто-то же там есть…
– Да там кто угодно может быть, – говорит Светлана Петровна, – только не твой муж. Нет, ну ты только подумай! Я говорит, утром приду, как раз на пирожки. Конечно! – она злобно расхохоталась.
– Не могу поверить, – растерянно говорит Оксана.
– Девочка моя, – засокрушалась Светлана Петровна, – как же ты наивна! Пойдем на кухню, родная, я налью нам валерьянки.
Ушли они на кухню, а я лежу, думаю, ну Светлана Петровна! Не ожидал! Помылся я скорее, на кухню пришел, а они сидят обе в слезах.
– Валера, – говорит Оксана и всматривается в мое лицо. – Ты вернулся? Так быстро?
– А мы быстро сегодня, – говорю я и чай себе наливаю.
– Колбаску-то всю съели? – спрашивает Светлана Петровна.
– Всю, – говорю я. – Такие голодные были.
– Вот видишь доченька, – говорит Светлана Петровна, и Оксану по руке гладит. – Валерочка с работы пришел, устал весь…
– А что случилось-то? – горою я. – Горе, какое?
– Да нет, – говорит Оксана, грустно улыбаясь. – Все хорошо…
– Горе! – вдруг вскрикивает Светлана Петровна. – У нас Валера горе! Не можем дверь открыть в ванную!
– Так пойдемте, – говорю я. – Я вам открою.
Пришли мы все к ванной, я дверь открываю, мама с Оксаной туда забегают, по сторонам смотрят.
– Я же говорила тебе доченька, – говорит Светлана Петровна, – что здесь никого нет. Неси скорей тесто! Спасибо тебе, Валерочка!
Принесла Оксана тесто, стали они воду набирать, полы мыть, а я лег на кровать и непонятно мне. То ли я с работы пришел, то ли ушел.…
То ли в ванной лежу до сих пор.