Мистер Кадди – торговец мануфактурой
Миссис Кадди – его жена
Мисс Кэтрин Эббот – специалист по церковной музыке
Мистер Филипп Мэрримен – учитель на пенсии
Отец Джордан – священник англо-католической церкви
Его друг, тоже священник
Джемайма Кармишель
Доктор Тимоти Мэйкпис – офицер медслужбы с «Мыса Фаруэлл»
Мистер Обин Дейл – знаменитость с коммерческого телевидения
Его дражайшая подруга
Их общий дражайший друг
Их общая дражайшая подруга
Мистер Дональд Макангус – филателист
Денис – стюард
Офицер беспроводной связи
Капитан Баннерман – капитан торгового судна «Мыс Фаруэлл»
Суперинтендант Родерик Аллейн – отдел криминальной полиции, Скотленд-Ярд
Констебль полиции Мойр
Водитель такси
Моряк
Миссис Диллингтон-Блик
Ее подруга
Глава 1
Пролог с трупом
Над всем Лондонским Пулом[1] и далее к востоку над доками тяжелыми пластами навис туман. Фонари плавали в нем, как маленькие луны в нимбах своего слабого сияния. Даже маленькие здания выглядели теперь величественно. Суда компании «Кейп Лайн» стояли у причала на якоре, и корпуса их зловеще возвышались над набережной: «“Мыс Сент-Винсент”, Глазго», «“Мыс Горн”, Лондон». «“Мыс Фаруэлл”, Лондон». Верхушки кранов, обслуживающих эти корабли, были словно обезглавлены туманом. И оттого все их движения – наклоны, повороты – выглядели как-то особенно величественно.
За этими освещенными участками все остальные доки тонули в тумане. Пассажиры, поднимающиеся на борт «Мыса Фаруэлл», попадали из света в никуда. Все шумы и звуки были приглушены и словно изолированы, и если кому-то из присутствующих вдруг доводилось кашлянуть в кулак, то этот звук мог показаться громче тарахтения лебедки.
Констебль полиции Мойр, дежуривший сегодня до полуночи, то возникал в круге света, то снова пропадал в тени. Он вдыхал прохладный запах отсыревшего дерева, слышал шлепанье волн ночного прилива о сваи причала. Вокруг полицейского простирались акры судов и суденышек, целые леса кранов. Корабли, романтично размышлял он, – это своего рода маленькие отдельные миры. Сейчас привязаны к швартовым тумбам и стоят себе тихонько, но как только уйдут в свободное плавание по морям и океанам, станут одинокими, точно планеты в небесах.
Констеблю страшно хотелось попутешествовать. И утешался он лишь мыслями о женитьбе и перспективах повышения, а когда служба начинала особенно тяготить, мечтал, что рано или поздно получит медаль за эту самую службу и будет купаться в лучах славы. В проходе между зданиями, что выходили на пристань, он шел медленнее, потому что движение здесь было более оживленное. То и дело подъезжали автомобили. Особенно впечатлила его новенькая спортивная модель с потрясающей рыжеволосой дамочкой за рулем и тремя пассажирами, в одном из которых он с удивлением узнал популярного телеведущего, Обина Дейла. Очевидно, и другие двое, мужчина и женщина, тоже имели отношение к этому таинственному миру ослепительно ярких огней, передвижных камер и писем от многочисленных поклонников. Да достаточно было послушать, как они перекликались, то и дело называя друг друга «дорогой» и «дорогая», пока шли по этому проходу.
Констебль полиции Мойр продолжал добросовестно обходить территорию. То пропадал во тьме, то вновь возникал в круге света. Он достиг границы подведомственного ему участка и двинулся вдоль нее. Ко входу в здание морского вокзала подкатил автобус, и Мойр наблюдал за тем, как из него вышли пассажиры и с опущенными головами и чемоданами в руках двинулись на посадку на «Мыс Фаруэлл». Два священнослужителя, супружеская пара, роскошная грудастая дамочка со своей подругой, добродушного вида джентльмен, хорошенькая и довольно юная леди с несчастным выражением лица. Позади всех уныло тащился молодой джентльмен, который выглядел так, словно собирался предложить этой девушке донести багаж, но никак не мог решиться. Вот все они вошли в туман, точно фантомы, – верно, двинулись на посадку – и исчезли из вида.
Еще два с половиной часа Мойр патрулировал территорию. Строго посматривал на пьяниц, что попадались время от времени, оглядывал припаркованные автомобили, наблюдал за судами и пабами, прислушивался к каждому подозрительному звуку. В половине двенадцатого он свернул к причалу и прошел мимо целого строя пришвартованных мелких суденышек, плохо освещенных и погруженных в тишину, к тому же еле различимых в тумане, сгустившемся вокруг них.
«Тихо, – подумал он. – Очень тихий участок».
И как раз в этот момент вздрогнул от неожиданно резкого мяукающего крика.
– Интересные дела, – пробормотал он. – Не часто доводится слышать, как кричат чайки ночью. Всегда думал, что они спят, как и подобает порядочным христианам.
Крик прозвучал снова, но уже коротко, словно кто-то снял иглу с пластинки. Мойр не мог точно сказать, откуда донесся этот звук – вроде бы откуда-то со стороны причала компании «Кейп Лайн». Он дошел до самого конца набережной и поспешил обратно. Теперь уже явственнее слышались звуки возни и суеты у судна «Мыс Фаруэлл». Погрузка шла полным ходом.
Вернувшись в проход к причалу, он увидел привокзальное такси: машина стояла в тумане и выглядела заброшенной. Приблизившись, он с удивлением заметил водителя, застывшего за рулем. Таксист сидел так неподвижно, что Мойр подумал – наверное, заснул. Констебль наклонился, заглянул внутрь.
– Добрый вечер, друг, – сказал он. – Самая подходящая погодка, чтобы заблудиться в тумане.
– Это уж точно, – хрипловатым голосом буркнул водитель. – Эй! – продолжил он, высунувшись из машины и уставившись на полицейского. – Вы никого не видели?
– Видел? Кого именно?
– Юбку. Правда, больше смахивает на боксерские трусы.
– Нет, не видел, – ответил Мойр. – Это ваша пассажирка?
– Ага! Как же, пассажирка! Выскочу всего на полминутки, говорит, и сматывается с концами. Полминутки, ага! Черт, торчу здесь уже полчаса, никак не меньше.
– А куда она пошла? На корабль? – Мойр кивнул в ту сторону, где стоял «Мыс Фаруэлл».
– Ну, само собой. Работает в цветочной лавке. Должна доставить букет какой-то придурочной девке, а та наверняка скормит его рыбам, если не понравится. Вы только посмотрите на часы! Уже почти полночь! А она как сквозь землю провалилась!
– Вероятно, не может найти получателя, – предположил констебль, по привычке используя терминологию, принятую в судебных заседаниях.
– Вероятно, не может найти этот дурацкий корабль, уж не говоря о море! А может, просто утонула и с концами, – яростно пробормотал таксист.
– Уверен, все обстоит не так серьезно.
– А чем, по-вашему, я зарабатываю на хлеб? Двенадцать шиллингов и шесть пенсов – когда и как я их получу, а? Нет, ей-богу, плакали мои денежки, так что придется искать нового клиента.
– На вашем месте я бы не торопился, – посоветовал ему Мойр. – Подождал бы еще немного. Она вернется. А знаете, кто еще на борту этого корабля? Сам Обин Дейл!
– Тот хмырь из ящика, который рекламирует купальники от Джолиона и ведет шоу «Упакуй свои беды в старый мешок»?
– Точно. И сдается мне, она увидела его и не может оторвать взгляда. Все девицы просто сходят с ума по этому Обину Дейлу.
– Глупые коровы, – пробормотал таксист. – Подумаешь, какой-то хмырь из телека!
– Так почему бы вам не попробовать подойти к кораблю и поискать ее там?
– Черт, да с какой стати?
– Идемте. Я тоже пойду с вами. Покажу вам дорогу.
Таксист пробормотал что-то неразборчивое, однако вылез из машины, и они вместе двинулись по проходу. Он был довольно длинный, и тьма тут стояла – хоть глаз выколи, но впереди сквозь туман светилось расплывчатое пятно пристани. Наконец они вышли к ней и оказались почти у самого корабля. Корма нависала над причалом, сквозь пелену просвечивало название судна: «МЫС ФАРУЭЛЛ ГЛАЗГО».
Добрая половина люков в этой части и в середине была уже задраена, лишь в носовой части продолжалась погрузка. На корме у освещенного трапа стоял, опираясь о поручни, матрос. Мойр поднял голову.
– Эй, приятель! Не видели здесь девушку, которая проносила цветы на борт? – спросил он.
– Часа два тому назад?
– Да нет, около получаса.
– Никого похожего не видел с тех пор, как подошел сюда, а было это, когда пробило восемь склянок.
– Послушай! – крикнул таксист. – Но она должна была пройти здесь.
– Никого тут не было. Я здесь на дежурстве. И никаких цветов на борт не проносили после того, как пробило восемь склянок.
– Ладно, ладно, мы поняли, – раздраженно проворчал таксист. – Склянки, это надо же!
– Все пассажиры уже на борту? – поинтересовался Мойр.
– Последний зашел минут пять назад. Так что коробочка полна, все в сборе, в том числе и мистер Обин Дейл. Хотя вы ни за что бы его не узнали, ведь он распрощался со своими бакенбардами. Прямо на себя не похож! О господи, – матрос взмахнул рукой, указывая то ли на свой подбородок, то ли на шею. – Нет, ему это не идет, придется, видно, отращивать снова, – добавил он.
– Ну а кого-нибудь еще не заметили? Того, кто как бы не на своем месте?
– Здрасте-пожалуйста! Да что случилось-то?
– Пока, насколько мне известно, ничего. Ровным счетом ничего.
– Как же тихо, – заметил матрос. – В тумане всегда так тихо. – Он сплюнул за борт. – Я тут слышал, как поет какой-то бедолага, – сообщил он. – Только голос довольно странный. Вроде бы женский, но не знаю, не уверен. Да и мелодия тоже какая-то незнакомая.
Мойр выждал секунду-другую, потом произнес:
– Что ж, еще раз спасибо, служивый. А мы пройдемся еще немного.
Они с водителем отошли на достаточное расстояние, и тогда, откашлявшись, потому что от тумана сильно першило в горле, Мойр поинтересовался:
– Ну а как она выглядела, папаша? Было на что посмотреть?
Водитель выдал ему довольно путаное и невнятное описание своей пассажирки, где единственной зацепкой могли послужить светлые волосы, уложенные в прическу по последней моде. Поразмыслив еще немного, таксист вспомнил туфельки на шпильках. Когда девушка выходила из машины, каблучок одной туфли застрял в щели между двумя планками, и ей пришлось вызволять обувь.
Мойр внимательно слушал.
– Что ж, спасибо, – сказал он. – А теперь, думаю, надо бы мне пойти и самому осмотреться. А вы возвращайтесь в свой кэб и ждите там. Ждите, поняли меня?
Предложение вызвало новую волну недовольства, но констебль умел настоять на своем, и таксист, хоть и нехотя, вернулся к машине. Мойр проводил его глазами, затем двинулся в сторону стоявшей впереди лебедки, где грузчики встретили его подозрительными и настороженными взглядами, которыми в определенных кругах встречают полицейских. Мойр спросил их, не видели ли они здесь девушку, и повторил описание таксиста. Однако ни один из этих ребят вроде бы не видел.
Он уже развернулся к ним спиной, как вдруг один из парней спросил:
– Что, снова неприятности, мистер коп?
– Я бы так не сказал, – легкомысленно отмахнулся Мойр. Но тут послышался чей-то другой решительный голос:
– Что ж никак не поймаете Цветочного Убийцу, а, начальник?
– Не теряем надежды поймать, дружище, – добродушно ответил Мойр. И отошел с озабоченным видом – ведь он как-никак на службе.
И принялся искать девушку из цветочного магазина. На пристани полно темных уголков. Он медленно двигался вперед, посвечивал фонариком под платформами, за выгруженными тюками, в щели между строениями и горами какого-то груза. И даже направил луч на темную поверхность воды, где его поджидали неприятные, но не имеющие отношения к делу открытия.
Тем временем суета и шум на борту «Мыса Фаруэлл» понемногу стихли. Мойр услышал, как подняли передний трап, поднял голову и увидел отсыревшего и безвольно обвисшего в тумане Синего Питера[2]. Докеры, завершившие погрузку, прошли через ангар, и постепенно голоса их стихли.
Констебль вернулся в проход. В самом дальнем его конце все еще стояло такси. По дороге на пристань они с водителем шли очень быстро, теперь же Мойр передвигался со скоростью улитки и светил фонариком. Он знал, что поверхности строений, затянутые темнотой и туманом, выглядят сплошными стенами, но на самом деле между этими сооружениями имелись проходы, пусть и узенькие. В одном месте от главного прохода открывался еле заметный сейчас проулок, и там царила чернильная тьма.
Было без одной минуты двенадцать, и «Мыс Фаруэлл», готовясь к отплытию, издал протяжный и хриплый гудок, больше напоминающий отрыжку какого-то великана. Мойр даже вздрогнул от неожиданности.
Гудок, видимо, спугнул и крысу – она вылетела из какой-то щели и пробежала прямо по его сапогам. Он чертыхнулся, отшатнулся в сторону. Луч фонарика заплясал и вдруг вырвал на миг из черноты проулка туфлю на высоком каблуке и часть ноги. Мойр направил свет туда. Луч медленно прополз по ноге, высветил красноватую полоску в дырке на нейлоновом чулке. Он двигался все дальше и наконец остановился на россыпи искусственных жемчужин и ворохе свежих цветов на груди мертвой девушки.