Глава 10
Прелесть деревни в том, что отыскать нужного человека здесь очень легко. Когда я пришла в таверну, там было ещё не так много народу. Иззи увидела меня сразу и, конечно, поняла, что явилась я не за кружкой пива.
– Рагу, пожалуйста.
– Батат закончился.
– Ну, тогда, будьте добры, яблочный пирог и чай.
– Яблочного нет, есть сливовый.
– Сливовый вполне подойдёт, благодарю.
– Сейчас будет.
Пока ждала, я чувствовала на себе взгляды. Впрочем, это было всего лишь любопытство к новому в этих краях человеку. Угрозу я бы почувствовала. Но всё же вздохнула с облегчением, когда девушка вернулась с моим заказом.
– У вас есть минутка, мисс Чэттер?
– Ни одной свободной, мисс. Работы тьма, – она кивнула на зал, который, как назло, был полупустым.
Я поняла, что она передумала откровенничать.
– Я не отниму много времени, – заверила я. – Просто прошу вас сказать то, что собирались, когда нас прервали.
Она с недоверием оглядела меня.
– Кто вы, мисс?
– Я новая гувернантка в замке.
– Откуда у вас эта серёжка?
– Я нашла её там, где ей быть не следовало. И, боюсь, особа, которой она принадлежала, рассталась с ней не по доброй воле.
При этих словах Иззи побледнела.
– Поверьте, Изабелла, это не праздное любопытство, – я решила быть с ней откровенной насколько могла, в надежде на ответную честность. – Упомянутая особа мне очень дорога. И я чувствую, что вам она также не безразлична. Скажите, вы ведь знаете Матильду Лежер?
Минуту Иззи поколебалась, а потом кивнула, решительно села напротив меня и понизила голос:
– Мэтти моя подруга. Я сразу узнала её серёжку.
Моё сердце подскочило от радости, но тут же упало при следующих её словах:
– Скажите, мисс, где она?
– Как раз это я и хочу выяснить. Последнюю весточку я получила от неё около месяца назад. И, хоть она не сказала об этом напрямую, я почувствовала сквозившее в письме беспокойство, несвойственное Матильде. А вскоре узнала, что в Ашеррадене снова требуется гувернантка.
Я не упомянула ещё об одном письме, пришедшем две недели назад и якобы написанным Матильдой. В нём она просила меня приехать. Но в искаженном почерке с трудом угадывалось сходство с рукой моей лучшей подруги. Писала явно не она.
– Да, Мэтти всегда была весёлой!
Мне не понравилось слово «была», но я не стала её поправлять. Увы, слово «легкомысленная» больше подходит к характеру Матильды. Её всегда отличали беззаботный нрав и излишняя доверчивость. Будучи безобиднейшим существом, она отказывалась замечать плохое в других.
– Ты так недоверчива, Энни, – корила меня она, – что видишь в людях одни недостатки.
– А ты одариваешь их несуществующими достоинствами.
– А иначе страшно жить! – смеялась она и пожимала плечами. – Всё равно как бабочкам на кончике языка у лягушки! – и принималась кружиться, и впрямь похожая в своём воздушном малиновом платьице на хрупкую бабочку.
Я отогнала воспоминания и вновь сосредоточилась на собеседнице.
– Скажите, Изабелла, когда вы видели Мэтти в последний раз?
Та на секунду задумалась.
– Вот месяц назад и видела.
– Я так и думала. Она приходила сюда?
– Да, она всегда сама сюда приходила. Я в замок не совалась, тамошние господа этого не любят.
С легкостью могу себе это представить. Наверняка леди Фабиана предпочитает быть окруженной лишь самым утонченным обществом.
– У Мэтти были в деревне недоброжелатели?
Иззи аж фыркнула от подобного предположения.
– Все, кто её знал, очень её любили. Ну вы и сами знаете, мисс: на неё невозможно долго сердиться, сущее дитя. Бывало, поссоримся, а она возьмёт меня за руку и так заглядывает в глаза и строит такие уморительные рожи, что дуться дальше просто нет никакой возможности.
– Может, были те, кто завидовал?
– Не думаю… Знаете, красивым девушкам, таким, как она… – тут Иззи, покраснев, потупилась, и я поняла, что себя она к этой категории не причисляет, – всегда завидуют. Но она никогда не кичилась, не задирала нос и будто вовсе не замечала взглядов парней. И оттого завидовать ей было как-то неловко…
Я оценила откровенность девушки. Нелегко иметь в подругах ту, кто всегда будет тебя затмевать.
– Тогда, может быть, она рассказывала про кого-то в замке?
– Да, рассказывала.
– Что-то нехорошее? – встрепенулась я.
– Нет, напротив. Мэтти никогда ни о ком не говорила плохо. Рассказывала, что к ней все очень добры.
– И даже хозяйка?
– Про миледи Мэтти говорила мало и сдержанно.
Причина была мне ясна: Матильда не умеет отзываться о людях дурно. И если хорошего о человеке сказать нечего, то скорее будет просто молчать или тут же придумает ему кучу оправданий.
– Но мне кажется, что она её жалела.
– Жалела леди Фабиану? – я не смогла скрыть удивления.
– Да, говорила, что порой сама наша природа делает нас несчастными, и оттого мы злимся на других.
– Что это значит?
– Понятия не имею, мисс.
– А говорила ещё про кого-нибудь конкретно?
– Да, у неё кто-то был там, в замке, но она никогда не называла имя.
– Это невозможно… здесь больше нет никого нашего вида!
– Вам виднее, мисс.
Я смешалась, осознав, что только что отчертила границу между собой и собеседницей, а заодно – и всей деревней. К тому же это звучало несколько фальшиво, учитывая историю моих нынешних работодателей. Их подобная несовместимость ничуть не смутила. Но в такие моменты люди не думают о последствиях.
Лучшее средство против неловкости – это сделать вид, что ничего не произошло. Поэтому я просто продолжила:
– Почему вы решили, что у Мэтти кто-то был?
– Ну, у неё, бывало, проскальзывали слова… и глаза горели, ну, знаете, как это бывает…
Я кивнула, сделав вид, что знаю, как это бывает.
– …и серёжки подарил ей тоже он.
– Она сама сказала? – быстро переспросила я.
– Нет, но я догадалась. Она просто как-то раз пришла в них и потом всегда в них приходила. И даже головой чаще вертела – ей нравилось, как они звенят. Но в последнее время она была сама не своя.
– Она кого-то боялась? – догадалась я.
– Думаю, да. Но она не признавалась, только всё отшучивалась. А сама беспокойная и как будто даже виноватая.
– И в последний раз так было?
– Да, мы с ней тогда сидели, как сейчас с вами. Она даже сидела на том же месте, что и вы…
Я тут же заёрзала.
– …бледнее обычного и какая-то исхудавшая, а потом…
– Что потом? – не вытерпела я.
– …а потом она ушла, ни с кем не попрощавшись, и вот уже месяц её никто не видел. Я даже решилась пойти в замок (папенька как узнал, очень ругался), но меня и на порог не пустили. Сказали, что Мэтти уехала. Куда – никто не знает. Но я сразу поняла: что-то тут нечисто. Она бы непременно мне сказала, если бы решила уехать.
Теперь мне стало ясно, почему мистер Чэттер был против нашего с Иззи разговора. Близкая подруга его дочери ни с того ни с сего исчезает, а все делают вид, что ничего не произошло. Более того, стараются как можно скорее изгладить её из памяти, тут же приглашая новую гувернантку. Если подобное может произойти с такой, как Мэтти, то чего уж говорить о простой деревенской девушке.
Вообще говоря, в своих письмах Матильда не выделяла кого-то из подруг. Но в этом её отличительная черта: она со всеми так приветлива, что каждый чувствует себя особенным и уже через пять минут после начала знакомства воображает себя её лучшим другом.
– Скажите, мисс, она ведь жива? – прервала мои размышления Иззи.
– Да, – ответила я, запнувшись.
За прошедший месяц я и сама уже тысячу раз задавала себе этот вопрос.
– Откуда вы знаете?
– Просто знаю и всё.
– Вы ведь её найдёте? Найдёте нашу Мэтти? – девушка взволнованно схватила мои руки и сжала.
– В этом можете не сомневаться, – заверила я с мрачной решимостью и на этот раз безо всяких колебаний.
– Тебе за чесание языком платят? – на стол между нами шваркнулись две кружки, и мы с Иззи тут же отпрянули друг от друга.
Передо мной, уперев руки в бока, стояла приземистая и немного вульгарная женщина лет сорока пяти. Явно красавица в юности, она не забыла своих привычек: тугие, как кочаны капусты, груди обтягивала кофточка, более уместная на молодой девушке. В упругих кудряшках алела лента.
Она сверлила меня неприязненным взглядом, и я было решила, что реплика предназначалась мне. Но тут Иззи поспешно вскочила со своего места:
– Простите, миссис Боттл, я присела всего на минутку.
– Видела я твою минутку, – сварливо перебила та. – Посетители за эту минутку едва с голоду не перемерли. Марш за заказами!
Иззи послушно убежала, а хозяйка таверны (в том, что это она, я теперь не сомневалась) холодно оглядела меня с головы до ног.
– Вам ещё что-то нужно?
– Нет-нет, благодарю, я как раз заканчивала ужин, – я демонстративно отхлебнула давно остывший чай. – И не сердитесь на Иззи, это я её задержала.
– Вот и зря. Нечего отвлекать работников!
– Тебе досаждают, Бэль? – прогрохотал гулкий бас.
Я оглянулась и увидела на пороге двух давешних громил из лавки.
– Всё в порядке, Даг, – голосок миссис Боттл потек сиропом, преобразившись до неузнаваемости. – Вот, знакомилась с новой леди.
Коренастый Даг одарил меня недружелюбным взглядом.
– Скоро освободишься?
– Садись, сейчас всё принесу. Тебе как обычно?
– Да, ты уж меня знаешь, красавица, – мужчина расплылся в добродушной улыбке, предназначавшейся прелестнице. Потом в последний раз зыркнул на меня и занял место рядом с младшим товарищем. Наверняка ему хотелось, чтоб я выкинула какую-нибудь штуку, а он мог проявить себя героем и спасти трактирную нимфу. Я его разочаровала, спокойно выдержав взгляд
Миссис Боттл снова повернулась ко мне, уже без улыбки.
– Вот что, мисс, – она выставила вперёд палец, – не вздумайте ни во что впутывать Иззи. Эта дурёха и сама не заметит, как вляпается.
– У меня и в мыслях этого не было.
– Вот и славно.
Она фальшиво улыбнулась, но я по глазам видела, что она мне не поверила.
– Здесь у меня только едят и пьют, а потом сразу уходят – чтоб освободить место другим.
– Таверны именно для этого и предназначены, – согласно кивнула я.
– Ну, где ты, Бэль? – взревел нетерпеливый ухажёр.
– Иду-иду, – крикнула она тоненьким голоском, не поворачивая головы и не отводя от меня мрачного взгляда. И уже обычным голосом подвела жирную черту под нашим разговором: – Хорошо, что мы поняли друг друга, мисс. Доброго вечера.
Она отвернулась и, неторопливо покачивая бедрами, направилась к Дагу.
– Всё-всё, уже лечу, – игриво пропела она.
Для вида ковырнув пару раз пирог, я поднялась и поспешила к выходу. Даже не оборачиваясь, я знала, что за мной наблюдают. Заведомая враждебность местных жителей стала для меня неприятным сюрпризом. Как и излишняя настороженность. Но что за этим скрывается: опасение за свои жизни или желание навредить мне? Мне предстояло это выяснить.