Вы здесь

Пасынки безмолвия. 7 (Андрей Фролов, 2013)

7

«Единственными представителями кошачьих, сумевших выстроить социализированное общество, остаются львы, чья популяция сегодня стремительно сокращается. Как и сотни лет назад, обязанности по «бытовым работам» в прайде лежат на самках: забота о потомстве, добыча пропитания, поиск источников воды и обустройство ночлега. В случае гибели львицы заботу о ее потомстве берут на себя товарки погибшей. При этом нужно отметить, что львы обладают зачатками механизмов сложного общения, проявляя ласку в момент приветствия знакомой особи».

«Социализация высших млекопитающих и иных живых организмов»,
д. б.н., академик РАН,
ректор Российско-Европейского Университета систематики и экологии животных СО РАН
Эльдар Котляков,
2064 год

Выезд из-под Купола всегда ассоциировался у Артемидия со сменой цветных стеклышек, через которые дети любят смотреть на окружающий мир. Вот он ярок и прекрасен, сверкает хромом небоскребов, сияет ограненным драгоценным камнем, комфортен, цивилизован и благополучен. И вот восьмиколесный бронированный транспорт пересекает последний рубеж, за спиной остаются шлюз и вереница КПП, и цвет стекла меняется.

Теперь он пепельный, словно запыленный, как на фотографиях с давней-давней войны или на пленках с ее же хроникой. Дома некрасивы, блеклы, убоги с архитектурной точки зрения, однообразны и стары.

Кругом кучи бытового мусора, которые местные службы не убирают или утилизируют, а просто сгребают к обочинам, чтобы не мешали движению телег и рикшей. Светофильтр меняется окончательно – гостей из метрополии встречают уныние, примитивный образ жизни пустышечников и облезлые стены многоэтажек.

Вместо псевдообъемных рекламных проекций на широких фасадах – уличные тканевые растяжки, размалеванные от руки. Вместо магазинчиков и миленьких бутиков – обветшалые лавки и блошиные рынки, где торгуют старьем и запрещенными товарами. Вместо ресторанов, кафетериев и уютных патио – стоячие закусочные и рюмочные, где синтетическое мясо жарят на открытом огне, поливая натуральным кошачьим жиром, чтобы придать хотя бы запах настоящей еды.

Шарахающиеся от бронемашины нелюди серы лицом, скованны в движениях, замкнуты. Встав на якорь в подземельях эволюционной цепочки, там же, где застряли их предки-обезьяны, они с упорством сорняков продолжают цепляться за существование, ошибочно почитаемое ими за жизнь.

Селиванов оторвался от пуленепробиваемого стекла, откидываясь на удобную спинку сиденья.

Корпатрициант понимал, как много пользы приносят высоколобым антропологам и таксономистам из научных корпораций снующие вокруг скуднодухие. Осознавал, как нужна Новосибирску активная мусоросортировочная база, величаемая Циферблатом.

И все равно не мог отделаться от грызущего душу презрения. К стаям на улицах Кольца; к их варварскому образу жизни и способу обмена информацией; к забвению и нищете тех, кто живет под электронной линзой микроскопа.

Вон там несвежий бродяжка что-то оживленно рассказывает другому, столь же помятому судьбой. Скорее всего, первый источает ложь, присущую всем пустышечникам, ставшую их сутью и смыслом жизни. А может, замухрышка только готовится обмануть приятеля, сам того не зная: сознание примитивных весьма изворотливо и двулично, как, впрочем, и они сами.

В доме напротив, где от жары распахнуты все окна, молодой самец о чем-то шепчет привлекательной самочке. Стоят обнявшись, оцепенелые от ласк, глядя на пыльную улицу, и улыбаются, упиваясь самообманом слов о любви. Для того, чтобы узнать, что уже вечером кобель изменит подруге с ее бывшей одноклассницей, Артемидию даже не нужно прикасаться к немытой коже местного жителя. Он знал эту породу, и не только благодаря нескольким выездам на награждения. Просто знал.

Серый фильтр… Серый мир…

Грязный пузырь вторичных вещей и их беспрестанного круговорота. Населявшие Циферблат существа привыкли жить в этой серости. Привыкли не замечать ее, подсознательно игнорировать, превратили в вечного спутника и союзника.

Прикосновение к чужой вещи, напитанной логосолитоном прежнего хозяина, никогда не оставит в их недоразвитых мозгах горячего отпечатка. Никогда не расскажет истории, не передаст эмоций, не наделит силой или негативной энергией, которую на Кольце именуют проклятием. Этим синантропы и пользуются, словно малые дети, волокущие в рот все, до чего дотянутся, и не помышляющие о вредных микробах или вирусах. Меняются вещами, продают их и покупают, дарят и подбирают на улицах, такие счастливые в своем неведении…

«Четыре минуты до точки высадки. – В не по-армейски комфортабельном салоне бронемашины вспыхнул светомыслительный сигнал, переданный водителем по внутренней связи. – Рекомендация к последним приготовлениям».

На Селиванова эта информация подействовала как ведерко холодной воды после парилки.

Встрепенулся, собрался, придирчиво осмотрел спутников. Несмотря на то что Артемидий отправлялся на награждение уже в четвертый раз, он еще не потерял азарта к преследованию пустышечников. Не то что высокие корпатрицианты из Министерства Управления Промышленностью – те на вылазки отправлялись неохотно, словно делая одолжение. Ходил даже слух, что где-то дюжину циклов назад один из выигравших путевку толстобрюхов передарил ее своему полусупругу…

Особенную пикантность предвкушению добавляло присутствие следопыта, украсившего прошлое приключение Селиванова. Настоящего следопыта, матерого, почти переступившего порог «гамма», несмотря на юный возраст. И пусть ее услуги обходились Артемидию дороже содержания целого общежития полусупруг, он точно знал: дело того стоит.

Остальные члены жюри, готовые выписать выигрышный билет некому Павлу Сорокину из Трехчасового Сектора, вдумчиво готовились к высадке. Следопыт Клеоника, дистанционному оружию предпочитавшая ножи и ручные тазеры, все же зарядила психокоррекционный станнер, забросив его в специальную кобуру на спине. Леонидас довольствовался полуавтоматической охотничьей винтовкой и пистолетом под мышкой, рассчитанным на несколько типов боеприпасов.

Федот, четвертый боец отряда, уже участвовавший в награждении вместе с Селивановым, так же, как в прошлый раз, был увешан самым разным оружием. От икр до самой коротко остриженной макушки. Впрочем, если позволяли внушительная физическая комплекция и количество слотов на бронекостюме, отчего бы и нет?

Пятым членом жюри был совсем молодой Дионисий. Новенький в команде, но перспективный и надежный, если верить мнемослайдам Бродова. Заменял ликтора, в трех местах сломавшего ноги во время погони прошлого награждения. Оттого всю дорогу в глазах новичка светилось – для прочтения этого даже не нужно было вступать в тактильный контакт: «Я не подведу, патрон, можете на меня положиться!» Чтобы изучить поступавшие от Дионисия волны, Артемидию вовсе не требовалось быть альфа-эмпатом. Он и без того ощущал металлические нотки боевой готовности, излучаемые парнем.

«Две минуты», – сообщил пилот бронемашины.

А из крыши тут же выдвинулась обтекаемая башенка управляемых изнутри пулеметов, напоминавшая пустышечникам о сохранении благоразумия.

Сидящие внутри опустили зеркальные забрала тесных, повторяющих форму черепа шлемов. Активировали акустические фильтры, блокирующие речь обитателей Циферблата. Оставался риск, что во время погони тонкая электроника выйдет из строя или кто-то из нелюдей использует незапротоколированный тембр, нанеся урон геному охотника, но такая вероятность только подстегивала азарт…

Подняв руку к высокому воротнику усиленного броненитью комбинезона, Артемидий включил дистанционный передатчик логосолитонов, настроенный на общую волну. Не громоздкий и неудобный, какие стоят в любой квартире или офисе Новосибирска, а миниатюрный, едва заметный под тканью – последнюю разработку оборонных корпораций.

Эти пять желеобразных, но не теряющих формы полусфер, закрепленных над левыми ключицами членов жюри, были, пожалуй, самым дорогим оборудованием комитета награждения. После того, как группа вернется под Купола и срок аренды подойдет к концу, корпатрицианту предстоит также профинансировать непростую процедуру по чистке передатчиков.

«Место высадки. – Он ощутил, как водитель, вклинившись в волну отряда, передал яркую мыслеформу, сопроводив ее визуальным образом. – Выгрузка по готовности».

Защелкали винтовочные предохранители, загудели прыжковые батареи, встроенные в подошвы массивных ботинок. Сквозь акустические фильтры, способные выдрать из сонма аудиальной информации мерзкую речь скуднодухих, наполнявшие салон звуки казались чистыми и яркими, как первая наледь на оконном стекле.

«Следовать за мной, – на общей линии связи распорядился Селиванов, открывая аппарель бронемашины и первым выпрыгивая наружу. – Лео прикрывает спину, Клеоника находится за ним; Федот занимает правый фланг, Дионисий левый».

Броневик разродился двумя увесистыми шарами цвета старинного серебра. Выкатившись из-под днища, вспомогательные роботы с лязгом трансформировались в паукообразных созданий, переходя в режим автоматической проверки систем.

Под забрало корпатрицианта ударил ураган запахов: пыль, вонь пригорелого жира, мочевина, пот, несвежая одежда и немытые волосы, деревянные стружки и клей древесных плит, разгоряченный солнцем примитивный асфальт, испражнения редких тягловых животных и машинное масло, которым местные обмазывались для отгона агрессивных грызунов.

Возможно, ольфактопату высокого уровня эта информация бы многое рассказала о районе Двух Часов и его обитателях. Но у Селиванова пощечина запахов вызвала лишь очередную волну брезгливости.

Бронемашина, как было спланировано заранее, остановилась на окраине крупного вещевого рынка – одной из центральных площадок всего Сектора. Большинство покупателей, издали заметив хищный восьмиколесник, предпочли ретироваться в подворотни и ближайшие многоэтажки. А вот продавцы, не успевшие свернуть торговлю и замуровать жестяные контейнеры, из которых продавали хлам, остались на местах, словно парализованные ярким светом звери. Каковыми, впрочем, и являлись…

На крышах рынка, занимавшего целый район, виднелись хмурые охранники.

Откровенные бета-самцы, приставленные наблюдать за стадом травоядных; недальновидные, но сильные, исполнительные и злые. Приближаться к краю ареала не спешили. Наблюдали за прибытием людей издали, демонстративно спрятав оружие за спины, чтобы не быть уличенными в невольной агрессии.

Выдвинув из-под забрала щиток дыхательного фильтра, другой рукой Артемидий забросил на плечо силовой метатель, которому на охоте отдавал предпочтение перед любым иным оружием. Улыбнулся, дрожа от нетерпения. Он хорошо представлял себе, как члены жюри выглядят со стороны: рослые, затянутые в светло-зеленые бронекомбинезоны; обвешанные оборудованием для награждения; сопровождаемые полуразумными механическими гончими; скрывающие лица за слепящими полосками кевларопластика.

Пустышечники оцепенели, боясь сделать лишнее движение. Должно быть, так американские индейцы косились на закованных в железо конкистадоров, поражаясь их божественному величию.

Неспешным шагом люди двинулись вперед.

Пользуясь электронным прицелом в забрале шлема, Артемидий всматривался в лица нелюдей, старательно выискивая малейшие признаки угрозы или желания поделиться информацией. Скуднодухие за лотками походили на статуи, неподвижные статуи испуганных существ, застигнутых врасплох.

Вот один отвернулся, прячась в недрах контейнера, словно это ему выпала честь выиграть «оранжевый билет». Еще двое поспешили скрыться в боковом отвороте, оглядываясь через плечо, как если бы по ним могли открыть стрельбу.

Ориентируясь по данным службы наблюдения, Селиванов уверенно вел своих бойцов сквозь рынок, приближаясь к месту работы Сорокина. Бронемашина, вертя пулеметной башенкой, осталась на окраине; одинокая в своеобразном круге отчуждения, образованном разбежавшимися местными.

Контейнер, в котором, по данным зондов-наблюдателей, работал победитель, оказался пустым. Лишь суетился за прилавком тучный носатый самец с провалами выбитых зубов, что-то свистяще бормочущий под нос и то и дело всплескивающий пухлыми лапками. Судя по всему, проводил пересчет продукции, и результаты инвентаризации его явно не удовлетворяли…

Заметив жюри, он испуганно выпорхнул в торговый переулок, что-то торопливо и сбивчиво залепетав. Фильтры, настроенные на речь пустышечников, исправно гасили вербальный мусор, которым тот осыпал Артемидия и его команду.

Догадавшись, что его не слышат, носатый замер, покорно опустив руки.

Приблизившись, корпатрициант протянул тому лист электронной бумаги. Единственный лист, на котором были размещены несколько фотографий победителя, сделанных летающими зондами ученых, а также краткая биография, которую предоставила Капитель.

На лице беззубого отразилось понимание.

Глаза вспыхнули звериной злобой. Но уже через мгновение Артемидий понял, что эта злость нацелена не на охотников – вероятно, Павел Сорокин сумел чем-то лично досадить толстому носатику. Переведя взгляд с фото на непроницаемый шлем человека, тот обреченно пожал плечами и неопределенно взмахнул рукой. Со всей очевидностью он не знал местонахождения победителя, хоть и был с ним знаком. Попятившись, затравленно обернулся, в глупости своей ожидая несправедливого наказания. Что ж, некоторые корпатрицианты, выигрывавшие путевки, иногда наказывали нерадивых помощников, хоть Селиванов таковым и не был…

За спиной произошло движение.

Обернувшись, Артемидий увидел пожилого сутулого нелюдя, выбравшегося из лотка с тканевыми рулонами. На того, застывшего под прицелами трех винтовок, было жалко смотреть: поникший, понурый, измотанный непростым существованием. Тем не менее желающий помочь. Это чувствовалось даже на расстоянии и даже через бронеткань комбинезона. Обернувшись еще раз, корпатрициант обнаружил, что носатый хозяин лотка, в котором торговал победитель, трусливо исчез.

Сутулый тем временем уходить не торопился.

И терпеливо ждал, несмотря на переполнявший его ужас. Протянул костлявую руку, указывая на фотографию Сорокина, что-то сказал. Указал на запад, в дальний конец рынка. Выдал еще одну беззвучную тираду. Вероятнее всего, собирался доложить жюри, куда подался беглец, отчего сердце Артемидия забилось чуть чаще.

Перегнав властный логосолитон в примитивный внешний передатчик, звуков которого сам слышать не мог, глава комитета трансформировал мыслеформу и бросил сутулому одну-единственную фразу:

– Сорокин вещь собственность.

Механический голос, усиленный динамиками костюма, разлетелся над торговым кварталом, заставив пустышечников поморщиться и с недоумением взглянуть на старшего ловчего. Так домашняя кошка смотрит на своего хозяина, когда тот самозабвенно мяукает ей, находя это забавным…

Наконец, сообразив, чего хотят от него люди в охотничьих костюмах и с оружием наперевес, сутулый метнулся в лавку Сорокина. Снял с проволочного крючка небольшой радиоприемник на солнечных батареях, раболепно передал Селиванову. Тот, покрутив примитивную вещицу в руках, тут же перебросил ее Клеонике.

«Отпечаток, – почти сразу отчиталась следопыт на общей волне. – Четкость высокая. Вещь не принадлежала победителю, но он часто пользовался ею. Начинаю установку следа».

Сутулый самец, по-прежнему не поднимая глаз, еще раз ткнул пальцем в западном направлении. Спешно вернулся к лотку с тканями. Исходящие от него волны забитой услужливости и волевой скованности Селиванов чувствовал даже сквозь экранирующую материю комбинезона.

Но юркнуть за прилавок осведомителю не позволила все та же Клеоника.

Прыжком оказалась в шаге. Сдернула армированную перчатку и быстрым движением прижала ладонь ко лбу скуднодухого. Жест смелый, достойный только небрезгливых, но за это следопытам и платили…

«Победитель обокрал хозяина, – протранслировала девушка Селиванову и другим членам жюри, без труда считав неказистые мнемоэмоции торговца брезентом. – Четверть часа назад. Взял чужие вещи и скрылся в направлении Куполов. След взят, можем продолжать движение».

Корпатрициант улыбнулся, сделав остальным короткий знак на языке военных.

Перехватив оружие, они зашагали по проходу между контейнерами, ускоряясь и занимая боевую формацию. От Дионисия тут же разошелся веер алого удовлетворения, помноженного на багровый азарт и лазурную боязнь неудачи. Леонидас улыбался, о чем сообщал его цветовой фон; Клеоника погрузилась в мрачную уязвимую сосредоточенность.

Сотрудники сил Самообороны Циферблата, разряженные в черно-желтые куртки и такие же бронежилеты, отворачивались, делая вид, что совершенно не замечают охотников. В их обязанности входило обеспечение безопасности мирных гражданских нелюдей, способных угодить под пулю, но ни один из патрульных не спешил вмешаться в начавшуюся погоню даже словом.

Артемидий и его люди бежали все быстрее. И все больше попадалось на их пути тех, кто, потратив миг на подобострастное осознание, покорно вытягивал руку. Вытягивал, в очередной раз подтверждая направление, по которому следопыт вела группу.