Глава третья
«Америка» под флагом губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьёва-Амурского
О начале службы А.А. Болтина на пароходо-корвете «Америка» в его «Формулярном списке о службе и достоинстве» записано: «В 1858 году на пароходе корвете „Америка“ сам Командиром с 10 по 17 Сентября на якоре в Николаевском посте, с 17 по 19-е Сентября снялся с якоря и отправился в залив с Консульством в Японию… 25 сентября на якоре в заливе Де Кастри, 25 Сентября снялся с якоря и отправился к мысу Дуэ на О-ве Сахалин»[92]. Всё время до окончания навигации в 1858 г. у «Америки» прошло в плавании по Амурскому лиману. Запомнилось снятие с мели коммерческого американского судна «Мелита». Несколько дней прошли в бесплодных усилиях, и только 12 октября удалось стянуть американское судно на глубину и затем отвести его до мыса Донаури. Сам А.А. Болтин подробно описывает плавания «Америки» за этот период в рапорте, который был опубликован в «Морском сборнике»[93]. В частности, он докладывал: «По приходе в Де-Кастри г. Гошкевич объявил мне, что по неимению достаточного количества топлива на пароходе и позднему осеннему времени он, во исполнение приказания военного губернатора Приморской области о возможно-скорейшем возвращении „Америки“, решился отправиться к месту своего назначения на клипере „Джигит“…»[94]. Всё это была обычная рутинная работа, но в 1859 г., ставшим знаменательным для пароходо-корвета, «Америка» совершила воистину уникальное плавание, прославившее и пароход, и его участников.
7 июня 1859 г. в заливе Де Кастри на пароходо-корвете «Америка» взвился флаг генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьёва-Амурского. Чтобы разобраться в причинах этого события необходимо вернуться к событиям на Дальнем Востоке немного назад.
16(28) мая 1858 г. был подписан Айгунский договор между Российской империей и цинским Китаем, который установил русско-китайскую границу по реке Амур. Это стало прорывом в русско-китайских отношениях и большой дипломатической победой России. Заслуга в подписании этого договора принадлежит прежде всего генерал-губернатору Восточной Сибири Н.Н. Муравьёву, министру иностранных дел А.М. Горчакову, сотрудникам министерства: директору Азиатского департамента Е.П. Ковалевскому[95] и статскому советнику министерства П.Н. Перовскому[96]. Договор фактически пересматривал ранее подписанный Нерчинский договор 1689 г. Стороны соглашались на то что, что левый берег Амура от реки Аргуни до устья признавался собственностью России, а Уссурийский край от впадения Уссури в Амур до моря оставался в общем владении впредь до определения границы.
Воодушевлённый успехом с Айгунским договором Н.Н. Муравьёв был уверен, что ему удастся решить и Сахалинский вопрос, который, по его мнению, являлся продолжением вопроса Амурского. Он задействовал все свои петербургские связи, чтобы быть назначенным главой дипломатической миссии в Японию. 3 декабря Александр II созвал заседание Амурского комитета, на котором этот вопрос был решён. В письме Великому князю Константину Николаевичу император писал: «Присутствием здесь его (Е.В. Путятина – В.Л. и Г.Д.) и г˂енерал˃-м˂айора˃ Корсакова я воспользовался и собрал у себя Амурский комитет. В нём решили мы главные основания будущих действий наших относительно Китая и Японии, т.е. насчёт острова Сахалин… Говоря об Амурском ком˂итете˃, я забыл упомянуть об острове Сахалин, насчёт которого мысли Путятина не сходятся с Муравьёвым.
Илл. 24. Генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьёв-Амурский.
Я, однако, предоставил сему последнему, как ближайшему соседу, действовать по его усмотрению, не вдаваясь, разумеется, в военные предприятия против Японии. При его разумной деятельности надеюсь, что мы достигнем того, чего желаем, т.е. если не приобретения всего острова, то, по крайней мере, северо-западной его части, где находятся главные угольные копи, столь для нас полезные»[97].
О решении послать его в Японию Н.Н. Муравьёву сообщил А.М. Горчаков. В ответном письме Муравьёв не скрывал удовлетворения: «Почтеннейшее отношение вашего сиятельства, в котором вы изволили объявить мне Высочайшую волю Государя Императора о переговорах с Япониею, я имел честь получить сегодня и приемлю смелость покорнейше просить доложить Его Величеству, что я употреблю все мои способы, чтобы оправдать лестное доверие, мне вновь оказываемое, но что я никогда и не думал прибегать к понудительным мерам, а, напротив, считаю необходимым сколь возможно внушить, как в Японии, так и в Китае доверие к нашему дружескому расположению»[98].
Началась подготовка к выполнению ответственной миссии. Н.Н. Муравьёв решил поразить японцев мощью своей эскадры. Нужно отметить, что несмотря на большие трудности Сибирская флотилия крепла. В Николаевске были построены мастерские и два крытых эллинга для сборки, постройки и ремонта судов. В этот же период на Дальний Восток было направлено несколько кораблей с Балтийского моря. Первой из Кронштадта 7 сентября 1857 г. под командованием капитана 1-го ранга Д.И. Кузнецова вышла эскадра в составе корветов «Воевода», «Новик», «Боярин» и клиперов «Пластун»», «Джигит»», «Стрелок». Вскоре за ними отправился фрегат «Аскольд». А 24 июля 1858 г. на Дальний Восток взяли курс корветы «Рында», «Гридень» и клипер «Опричник» под командованием капитана 1-го ранга А.А. Попова. Затем в Тихий океан прибыли фрегат «Светлана», корвет «Посадник», клиперы «Разбойник» и «Наездник». Их присутствие у берегов Приморья и Приамурья обеспечивало безопасность этих земель, содействовало упрочению России на Тихом океане.
Муравьёв писал Великому князю Константину Николаевичу: «Для успешного исполнения этого поручения я намерен отправиться из Николаевска с эскадрой по возможности многочисленною…»[99]. Эскадра собралась довольно внушительная: фрегат «Аскольд», корветы «Рында», «Гридень», «Новик», «Воевода», клиперы «Пластун» и «Джигит», пароходо-корвет «Америка», на котором располагался генерал-губернатор. По пути к отряду присоединился корвет «Боярин», транспорты «Японец» и «Манджур».
Готовясь к поездке в Японию, Н.Н. Муравьёв приказал полковнику Н.В. Буссе, начальнику штаба войск Восточной Сибири, подготовить для него докладную записку по Сахалину. Уже в мае 1858 г. Буссе представил на рассмотрение документ под названием «Относительно разграничения острова Сахалин». Буссе отмечал, что «при занятии острова Сахалин представляются для русского правительства две главные цели: а) пользование находящимися на оном богатыми каменноугольными копями; б) установить такую границу между русскими и японскими заселениями, чтобы никакая иностранная держава не имела возможности объявить свои притязания на какой-либо выгодный и удобный для занятия пункт между сказанными владениями»[100]. Обращая внимание на то, что японцев интересует только западная часть юга Сахалина, он предложил провести границу по реке Кусунай до её истока и далее по хребту до залива Анива.
Однако у Н.Н. Муравьёва было собственное мнение относительно границы с Японией, отличавшееся от мнений и Е.В. Путятина, и Н.В. Буссе. Он считал, что для обеспечения безопасности как России, так и Японии весь остров должен был быть признан российской территорией. Японцам предоставлялось бы право свободного рыболовства в заливе Анива под защитой российских властей. Российские военные укрепления обеспечивали бы свободное плавание судов через пролив Лаперуза – единственный выход из устья Амура в Тихий океан.
О своих планах Н.Н. Муравьёв-Амурский писал 2 мая 1859 г. великому князю Константину Николаевичу: «Главнейшие предметы этого плавания моего будут: предъявить в Хакодате моё уполномочие на переговоры; в Суйфунском заливе встретить обер-квартирмейстера Будогосского, который предлагает сухопутную границу между вершинами реки Уссури и морем; свезти карты наших новых границ в Печелийский залив, где передать в Пекин для утверждения, через нашего уполномоченного. Из Печелийского залива я должен возвратиться для переговоров в Японию…»[101].
В шканечном журнале «Америки» перечислены офицеры, отправившиеся в рейс с генерал-губернатором в Японию и Китай:
«Командир
27-го флотского экипажа капитан-лейтенант Александр Арсеньевич Болтин, прибыл 12 мая из Николаевска; 21 октября кончил компанию в Николаевске; 116 дней, 4 месяца 10 дней.
Старший офицер
27 флотского экипажа Пётр Леонтьевич Овсянников
Вахтенные начальники:
27 флотского экипажа мичман Николай Фёдорович Бенкович; прибыл12 мая из Николаевска, убыл 7 октября на корвет «Рында»; 108 дней, 3 месяца, 27,5 дней.
Подпоручики:
Корпуса Штурманов Яков Тимофеевич Астафьев 1-й, прибыл 12 мая из Николаевска; 21 октября кончил компанию в Николаевске; 116 дней, 4 месяца, 10 дней.
Корпуса Штурманов Николай Осипович Красильников, прибыл 30 мая со шхуны «Пурга», 22 сентября за болезнью убыл в Николаевск; 103 дня, 3 месяца, 20,5 дней;
27 флотского экипажа
Мичман Владимир Петрович Невельской, прибыл с транспорта «Манджур» 3 октября, 21 убыл в Николаевск; 13 дней.
Лейтенант Михайло Александрович Усов, прибыл 14 июня с клипера «Джигит» и убыл на транспорт «Манджур» 24 июня, 11 дней.
Начальник штаба эскадры Восточного Океана
Корпуса Штурманов подполковник Василий Матвеевич Бабкин, прибыл 12 июля с транспорта «Японец» и 10 августа убыл генерал-губернаторство Японии г. Иедо; 30 дней, 1 месяц и 2 дня.
27 флотского экипажа флаг-офицер
лейтенант Александр Михайлович Линден, 7-го июня с транспорта «Манджур» по 24 июля на фрегат «Аскольд» и 23 августа с фрегата «Аскольд» по 4 сентября убытие в Николаевск в 27 флотский экипаж. 74 дня, 2 месяца и 18 дней.
Командир пароходо-корвета «Америка»
Капитан лейтенант Болтин (подпись)»[102].
С лейтенантом А.М. Линденом, тогда ещё гардемарином, А.А. Болтин проделал долгий путь кругосветного плавания на фрегате «Паллада» в 1852-1855 гг.
В этот раз первым пунктом захода был японский порт на о. Хоккайдо Хакодате.
Здесь Н.Н. Муравьёв-Амурский передал японским властям документы на свои полномочия и отправился в Китай, по пути решив осмотреть приморские берега между мысом Горнет (Муравьёв назвал его Поворотный) и устьем р. Тюмень-Ула (Туманная).
16 июня при полном штиле в удивительно жаркий день «Америка», несмотря на плохой хакодатский уголь, пересекла Сангарский пролив и подошла к мысу Поворотный на азиатском берегу. Обогнув мыс, моряки увидели большой залив, который простирался до 10 миль и миль на 12 внутрь материка.
Илл. 25. Пароходо-корвет «Америка» в Сангарском проливе. Рисунок А.А. Болтина. (ЦМ ВМФ. КП № 3755. Инв. № 02 Р-111).
Залив был назван Н.Н. Муравьёвым-Амурским заливом Америка, по имени пароходо-корвета. Уже к вечеру обнаружили две незнакомые бухты. Наступающая темнота не давала возможности их обследовать, и «Америка» бросила якорь против устья широкой реки, омывающей высокую сопку у северной оконечности залива.
На следующий день началось обследование залива. На юго-западном направлении, недалеко от якорной стоянки была обнаружена небольшая бухта, закрытая холмистым берегом. Здесь стояло несколько домиков, жители которых сбежались смотреть на большой корабль. Так была открыта и названа бухта Находка. В шканечном журнале штурман Н.О. Красильников сделал историческую запись: «В 6 часов снялись с якоря, и пошли к осмотру берега по RWNW и, заметив на SW углубление, пошли по RWSW, а потом по RS и открыли бухту, имеющую положение от NO к SW около 3-х миль, шириною от 1 мили до 1½ миль, глубины везде ровно – от 5 до 4 саж[ен]. Грунт – ил с песком. На правом и на левом берегу два селения. По приказу Его Сиятельства (т.е. генерал-губернатора Восточной Сибири графа Н.Н. Муравьёва-Амурского – В.Л, Г.Д.) эта бухта названа „Находкой“»[103].
Илл. 26. Первая карта бухты Находка, составленная по данным пароходо-корвета «Америка».
Офицер по особым поручениям Д.И. Романов[104], сопровождавший Н.Н. Муравьёва-Амурского, оставил прекрасные описания плавания «Америки» в заливе Петра Великого. Стоит привести некоторые выдержки:
«…залив Пётр Великий вдаётся в берег обширной дугой, между мысом Поворотным и устьем р. Тумен-ула, составляющей границу между Манчжурией и Кореей. Ширина этого залива между помянутыми пунктами простирается по прямой линии до 100 миль (175 вёрст)…
Илл. 27. Залив Америка (в 1972 году переименован на залив Находка) и бухта Находка. Фото со спутника.
Всё это углубление изрезано множеством заливов всевозможных форм, величин и очертаний и наполнено архипелагом островов, скал и камней, образующих множество глубоких гаваней и бухт. Трудно, кажется, найти на земном шаре другое место, где бы на таком малом протяжении берега нашлось такое обилие превосходнейших бухт и заливов, между которыми многие, конечно, могут занять видное место в ряду отличнейших гаваней целого мира. Из главнейших разветвлений залива Пётр Великий заслуживают внимания четыре обширных углубления, из которых два находятся около средины его, и два – у обеих оконечностей. Восточное из них, именно то, в которое мы зашли на ночлег, было очерчено на английской карте только приблизительно, пунктиром, из чего ясно, что сюда не проникало ни одно судно. Поэтому мы назвали это углубление по имени обследовавшего его в первый раз нашего парохода – залив Америка. Восточное, из двух средних углублений, названо залив Уссурийский (Napoleon gulf), западное – залив Амурский (Guerin gulf), и, наконец, четвёртому углублению, находящемуся на западной оконечности залива Пётр Великий, оставлено прежнее русское название залив Посьета (golfe dˈAnville)…
Конец ознакомительного фрагмента.