Глава 2
При виде Белинды Федерстон первым желанием Николаса было проклясть ее мужа и отца за страсть к азартным играм. Если бы Чарльз Федерстон не любил карты и скачки до одержимости, если бы Джеремая Гамильтон не рискнул своим состоянием, спустив все до цента на Уолл-стрит, решение всех проблем Николаса стояло бы сейчас перед ним, потому что Белинда Федерстон оказалась прелестнейшей женщиной на свете. Этого он не ожидал.
Маркиза пригласили на тот свадебный завтрак десять лет назад, когда ему едва исполнилось двадцать, и он мало что помнил. Несмотря на то что Трабридж сказал леди Федерстон сегодня, тогда их никто не познакомил, но сейчас он не хотел тратить время на официальные представления. На торжестве Николас лишь украдкой взглянул на нее через всю комнату и запомнил очень смутно: болезненно худая девушка, закутанная в невероятное количество шелка и кисеи и увешанная слишком большим числом бриллиантов. С тех пор он не видел Белинду ни разу, потому что проводил в Англии мало времени, а когда это случалось, ему просто не доводилось с ней встретиться. Круг общения леди Федерстон был, по его мнению, чересчур респектабельным. Решив обратиться к ней по поводу своих брачных намерений, Николас не думал о ее внешности, но даже и задумайся он, вероятно, представил бы себе лишь постаревшую версию ничем не примечательной невесты, мельком увиденной десять лет назад. Теперь-то он понимал, что это было совершенно неверным представлением, потому что годы превратили неуклюжую девушку в очень красивую женщину, о чем Джек в последние десять лет почему-то ни разу не упомянул.
С лица в форме сердечка на него смотрели большие ясные глаза небесной голубизны, обрамленные густыми, черными как сажа ресницами. Ирландские глаза. Еще один факт, ставший для него неожиданностью.
Мысли Николаса вновь вернулись в прошлое, только не на десять, а на девять лед назад, к совсем другой темноволосой голубоглазой девушке с ирландскими глазами, и сердце в его груди слегка сжалось. На мгновение он снова стал юношей двадцати одного года, переполненным мечтами, и идеалами, и всей той чепухой, на какую может вдохновить только первая любовь. Николас поспешно прогнал это ощущение. Здесь не склон ирландского холма, он больше не тот незрелый юнец, а мечты и идеалы, как и любовь, давно обратились в прах.
Несмотря на мнимое сходство из-за цвета глаз, эта женщина ничем не походила на Кэтлин. Ее черные волосы вовсе не походили на копну кудрей, растрепавшихся от ветра, дующего с Ирландского моря. Напротив, они были прямыми, гладкими, собранными сзади в элегантный замысловатый узел, и наверняка уложены камеристкой. На Белинде красовался надетый к чаю туалет из мягкого синевато-серого кашемира, а не плотное практичное платье из грубой полушерсти, прикрытое передником. И хотя дом у леди Федерстон небольшой и меблирован очень скромно, он ничем не напоминает крытые соломой коттеджи графства Килдэр. Кроме того, Николас знал, что Белинда добродетельна и нравственна до кончиков пальцев, а этими двумя качествами Кэтлин Шонесси не обладала никогда.
Собственно, леди Федерстон обладает самой незапятнанной репутацией в Лондоне. Хотя его делу это пойдет только на пользу, все же на мгновение Николас об этом пожалел: ее полные темно-розовые губы были словно предназначены для поцелуев и она излучала откровенную чувственность, которую ее муж явно не оценил.
Маркиз окинул взглядом ее фигуру, отметив, что костлявые мощи девушки, замотанной в тюль, уступили место куда более роскошным формам. Даже свободный покрой платья не мог скрыть округлой пышности грудей и изящного изгиба бедер. «Нет, – решил Николас, медленно обводя взглядом всю эту красоту, – в леди Федерстон давно не осталось ничего неуклюжего».
Взгляд маркиза на мгновение остановился на ее шее, с одобрением отмечая атласную кожу, не прикрытую отороченным кружевами вырезом платья, и скользнул к лицу. Николас посмотрел ей в глаза, и тело окатило жаром от жгучего желания. Возбудиться от одного вида женщины было для него не в новинку, а сочетание черных волос и голубых глаз он воспринимал особенно остро, но, учитывая причину, по которой он сюда явился, вожделеть Белинду Федерстон ему совершенно ни к чему. Это ужасно неудобно.
«Впрочем, вряд ли это имеет большое значение», – весело подумал Николас, глядя, как сужаются эти ошеломительные голубые глаза. Она наверняка заметила возбуждение его тела и не только не ответила ему тем же, но и вовсе его не оценила.
Ну оно и к лучшему. На свете много вдов, с радостью забывающих о правилах приличия, соблюдение которых требовалось от них во время замужества. Но насколько ему известно, леди Федерстон к ним никогда не относилась. Кроме того, Николас знал, что она стеснена в средствах, а из-за попыток отца держать его в рамках Николас больше не мог позволить себе сблизиться с женщиной, у которой нет денег.
– В высшей степени неожиданно, лорд Трабридж.
Голос леди Федерстон вырвал его из раздумий, и Николас, с сожалением отбросив все похотливые мысли о ней, напомнил себе о цели визита.
– Возможно, неожиданность, но, надеюсь, приятная?
Белинда ответила ему слабой неискренней улыбкой, и он тут же пожалел, что задал этот вопрос. Хоть она и призналась, что удивлена его появлением, лицо ее не выражало ни малейшего любопытства, и, когда в гостиной снова повисла тишина, Николас вдруг почувствовал себя ужасно неловко.
Возможно, со стороны маркиза было самонадеянностью ожидать более теплого приема от представительницы прекрасного пола, но за это он уже наказан вполне достаточно. Исходящее от Белинды презрение казалось осязаемым.
С другой стороны, Николас редко сталкивается с женщинами, подобными леди Федерстон. Она наверняка считает своим долгом с неодобрением относиться к мужчинам вроде него. Женщины, с которыми он обычно общался, вели себя более снисходительно. Вероятно, бесцеремонный способ проникнуть в ее гостиную оказался не самым удачным, но Николас просто не видел другого пути добиться этой встречи после того, как она отказалась его принять. В конце концов, на одни и те же званые вечера их не приглашают.
Но теперь-то маркиз здесь, и ей известна цель его визита, так что единственное, что она могла сделать по этикету – это пригласить его сесть. Он ждал, но Белинда так ничего и не предложила, и тишина нарушалась только тиканьем часов на стене. Николасу стало понятно, что придется брать дело в свои руки. Он вежливо кашлянул.
– Мы не можем присесть?
– Если это необходимо.
Не особенно ободряющий ответ, но, похоже, это лучшее, чего маркиз мог добиться. Николас вопросительно взглянул на нее, показывая на серовато-зеленую кушетку. Белинда помедлила, словно пытаясь найти способ избежать разговора, но, в конце концов, опустилась на край кушетки с таким видом, будто только и ждет возможности снова встать и указать ему на дверь.
Учитывая это, Николас решил, что для нее будет менее оскорбительно, если он поведет себя как можно тактичнее и деликатнее.
– Леди Федерстон, – произнес он, устроившись на обтянутом ситцем кресле напротив, – четыре дня назад мне исполнилось тридцать лет.
– Мои поздравления.
От него не ускользнула сухость этого равнодушного ответа, но он упорно продолжал:
– Когда мужчине исполняется тридцать, ему часто приходится задумываться о будущем и путях, о которых раньше он даже не мыслил. Я оказался как раз на этом перепутье.
– Понимаю. – Леди Федерстон демонстративно взглянула на часы и начала стучать пальцами по колену.
– И я пришел к решению, – героически продолжил Николас, – что мне пора жениться.
Она откинулась на спинку, скрестила руки и скептически посмотрела на него.
– Из того, что я слышала, вы не относитесь к тем, кто заключает брак.
– Полагаю, вам Джек сказал.
– Нет, но это и не требуется. Ваша репутация говорит за вас, сэр.
Потратив много времени и сил на поддержание этой репутации по личным причинам, Николас не мог придумать никаких оснований, чтобы сожалеть об этом сейчас. Но если всего несколько дней назад он был бы счастлив услышать от свахи, что является неподходящим кандидатом в женихи, теперь все стало по-другому.
– Я не был склонен к браку, это правда, – согласился лорд Трабридж, – но изменил свою точку зрения по этому вопросу.
– В самом деле? – Ее изящная черная бровь взлетела вверх. – Дня рождения и капельку осмотрительности оказалось достаточным, чтобы подвигнуть вас на эту… перемену?
Николас решил пренебречь чувством такта.
– Леди Федерстон, я понимаю, что обычай требует особой деликатности в подобных разговорах, но я никогда не умел ходить вокруг да около. Можем мы поговорить откровенно? – Не дожидаясь ответа, он развел руками и выпалил правду: – Четыре дня назад мой отец, герцог Лэнсдаун, закрыл мне доступ к доверительному фонду. Обстоятельства вынуждают меня жениться.
– Как ужасно для вас, – пробормотала Белинда. – Да еще в ваш день рождения.
– Это не просто ужасно, леди Федерстон. Это чертовски отвратительно. На мой взгляд, никого нельзя заставлять вступать в брак из денежных соображений. Но у меня нет выбора. Я получаю доход из доверительного фонда, завещанного мне по условиям последнего волеизъявления покойной матушки. Она умерла, когда я был еще мальчиком, но перед ее смертью отец без моего ведома как-то сумел убедить ее добавить к завещанию дополнительное распоряжение, согласно которому он становился единственным доверительным собственником этих денег. Я понятия не имел об этом пункте, пока четыре дня назад поверенный Лэнсдауна не сообщил мне о нем и не добавил, что герцог решил закрыть мне доступ к фонду.
– А, так значит, все эти размышления о будущем случились из-за перемен в вашем финансовом положении, а не в сердце?
Николас поерзал в кресле, осознав, что вынужден обороняться.
– Первое повлекло за собой второе, – буркнул он. – Холостяцкая жизнь больше не для меня. Вот почему я пришел к вам.
Белинда нахмурилась.
– Боюсь, я вас не понимаю. Какое я имею отношение к тому, на ком вы женитесь?
– Леди Федерстон, всем в обществе известно, что именно вы устраиваете эти вещи.
Она опустила руки и подалась вперед, пронзая его холодным взглядом.
– Говоря, что я «устраиваю эти вещи», вы имеете в виду, что я должна найти для вас жену достаточно богатую, чтобы обеспечить вам доход, которого отец вас лишил?
Николас всматривался в ее враждебное лицо, недоумевая, как эта женщина может зарабатывать себе на жизнь сватовством, если ее возмущает сама мысль об этом.
– Ну так вы именно этим и занимаетесь, разве нет? – спросил он. – Привозите из Америки богатых девиц, не имеющих приличного происхождения, и сводите их с подходящими пэрами, нуждающимися в деньгах.
Белинда окаменела. Похоже, она оскорбилась подобным описанием ее ремесла.
– И совсем ни к чему так волноваться, леди Федерстон. Вы добились весьма оригинального положения в обществе, причем совершенно необходимого в свете чудовищного упадка в нашем дворянстве. Полагаю, что благодаря вашим усилиям многим пэрам удалось избежать катастрофы.
Леди Федерстон слегка вздернула подбородок.
– Я способствую введению некоторых своих американских знакомых в британское светское общество и надеюсь, что таким скромным образом помогаю им облегчить путь. А уж ведут ли эти знакомства к счастливому результату, то есть браку, мне решать не дано.
– А что, брак – это всегда счастливый результат? – не подумав, язвительно бросил Николас. Но едва легкомысленные, беспечные слова сорвались с его уст, ее холодный взгляд сделался ледяным, и Николас напомнил себе, что высмеивать брак перед свахой – не самая лучшая мысль. – Я должен жениться. У меня нет выбора, если я хочу иметь деньги.
– У вас есть имение.
– Леди Федерстон, вы должны знать, что земельной ренты в наши дни не всегда хватает, чтобы покрыть стоимость содержания имения. Благодаря продаже ячменя, пшеницы и хмеля, растущим в Хонивуде, и сдаче в аренду дома, я в состоянии заплатить текущие расходы, но на жизнь мне не остается ничего.
Она пожала плечами, ничуть ему не сочувствуя.
– Не думаю, что вы пытались заработать себе на жизнь?
– Вы имеете в виду пойти на службу? Осторожнее, леди Федерстон, предлагая подобное, вы демонстрируете свою американскую кровь. Вам же известно, что сыну герцога не пристало корпеть на работе. Так не делается.
– А для вас очень важно, что о вас думают люди.
Николас усмехнулся ее сарказму.
– Вообще-то их мнение для меня ничего не значит, – весело признался он. – И что касается поисков службы – я открыт для предложений. – Он выдавил смешок. – Но кто, черт побери, возьмет на работу человека вроде меня?
Белинда слегка наклонила голову, разглядывая его.
– Даже не представляю.
Как ни странно, это задело Николаса. Он ее почти не знает, и все-таки эти слова зацепили что-то глубоко внутри, в том месте, где когда-то жили мечты и идеалы, в котором теперь была пустота. Но Николас не показал, как его резанули ее слова. Лэнсдаун дрессировал его всю жизнь, и теперь он научился скрывать боль. Его улыбка даже не дрогнула.
– Вот именно. А даже если бы я и сумел поступить на какую-нибудь службу, вряд ли этих денег мне хватило.
– Учитывая ваш гедонистический образ жизни, полагаю, нет, не хватило бы.
Белинда говорила так, словно он был окончательно испорченным и развращенным.
– Леди Федерстон, понимаю, что мое прошлое несколько… пестро, но уверен, что одно оно не превращает меня в нежеланную партию. В конце концов, я маркиз и единственный сын герцога.
– А вам не кажется, что убедить вашего отца вернуть вам доход было бы более порядочно?
Николас издал смешок.
– Вы знакомы с моим отцом, леди Федерстон?
– Мы с ним встречались. Но знакомы не очень хорошо. И все-таки я не понимаю, почему обсуждение этого вопроса с ним менее желательно, чем женитьба на деньгах.
– Я не первый человек, кто женится из материальных соображений, мадам, – огрызнулся Николас, раздосадованный ее упорством и неприязнью к нему, хотя многие ее клиенты наверняка обращались к ней за помощью ровно по тем же причинам. – Что до моего отца, мы с ним не обменялись ни единым словом за последние восемь лет, даже больше, и, позвольте вас заверить, оба желаем, чтобы так оно и продолжалось. Что до возможности убедить его… – Он замолчал, подался вперед и посмотрел ей в глаза жестким взглядом. – Я скорее на коленях поползу к дьяволу, чем попрошу у этого человека хотя бы медный фартинг. Я понимаю, что брак, основанный на денежных соображениях, не идеален, но если обе стороны с самого начала честно признаются, почему заключают его, и добровольно решают пожениться именно по этим причинам, в нем нет ничего постыдного. Кроме того, как я уже говорил, у меня нет выбора. Какое-то время я могу жить в кредит, но потом лишусь всего. При нормальном развитии событий я бы не пошел к свахе в поисках жены, но у меня нет других вариантов. Так что…
– А как бы вы к этому приступили? – перебила его леди Федерстон. – В смысле, к поискам жены? При нормальном развитии событий?
– Ну уж только не по светскому образцу. – Прежде чем она успела спросить, он продолжил: – Но мне непонятно, какое это имеет значение теперь. Как я уже сказал, я должен жениться, и как можно быстрее. У меня нет ни времени, ни, вынужден признаться, желания начинать утомительный светский ритуал ухаживания.
– И вы считаете, что, явившись ко мне, сумеете избежать этого? – Белинда уставилась на него с таким видом, будто не могла поверить своим ушам. – Думаете, это вот так просто?
– А разве нет? – Николас озадаченно нахмурился. – Вы сваха. Я сын герцога и хочу нанять вас с целью поиска подходящей для меня жены: богатой, желательно привлекательной внешне и готовой расстаться с частью своего состояния ради того, чтобы занять более высокое положение в обществе, а впоследствии получить титул герцогини. Разумеется, я выплачу вам из приданого хорошие комиссионные. Это кажется мне честным деловым соглашением и тем, что вы уже неоднократно делали прежде. Можете назвать меня глупым, но я не понимаю, что во всем этом сложного.
Она презрительно хмыкнула.
– Вы, сэр, охотник за приданым.
– По крайней мере я честен в этом, – возразил маркиз. – И готов выложить всю правду моей будущей невесте. Если вы сумеете найти для меня ту, кто тоже честно расскажет о своих мотивах, не будет ни малейших поводов беспокоиться. Не похоже, чтобы вас раньше терзали угрызения совести из-за устройства браков по расчету. К примеру, герцог и герцогиня Маргрейв или…
– Герцог с герцогиней не заключали никаких материальных соглашений! И другие пары, которые я свела вместе, тоже.
– Наверняка вы в это не верите, – сказал Николас, но Белинда гневно смотрела на него, и он недоверчиво рассмеялся. – Клянусь Господом, может, и верите. Леди Федерстон, как же вы можете, прожив в Англии так долго и устроив бесчисленное множество брачных союзов для пэров, все еще думать, что браки по эту сторону океана заключаются по каким-то другим причинам, а не по расчету? И уж точно не по велению сердец. Поверьте, – добавил он, не в силах убрать из голоса горечь, – уж я-то знаю.
– Я тоже знаю все о брачных союзах по эту сторону океана, сэр. И не нуждаюсь в ваших объяснениях. И позвольте заверить вас, что во мне нет ни капли романтики. Я практична и с полной уверенностью сознаю, что деньги играют определенную роль в брачных союзах Британии. Но мои друзья и мужчины, за которых они выходят замуж, скрепляются узами, основанными далеко не только на денежных отношениях. У этих пар есть сердечная привязанность…
– Сердечная привязанность? – перебил он. Ее выбор выражений его забавлял. – Полагаю, сердечная привязанность подтолкнет к алтарю любого мужчину.
Леди Федерстон поджала губы.
– Смейтесь, если хотите.
Николас мгновенно перестал улыбаться.
– Нет-нет, ваш подход кажется мне очень логичным, – произнес он, стараясь, чтобы это прозвучало достаточно серьезно. – Но вы заставляете меня задуматься… – Маркиз замолчал, и взгляд его упал на ее роскошные губы. – Как насчет страсти?
Щеки Белинды слегка порозовели. Кажется, он все-таки пошатнул ее холодное самодовольство.
– Страсть в брачных отношениях не так уж важна.
Николас снова рассмеялся, не сумев удержаться от нелепости ее замечания.
– Поскольку большинство английских пэров женятся в надежде произвести на свет наследника, думаю, страсть важна чрезвычайно.
Ее лицо стало суровым.
– Страсть преходяща и не длится долго, а значит, является недостаточным основанием для брака. Тем, кто оказывает мне честь, спрашивая моего совета, я советую основывать брачный союз на солидном фундаменте из искренней сердечной привязанности, общих интересов и схожих умов.
Стало понятно, что поддразниванием маркиз ничего не добьется.
– Можем мы, по крайней мере, согласиться в том, что к женитьбе требуется разумный подход? – спросил Николас. – С этой точки зрения вы наверняка сможете устроить для меня несколько подходящих знакомств.
– Не думаю. – Белинда встала. – Я не помогаю охотникам за приданым, даже предположительно честным. Я не смогу помочь вам, лорд Трабридж. Не понимаю, почему вы решили, будто я захочу вам посодействовать.
Николас запрокинул голову, глядя на нее.
– А я не понимаю, почему именно мне с порога отказано в устроении такого же соглашения, какого добивались многие другие, сидевшие в этой гостиной.
Леди Федерстон не ответила, и, судя по каменному выражению ее лица, не имело никакого смысла продолжать разговор. Она все равно не изменит своего решения. Жаль, потому что Белинда могла облегчить его возвращение в общество и порядком упростить это дело. Но его надеждам было не суждено осуществиться. Придется искать жену каким-то другим путем.
– Что ж, хорошо, – сказал Николас, тоже вставая. – Придется заниматься поисками без вашей помощи.
– С моей стороны просто ужасно ожидать, что вы сами станете искать себе жену, – произнесла она со сладчайшим ехидством в голосе. – Боюсь, теперь вам придется подвергнуться испытанию этим утомительным светским ритуалом ухаживания, как бы сильно вы его не презирали. Должна признаться, я получу искреннее наслаждение, наблюдая за вашими попытками, лорд Трабридж.
– Постараюсь развлечь вас от души.
– Будьте так любезны. – Теперь леди Федерстон улыбнулась, и это была улыбка, выражавшая удовлетворение, словно она добилась победы. – Но считаю себя обязанной предупредить вас, что поиски легкими не будут.
– Если я правильно вас понял, вы не только отказываетесь мне помочь, но и намерены помешать?
Она улыбнулась еще шире.
– Причем всеми возможными способами.
Если Белинда надеялась запугать его этим, чтобы он отказался от своей затеи, то у нее не получилось.
– Вы угрожаете мне, леди Федерстон? – осведомился Николас, улыбаясь ей в ответ.
– Понимайте как хотите.
– Что ж, очень хорошо. Я принимаю вызов. Но не понимаю толком, как вы можете меня остановить, – добавил маркиз, надеясь, что она выдаст ему свою стратегию. Тогда бы Николас знал, чему придется противостоять. – Понятно, что вы не расположены помогать мне, но решительно не вижу, каким образом вы сможете помешать мне самостоятельно найти жену?
Ее улыбка исчезла, глаза сверкнули как холодная сталь.
– Я сделаю все возможное, чтобы каждая молодая леди, на которую вы посмотрите, узнала, что вы за человек, была осведомлена о вашем скандальном прошлом, о непорядочных причинах, по которым вы за ней ухаживаете, о ваших корыстных намерениях и просто о том, каким кошмарным мужем вы будете.
Николаса больно задело злое и в корне несправедливое перечисление его недостатков, но он этого не показал.
– Разумеется, делайте то, что велит вам понятие чести, – произнес он самым дружелюбным тоном, – но теперь, раз уж перчатка брошена, позвольте и мне сказать, что ваша миссия будет вовсе не такой успешной, как вам кажется.
– Нет?
– Нет. Вы полагаете, что я последую принятым в обществе ритуалам, но таких намерений у меня нет.
– Что вы имеете в виду?
– Я вовсе не собираюсь ухаживать, как полагается. Собственно, – добавил маркиз и заулыбался еще шире, наслаждаясь ее удивленным выражением лица, – думаю, я буду делать это совсем неподобающим образом. – Он подмигнул. – Так гораздо веселее.
– О, вы просто дьявол, – выдохнула Белинда, сжимая кулаки и с трудом сдерживая ярость. – Испорченный распутник с черным сердцем.
– Нет смысла отрицать, – пожал плечами Николас. – Многие пришли к такому же выводу о моем характере давным-давно, включая, похоже, и вас.
– И совершенно обоснованно, сэр!
Леди Федерстон ничего не знала ни об обстоятельствах, которые запятнали его репутацию, ни о причинах, по которым он позволил сплетням распространяться. И будь он проклят, если сейчас пустится в объяснения.
– Так или иначе, никакой разницы нет. Женщины любят распутников, мечтающих исправиться. В особенности если они умеют вызвать страсть. – Его взгляд упал на ее губы. – А взаимная привязанность, схожие умы и общие интересы пусть идут к черту.
С этими словами Николас повернулся и вышел, оставив чопорную и правильную леди Федерстон бормотать что-то гневное и брызгать слюной.
Когда десять лет назад Белинда приехала в Англию, виконтесса Монкрифф, бывшая мисс Нэнси Брекенридж из Нью-Йорка, была достаточно добра, чтобы помочь ей пережить первые несколько опасных и трудных лет в британском высшем обществе. Она же рассказала Белинде о трех самых главных заповедях истинной леди: никогда не показывать своего потрясения или удивления, никогда не поддаваться гневу и никогда не перечить мужчине до обеда.
Белинда, в те дни юная, замкнутая, ужасно неуверенная в себе, сразу же приняла эти советы близко к сердцу и никогда не испытывала затруднений в том, чтобы придерживаться их. Но сейчас, глядя на опустевший дверной проем, в котором исчез маркиз Трабридж, она подумала, что нарушила все три сразу с такой легкостью, будто разбила яйцо.
Не то чтобы Белинда об этом сожалела, потому что его обещание ухаживать за девушками неподобающим образом могло означать только одно: лорд намерен соблазнить девушку, скомпрометировать ее и так заставить выйти за него замуж. А подобное дает любой женщине, леди она или нет, повод впасть в ярость. И все же Белинда понимала: при таких обстоятельствах гнев не пойдет ей на пользу. Нужно мыслить ясно, просчитывать каждый шаг и найти способ остановить его.
«Женщины любят распутников». Его слова прозвучали у нее в голове, словно издевка, и Белинда со вздохом опустилась на кушетку. Трабридж абсолютно прав, и никто не знает этого лучше, чем она. Опыт – горький учитель.
Чарльз тоже был распутником, красивым, как грех, и обаятельным, как сам дьявол, с кровью более голубой, чем у любого потомка голландцев в Нью-Йорке, смотревших с презрением на мисс Белинду Гамильтон из Кливленда, штат Огайо.
Неделя скачек в Саратоге была одним из тех немногих мест, где девушка без аристократического происхождения, но при деньгах могла пообщаться с людьми более высокого положения в обществе. Но для девушки вроде Белинды подобные возможности ничего не значили, она была слишком застенчивой, чтобы воспользоваться ими.
Когда седьмой граф Федерстон, совершавший в то время турне по Соединенным Штатам, выделил ее из всех прочих и одарил своим вниманием на веранде отеля «Гранд Юнион» в Саратоге, ей потребовались пятнадцать минут, в течение которых говорил преимущественно он, чтобы влюбиться в него по уши.
Через шесть недель после знакомства, во время котильона, Чарльз отвел ее в темный угол сада, и его дерзкие манеры и чувственный поцелуй подарили ей самые головокружительные переживания в жизни. А когда он после их короткого, но страстного романа попросил Белинду стать графиней Федерстон и жить с ним в английском замке, то представил все это в виде романтической, волшебной сказки, и она приняла его предложение немедленно, даже не заметив, что о любви не было сказано ни слова.
Граф заверил ее отца, что его желание жениться никак не связано с материальным благополучием, и отец, никогда не думающий о возможных неприятных последствиях, поверил ему на слово. Что до самой Белинды, она была так юна и ослеплена Чарльзом, настолько очарована британской аристократией, которую он представлял, что убедила себя в том, как прекрасно будет быть его женой и графиней.
Ни Белинда, ни отец даже не догадывались, в каком ужасном состоянии находятся финансы Федерстона и какой у него распутный образ жизни, пока не стало слишком поздно. Только после свадьбы она узнала о четырех заложенных имениях мужа, двух любовницах и трехстах тысячах фунтов долга. Не имея другого выбора, как только уважать брачный договор, отец Белинды выплатил долги Федерстона и отдал ему остатки ее приданого, которое его зять с огромным удовольствием растратил.
К тому времени как Джеремая Гамильтон потерял свое состояние, деньги, полученные по брачному договору, уже закончились. Но еще до этого Чарльз окончательно стал собой, забыл о джентльменском поведении и супружеских обязанностях по отношению к своей юной жене из Америки. Кроме того, он ясно дал ей понять, что не намерен обеспечивать ее из своих доходов.
Брошенная на произвол судьбы, Белинда сумела направить свой гнев и разочарование в прибыльный источник дохода, но брачным посредником стала вовсе не из-за этого.
Охотники за приданым были бичом любой богатой наследницы, и Белинда старалась помочь юным леди сделать выбор более мудрый, чем сделала в свое время она. Это стало делом ее жизни. Леди Федерстон рассказывала американским матерям о характерах молодых британских джентльменов, советовала отцам, как правильно и надежно защитить деньги, и делала все возможное, чтобы знакомить желающих выйти замуж американских наследниц с теми британскими джентльменами, кто обладал характером добрым и нравственным, с теми, кто сможет обеспечить своим женам не только признание светского общества, но и семейное счастье. И она гордилась тем, что теперь любая американская девушка, решившая выйти замуж за британского лорда, твердо знала – первый свой визит по прибытии в Лондон необходимо нанести леди Федерстон на Беркли-стрит.
Воспоминания о Чарльзе привели Белинду к неизбежному сравнению покойного мужа с Трабриджем, и их сходство послужило отрезвляющим напоминанием о ее долге. Она должна выполнить свою угрозу и остановить этого человека. Но стоило подумать о его золотисто-карих глазах и губительной улыбке, она поняла, что это будет не так просто. Есть немало наследниц, которые радостно обменяют свое сердце и приданое на красавца с титулом в эфемерной надежде на взаимную любовь.
В гостиную со стопкой газет вошел Джервис, но, погрузившись в размышления, Белинда едва заметила, как он пересек комнату и положил ее рядом с креслом. У нее давно вошло в обычай просматривать утреннюю и вечернюю периодику на случай, если туда проскочила какая-нибудь пикантная сплетня, еще не попавшая в поле ее зрения. Это занятие обычно очень развлекало леди Федерстон, потому что чаще всего газеты ошибались.
Однако сегодня Белинда не смогла изобразить интерес, когда дворецкий подошел и положил кипу скандальных листков на столик возле ее кушетки.
– Вечерние газеты, миледи.
– Спасибо, Джервис.
Она отпустила его рассеянным жестом и нахмурилась, глядя на газеты. Вполне вероятно, некоторые из них уже обратили внимание на возвращение Трабриджа из Парижа и теперь все из кожи вон лезли, гадая, зачем он приехал в Лондон.
Несмотря на самоуверенно брошенное ему обещание, Белинда знала, что она вряд ли сможет помешать ему найти себе невесту, в особенности когда он в отчаянной спешке и готов применить непорядочную тактику, на которую намекнул. Тем не менее она была преисполнена решимости сообщить каждой наследнице в Лондоне и, разумеется, их родителям о характере и намерениях маркиза, чтобы они знали об этом заранее. Только Белинда может их оградить. Но подобные предостережения следует высказывать с особой тонкостью, иначе может показаться, что она преследует свои собственные корыстные цели, и ей перестанут доверять. Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов вероятность, что лорд может подать на нее в суд за клевету, если Белинда зайдет слишком далеко.
Наносить визиты матерям, шепотом давать советы… Да, этот отработанный годами прием непременно сработает, но на это требуется время, а если лорд и вправду готовится погубить какую-нибудь девушку, чтобы добиться своего, времени у нее нет. Но какое еще у нее есть оружие, кроме языка?
Белинда внезапно выпрямилась – вдохновение обрушилось на нее с невиданной силой. Способ есть, сообразила она и взглянула на часы. Да, времени, чтобы нанести визит, как раз хватит, и вполне возможно, именно этот короткий визит не даст маркизу Трабриджу лишить невинную девушку целомудрия и состояния.