Глава 6. «Параллельные предки»
Несмотря на то, что следующий рабочий день был понедельником, вся лаборатория чуть свет была в сборе и с нетерпением ожидала появления в 9.00 шефа. Тот явился минута в минуту и сразу же объявил «чрезвычайное» заседание лаборатории открытым. Во всяком случае, именно так он интерпретировал нетерпение сотрудников приобщиться к «великому прорыву».
– Я тут за субботу и воскресенье кое-что еще раз обмозговал, – начал Авкуб,
– И пока что не нахожу причин в изменении пришедшей мне на ум в пятницу догадки. От того правильно ли мы понимаем суть поведения «параллельных», зависят наши последующие с ними контакты. Нам следует знать, кто они такие и что им интересно. А что нет!
Поскольку в этих контактах мы являемся стороной зависимой, надо максимально «подыгрывать» нашим визави. Поэтому прошу всех жестко оппонировать мне на все мои доводы.
Итак, начнем сначала…
Удачный посыл Ваном фильма «Парк юрского периода» «за стену» выявил ряд специфичных крупных и мелких деталей, которые могут в общих чертах охарактеризовать цивилизацию «параллельных».
Это: Во-первых, бесспорный, подавляющий интерес к временам «нашей» мезозойской эры. Кто не знает, тому «напоминаю», что эта эра продолжительностью примерно 169—186 миллионов лет подразделяется на три периода:
Триас – продолжительность 50 млн. и время наступления 235, Юра – 53 млн. время наступления 185, Мел – 66 млн. время наступления 132±5 миллионов лет тому назад.
Обратите внимание на точность летоисчисления периодов в ±5 миллионов лет.
И это при том, что весь Антропоген, в котором, с точки зрения палеонтологии появились, в конце концов, и мы с вами, занимает чуть больше полумиллиона лет.
Я это к тому, чтобы нам потом не пришлось удивляться некоторым «неточностям» этой науки.
В общем большого интереса у «параллельных» не вызвала вся геологическая история Земли вместе с версией появления на ней человека. Я посмотрел журнал относительного интереса и установил, что вся истории нашей планеты в их мнении просто ничто в сравнении с Мезозоем. Это очень и очень характерно!
Во-вторых, их особенно интересовал Юрский период – начало расцвета динозавров. По данным нашей палеонтологии бурная эволюция, вернее революция этой формы жизни, на Земле началась после катастрофических извержений Пермского периода Палеозойской эры. Тогда массовый выброс лавы на площади в миллион квадратных километров превратил низину Восточной Сибири нашей страны в плоскогорье высотой выше 500 метров над уровнем моря. Представить невозможно и массовый, и энергетический результат такого процесса.
Огромный выброс мантийного тепла не мог не сказаться на ходе эволюции. Резкое потепление морской воды и атмосферы привело к значительному и равномерному подъему средних температур практически всей Земли. Повсеместно исчезли вечные льды и установился относительно равномерный теплый климат.
Всё это катастрофически сказалось на флоре и фауне Палеозоя.
Ранние формы её, специфически приспособленные к приморско-низинным ландшафтам, вымерли. Ни четырехлучевые кораллы (ругозы), ни трилобиты, ни граптолиты не перешли той невидимой границы, которая пролегла между палеозоем и мезозоем. Мезозойская эра была временем неудержимой экспансии позвоночных. Из древних палеозойских рыб лишь немногие перешли в мезозой, это удалось только одному виду пресноводных акул. Наоборот современные лучеперые рыбы, первоначально обитавшие только в пресноводных водоемах, вышли в «обезлюдившие», то бишь, покинутые прежними обитателями моря, здорово там размножились и до наших дней сохраняют за собой господствующее положение.
Но главную задачу по заселению огромных пустых пространств Земли эволюция поручила древнейшим и наиболее примитивным пресмыкающимся, коими были тогдашние неповоротливые котилозавры. Среди них уже имелись как мелкие животноядные, так и относительно крупные растительноядные формы. Потомки котилозавров дали начало всему многообразию мира пресмыкающихся. И это к тому, чтобы нам потом не пришлось удивляться некоторым «неточностям» этой науки. В целом мезозойская эра была эрой относительного геологического спокойствия, лишь изредка и ненадолго нарушаемого легким складкообразованием. В биологическом плане мезозой был временем перехода от старых, примитивных, к новым, прогрессивным формам.
Мезозойский мир был значительно разнообразнее палеозойского, фауна и флора выступали в нем в значительно обновленном составе— это был стремительный рывок эволюции к высшим формам, венцом которых наша палеонтология считает динозавров мелового периода.
Правда в свете последних событий мне кажется, что она здорово в этом заблуждается.
Но не будем отвлекаться…
В-третьих, они осведомлены о динозаврах гораздо лучше наших научных консультантов по фильму юрского периода, о чем свидетельствуют сделанные ими правки.
В-четвертых, они как-то осовременивают себя с этой эпохой.
Вот вам четыре начальных постулата. Я нарочито не делаю заключения, прошу высказаться по сути их соответствия.
– А почему Вы думаете, Алексей Алексеевич, что они причисляют себя к происходящему в фильме? – спросил, поправив привычным жестом сползающие модные очки, аналитик Щегол.
– Может быть, они просто заинтересовались сюжетом и добавили от себя некоторых пикантностей.
¬– Ан, нет, батенька, Вы здесь не правы! – нетерпеливо вмешался Сергейчин.
– Как психолог, могу утверждать, что психологии мыслящего существа не свойственно преувеличивать способности менее развитых существ.
Ну, скажите, кто всерьез думает о своей собаке, что она умнее его?
Поэтому, если Вы считаете, что «куренок» вымышленный супер герой в духе диснеевских мультиков, то, скорее всего, ошибаетесь. Однако я не стану настаивать на своем, а покажу всем вам справочные материалы последних палеонтологических исследований из Восточного Китая, особого рефугиумного (длительное время отрезанного от общей ветви эволюции) района. Там палеонтологи в горизонтах нижнего (раннего мела) почти каждый год находят все новые отпечатки скелетов так называемых «оперенных динозавров».
Они считают, что оперение этим динозаврам нужно было только для защиты от холода, принимая при этом версию об их теплокровности.
– Спрашивается, – психолог характерным профессорским жестом поднял палец вверх, призывая ко вниманию,
– Зачем бегающим динозаврам тепловая защита от холода, если все прочие бегающие, прыгающие и даже ныряющие в воду, не требуют такой защиты.
Отвечаю!
Такая защита нужна была летающим динозаврам.
Поэтому я взял голограмму отпечатка скелета одного из них, а именно каудиптерикса, (Caudipteryxzoui), и сегодня утром, до вашего прихода дал обработать её Колотуру по новейшей методике реконструкции внешнего облика любого существа по отпечаткам скелета и другим органическим и неорганическим остаткам.
Эта методика позволяет восстановить голографический облик любого существа в практически натуральном виде, вплоть до окраски кожных покровов, меха или цвета глаз.
Результат работы Колотура пред вами. Я напоминаю, что автомат «видел» полученный от «параллельных» фильм и мог скомпилировать изображение, но как настоящий автомат он четко следовал методике реконструкции. Я этот факт дважды перепроверил.
– Итак, – Сергейчин опять заученно поднял палец вверх,
– Перед вами слева – отпечаток тела каудиптерикса, а справа – его реконструкция.
Кто заметит разницу между нею и облачным героем-убийцей, пусть первый бросит в меня камень…
Ну, поскольку камень не полетел, я возьму на себя смелость вместо Алексея Алексеевича озвучить его версию…
Героический цыпленок в голографическом фильме есть предок высших мыслящих существ, мыслящих нашими, человеческими, категориями или весьма близкими к ним.
И, скорее всего, они ведут свою родословную от летающих ящеров Юрского и Мелового периодов…
Прошу всех захлопнуть рты и думать дальше…
Благо для такой эволюции у них было, страшно подумать, в 150 раз больше времени, чем у человечества, начиная с того момента, когда первая обезьяна встала на задние лапы и они постепенно превратились в ноги.
– Вот уж от души благодарю, – обрадовался поддержке Авкуб.
– Я бы не решился на столь категоричное утверждение. Но поскольку, слово вылетело, оно не воробей, его не поймаешь, значит всем задание на завтра…
Пишите свои версии ответа на двуединый вопрос:
– Как потомки пернатого ящера всего достигли и каким образом очутились за «стеной», если до того они вроде бы являлись и нашими предками.
Наиболее достоверные версии обсудим на завтрашнем собеседовании.
Всем привет. До свиданья!
Однако свидания «назавтра» не получилось. Возбуждение таким глобальным открытием настолько взвинтило работоспособность сотрудников, что версии посыпались как из рога изобилия. Аргументация поданных вариантов настолько расходилась в своей основе, что найти компромисс шефу никак не удавалось.
С одной стороны надо было учитывать ортодоксальную позицию «технарей», то бишь математика, физика, электронщиков и программистов, с другой – «прозрения» экстрасенса и всё это подчинить теории эволюции и заключить в рамки психологии и даже социологии.
Тем не менее, через неделю напряженной работы Авкуб смог разослать сотрудникам объемистый сенсорный доклад для «бесконтактного» обсуждения.
Мы не станем углубляться в детали доклада (за неимением времени), а просто изложим его основные положения и выводы.
Авкуб резонно считал, что корни любой цивилизации сопряжены с
особенностями эволюции доминирующего в этой цивилизации вида. Но в современной науке целостной теории эволюции, объединяющей биологию, экологию и генетику нет.
Формально имеются три основные теории, авторами которых являются Жан Батист Ламарк (1744—1829), Жорж Кювье (1769—1832) и Чарльз Роберт Дарвин (1809—1882). Основополагающей и наиболее разработанной из них является теория Ламарка, несмотря на более раннее появление. В труде «Философия зоология» (1809) были поставлены все основные проблемы эволюции: реальность видов и пределы их изменчивости, роль в эволюции внешних и внутренних факторов, направленность эволюции, причины развития у организмов адаптаций и так далее. Ламарк придал реальное содержание представлениям об иерархии организмов, их сродстве. В качестве доказательств Ламарк использовал географическую изменчивость и отсутствие твердых границ между видами и разновидностями.
Непомерно раскрученную теорию Ч. Дарвина Авкуб считал, фактически, деформированной частью теории Ламарка, касающейся процесса наследования признаков.
Движущими силами эволюции, по Дарвину, являются только наследственная изменчивость и естественный отбор. Изменчивость служит основой образования новых признаков в строении и функциях организмов, а наследственность закрепляет эти признаки. В результате борьбы за существование происходит преимущественно выживание и участие в размножении наиболее приспособленных особей и возникновение новых видов. Ничего не добавляя к Ламарку, Дарвин делает акцент на ведущую роль в процессе эволюции естественного отбора, при котором перспективы эволюционного процесса становятся совершенно не предсказуемыми.
Теорию катастроф Кювье он вообще не мог назвать теорией, поскольку она представлена лишь геологической концепцией, согласно которой в истории Земли периодически повторяются события, внезапно изменяющие рельеф земной поверхности и уничтожающие все живое. Этим и объясняется смена фаун и флор, наблюдаемых в геологических пластах.
Однако, невзирая на очевидную простоту теории, она имеет место в истории эволюции Земли, поскольку на четырех катастрофических горообразовательных процессах основываются революционные преобразования эволюции: древняя Байкальская складчатость дала скачок в развитии множества морских животных с твердым скелетом (панцирем) в Кембрийском периоде и вообще многообразию морской фауны;
Каледонские горы спровоцировала атаку жизни на суше в Девонском периоде; начало, так нас теперь интересующей, мезозойской эры совпало с концом варисцийских горообразовательных процессов (Герцинская складчатость), а закончилась она с началом последней мощной тектонической революции – Альпийской складчатостью, с чего началась наша Кайнозойская эра.
Абсолютно неестественно отрицать катастрофическую роль рока в любой истории, частью которой эволюция и является. Относительно малые катастрофы могут стимулировать эволюционный процесс, расчищая экологические ниши перед наиболее перспективными (эволюционно прыткими) формами. Мощные катастрофы могут стереть с лица Земли все признаки биологической эволюции. Но все они вместе не несут определяющего творческого начала в эволюции, поэтому не могут быть её основой.
Тем более, что в плане рукотворных катастроф человечество уже почти сравнялось с природой. В любом случае, как особо обращал на то внимание шеф, он исключает какие-либо катастрофические воздействия на эволюцию динозавров в Мезозое. В это время на всей Земле был библейский рай.
И хотя в Южном полушарии в мезозое завершился распад древнего континента Гондваны, в целом мезозойская эра была эрой относительного спокойствия.
Авкуб, пристально наблюдая по сенсору за персональным процессом изучения доклада и заметив некое усталое пренебрежение к теории земной эволюции, бросил камушек в начинающее зарастать тиной озерцо глубокомыслия своих сотрудников:
– И забегая вперед, могу отрицать катастрофическое исчезновение динозавров в конце Мелового периода.
Они здравствуют и по сей день!…
Выждав момент, чтобы аудитория «проглотила» этот кусок новостей, посоветовал потерпеть:
– Но до осознания этого вам придется скрупулезно перебрать в головах мои и ваши рассуждения на сей счет.
Что касается дарвинской теории, то судя по ней, слепой, но мудрый естественный отбор, обеспечил непрерывное эволюционное развитие от простого к сложному, по восходящей непрерывной спирали. Но недаром народная мудрость говорит, что слепой не может быть хорошим поводырем. И подслеповатый естественный отбор проглядел революционные моменты в плавно текущем процессе эволюции.
Я хочу акцентировать ваше внимание на основных проколах дарвинистской теории. Она только приблизительно знает о том, когда исчезли на Земле динозавры и ничего не ведает про то, отчего исчезли.
Я даже не ставлю вопрос, как исчезли и куда…
А всё оттого, что эволюция по прихоти естественного отбора имеет одну характерную деталь, уже однажды упоминавшуюся нами. Она полна случайностей и необъяснимых скачков, или, если хотите – революции в эволюции.
Их полно в мезозое, но и до того было множество.
Прошу внимания, я вкратце их перечислю, так как это позволит нам адаптироваться к совершенно необычной для нас ситуации.
Мы все привыкли к мысли, что любая эволюция (несмотря на предупреждения Ламарка) должна идти естественным случайным путем. И даже не помышляем о возможности «программированной» эволюции, если не иметь в виду её библейский вариант. Между тем эта мысль, с моей точки зрения, абсолютно несостоятельна…
Но давайте ближе к делу.
Итак, немало загадок и в более ранних эпохах. Посмотрим на кембрий, и на явление жизни в докембрийский период. Наиболее древние слои, в которых найдены не вызывающие сомнений ископаемые остатки, относятся к концу Кембрийского, началу Ордовикского периодов. В этих осадочных отложениях найдены миллионы ископаемых остатков высокоразвитых сложных форм жизни. Сюда входят губки, кораллы, медузы, черви, моллюски, личинки. Практически, любая из основных беспозвоночных форм жизни была найдена в отложениях этого времени. Все эти животные обладали такой высокой сложностью строения, что, как было подсчитано некоторыми противниками дарвинистской теории, им потребовалось бы 1,5 млрд. лет для эволюции.
Парадокс ситуации для дарвинистов в том, что эволюционные предки кембрийской фауны, если таковые когда-либо существовали, нигде и никогда не были обнаружены…
Это один парадокс.
Но вернемся к другим, еще более ранним, революциям в эволюции. Если начинать сначала, то очевидна другая макрореволюция в микромире. Я имею в виду верхоглядство дарвинистов, с легкостью порхающих от биохимических процессов к физиологическим и, тем более, генетическим. Они запросто ведут свою теорию от белково-аминокислотного супа в древних морях к возникновению клетки и многоклеточным животным и растениям.
Могу утверждать, что это профанация!
Дело в том, что современная наука давно уже освоила синтез белков в условиях природного « океанического аминокислотного супа» эволюционистов.
Но…
Но надо же представлять реальную концентрацию этого супа и мизерную скорость случайного синтеза отдельной молекулы, которая весьма не вечна и скорость ее распада соизмерима со скоростью синтеза и чаще всего превышает её.
В результате в океане мог образоваться баланс белкового круговорота очень малой концентрации. При этом, следует иметь в виду, что это был простой белок – органическое вещество без признаков обмена веществ, свойственному организмам. Белок суть только основа для их построения. И я не вижу, каким образом примитивный суп вдруг нашел в себе способности обмениваться белками с окружающей средой в свою пользу и строить из них тела существ.
Особенно интересно то, что с тех давних пор (более 3 миллиардов лет) природа больше не использовала ни одной новой аминокислоты для синтеза белков, а только всего 20 первородных, да и то, только левого вращения плоскости поляризации.
Сообщаю специально для скучающих наших «технарей»: в природе все аминокислоты двух видов – с определенными атомами, ориентированными вправо и, наоборот, с теми же атомами, но ориентированными влево. Сторона, в которую они ориентируются, определяется случаем. Когда бы аминокислоты ни получили в лаборатории, они всегда более или менее наполовину правые и наполовину левые. Это верно в любом разе – были ли они получены в условиях, аналогичных природным, или нет. Хотя это довольно жестокое правило, ни одно из живых существ не имеет левосторонних и правосторонних аминокислот вместе. Все они левосторонние. Никто не знает, почему. Никто не может воспроизвести исключительно левосторонние аминокислоты.
Все очень просто – кто-то или что-то сделали их такими.
Следующий парадокс вообще исключает случай произвольной, на авось, сборки даже простейших белков из аминокислотного супа океанов. Дело в том, что даже простейшие белки – протеины – вещь чрезвычайно сложная. Мельчайшая из известных живых субстанций (микоплазма гоминис Н 39) содержит 600 видов протеинов, каждый из которых построен в среднем из 400 молекул аминокислот.
Когда мы слышим, что ученые получают протеины в условиях, которые похожи на те, что могли иметь место и в природе в результате прохождения электрического разряда через атмосферу, это еще не доказывает, что жизнь пришла именно этим путем.
Подобное заявление было бы аналогично выводу, что, если бы нашли естественный способ плавления алюминия в природе, это служило бы доказательством, что и летательные аппараты тяжелее воздуха были созданы природными средствами.
Сейчас подсчитано, что простейшая теоретически возможная форма жизни потребовала бы по меньшей мере 124 различных протеина. Но нужно ещё, чтобы все эти протеины не просто соединились как попало, а именно в одной единственной последовательности.
Это равносильно следующее аллегории: Представим, что все отдельные части космического лайнера брошены в общую кучу, и эта куча полетит, если её заправить топливом. Правда, если мы сложили всю кучу в большой мешок и трясли бы этот мешок достаточно долго, все могло случиться.
Но это смешно даже верующему в чудеса.
Несмотря на то, что математик Крус едва сдерживает зевоту, давайте разберем статистические шансы для появления только одного определенного протеина. Из аминокислотного ряда протеина, содержащего только 12 различных видов аминокислот с молекулярным весом равным 34 000 (в грубом приближении около 340 аминокислот в молекуле относительно простого протеина) можно было бы составить 10300 различных группировок! Другими словами, на первобытной Земле могли были бы родиться 10300 различных молекул протеинов с молекулярным весом 34 000. Если бы мы имели, хотя бы по одной молекуле каждого вида, их общий вес составил бы примерно 10280 граммов, тогда как общий вес Земли составляет лишь 1027 граммов. Если бы вся видимая Вселенная состояла из протеинов подобного рода, то и тогда нам не удалось бы разместить все возможные виды молекул, даже по одному экземпляру из каждого вида…
Вот, сразу видно, как у математика возбудить интерес к загадкам эволюции, – усмехнулся Авкуб, – Следующий тупик эволюции – это создание простейшей клетки прокариот, имеющей специфическую оболочку – мембрану, отделяющую клеточное содержание от окружающего ее «супа». Образование клетки революционизирует мир, который перестает быть «мировым супом» и становится «средой обитания», в которой обмен веществ идет между организмом (клеткой прокариот) и окружающей средой.
В философском смысле это диалектическая оболочка, одновременно связывающая и разделяющая нас с окружающей средой. Без нее мы просто бы растворились в этой среде без остатка и осадка.
Пока наука не в состоянии представить нам эксперимент по самосборке оболочки у искусственного белка.
Очередной парадокс «случайной» эволюции – это процесс, обеспечивший не только обмен веществ в живых организмах, но и позволивший им плодиться и размножаться (точь-в-точь по библии). И в отличие от этой, не слишком мудрой книги, вся нынешняя жизнь произошла от
клеток с информационными системами, основанными на репликации ДНК, и на синтезе белков, направляемом информационной РНК.
При этом удивительна однотипность ДНК всех живых организмов. Все они состоят из длиннющих полинуклеотидных спиралей, соединенных неимоверным множеством вариантов сцепленных между собой азотистых оснований, которых имеется всего на всего 10—12 видов.
Форма этих связей общая для ДНК всех живых организмов на Земле!
Молекула ДНК кроме наследственной функции выполняет и мутационную. В ней есть участки с повышенной частотой мутаций и имеются участки более консервативные, где мутации происходят редко. И в этом проявляются два разных процесса: если мутации ведут к летальному исходу, они не проявятся в следующих поколениях, а если ошибка не смертельна, она закрепится в следующих поколениях.
Все гениальное просто! … – голограмма Авкуба почесала свой лоб…
– Но я никак не могу поверить в гениальность природы и эволюции, работающей по принципу «орел или решка», при таких выдающихся выигрышных результатах. Природа сама по себе не могла совершить революционный скачок от биохимии (океанского супа) до живого существа, обладающего способностью существовать, расти, эволюционировать и размножаться без революционного вмешательства со стороны умных и дальновидных сил.
Меня всегда поражала алогичность процессов биохимии живого.
Она заключается в том, что жизнь сотворена, этой самой биохимией, при условии малого количества относительно простых исходных комплектующих, но при невероятной сложности и многообразии дальнейших соединений в конструкции.
А этот факт характерен для хорошо продуманной сложной программы!
– И, наконец, про последний и наиболее интересный тупик эволюции, интересный тем, что он касается нашего с вами происхождения. И если вы кое-что знаете про своих прапредков, а я расскажу что-либо новое, то, надеюсь, эта новость вас не разочарует.
Всем известна дарвинистская теория происхождения человека от обезьяны. Меня эта теория никак устроить не может. И вовсе не из-за возможности такого мало обаятельного родства, а по причине её нелогичности.
Современная палеонтология до сих пор не может найти «последнее» звено, как ей кажется, в цепи плавного превращения первобытного примата в Homo sapiens. Почти пол миллиона лет следы находятся, а потом, раз …и обрываются.
До неандертальца, который с трудом, видимо, произносил внятные звуки на уровне шимпанзе, все ладно, а как до появления гортани, связной речи и вообще элементов абстрактного мышления, так это только лет так 30 000—50 000 и не далее.
Откуда вдруг такой скачок в плавной эволюции Дарвина?
Поэтому у меня более уважительное отношение к Ламарку.
Ламарк объяснял прогресс организации от простейших до высших форм существованием особой «силы», действующей автономно от среды, непрерывно и постепенно, строго равномерно (пропорционально времени). Эта сила целенаправленно управляет ступенчатым усложнением организации, и обуславливает неизбежный переход от одной ступени организации к другой.
Он постулировал непрерывное самозарождение простейших животных и утверждал, что «воспитательные» формы среды удивительно специфичны! Относительно совершенные, но еще «донервные» животные изменяются через питание. С появлением нервной системы и сознания (обратите особое внимание на это) связь среды и организма существенно меняется в пользу большего участия сознания в эволюции. В связи с этим Ламарк придавал особое значение упражнению и неупражнению органов как главной причине адаптивных преобразований у высших животных. Более того он рассматривал в качестве причин эволюции сознательные волевые акты.
Прошу обратить особое внимание на последний факт.
Что-то мне подсказывает, что он нам ещё пригодится!!!…
И последнее следствие из теории Ламарка.
Он постулировал одновременное существование «высших» и «низших» форм (например, человека и амебы). Ламарк объяснял это «сложностью» среды.
Если применить его понятие сложности среды к нашим задачам, становится очевидным, что стратегически правильно базировать наши исследования на его теории.
Но вернемся к нашим динозаврам,…
Тут легкий мелодичный сигнал поступления голографической почты прервал затянувшуюся «тупиковую» лекцию шефа.
Авкуб, лишь слегка взглянув на миникопию, весь расплылся в довольном выражении лица.
– Вы помните, друзья, что мы недавно задали Колотуру расчет вероятностной реконструкции эволюционного процесса на нашей планете, начиная с Мезозоя. При этом приоритетными направлениями были определены: исходная теплокровность субъектов, возможность их свободного полета и огромная временная длительность (более 100 млн. лет) совершенствовать эти способности, плюс, конечно же, мультик, присланный «параллельными» про пернатого динозавра-куренка.
Посмотрите, что нам выдал Колотур после двух часовой «творческой» работы.
Авкуб, привычно забывая о реальном отсутствии слушателей в аудитории, обвел глазами пустые стены кабинета. Но, быстро встрепенувшись, переслал голограмму каждому сотруднику и у каждого в воздухе зависла следующая картинка……..
Шеф внимательно вгляделся в «голографические» лица своих подчиненных, большинство из которых никак не разделяло его восторг и понял, что его физики, программисты и социологи не в силах моментально оценить вопиющую разницу между представленной схемой и общепринятыми трактовками прошлой земной эволюции.
Крутнув, в некой задумчивости, свой вихор, он начал «сначала»…
– Предположим, что теория катастроф 250 млн. лет назад расчистила путь для динозавров и они стремительно, аж 170 млн. лет совершенствовались. По данным нашей палеонтологии они развились из текодонтов еще в триасе и заняли господствующее положение на Земле в Юре и Мелу.
По общей схеме эволюция архозавров выглядит так. От пермо-триасовых текодонтов обособились остальные отряды: крокодилы, птерозавры и два отряда динозавров: ящеротазовые (Saurischia) и птицетазовые (Ornitischia). К ящеротазовым относятся такие, на первый взгляд несхожие друг с другом формы, как хищные двуногие тероподы размером от тиранозавра – 6 м высотой, до прекурзора, очаровательного создания величиной с ворону или шустрого анурогната, размером с воробья.
К птицетазовым (несмотря на нехарактерное название) принадлежат исключительно растительноядные формы, по большей части крупные и очень крупные: двуногие утконосые динозавры, вторично-четвероногие анкилозавры (панцирные динозавры), стегозавры и цератопсиды (рогатые динозавры).
В юре среди динозавров можно было встретить настоящих чудовищ, длиной (с хвостом) до 25—30 м и весом до 50 т.
В Меловом периоде достигли расцвета хищные динозавры, наиболее замечательными среди которых были такие формы, как Tyrannosaurus rex, длина которого превышала 15 м. Все эти формы, оказавшиеся величайшими наземными хищными животными за всю историю Земли, передвигались на двух ногах.
Эта «изобретенная» архозаврами жизненная форма бипедального хищника оказалась столь совершенной, что на протяжении всего мезозоя наземных хищников иного типа не возникало вовсе. Судя по всему, мы тут имеем дело со случаем «абсолютного оружия» (не раз демонстрировавшимся эволюцией в ситуациях с появлением зоопланктона в Венде, гигантскими стрекозами в Карбоне и др.).
Прошу отметить про себя возможность появления «абсолютного оружия» эволюционным путем!
Однако, что меня поразило в Колотуровской схеме?
Она уже в самом начале мезозоя, в триасе, показывает существенные отклонения от известного нам стереотипа. В группе частично теплокровных, наблюдается настоящий бум, в том числе среди летающих ящеров и млекопитающих.
При этом число видов последних оказалось очень большим. Расчеты Колотура показывают, что в этом отношении млекопитающие не уступали видам динозавров. Правда, все они были малого или среднего размера и составляли собой малый структурный экологический класс, довольствующийся кусками экологических ниш, не занятых большим классом динозавров.
Но заметьте, эволюция с самого начала Триаса создала их и почти 150 миллионов лет берегла «на всякий случай»!
Что это запасной вариант, Колотур в схеме определил однозначно, выделив основной вариант прогрессивного развития сплошной линией. И этот путь весьма оригинален. Он отпочковывает в ранней Юре плохо летающих (порхающих) птиц и продолжает весь Меловой период совершенствовать полет динозавров. Заметьте – более 90 миллионов лет тратится эволюцией на «обучение» полетам!
Не многовато – ли?
Потом мы видим, что полет каким-то образом трансформируется (у пернатых динозавров), а далее их потомки покидают не только зону Кайнозойской эры Земли, но саму Землю, как таковую…
И с тех пор Колотур, впрочем, как и вся наша наука, следов динозавров в эволюции Земли не наблюдает.
Вот, что мне видится в расчетах Колотура!
Правда, мне не ясно, каким образом произошел такой невообразимый переворот в плавной ветви эволюции, но давайте пока что порассуждаем о полете.
Мне почему-то кажется, что все дело в нем…
Вы только представьте себе: летать свободно над землей 100 миллионов лет, осваивать трехмерное пространство всем своим существом и прекрасно в нем ориентироваться, ощущать скорость, и если, при этом, еще что-то воспринимать «разумом», то из такого материала эволюция могла слепить все что угодно.
Давайте посмотрим на особенности летающих динозавров, исходя из данных современной палеонтологии.
Это первые летающие ящеры, так называемые рамфоринхи..…
Рамфоринх (в переводе с греческого – «клюворыл») известен с начала верхнеюрского периода, жил около 170 млн. лет назад. Это самый примитивный из летающих ящеров, с размахом крыльев от 90 до 120 см. Тело и узкие крылья животного покрывала шерстеобразная чешуя, видимо, удерживающая тепло в полете. Кожистая летательная перепонка у рамфоринхов натянута между удлиненным «летательным» пальцем передней и лодыжкой задней конечности. Длинный хвост оканчивался вертикальным «килем», играющим роль руля поворота. Это совершенно необходимый орган для видов рамфоринхов, питающихся насекомыми и оттого летающих преимущественно между зарослями с частой сменой направления полета. На вытянутых челюстях располагались длинные и тонкие зубы, немного наклоненные вперед.
Заселяли рамфоринхи и морские побережья. Здесь они питались рыбой, которую ловили, опустив в воду нижнюю челюсть. Первые отпечатки скелетов рамфоринхов были найдены в конце 18 века. В 1801 году Жорж Кювье отнес их к пресмыкающимся и выделил в особую группу летающих ящеров.
Так были впервые описаны летающие ящеры. Но вскоре оказалось, что уже в те времена их разнообразие было весьма велико. И часть из них настолько овладела техникой полета, что длинный хвост стал не нужен для ловкого лавирования в воздухе.
Примером может служить Анурогнат (Anurognathus ammoni) (в переводе с греческого – «бесхвостая челюсть») – мелкий птерозавр, известный из верхнеюрского периода, живший около 160 млн. лет назад. Весьма характерное название и сам облик его, являются воплощением «птичьего машущего полета». Длина тела этих ящеров не превышала 9—10 см, а вес тела составлял всего 5—9 г.
Постепенно размеры летунов стали возрастать в сторону увеличения массы тела, благо пищи этим хищникам, видимо, хватало с избытком. Тем более тем из них, кто питался рыбой.
К примеру, Орнитохейрус – Гигантский летающий ящер (Ornithocheirus; в переводе с греческого – «птицерукий») жил в раннемеловом периоде 125—110 млн. лет назад. Размах его крыльев достигал 12 метров, длина тела – 3,5 м, головы – 1,5 м, вес – 100 кг. Длинные узкие челюсти, с костным гребнем в передней части, и острые зубы были приспособлены для выхватывания рыбы из воды. Кости имели воздушные полости, что значительно облегчало вес тела. Орнитохейрусы могли подолгу планировать, улавливая потоки воздуха, и, по-видимому, мигрировали по всему миру, о чем свидетельствует география их находок.
Прекрасные летуны хищные птеранодоны заселили всё воздушное пространство морей и континентов, занимая все возможные ниши, вплоть до падальщиков.
Самым очевидным примером может служить Кетцалькоатль (Quetzalcoatlus sp.), живший в позднем меловом периоде 90—95 млн. лет назад. Он был самым крупным из известных науке птеродактилей. Размах крыльев этого летающего ящера достигал 13 метров. Несмотря на огромные размеры, его скелет был очень легким и весил он не более 100 килограммов. Кетцалькоатль прекрасно умел планировать, парить в воздушных потоках и был способен покрывать большие расстояния. Он имел длинную шею, выдававшую в нем типичного падальщика.
Первым скелет кетцалькоатля обнаружил палеонтолог Дуглас Лоусон в национальном парке Техаса (США). Он же и назвал его по имени грозного ацтекского бога Кетцалькоатля (на языке ацтеков – «пернатый змей»).
В «объяснительной записке» к своей модели Колотур отображает сравнительные летные качества летающих ящеров и современных птиц. Я уточняю, что именно современных нам оттого, что птицы, современные летающим ящерам, умели только «порхать» в лесной чаще, дабы не стать добычей перволетунов.
Так вот, соотношение размаха крыльев (м) к весу (кг) у летающих ящеров всех величин составляет от 20 до 5, а лучшие современные летуны: альбатросы, гигантские буревестники и грифы обладают коэффициентом «грузоподъемности» ниже 4. Подобные птичьим летные качества имел уже самый примитивный летун из ящеров – рамфоринх, более 100 миллионов лет тому назад.
Несколько раз, просмотрев кадры полетов над океаном птеранодонов и подивившись на летательные качества птерозавра, Авкуб особенно заинтересовался именно, планирующим полетом. В фильме «параллельных» этот вид этот полета был показан как-то вскользь. Поэтому необходимые знания он решил почерпнуть из архива Палеонтологического института.
Полученный сенсором архивный рисунок практически не расходился с документальной съемкой «параллельных».
Справочная информация содержала следующее краткое описание этого летуна. Птеранодон – представитель вымершей группы летающих ящеров (птерозавров). Этот современник динозавров обитал на территории нынешнего Канзаса (США) в позднемеловое время (около 85 млн. лет назад). Размах крыльев птеранодона превышал шесть метров. Между сильно удлинёнными четвёртыми («летательными») пальцами кистей и телом имелась натянутая тонкая кожистая перепонка, обеспечивающая парение в воздухе. На голове заметен направленный назад затылочный гребень. Его назначение не выяснено, но, возможно, он играл ту же роль, что и хвостовая часть самолета. Птеранодоны жили вблизи морского берега и питались рыбой.
Дополнительно Сенсор выдал такую информацию.
Специалисты по аэродинамике считают, что крыло птерозавра было идеальной моделью планера: Если у птиц плоскость крыла образуют длинные маховые перья, то у летающих ящеров и летучих мышей – кожная перепонка брахиопатагиум, натянутая между телом и сильно удлиненным четвертым пальцем кисти. Птерозавры в отличие от летучих мышей имели дополнительную перепонку между плечом и предплечьем, так называемый пропатагиум. Натяжение мышц поднимало пропатагиум, что позволяло изменять аэродинамические свойства крыла. Подъем и опускание хвоста изменяли угол наклона брахиопатагиума, который функционировал как самые настоящие закрылки для гашения скорости при приземлении. Поверхность крыла была выпукла кверху, что создавало аэродинамический профиль крыла, необходимый для возникновения подъемной силы».
Для сравнения сенсор тут же выдал модель современного планера и Авкуб не мог с ним не согласиться в том, что скелет даже самого первого примитивного летуна – хвостатого динозавра— это модель хорошего планера.
Более того, он потребовал более детальных прогностических расчетов и получил их к своему удовлетворению.
«Механизм» раскладывания крыльев этих удивительных существ можно сравнить с технологиями изменяемой плоскости крыла ракет и самолетов. При размахе крыльев от 7 до 12 метров это существо имело небольшой вес. А это – идеальный планер! Крыло птерозавров имело совершенную конструкцию, им требовалась небольшая вертикальная скорость для набора высоты.
Исследования показали, что оптимальная скорость планирования – 29 км/ч. Максимальная же скорость полета достигала 50 км/ч, при приземлении она снижалась до 24 км/ч, что обеспечивало мягкую посадку. Длинные узкие крылья обеспечивали высокую эффективность планирующего полета, намного превосходящую таковую у современных альбатросов. Птеранодон мог планировать быстро и на длинные дистанции. Для поддержания его на лету было достаточно восходящего потока скоростью всего 0,6—1 м/с. Большинство находок птеранодонов сделано в отложениях открытого моря, удаленных в то время от берега на 160 км, что однозначно свидетельствует о способности птерозавров к дальним перелетам.
Скорее всего, птерозавры, как и современные морские птицы, могли садиться на воду и достаточно хорошо плавать. Вероятно, они взлетали с воды, выплывая на гребень волны. Рыбу они ловили, выхватывая ее из приповерхностного слоя воды в полете».
– Так-то оно так! – подумалось Авкубу,
– Ну, а если восходящего потока нет, а маховый полет – весьма затратное аэродинамическое явление, на которое требуется недюжинная сила мышц? Которой, весьма очевидно, у птеранодона не имелось, судя по недоразвитости костей груди и предплечья по сравнению с птицами!?…Кто что может тут сказать?
Пусть Соколов что-либо добавит к моим доводам.
– С точки зрения физики, – неуверенно начал Соколов, – Все расчеты весьма точны. При площади крыльев 25 квадратных метров можно было бы спокойно парить только в безветренную погоду. Но что делать в тропический шторм?
После каждого из циклонов впору открывать целое кладбище птеранодонов, – он задумчиво опустил голову к полу, как бы провожая туда почивших пресмыкающихся вместе с зачатком своей промелькнувшей, словно молния, мысли. Но ему удалось схватить за хвост ускользающее прозрение и он стал, как бы вслух про себя, рассуждать…
– А давайте—ка увеличим эти поперечные полосы на крыльях птеранодона, – увеличивает кадр «киношки»…
– Смотрите, у «параллельных» они быстро бегут, словно волны по кожистой пленке крыла. Ине так как показывает архивный рисунок, вдоль крыла, а от «пальца» к концу крыла, назад по направлению полета…
Что бы это значило!?
– Эврика! – вскрикнул в своем боксе Крус,
– Это же новый вид движителя!
Таким образом «бегущая волна» создает дополнительную тягу – вроде мотора у самолета! Я завтра же построю модель!
– Молодец, – похвалил математика Авкуб,
– Понятно почему они сейчас у нас летят совсем горизонтально, со скоростью до 50 км/час… Тем не менее, смотрите, они всё-таки изредка машут крыльями…
В чем тут загвоздка?
– Разрешите мне, – сразу же откликнулся математик Крус.
– Я тут за время Вашей познавательной лекции немного отвлекся и просчитал аэродинамические нагрузки при полете птеранодонов. Да, в планирующем полете никаких вопросов не возникает. Они спокойно могли нести не только собственное тело, но и еще 100 кг добычи (скажем очень крупную рыбу). Я не могу себе представить, что эти хищники вообще никогда не приземлялись на воду или на землю. А если приземлялись, то у них неизбежно возникали бы проблемы со взлетом.
Но не это удивительно. Удивительно то, что при экстремальном маховом режиме взлета (в случае масса тела + масса дополнительного груза) конструкция крыла не выдерживала бы перегрузок. И даже, если силы мышц было достаточно для взлета, то костная опора крыла, состоящая из предплечья и одного сильно развитого четвертого пальца, просто переломилась бы пополам. Такую перегрузку на излом не выдерживает не только костная ткань, но и большинство современных материалов. Отсюда для меня очевиден один вывод – в их аэродинамике имел место неизвестный фактор, обеспечивающий дополнительную подъемную силу.
– А знаете, что мне думается? – «задумался» в своем боксе физик.
– Ну, сама по себе площадь в 25 квадратов не бог весть какая… Скажем, вся площадь отражающих (фокусирующих зеркал) основного рабочего органа нашего Колотура около того, а мы уже можем с их помощью как-то оперировать плотностью торсионных полей. Что если вся площадь тела постоянно летающего десятки миллионов лет динозавра приобрела свойства нашего зеркального материала и стала способной (как большая антенна) фокусировать космическую энергию и частично (каким – то образом) преобразовывать в дополнительную подъемную силу?…
В принципе идея фантастическая!
Физически это какой-то блеф. Мне просто интересно, что думает на этот счет Иван Иванович с его недоступной физикам экстрасенсорикой?
– А думает она, Сергей Сергеевич, – изьязвился экстрасенс Иванов,
– Может и не так глубокомысленно, как физика, но зато под час, значительно более эффективно!
Вернее не думает, поскольку ощущение биополя любого организма и торсионного поля любого субъекта никак не связано с высшей нервной деятельностью. Скорее, наоборот, чем меньше контроль головного мозга, тем сильнее контакт с энергетикой космоса и человека, и высокоорганизованного животного. Во всяком, случае, в организме животного в момент полной релаксации этот контакт достегает наибольшей величины. И мне думается, что многовековое парение динозавров в полуастральном состоянии могло (за десятки миллионов лет) выработать у них способность аккумулировать энергию космоса для «своего внутреннего использования».
И, если физика с этим не согласна, пусть обоснует это несогласие своими физическими методами!
– Ну, не волнуйтесь так, Иван Иванович, вашу экстрасенсорику никто не хотел обидеть, – вступился за экстрасенса Авкуб.
– Напротив, никакими известными физическими законами мы не можем объяснить рассматриваемый феномен. Будем надеяться на помощь с той стороны. А пока приходится базироваться на принципах бессознательной медитации в достижении единства своего биополя с мировой энергией. Ведь основы такого единения лежат в создании целой мировой религии – буддизма. И если сам Будда достиг нирваны в течение своей жизни, то почему бы не поверить в возможность достижения подобного эффекта динозаврами за почти 100 миллионов лет? …Тем более, что Иван Иванович нас только что заверил, что способность к абстрактному мышлению здесь только мешает!
– Алексей Алексеевич, ну тогда почему же наша палеонтология считает летающих динозавров атавизмом по отношению к птицам, – занедоумевал Ван Авдеев.
– Это все по премудрости народной, что простота – мать воровства, – ответил присказкой шеф.
– То есть, чем проще что-либо, тем оно не столь стояще. По этому принципу все ясно! Вымерли – значит, были хуже. И перьев у них не было в достатке, и кости не такие «продвинутые» и прочая и прочая…
Палеонтологи забывают, что у позже живущих животных вполне возможно ожидать более высокий уровень адаптации, но при этом у них неизбежна специализация строения организма. К примеру, отсутствие аппендикса у человека считается прогрессивным признаком, поскольку исключает проявления аппендицита, как заболевания, в тоже время бывшая функция, в данный момент редуцированного органа, никому не известна.
Поэтому, чтобы точнее представить себе схему развития отрядов животных от текодонтов, надо, наверное, избавиться от палеонтологического комплекса «перспективности», согласно которому, чем позже появляется существо, тем оно совершенней…
Однако это общие рассуждения, которые не дают ответа на один, но очень важный вопрос: почему остановились в своем развитии такие перспективные существа, достигшие верхов аэродинамики, а если не остановились, то что делали они еще без малого 60—70 млн. лет до наступления ледниковых периодов?
Шеф задумчиво постучал пальцами по столу.
– Да, и причем тут «куренок»?
Особенно в сравнении с выявленными нами только что почти «божественными» качествами летающих гигантов?!…
– А разрешите мне пару замечаний, – воспользовался паузой аналитик Щегол.
– Невзирая на мою птичью фамилию, я не стану лоббировать птичьи интересы. Я ещё раз внимательно просмотрел фильм «параллельных» и наконец «врубился» в их идею фикс. Всё что происходит внизу, а множество кадров снято с высоты птичьего полета, вторично по отношению к тому, кто это снимает…
Я это к тому, что главный здесь тот, который «снимает». Все животные вроде бы это тоже понимают. Ведь даже громадные диплодоки иногда отрываются от пожирания зеленых матов и по-птичьи поворачивают на бок голову, чтобы рассмотреть нечто в вышине. И их не интересуют ваши птеранодоны, стаями кружащиеся в выси… Заметив что-то еще, они дружно ныряют вглубь озера.
Меня не покидает ощущение, что прав был Ламарк, утверждая, что в эволюции высокоорганизованных существ должно присутствовать сознание. И если сейчас человечество практически вышло из эволюционного процесса и самосовершенствуется за счет интеллекта, то почему мы не можем допустить этого для другой, «нечеловеческой» цивилизации. Ну, недаром же «параллельные» показали нам это сверх существо – «чудо в перьях».
Я думаю все дело в нем…
– А я к этому могу кое-что добавить, – встал со своего операторского стула у себя в боксе Ван Авдеев.
– Мы проглядели в фильме «параллельных» про Юрский период еще один примечательный кадр с «куренком». Это основной измененный эпизод фильма. Тот самый, когда двое людей спасаются от набегающих на них динозавров за поваленным стволом огромного дерева. Сначала через них перепрыгивают травоядные бипедальные скороходы, потом стая овирапротов, потом тираннозавр хватает зазевавшегося мелкого динозавра. И по нашему фильму он его смачно сжевал. А по версии «параллельных» тираннозавр оглянулся назад, выплюнул жертву и бросился в другую сторону, а над беглецами пронесся в вихре облака тот же куренок. Это был единственный случай, где «параллельные» оставили в кадре людей. Как вы думаете, на что они тут намекают?
– Быть может они демонстрируют нам своё сверхоружие, так чего им нас пугать? – задумчиво прошептал Сидоркин…
– Да, мы с ними не в одном «весе»! Их цивилизация на десятки миллионов лет старше нашей, а, следовательно, на столько же должна быть мудрей. Да и оружие не такое уж устрашающее: не водородная же бомба, а, так себе, портативный ракетный движок.
– А мне думается, – возразил Сергейчин,
– Что здесь и сверхоружие, и способ гравитационного перемещения в пространстве без использования энергии, и прообраз их теперешней цивилизации. Они показали нам, какими были их предки уже 100 млн. лет назад, что Алексей Алексеевич первым понял, а Колотур подтвердил прогнозными расчетами.
И когда ими был получен фильм с нашей интерпретацией прошлого нашей планеты, непосредственными участниками которого были их прямые предки, то совершенно естественно, они «исправили» в нем ошибки. При этом без всякой задней мысли показали нам существование надприродного высокоразвитого существа, которое может «повелевать» миром мезозоя.
Конец ознакомительного фрагмента.