Глава 1
Аварис
В середине XVII-го века до н. э. (в 1666 году до н. э.) на закате Среднего царства небывалый природный катаклизм обрушился на землю Египта.
Долгое время Атлантический океан при подводных землетрясениях будоражили тектонические разрывы в его оседающем дне.
От них и расщеплений частей земной поверхности сотрясалась вся планета.
При каждом таком вертикальном, вверх или вниз, смещении протяженных участков океанского дна огромное количество воды поднималось или опускалось над его поверхностью, вызывая громадную гравитационную волну – цунами.
Эти губительные волны обрушивались на побережье, своей гигантской непреодолимой силой смывая всё на своём пути.
Океан, или, как его в то время называли египтяне, «Большой круг», стал выходить из берегов.
Ворвавшись через Гибралтарский пролив, волна цунами обрушилась на ближайшие берега Средиземного моря.
Но в Средиземном море, которое древние египтяне называли Кхару, у берегов Греции тоже началось мощное землетрясение.
Соударяясь, эти волны повернули на юг, достигнув побережья Египта.
Катастрофа сопровождалась не только землетрясением и наводнением, но и многодневным ураганом и девятидневной тьмой.
Тяжёлая туча закрыла небо, озаряемое бесчисленными молниями и сполохами огня.
Рушились дома, дворцы и храмы, погребая под своими обломками людей, имущество и культурные ценности.
Массовая гибель скота и птицы привела к настоящей экологической катастрофе.
Смрад и гарь от многочисленных пожаров, периодически сбиваемых ураганом, окутали земную поверхность.
Исчезновение родников и кромешная тьма, особенно в первые сутки катастрофы, повергли египтян в панический, всё парализующий, ужас.
Поначалу, на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно.
Люди очень долго, молча, в испуге, сидели почти неподвижно, боясь сдвинуться с места.
Без воды и пищи они пробыли многие сутки. Жажда и голод косили людей. Начавшиеся эпидемии добивали оставшееся в живых и так пострадавшее население.
А накануне катастрофы ещё одна напасть обрушилась на Египет.
Той весной Сирокко, жаркий ветер, дующий весной и осенью в течение пятидесяти дней и приносящий горячее дыхание пустыни, а вместе с ним и тучи пыли, затемняющей небо, – принёс с Аравийского полуострова ещё и полчища, почти полностью закрывшей небо, саранчи.
Поля были моментально опустошены, а урожай зерновых загублен.
Однако этот сильный восточный ветер вскоре сменился на ещё более сильный западный, который сбросил эти тучи саранчи в Красное (Чермное) море.
Как оказалось, это со временем стало очень символично для Египта и его народа.
Квази синусоида исторического развития страны неумолимо опустилась до своего нижнего экстремума.
Однако в то же время успехи соседей Египта в общественном и экономическом развитии достигли своего относительно верхнего экстремума.
Фатальное наложение всех трёх факторов и наступивший резонанс процессов, в купе с неимоверно возросшей разностью потенциалов, привели к полному краху, ввергнувшему страну в хаос и приведшему её к небывалому упадку и развалу.
А после природной катастрофы последовал и социальный взрыв.
И смертельный удар по слабеющему государству был нанесён извне.
Ещё ранее, до природного катаклизма, воспользовавшись известным существенным ослаблением Египта из-за внутренний противоречий, из-за острой социальной борьбы и раздробления государства на ряд мелких самостоятельных княжеств, среди которых выделялись лишь Фивы, в Египет из Азии, с Аравийского полуострова, стали проникать азиатские племена Гиксосы.
Будучи пастушескими племенами – кочевниками, они бродили со своими стадами от пастбища к пастбищу, захватывая их и постепенно укрепляясь в дельте Нила.
Ещё в XIХ-ом веке до н. э. они создали примитивное государственное образование, охватывающее кроме части Аравийского полуострова также и обширные территории Палестины и Синайского полуострова.
Отряды азиатских воинов из этих племён стали поступать на службу к царькам Нижнего Египта.
А от них вожди гиксосов постепенно стали получать в своё управление всё большие земли, и даже целые области.
Но вслед за мирным проникновением произошло и военное вторжение.
Гиксосы, спасаясь от той же, постигшей и их, грандиозной природной катастрофы, – которая разрушительным землетрясением и внезапным наводнением, унося многие жизни, обрушилась и на Аравийскую землю и на Переднюю Азию, – оставили свои земли, начав миграцию на Запад.
Эти захватчики из Аравии заняли юго-запад Палестины и одновременно через Синайский полуостров вторглись в опустошённый, разрушенный и лежащий в руинах, Египет.
Когда земля ещё сотрясалась, а море поднималось внезапной приливной волной, когда вода в реке становилась, как кровь, они прошли через Египет, не встретив никакого сопротивления.
В течение сезона вода в Ниле меняла свой цвет от зелёного к жёлтому, и до охрено-красного.
К концу июня, когда вода в реке начинала подниматься, красный известняк с абиссинских гор окрашивал её в тёмный цвет.
В лучах заходящего Солнца вода в Ниле кроваво мерцала.
Река как бы обращалась в кровь.
Жестокие захватчики покорили ими разгромленное и пребывающее в оцепенении, некогда могущественное государство.
Примерно к 1650 году до н. э. эти пришельцы с Востока захватили уже весь Нижний Египет.
Гиксосами (правителями пастухов) в Египте сначала называли чужеземных царей, а затем и всю эту группу сложного конгломерата азиатских племён с пёстрым этническим составом, в который входили как семитские племена, так и племена хурритского происхождения.
Эти племена, вторгшиеся из Передней Азии через Суэцкий перешеек в Египет, полностью использовали своё военное преимущество, заключавшееся в широком применении обитых железом боевых колесниц.
Они победили Египет, не встретив сопротивления.
Гиксосы оскверняли святые места, насиловали оставшихся в живых женщин, обращали в рабство растерзанное население.
Они до основания разрушали ещё сохранившиеся после природного катаклизма храмы, грабили могилы мёртвых и калечили тех, кто ещё остался в живых.
Ослабленный Египет стал лёгкой добычей завоевателей и превратился в часть обширной гиксоской империи, в которой их владычество, кроме своей территории, ограничивалось не только землёй Египта, а распространялось ещё и на очень большую территорию, включавшую в себя Синайский полуостров, южные области Палестины и Сирийские степи.
Древнее выражение: Рождённые богатыми пребывают в слезах, а бедные торжествуют… страна в запустении…чужеземцы пришли в Египет – вновь обрело реальность.
Но вторжение гиксосов в Египет и завоевание ими почти всей страны было довольно длительным процессом.
Для жизни многочисленных племён, народностей и этнических групп на Древнем Востоке характерными были интенсивные военно-политические, торговые и культурные связи.
Постепенно этнические контакты и скрещивание приводили к смешению населения и появлению новых, более сложных этнических образований. Так и египетский народ образовался благодаря смешению целого ряда племён.
Древнейшие египтяне были близки и к племенам тропической Восточной Африки, и к древним ливийским племенам Северной Африки, а также к древнейшим племенам Передней Азии, в частности и к племенам, населявшим Синайский полуостров.
Особенно это было заметно по языку.
Древнеегипетский язык имел сходство и с Североафриканскими ливийско-берберскими языками, на которых говорили к Западу от Нила, и с Кушитскими языками верховьев Нила, и с языками Восточной Африки (галла, сомали и др.), и с Древнесемитскими языками, которые использовали арамеи, ассирийцы, евреи, арабы и другие мелкие племена Восточного побережья Средиземного моря, Месопотамии и Аравийского полуострова.
Но скрещивание Древнеегипетского языка с другими языками всегда, в конечном счете, приводило к его победе.
Древние египтяне, поэтому и представляли собой вполне определённую этническую общность, поскольку их язык (хамитская языковая ветвь), возникший ещё в период первобытнообщинного строя, продолжал существовать в течение всей рабовладельческой эпохи, всего периода существования независимого Древнеегипетского государства.
Гиксосы по всем признакам были группой кочевых племён, стоявших на более низком экономическом и культурном уровне развития, чем египтяне.
Эти люди низкого происхождения, пришедшие неожиданно с Востока, обладая большой военной силой, имели дерзость вторгнуться в некогда богатую и могущественную страну и овладеть ею без труда и даже без боя.
Гиксосы были народом, до мозга костей пропитанным духом разрушения.
При их правлении не был воздвигнут ни один памятник исторического или культурного значения, не было создано ни одного литературного произведения, кроме жалобных плачей, рассказывавших об этих захватчиках, терзавших землю Египта.
Бесчинствуя в Египте, гиксосы в ярости сжигали города, превращали в развалины храмы богов, сравнивая их с землёй, варварски уничтожали памятники и произведения искусства, которые ещё уцелели после природной катастрофы.
Они лишили Египет всего его достояния, демонстрируя презрение и пренебрежение к религиозным чувствам египтян.
А с коренным населением они обращались с крайней жестокостью.
Гиксосы калечили раненных и пленных, у своих пленников они отрубали и отрезали части тел, были невероятно жестоки и во многих других отношениях.
Они крали детей и уводили женщин, обращали египтян в рабов и облагали их данью.
Гиксосы были пастухами и искусно владели луком.
А их цари правили, подражая египетским.
Ослабленность Египта после захвата и отделения его части помогла этим азиатским пришельцам надолго обосноваться в долине Нижнего Нила.
В то время они также правили Сирией и Ханааном, островами Средиземного моря и другими странами.
Гиксосы ввергли в нищету коренное население Египта, нападая обычно со своим скотом на его поля, как правило, перед жатвой.
Захватив Египет, разрушая, сжигая, насилуя и грабя, гиксосы основали здесь XV-ю (1650 – 1542 годы до н. э.) династию царей, первым из которых, выбранный из их среды, был Шалик (правил в 1650 – 1634 годах до н. э.), сделавший своей резиденцией Мемфис.
Он принял египетские титулы, обложил данью Нижний и Верхний Египет, а в наиболее удобных и приспособленных для обороны местах оставил военные гарнизоны.
К востоку от Дельты, на северо-восточной границе Египта, Шалик открыл удобно расположенное место, названное в честь Сета – бога пустынь и иноземных стран – Аварисом.
Это был стратегический пункт, в котором он обосновался надолго, и откуда он мог контролировать весь Египет и Сирию.
Укрепившись в Северо-Восточном Египте, он разбил здесь большой лагерь и начал строить свой главный город, надёжно укрепляя его.
Снаружи лагерь был обсыпан массивным земляным валом, так как обороняющиеся, очевидно, строили свою защиту на применении отрядов лучников и колесниц, что исключало возможность рукопашного боя возле лагеря и его штурма.
Впоследствии, под влиянием древнеегипетских способов фортификации, этот вал был заменён каменными стенами.
Одновременно с этим гиксосы использовали и достижения ханаанейских племён Палестины в области строительной техники.
Такое же гиксоское укрепление находилось и в городе Абусир-эль-Мелек.
Здесь тоже был важный для гиксосов в стратегическом отношении район.
Из своей столицы Авариса гиксоские правители, не имея в то время соперников, правили и держали в повиновении не только Египет, но и Западную Азию, и Северную Африку.
Для защиты своих границ Шалик разместил в Аварисе гарнизон, насчитывающий 240.000 вооружённых воинов.
Из этого города-крепости управлялся весь Египет.
Здесь цари гиксосов принимали дань и давали инструкции подчинённым им местным правителям.
Раз в год, обычно летом, Шалик с инспекционной поездкой посещал Аварис для распределения продовольствия, выдачи жалованья войску и организации манёвров, придуманных для устрашения чужеземцев.
За Шаликом последовали гиксоские цари Шеши (правил в 1634 – 1620 годах до н. э.) и Якубхер (правил в 1620 – 1612 годах до н. э.).
А далее царствовали наиболее могущественные цари Хиан (правил в 1612 – 1592 годах до н. э.), и Апопи I-ый (правил с 1592 года до н. э.), который говорил про своего отца:
– «Мой отец, Сет (Хиан), властитель Авариса, подмял под себя все чужеземные страны!».
Их владения простирались от первых нильских порогов на юге, до Средиземноморья на севере, и до Евфрата на востоке, включая в себя, кроме Египта, ещё и Сирию с Палестиной.
Однако их потомок и преемник, царь Апопи II-ой (правил до 1551 года до н. э.), тоже выдающийся монарх, не сумел сохранить это влияние.
Эти первые шесть фараонов из династии гиксосов постоянно стремились истребить египетский народ, причём всё время по возрастающей.
Их правление было более чем жестоким.
Они не ведали милосердия.
В своих крепостях-гарнизонах они пытали и казнили египтян, отсекая части их тел.
Южнее Египта, в Куше (Эфиопия) параллельно с XV-ой правила ещё и XVI-ая (1650 – 1540 годы до н. э.) Гиксоская династия.
Гиксосы переняли египетские обычаи и порядки, и, поначалу, поддерживали египетскую бюрократию, но никогда не стремились к ассимиляции.
Постепенно они заменили свои иноземные титулы «Правитель иноземных стран», «Благой правитель», «Благой бог» на традиционные титулы египетских царей.
Гиксоское владычество имело, однако, и некоторое положительное значение для развития Египта.
Они шире, чем египтяне, применяли бронзовое оружие и способствовали развитию производства бронзового сплава в Египте.
Гиксосы впервые ввели коневодство и колёсный транспорт, познакомили египтян с колесницами на лёгких колёсах (на спицах), запряжёнными лошадьми, ранее неизвестными в Египте, а также со своеобразными приёмами фортификации.
Они упростили египетскую письменность, создав чисто алфавитное письмо.
Время правления четвёртого гиксоского царя Хиана было временем наибольшего усиления гиксоской державы и гиксоских царей, правивших в Египте.
Войско гиксосов, как и всех кочевых племён, в подавляющем большинстве составляла конница, вооружённая луками со стрелами.
Использование этого нововведения считалось революционным ещё долго в течение последующих столетий.
Они нападали неожиданно, стремительно, большой массой с криками, гиканьем, выпуская тучи, разящих врага, стрел.
Но их армия была рассчитана только на наступление.
И в этом была её относительная слабость.
Им не хватало организованности, дисциплины, тактической смётки.
Да и вооружение их было однообразным.
Всё это вместе, в сочетании с отсутствием других видов войск и оборонительного вооружения, не позволяло им варьировать свою тактику в зависимости от меняющихся боевых условий.
Гиксосам так и не удалось образовать сильной самостоятельной державы.
Это объясняется тем, что племена, образовавшие гиксоский конгломерат, не были сплочены ни в экономическом, ни в культурном отношении, и представляли собой довольно рыхлое объединение.
И в чисто культурном отношении гиксосы стояли ниже египтян.
А крайняя жестокость и распутство гиксосов глубоко врезались в память народа Египта.
Они осквернили и сожгли папирусные свитки и произведения искусства.
На своих станах они пытали пленных, подбрасывая осечённые части тел к небу, глумясь при этом над богом.
Зубы выбивались, глаза выкалывались, конечности отсекались, а головы жертв отрывались.
Они проповедовали только веру в свою высшую силу и демонстрировали её на беззащитных жертвах.
Последняя из египетских династий при Гиксосах XVII-ая (1650 – 1552 годы до н. э.) называлась одновременно династией «пастухов и фиванских царей».
Её принцы в годы владычества гиксосов правили и в Фивах, то подчиняясь захватчикам, то, начиная с 1560 года до н. э., иногда даже воюя с ними.
Постепенно гиксосам, начиная со времени правления царя Хиана и вплоть до времени правления царя Апопи II, приходилось иметь дело с постоянно возрастающим сопротивлением египтян, постепенно выливающимся в локальные кровопролитные схватки.
В самом начале XVI-го века до нашей эры, году, эдак в 1597-ом, в Древнем Египте, в середине II-ого переходного периода (XVII-ХVI-ые века до н. э.) уже от Среднего царства к Новому (XVI–XI-ые века до н. э.) с XVIII–XX-ой династиями теперь уже египетских фараонов, и спустя почти сто лет после начала заката Среднего царства – этого золотого века, на который пришёлся особый расцвет древнейшей в Мире египетской литературы, красочно описывавшей историю, – произошло событие, положившее начало борьбе против господства в Египте азиатских кочевых племён гиксосов, их низвержения и изгнания обратно в Азию.
Это было первое существенное вооружённое выступление египтян против гиксосов, происшедшее под Абусир-эль-Мелек у восточного входа в Фаюмский оазис.
Египтяне, естественно, ненавидели гиксосов, как иноземных захватчиков, и в самом начале XVI-го века до н. э. начали упорную борьбу против их владычества.
Отчаявшись и не дожидаясь, пока центральная власть, или, вернее, то, что от неё осталось, поднимет народ на борьбу против иностранных поработителей, первыми поднялись египетские крестьяне – феллахи, составлявшие, естественно, большинство населения страны, на чьи трудовые плечи легла основная тяжесть экономического гнёта.
В 1597 году до н. э. молодой человек по имени Абу вместе со своим отцом по имени Али, как обычно, обрабатывали свой надел земли их сельской общины.
Они с большим трудом заплатили свою долю общинной дани и теперь, превозмогая усталость, наслаждались свободным трудом на себя.
Матери у Абу давно не было. Во времена его младенчества она была уведена в рабство гиксосами.
В это же время они покалечили и его отца, пытавшегося вступиться за жену, но всё же остановленную им ради спасения поблизости спрятанного их наследника.
Так они и жили вдвоём с отцом, скудно питаясь от своего тяжёлого крестьянского труда, жалуясь на жизнь, проклиная поработителей, прося помощи у богов.
И вот однажды, во время подготовки к жатве очередного урожая эммера, к их полю, находившемуся в восточной части Фаюмского оазиса, начало подступать гиксоское стадо.
Отец и сын, как один, встали на защиту своих владений, энергичными жестами и громкими словами, пытаясь остановить вторжение на их поле вражеского скота:
– «Гей, гей! Пошли вон! У-у, гиксоские выродки!» – в один голос кричали феллахи.
Но тут один из гиксоских всадников, охранявших стадо, хлестнув плетью своего коня, подскочил к непокорным, и с близкого расстояния поразил старшего стрелой из лука.
Та насквозь пробила бедняге грудь вблизи сердца.
Али, как подкошенный упал навзничь, из-за чего наконечник стрелы совершил обратное перемещение, разрывая рану на спине.
Кровь хлынула из его, издавших предсмертный вопль, уст.
Абу склонился над умирающим отцом, покрывая его вспотевшую грудь своими неожиданно хлынувшими горько-солёными слезами:
– «Отец! Ну, как же так? За что? Тебе больно? Не умирай!».
Но тот недолго мучился в конвульсиях и вскоре затих.
Абу провёл ладонью по лицу отца, навеки закрывая его глаза.
Неистовый гнев охватил юношу.
Кровь закипела в его жилах.
Бессильная злоба затмила его полные слёз глаза.
Исполинская сила наполнила его мышцы.
И неодолимая решимость толкнула юношу на действия.
Тем временем всадник-убийца, на всём скаку проскочивший было мимо них, развернулся и теперь с коротким копьём наперевес во весь опор помчался назад, решив теперь добить и юную жертву.
Как только тот завершил взмах и начал движение руки вперёд, сделав полёт копья необратимым, Абу вскочил с ног, уворачиваясь от возможной траектории движения смертоносного снаряда.
Его, годами тренированное долгим крестьянским трудом, тело сработало, как разжавшаяся пружина.
Одним прыжком он оказался около, подскочившего уже к нему, коня, могучими руками перехватил начинавшийся излёт копья, немного тормозя его в своих отполированных сельскохозяйственными орудиями труда, ладонях, и разворачивая своё жилистое тело на ловко-мускулистых ногах.
Словно не давая копью остановиться, Абу продолжил его, но уже направляемое им, круговое движение, глубоко вгоняя в шею коня.
Тот, сломав копьё, вскочил на дыбы и громко храпя, рухнул боком наземь, придавливая своей тушей всадника.
Ещё не остыв от гнева, держа в дрожащих от напряжения руках обломок копья, Абу вогнал его в горло неприятеля, навеки пригвождая того к своей родной земле.
Очнувшись от происшедшего, он с омерзением отскочил от разливающейся лужи смешавшейся конской и человеческой крови, превращающуюся в не до человеческую.
Постепенно юноша пришёл в себя.
До него начало доходить молниеносно свершившееся.
Абу осмотрелся кругом, не зная, что предпринять.
Небольшие клубы пыли, поднятые с созревшего поля парнокопытными, на некоторое время скрыли его и всё происшедшее от глаз остальных пастухов гиксосов.
Но надо было срочно действовать.
Понимая, что ему всё ещё грозит смертельная опасность, Абу наклонился над телом отца, вслух обещая ему:
– «Отец, я вернусь и похороню тебя».
И он, периодически оборачиваясь, побежал прочь по полю, всё дальше удаляясь от места трагедии.
Увидев, что конники всполошились в поисках своего, Абу залёг в неглубокую борозду, невольно маскируясь от возможных преследователей высотой созревших злаков.
Издали он видел, как один всадник подскакал к трупам, спешился, наклонился над ними и громко позвал других.
Подскакали ещё двое, спешившись, ставшие что-то громко обсуждать, размахивая руками и показывая друг другу в разные стороны.
Затем они вскочили на коней и поскакали в разных направлениях, всматриваясь в поля.
Один из них даже забрался на круп своего коня, встав на него на колени и пытаясь как можно дальше вглядеться вдаль.
Но Абу они не заметили.
Вскоре, никого не обнаружив, или подумав, что второго злоумышленника вообще не было, всадники поскакали за стадом, не обращая внимания на труп своего клеврета.
Подождав, пока всадники и стадо уйдут к горизонту, Абу встал и возвратился на место гибели отца.
Пользуясь достаточной высотой злаков, на некотором расстоянии скрывавших трупы и присевшего его самого, Абу начал судорожно рыть могилу для отца.
В ход пошли мотыга и серп, а также, снятый с трупа гиксоса, кинжал.
Вскоре неглубокая могила, наспех вырытая в тяжеловато-сухом придорожном грунте, была готова.
Абу обломил оперение стрелы, перевернул тело отца на бок, и с трудом выдернул её наконечник из спины.
Бережно обернув в скудное тряпьё тело отца, он бережно опустил его в могилу.
Не стыдясь слёз, он засыпал тело родителя, пригладив напоследок поверхность холмика.
– Спи отец в родной земле, на своём поле! И пусть боги примут твою душу в своё царство мёртвых! – сказал вслух осиротевший Абу.
Потом он зачем-то засунул обломок стрелы за пояс.
К тому времени большое стадо с пастухами гиксосами в облаке пыли уже ушло вдаль за горизонт.
Абу снял с трупа коня попону, а с убийцы своего отца лук со стрелами, и какие-то ремни с кожаными ножнами, вложив туда пыльный кинжал.
Нацепив всё на себя, он зачем-то взвалил на плечо ещё и свёрнутую попону с мотыгой и серпом, и быстро пошёл прочь на восток к долине Нила.
Он уже почти бежал и думал не столько о своей дальнейшей судьбе, сколько о возможности поскорее покинуть, столь неожиданно случившееся, своё первое поле брани.
Надо было быстрее улепётывать, пока гиксоские всадники снова бы не возвратились и не начали бы его поиск.
С этой целью Абу свернул с дороги и пошёл через поле зигзагами, периодически оглядываясь назад.
Затем он понял, что по следу в поле его смогут быстро найти, и вновь вышел на дорогу, которая фактически была всего лишь еле заметной тропой.
Его опасения оказались не напрасны.
Вскоре показались всадники, снова рыскающие по полю в различных направлениях.
Наконец один из них издал громкий гортанный крик, означавший, видимо, что след беглеца найден.
Сразу три конника бросились по оставленным в поле следам Абу.
Но хитроумный крестьянин догадался повернуть в противоположном направлении, назад, к месту трагических событий.
И это его спасло.
Абу немного прополз в злаках, спрятавшись за небольшой придорожный кустик, откуда со страхом и тревогой наблюдал за тщетными стараниями преследователей, ищущих его в противоположном направлении, всё дальше от его схрона здесь.
Гиксосы снова потеряли след, и никого вдали не увидев, прекратили свои поиски.
Всадники повернули восвояси, что-то зло бормоча друг другу и неистово стегая своих коней, пытаясь опять догнать своё стадо.
Абу сел на колени и начал молиться богу Осирису за своё спасение.
Немного отдышавшись и успокоившись, он встал, отряхнулся от пыли, и снова побрёл на восток, к Нилу, в тревожное и неизведанное.
По дороге Абу встретил троих, таких же, как он, феллахов что-то оживлённо и даже взволнованно обсуждавших около двух трупов своих соплеменников.
Молча поприветствовав крестьян, юноша спросил:
– «А что… произошло?!».
– «Да вот… гиксосы, проклятые, наших убили!» – ответил один из них.
– «Эти псы-пастухи совсем обнаглели! Не только грабят нас – убивают ни за что, за всякий пустяк!» – продолжил второй.
– «Надоело всё это! Надо что-то делать!» – добавил третий.
– «А я вот уже сделал!» – кивнул Абу на свои трофеи.
Феллахи оживились, рассматривая накинутую на плечо юноши попону, висящий через плечо лук и сжимаемое в руках снаряжение.
– «Так это же оружие!?» – удивился один из них, трогая кинжал за поясом таинственного гостя, и пробуя пальцем на остроту обломок стрелы.
– «Расскажи, расскажи нам!» – попросили наперебой остальные.
Абу кратко рассказал о только что случившимся с ним.
– «А ты очень смелый и умный юноша! – заключил самый старший из них – Тебе бы руководить целым отрядом таких же отважных воинов!».
Глядя на одухотворённое лицо юноши, его большие карие выразительные глаза на овальном загорелом лице в обрамлении густых чёрных курчавых волос, феллахи прониклись к нему не только уважением, но и симпатией.
Восхищённо глядя на героя, представившегося им, как Абу-Али, они с радостью и возникшей решимостью восприняли его предложение продолжить путь вместе и, наконец, отомстить зарвавшимся захватчикам за свои мучения и страдания.
Образовался отряд из четырёх человек, вооружённых в основном мотыгами.
На всех их приходились ещё и захваченные Абу лук с двумя дюжинами стрел, серп и кинжал.
По предложению сотоварищей он стал предводителем отряда.
– «Абу! Мы хотим, чтобы ты стал нашим предводителем! – попросил самый старший из них – Ты молод, силён и умён, и уже умеешь убивать! А я хоть и бывший воин, но уже стар для этого дела».
– «Ладно, – смутился юноша – попробую!».
В силу своей молодости, он ещё ничего военного не умел делать.
– «Попробуй! – протянул ему руку пожилой, с улыбкой представляясь – Анум!».
Среди этих трёх крестьян он был не только самым старшим по возрасту, но оказался и бывшим воином.
Он наспех обучил Абу и двух других крестьян не только навыкам стрельбы из лука, но и некоторым приёмам рукопашного боя с применением холодного оружия и подручного сельскохозяйственного инвентаря.
Абу оказался очень способным учеником.
Крестьянская смётка, помноженная на природный ум, сила и ловкость, присущие молодости, зовущая к отмщению ненависть к врагу, – помогли ему быстро освоить азы воинской науки.
– «Нам надо идти к Нилу, а потом на юг к Фивам. Я слышал, там уже готовятся к борьбе с гиксосами!» – предложил Анум.
– «Хорошо!» – недолго думая, согласился с авторитетом молодой предводитель.
По дороге из Фаюмского оазиса к Нилу отряд Абу-Али пользовался поддержкой и сочувствием местных феллахов, обеспечивавших восставших провиантом и нехитрым крестьянским инвентарём, приспособленным под оружие, одновременно пополняя их ряды добровольцами из своей среды.
По пути повстанцы нападали на гиксоских чиновников и малочисленные группы их воинов, убивая их и пополняя свой арсенал более существенным вооружением.
Несмотря на неизбежные при этом потери, отряд рос в численности, а его контингент набирался опыта, знаний и умений.
При выходе из Фаюмского оазиса близ города-крепости Абусир-эль-Мелек отряд Абу-Али, до этого стремившийся избегать вооружённых столкновений с относительно крупными воинскими подразделениями гиксосов, на этот раз был вынужден принять бой с численно превосходящим противником, перерезавшим дорогу на юго-восток.
Абу-Али со своими соратниками пошли напролом сквозь относительно редкие ряды гиксосов, имея главной целью поскорее прорваться через их заслон, а затем оторваться от возможного преследования.
К тому времени у воинов Абу-Али уже имелись и свои средства передвижения: лошади, ослы и волы с волокушами.
Понеся значительные потери, но нанеся ещё большие врагу, повстанцы Абу-Али прорвались через отряды гиксосов и устремились по полупустынной дороге на юго-восток к долине Нила.
Слух о происшедшем бое быстро разнёсся по округе, как среди египтян, так и среди захватчиков.
После этого за предводителем повстанцев закрепилось прозвище Абу-Али-эль-Мелек.
Уже почувствовавший уверенность молодой предводитель понимал, что удача не может долго ему сопутствовать.
И он направил свой отряд по дороге долины левого берега Нила в южном направлении, стараясь как можно скорее достичь дружественной территории одного из ближайших номов.
После многодневного похода, сопровождавшегося, хотя и мелкими, но частыми победами, повстанцы Абу-Али-эль-Мелека, переправившись через Нил, достигли Фив, где были радостно встречены народом и царём всего южного Египта Сенусертом V-ым (правил в 1604 – 1592 годах до н. э.).
– «Ваше Величество, я привёл к вам моё войско! Во многих местах мы побили гиксосов! И теперь мы готовы сражаться с врагами под вашим водительством!» – упал на колени перед владыкой фактически самозваный молодой воевода Абу.
– «Встань, сын мой! – ласково обратился к молодому человеку молодой царь – Очень хорошо! Но ещё это время не настало! Иди пока, тебя наградят и примут всех твоих людей. А время борьбы с гиксосами непременно придёт!».
Хотя гиксоские цари формально правили на территории всего Египта, в южных областях их владычество ощущалось слабо.
Поэтому их номархи позволяли себе некоторое вольнодумство.
Во главе южных номов стояли Фивы – прежняя столица всего Египта.
Фиванские номархи при гиксоских царях усилились настолько, что ещё правитель Фив Иниотеф IV-ый (правил в 1650 – 1645 годах до н. э.) принял титул царя всего Египта и основал XVII-ю египетскую династию, правившую параллельно с последними гиксоскими царями XV-ой и XVI-ой династий.
Девятым представителем этой, XVII-ой, египетской династии и был Сенусерт V-ый.
Однако вопреки всеобщему ликованию в Фивах и устойчивому желанию египтян освободиться от ига гиксосов, действительно время для этого ещё не подошло.
Поэтому реальной поддержки в развитии восстания повстанцы не получили и были вынуждены пока раствориться в среде местного населения.
Отряд Абу-Али-эль-Мелека распался, и его воины органически влились в различные низшие слои фиванского общества.
Самому Абу предложили карьеру профессионального военного, с чем он, теперь уже со знанием дела и с удовольствием, согласился.
Этот шестнадцатилетний юноша рос, мужал, учился военному делу, тренировался, постепенно превращаясь в видного военачальника местного масштаба.
Он женился, обзаведясь несколькими детьми.
Один из них, сын Плат, родился в 1591 году до н. э. уже при царе Себекемсафе III-ем (правил в 1592 – 1583 годах до н. э.).
Он рос при фиванских царях Иниотефе VI-ом (правил в 1583 – 1578 годах до н. э.) и Иниотефе VII-ом (правил в 1578 году до н. э.).
Со временем, пойдя по стопам своего знаменитого отца, он стал военным при царе Секененре-Таа I-ом (правил в 1578 – 1573 годах до н. э.).
В восемнадцатилетнем возрасте он служил в его личной охране, когда в 1573 году до н. э. на глазах Плата трагически оборвалась жизнь и его отца и их царя.
В этот раз, в прежнюю столицу всего Египта Фивы, как обычно, прибыл представитель властвовавшей гиксоской династии, посланный их царём Апопи I-ым.
Этот напыщенный и чванливый гонец из Авариса в совершенно бесцеремонной и даже оскорбительной форме потребовал от князя Секененры-Таа I-го немедленного выполнения своего распоряжения, тут же составленного им в письменной форме и скреплённого печатью в виде жука скарабея с именем их царя Апопи I-го.
– «Эй, ты! – бесцеремонно обратился он к царю, как к своему слуге – Ты должен выполнить вот это моё письменное распоряжение!».
Один из гиксоских воинов через слугу передал папирус князю.
Правитель Фив прочитал ультиматум и надолго замолчал, не говоря ни слова.
Затем он заплакал, не зная, что и как ответить гонцу Апопи I-го.
– «Ваше Величество! Давайте я прогоню этих паршивых псов!» – учтиво наклонился воевода Абу-Али-эль-Мелек к царю, чуть ли не шепча тому на ухо.
– «Не знаю, Лбу, что и делать с этими гиксосами?» – растеряно ответил царь.
– «Ну, ты, что молчишь?» – продолжал позорить египетского царя перед его же подданными высокопоставленный и наглый гонец из Авариса – Арестовать его! – приказал он своим воинам.
Один из гиксоских военачальников направился к царю, но наперерез ему ринулся воевода Абу.
Но тут же ему преградили путь два гиксоских воина.
Разъярённый такой наглостью, воевода, было, выхватил меч, которым уже давно хорошо владел.
Но не успел.
Гиксоские воины моментально закололи его своими короткими копьями.
Тут же гиксоский воевода, до этого подошедший к царю Секененре-Таа Ему, захватив владыку сзади за шею, приставил к его груди кинжал.
Таким образом, при попытке силой воспрепятствовать аресту своего царя Секененры-Таа I-го, сорокалетний воевода Абу-Али-эль-Мелек был заколот свитой гиксоского чиновника прямо на глазах правителя, своего сына Плата и других воинов из гвардии царя.
Пытавшихся было вмешаться своих охранников, Секененра-Таа 1-ый, находившийся в этот момент в окружении гиксоских воинов, фактически, будучи уже их заложником, тут же остановил решительным и властным жестом.
– «Стойте, мои воины! Спокойно. Не надо вмешиваться».
А заливающийся слезами Плат стоял с обнажённым мечом, с трудом сдерживаемый своими не менее возбуждёнными соратниками.
Царь не хотел ненужного кровопролития, а более всего, конечно, он сейчас опасался за свою жизнь.
Секененра-Таа I-ый покорился своей судьбе: был арестован и препровождён под гиксоской охраной в их столицу Аварис.
И больше его никто не видел и ничего о нём не слышал.
Потворство захватчикам, естественно, не привело ни к чему хорошему.
До этих событий князья номов были зависимыми вассалами и с ними обращались весьма бесцеремонно, с унижениями и насмешками.
Да и все фиванские правители поначалу влачили весьма жалкое существование.
Но постепенно силы их окрепли, и они смогли возглавить национально освободительную борьбу египтян против захватчиков.
На престол в Фивах взошёл сын арестованного и сгинувшего царя, вассальный принц Секененра-Таа II-ой (правил в 1573 – 1558 годах до н. э.), возглавивший, начавшуюся с начала XVI-го века до н. э., решительную борьбу за изгнание гиксосов из Египта.
Со временем он начал вести уже настоящую, затяжную войну против гиксосов.
И его правой рукой, фактически, стал такой же молодой, энергичный и, главное, яростно ненавидевший гиксосов, младший военачальник Плат, со временем ставший, как и его отец, начальником личной гвардии царя.
Неимоверное желание отомстить за отца и предшествующего царя надолго овладело молодым Платом.
Всю свою оставшуюся жизнь он готовился к, с нетерпением ожидаемой, сладкой мести гиксосам, постоянно совершенствуя своё воинское мастерство, и как рядового воина, и как военачальника.
Его желания и цели естественным образом совпали и с чаяниями его нового царя.
Они воевали вместе плечом к плечу.
Во множестве больших и малых сражений рос и укреплялся талант Плата, как воина и военачальника.
В 1558 году до н. э. в одном из тяжелейших сражений на севере страны с превосходящими силами царя Апопи II-го, войска царя Секененры-Таа II-го были разбиты гиксосами.
Сам он был убит, а Плат ранен.
Довольно быстро он оправился от раны и доставил тело монарха в Фивы, где был с благодарностью встречен народом и новым правителем Камосом (правил в 1558 – 1552 годах до н. э.), старшим сыном погибшего монарха.
С восходом Камоса на престол продолжилось освободительное движение египтян против гиксосов.
Но теперь, уже непосредственно им возглавляемое, оно перешло в свой самый решительный период.
Вскоре, немного осмотревшись и освоившись, новый царь Египта Камос созвал сановников и объявил, что не в состоянии дальше делить власть над Египтом с гиксосами, и намерен освободить всю страну от иноземного ига.
Однако вельможи отклонили царский призыв к войне с севером.
Им было достаточно их южного царства, хотя простиралось оно не дальше середины страны – лишь до города Касса.
На юге граница в это время проходила у острова Элефантина.
Не встретив поддержки со стороны сановников, Камос был весьма удручён и озадачен сложившейся ситуацией.
Но на помощь ему с совершенно неожиданным предложением пришёл молодой жрец Амелек, названный так в честь своего отца Абу-Али-эль-Мелека.
Это был младший брат Плата, воспитанный им после гибели их отца в патриотическом духе, и получивший весьма приличное религиозное образование.
Он неожиданно предложил Камосу попросить благословения, или даже приказа, на начало борьбы против гиксосов у главного бога Фив Амона – главного авторитета для жрецов Фив.
Так царь и сделал, отблагодарив не по годам мудрого своего верного советника. И Плат был горд за брата.
Его влияние и воспитание принесли свои долгожданные плоды.
Наконец, Камос, «по приказу» бога Фив Амона, всё-таки решил выступить против поработителей.
Теперь этот пятнадцатый египетский царь из XVII-ой фиванской династии собрал большое войско для изгнания гиксосов, возвращения египетского правления и господства в дельте Нила, восстановления былого могущества страны.
Прежде всего, он, по предложению уже умудрённого своим военным опытом и ставшего настоящим стратегом Плата, разгромил союзника гиксоского царя князя Тети.
– «Ваше Величество! Я думаю, прежде чем атаковать гиксосов, нам необходимо позаботиться о своих тылах. Князь Тети спит и видит, как бы ему выбрать подходящий момент и ударить нам в спину. И это непременно произойдёт, когда наше основное войско пойдёт на гиксосов!».
– «Да, ты мудр, Плат! Так и сделаем. Вот ты и возглавишь моё войско!».
Разгромив незначительное войско князя Тети, египтяне принялись и за самих гиксосов.
К этому времени армия Древнего Египта, всегда собиравшаяся непосредственно перед войнами, постепенно претерпела естественные временные изменения.
Как все армии земледельческих государств она, поначалу, старалась вести схватки, используя метательное оружие ближнего поражения, такое, как дротики и боевые топоры.
Но, постепенно, с использованием различных новшеств, её возможности расширились. Она могла уже осуществлять боевые операции на большем пространстве и с большим успехом.
Боевое специальное оружие, появившееся примерно в XX-ом веке до нашей эры, постепенно модернизировалось с расширением его ассортимента и повышением качества.
Наряду с наступательным вооружением появилось и оборонительное вооружение: доспехи, которые поначалу были стёганными или покрытыми металлическими пластинами; шлемы; щиты; панцири; нарукавники; наколенники; набедренники; налокотники и специальная обувь.
Позже также появилось и новое техническое вооружение: боевые колесницы и осадные башни.
Одетые в доспехи, в плотном пешем строю, воины могли уничтожать противника длинными копьями для тяжёлой пехоты или в рукопашной схватке в ближнем бою.
Со временем в основе египетского войска появились и боевые колесницы и конница, вооружённая луками со стрелами.
Победу Камосу обеспечило разумное и неожиданное для противника сочетание разных видов войск.
Онагры («дикие ослы»), запряжённые в колесницы с платформами для лучников, или несшие их на своей спине, явились полной неожиданностью для гиксосов, считавших это непарнокопытное животное рода лошадей (подвид куланов) непригодной для использования в сражениях.
Онагры уступали лошадям в габаритах (125 см в холке и до двух метров в длину) и силе, хотя не уступали тем в скорости (70 км/час) передвижения и выносливости.
К тому же онагры были неприхотливы к еде (трава и кустарник), могли пить даже солёную воду и имели песчано-желтый маскировочный окрас.
И войскам Камоса успешно удалось, имеющиеся у них минусы, превратить в плюсы.
Приняв решение об изгнании гиксосов из Нижнего Египта, Камос начал собирать войско, основу которого составили его личные воины, одетые в лёгкие доспехи, вооружённые длинными копьями, топорами, дротиками и луками со стрелами.
Из земледельцев он собрал ещё два больших отряда.
В основе вооружения первого были использованы упомянутые онагры, на каждом из которых размещалась маленькая платформа с лучником и большим запасом стрел.
Второй отряд, самый большой, составили разнообразно вооружённые воины.
Камос долго искал повод и способ нападения на главный стан гиксосов в Египте – их столицу Аварис.
И долгожданный случай, наконец-то, представился.
Гиксосы, хотя уже не постоянно, а лишь иногда, но всё ещё собирали дань с номархов ближайших к ним номов Северного Египта, боясь при этом уже тревожить непосредственно фиванских царей.
Однако на этот раз, успешно собрав дань с номов Северного Египта, снова обнаглевшие, после победы над Секененрой-Таа II-ым, гиксосы неожиданно прибыли в прежнюю столицу всего Египта Фивы.
Это был гонец из Авариса с небольшой охраной, представитель гиксоской династии, посланный их царём Апопи II-ым, но теперь уже за внеочередным, внеплановым караваном дани. Это требование окончательно переполнило чашу терпения Камоса и его ближайших сподвижников.
Пора было давать надлежащий отпор необоснованным и наглым требованиям зарвавшихся гиксосов, и Камос решился:
– «Плат, арестуй гонца вместе с охраной. А я подумаю, что делать дальше!» – обратился он к воеводе.
И в этот раз гиксоский гонец вместе со всей своей охраной были вовремя арестованы.
Вместе с одним из теперь главных своих визирей, воеводой Платом, отвечающим за военные дела, Камос разработал замысел и план этой военной операции и поручил тому лично возглавить часть своего войска.
В виде каравана с данью, охраняемого стражей Камоса под командованием его верного визиря, и в сопровождении гиксоского вельможи, первоначально с его охраной, первый отряд египетского войска направился на север по дороге от Фив по направлению к старой столице Нижнего Египта – Мемфису, и далее к Аварису.
Это было, пожалуй, первое в истории применение отвлекающих демонстрационных действий одной из воюющих сторон.
Путь первого отряда под командованием Плата до начала дельты Нила специально проходил по его высокому левому берегу, более обжитому и обустроенному, а потому более богатому и красивому.
На всём протяжении своего движения Плат любовался открывающимися пейзажами родной и многострадальной земли Египта.
В первой половине пути – далёкими склонами гор, иногда очень близко подступающими слева.
Во второй – бесконечно распростёртой на запад равниной, за горизонтом переходящей в знойную, пыльную пустыню.
А в конце пути – величием архитектуры, воспевающей и восхваляющей усопших царей Египта.
Египетские монархи обладали властью, которая была призвана производить огромное впечатление на окружающий их мир.
Это было наследие ранних веков, когда цари были, якобы, наделены магической властью над силами природы, способствующей процветанию и влияющей на урожай.
Считалось, что они обладают властью контроля над подъёмом и спадом уровня воды в Ниле, и, разумеется, над жизнью и смертью прибрежных общин.
При прохождении в Саккаре мимо древнейшей пирамиды основателя III-ей династии, мудрого, справедливого и могущественного царя Джосера (правил в 2780–2760 годах до н. э.), в своё время завершившего очередное объединение Верхнего и Нижнего Египта в мощную державу со столицей в будущем Мемфисе, Плат невольно улыбнулся наивности своих предков, искренне считавших, что дух умершего правителя сможет по ступеням этой 60-метровой, самой ранней, ступенчатой пирамиды, взойти на небо и соединиться с богами.
Эта пирамида была шедевром, – верховного сановника – начальника всех строительных работ в Египте, приближённого к царю, впоследствии обожествлённого, как бога врачевания, а затем чтимого как астронома, и жреца, покровителя ремёсел, искусств и мудрости, – зодчего Имхотепа.
Строительством этой, первой в истории Египта, пирамиды он отдал должное царю Джосеру (Джесеру), победившему кочевников Синайского полуострова и закрепившему египетское господство над его медными рудниками, построившему линию укреплений к югу от первого порога Нила, но отдавшего жрецам бога Хнума часть ранее им завоёванной и подчинённой ему Нубии.
Позже Плат и его приближённые невольно насладились величием таких же сооружений, но с ломаными гранями, при проходе Дахшура по дороге к Мемфису, и далее – Абу-Сира и Гизы.
Там они, по мере прохождения, лицезрели самые знаменитые сооружения Египта.
Это были три величайшие, гигантские, классические, правильной формы пирамиды с ровными, гладкими гранями и квадратным основанием – царей IV-ой династии: Менкаура (Микерина), Хафры (Хефрена) и Хуфу (Хеопса) архитектора Хемиуна, а также их поминальные храмы, построенные в XXVII-ом веке до н. э.
По пути его отряду периодически приходилось форсировать небольшие реки и протоки.
При взгляде на восток, на протяжении всего их маршрута, далеко за Нилом, почти у горизонта, иногда виднелись горы в лёгкой дымке.
Там, по другому, правому, более низменному и пологому, восточному берегу, также на север, на Пуну (Гелиополь – город Солнца, ныне Эль-Матария – северо-восточный пригород Каира), до начала дельты Нила, параллельно за первым отрядом Плата, с интервалом в несколько миль, шли два других отряда, возглавляемые самим Камосом.
Во время этого движения его войско (второй и третий отряды) пополнялось волонтёрами и добровольцами из числа земледельцев и скотоводов, а иногда и из числа рабов, которым тут же даровалась свобода; а также запасами вооружений и провианта, лошадьми, волами, ослами и даже верблюдами. По пути следования войска проводилось и военное обучение новобранцев.
На пути к Гелиополю, уже в Северном Египте, этими отрядами уничтожались или брались в плен небольшие группы и отряды гиксосов, их военноначальники, чиновники и сочувствующие им служители культа.
Таким образом, от гиксосов постепенно очищался правый берег Нила.
При подходе к его дельте у Камоса уже было весьма солидное воинское формирование, обуреваемое неистовым желанием дать решительный бой гиксосам, уже опьянённое лёгкими победами над ними на марше к Аварису.
Одновременно по левому флангу отрядов Камоса и, соответственно, по правому флангу отряда Плата, происходило формирование речной флотилии из папирусных лодок под парусами и на вёслах.
Течение Нила, несмотря на постоянно дующий северный ветер, всё же позволяло сплавляться вниз по реке, как на вёслах, так и по течению без каких-либо дополнительных мускульных усилий.
При приближении к цели Камос, по предложению воеводы, на плотах и лодках переправил часть своих войск на другой берег, желая усилить отряд Плата своими уже чрезмерно увеличившимися воинскими частями.
К этому времени отпала необходимость демонстрировать гиксосам якобы идущий к ним караван с данью, и их представитель вместе со своей охраной были умерщвлены.
Русло Нила в его дельте, примерно в 20 км к югу от современного Каира, делилось на девять больших и множество малых рукавов, создавая большие неудобства перемещению войск. Решая эту проблему, уже сам Плат, усадив в лодки хорошо вооружённых и достаточно оснащённых лучников, создал из них ударный кулак.
По его замыслу этот его отряд, проплыв по одному из рукавов русла Нила, должен был высадиться на берег, расчленить силы противника почти пополам, и нанести удар изнутри по войску гиксосов, по его предположению, как стратега, наверняка размещавшихся в этом районе.
Те пока пребывали в полном неведении о продвижении и планах, ещё недавно не существовавшего противника.
Их осведомители или не поняли или не успели сообщить тревожную информацию о неожиданном марше египетского войска.
Пройдя почти 600 миль, к концу второй (десятидневной, египетской) недели войска Камоса – Плата приблизились вплотную к началу дельты Нила, к её разветвлению.
Встретившиеся по пути феллахи подтвердили наличие впереди большого гиксоского полевого лагеря с войсками.
Поздно вечером, на исходе двадцатого дня, египтяне развернули свои боевые порядки, рассредоточив силы небольшими и управляемыми отрядами широко по фронту.
Однако перед штурмом, Плат, с согласия Камоса, дал отдохнуть своим верным воинам, но запретив разведение костров, лишние перемещения и создание не естественных шумов.
Таким образом, возможно впервые в мировой практике, была применена тактическая маскировка группы войск.
Однако, несмотря на эти меры предосторожности, гиксосы, каким-то образом обнаружив людское множество, почти уже на рассвете, первыми, обуреваемые ужасом, весьма хаотично начали слепую кавалерийскую атаку в произвольно выбранных, в основном южных, направлениях.
При этом они не смогли вовремя и в полной мере воспользоваться своими знаменитыми колесницами.
Встреченная тучей стрел, их первая атакующая волна захлебнулась, так и не выплеснувшись на оперативный простор.
Затем, в контратаке, небольшое кавалерийское подразделение Плата обрушило свой удар на спешившиеся силы гиксосов, а пехота, уже под щитами, в сомкнутом строю завершила своё дело копьями, дротиками и топорами.
Лодочники с лучниками, как и было задумано Платом, почти с тыла расчленили боевой порядок, вернее беспорядок, войск гиксосов, посеяв панику в их рядах.
Остатки их войск добивались египетскими лучниками на онаграх, в том числе запряженных в повозки, и лёгкой пехотой из земледельцев, скотоводов и бывших рабов.
Потери со стороны гиксосов, остатки которых спешно отступили на северо-восток в Аварис, значительно превзошли потери египетских войск.
К полудню всё было кончено. Жара и клубы пыли покрыли поле брани, над которым закружили стервятники.
Началось почти суточное разграбление гиксоского лагеря, которое было чисто условным, так как это была всё-таки территория Египта, хоть и оборудованная гиксосами. Брать там было особо нечего, кроме вооружения, лошадей и колесниц, провианта и фуража, и освобождения пленных египтян.
После ночного отдыха, войска Камоса – Плата направились в Аварис.
Весьма большое войско египтян шло на северо-восток страны по пересохшему руслу сезонной «египетской реки» Эль-Ариш.
Лишь зимой она представляла собой весьма бурный поток, нёсший излишки паводковых вод Нила в Средиземное море.
Одно из стратегически удобных мест на восточной границе Египта, в Бубастийском рукаве реки, протекающей по территории Сетроитского нома, согласно древней теологической традиции, было названо Аварисом – «городом пустыни». К тому времени его высокая каменная стена защищала наряду с населением большого города (женщины, дети, рабы), также войско гиксосов, насчитывавшее до этого момента около 140.000 человек, многочисленные стада, имущество и ранее награбленную добычу.
Войска Камоса – Плата прошли по пересохшему руслу реки Эль-Ариш, ставшему главной ареной событий, приблизившись к стенам Авариса, готовясь к его осаде и завершающему штурму крепости.
Войска гиксоского царя Апопи II-го успели отступить из дельты Нила в свою столицу, опять доведя численность её гарнизона до 240.000 человек.
Подтянув все свои силы (войска и обозы), египтяне начали осаду города-крепости. Но в силу многих причин: отсутствия опыта штурма крепостных стен, отсутствия осадных башен и других приспособлений и орудий для штурма крепостей, усталости от длительного похода, трудности в управлении многочисленным войском, рассредоточенным на большом протяжении вокруг стен большого окружённого города, нехватка продовольствия и провианта, значительной численности окруженного противника, и других менее значительных причин, – египтяне, не смотря на свои многочисленные попытки, не смогли захватить город.
Тогда, раздосадованный Камос, разделив свои войска с Платом, разгромил окрестности Авариса.
В этих разгромах Камос и Плат проявили себя безжалостными мстителями.
И армия полностью поддерживала их.
Вся, накопившаяся с годами у египтян ненависть к гиксосам, наконец, выплеснулась на оперативный простор в виде безудержного пролития вражеской крови.
После этого египетские войска повернули на юг.
По пути, по приказу Камоса, стирались с лица земли дружественные азиатам города, опустошалась срединная часть Египта.
Гиксоский царь Апопи II-ой умолял о помощи другого гиксоского царя Анатхера, правившего в это же время в Куше, южнее Египта.
Но поддержки с его стороны так и не получил, так как посланник был перехвачен и убит.
Война египтян на два противоположных фронта не состоялась.
Завершив освобождение большой территории центральной части Египта, войска Камоса направились в обратный путь на юг.
Они прихватили с собой захваченные у гиксосов колесницы и обозы с трофеями, военнопленных и сочувствующих, желающих выйти из-под господства гиксосов и, присоединившись к царствующей особе, вернуться в свои родные края.
Для наведения порядка на освобождённой от гиксосов территории и создания верных Камосу администрации и военных гарнизонов, здесь был оставлен Плат со своими новыми многочисленными, но относительно небольшими отрядами.
Его возвращение в Фивы планировалось позднее.
Используя постоянно дующий с севера ветер, в южном направлении, вверх по Нилу, против его течения, направились лодки под парусами, увозя с собой часть трофеев и некоторых из раненых.
Основные войска во главе с царём-победителем Камосом направились маршем на юг теперь по левому берегу Нила.
По пути домой в некоторых других населённых пунктах Камос размещал или создавал вновь сформированные гарнизоны из верных ему воинов, назначал военачальников и администрацию.
При триумфальном возвращении в столицу Египта Фивы царя Камоса и его воинов ждала торжественная встреча ликующего народа.
Он сам поведал своим подданным о подвигах его войска и лично воеводы Плата, отметив его решающий вклад в победу над гиксосами в свершившихся сражениях в дельте Нила и под Аварисом.
Через несколько недель в Фивы прибыл и Плат со своим уже ставшим небольшим и изрядно уставшим отрядом.
Всем населением столицы, во главе с самим царём Камосом, им также была устроена торжественная встреча.
Некоторые визири и жрецы с плохо скрываемой завистью смотрели на победителя гиксосов – визиря-воеводу Плата.
Такое в истории бывало часто.
Стоило кому-либо за счёт своих личных качеств, характера, трудолюбия, таланта и героизма стать национальным героем, как его тут же окружали толпы поклонников, и тени завистников.
И, зачастую, трудно было сразу понять, кто есть кто.
Камос и его воевода Плат покрыли себя славой на многие последующие годы, дав своему народу надежду на скорое и полное освобождение страны от гиксосов.
И Камос сполна отплатил своему верному воеводе.
Он наделил Плата большими полномочиями, сделав его первым своим визирем, а также дополнительными земельными наделами в долине Нила севернее Фив, этого второго, после Мемфиса, крупного культурного, религиозного и государственного комплекса страны.
Впоследствии Плату ещё больше удалось поднять свой авторитет не только перед владыкой Египта, про которого его брат, Амелек, писал: «Он Бог, простирающий свою власть над всем сущим, отец и мать всех людей, один во всём и нет ему равных!» – но и перед придворной знатью, став в итоге главным распределителем государственных служащих страны, верховным сановником.
Однако вскоре царь Камос умер и на престол взошёл его младший брат Яхмос – I-ый (правил в 1552 – 1525 годах до н. э.) – шестнадцатый и последний царь XVII-ой египетской династии.
Он победоносно завершил борьбу против гиксосов, начав её с взятия Авариса в 1550 году до н. э.
И опять в этом сражении самое активное участие принял верховный сановник, воевода Плат.
Осада Авариса – твердыни гиксосов в Нижнем Египте, была длительной и тяжёлой.
Войска под командованием Плата подошли к столице гиксосов с востока и долгое время находились в засаде, ожидая исхода штурма крепости, с целью окончательного разгрома отступающего врага.
Но длительность и не результативность штурма крепости основным войском Яхмоса I-го с юго-западного направления, вынудили Плата изменить первоначальный план и начать свой штурм города с противоположного фланга его обороны, с восточного направления.
Гиксосы не ожидали такого резкого поворота событий и дрогнули, не успев достаточно быстро перестроить необходимую оборону на восточное направление.
В результате войска Плата первыми прорвались за городские стены, став реальными освободителями Авариса. Впоследствии у народов Передней Азии это породило миф о пришедших якобы с востока, с их земель, многочисленных смелых и мужественных воинов-освободителей.
В конце концов, осада Авариса в битве против гиксосов завершилась взятием города-крепости.
Египтяне захватили богатую добычу: стада волов, овец и ягнят, много оружия, включая колесницы, и освобождённых пленных рабов – египтян.
Но в этот раз египтяне пленных не брали – так была велика их ненависть к гиксосам.
Однако остаткам гиксосов, выдержавшим длительную осаду в Аварисе, по договорённости с царём Яхмосом I-ым, не желавшим излишнего кровопролития и имевшего далеко идущие планы, было позволено покинуть город и уйти с частью своего имущества через Синайскую пустыню на северо-восток.
Изгнанные и спасшиеся из Авариса гиксоские захватчики, во главе с их последним царём Хамуду (правил в 1551 – 1542 годах до н. э.), поспешно убежали, двинувшись в Южный Ханаан (Южная Палестина) в крепость Шарухен, где они обосновались на несколько последующих лет.
Захват Авариса и разгром в нём войска царя Хамуду изменили историю, став сигналом для агонии всей империи гиксосов.
После осады и взятия Авариса началось падение их владычества не только в Египте, но и в Передней Азии.
Весь Египет и вся Сирия до Евфрата постепенно стали обретать свободу.
Сражения под Абусир-эль-Мелек, в дельте Нила, под Аварисом и взятие Авариса, наряду с другими менее известными и менее удачными сражениями, завершились долгожданной победой египтян и полным изгнанием с их земель остатков кочевых племён гиксосов и низвержения их господства в Египте времён второго переходного периода от Среднего царства к Новому.
Таким образом, вдохновлённые победами под водительством Секененры-Таа II-го, а затем и Камоса, египтяне, уже при царе Яхмосе 1-ом, победоносно завершили борьбу с гиксосами, продолжив её захватом их укреплённой столицы Аварис, а закончив окончательным освобождением своей страны от их власти и их изгнанием из Египта обратно в Азию.
Остатки гиксосов, отступившие в Палестину, после 1550 года до н. э. упорно преследовались египтянами, загнавшими их в крепость на юге Ханаана.
Со временем, после трёхлетней осады, и эта важная в стратегическом отношении крепость Шарухен, была взята войсками египетского царя Яхмоса I-го.
Её защитники, в основном, были убиты, а уцелевшие пленены или рассеяны.
Однако в этом сражении смертельную рану от пущенной из гиксоского лука стрелы получил военачальник Плат.
Умирая на руках своего царя Яхмоса I-го и брата Амелека, он напоследок сказал:
– «Ваше Величество! Я горд, что служил Вам, как и Вашему брату, отцу, и деду, которому служил и мой знаменитый отец Абу-Али-эль-Мелек! И мы побеждаем этих псов гиксосов! Мы, как жаркий, но западный Сирокко, смели с нашей территории полчища гиксоской саранчи обратно на восток, в Азию! И теперь мы здесь! Добей их, повелитель…!».
В дальнейшем, как бы выполняя наказ Плата, Яхмос I-ый закрепил своё господство в Южной Палестине, а потом и в Северной Нубии.
Гиксоская империя утратила своё значение.
Но на долгие последующие годы, столетия, и даже тысячелетия, в народе Египта они оставили к себе чувство глубокой ненависти.
Таким образом, Яхмос I-ый в генеральном сражении под Аварисом и взятием Шарухена полностью разгромивший и изгнавший со своей земли гиксосов, триумфально завершил дело своего отца Секененры-Таа II-го.
Начавшееся ещё со сражения под Абусир-эль-Мелеком в последующем главного телохранителя его деда воеводы Абу-Али-эль-Мелека, продолжившееся их борьбой и трагической гибелью, оно затем было успешно продолжено старшим братом Камосом и его воеводой Платом, и завершено уже самим Яхмосом I-ым.
Ему – выходцу из прежней династии Фив – удалось не только окончательно разгромить гиксосов в Египте и добить их в Палестине, но и снова восстановить своё влияние на юге.
После изгнания гиксосов из Египта война продолжилась на юге, в Нубии, где всё ещё правила XVI-ая династии во главе с их последним царём Хаусером.
Враги были разбиты, а южная территория, вплоть до вторых нильских порогов, была снова освобождена и восстановлена в границах Среднего царства.
Разделавшись с иноземными поработителями, Яхмос I-ый начал внутри страны борьбу с непокорными правителями некоторых номов.
В двух больших битвах, включая одну речную, он одержал полную победу.
Местные князья утратили свои владения, которые были конфискованы, и с тех пор находились в полном распоряжении центральной власти.
И везде Яхмоса I-го сопровождал его верный придворный жрец и писец Амелек, своими религиозными обрядами освящавший все его походы, а в своих писаниях освещавший наиболее важные, им присущие, исторические события.
Вместе с Яхмосом I-ым в Египте начала править уже XVIII-ая династия египетских царей, а сама страна вошла в эпоху Нового царства.
Женой фараона стала царица Яхмес-Нефертари, родившая ему наследника – будущего царя Аменхотепа I-го.
К концу своего правления Яхмос I-ый совершил поход в Финикию, располагавшуюся на восточном берегу Средиземного моря, а в самом Египте ещё больше укрепился после состоявшихся ранее подавлений восстаний не согласных с его политикой номархов.
А потомки Плата и Амелека с честью продолжили его дело, разумно и добросовестно служа своим верховным правителям, сочетая эту службу с плодотворной деятельностью не только для себя и своей семьи, но и на благо всей страны и всего народа Египта.