Часть вторая
Найти себя и не потерять надежду
Уже спустя пару часов пребывания в межпространстве мы все могли свободно разговаривать и видеть друг друга. Но видимость на расстоянии нескольких метров по-прежнему была нам недоступна. Словно свет, источник которого определить не удавалось, освещал лишь небольшой участок вокруг каждого из нас и рассеивался, стоило нам разойтись на расстояние десяти шагов. Столь малый круг обзора позволял рассмотреть лишь почву у нас под ногами – это был черный, отполированный до зеркального блеска камень. Однако он не скользил под ногами и ничего не отражал. Говорить было тяжело, каждое слово словно отнимало дыхание, которого у нас и не было.
– Будто мы умерли, – медленно, растягивая слова, произнесла Касиян, когда все мы собрались на одном небольшом участке, практически касаясь друг друга.
– Будет легче, позже, – произнес молчаливый помощник Рафэ. – Потом видеть будет проще и говорить тоже. Но недолго.
– Ты бывал здесь раньше? – быстро спросила я, оттеснив доминанта, чтобы не успел заткнуть рот Тарону.
Дамон и Касиян мгновенно сориентировались и оттеснили Рафэ еще дальше.
– Ну был, недолго. Да, был, – растерянно ответил гибрид, ища взглядом хозяина.
– Не бойся, Рафэ рядом, и он будет только рад, если ты поделишься с нами информацией. Расскажи, что ты здесь видел? – ласково проговорила я, поглаживая по плечу увальня с туповатым выражением на угловатом лице.
– Ну, было тут что-то, утащило Гронжа, а потом и Ярнога. Но так утащило, не сожрало. Они заблудились, кричали. А дорожку магическую потеряли, порвало оно ее, – невразумительно рассказывал Тарон. – А доминария Марто не тронули, я его защищал. Отбивался мамонкой. – Гибрид снял с пояса ремень, встряхнул им, и казавшаяся мягкой кожа вдруг превратилась в упругую палку. – Вот этой мамонкой и отбивался.
– А от кого отбивался? – спросила, озираясь по сторонам.
– Да кто его знает, от кого-то, – пожал плечами Тарон. – Визжало и хрипело оно.
– Подойдите все ближе! – прокричала я, борясь со спазмами в горле. – Не отходить более чем на два шага друг от друга и оружие держать наготове! А тебя, – обратилась к Рафэ, – можно было бы и выкинуть. Для эксперимента.
Доминант лишь недовольно повел плечами, держа в руках неизвестно откуда взявшийся длинный узкий меч. В переход он входил точно без оружия.
– Штанишки не растеряйте, – язвительно проговорила Дамон, посмотрев сначала на Тарона, а потом на доминария, у которого теперь тоже не было ремня на поясе.
Видимо меч в его руках и был раньше ремнем.
Пока мы разбирались со скрывшим важную информацию доминантом, видимость стала намного лучше и уже даже можно было рассмотреть неровности ландшафта на расстоянии пары десятков метров. А неровности были, даже несмотря на то, что под ногами у нас была неестественно гладкая поверхность. Также я заметила, что дышу. Медленно, с трудом, но я могла дышать, что облегчало общение.
– Период адаптации очень медленный, но прогресс налицо, – проговорил Рафэ. – И не смотрите на меня с такой враждебностью. Если бы я описал все риски и сложности, это бы вызвало лишнее волнение и панику. Все живы, и в скором времени мы сможем довольно сносно ориентироваться в пространстве. И тогда будет твой черед, Карика. Ты попытаешься почувствовать направление, в котором нам нужно искать твоего мужа.
– Я бы не отказалась сначала выбросить тебя за пределы видимости, одного, – поделилась я с доминарием своими насущными желаниями.
– Это было бы излишне расточительно. Я вам нужен, – совершенно спокойно ответил Рафэ.
– Только это тебя и спасает, – усмехнулась Дамон. – Но ты еще будешь молить о пощаде, это я тебе обещаю.
– Нам бы выбраться отсюда живыми, и я тебе помогу, – поддержала ее Касиян.
– А я буду благодарным зрителем, – кивнул Анторин.
– Хватит, – тихо произнесла я. – Давайте разобьем лагерь и проверим, действует ли здесь магия.
– Я уже проверил, – уведомил меня Рондай. – Туманная не действует. Но, судя по показаниям моего прибора, нам бы не помешал маг жизни и парочка природников. Здесь вполне подходящая среда, только слишком низкий уровень жизни. Идеальная обстановка для силы смерти, вот только убивать здесь некого, кроме нас.
– Это ты так подбодрить пытаешься или просто издеваешься? – спросила Мона.
– Это я констатирую факты. Не нравится – не слушай, – резко ответил Рони.
– А ты не болтай всякую чушь, – отрезала Касиян.
– Да заткнитесь вы! – прикрикнул Анторин.
Я смотрела на друзей и чувствовала, что что-то не так. Они все одновременно начали злиться. Вспомнились мои собственные чувства, когда в меня в первый раз влили антитуман. Если их не остановить, это может плохо кончиться.
Друзья спорили все громче и озлобленней, и я пошла на крайние меры.
– Если вы все сейчас не замолчите и не успокоитесь – я выпью все ваши силы! – прокричала, перекрывая их голоса. – Вы забыли, зачем мы здесь? А я помню! Мы пришли за моим мужем, и я найду его, с вами или нет. Решать вам.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом шагов Тарона, медленно обходящего нашу группу по периметру. Гибриду было наплевать на наши дрязги, он выполнял свои обязанности – охранял команду.
– Ну, мои силы ты не выпьешь, – ехидно проговорила Дамон. – Магии у меня нет, а вот опыта и сноровки, чтобы обезвредить тебя, достаточно.
– Ты что несешь? – злобно спросила Касиян, встав между нами и вытащив кинжал.
– Прекратите. Неужели вы не понимаете, что с вами происходит то же, что случилось со мной при первом контакте с антитуманом? Контролируйте агрессию. Вспомните, что вам дорого больше всего, – медленно подойдя к подругам и положив руки им на плечи, тихо говорила я, в надежде достучаться до их самых теплых воспоминаний. – Мона, вспомни своего брата, ведь он так восхищается тобой и ждет твоего возвращения. А ты, Ян, забыла, что тебя дожидается принц Прайнор? Если вы не обуздаете свой гнев, никто из нас не вернется к родным и любимым.
– А меня Леля обещала убить, если я не вернусь живым, – подал голос Рони. Ему быстрее всех удалось взять под контроль вызванную влиянием межпространства агрессию.
Рондай всегда отличался завидными оптимизмом и добродушием, которые и сейчас помогли ему.
Фрейлины тоже постепенно приходили в себя, и лишь Анторин смотрел на нас с такой ненавистью, что даже Рафэ отступил подальше от него. Однако император не проявлял агрессии. Но лучше бы он напал на нас, вместе мы смогли бы его обездвижить и успокоить. Анторин же поступил иначе, сначала он пятился, отдаляясь от нас, а потом повернулся спиной и убежал. Рондай бросился за ним, но был остановлен подоспевшим Тароном.
– Нельзя разделяться. Опасно, – пояснил свои действия великан, удерживая Рони за плечо.
– Мы связаны, найдем его без проблем, – совершенно не переживая, проговорил доминант. – Если сам не вернется через пару часов, притянем через связующую нить.
– А тебе не приходило в голову, что если с ним что-то случится, то не только отношения между Доминанией и Наминайской империей будут под угрозой, но и связующая нить может оборваться? – спросила я у высокомерного блондина.
– Он сможет за себя постоять, – уверенно ответил Рафэ.
– Так зачем же ты притащил с собой Тарона, если опасность не так велика, как кажется? – спросила, сверля доминанта недоверчивым взглядом.
– Я не доверяю вам, – усмехнулся Рафэ. – Он будет защищать меня от удара в спину.
– Судя по тому, что рассказал твой песик, как бы нам всем не пришлось повернуться друг к другу спиной, чтобы защищаться от того, что скрывается во тьме, – враждебно проговорила Дамон. – Какой же ты слизняк! Ну что, идем за императором Анторином?
– Конечно, идем. И немедленно. Рони, ты чувствуешь магическую связь? – спросила я, всматриваясь в сумеречный пейзаж.
– Чувствую, он недалеко ушел. Сейчас не двигается. Если поторопимся, то нагоним минут за десять, – ответил Рондай и первым пошел в нужном направлении.
– А как же Карай Туманный? Неужели для тебя бывший партнер по политическому союзу важнее, чем муж и отец твоего ребенка? – язвительно поинтересовался Рафэ. Но сколько бы доминарий ни источал яда, выбора у него не было, и он последовал за нами, сопровождаемый своим молчаливым и добродушным, в сущности, телохранителем Тароном.
Гладкая зеркальная почва постепенно становилась рыхлой и неровной. По мере продвижения камни и ямы становились все больше, и вскоре мы уже не шли, а преодолевали подъемы и спуски.
– Он совсем близко, буквально еще пара пригорков, – проговорил остановившийся передохнуть Рони, когда все собрались вокруг него.
– Я бы так не сказал, похоже, он почувствовал наше приближение и тоже движется, – лениво уведомил нас доминант. – Глупое решение – догонять его сейчас. Успокоится и сам нас найдет, если не одичает.
– Какая же ты мразь, – тихо произнесла я и двинулась дальше, поторапливая Рондая.
– Я точно займусь твоим воспитанием, блондинчик, – пообещала Дамон, проходя мимо Рафэ.
– Ты еще не поняла, что такую гниль не исправить? – спросила у подруги, когда мы поравнялись.
– Да не гнилой он, воспитанием испорченный. По глазам вижу, что глубоко в душе завидует нашей сплоченности. За ним-то никто не пошел бы, вот и бесится, – ответила Мона. – Жалко мне их, были же когда-то нормальными. Их предки отказались от человечности, но кровь-то одна.
– Вот уж от кого не ожидала такого сочувствия, так это от тебя, – усмехнулась Касиян.
Дамон промолчала, лишь состроила ехидную гримасу. Но я знала, чего стоило этой девушке ее пресловутое хладнокровие. Голодное детство и забота о младшем брате тогда, когда она сама еще была несмышленым ребенком, а впоследствии и разлука с ним, научили Мону быть сильной. Никто не рождается сильным и жестоким, такими нас делает жизнь. Лишь я знала, что Дамон иногда плачет ночами, когда в снах возвращается в свое детство и вновь переживает побои непутевой матери, сальные взгляды ее многочисленных любовников и постоянное чувство голода, когда девочке приходилось отдавать большую часть того, что удавалось раздобыть, маленькому брату. Теперь ни сама фрейлина, ни ее брат ни в чем не нуждались, но Мона добилась всего сама. И она была одной из тех, кто участвовал в спасении всего королевства. Могла ли я в свете всего этого осуждать ее за маленькие шалости с придворными язвительность, и иногда чрезмерную?
Годы борьбы, а потом и правления Возренией научили меня видеть то, чего многие не замечают: сильными и справедливыми становятся только те, кто выстоял под гнетом несправедливости, будучи слабым. Вот такой парадокс – настоящая сила не приходит сама собой, она появляется благодаря боли и лишениям. Лишь тот, кто познал боль унижений и потерь, будучи слабым, обретает настоящую силу. Те же, кто получил власть и богатство, не приложив к этому никаких усилий, как правило, на поверку оказывались слабыми и бесчестными. Мона в чем-то была права – доминанты не были безнадежными, но они упивались своим могуществом, и если лишить их этой силы, то лишь единицы воспримут такую потерю с высоко поднятой головой. Большинство же захлестнет волна враждебности и злобы. И Рафэ не был исключением, он наслаждался своим превосходством и боялся лишь меня – той, кто может лишить его дарованной, а не заслуженной силы. Боялся, но не уважал и не воспринимал как равную.
Мы уже больше часа преследовали Анторина, но он все ускользал от нас. Фрейлины устали и заметно замедлились. Нам пришлось подстроиться под их ритм движения. Не обладающие никакими магическими способностями девушки переносили нахождение в межпространстве гораздо тяжелее, чем доминант, Рони и я. Тарон, напротив, чувствовал себя здесь весьма комфортно.
– Почему ему здесь так легко? – спросила у Рафэ, кивком указав на гибрида.
– Мне удалось оптимизировать все инстинктивные качества наших видов и отсеять слабости, – не без гордости ответил доминарий. – Мои старания почти увенчались успехом.
– Почему почти? – поинтересовалась, поглядывая на Тарона, которому наш разговор был абсолютно безразличен.
– Потому что, во-первых, как бы я ни пытался, вывести особь женского пола не удается и, следовательно, они не могут размножаться. А во-вторых, ты сама видишь – они не особо умны, – с сожалением ответил доминант.
– А ты не думал, что, если сможешь оптимизировать этот вид, они просто вытеснят вас – доминантов? – поинтересовалась я.
– А для чего, по-твоему, я потратил несколько десятков лет на эти исследования? – раздраженно спросил Рафэ. – Я пытался совместить все положительные качества трех ветвей эволюции, чтобы объединить их в одну!
– Но зачем? – удивилась я.
– Все намного проще, чем ты думаешь, – с затаенной грустью улыбнулся доминарий. – Каждая из ветвей в своем развитии достигла чего-то, что не доступно другой. Вот, например, люди – они стойки к различным трудностям и невероятно живучи, маги обладают не доступными для доминантов терпением и обучаемостью. А мы достигли величайших высот во взаимообмене энергией со своим миром. Если все эти качества объединить в одном индивиде, это будет величайшее и непобедимое создание.
– Непобедимое? В этом нет смысла. Если наши расы объединятся, то и противостоять будет некому. А развитие достигается только в борьбе, – проговорила я, борясь с желанием прямо сейчас лишить Рафэ магических способностей. Он затеял игру с природой, и одной богине известно, чем это может закончиться.
– Опасность! – неожиданно прокричал Тарон, и все быстро собрались вместе, встав спиной друг к другу и вглядываясь в окружающий нас сумрак.
Казалось, вокруг стояла полная тишина и спокойствие, но, прислушавшись, я уловила отдаленный скрежет. Очертания окружающих пригорков начали медленно шевелиться и приближаться к нам.
– Тарон, опасность первой степени! – выкрикнул Рафэ, и гибрид начал с невероятной скоростью оббегать нас по кругу, размахивая мамонкой.
Он двигался так быстро, что очертания его большого крепкого тела размывались и становились нечеткими.
– И как же мы установим контакт с местными обитателями, если будем только защищаться от них? – поинтересовалась я. – Или ты думаешь, что мы сможем найти Карая, все время защищаясь от них? Мы пришли сюда не сражаться, а спасать, не забывай об этом.
– Я помню, так же как и то, что нам нужно выбраться отсюда живыми. И это пока важнее, – раздраженно ответил доминант.
– Усмири своего телохранителя и позволь мне выйти из охраняемой зоны. Я попробую пообщаться с ними, – холодно проговорила я.
– Нет, это слишком рискованно, – произнесла Касиян.
– Согласна, слишком большой риск, – поддержала ее Дамон.
– Я чувствую их магическое начало и без труда нейтрализую любое влияние, – заверила я подруг. И в моих словах не было лукавства, я действительно ощущала неведомую ранее силу, и от этого чувства мой голод возрос в несколько раз. Но самым страшным было то, что эти существа полностью состояли из магической энергии, и, позволив себе растворить их энергию, я уничтожила бы их полностью.
– Хорошо, иди, – неохотно согласился Рафэ.
– Я с тобой, – вызвался Рондай, продолжая смотреть на какую-то коробочку, которая начала тихо жужжать.
– Идем вместе, – безапелляционно заявила Мона.
– А я здесь присмотрю, – кивнула Ян.
– Тарон, – позвал Рафэ, и гибрид приблизился к нему. – Охранять меня и эту особь! – Доминант указал на скривившуюся от такой формулировки Касиян.
Мы же с Дамон и Рондаем медленно пошли к одному из холмов, который тоже двигался и плавно приближался к нам. Мона держала перед собой кинжал, а Рони – какую-то жужжащую коробочку, но я чувствовала, что это им не поможет, и послала слабую волну своего голода вперед. Неведомые существа почувствовали угрозу и замерли.
– Ждите здесь, – приказала я и пошла дальше, оставив сопровождающих в нескольких метрах от доминария.
Но чем ближе я подходила к расплывчатым очертаниям неведомых существ, тем отчетливее ощущала, насколько они беспомощны и безвольны. Это были не полноценные мыслящие существа, а лишь жалкие обрывки огромного, обладающего бескрайними просторами небытия разума. Передо мной предстало все межпространство, обладающее общим всеобъемлющим разумом. И этот разум был недоволен тем, что мы вторглись в его владения без приглашения.
На мою попытку спросить о Карае это первозданное существо ответило такой ментальной атакой, что я упала на землю и закричала от боли, пронизывающей голову, словно раскаленное железо. Я чувствовала и боль Рафэ, которому тоже досталось, как связанному со мной сознанием.
– Прекрати, – взмолилась я.
«Уходи», – ответило мне небытие.
– Отдай мне моего мужа, – прошептала, сплевывая кровь, пошедшую изо рта.
«Все мое будет моим. Уходи или будешь моей», – ответило небытие.
И я бы сдалась, если бы не почувствовала привкус страха в этом ультиматуме, – что бы ни противостояло мне, оно боялось меня! И это не было само небытие, это было нечто, поселившееся в нем.
Я потянулась к нему своей неутолимой жаждой, но оно отпрянуло и ушло так быстро, что я даже не успела почувствовать его ухода.
– Сильно, даже мой счетовод не уловил, – проговорил Рони, подойдя ко мне. – Но точно что-то знакомое, иначе вообще не среагировал бы.
– Это она, – прошептала я, опираясь на руку Моны, помогающей мне встать. – Это Немия.
– Не может быть, – прошептала подруга.
– Она, я чувствую, – ответила я дрогнувшим голосом.
Да, я испугалась. Ведь раньше в борьбе с Немией мне помогал Карай, сейчас же я не знала, где он и жив ли вообще. Еще несколько минут назад я была уверена, что мой муж жив и затерялся в темных просторах небытия, сейчас же в моем сердце поселился страх, что Немия убила его. И этот страх грыз мою душу, как оголодавшая крыса.
Дамон и Касиян успокаивали меня ободряющими речами и улыбками, но я видела страх и в их глазах. И даже Рафэ притих, осознав, что нам противостоит не эфемерное, а вполне реальное зло. Немия не только не была развеяна в небытии, она обрела здесь другую, неведомую нам силу, и теперь мы были в ее владениях… и в ее власти.
– Если твой Туманный выжил, то и мы выживем, – проговорил доминант, когда я немного пришла в себя.
– А ты уверен, что он выжил? – спросила, с трудом контролируя голос.
– Если бы не выжил, ты бы уже билась в истерике. В тебе же тоже есть туманная кровь, и вы пара, а у нас, доминантов, смерть партнера сродни собственной смерти. Если умирает избранник, то умирает и часть тебя, – пожал плечами Рафэ. – Эта кампания была одобрена только потому, что твои жизненные потоки доказывали, что Карай Туманный еще жив.
– Так почему же ты не рассказал мне об этом, мерзкий доминантишка? – вопросила я, приближаясь к Рафэ.
Дамон и Касиян встали рядом со мной, приготовив кинжалы.
– Стойте, сейчас это не главное, – произнесла, смерив доминария неприязненным взглядом. – Карай где-то там, и Немия здесь обрела еще большую власть. Нам нужно найти Анторина и объединиться, чтобы противостоять ей.
– Анторин, кстати, сейчас не движется, – проговорил Рони. – Наверное, борется с агрессией. Пошли к нему, быстрее!
И мы побежали, спотыкаясь, обдирая колени, но преодолевая все препятствия, и догнали императора Наминайской империи.
Анторин сидел на камне, опустив голову и не обращая на нас внимания.
– Я поговорю с ним, – произнес Рондай и подошел к нему.
Мы не слышали, что говорил Рони, но Анторин вскоре вздрогнул, повел плечами и порывисто обнял родственника.
– Забудем и не будем возвращаться, – это было все, что расслышала я, когда мужчины подходили к нам.
Теперь вся команда была в сборе, и нам предстояло разработать план борьбы против той, кого нам когда-то уже удалось одолеть, – против Немии.
– А я считаю, что целесообразнее будет вернуться, подготовить отряд для массированного магического подавления, и только после этого начинать действовать, – настаивал Рафэ.
– Мы не знаем границы ее возможностей, так что сначала не помешало бы провести разведку, – возражал Рони. – И мы как раз подходим для этой миссии. Тем более что мы уже здесь.
– Прекратите спорить, – произнесла я отрывисто. – Это бессмысленно. Во-первых, она все слышит и понимает, а во-вторых, с чего вы взяли, что нам будет позволено вернуться? Только мы и она, смиритесь с этим. Противостояние уже началось, и недавнее нападение тому доказательство.
– Мы погибнем, – поджав губы, кивнула Дамон.
– Нет, она испугалась меня, а значит, я могу ей навредить. Наше главное оружие – это мой голод, – возразила я.
– А почему она не тронула меня? Ведь я был один и совершенно беззащитен, когда… сорвался. Не значит ли это, что ее измененное межпространством больное сознание почувствовало наше родство? – словно размышляя вслух, проговорил Анторин.
– Не будем исключать такую возможность, но полагаться на это не стоит. Вполне вероятно, что она просто не обратила на тебя внимания, будучи увлечена нами. Или просто не посчитала угрозой, – ответил Рафэ.
– Как бы то ни было, но нам нужно найти способ общаться на недоступном для нее уровне. Вторжение в сознание мы сразу же почувствуем, слишком грубо и болезненно она проникает в мысли. Так что нужно перейти на ментальное общение, – предложила я.
– И как же мы это сделаем? – спросила Касиян. – Особенно мы с Моной.
– Что-нибудь придумаем. Так ведь? – произнес Рондай, обращаясь к доминанту.
Мы же ничем не могли им помочь, ведь только Рони и Рафэ были учеными в нашей команде были учеными и понимали саму суть подобных процессов. Так что мы занялись обустройством лагеря на возвышенности, чтобы был обзор со всех сторон. Рондай и доминарий наладили ментальный контакт и решали вопрос всеобщей связи. Я ощущала их общение, как отдаленный шорох, но Рафэ не впускал меня в диалог, и расслышать слова не удавалось. Из объяснений Анторина я поняла, что для обоюдной сознательной связи нужны магические импульсы с обеих сторон. Иначе общение будет зациклено, как наше с доминантом. Из этого следовало, что проблема во мне и моих фрейлинах. Мы не обладали магической энергией, и даже я, имея способность впитывать магию и управлять чужими силами, в данном случае была совершенно беспомощна.
– Не терзай себя, мы найдем его, – тихо проговорил Анторин, присев рядом со мной и протягивая кусок хлеба с сыром.
– Спасибо, – поблагодарила скорее за поддержку, чем за еду. Голода я здесь совершенно не чувствовала, так же как и физической усталости. В этом невероятном месте жизнь словно остановилась… или ее здесь вообще не было в привычном понимании?
– Ты еще сильнее, чем я думал, – задумчиво произнес император. – Хотя казалось, что более сильного человека я никогда не встречал. Вернее, еще три года назад я думал, что знаю двух сильнейших в истории женщин, но одна из них оказалась не той, кем я ее считал.
– Не суди ее, – ответила шепотом. – Похищение и воздействие магией жизни на ее туманную энергию изменило Раниярсу. Она по-прежнему та, кого ты считал сильнейшей и кого любишь. Она вернется. Не может не вернуться, ведь дома ее ждет долгожданный и такой желанный сын. Просто подожди и не соверши глупость, отвергнув ее, когда она придет к тебе.
– Нет, не вернется. Она ясно дала понять, что не желает никакой связи с нами, когда лишила памяти и отправила восвояси посланных мной соглядатаев, – скривившись, как от горечи, ответил Анторин.
– А тебе бы понравилось, если бы за тобой неусыпно следили именно тогда, когда хочется побыть одному и обдумать свою жизнь? – спросила я. – Дай ей время и не дави. Просто представь, что все, чему тебя учили и чем ты жил, в мгновение рухнуло, повергнув тебя в нечто новое и неизведанное, чуждое твоей природе. Ведь Раниярса всю свою жизнь была туманным магом и боролась против других разновидностей силы. Но ее жизнь в мгновение перевернулась, когда ей изменило ее собственное тело, приняв магию жизни и отторгнув туман. Я ее понимаю как никто.
– Но ты не сбежала от новой жизни, не оттолкнула тех, кто тебя любит. Ты приняла себя новую как благо и позволила близким разделить это благо с тобой, – не желал услышать то, что я старалась донести до него, Анторин.
– И поэтому я скрывала ото всех просыпающиеся во мне новые смертоносные силы, – усмехнулась, вглядываясь в бескрайние просторы небытия. – Даже сильнейшие имеют право побыть слабыми и принять это. Не отбирай у любимой это право. Иногда одиночество необходимо для того, чтобы понять, насколько необходимы те, кто лишает его.
Понял ли меня Анторин? Я не знала, но это была его борьба, и я сделала все, что могла, чтобы помочь ему. Больше мне сказать было нечего, и я отошла от императора к подругам, которые тоже нуждались в моей поддержке. А кто же поддержит меня? Карай… Моя душа кричала и рвалась к нему, ведь сейчас он был ближе ко мне, чем на протяжении всего последнего года. Но я не знала, в каком направлении искать, и боялась, что найду не того мужчину, которого полюбила. Межпространство изменило сознание Немии почти до неузнаваемости, а что, если и Карай стал другим?
От пугающих мыслей отвлек голос Рондая.
– Мы решили проблему, – воскликнул он, подойдя к нам и приобняв за плечи меня и Касиян.
– Рада за вас, но обниматься еще рано, – проворчала фрейлина, стряхивая его руку со своего плеча.
– Скажешь, когда будет не рано? – игриво подбоченившись, поинтересовался маг.
– Когда жена тебя поджарит, так уж и быть, приобниму надгробный памятник, – ехидно ответила Ян.
– Вот в кого они у тебя такие колючие? – обиженно поинтересовался Рони.
– В меня, – коротко ответила я. – Разобрались, что делать, так делайте.
– Будет немного больно, – предупредил Рафэ, тоже подошедший к нам.
– Только не делай вид, что тебе это не доставляет удовольствие, – язвительно произнесла Дамон.
– В твоем случае меня это несказанно радует, – не остался в долгу доминант.
– Флиртовать будете, когда выберемся отсюда, – посмеиваясь, вставил Рондай. – А сейчас к делу.
По понятным причинам нам ничего не объяснили. Молча уложили на прохладную каменистую почву, и Анторин, Рони и Рафэ одновременно закатали левые рукава своих рубах, после чего обнажили кинжалы и встали перед нами на колени. Рони склонился над Касиян, Анторин надо мной, а Рафэ над Моной.
– Будь нежным, милый, это наш первый раз, – скрывая страх за ехидством, пропела Дамон.
– Обязательно, – пообещал доминант и резанул кинжалом запястье девушки.
– Постарайся не лишить меня магии, – прошептал Анторин и проделал ту же манипуляцию с моим запястьем.
Рядом сдавленно охнула от боли Ян, ее тоже порезали. Потом маги рассекли и свои запястья, произнося беззвучно какую-то магическую формулу. Когда же Анторин соединил наши истекающие кровью руки, я почувствовала неимоверную боль, словно порез раздирает когтями какое-то животное, делая его глубже и шире. Разум затопили чужие мысли и переживания, и я потеряла сознание.
Сколько продлилось беспамятство? Это для меня, как и для всех остальных, навсегда осталось тайной. Ведь в межпространстве даже время ощущалось иначе, чем в наших реалиях. Тарон неусыпно охранял нас на протяжении всего процесса единения аур и энергетических потоков, но и он не смог сказать, сколько длилось это действо. Однако по его завершении мы все были связаны ментально и могли общаться посредством мыслеобразов и бессловесных разговоров. В первые минуты было сложно определить, где чьи мысли, но со временем мы начали понимать и различать друг друга. Однако я по-прежнему наиболее четко ощущала присутствие Рафэ в своем сознании. Только теперь это малоприятное ощущение разделяла со мной Дамон, тоже напрямую связанная с ним посредством объединения крови и ауры.
Конец ознакомительного фрагмента.