3
Как память не работает
В книге Анатоля Франса «Остров пингвинов» есть чрезвычайно интересная глава под названием «Алькский дракон». В ней рассказывается о драконе, наводившем ужас на пингвинский народ, который мирно жил на острове Алька. Однажды пропала прекрасная дева Орброза. Поначалу никто не беспокоился, потому что ее и раньше часто увозили страстно влюбленные в нее мужчины. Но она все не возвращалась, и жители Пингвинии начали бояться, что ее проглотил дракон. Потом пропал мальчик-сирота и несколько домашних животных, что окончательно убедило всех в существовании дракона. Деревенские старейшины наконец собрались на совет, чтобы решить, как поступить в этих ужасных обстоятельствах. Они созвали всех пингвинов, которые видели дракона в ту роковую ночь, и спросили их:
– Заметили ли вы, каков он видом и что у него за повадки?
И все по очереди отвечали:
– У него львиные когти, орлиные крылья и змеиный хвост.
– На спине у него щетинистый гребень.
– Весь он покрыт желтой чешуей.
– Взгляд его зачаровывает и поражает как молния. Из пасти его извергается пламя.
– Он заражает воздух своим дыханием.
– У него голова драконья, когти львиные, хвост как у рыбы.
Но одна жительница Аниса, слывшая женщиной положительной и разумной, – та самая, у которой дракон похитил трех кур, – сообщила следующее:
– С виду он совсем как человек. Я даже обозналась и подумала было, что это мой муженек, так что сказала ему: «Иди ты спать, дурачина!»
Другие говорили:
– Он вроде облака.
– Он словно гора.
А какой-то ребенок пришел и сказал:
– Я видел, как у нас в риге дракон снял с себя голову, чтобы поцеловать мою сестрицу Минни.
И еще спрашивали старейшины:
– Какой величины был дракон?
Им отвечали:
– Как бык.
– Как большие торговые корабли бретонцев.
– Ростом с человека.
– Выше смоковницы, под которой вы сидите.
– Не больше собаки.
На вопрос, какого он цвета, жители отвечали:
– Красного.
– Зеленого.
– Синего.
– Желтого.
– Голова у него совсем зеленая, крылья ярко-оранжевые, с розовым отливом и серебристо-серыми краями; зад и хвост в коричневую и розовую полоску; живот ярко-желтый в черную крапинку.
– Какого он цвета?.. Бесцветный!
– Цвет у него драконий.[14]
В этом отрывке Анатоль Франс наглядно показывает, что, с его точки зрения, представляет собой память. То, что люди, как им кажется, помнят, может сильно различаться. Каждый человек уникален. Каждый несет на себе отпечаток своей наследственности и окружения. Каждый обладает неповторимой памятью. Даже однояйцевые близнецы, которые, казалось бы, растут в одной и той же среде, переживают разные события, и поэтому их память хранит разные воспоминания.
Память несовершенна. Причина этого состоит хотя бы в том, что мы изначально воспринимаем окружающий мир необъективно. Но даже если предположить, что мы видим относительно точную картину того или иного события, это не значит, что в памяти она останется нетронутой. Здесь в дело вступает другой механизм. На самом деле следы памяти подвержены искажениям. Похоже, что со временем, при наличии мотивации и под влиянием определенных внешних факторов, следы памяти могут изменяться или трансформироваться. Подчас эти искажения оказываются довольно пугающими, ведь из-за них в нашей голове могут появляться воспоминания о том, чего никогда не происходило. Даже память самых интеллектуально развитых людей обладает такой пластичностью.
Пластичность памяти
Существует три мифа о биографии Зигмунда Фрейда, которые часто принимаются за правду: что он якобы всю жизнь прожил на грани нищеты; что, будучи евреем, он страдал от разного рода притеснений, например университетские преподаватели отказывали ему во встрече; и что венские доктора и другие окружавшие его интеллектуалы относились к нему пренебрежительно и игнорировали его.
Ведется много споров о том, правда ли все это или результат искажения фактов. Некоторые утверждают, что Фрейд зарабатывал неплохие деньги, занимаясь врачебной практикой, что дискриминации он подвергался лишь в поздние годы жизни, когда Гитлер вынудил его покинуть страну, и что он добился колоссального признания и почета в академических кругах.
Самое интересное в этих мифах то, что в них верил сам Фрейд. Он не просто придумал их, он же их и распространил. О них упоминается во многих его письмах. Очевидно, он придавал им большое значение. Почему? Среди прочих было предложено фрейдистское объяснение: эти мифы – результат «оговорок по Фрейду».[15]
По словам Питера Друкера, который был знаком с семьей Фрейда, последний страдал от «синдрома богадельни» – тайной и подавляемой одержимости деньгами. Человек с «синдромом богадельни» испытывает постоянный страх нищеты и непрестанное мучительное беспокойство о том, что у него недостаточно средств. Предположение о том, что сам Фрейд страдал от невроза, помогает объяснить, почему он не замечал, что его родители, как и другие представители среднего класса, жили достаточно комфортно и что сам он отнюдь не бедствовал. Он попросту вытеснял это из своего сознания.
Что касается жалоб на притеснения со стороны антисемитов, за ними тоже скрывается определенный факт его биографии, а именно – его нетерпимость к людям нееврейского происхождения. Он не мог признаться даже самому себе, что считал их «неприятными, трудными в общении, чужаками, вызывавшими [в нем] раздражение». Чтобы справиться с этим внутренним конфликтом, он начал полагать, что это они не принимают его.
Ну и наконец, Фрейд жаловался, что его игнорируют венские терапевты. В действительности они его обсуждали, подвергали сомнениям его методы и отрицали их эффективность, но его самого они не игнорировали. Однако принять это было бы слишком болезненно, поэтому Фрейд предпочел поверить, что они его игнорируют.
Похожим образом сумели исказить свои воспоминания и другие представители того времени. Многие доктора, работавшие в иерархической нацистской системе, участвовали в исследованиях йельского психиатра Роберта Джея Лифтона. Он задался вопросом: каким образом эти доктора продолжали так положительно себя воспринимать, учитывая, что они сделали? Неужели они могли забыть все те ужасные вещи, которые совершили? Лифтон пришел к выводу, что они используют очень эффективный способ самообмана – так называемое полузнание (middle knowledge). «Полузнание» – это способность сознавать и не сознавать одновременно. Один врач, причастный к транспортировке цианида в нацистские лагеря смерти, испытал настоящий шок, узнав, что это вещество использовалось там для умерщвления людей. Комментарий Лифтона: «Ему пришлось сильно постараться, чтобы этого не сознавать».[16]
Все это наводит на мысль о слове «Пентименто» (Pentimento). Так называется книга Лилиан Хеллман, а еще этим термином обозначается художественный прием, когда художник рисует новое изображение поверх уже написанного, словно раскаявшись или передумав. При этом часть первоначальной картины может смутно проглядывать сквозь верхний слой краски.
Искажения, предположительно возникшие в воспоминаниях Фрейда, могут показаться чем-то необычным, но это не так. Схожие искажения возникают, когда воспоминания людей тестируются в условиях эксперимента. Классическим примером служит исследование, во время которого участникам показывали изображение вагона метро, где находилось несколько человек, в том числе темнокожий мужчина в шляпе и белый мужчина с бритвой в руке. Двое организаторов эксперимента использовали метод последовательного воспроизведения, при котором участники по очереди описывают друг другу изображение, как дети, играющие в «испорченный телефон». Обнаружилось, что в воспоминаниях участников бритва часто перемещалась из рук белого мужчины в руки афроамериканца. Вот что сказал один из тестируемых: «Это поезд нью-йоркского метро, он направляется к улице Портленд. В вагоне женщина-еврейка и чернокожий, у которого в руке бритва. У женщины на руках то ли ребенок, то ли собака. Поезд идет к станции «Дайер-стрит», ничего особенного не происходит».[17] Как у человека в голове появляется настолько детальный образ? И почему люди вспоминают, что бритва была в руке у темнокожего мужчины? В данном случае на то, что они видят и вспоминают, влияют стереотипы.
Такого рода «структурные» ошибки часто возникают, когда мы пытаемся вспомнить произошедшее с нами событие. Обычно мы вспоминаем какие-то факты, а на их основе достраиваем остальные детали, которых, возможно, и не было на самом деле. Мы строим предположения и, основываясь на них, приходим к другим «ложным фактам», которые могут быть правдой, а могут и не быть. Перефразируя известную цитату, можно сказать, что мы заполняем долины нашей памяти тем, что находим на высокогорьях воображения. Этот процесс использования предположений и вероятных фактов для заполнения пробелов в памяти назвали «рефабрикацией» (refabrication), и это, видимо, происходит со всей информацией, которую мы воспринимаем в обыденной жизни. Мы, часто неосознанно, восполняем недостающие отрезки воспоминаний, стараясь сделать незаконченную картину окружающего мира более цельной.
Мы заполняем пробелы в памяти, выстраивая логически приемлемые цепочки событий. Этому есть бессчетное количество примеров, взятых из обычной жизни. Предположим, таксист вынужден совершить аварийную остановку на улице с плотным потоком машин. Сидящий в такси пассажир видит, что впереди резко остановился красный «бьюик», его правая дверь открыта, а рядом на дороге без сознания лежит пожилой мужчина. Пассажир строит предположение о том, что этот человек либо выпал из салона «бьюика», либо его оттуда выбросило, и вспоминает, что видел, как это произошло. На самом деле водитель «бьюика» внезапно нажал на тормоз, чтобы не сбить пожилого человека, вышедшего на перекресток. Столкновения избежать не удалось, машина задела пешехода, и тот упал на землю. Единственное, что на самом деле видел пассажир такси, так это лежащего без сознания мужчину и открытую дверь «бьюика». Затем эти фрагменты встроились в логическую цепочку, и появилось новое «воспоминание». Наши заблуждения, ожидания и уже имеющиеся знания – все это точно так же используется для заполнения пробелов, что приводит к искажению воспоминаний.
Существование подобных ошибок ставит принципиально важный вопрос. Когда кажется, будто человек забыл нечто важное (как, например, Фрейд «забыл» о своем финансовом положении или как люди «забывают», что бритва была в руках у белого мужчины), следует ли считать, что это на самом деле стерто из его памяти? Есть ли способ заставить человека вновь осознать «забытые» факты? Можно ли снова отыскать их? Или они потеряны навсегда?
Вечны ли воспоминания?
Вряд ли кто-то станет отрицать существование крайне распространенного явления, которое мы называем «забыванием». Это очень привычный для всех нас процесс: факты, воспоминания о событиях и хранящиеся в памяти детали становятся менее доступными с течением времени. Кажется очевидным, что некогда известные нам вещи забываются, и тогда их уже нельзя вспомнить. И все-таки остается нерешенным принципиальный вопрос: если человек забыл какую-то информацию, означает ли это, что она безвозвратно утеряна? Или же она просто перекрывается другим материалом и поэтому ее не удается отыскать? В этом случае дверь к забытым воспоминаниям можно отпереть снова: стоит только найти нужный ключ, и то самое воспоминание выпадет наружу.
Вероятно, Фрейда, чья частная медицинская практика в основном привлекала пациентов, страдающих от различных «нервных расстройств», можно считать самым знаменитым человеком, выдвинувшим мнение о том, что память в том или ином смысле постоянна. Фрейд полагал, что проявляющиеся во время лечения симптомы, такие как тремор, нервный тик и паралич, связаны с давними впечатлениями, забытыми из-за ранней и, по-видимому, распространенной амнезии, которая охватывает период приблизительно до пяти лет. По мнению Фрейда, чтобы понять причины определенных истерических симптомов, нужно вернуться к самому раннему детству. Он считал, что давние впечатления, как правило забытые, наиболее важны. Говоря о забывании, Фрейд не имел в виду, что эти воспоминания теряются навсегда. Напротив, в своем классическом труде «Психопатология обыденной жизни» он пишет:
…все впечатления сохраняются в том же виде, как они были восприняты, и вместе с тем сохраняются все те формы, которые они приняли в дальнейших стадиях развития. …Таким образом, теоретически любое состояние, в котором когда-либо находился хранящийся в памяти материал, могло бы быть вновь восстановлено и воспроизведено даже тогда, когда все те соотношения, в которых его элементы находились первоначально, были бы замещены новыми[18].[19]
Несмотря на то что Фрейда в основном интересовали пациенты, страдающие от невроза, он заметил, что память одинаково подводит всех. Он полагал, что следы памяти, отвечающие за вытесненные воспоминания, не претерпевают никаких изменений даже по прошествии долгого времени. Один сведущий комментатор теории Фрейда упоминает медицинский случай, произошедший в начале XIX века: безграмотная молодая женщина во время припадка «нервной лихорадки» долго и многословно говорила на латыни, на греческом и на иврите. Врачи пребывали в недоумении до тех пор, пока не обнаружилось, что много лет назад эта женщина работала служанкой в доме пожилого протестантского пастора. Он имел обыкновение ходить туда-сюда по коридору, в который выходила кухня, и вслух читать одну из своих любимых книг. По-видимому, эти звуки отложились в памяти молодой женщины, пусть для нее они и не несли никакого смысла, и под воздействием вызванного психическим заболеванием стресса снова всплыли из глубин ее разума. Эта история подтвердила предположения о том, что «все мысли сами по себе бессмертны».[20] Фрейд считал, что все наши впечатления – даже полученные в младенчестве – никогда по-настоящему не забываются, «они были только недоступными, скрытыми, принадлежали к бессознательному»[21].[22]
Есть ли что-то стоящее в идее о том, что все наши мысли бессмертны, что никакие впечатления не могут быть полностью забыты? Многие ли в это верят или взгляды Фрейда необычны?
Не так давно я провела неофициальное исследование, чтобы выяснить, что люди думают о постоянстве памяти.[23] Я попросила 169 участников из разных уголков США рассказать о том, как, в их представлении, работает память. Это были люди разных профессий. Некоторые из них (немногие) в прошлом проходили курс психологии. Среди них были адвокаты, секретари, таксисты, а также врачи и философы. В исследовании участвовало и несколько пожарно-технических экспертов, и даже одиннадцатилетний ребенок. У каждого из них спросили, с каким из следующих утверждений они согласны:
1) все, что мы узнаём, навсегда сохраняется в нашей голове, хотя иногда определенные детали бывают недоступны. При помощи гипноза или других специальных техник можно в конце концов восстановить эти недоступные детали;
2) некоторые детали того, что мы узнаём, бесследно исчезают. Их невозможно извлечь из памяти при помощи гипноза или каких-либо других специальных техник, просто потому что их там больше нет.
Участников также просили прокомментировать свой выбор.
Я обнаружила, что приблизительно три четверти людей выбирали первый вариант, то есть считали, что информация хранится в долговременной памяти, но ее нельзя оттуда извлечь. Остальные в основном выбирали второй вариант. Несколько человек не смогли сделать выбор.
Почему столько людей верят в постоянство памяти? Самая распространенная причина заключается в личном опыте, то есть в жизни участника бывали моменты, когда он вспоминал что-то, о чем до этого долгое время не думал. Например, один из опрошенных написал: «Иногда у меня будто из ниоткуда может возникнуть мысль о человеке, о котором я долгое время не вспоминал». Вот слова другого участника: «Только на прошлой неделе я читал книгу о Японии и начал думать о том, как когда-то давно туда ездил. Я вспомнил, как отправился на такси в универмаг Мицукоси. Потом прогулялся по району Гиндза и посмотрел на одни из самых дорогих магазинов, которые когда-либо видел. Я много лет не думал об этой поездке, а тут вспомнил все так, будто это было вчера». Еще один участник: «Я и сам много раз испытывал это, и другие люди мне рассказывали: ничем не примечательные воспоминания всплывают в памяти совершенно внезапно, когда возникает подходящая ситуация».
Во время спонтанного восстановления воспоминаний факты или детали, которые кажутся забытыми, внезапно проявляются вновь. Это может быть удивительным феноменом, и есть психологи, которые хотели бы его изучить. К сожалению, это очень трудно, поскольку организаторам эксперимента, вероятно, пришлось бы очень долго ждать возникновения спонтанного воспоминания. Поэтому психологи в основном проводят эксперименты, в которых участники получают подсказки, призванные восстановить конкретные воспоминания. Как правило, участникам демонстрируют определенный материал, а затем просят его вспомнить. Участники, получившие подсказки, обычно вспоминают больше, чем те, кто их не получал. Но когда те, кому подсказок изначально не давали, получают их позднее, они вспоминают больше деталей. Эта дополнительная информация, по-видимому, хранится в их памяти, но извлечь ее оттуда можно только с помощью особой подсказки. Другими словами, информация хранится в памяти, но при этом остается недоступной. Подобные эксперименты указывают на то, что подсказки играют ключевую роль в извлечении из памяти нужных воспоминаний. Восстановление воспоминаний, будь оно спонтанным или спровоцированным, для некоторых служит достаточным доказательством того, что воспоминания сохраняются в памяти навсегда.
Иногда в качестве подтверждения той же теории упоминаются исследования электрической стимуляции мозга. Есть данные о том, что стимуляция определенных частей мозга может заставить человека вспомнить давно забытые события. Некоторые приводят в пример гипноз, вытеснение воспоминаний, сыворотку правды или даже реинкарнацию как доказательства того, что воспоминания постоянны.
Могут ли стимуляция мозга, гипноз, психотропные препараты или другие внешние средства отпереть дверь в библиотеку нашего разума? Применение этих методов кажется довольно убедительным доказательством того, что, однажды попав в ДВП, информация сохраняется там навсегда. Однако тщательная оценка доказательств в каждом из вышеупомянутых случаев заставляет сильно в этом усомниться. Как нам предстоит убедиться, вполне вероятно, что «воспоминания», возникающие спонтанно или в результате электрической стимуляции, гипноза или приема психотропных веществ, – это вовсе не воспоминания о происходивших на самом деле событиях. Напротив, есть все основания полагать, что подобные рассказы могут складываться как из фрагментов произошедших в прошлом событий, так и из новых «воспоминаний», сочиненных непосредственно во время пересказа и имеющих мало общего с тем, что происходило в действительности. Откупоренные воспоминания точно так же подвержены искажениям, как и обычные.
Искусственные воспоминания: подсказки
Никто не станет отрицать, что существует возможность восстанавливать воспоминания, которые кажутся забытыми. Такое случается. Но это не доказывает, что любые воспоминания восстановимы. Вероятно, некоторые воспоминания можно вернуть, а некоторые – нет. Обычно, когда в нашей жизни что-то происходит, мы сохраняем в памяти фрагменты случившегося. Вполне логично, что некоторые из этих фрагментов впоследствии могут изменяться под влиянием новых событий.
Правдивость историй, которые подтверждают впечатляющую идею о постоянстве памяти, в большинстве случаев не получает никакого независимого доказательства. Иногда оказывается, что воспоминание соответствует действительности, а иногда – что человек воспроизводит собственные догадки, фантазии или истории, где факты смешиваются с вымыслом.
Этот феномен демонстрируют исследования, в ходе которых людям показывали видеозаписи повседневных событий. Позже им давали новую информацию о тех же событиях, но не в самой очевидной форме. Например, посмотрев запись автомобильной аварии, участники должны были ответить на вопрос: «Как быстро двигался автомобиль, когда он поравнялся со знаком «стоп»?» Или на такой: «Как быстро двигался белый спортивный автомобиль, когда он проехал мимо сарая, двигаясь по загородной дороге?»[24] Когда людям задают вопросы, в которых упоминаются новые предметы и детали, через какое-то время они начинают говорить, что на самом деле видели эти предметы и помнят эти детали. Они могут подтвердить, что видели знак «стоп» или сарай, хотя на самом деле на записи был знак «уступи дорогу», а никакого сарая и вовсе не было. По-видимому, это происходит потому, что содержащаяся в вопросах информация, будь она правдивой или ложной, может встроиться в воспоминания об увиденном событии и таким образом подменить его.
Но новая информация не просто добавляется к уже существующему воспоминанию. Она также способна изменить или преобразовать его. Как происходит подобная трансформация, наглядно демонстрирует еще один эксперимент. Людей просили посмотреть на ряд слайдов, на которых была последовательно изображена авария с участием водителя легкового автомобиля и пешехода. Красный автомобиль двигался по боковой улице к перекрестку, на котором стоял знак «стоп» для одной половины машин и знак «уступи дорогу» – для другой. Затем красный автомобиль поворачивал направо и сбивал человека на пешеходном переходе.
После просмотра слайдов каждому из участников задавали несколько вопросов. Некоторых спрашивали: «Мимо красного автомобиля проезжали другие машины, пока он стоял у знака “стоп”?» Другим задавали тот же самый вопрос, заменяя знак «стоп» на знак «уступи дорогу». То есть одни участники отвечали на вопрос, содержащий правдивую информацию, а другие – на вопрос с неверными сведениями. Позднее тестируемых людей спрашивали, помнят ли они, какой знак видели на записи. Полученная правдивая информация помогала им вспомнить то, что требовалось. Но особенно интересно то, что неправильная информация им мешала. В одном случае более 80 % людей, получивших ложные сведения, ошибались, отвечая на вопросы итогового теста. Они утверждали, что видели на слайде то, что им сказали, а не то, что они видели на самом деле.
В ходе одного из финальных экспериментов людям показывали запись аварии, а потом задавали вопросы, в том числе такой: «С какой приблизительно скоростью двигались автомобили перед тем, как разбились?» Через неделю участников пригласили снова и задали им еще несколько вопросов, один из которых звучал так: «Вы видели осколки стекол?» На записи не было никаких осколков, но те участники, которые до этого слышали слово «разбились», чаще говорили, что видели их.
Почему это происходит? Человек все время получает информацию из окружающего мира. Если произошла авария, он может воспринять некоторые составляющие этого события. Предположим, к нему подходит следователь и спрашивает: «С какой приблизительно скоростью двигались машины перед тем, как разбились?» В этот момент человек получает новый отрывок информации, а именно – данные о том, что автомобили «разбились». Когда эти два отрезка информации объединяются в одно целое, в его памяти рождается воспоминание о более серьезной аварии, чем та, что произошла на самом деле. Поскольку разбитое стекло ассоциируется с серьезной аварией, увеличивается вероятность того, что он «вспомнит» осколки разбитых стекол.
Подобные примеры наглядно демонстрируют нам, что в воспоминания человека можно внедрить ложную информацию. Она может дополнить существующее воспоминание (как в случае с сараем), а может и преобразовать его (как в случае с дорожным знаком). Возьмем, к примеру, человека, которому показывают знак «стоп», а потом говорят, что это был знак «уступи дорогу», и который начинает утверждать, будто видел знак «уступи дорогу». Что произошло со знаком «стоп», который он помнил раньше? Проведя определенные исследования, мы, возможно, получили бы наконец ответ на вопрос, сохраняются ли увиденные в момент события детали в памяти, оставаясь временно недоступными, или полностью изменяются под воздействием полученной позже информации. Эти исследования могли бы предоставить убедительные доказательства того, что первоначальное воспоминание остается нетронутым. Любой способ извлечь из памяти человека тот самый первичный знак остановки помог бы нам убедиться, что он все еще там. Но в условиях эксперимента невозможно доказать, что в первоначальное воспоминание были внесены изменения и оно навсегда уничтожено.
Предположим, что мы использовали бы самый эффективный из всех возможных способов восстановить то или иное воспоминание человека. Если бы у нас не получилось, мы бы не доказали, что первоначальное воспоминание было изменено, ведь всегда можно предположить, что метод оказался недостаточно эффективным. И все-таки, если мы опробуем все известные нам способы и ни один из них не сработает, будет разумным предположить, что первоначальное воспоминание изменено. Такое заявление было бы по меньшей мере настолько же правдоподобным, как и предположение о том, что воспоминание все еще находится в памяти, но временно недоступно.
Психологи не раз пытались изобрести новые эффективные способы заглянуть в глубины человеческой памяти. В некоторых случаях все попытки оказывались бесполезны. В ходе одного из экспериментов людям показывали какой-то объект, скажем знак «стоп», и заставляли их поверить, что на самом деле они видели другой предмет, например знак «уступи дорогу». Позднее участники проходили тест, в котором были представлены изображения обоих знаков, и многие выбирали знак «уступи дорогу». Люди указывали на то, о чем слышали позже, а ведь правильный ответ – знак, который действительно присутствовал на видео, – был у них прямо перед носом. Попытки платить людям, чтобы создать мотивацию и улучшить результат, не дали результата. Люди, которым предлагали целых двадцать пять долларов за правильный ответ, все равно выбирали тот знак, о котором они услышали уже после того, как посмотрели запись. Другие психологические приемы также не смогли заставить участников воспроизвести первоначальное воспоминание.
Не работает даже гипноз, который многие считают самым эффективным способом извлечь утерянные воспоминания. Психолог Билл Патнэм показывал людям видеозапись, на которой сталкивались автомобиль и велосипедист. После этого одних участников гипнотизировали, а остальных – нет. Первым предварительно говорили, что под гипнозом они снова увидят всю аварию от начала до конца так же четко, как и в первый раз, только теперь они смогут замедлить происходящее или приблизить изображение, чтобы разглядеть детали. Но люди под гипнозом делали еще больше ошибок и сильнее поддавались влиянию наводящих вопросов, чем те, кого не гипнотизировали. Это исследование показало, что гипноз не устраняет трудности, возникающие при извлечении воспоминаний, и не позволяет восстановить настоящее воспоминание. Совсем наоборот: похоже, что под гипнозом люди более подвержены внушению и на них проще повлиять. При упоминании какой-нибудь отсутствовавшей на видеозаписи детали, например номера машины, загипнотизированный участник не просто говорил, что видел его, но и частично его описывал. Один из участников сказал, что это был калифорнийский номер, начинавшийся с буквы W или V, хотя никто не принуждал его выдумывать. Когда организаторы говорили, что главная героиня на видеозаписи была блондинкой, хотя на самом деле – брюнеткой, загипнотизированные участники «вспоминали» ее светлые волосы. При повторном просмотре видеозаписи эти люди расстраивались. Один из них сказал: «Очень странно, ведь у меня перед глазами все еще стоит лицо девушки-блондинки, и ее образ не совпадает с этим [с женщиной на экране]. <…> Очень странно».
Итак, многочисленные попытки вытащить из памяти первоначальное воспоминание, когда оно, по всей видимости, было изменено, провалились. Это может означать, что воспоминание изменяется или преобразуется под влиянием событий, происходящих после того, как оно впервые сохраняется в памяти. По-видимому, новая информация, которую воспринимает человек, безвозвратно заменяет собой первоначальные данные, хранящиеся в памяти. Это означает, что многие из наших воспоминаний очень хрупки. Вероятно, каждый раз, когда мы сознательно воспроизводим в памяти какое-то событие, возникает возможность замены или преобразования этой информации. Похоже, что память непостоянна. Правильнее будет предположить, что мы обладаем механизмом ее обновления, который иногда оставляет изначальное воспоминание нетронутым, а иногда – нет.
Когда изначальное воспоминание остается, а когда пропадает? Это полностью зависит от самой сути воспоминания. Большинство людей знают, что Жаклин Онассис когда-то звали Жаклин Кеннеди. Мы не забываем об этом, узнав ее новую фамилию. Это происходит потому, что в нашем обществе многие женщины меняют фамилию, когда выходят замуж. Наша память «знает», что у человека иногда бывает старая фамилия и новая. Но во многих других жизненных ситуациях объект просто не может одновременно обладать двумя разными характеристиками. Попавший в аварию автомобиль остановился либо у знака «стоп», либо у знака «уступи дорогу», но не у того и другого одновременно. Рубашка на воре не могла быть сразу и зеленой, и желтой. Наиболее экономным решением в такой ситуации будет отказаться от одного воспоминания в пользу другого, так же как программист безвозвратно удаляет старый алгоритм, как только напишет новый.
Конец ознакомительного фрагмента.