25 июля 2015 года
Техас, США
Фредериксбург
Переход границы штаб-сержантом Морской пехоты США Грегори Нуланом и сдача его представителям органов правопорядка, причем не кому-нибудь, а шерифу города Фредериксбург Квентину Хаггису, ставшая известной прессе, немало подлила масла в огонь в и так расколотое общество. Кроме того, все произошедшее имело не один смысл, а несколько и наталкивало на самые разные выводы.
Прежде всего вопрос был в правосудии. Судя по тому, что сделал Грег Нулан – мексиканское правосудие не очень-то поторапливалось арестовывать троих молодых людей, подозреваемых в убийстве первой степени. Все они, особо не скрываясь, жили в Сьюдад-Хуарес на полулегальном положении, занимались наркоторговлей, трахали доступных женщин, которых в Сьюдад-Хуарес немало, и вообще наслаждались доступными радостями жизни. Они совершенно не опасались ареста за то, что жестоко убили паренька в Соединенных Штатах Америки, облили его бензином и подожгли. Сомневаться в приговоре техасского суда присяжных в отношении того единственного ублюдка, которого Грег Нулан притащил через границу живым, не приходилось – смертная казнь через смертельную инъекцию. Более того, факт взятия одного из убийц брата живым и доставка его в США со сдачей правоохранительным органам давал будущим защитникам штаб-сержанта Нулана сильнейший аргумент на суде: штаб-сержант Нулан отправился в Мексику не для того, чтобы убивать всех, кого он там встретит, а для того, чтобы совершить правосудие.
С другой стороны, лучше бы Грег Нулан грохнул этого ублюдка там, вместе с остальными, потому что его нелегальная переправка в США и вообще сама процедура его захвата сулила немалые проблемы. Ублюдок по имени Альфредо Бентес стал для мексиканской части Соединенных Штатов Америки немалым раздражителем. Прежде всего возникал вопрос о законности самого ареста и препровождения его в США. До его фактического захвата и переправки в США судья успел выдать ордер на его арест по подозрению в убийстве первой степени, поэтому Грега Нулана можно было считать кем-то вроде нештатного судебного исполнителя, исполнившего ордер американского судьи. Американское законодательство не замыкается только в пределах США, прецеденты, когда нелегально действующие группы американских правоохранительных органов захватывали в других странах и доставляли в США для суда, имели место еще в начале девяностых, после взрыва Всемирного торгового центра в девяносто третьем одного подозреваемого группа агентов ФБР захватила в Афганистане и доставила в США. Грега Нулана никто не уполномочивал действовать в Мексике, однако, по законодательству Техаса, судебный ордер может исполнить любое лицо, а не только сотрудник правоохранительных органов. Что же касается бойни, устроенной Нуланом в окрестностях Сьюдад-Хуарес, – в ходе нее не погиб ни один сотрудник правоохранительных органов и ни одно гражданское лицо, мексиканцы это хоть с неохотой, но признали. Все погибшие были вооружены и оказали вооруженное сопротивление, кроме того, все они были бандитами Зетас.
Таким образом, в руках у американской юстиции оказалось два «героя дня» – Грег Нулан и Альфредо Бентес. Дело каждого из них было неоднозначным, и за каждым делом стояли мощные группы поддержки. Население Техаса – белое – устало от мексиканских разборок, от наркотиков, от бандитов на границе, и то, что сделал Грег Нулан, сержант, награжденный в Афганистане одной из высших наград США, делало его героем в глазах этих людей. Когда задели его – он пошел и свершил правосудие, такое поведение хорошо ложилось на кинопленку и могло быть показано в любом остросюжетном боевике или вестерне, более того, Голливуд уже подсуетился, и агенты пытались пробиться к Нулану, сидящему пока не в гражданской тюрьме, а на гауптвахте Форт-Худа, чтобы подписать с ним договор на книгу и экранизацию этой истории. Настойчивость агентов Голливуда была столь неуместна, что командующий базой был вынужден вызвать дополнительные силы военной полиции, чтобы сдерживать этих самых агентов, а еще и митингующих около базы, как белых, так и мексиканцев, между которыми в любой момент могла произойти кровавая стычка.
С другой стороны был Альфредо Бентес. Свой для значительного количества мексиканского населения юга США. В их мифологии было место «благородным разбойникам», людям, которые грабят богатых и отдают награбленное бедным. И еще они ненавидели Америку. Да, да… они жили в этой стране, но они ее ненавидели. Переправившись через Рио-Гранде, они жили здесь на птичьих правах, нелегально работали за копейки, не могли рассчитывать на медицинскую помощь, потому что она стоила дорого, а страховки не было почти ни у кого. Многие приторговывали наркотиками и оказывали иную помощь Зетас и прочим наркомафиозным группировкам, у многих имелось оружие, молодежь сбивалась в вооруженные банды, самой известной из которых была Latin Kings. После попытки государственного переворота в Мексике и массовых беспорядков в США – граница-то дырявая! – хлынули тысячи участников этих беспорядков, спасаясь от уголовного преследования за совершенное ими, большей частью – за убийства. Более того, после попытки переворота и после усиления сотрудничества между мексиканскими и американскими правоохранительными органами – а всякое действие рождает противодействие – криминальные организации в Мексике стали перерождаться в террористические, внедрять своих людей на юг США, создавать отряды боевиков, террористические ячейки. Основой консолидации мексиканцев на юге стала идея Aтцлана, мифического государства мексиканских индейцев, живущего по коммунистическим законам. Легальным политическим крылом сепаратистов стала La raza, «Раса», организация, открыто проповедующая расизм как основную идеологию. Начало этой идеологии положил мексиканский философ Хосе Васконселос в своей работе «La Raza Cosmica», опубликованной еще в 1925 году, в ней он объявил о появлении новой Пятой или Космической расы. Она возникнет на основе латиноамериканской расы, которая будто вобрала в себе всё лучшее из остальных рас, и следует сделать вывод, что она и будет лучше остальных. Он утверждал, что Ибероамерика благодаря своим духовным и расовым факторам инициирует универсальную эру человечества. Весь этот бред повторялся малообразованными мексиканцами, как откровения Святого Петра, но религия эта была лишь прикрытием для далеко идущих планов транснациональных мафиозных картелей, решивших создать собственную страну – второе следом за Афганистаном наркогосударство и первое на Американском континенте.
Война началась с малого…
Вторая гражданская война в США началась в Эль-Пасо, где из Сьюдад-Хуарес границу перешла крупная вооруженная банда, входящая в состав Зетас. Границу они перешли без особых проблем, потому что некоторые из них были… полицейскими. Да-да, самыми настоящими мексиканскими федеральными полицейскими. Именно по их удостоверениям в США на трех черных «Субурбанах», используемых мексиканской федеральной полицией и легко бронированных, в страну въехала настоящая банда, состоящая из четырнадцати хорошо вооруженных и подготовленных боевиков.
Задача у них была простая – въехать во Фредериксбург, захватить офис шерифа, освободить единственного оставшегося в живых zetas – Альфредо Бентеса и вместе с ним убраться. Машины их были легкобронированы, а боевики были вооружены до зубов: автоматы M4 и G36, состоящие на вооружении мексиканской федеральной полиции и спецподразделений, еще у них было семь подствольных гранатометов и три (по одному в каждой машине) пулемета М60, переданных из арсеналов ВМФ США мексиканцам в порядке оказания помощи. Еще у них были гранаты – осколочные и со слезоточивым газом. При захвате офиса разрешалось применять любые средства, разрешалось уничтожить всех, кто станет на пути, а путей отхода у банды было целых два – один в сторону морского побережья, второй – в глубь США, туда, где их не ждут. Все было готово – машины на стоянках, чистые документы, заранее снятые на посторонних лиц квартиры в пяти штатах, чтобы отсидеться, деньги на карточках в нескольких банках и на нескольких счетах. Подготовка к операции была проведена на самом высоком уровне, и если бы не героизм нескольких американцев – настоящих американцев, не колеблясь готовых пожертвовать своей жизнью ради того, во что они верят, чему служат и что защищают – им бы так и удалось «достать» Бентеса и уйти в Мексику безнаказанными.
Но произошло то, что произошло…
Шерифа Квентина Хаггиса в это время в городе не было – он выехал на срочный вызов. Опять перестрелка на дороге… с тех пор, как произошла эта проклятая бойня в кафе, случившаяся по милости двух молокососов… все шло кувырком. В городе появились посторонние люди… мексиканцы. В городе и так было полно мексиканцев – но это были другие мексиканцы. Часть – из «Расы», в том числе мексиканские адвокаты, которые уже подали иск против него в окружной суд, часть – мелкие хулиганы. За одну-две ночи все стены в городе были испачканы граффити, одного поганца с баллончиком схватили местные, притащили в участок – и тут же в бой вступили адвокаты. Это была тщательно просчитанная провокация, призванная парализовать деятельность управления шерифа Фредериксбурга, сделать жизнь в городе невыносимой и добиться как минимум его поражения на следующих выборах, а если повезет – то и выдвижения против шерифа уголовного обвинения. Самое страшное – все это действо свершалось в точном соответствии с требованиями закона и с постоянными упоминаниями конституционных прав, что выводило шерифа из себя, он скрипел зубами – но сделать ничего не мог. Фредериксбург был опасен сам по себе – мексиканский, по сути, город, охраняемый белым шерифом, которого жители выбирают раз за разом на выборах, обращая внимание не на то, что он белый, а на то, что при нем спокойно жить. Поэтому адвокаты, понятно кем профинансированные, даже деньги с арестованных счетов, добытые заведомо преступным путем, по закону можно свободно тратить на адвокатов – делали все, чтобы уничтожить мир и порядок в техасском городке Фредериксбург.
Несколько дней назад шериф сделал то, что он не делал вот уже более пяти лет – он одел бронежилет. Это был бронежилет фирмы Second Chance, второй шанс, он приобрел его, потому что по внутреннему распорядку каждый сотрудник правоохранительных органов должен носить бронежилет, но не носил его до недавнего времени. Почему? А приезжайте во Фредериксбург летом да посмотрите на столбик термометра – тогда все разом поймете. Вместо этого он держал за сиденьями свой старый, оставшийся со времен службы в морской пехоте бронежилет, но за все время службы ему довелось его надевать трижды, и все три раза это были экстраординарные случаи. Сейчас это был самый обычный день, была окружная дорога, была жара, от которой истекаешь по́том и кипят мозги, и был отключенный кондиционер в машине. В последнее время, как топливо сильно подорожало, появилось много разных рецептов, как снизить расход топлива машиной, одним из них было отключение кондиционера, шериф так и сделал, потому что «Хаммер» свой любил и ни на какую новомодную малолитражку, способную на одном баке проехать от западного побережья до восточного, менять не собирался. Усилил он и свой арсенал, возимый в машине, – теперь при нем всегда был автоматический карабин М1А Спрингфилд со скаутским оптическим прицелом и заряженный пулями повышенной пробивающей способности. Могло случиться всякое…
Вызов был с самого начала странный, точнее, их было три, один за другим. Первый – драка и поджог машины, второй – нападение с применением огнестрельного оружия и вот сейчас – перестрелка. На последний вызов пришлось ехать самому – просто не было людей в офисе, все разъехались.
Сельская дорога вела к ранчо Матиссона, машин здесь почти не было. Поэтому внимание шерифа сразу привлек небольшой старый грузовичок выпуска еще далеких восьмидесятых годов, брошенный на пыльной обочине с распахнутыми настежь дверцами. Этот грузовик он никогда раньше не видел ни в городе, ни в окрестностях – это раз, и следов перестрелки на нем тоже не было видно – это два. Конечно, он не мог знать все грузовики в округе, но на этот непременно обратил бы внимание, потому что на таких развалюхах часто катается нетрезвая и ищущая приключений молодежь. Номер у машины был техасский, но это ничего не значило…
Шериф остановил машину в нескольких десятках метров от пикапа. Какое-то время сидел в машине и смотрел, что происходит, пытаясь почувствовать опасность и играя на нервах у тех, кто, возможно, затаился и ждет его – обычный полицейский вряд ли предположил бы такое, но бывший морской пехотинец предположил именно это. Но никого не было – ни бандитов, ни стрельбы, только дорога, с одной стороны огражденная, за оградой поле с кукурузой, почти созревшей, с другой – пастбище, скошенное – спрятаться негде, поле голое, как стол, до ближайших строений ярдов семьсот, не меньше. Шериф неспешно достал из держателя карабин, вышел, пошел вперед и… упал, сбитый с ног пулей.
Это была именно та пуля, его пуля – которую не слышишь, свою пулю никогда не слышишь, и тому есть объяснение, пули чаще всего летят со сверхзвуковой скоростью, и если ты услышал пулю – значит, ты услышал только звук, но не саму пулю, пуля уже пролетела мимо. Эта пуля попала шерифу в левую верхнюю часть живота и должна была убить или вывести его из строя – снайперу было все равно, умрет он или нет, задача была вывести его из строя как минимум на два часа, и задачу он выполнил. Пуля эта была выпущена из русской снайперской винтовки Драгунова и была со стальным сердечником, она запросто могла убить человека – но не убила. Семьсот метров есть семьсот метров, и пуля, пролетев семьсот метров, теряет большую часть своей энергии. Эта пуля сохранила едва ли половину от той первоначальной энергии, которая у нее была – но и того, что оставалось, хватило, чтобы сбить шерифа с ног. Бронежилет спас его – но запреградное действие пули оказалось сильным, и у шерифа треснуло ребро.
В следующее мгновение, перекатившись по земле, он исчез за «Хаммером». Сделал он это так быстро, что снайпер промазал – пуля выбила фонтанчик земли там, где он только что лежал.
Снайпер… это был бывший снайпер мексиканской федеральной полиции, а теперь киллер, работающий на Зетас, пробормотал грубое ругательство сквозь зубы – все пошло совсем не так, как он планировал. Первым выстрелом он планировал сбить с ног, вторым – добить. Второй не получился. Это была его ошибка – он должен был просчитать все. Снайперская винтовка Драгунова была хороша тем, что позволяла быстро сделать два относительно точных выстрела снайперскими патронами, у которых был стальной сердечник. Можно было взять М1 Спрингфилд, такую же, как, кажется, у этого, но к ней не было специальных патронов, только гражданские, которыми не пробить бронежилет. Он не был уверен и в том, что советская пуля сможет это сделать, решил, что сможет, и… просчитался. Если и смогла, то ранение оказалось не столь серьезным, чтобы обездвижить, цели удалось уйти. Но не все так плохо… Ему нужно только удерживать его здесь как минимум два часа, не давать ему ехать к городу. После этого он сможет бросить оружие и скрыться. Документы у него есть… Есть грин-кард, как только дело будет сделано – он просто уедет. Мертв к этому времени будет шериф маленького техасского округа или нет – это уже неважно.
А если… если шериф попробует поиграть в снайперскую дуэль, то это будет даже забавно. Наверное, каждый профессионал живет ради того, чтобы встретить подобного себе и в поединке выявить, кто сильнее. Стрелять по парням, которые даже не подозревают, что в следующую секунду умрут, снайперу порядком поднадоело.
С противным треском лопнули сначала передняя левая, затем и задняя левая покрышки «Хаммера. Два точных выстрела за пять секунд – и транспорт обездвижен. Лежащий за «Хаммером» шериф выругался, он и не собирался рисковать, пытаясь завести машину, но теперь это точно не имеет никакого смысла. Машина обездвижена…
Да что за чертовщина творится в последнее время…
Раз уйти не получится – надо принимать бой.
Прежде чем снайпер успел опомниться – пули пробили лобовое стекло, прошили кабину – шериф открыл правую дверцу, выдернул из креплений снайперский «Сэвидж» и метнулся в кукурузу, прикрываясь «Хаммером». Забор был не из колючей проволоки – просто старомодный забор из слег. Он перевалился через него, чувствуя прицел на спине и в любой момент ожидая удара – и с облечением исчез в зеленых зарослях.
Пуля проныла левее, срезав, как ножом, несколько толстых, мясистых стеблей кукурузы. Это уже бессмысленный выстрел, от злости и бессилия.
Первым делом шериф осмотрел себя. Бронежилет не был пробит, он спас ему жизнь, но при каждом движении ощущалась боль. Пуля застряла в подкладке, ее тонкий носик пробурил так кевлар, разбив керамическую вкладку, но на большее его не хватило. Шериф достал складной нож и выковырял пулю, посмотрел ее – сильно похожа на армейскую триста восьмую, но все же что-то в ней не так. Решив разобраться с этим потом, шериф убрал расплющенный кусочек металла к себе в карман…
Потом тем же самым ножом он срезал и очистил початок, попробовал. До сахаристой зрелости еще далеко, но есть уже можно. Обгрызая початок, он осторожно, пригибаясь и стараясь не шевелить кукурузные растения, двинулся вправо.
В принципе он мог по этому кукурузному полю уйти от снайпера, добраться до жилья, где есть телефон, и вызвать подмогу. Более того, он был обязан сделать это, ни один из полицейских в здравом уме не станет охотиться на снайпера, возможно психопата, возможно, еще кого – в одиночку. Но шериф Хаггис понимал две вещи. Первая – пока он доберется до телефона, пройдет как минимум четыре часа, за это время снайпер уйдет, и может быть, он подстрелит кого-нибудь еще. Вторая – он, шериф округа Фредериксбург, возит в машине чертову тьму оружия совсем не для того, чтобы при первой серьезной переделке бежать до телефона. И в морской пехоте США он служил совсем не для этого. У него две винтовки, одна из них полицейская, снайперская, из которой он выпустил немало пуль на стрельбище округа. Значит он, шериф Квентин Хаггис, со всем с этим и разберется. Здесь и сейчас.
Разбирательство же прошло намного быстрее и совсем не так, как он планировал.
Снайпер допустил ошибку – только одну, но сразу ставшую роковой. Снайпер, проходивший подготовку в армии или морской пехоте, этого бы ни за что не сделал, но этот снайпер был выходцем из спецподразделения полиции. Все дело было в принципиально разных условиях действий армейского или полицейского снайпера. Армейский снайпер-разведчик действует во враждебном окружении, он должен постоянно помнить о том, что вокруг на несколько километров нет никого, кто бы не мечтал о его смерти. Он должен помнить о том, что если его схватят солдаты противника – шансов выжить почти нет, снайперов обычно не оставляют в живых. Поэтому армейский снайпер проявляет особую осмотрительность с точки зрения выбора стрелковой позиции, всегда помнит свои пути отхода и минирует все подходы к своей позиции, чтобы не быть застигнутым врасплох.
В отличие от армейского полицейский снайпер действует в условиях дружественного окружения, и потому он может выбирать цель, особо не заботясь о путях отхода, не думая о том, что будет, если к нему в спину зайдет разведывательно-поисковый патруль противника. Он просто расстилает стрелковый мат, устанавливает винтовку, ложится и ждет выстрела. Сложность его выстрела в другом – если у армейского снайпера противником является любое вооруженное лицо, то полицейский снайпер должен попасть точно в преступника, и попасть так, чтобы он мгновенно умер, не успев выстрелить в заложников, офицеров полиции или кого-либо еще. Армейскому снайперу обычно все равно, убил он или ранил того, в кого попал – все равно вывел из строя, и промах (если речь не идет о снайперской дуэли) тоже не является чем-то критическим. Полицейский же снайпер должен поразить цель смертельно и с первого выстрела.
Вот и он… он занял позицию у небольшой фермы, показавшейся ему заброшенной, у большого ветряка, в его ногах – а рядом был загон для скота, пустой. Расстелил стрелковый мат и лег, едва приняв меры для маскировки – совершенно недостаточные с точки зрения армейского снайпера. Выстрелив четырежды, он и не подумал менять позицию, полицейские снайперы почти никогда не меняют позицию – а сосредоточившись на цели, он не понял, что едва слышные ритмичные звуки являются не чем иным, как осторожным конским шагом. И лишь окрик – Эй, парень! – заставил его обратить внимание на новую опасность…
Шериф, закинув «Спрингфилд» за спину и взяв в правую руку «Савадж», сменил направление движения – теперь он осторожно, медленно, стараясь не пошевелить стебли кукурузы, продвигался к забору, по его прикидкам он прошел не меньше восьмидесяти ярдов от того места, где вошел на поле. Передвигался он смешно – как животное с передней подбитой лапой, потому что в одной руке у него была винтовка, и с ней надо было обращаться с осторожностью. В точной винтовке большую роль играет не сама винтовка, а прицел к ней, он вручную установил на несъемный кронштейн дорогой и малораспространенный Unertl, почти незнакомый гражданским стрелкам, но хорошо знакомый снайперам морской пехоты, потому что прицел именно этой фирмы стоял на их М40. Прицел был в корпусе не из пластика и не из алюминия, а из старой доброй стали, и сделан он был солидно и прочно, без экономии веса, под требования КМП США, чтобы настройки его не сбивались от долгой тряски в машине. В оружейной стойке, которая была в «Хаммере», гнезда были обиты поролоном, но он не проверял точность боя больше месяца, а за это время всякое было. Что же, сейчас он узнает – подведет его старый добрый Unertl или нет.
Сейчас ему придется поставить жизнь на кон. Противник уже целится… не может быть, чтобы он не обшаривал перекрестьем прицела край поля, ожидая своего противника. А вот ему придется некоторое время ориентироваться и искать снайпера. Если он не найдет его за десять секунд, то он уйдет обратно в поле и попробует в другом месте. Но и снайпер, стрелявший по нему, будет предупрежден и будет знать, что его жертва не ушла, а превратилась в охотника. Такой вот танец… жизни со смертью.
Впереди, в мясистой зелени кукурузы, забрезжил просвет – дорога. Шериф вдохнул, задержал дыхание на несколько секунд – и выдохнул. Потом сделал так еще раз. Потом пошел вперед, стараясь не потревожить растущие у самого края растения.
Цевье мягко легло на нижнюю слегу ограждения – и в это время шериф заметил: там же, где он намеревался посмотреть в первую очередь, у ветряка – движение.
Там был человек.
– Эй, парень!
Снайпер медленно повернул голову, не в силах прийти в себя. В нескольких метрах от него стоял парень – белобрысый, лет тридцати, здоровяк, типичный ковбой в сапогах. И с револьвером – под рукой в открытой кобуре у него был револьвер.
По лицу снайпер понял, что здоровяк не знает, что делать, и ни в чем не уверен.
– Вы кто?
– Ложись! – прошипел снайпер. – Ложись, стреляют! Я из ФБР!
Он и в самом деле проходил снайперский семинар ФБР в Квантико, штат Виргиния, но это был не полноценный курс подготовки, конечно. Если бы это был курс подготовки, то морские пехотинцы, расквартированные там же, в Квантико, и готовящие снайперов ФБР, быстро бы научили его нехитрому правилу – прикрой свой зад.
– Я вас не знаю, – сказал парень, – а ну, вставайте, мистер. Это наша земля!
Снайпер встал на колени, будто собираясь вставать – и внезапно перевернулся на спину, выбросил в строну противника руку с неизвестно откуда взявшимся в руке маленьким револьвером Taurus. Но парень, казавшийся обычным деревенским вахлаком в ковбойских сапогах, носящим «для форсу» старый «Кольт Миротворец», исчез, а на его месте был стремительный вихрь, и этот вихрь выплюнул тяжелую свинцовую пулю сорок пятого калибра, ударившую снайпера точно в лоб. Снайпер упал на стрелковый мат, во все стороны брызнуло – он так и не успел осознать, что проиграл…
Шериф выругался последними словами, приникая к прицелу, палец лег на спуск, но выстрелить он не успел – все было уже кончено…
Твою мать…
На размышления, что делать дальше, у шерифа ушло две секунды – там, конечно, мог быть и второй снайпер, но это маловероятно, если бы он был – то они прикрывали бы друг друга, и мальчишке Бриггсов пришлось бы плохо. Если Самуэль Бриггс все еще жив – значит, дело сделано, а он сам не морской пехотинец, а старый пердун, обреченный каждую субботу ставить молодому Бриггсу выпивку в баре. Но лучше так, чем с пулей в башке…
Шериф перелез через забор, крикнул «Эге-гей!», чтобы не нарваться на пулю, и, держа винтовку в вытянутой над головой руке, пошел к месту перестрелки.
Молодой Самуэль Бриггс, увидев приближающегося шерифа, спрятал револьвер.
– Что здесь происходит, шериф? – спросил он недоумевающе и озабоченно. – Этот парень только что пытался меня пристрелить. Кто он такой?
– Черт его знает.
– Вы ранены? – насторожился Бриггс.
– Переживу. Кажется, я должен тебе много выпивки, парень. Ты спас мне жизнь. Этот ублюдок, которого ты грохнул, только что пытался меня убить, вот что происходит…
– Но за что?
– Спросил бы у него, прежде чем палить. Все ковбойскими дуэлями[6] занимаешься?
– Да, сэр.
– Хорошо стреляешь.
– Спасибо, сэр.
Парень наклонился, протянул руки к винтовке, отлетевшей ему под ноги.
– Не трогай!
Шериф осмотрелся.
– Не трогай. Это улика. Ты на машине?
– Нет, сэр, на лошади.
– А что случилось, сынок?
– Сэр, Джек не пришел к обеду, отец послал поискать. Опять куда-то убежал, гаденыш.
На самом деле Джека Бриггса уже два часа как не было в живых. Девятилетнему техасскому пареньку не повезло наткнуться на боевиков Зетас из обеспечивающей группы и спросить, что они тут делают. Тело выбросили в кукурузное поле, шериф, сам того не зная, прошел в паре десятков ярдов от него. Джек Бриггс и стал одной из первых жертв второй гражданской и третьей мировой войны. Невинной – но много ли на войне виновных жертв?
– У меня есть предложение, парень. Мне одному этого ублюдка не утащить до машины, а машина у меня, сам видишь, в каком состоянии. Поможешь? А потом вместе поищем твоего братишку.
Том Бриггс, отец Джека и Самуэля, состоял в posse comitatus – группе вооруженных граждан, которую шериф созывает при необходимости масштабных поисков или чего-то в этом роде. Здесь была глубинка, и поэтому местные белые фермеры, да и не только белые, считали за честь помочь сотруднику правоохранительных органов в отличие от больших городов, где только и думали, как подать на него в суд и потребовать компенсацию из бюджета. Тем более за честь было помочь самому шерифу, человеку честному и надежному.
– Да, сэр, конечно, помогу, – с готовностью отозвался Самуэль, – как мы его понесем?
Шериф достал носовой платок, поднял с земли снайперскую винтовку, машинально отметив, что она не китайская и не румынская, очень хорошее воронение и материал приклада – и бросил винтовку поверх убитого.
– Смотри. Беремся за стрелковый мат, за углы и несем его к дороге. Потом так же положим в машину. Берись с той стороны.
Снайпер оказался неожиданно тяжелым, а семьсот ярдов по полю с неудобным грузом – углы мата так и норовят вырваться из рук – изрядно измотали и шерифа и молодого Бриггса. Тем не менее они выползли-таки со своим грузом на дорогу.
– Опускай по команде. Раз-два-три…
Стрелковый мат со страшным грузом на нем лег в дорожную пыль.
– Черт… оба колеса прострелили. Жди здесь, я пойду посмотрю, что с той машиной.
По прикидкам шерифа, грузовичок просто пригнали сюда и бросили как приманку, рассчитав, что он остановится как раз на линии огня снайпера и станет целью. Вряд ли они стали тратить время на то, чтобы вывести грузовичок из строя, а может быть, это была машина, на которой снайпер собирался смотаться отсюда, когда все закончится. К тому же грузовичок восьмидесятых годов легко завести, если знаешь, какие провода под рулевой колонкой соединить напрямую, здесь нет встраиваемой заводской спутниковой противоугонки. Шериф сунулся под рулевую колонку, снял кожух, выбрал провода, обрезал их ножом, закоротил напрямую – и грузовичок зачихал своим старым, изношенным мотором, приходя в себя.
Вот так-то будет лучше. Как раз поместятся они двое, а этого положат в кузов. Потом отвезут тело в город – вернутся за «Хаммером», заодно надо будет завернуть к Джеку, механику, и взять у него еще один скат.
Довольный собой, шериф вылез из трофейного «Форда», оставив мотор греться на холостых. Топлива – если верить указателю – было полбака, до города по-любому хватит.
– Сэр!
Мальчишка Бриггсов стоял у «Хаммера» со встревоженным лицом.
– Сэр, ваша рация! Тут, кажется, что-то неладное!
Агент ФБР Джек О’Малли вместе со своим напарником сидели в Далласе, столице штата Техас, в здании ФБР – красивом угловом офисе интересной современной архитектуры песочного цвета, недалеко от стадиона Техас, адрес One Justice Way Dallas TX 75220. Здание это располагалось на углу улицы, на самом углу был флагшток, он был не на здании, у здания был срезанный угол, и флагшток был от самой земли высотой примерно до третьего этажа. На флагштоке был флаг, но не американский, а штата Техас. One Justice Way – в переводе с английского означает нечто вроде «пути правосудия» – вот только правосудием здесь и не пахло.
После ожесточенных споров о подведомственности несколько служб так ни к чему и не пришли. Грега Нулана заграбастали и потом так и не выпустили из рук морские пехотинцы, заявив, что он действующий морской пехотинец США, совершил то, что он совершил во время прохождения военной службы. И поэтому содержаться он будет не в гражданской тюрьме, а пока на гауптвахте казарм форта Худ (для удобства, если гражданские власти сочтут нужным повидаться с ним), а следствие по его действиям будет вести следователь военной полиции. Само по себе дело – о перестрелке и убийствах – после долгих разборок и препирательств выцыганила-таки себе DEA, потому что решили, что все это дело в целом имеет отношение к организованной контрабанде наркотиков через границу, а такие дела забирала DEA. Но и ФБР не осталось без работы, сегодня утром Джека Малли вызвал к себе далласский резидент ФБР и поставил перед ним задачу. Он должен был найти основания для привлечения к уголовной ответственности… шерифа Квентина Хаггиса!
У человека, не слишком знакомого с реалиями современной Америки и современного американского правосудия, такая постановка вопроса вызывала оторопь и шок, для знакомого же – ничего удивительного в этом не было. У ФБР есть некоторое количество специальных долгосрочных программ, которые открываются для решения конкретных проблем, называются они COINTELPRO – COunter INTELligence PROgramm, контрразведывательная программа – и кодовое слово, шифр программы. Так вот, одной из наиболее активно реализуемых программ последнего десятилетия была борьба с… белыми нацистами! Программа эта называлась КОИНТЕЛПРО – Белая ненависть и по своему статусу уступала только программам борьбы с международным терроризмом.
Это было невероятно – но это было так. В тюрьмах США каждый год сто тридцать пять тысяч темнокожих заключенных принимали ислам[7], в стране пришлось вводить новый термин «мегабанда» для банд численностью от десяти тысяч боевиков, а численность самых крупных из них переваливала и за сто тысяч, в Лос-Анджелесе на улицах вспыхивали уличные бои, для полиции приходилось теперь закупать бронированные машины, в мексиканские гетто во многих городах можно было войти только при поддержке армейских частей, через границу потоком текли наркотики, в соседней стране орудовали наркотеррористические организации, подчинившие себе половину полиции и армии и готовящиеся взять власть, по приграничью били из минометов, цена на топливо зашкаливала, государственный бюджет уже не катился, а летел в пропасть, Америка теперь вела пять войн[8], и в стране почти не осталось боеспособных воинских частей, а ФБР и Министерство юстиции упорно боролись с белыми вооруженными мужиками из ку-клукс-клана, общества Джона Бэрча, НРА, ассоциаций ветеранов, которые единственные могли обеспечивать хоть какой-то порядок в мире, скатывающемся в пропасть безумия. Почему-то не негры-исламисты, не латинос-наркобоевики – а именно белые вооруженные мужики, жесткие, правильные, нетолерантные, готовые вершить правосудие своей рукой, как это делали их деды и прадеды, казались для власти самой страшной угрозой внутри страны, с которой непременно надо было разобраться. В Аризоне, где вышибли всех мигрантов, федеральные власти не успокоились, пока не вычистили руководство штата от нетолерантных людей и не посадили толерантных, при которых в штат вновь хлынула мутная, воняющая кровью и кокаином волна эмиграции. Власти в Вашингтоне все больше и больше внимания уделяли южным штатам, потому что здесь рождаемость была намного выше, чем на севере[9], исход последних выборов решался именно на юге, и именно юг стал вотчиной Республиканской партии, которая была у власти. А юг – это мексиканцы, и вот почему было принято решение любой ценой, под любым предлогом посадить в тюрьму шерифа Квентина Хаггиса, принеся его в жертву на алтарь политкорректности и толерантности.
Вот только это уже невозможно было сделать. Настал предел.
После разговора с резидентом агент О’Малли вернулся к себе в закуток в общем зале, где стоял стул, стол, компьютер, небольшой сейф, три телефона. Ему было настолько дурно и омерзительно, что хотелось выпить. Но в ФБР держать спиртное даже в столах, не говоря о том, чтобы выпить прямо в здании, было категорически запрещено.
Через несколько минут вернулся его обычный напарник, агент Николас Нотис, крепкий веселый коротышка, наблюдательный и с удивительной памятью, хлопнул напарника по плечу.
– Получил?
– Помнишь шерифа Хаггиса? По делу о сгоревшем в бочке парне.
– Помню. Ты сам говорил, что что-то там не так.
– Не так… Мы должны посадить его в тюрьму.
– Чего?!
– Что слышал…
Нотис перетащил стул из своего закутка – у него был рядом, как и полагается у напарника – в закуток О’Малли.
– С каждым днем все чудесатее и чудесатее.
– Это ты откуда взял?
– Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес. Чем дальше, тем больше я ощущаю себя сумасшедшим шляпником из этой сказки. Эта страна…
О’Малли толкнул его в бок, обвел глазами помещение. Слушали…
– Поехали. На месте разберемся… надо понять, что произошло во Фредериксбурге, поговорить с людьми.
– Поехали…
Агенты О’Малли и Нотис ездили на служебной машине. Если в девяностые агенты в Техасе раскатывали даже на «Субурбанах», то теперь в их распоряжении был новенький «Форд Торус» с укрепленной конструкцией, бронированными вставками в дверях и стеклами, обклеенными специальной пленкой для усиления. Творящееся в последнее время в Техасе заставило руководство ФБР задуматься об усилении вооружения своих сотрудников, теперь в каждой машине должно было быть одно помповое ружье, как у дорожных полицейских, и один полуавтоматический карабин калибра 5,56. Конкурс на карабины выиграла RPA, создав на базе М4 модель «для ФБР» – а вот вместо помпового «Ремингтона» в багажнике этого «Торуса» лежала русская «Сайга» с барабанными магазинами на двадцать патронов – это оружие очень любили «нетолерантные белые», потому что продавалось оно как охотничье, а в ближнем бою с барабанным магазином было опаснее автоматической винтовки. У каждого из агентов имелся пистолет «Глок» и бронежилет. Взяв машину в гараже, агенты выехали во Фредериксбург, за рулем был Нотис, потому что он видел, что напарнику лучше сейчас ехать пассажиром.
– За каким хреном мы этим занимаемся? – спросил О’Малли, когда они выехали.
– Ты об этом деле? – в машине можно было разговаривать вполголоса, радио они не включали и музыку по дороге не слушали.
– О нем самом. Вот скажи – мы чем занимаемся?
– В данном случае – едем проверять законность действий местных правоохранительных органов в этом деле.
– А зачем? Вот скажи – кому нужна эта законность?
Нотис пожал плечами:
– Кому-то нужна. Наверное, руководству Бюро – если у нас отняли одно дело, мы тут же найдем себе другое…
Дорога от Далласа до Фредериксбурга была довольно дальней, но хорошей – тридцать пятое шоссе, по которому можно жать на ста двадцати – ста сорока милях в час, включив мигалку. Через Вако, место позора ФБР, и Раунд Рок они долетели до Остина, потом решили свернуть и через Джонстон Сити по второстепенной дороге добраться до Фредериксбурга. Можно было ехать до Сан-Антонио, там по окружной выйти на десятое шоссе, оно проходит почти рядом с Фредериксбургом – но они решили ехать именно так. Как потом оказалось, правильно решили…
Там были пикетчики, и вообще в городе было много машин, пикетчики приехали в основном на своих, не протолкнуться. Но было там и еще кое-что. Как только они вывернули на улицу, на которой был полицейский участок, они увидели стоящие прямо рядом с полицейским участком два черных «Субурбана», а около них – человека, вооруженного автоматическим оружием. Самое поразительное – на этом человеке был бронежилет, на котором яркими буквами было написано FBI.
ФБР…
– Что это?
Демонстранты стояли далеко от участка, перекрывая улицу.
– Это что, наши?
Человек с автоматом, увидев машину, едущую к полицейскому участку со съемной мигалкой на крыше, встал на колено, вскинул оружие…
– Назад!!! Тормози, назад!
Было уже поздно – Нотис, сидевший за рулем, успел лишь затормозить, как по машине градом хлестнула автоматная очередь.
От Эль-Пасо бандиты направились в глубь страны по двадцатой дороге, с нее соскочили на десятую за Ван Хорном. Дорога шла по холмистой местности с довольно скудной растительностью – плато Эдвардса. Жилья здесь тоже почти не было – заправки, придорожные кафешки, старинные дорожные знаки. Были и полицейские посты, но три черных «Субурбана» они пропускали, потому что на таких ездили DEA и много кто еще. Для того чтобы полицейские не задавали вопросов и не вынуждали их убивать – въехав на территорию США, они съехали с дороги и сменили мексиканские номера на техасские, той же самой серии, какую используют машины федеральных служб.
Никто из этих бандитов не знал Бентеса – Бентес был расходным материалом, спусковым крючком, если пользоваться терминологией итальянской мафии, pistolero, причем не самым лучшим, если пользоваться терминологией мафии мексиканской. Он ничего не сделал хорошего группировке, более того – устроил дурацкую перестрелку, как потом выяснилось, без достаточного на то повода, притащил за собой хвост – горячего парня из Техаса с автоматом, который грохнул больше двадцати братьев и до которого пока было не добраться, потому что он сидел на губе, на военной базе. Оставался Бентес, который сидел в маленьком городке, он был пешкой, которая вполне могла дойти до последнего поля шахматной доски и стать ферзем, для этого нужно было просто правильно разыграть комбинацию. Его можно было сделать мучеником – нанять адвоката, пусть его приговорят к смертной казни на электрическом стуле, потом он будет несколько лет ждать приведения приговора в исполнение, и все это время он будет мучеником в глазах мексиканского народа, а его казнь еще больше подхлестнет волну ненависти к американцам. Но можно было освободить его… это не штурмовать федеральную тюрьму, это всего лишь маленький полицейский участок, не более того. Пришли – и ушли. Это будет пощечина для американских правоохранительных органов и для всей Америки в целом, они вынуждены будут действовать по воле мексиканского федерального правительства или вопреки ей. Если по воле – то правительство, и так еле держащееся, окончательно станет объектом всеобщей народной ненависти, и начнется государственный переворот. Если же вопреки воле, то Мексика – это не Ирак и не Афганистан. Это перенаселенная страна, в которой под сорок штатов, несколько миллионов человек с оружием и опытом вооруженного насилия. Это страна, в которой братья по ту сторону границы уже составляют пятую часть населения страны – будут ли они сидеть спокойно? Это страна, бывшие граждане которой составляют больше четвертой части, а в боевых частях – больше третьей части от всех военнослужащих, потому что для многих мексиканцев армия – это шанс подняться и получить бесплатное образование. Наконец эта страна станет шестым по числу конфликтом, в которых США так или иначе принимают участие, а по размаху это будет самый страшный конфликт из возможных.
Аналитики мафии, которая к тому времени уже превратилась в параллельную власть в Мексике, сделали вывод, что Бентеса целесообразнее освободить. Тем более что сделать это было технически возможно, а как гласит административная мудрость – все, что технически может быть реализовано, должно быть реализовано.
При въезде в город машины разделились – одна из них пошла кружным путем, чтобы обеспечивать мобильный резерв и отход, вторая и третья подъехали к полицейскому участку. Пикетчики, никем не предупрежденные, попытались задержать машины – но несколько слов, сказанные безошибочно найденному организатору всего этого пикетирования, быстро успокоили пикетчиков. После этого – трое остались в машинах, один – вне машины, еще пятеро пошли в здание…
Возглавлял группу бывший офицер мексиканской федеральной полиции Александр Салинас, он проходил практику в ФБР, какое-то время «боролся» с наркомафией, потом примкнул к Зетас. Он был представительного вида со всеми повадками копа, отлично, почти без акцента говорил по-английски – да и мало ли в ФБР агентов-мексиканцев? Полно, в ФБР даже есть специальный отдел, занимающийся соблюдением прав агентов и балансированием гендерно-расового состава подразделений. Он единственный был в костюме, с папкой и доской с зажимом, на которой были прикреплены документы, именно такие, какие должны были быть. Это было предписание федерального судьи, занимающегося делами, связанными с организованной наркопреступностью Джека У. Стоувера о том, что некий Альфредо Бентес, гражданин Мексики, должен быть доставлен к нему в течение двадцати четырех часов. Бумага была «липой» – но могло и прокатить, примерно тридцать процентов вероятности. Была договоренность, что если местные помощники шерифа начнут звонить в офис федерального судьи Стоувера и выяснять, выдавалось ли подобное предписание – они умрут. Если не станут – останутся живы.
Итак, четверо, один «агент ФБР» с документами и четверо агентов с оружием, в бронежилетах и масках вошли в здание управления шерифа округа Фредериксбург, когда на часах был ровно час дня. В здании было четыре человека, в том числе секретарь шерифа, девчонка после школы. Шериф пожалел ее – в семнадцать лет уже двое детей, отец детей сидит в Фолсоме за торговлю наркотиками и выйдет оттуда нескоро. Уж лучше пусть здесь работает, чем на панель, а иного-то и нет.
Вот эта девушка, по сути, наполовину ребенок, и встретила вошедших в управление боевиков.
– Здравствуйте. Чем могу помочь? – спросила она, улыбаясь, потому что именно так было принято встречать посетителей в управлении шерифа Фредериксбург-каунти.
– Нам нужен шериф, – шедший впереди тип, в костюме, неприятный, от которого резко пахло одеколоном, «засветил» удостоверение.
– Простите, но шериф выехал.
Салинас знал о том, что шерифа не будет, на то и был рассчитан план. Если начинаешь общаться с человеком – спроси его о том, кого нет, или попроси об услуге, которую он не сможет тебе оказать. Потом от него будет проще получить все, что тебе нужно. Салинас знал и то, что шериф к этому времени, скорее всего, уже мертв.
– Вы можете подождать шерифа здесь, сеньоры…
– А когда он будет?
– Простите, сеньор, но шериф не сказал, когда вернется. Он на вызове.
– В таком случае, сеньорита, – слово сеньорита Салинас выделил тоном, показывая тем самым, что перед ним всего лишь молодая мексиканка, существо второго сорта по сравнению с ним, агентом ФБР, – мы не можем ждать. У нас слишком много дел, чтобы ждать, пока вернется шериф. Вызовите его сюда и немедленно.
В одном из «Субурбанов», припаркованных у здания управления шерифа, стоял специальный прибор, его изобрели для Ирака и Афганистана – но потом стали применять и в других местах, где гремели взрывы и вообще было неспокойно. Прибор глушил всю связь в радиусе трехсот ярдов от себя и не давал привести в действие рацию или сотовый телефон, по которому могла быть отдана команда на исполнительный механизм взрывного устройства.
– Я могу вам помочь, джентльмены? – пожилой мексиканец в форме вышел откуда-то из глубины здания, встал рядом с мексиканкой, которую звали Марианна.
– А вы…
– Депьюти Монтеро.
– Нам срочно нужен шериф. Немедленно, мы ждать не собираемся.
Депьюти кивнул головой. В происходящем не было ничего удивительного – представители федеральных правоохранительных органов всегда отличались заносчивостью и хамством, много чего мнили о себе, местные же правоохранительные органы они вообще не считали за коллег, ни полицию, ни шерифов. И это все при том, что с людьми-то как раз работала местная полиция, и большую часть преступлений раскрывала тоже она.
– Сейчас я его вызову.
Депьюти ушел туда, где были зарядные устройства и рации.
– Может быть, кофе? – пролепетала Марианна.
Салинас наградил ее уничижающим взглядом и начал нервно постукивать папкой с документами по краю барьера, отделяющего зону для посетителей от зоны для работников управления шерифа. Всем своим видом он показывал, что раздражен до предела нерасторопностью сотрудников шерифа, но пока сдерживает себя.
Для закрепления эффекта он посмотрел на часы, и Марианна, заметив это, вздрогнула.
Это были золотые часы… Таких часов у агента ФБР быть не могло, если бы они и появились – так только в качестве подарка при уходе из Бюро. Ни один сотрудник ФБР не станет носить золотые часы, даже если у него есть на это деньги, чтобы не привлечь внимания сотрудников специального отдела Минюста, занимающегося коррупцией в правоохранительных органах. Золотые часы – это вызов.
А у этого они были.
Марианна подняла на него испуганные глаза – и поняла, что он тоже все понял.
– Сеньор Анджело! – позвала она депьюти.
Салинас потянул руку из кармана, в ней был Глок-26 с коротким глушителем Pilot.
– Сэр, шериф…
Пистолет негромко хлопнул дважды, раз за разом, и депьюти молча упал, цепляясь за стол и сшибая все, что было на нем.
– Adelante![10] – сказал Салинас, двое боевиков открыли калитку в ограждении, держа наготове оружие, бросились туда, где были кабинеты и лестница. Лестница, ведущая вниз.
Дуло пистолета смотрело в живот Марианны.
– Не надо, сеньор. Por favor[11]… – дрожащим голосом сказала она.
– Как поняла? – спросил Салинас.
– Часы. Ваши часы, сеньор.
Салинас скосил взгляд на свое запястье.
– Caramba… Подарок.
И выстрелил.
– Ах ты ублюдок!
Стекло, усиленное специальной пленкой, не вывалилось от града пуль, но через него не было видно совершенно ничего. Только белые разводы трещин и все большее количество дыр на нем.
Агенты ФБР имели солидный опыт всяких переделок, поэтому ни один из них в первые, критические секунды перестрелки не получил ранений. Первое ранение получил Нотис – они открыли дверцы машины почти синхронно, те были бронированные, метнулись назад, за багажник, в багажнике было более мощное оружие – но Нотис, не успев пробежать и шага, вскрикнул и упал на тротуар. Он выскакивал со стороны водителя, а машина была развернута носом вправо, и получалось, что О’Малли защищала не только дверца, но и корпус машины, а Нотиса корпус машины не защищал. Агент О’Малли, преследуемый дробным градом пуль по двери, визгом рикошетов, добежал до багажника, махнул рукой под бампером[12] – и крышка багажника, тоже бронированная, поползла вверх на пневмоупорах.
Нотиса не было.
С пистолетом наизготовку О’Малли высунулся из-за багажника – и увидел то, что он предпочел бы не видеть. Нотис полз к багажнику, оставляя за собой кровавую полосу на асфальте от раздробленной пулей лодыжки – и как раз в этот момент автоматчик, сменив магазин, хладнокровно добил агента, выстрелив несколько раз с колена и пригнувшись, как «с низкого порта»[13] – бронежилет в таком ракурсе не защищает никак. Нотис, в которого попало несколько пуль, дернулся и застыл на асфальте…
Ублюдок…
О’Малли высунулся и успел выпустить две пули в стрелка до того, как град автоматных пуль заставил его убраться за багажник. А через секунду визгнули рикошеты – и острая боль обожгла ногу. Неизвестный автоматчик владел одним из приемов стрельбы SWAT – он бил под днище машины, рассчитывая зацепить спрятавшегося за ней стрелка на рикошетах. И зацепил – почти сразу…
Да кто же это такие…
О’Малли успел выхватить из багажника и дробовик, и винтовку, отпрыгнуть на тротуар, прежде чем новые рикошеты выбили искры из металла. При каждом шаге, тем более прыжке, его окатывала волна боли, как будто кто-то прикладывал к ноге раскаленное клеймо для скота. Но заниматься ногой было некогда.
Взяв ружье в руки и закинув карабин на спину, агент О’Малли, пригнувшись, побежал вдоль ряда машин, стараясь сократить дистанцию. Ему удалось пробежать три машины, прежде чем противник понял, что происходит, и скорректировал огонь. От припаркованных машин полетели осколки стекла, град пуль забарабанил по кузову.
На коленях – так страшно не было никогда – он прополз вперед. Автомат внезапно заглох – и он распрямился с ружьем в руках.
Автоматчик лихорадочно менял магазин, его движения казались замедленными, как в фильме, еще один бандит с автоматом был в дверях управления шерифа Фредериксбурга…
Автоматическое ружье задергалось, забилось в руках, отправляя в бандитов один сноп картечи за другим. После третьего выстрела бандит, прикрывавший машину, упал, его отбросило прямо на бронированный бок «Субурбана».
И в этот самый момент две автоматные очереди, перебивая друг друга, хлестанули вдоль улицы. Опасность появилась оттуда, откуда ее не ждали – третья машина, машина прикрытия поспешила к основной группе, когда сидевшие в ней боевики услышали звуки перестрелки у управления шерифа. Она выскочила на перпендикулярную улицу, остановилась точно напротив расстрелянного «Форда Торус» – и два автоматчика, увидев неизвестного стрелка, мгновенно открыли по нему огонь со спины. Агент О’Малли не успел повернуться, не успел встретить лицом к лицу новую опасность – как несколько пуль попали ему в спину и в голову – и он рухнул на тротуар замертво, выпустив из рук оружие. Под телом начала быстро растекаться темно-бордовая лужа…
Безжалостно погоняя древний, раздолбанный пикап, шериф Хаггис и младший Бриггс не въехали, а ворвались в город. Они ехали с севера, шериф погонял чужую машину, чтобы как можно быстрее добраться до своего офиса и понять, что происходит. На их беду – они угадали маршрут отхода банды – он проходил как раз на север, не на юг, в родную Мексику, а на север.
Улицы в Техасе издревле строились длинными и прямыми, а потому и «Субурбаны» шериф увидел еще издали. И сразу понял, кто это такие и чем это все пахнет.
Кровью пахнет, вот чем!
Он развернул машину так, что она загородила «Субурбанам», находившимся от них метрах в четырехстах и быстро приближающихся – две из четырех полос движения.
– Джек, выходи из машины и беги отсюда. Звони в ФБР, куда угодно.
– Нет, сэр!
Шериф схватил винтовку из держателя, мощную М1А.
– Беги отсюда и не оглядывайся, я сказал!
Машины приближались в дрожащем мареве, исходящем от раскаленной под солнцем дороги.
– Нет, сэр! Не уйду!
Младший Бриггс достал из держателя Бушмастер, открыл дверь и выскочил из машины.
– Беги, тебе говорю! – заорал шериф.
В головном «Субурбане» в крыше откинулся люк, откинулся вперед, предоставляя стрелку защиту от огня – и пулеметчик плюхнул на кромку люка сошки пулемета М60.
Шериф открыл огонь, целясь по водительскому месту, винтовка билась в руках, хвосты бледно-желтого пламени вырывались из пламегасителя, на стекле одна за другой появлялись белые точки с расходящимися от них паутинами разводов – но шериф видел, что пули не пробивают стекло. Забухтел пулемет, пули забарабанили по машине, и мальчишка Бриггсов кувыркнулся куда-то влево, поступая очень грамотно, кстати – теперь пулеметчик будет вынужден вести огонь либо по нему, либо по пикапу и стреляющему из-за пикапа шерифу. Пули Бушмастера бились по обшивке радиатора, разбивали фары, с искрами рикошетили от брони.
Выругавшись, шериф бросил свою негодную винтовку, перегнулся через борт и схватил лежащую рядом с мертвецом СВД. В этот момент первая пуля попала в него, чиркнула по спине, проделав длинную, кровоточащую борозду до самых ягодиц, остальные пули ушли выше – видимо, машину со стрелком тряхнуло, да и удерживать в таком положении пулемет было почти невозможно, можно было только поливать все впереди себя огнем. В глазах потемнело – но шериф заставил себя выпрямиться, прижал винтовку к плечу и выстрелил в лобовое стекло мчащейся на него машины с расстояния уже меньше ста метров. То ли ранее выпущенные пули ослабили лобовое стекло, то ли русская пуля армейского образца со стальным сердечником сыграла свою роль – но лобовое стекло машины вдруг стало проваливаться внутрь целым пластом, огромный джип пошел юзом, прямо на пикап. Шериф не стал убегать, он посчитал ниже своего достоинства убегать от бандитов. Оттолкнувшись от пикапа и выпрямившись в полный рост, он выстрелил по машине еще раз, прежде чем пулеметная очередь достала его. А потом и сам головной «Субурбан», уже неуправляемый, врезался в пикап и потащил его за собой, теряя скорость…