О чем думают чехи? 1218 фактов от кнедликов до Альфонса Мухи. Какие они?. И какие мы? (В. Б. Перепелица, 2013)

Всегда поражался, с какой лихостью, пробыв в стране неделю-другую, иной журналист берется описывать особенности национального характера, привычки, обычаи, уклад жизни! Добро бы еще с претензией на остроумие, с оговорками, типа «мне показалось, что…». Или признался бы уж, что просто пересказывает прочитанное, услышанное от других… Так нет ведь, пишет со смелыми обобщениями, с «глубокомысленными» выводами, с категоричными оценками. Иной раз и мои туристы тем же грешат. Ладно, допускаю, что у многих людей наблюдательность, аналитические способности на порядок выше моих. Однако, прежде чем делать поспешные выводы, подумайте вот о чем: с кем вы общаетесь в поездке? В основном, конечно, в большинстве случаев? Правильно, с официантами, продавцами, работниками гостиниц. А где вы сталкиваетесь с людьми? На центральных улицах, в общественном транспорте, магазинах, ресторанчиках (и вряд ли окраинных, где только свои). Понимаете, к чему я клоню? Ваше «социологическое исследование» имеет огромный изъян: представительность его никуда не годится. Не то чтобы совсем уж не могли вы подметить характерных и хара́ктерных черт, но… За границей ваших наблюдений остались домохозяйки, представители творческой интеллигенции, шахтеры, сантехники и т. д. и т. п. А они что, не типичные, что ли? Или, может, главбух в меньшей степени, чем бармен, является обладателем загадочной чешской души? Помните, как у Райкина: «Я тоже с высшим, я тоже нахамить могу». Вот очень характерный пример. Одна туристка, побегав полтора дня по Парижу, ошарашила всю группу своим наблюдением: «Эти французы питаются только сосисками!» А ведь понять, как она пришла к такому, чудовищному для страны гурманов выводу, можно: перекусывала она сама на ходу, рядом с ней крутились такие же спешащие по делам парижане или приезжие – поди разбери… К тому же в Париже, помимо прочих, довольно популярна эльзасская кухня. А это в первую очередь сосиски с квашеной капустой и пиво. Кстати, пива пьют в Париже много, а еще любят шотландский виски. Эдак можно и еще один перл выдать: «Эти французы вина совсем не пьют».

Так что наблюдайте, подмечайте, но не торопитесь с выводами и обобщениями. Вот я… я… Стоп! Похоже, я поймал себя на том, от чего только что так остроумно и убедительно вас предостерегал: да уж, соблазн свалить в кучу все, что услышал от других, прочел в книгах и наблюдал сам, чрезвычайно велик. И главное – сразу же готовы выводы, оценки, заключения… Нет, так дело не пойдет! Давайте договоримся: пишу без претензий на глубокомыслие, на истину в последней инстанции, но и не оговариваясь поминутно: «мне кажется…», «мне рассказывали…», «я читал…». И смело подставляю свою грудь критическим стрелам специалистов-богемистов и знатоков-долгожителей. В конце концов, это моя Чехия, а у вас своя – и это прекрасно!

Сразу беру быка за рога! К моему огорчению, очень и очень многие соотечественники, расспрашивая о стране, где еще не были, первым делом задают (а иногда им и ограничиваются) вот этот «проклятый» вопрос…

Раздражает сама постановка вопроса! Ну почему он постоянно вертится в наших головах?! Ну почему нас непременно должны любить? Давайте-ка вспомним мудрую поговорку: «Чай, не новенький червонец». Так что не зацикливайтесь на этом. Я обычно напоминаю туристам бесспорную, на мой взгляд, истину: единственная страна, где нас точно не любят, – это Россия. Имею я в виду и отношение к нам конкретных чиновников, и государства в целом, да и зачастую наше друг к другу. В принципе вопрос о любви и нелюбви чехов к русским небезоснователен с теоретической точки зрения: здесь можно и экскурс в историю сделать, и порассуждать о доброте и сердечности чехов. Наверняка вы прочтете и в некоторых путеводителях, и в путевых заметках, что к нам чехи относятся неважно. Я не собираюсь оспаривать это утверждение, готов даже согласиться с ним, но категорически заявляю: ни малейшего практического значения для вас лично в вашей будущей поездке эти теоретические познания не имеют! Уверяю, вы по этому вопросу составите свое собственное мнение к концу поездки, и оно будет зависеть: а) от вашего настроя; б) от набора случайных эпизодов, приятных или досадных, происшедших с вами (а это уж как повезет, на кого нарветесь!); в) от вашей готовности или фиксировать в памяти преимущественно позитивные моменты, или бережно лелеять дурные воспоминания. Все зависит опять-таки от вашего настроя и от характера. Мог бы подтвердить эти тезисы десятками примеров из своей практики, но уж больно показательный, буквально учебно-иллюстративный случай наблюдал я как-то по немецкому телевидению. В одном реалити-шоу нескольких немцев, не знающих русский язык, привезли в Россию, разделили на маленькие группки по два-три человека и без переводчика, кажется и без денег, пустили в сопровождении оператора в свободное плавание. У них было задание: добраться до определенного географического пункта. И вот, стоит одна группка на подмосковном шоссе под проливным дождем и голосует. Час голосует, другой – машины не останавливаются. Уже мокрый лист бумаги с надписью SOS трепещет на ветру – не останавливаются! Что, небывалый случай? Да бросьте: с дождевиков вода грязная льет ручьями, в СМИ криминальные хроники не советуют незнакомых попутчиков на шоссе подбирать, навара не предвидится. Наконец под вечер добрались они до ближайшей деревни, постучались в избушку. Дверь приоткрыл хрестоматийно-похмельный мужичок, что-то промычал, увидев телекамеру, испуганно замахал руками и захлопнул дверь… Потом показали вторую группу. Довольно скоро их подобрал на личном «москвиче» мужчина в форме капитана милиции. «Шпрехен зи дойч, Иван Андреич?» Худо-бедно, разговор завязался. О, и на ночлег оказалось куда гостей определить! Что-то вроде пустующей базы отдыха, где всем нехитрым хозяйством в одиночку ведает баба Дуся. Она растопила баньку, высушила одежду, выставила на стол домашние пироги. Потом последовало долгое душевное чаепитие с показом фотографий внуков… Наутро они распрощались. Поверьте, я не преувеличиваю: обоюдные рыдания в голос, объятия, обмен адресами, приглашения в гости, опять слезы и объятия! Что, фантастически, необычайно повезло второй группе? Да нет: и подвезти у нас могут, денег не взяв, и принять хорошо, накормить и обогреть. Как повезет! А кто из них «типичнее» – баба Дуся или дядя Вася? Согласитесь, и та, и другой. Так что давайте-ка вернемся к пункту «В»: что будет рассказывать друзьям и домашним по завершении проекта участник первой, невезучей группы о загадочной русской душе? Ведь наверняка в дальнейшем он не раз «поменялся везением» со второй группой. Станет ли он под влиянием самых первых своих впечатлений утверждать, что Россия населена мрачными и неприветливыми дикарями? Или со смехом поведает, как им чертовски не везло в первое время, но потом, слава богу, все было «зер гут»? Не знаю, не знаю, Ганс Францевич, слово за вами![1]

Вот и одна моя туристка поделилась впечатлениями первого дня в Праге: на улице что-то спросила, пожилой чех остановился и минуты две пытался ей помочь. А потом, возвращаясь в отель, она засомневалась, где нужный автобус останавливается. Так чешка взяла ее за руку, подвела к остановке и на табличку с расписанием указала… Вот и докажи теперь этой туристке, что «чехи русских не любят». А главное – зачем?!

А противоположные выводы, куда более редкие, о том, что нас не любят, делаются в подавляющем большинстве случаев после общения с официантами. Ну понятно, у нас в России от Москвы до самых до окраин сервис безукоризненный. И плохое обслуживание в чешской пивной можно объяснить только нелюбовью к русским, чем же еще! Вон немцев как быстро обслужили! Вот эти болезненные подозрения – мол, клиентов из других стран предпочитают русским (почти всегда в подобных разговорах фигурируют немцы: в Чехии брось камень – попадешь в немецкого туриста) – пунктик у отечественных туристов. Я все как-то не соберусь захватить секундомер в пивную и провести тщательное исследование, кому быстрее пиво принесут, нашему туристу или немцу. Однако рассказать о трепетной, сложившейся за века любви чехов к немцам у меня есть что. Попозже…

И все же, как чехи к нам относятся? Ну в общем… ну в целом?

Как к нам, как в общем, как в целом?.. Скажу честно, не знаю! Ко мне хорошо относятся. И к вам, Людмила Ивановна, и к вам, Семен Семенович, отлично будут относиться, я в этом уверен. Да как к вам можно плохо относиться?! Вы же здороваетесь, заходя в магазин или кафе? А, даже по-чешски пытаетесь? Ну еще лучше, это же так просто: добри дэн! Вы же улыбаетесь, вы не ходите весь день с плотно поджатыми губами, с насупленно-горделивым видом, готовясь к тому, что вас непременно сию секунду обсчитают, обманут, обхамят? А если чуть что не так, не бросаетесь в истошный крик? Ну конечно, зачем я спрашивал, вы же отдыхать приехали! Правильно, отдыхайте и наслаждайтесь этой прекрасной страной, общением с этими воспитанными, вежливыми, спокойными людьми… Ой, минуточку… Вот этого мордатого официанта видите? Ммм… я его знаю, он за «Спарту» болеет… А «Спарта» вчера всухую продула. Вот за его столик на всякий случай не садитесь.

Однако, если я все-таки собираюсь рассказать хоть что-нибудь о чехах, весь предыдущий пафос – «как повезет», «с кем столкнетесь», «как вы, так и с вами» – абсолютно не нужен. Есть же у любой нации отличительные особенности: не похожи шведы на итальянцев, немцы – на испанцев. А я вам больше скажу: на своем маршруте я постоянно общаюсь с чехами и поляками. Славяне, живут по соседству, в соцлагере те и другие побывали. Похожи чехи на поляков? Ну абсолютно разные!!! За одну поездку разницу почувствуете! Вот только с формулировками, с точными определениями трудности. Пожалуй, вовремя я вспомнил о несхожести с поляками: отталкиваясь от противного, объяснять всегда легче.

Итак, попробую…

Это все не про чехов. Совсем-совсем не про них. Вряд ли популярные у нас анекдоты про «горячих эстонских парней» правомерно переносить на чешскую почву. Пожалуй, только если с натяжкой: чехи и говорливей и живей всех этих забавных персонажей. Однако порой анекдот про эстонскую стриптизершу, уснувшую на шесте, бывает уместен и здесь. Первое знакомство с чешским темпераментом начинается для наших соотечественников на польско-чешской границе. Туристы, которым повезло подъехать первыми, полны оптимизма: раз предыдущую (белорусско-польскую) границу при таком скоплении автобусов за три часа прошли, то здесь – одним моментом! Лишь мы с водителями, обремененные тяжким опытом, общего оптимизма не разделяем. Не проходит и десяти минут, как паспорта забирают и уносят в кабинку. Еще через полчаса начинают поступать вопросы: что они там так долго делают? Эх, милые, ну что вам ответить? Заносят данные в компьютер, штампуют. Непременно кто-то из туристов говорит: да я б за это время… Так то ж вы! Минут через пятнадцать осторожно заглядываю я в окошко: слава богу, штампует, не чай пьет, уже паспортов пять обработал. Движения пограничника всегда величественно-неторопливы и строго размеренны, как будто подчинены ритму гигантского метронома, установленного в Праге на месте снесенного памятника Сталину. Невольно вспоминается: «Даже я, от которой в детстве убежала черепаха…»[2] Тот же печальный опыт подсказывает, что ускорить этот ритм никакими мольбами и посулами невозможно: чешские пограничники неприступны и неподкупны (ну почти всегда). Бывало, при большом скоплении автобусов или при особо благоприятной геомагнитной обстановке темп движений заметно ускорялся, но стремительным его в любом случае назвать было нельзя[3]. Поляк за то же время и паспорта проверит, и обругает, если не в духе, и пошутит, и с самой красивой девушкой в автобусе позаигрывает. Ну а если его еще и простимулировать!..

В дальнейшем убеждаешься, что чехи вполне могут работать и четко, и быстро. В большинстве ресторанов, пивных, кафе ждешь заказа совсем недолго. Пиво, как правило, моментально появляется на столе, а второе блюдо – минут через двадцать. В облюбованных же мной местах, куда я часто вожу туристов, нас обслуживают действительно очень быстро, профессионально, не без лихости и артистизма. Приятно удивляет, как шустро управляется со всеми делами малочисленный персонал небольших отелей в провинции. Однако в общем и целом неспешностью, несуетностью как будто пропитан сам воздух Чехии. В трудолюбии чехов усомниться нельзя: достаточно посмотреть на ухоженность, благоустроенность страны, налаженность быта. Тем не менее, поддавшись раздражению (на той же границе), нет-нет да и брякнешь в сердцах: «Эти ленивые чехи!» Нет, никакие они не ленивые: все, что входит в их обязанности (или все, что, по их мнению, входит в их обязанности), они сделают добросовестно, неспешно. И… не более того! От и до! Интересно, как у них оплачивают сверхурочные – в десятикратном размере? Или само понятие «сверхурочные» для чехов немыслимо? Вот общее мнение моих знакомых, имеющих бизнес в Чехии: если предложить чеху какое-то выгодное дело, требующее определенных затрат энергии, лишних шагов, то он долго будет взвешивать соотношение необходимых усилий и возможной выгоды. И скорее всего, откажется со словами: «Ты знаешь, мне хватает». Вообще, даже я с этим сталкивался: договориться с чехами в нашем понимании – к обоюдной выгоде, чтобы все было схвачено, – удается редко. Даже если им не придется прикладывать лишних усилий. Потому и складывается мнение, что «они ни в чем не заинтересованы» (такие слова я много раз слышал от живущих в Чехии русских). То ли дело поляки: те шустрят при каждой возможности, а о чехах отзываются неодобрительно именно из-за их неторопливости и отсутствия предприимчивости. (Не стоит даже говорить, что речь здесь идет исключительно о законных предложениях. Иное им и предлагать не следует – чехи очень законопослушны.) Странно: ни в чем не заинтересованы, но и отнюдь не бессребреники. Частный бизнес здесь развивается, растет с каждым годом. И я пришел к такому выводу: чехи очень дорожат сложившимся укладом жизни и болезненно воспринимают любые изменения. Привычный ритм не у всех такой уж неспешный, где-то приходится и шевелиться. Но вот ускорить его извне – задача почти непосильная. Просьба «поскорее, я спешу», даже вежливо высказанная, у официантов всех стран и континентов вызывает раздражение, но в Чехии – особое неприятие и непонимание. Хочешь вывести из себя спокойного и вежливого чеха – поторопи его! По той же причине и деловые предложения часто не находят отклика: не то что бы лень, но ведь привычки надо менять, насилие над собой совершать…

Ура, я получил весомое подтверждение своим и своих знакомых наблюдениям, поискав информацию в Интернете. Оказывается, не так давно проведен был социологический опрос, согласно которому подавляющее большинство чехов хотели бы стать миллионерами. Однако из них же самый большой процент готов забыть о своей мечте, если ради нее придется отказаться от привычного темпа, ритма и уклада. «А ну их, эти миллионы, если с друзьями не встретиться в пивной, спать ложиться поздно, носиться сломя голову…» Кстати, многие пишущие люди отмечают эту черту чехов – любовь к неспешному, несуетному образу жизни – почти как основное их качество. При этом никто из них не считает чехов лентяями. Одна женщина приводит характерный пример: переехав в Чехию, она арендовала помещение в отеле для своего косметического салона. Рекламные вывески хозяева посоветовали ей заказать в той же фирме, услугами которой пользовались они сами, чтобы не нарушать стилевое однообразие. К назначенному сроку вывески готовы не были, через неделю тоже. Возмущенная женщина обратилась к хозяевам, сетуя, что теряет прибыль из-за отсутствия рекламы. Те, посчитав, что незачем торопить и беспокоить художников из-за такого пустяка, предпочли значительно снизить женщине арендную плату.

Когда мы едем еще по Польше, многие спрашивают, почему ранним вечером на улицах городов так пусто. Я же всегда отвечаю: «Да это разве пусто, это массовые гуляния. Вон женщина с собакой, а вон двое дорогу переходят. Вот в Чехию когда приедете…» Действительно, иногда не по себе становится, когда проезжаешь маленькие чешские городки. Как в фильме-катастрофе: обезлюдевшая Земля, покинутые города… В восемь часов вечера на улицах ни единой души, а в девять и окна не светятся! Да, чехи встают рано, в пять утра, работа у многих начинается с шести, поэтому и ложатся они далеко не за полночь. Если телефонный звонок раздается после девяти вечера, говорили мне чешские знакомые, наверняка звонит кто-то из русских партнеров. И хотя не у всех подобный график работы, улицы чешских городков по вечерам безлюдны – уклад! Приучила их к этому еще великая императрица Мария Терезия – трудоголик-жаворонок. А окончательно закрепил привычку уже Франц Иосиф, который тоже любил вставать рано.

Пивные, куда ходят преимущественно «свои», смотрятся вполне брутально: шумно, накурено… И все это в аскетичном интерьере. Суровые мужики беседуют напористо, громко, стараясь перекричать соседей. На самом деле выпить пиво в таком заведении так же безопасно, как посетить детсадовский утренник. На вас лишь покосятся с любопытством – и все. Недоброжелательности вы не почувствуете – чехи абсолютно неагрессивный народ. За четыре года путешествий я не наблюдал ни одной драки даже на стадии зарождения: хватаний за грудки, риторических вопросов «Ты кто такой?! – А ты кто такой?!». Даже девушкам я советую не пугаться и не бежать прочь, если забрели случайно в чешскую пивную. Самая сильная реакция, на которую вы можете рассчитывать, – услышите за спиной восхищенное: «Яка ужасна жабка!» Гордитесь – это изысканный комплимент: жабками (лягушками) чехи называют хорошеньких молоденьких девушек, а ужасна значит ну очень хорошенькая! А вот на дальнейшее – на ухаживание, попытку познакомиться – вряд ли стоит надеяться (чешский темперамент!), что многих может и огорчить. Увы, если приехали с надеждой на романтическое знакомство, то уповать остается только на немецких или американских туристов!

«Слегка замороженные» – так часто снисходительно-благожелательно характеризуют чехов. А от людей, находящихся в раздраженном состоянии, приходилось слышать другую характеристику: «Чехи – плохие немцы». Очевидно, имея в виду безусловное «онемечивание» чехов, некоторые считают, что чехи переняли от немцев те черты, которые традиционно приписывают последним в качестве недостатков (занудство, ограниченность, отсутствие гибкости), а вот о положительных как-то забыли. Наверное, здесь есть доля правды, но объективность сразу требует массы уточнений, поправок, оговорок. Воистину, «мысль изреченная есть ложь»! Нет, чехи не галантные, брызжущие остроумием ловеласы, вроде поляков, но они улыбчивые, обходительные, воспитанные. Скорее суховато-вежливые. Не столь безукоризненно четкие, как немцы, но вполне исполнительные и обязательные. Уж с итальянцами не сравнить! Неоткрытые, недобросердечные… А вот об этом хотелось бы подробней.

Сердечность

Я не стал бы оперировать такой сложной и расплывчатой категорией, если бы словосочетание «чешское сердце» не всплывало в разговорах с самими чехами.

Случайный сосед по столику в кафе оказался бывшим гидом, работавшим с русскими группами еще во времена «Интуриста». Вспоминая об этом с явной ностальгией, собеседник не единожды веско и громогласно провозглашал: «Русское сердце лучше, чем чешское сердце!» Единственно, что он вспоминал с содроганием, как русские туристы скупали в огромных количествах ковры и сверх меры набивали ими автобус.

«У меня скорее русское сердце, чем чешское сердце», – с умилительной непосредственностью говорит о себе любимая мной М., чешский гид, с которой я часто работаю. Милая, кто бы сомневался! Достаточно посмотреть, как самозабвенно машешь ты ручками, потряхиваешь головкой во время своих эмоциональных экскурсий. Как надо тебя постоянно держать под контролем: не вытащишь вовремя из собора Святой Варвары, прервав взволнованный рассказ о тяжкой доле средневековых шахтеров, – опоздаем в замок Жлебы, забронированный на одиннадцать. На двадцатой минуте нашего знакомства я уже знал, что «… я все время мечтала, что муж у меня будет интеллигентом, очень умным, каким-нибудь научным работником… А сейчас я замужем за слесарем, он замки открывает. Зарабатывает неплохо… мы хорошо живем… да, я знаю, я уже немолода… ой, туристы такие разные бывают… представляешь, Вячеслав, я на некоторых даже иногда ору (не представляю! – В. П.)». Ну где еще услышишь столько сокровенного за полчаса беседы! Только от попутчика в скором поезде Москва – Воркута. А для Чехии это, безусловно, экзотика. (И ведь всего-то несколько лет прожила М. в Ленинграде. Правда, лучшие молодые годы! Или это врожденная «патология»?)

Великий Альберт Эйнштейн до Первой мировой войны провел несколько лет в Праге, преподавая в местном университете. Поначалу ему очень нравились чехи, особенно на контрасте с немцами, которых он всю жизнь терпеть не мог. Однако со временем он стал отзываться о чехах сдержаннее, отмечая их «несердечность». Да, категория это сложная, требует и более тесного и более продолжительного общения. Иногда и муж с многолетним стажем узнает о сердечных качествах любимой жены, только потеряв хорошо оплачиваемую работу или серьезно заболев. Во всяком случае, в самых доброжелательных отзывах о чехах определений «открытые, эмоциональные, сердечные» мне встречать не приходилось. А я не собираюсь спорить, тем более с Эйнштейном, могу только поделиться своим…

Только что я расстался с туристами в центре города, как вдруг звонок на сотовый. Мой турист сообщает, что у его жены кровотечение, «скорую» уже вызвали! Бегу к указанному месту и застаю такую картину. Прямо посреди тротуара на стуле сидит бледненькая заплаканная девочка, на асфальте – лужа крови. Рядом мужественный супруг (офицер!) и две немолодые чешки в рабочих халатах и с окровавленными тряпками в руках. Это они вынесли из своего магазина стул, вызвали «скорую помощь», они же старались успокоить бедняжку, оттирали ей белые кроссовки от крови и собирались все бросить и ехать вместе с ней в больницу, чтобы помочь объясниться с персоналом или чем-то там еще.

Так уж мне «повезло», что по случаям, когда приходилось с туристами обращаться за медицинской помощью, я среди коллег рекордсмен. И всегда (!) чешские медики производили на меня исключительно благоприятное впечатление: они не только действовали добросовестно, но и вели себя с беднягами больными терпеливо, ласково, стараясь успокоить, приободрить. Конечно, это профессиональная этика, но всегда ли, везде ли?.. А когда женщина-врач, отпустив мою туристку под роспись (уезжать надо было, та же побоялась оставаться одна в больнице на чужбине), вышла из кабинета и… обняла ее на прощание?! Как вам такая «несердечность»?!

В Чехии я сталкивался с разными ситуациями, когда чехов ну уж никак нельзя было назвать сухими, черствыми и несердечными. И выручали меня, и помогали не раз, и беседы вели задушевные, и подарки дарили от чистого сердца… Возможно, я просто запоминаю такие случаи лучше, чем что-то плохое. А может, так и надо?

Однако как же – многие захотят спросить – мог я до сих пор обойтись без ссылок на великий роман о бравом солдате Швейке? Тем более что его многие считают энциклопедией чешского национального характера. Исправляюсь!

Швейковина

«Пассивное сопротивление абсурду» – вижу реальную опасность начать постоянно поддакивать Петру Вайлю, но обойтись без остроумных и емких формулировок из его книги «Гений места» я и в дальнейшем не смогу. И здесь точнее не скажешь! Ненавистная империя, опостылевший Франц Иосиф гонят мирных, ценящих превыше всего покой и уют чехов на кровавую бойню. Да еще и воевать придется против братьев славян! Как сопротивляется этому «непризнанный скромный герой» Швейк? Вроде бы никак: сев зачем-то в инвалидную коляску, выкрикивая патриотические лозунги, идет «умирать за государя императора». Только уж очень долгим кружным путем, описание которого у Гашека укладывается в шестьсот страниц. (Причем до фронта Швейк так и не добрался: Гашек не успел дописать роман.) Путь Швейка проходит через психбольницу, госпиталь, тюрьмы, гауптвахты, арестантские вагоны, а еще бравый солдат упорно топает в родную часть пешком, ночуя в стогах сена, только с дороги немного сбивается, сделав приличный крюк, – с кем не бывает! «Идет, дескать, в Будейовицы, в полк. Это из Табора-то! А сам, шаромыжник, сперва в Гораждёвицы, а оттуда только в Писек! Да ведь это кругосветное путешествие!»

Подробно в романе описан суровый, жестокий мир вокруг: заедают вши в кутузках, садисты-врачи от всех болезней лечат клистирами, офицеры орут и дают зуботычины, грозят расстрелами военно-полевые суды, а главное – впереди окопы и русская шрапнель. Однако везде, куда заносит Швейка, он создает другой, маленький мирок, по-домашнему уютный, противостоящий внешнему, нелепому и абсурдному. «Вахмистр закурил трубку, дал и Швейку набить трубку, ефрейтор подкинул дров в печку, и жандармское отделение превратилось в самый уютный уголок на земном шаре, в теплое гнездышко. Спустились зимние сумерки. Наступила ночь, время дружных, задушевных бесед». (Надо только пояснить, что в данном эпизоде Швейка подозревают в шпионаже и ему грозит виселица.) В этом мире царит простой здравый смысл, ведутся задушевные беседы с соседом по нарам о прелестях мирной жизни, о прогрессирующем слабоумии императора Франца Иосифа, в нем порой закатываются настоящие пиршества, если повезет стянуть еду и выпивку с офицерского стола. Здесь можно без опасно позубоскалить над начальством, прикинувшись круглым идиотом. Перспективный план тоже ясный и безоблачный – при первой возможности сдаться в плен к русским. И девиз этого мира, разумный и бесспорный: «Жить можно, бывает гораздо хуже!»

Вот это и есть сопротивление по-швейковски: не баррикады, не бунт «бессмысленный и беспощадный», а при всех внешних обстоятельствах своя жизнь, свой мир, не героический, но неуязвимый. У вас – Франц Иосиф и Брежнев, подпоручик Дуб и партсобрания, а у нас – здравый смысл, юмор и кнедлики. У вас своя компания, а у нас – своя. Вы сильнее, а мы – живучей! Вот такое «покорное непокорство», «непротивленческая несломленность».

А насколько «швейковина» соответствует чешскому характеру? Хоть и приходилось слышать мнение, что многие в Чехии недолюбливают роман Гашека – якобы в нем он надсмехается над чехами, выставляет их в глупом свете, – я думаю, это они зря. Еще сам Гашек беспокоился, что не все понимают его Швейка. «Не знаю, удастся ли мне достичь этой книгой того, к чему я стремился, – с грустью признавался Гашек. – Однажды я услышал, как один ругал другого: „Ты глуп, как Швейк“. Это свидетельствует о противоположном». И если слово «героический» трудно применить к спокойному, уравновешенному чешскому характеру, так что ж с того. Сами чехи о себе говорят: чешские люди – хорошие люди, но не борцы.

А ведь в давние времена чехи были совсем другим народом – крайне воинственным и непокорным. Чуть что не по ним – тут же врывались в госучреждения и выкидывали из окон верхних этажей неугодных чиновников. Даже шутка появилась о чешском национальном виде спорта – швырянии из окон. Даже термин этому явлению придумали – «дефенестрация». При своей врожденной боязни высоты тут уж я никак не соглашусь с Петром Вайлем, который умилительно называет эту казнь «…домашняя, вроде уборки квартиры», – по мне так гуманнее дубиной по голове. После первого такого швыряния разразились жестокие и опустошительные гуситские войны, когда табориты, ведомые свирепым и талантливым полководцем Яном Жижкой, наводили ужас на окрестные страны, отразили четыре крестовых похода европейских рыцарей. А когда сами были разбиты под Липанами, то уцелевшие воины не остались без работы – их охотно по всей Европе брали наемниками, как людей, имеющих отличную профессиональную репутацию. А недавно я узнал, что еще задолго до этого великий император Фридрих I Барбаросса с большой пользой для себя привлек чешское войско для своего очередного итальянского похода. Слава о жестоких грабежах чехов, не получавших никакого жалованья, шла впереди них. А чешский князь Владислав II, умело используя приемы психологической войны, искусно эту славу поддерживал. Когда чехи первыми из войска Барбароссы форсировали разлившуюся реку и разбили лагерь под стенами непокорного Милана, Владислав велел своим воинам надеть маски чертей, а также понаделать из теста фигурки младенцев, жарить их на кострах и поедать на глазах у осажденных. Пришедшие в ужас миланцы, получив такое зримое подтверждение слухам: мол, чехи – самые настоящие дьяволы и людоеды, – прекратили сопротивление и выплатили огромный выкуп императору.

Когда же с чешской воинственностью произошла такая метаморфоза? Здесь мне кажется очень правдоподобной теория «генной чистки», которую я услышал один-единственный раз от местного гида. Когда в XVI веке учение Мартина Лютера распространялось по всей Европе, в Чехии оно нашло особо благодатную почву: гуситские убеждения сохранились в умах и сердцах чехов на многие годы. Сам Мартин Лютер, посетив Прагу, так высказался о своих единомышленниках: «Все мы в той или иной степени гуситы». К концу XVI столетия восемьдесят процентов на селения Чехии стало протестантами. В это время чешской короной владели уже австрийские Габсбурги. От них протестанты требовали признания равных прав с католиками. А когда получили окончательный отказ, что они сделали?.. Правильно – опять выкинули из окна чиновников. Когда будете со мной в Праге, я вам это окно в здании королевского дворца покажу. Третье по счету швыряние получило несколько комическую окраску, так как на этот раз чиновники спаслись, упав в кучу мусора, скопившегося под окнами дворца, но дальнейшие события были совсем не веселыми. Чехи подняли восстание, но потерпели сокрушительное поражение от нового австрийского императора Фердинанда II на Белой горе. С этих событий началась Тридцатилетняя война, опустошившая Европу, а для чехов Белая гора стала трагическим символом полного порабощения родины империей Габсбургов. «Посерев от боли, / стонут воды Влатвы, / триста лет неволи, / двадцать лет свободы» (Марина Цветаева). Фердинанд жестоко расправился с повстанцами. Двадцать семь предводителей были казнены на Староместской площади, а потом произошла та самая чистка. Всем дворянам-протестантам было предложено или вернуться в католическую веру, или навсегда покинуть родину. Кто-то смог поступиться своими убеждениями. (Помните, как во Франции Генрих IV произнес: «Париж стоит мессы»? Стоя перед подобным выбором, он предпочел принять католичество, чтобы получить французскую корону.) Однако цвет чешского дворянства – самые непримиримые и стойкие оказались на чужбине. Среди них – великий чешский педагог Ян Амос Каменский. Пожалуй, для генофонда маленькой страны это был значительный урон. И грабли при такой чистке были чаще: отречься от своей веры надо было перед Богом.

Быть может, и спорно такое объяснение, но одно последствие этих событий очевидно: сейчас чехи – малорелигиозная нация: меньше половины от всего населения считают себя верующими. Сравните с соседями-поляками, ревностными католиками.

А какие мы?

Хочется избежать стереотипов и банальных утверждений, вроде «наблюдая за другими, лучше узнаешь себя». И все же правда в этих словах есть, причем самая конкретная. Прежде всего замечаешь за другими те черты, которые для тебя нетипичны, иначе бы и внимания на них не обратил. Потом встает проблема восприятия: кажутся ли тебе эти черты положительными, возможно, они вызывают легкую зависть или им даже хочется подражать? Или вот, например, недостатки – какие чувства вызывают они, насмешку или раздражение? Вот и прекрасный повод для самоанализа подвернулся: оказывается, очень часто раздражают тебя в других не объективные недостатки, а вполне даже общепризнанные достоинства, которых ты сам лишен или до которых слегка недотягиваешь. И знаете, какой самый убедительный тому пример? Немецкое слово орднунг – порядок знают у нас многие, даже не владеющие немецким языком, и употребляют с иронией, насмешкой, раздражением – да как угодно, только не с уважением и завистью. А ведь что мы считаем самым большим недостатком нашей российской жизни? Отсутствие порядка во всем: в соблюдении законов, в дорожном движении, в обслуживании, в экономике… Чаще всего, приехав за границу, мы умиляемся прежде всего чистоте и порядку, но… до поры до времени, пока не вступит этот порядок в противоречие с нашими привычками. Вот тогда и расходится у нас теория с практикой. Мы ужасаемся коррумпированности нашей государственной системы, но… «С их полицейским невозможно договориться, орднунг проклятый!» На дорогах наших полный беспредел: правила нарушают водители, пешеходы лезут под колеса, но… Мы восторгаемся заграничными водителями, соблюдающими правила, людьми, терпеливо ждущими на переходах зеленого света при полном отсутствии автомобилей на дороге, но рано или поздно ехидно усмехаемся, глядя на них: орднунг, мол. А уж если оштрафуют!.. Страдаем от нашего «правового нигилизма», а часто ли говорим о ком-нибудь «он законопослушный», не вкладывая в эти слова ни малейшей доли иронии, хотя бы даже снисходительной? Да почти никогда! Покорный, недалекий зануда – вот кто для нас человек, живущий в соответствии с орднунгом. Эх, видно, в человеческой природе заложено: «не по-нашему» – почти всегда синоним «плохо». Причем в диалектическом единстве с пониманием, что нам бы самим это качество не помешало бы.

Вот очень показательный пример столкновения двух менталитетов (о нем рассказала мне пани Мелада, замечательный чешский гид). Ей как-то пришлось сопровождать нашего индивидуального туриста, нового русского. Он просил показать самые роскошные чешские замки, и ему первым делом рекомендовали осмотреть замок Глубока-над-Влтавой (запоминайте). В первом же зале турист деловито расчехлил фотоаппарат и тут же услышал от сопровождавшей его девушки, работника музея, что здесь снимать нельзя. Турист спохватился: «Ах да, как же я забыл уладить этот пустяковый вопрос!» – и протянул девушке денежную купюру. Девушка опять: «Нет!» Достоинство предлагаемых купюр росло, вместе с ним росли недоумение и раздражение туриста, пока девушка не заявила, что сейчас вызовет охрану. Надо отдать должное, турист оказался человеком вменяемым: когда ему предложили буклеты с цветными фотографиями, он быстро успокоился. Свое желание запечатлеть интерьеры турист объяснил тем, что только недавно построил большой дом под Москвой и хочет, чтобы внутри он был точь-в-точь как замок. Так вот, давайте проанализируем: вряд ли неуступчивость девушки объясняется каким-то особым бескорыстием, классовой или национальной гордостью и т. д. В ее красивой головке четко сработало «нельзя, не положено», а мысль о возможности получить солидную прибавку к невеликой музейной зарплате даже не успела ее посетить. В голове же туриста царило отечественное «здравомыслие»: «Да понимаю я, что не положено, но ведь всегда можно договориться… Всего несколько снимков…» Причем в данном случае это не были типичные новорусские понты: часть обычных моих туристов, несмотря на запрет, пытаются снимать в замках, в лучшем случае исподтишка, ведь нельзя, но очень хочется.

Наверное, и на Западе нас подобным образом воспринимают: так же субъективно, руководствуясь первыми впечатлениями, отталкиваясь от своих привычных представлений о плохом и хорошем, правильном и неправильном. Не знаю, трудно влезть в чужие головы. Однако некоторыми наблюдениями и соображениями поделюсь.

Возможно, некоторые из вас считают, что приезд и заселение в отель пятидесяти российских туристов воспринимается персоналом как стихийное бедствие, как нашествие варваров… Ой, как вы ошибаетесь, как вы неправы! Тут, дорогие мои, все очень относительно, и это вы поймете уже на следующий вечер, когда приедет немецкая группа! Поневоле задумаешься: и как же так можно галдеть, шуметь, петь и носиться по этажам всего с двух-трех кружек пива? Один раз малолетние мои школьники с сильно наигранным возмущением и плохо скрытым любопытством сообщили мне, что дяденька англичанин совсем-совсем голый бегал по гостинице (надо же, национальность определили, значит, в диалог успели вступить, полиглоты!). Пришлось вызвать охрану, но англичанин, как видно, уже успел реализовать свои представления о полноценном отдыхе и ушел спать. Грустно разошлись по номерам и мои школьники, ожидавшие продолжения шоу. Но что там немцы и англичане! Как-то разговорился я с девушкой на ресепшн, и вдруг по среди разговора с надрывом, с придыханием она поведала мне: «Завтра… приезжают… итальянцы». И я понял причину апокалипсического ужаса, мелькнувшего в ее красивых глазах: я наблюдал когда-то приезд итальянцев!.. Еще при подходе к отелю я увидел два огромных двухэтажных автобуса, из багажников которых выносились большие упаковки бутылок минеральной воды (ну еще бы – разве можно пить какую-нибудь воду, кроме своей, итальянской?) Огромный вестибюль гостиницы был заполнен симпатичными разновозрастными людьми с чемоданами. Но, боже, это был не шум, не гул – это был оглушительный непрекращающийся крик! Нет, «красные бригады» не взорвали минуту назад бомбу, не назревал митинг протеста: милые итальянские туристы просто дружелюбно переговаривались между собой. Перекрикивались с друзьями по диагонали всего большого зала, но точно так же оглушительно кричали, общаясь с приятелями, стоящими рядом! И при этом, конечно, жестикулировали, жестикулировали! Все как в итальянском кино эпохи неореализма. Забавно: в одном путеводителе по Италии приведен разговорник, где помимо расхожих итальянских слов и фраз изображены и самые характерные итальянские жесты, имеющие определенное, вполне конкретное значение.

С точки зрения местных гидов, самые ужасные туристические группы тоже итальянские. Туристы всю экскурсию галдят, пытаются влезть на статуи невзирая на ограждения, щупают руками реликвии, на которые и дышать-то нельзя. (Для справедливости должен сказать – нет большего удовольствия, чем разговориться с небольшой группкой итальянских туристов, особенно молодых людей, особенно молодых девушек! Они и общительны, и любознательны, и охотно рассказывают о местах, откуда родом. И не кричат при этом почему-то! Очаровашки!)

А самые интеллектуальные, самые любознательные, интересующиеся историей и культурой туристы – внимание! – наши, российские! И я этим горжусь! А вы? В Испании слышал от местного гида, что после падения «железного занавеса», когда хлынул поток русских туристов, ее коллеги стали говорить: наконец-то, мол, мы узнаем получше историю своей страны, ведь культурные запросы русских туристов значительно выше, чем у путешественников из других стран. Те только пофотографируют, пофотографируют и через час уже спрашивают: «А где поблизости хороший рыбный ресторан?»

Могу подтвердить: группы, конечно, бывают разные. Иногда в сердцах подумаешь: «Господи, зачем приехали?!» Однако подобное, поверьте, происходит очень и очень редко. Куда чаще видишь, как записывают за экскурсоводом, и не только любознательные пенсионерки, но и молодые девушки. Вопросы задают, и не только о нынешней жизни чехов (как у них, например, образование построено и здравоохранение, какие пенсии). Спрашивают и об истории, и о культуре. «Каким образом династия Люксембургов оказалась на чешском троне?» И это не историк вопрос задал, а просто любознательный, начитанный мужчина! Наши туры, если говорить объективно, явно перегружены информацией, поэтому я себя сдерживаю: когда мы едем без экскурсовода, стараюсь не злоупотреблять вниманием туристов. «Если у тебя есть фонтан, заткни его, дай отдохнуть и фонтану» (Козьма Прутков). Правда, нередко и во время переездов слышу: «Вячеслав, а вы нам обещали рассказать, как Чехословакия распалась», «Вячеслав, а расскажите что-нибудь еще». Для меня это как ножом по сердцу, а самая ненавистная просьба: «Может, фильм какой-нибудь поставим?» Дома не насмотрелись?!

Что касается культуры поведения: ну, не замечал я, чтобы наши туристы вели себя развязнее, шумнее, наглее других, скорее наоборот. Скованней, бестолковей, неотесанней? Ммм… пожалуй, тоже нет. «Пустили Дуньку в Европу» – это точно не про моих туристов! Отдельный случай – посещения ресторанов и кафе. Часто меню без дублирования на русском языке вызывает легкую панику. И это, несмотря на подготовку, которую я обычно провожу в автобусе еще на подъезде к Чехии: «Читайте, почти все понятно: опечено – запечено, грилевано… курица, рыба – все по-нашему. Ну, не карп, а капр, легко понять…» Что ж, подхожу, помогаю, при этом обязательно слышу обезоруживающие вопросы: «А что тут вкусное? Скажите, а это вкусно?» Черт, ну почему владельцам ресторанов сразу не поделить бы свои меню на два раздела: «ВКУСНЫЕ БЛЮДА», «НЕВКУСНЫЕ БЛЮДА»? Время для выбора прошло достаточно, подходит официант, нужно делать заказ… И тут часть клиентов вступает в новую фазу сомнений и раздумий. Одна дама начинает выяснять технологические тонкости приготовления выбранного было блюда, причем именно тонкости, вплоть до степени измельченности отдельных ингредиентов. Вдоль волокон ли нарезано или поперек? Спрашивает, естественно, по-русски; официант, естественно, не понимает. Дама исправляет свою оплошность, теперь она повторяет вопрос очень громко, четко отделяя слова: «ВДОЛЬ… ВОЛОКОН… ИЛИ… ПОПЕРЕК?» Все равно «дурень» не понимает, да еще и злится почему-то. За соседним столиком дама решает пересмотреть свои ранее намеченные планы: «Или нет… что-нибудь… Люся, а ты что заказала?.. Ааа… тогда и мне… Ой, нет, это с капустой?.. Нет-нет, мне что-нибудь другое… А это вкусно?» И все это так раздумчиво, неспешно, не обращая внимания на подпрыгивающего от нетерпения официанта. Тот в конце концов начинает яриться, убегает, предложив еще подумать… Вот отсюда и разговоры дурацкие идут: нас не любят, к русским плохо относятся.

Однако это все частные случаи, пустяки. Самое поразительное и действительно неприятное открытие я сделал в начале своей работы в качестве сопровождающего – в массе своей наши туристы не оставляют чаевых в кафе и ресторанах! Да, не все, конечно, но в подавляющем большинстве не оставляют. Москвичи и провинциалы, пожилые и молодые: из тридцати человек если четверо оставят – уже хорошо! До сих пор не могу найти этому объяснения: в Советском Союзе платили, в России платят, а в Чехии – нет! Что тут скажешь? И ведь довольны обслуживанием, с симпатичным официантом на память фотографируются, его просят снимок сделать, позируя с пивными кружками в руках. А расплачиваются так: сто девяносто две кроны – и сдачу в восемь крон, внимательно пересчитав, кладут в карман! Так что я думаю: если действительно какой-то официант с предубеждением относится к русским, то не потому, что вспоминает шестьдесят восьмой год, думает он о предыдущих русских туристах, которые чаевых не оставили. Поэтому, что скрывать, когда мы, гиды, заказываем коллективный обед, собирая определенную сумму с туристов, то в нее всегда закладываем и чаевые. Вот тут официанты порхают как бабочки, блистая улыбками и остроумием. И все довольны! А владелец ресторана, где я обычно устраиваю такие обеды, как-то сообщил мне, что больше всего любит русских. Ну я, понятно, списал было это на политкорректность, желание сказать мне приятное… Однако тут он мне заявил: «А больше всего я не люблю… украинцев!» Я ему деликатно так напоминаю, что моя фамилия Перепелица, что я сам как бы… тоже. Однако он стоял на своем: не люблю – и все тут, невозможно с украинскими группами дело иметь! Вот видите, как субъективный опыт неудачного общения с одним-двумя какими-то настырными украинцами бросил тень на весь великий братский народ. Я все же решил его не переубеждать: это вам за Крым, это вам за Мазепу!

А как насчет нашего пресловутого пьянства, любви к «погудеть»? Видно, мне везло с группами (сплюнул три раза через компьютер!), да и коллеги рассказывали об отдельных тяжелых случаях, но тоже весьма редких. Как следует расслабиться, оттянуться во время отдыха позволяют себе многие, не только русские. И вряд ли мы как-то особо выделяемся на общем фоне. Работницу небольшой провинциальной, но стоящей на бойком месте гостиницы я специально спросил, как себя обычно русские туристы ведут. «Добре, добре», – улыбнувшись, кивнула добрая женщина. Я опять сделал поправку на ее деликатность, но вскоре выяснилось, что у них часто останавливаются транзитом натовские солдаты, отслужившие в Боснии. Ну тогда понятно: по сравнению с военными, побывавшими в «горячих точках», любые постояльцы ангелами покажутся! Однако еще женщина вспомнила, что больше всего шуму, гаму и неприятностей было от молодых польских ребят-туристов. Так что все относительно!

Правда, одно качество, увы, в худшую сторону отличает многих русских туристов от всех остальных – постоянная готовность качать права, искоренять недостатки. В отдельных случаях человек заранее настраивает себя на скандал. Отношения он готов выяснять только на повышенных тонах, иногда переходя на безобразный визг. Это мое личное наблюдение, и я предвижу ваше несогласие, даже протест. Однако берусь отстаивать свою точку зрения. Закатывающих истерики в отеле или ресторане западных туристов мне наблюдать не доводилось (не утверждаю, конечно, что их вообще не бывает). А вот наших… увы, увы, увы! И дело, конечно, не в какой-то особой капризности, скандальности или невоспитанности. Дело именно в настрое: многие туристы пускаются в поездку в тревожной уверенности, что их непременно обманут, что-то недодадут российские туроператоры[4], а местный персонал будет дискриминировать по национальному признаку, потому что они русские… Вот и думают такие туристы: «Ага, вот вы как! Ну уж дудки, не на тех напали! Прошли те времена, когда с нами можно было как с быдлом! Пора заставить себя уважать!» При таком «аудиторском» настрое недостатки находятся быстро: иногда действительные, иногда несущественные, легкопоправимые, а чаще всего – абсолютно надуманные. Порой создается впечатление, что наши туристы прибыли из самой благоустроенной страны в мире, с самым идеальным сервисом (но с низким уровнем толерантности). Объяснение этому явлению можно предложить следующее: растет благосостояние, все чаще наши туристы бывают за границей, и требовательность их к уровню обслуживания возрастает. И хорошо, и правильно – человек должен себя уважать! Вот только на самом деле подобные претензии – полная чушь! Туристы опытные, объехавшие всю Европу, услышав жалобы попутчиков, искренне поражаются: «Это плохая гостиница?! Плохие завтраки?! Да вас бы в Париж, на мансарду, и континентальный круассан с мармеладкой по утрам!» Почти всегда подобные искоренители недостатков – это туристы-новички или люди, отдохнувших пару раз в четырехзвездном отеле в Турции. При этом они обязательно перед поездкой внимательно (но некритично!) изучили газетные рубрики под общим названием «Уголок потребителя». А я убежден: как излишняя робость и нетребовательность одной части туристов (таких все меньше становится), так и истеричная сверхтребовательность других – разные способы проявления неистребимого нашего комплекса национальной неполноценности. Никто со мной не соглашается, а я все больше в этом убеждаюсь. Как же можно на отдыхе, наслаждаясь красотой, негой и обжорством, не выкинуть из головы сверхзадачу «отстаивать национальное достоинство», «заставлять себя уважать», да еще и добиваться этого методами, приводящими к прямо противоположному результату. Ну что за дурость! А эта болезненная подозрительность: «Немцев-то у окошка посадили!.. Американцев быстрей обслужили!» Что это, как не подспудное ощущение собственной ущербности?

И еще: до сих пор очень остро стоит вопрос соотношения цены и качества. Никак не привыкнут наши люди оперировать этой разумной категорией. Предъявляя подчас непомерные требования, начисто забывают о весьма скромной цене путевки. И совершенно игнорируют тот факт, что в том же самом обыкновенном отеле, который они заклеймили как несоответствующий, а то и ужасающий, постоянно останавливаются не только неприхотливые и бережливые немцы, но и англичане, и итальянцы, и американцы, куда более богатые, чем наши туристы. Они вполне могли бы позволить себе отель пошикарней, поближе к центру. Так нет же – живут в «ужасающем». Потому что соотношение цены и качества их вполне устраивает. Свежее белье, чистый номер, исправная сантехника, горячая вода – упасть и уснуть, а завтра опять весь день носиться по Праге, – что еще надо?

Впрочем, я тоже зациклился на мелочах, уподобившись мною же критикуемым туристам: далеко не часты описанные выше претензии к «слишком маленьким» гостиничным полотенцам и «слабой» их впитывающей способности. Тем более редки скандалы и по-настоящему серьезные конфликты. Ну, бывает, что скрывать, но это, боже упаси, ни в коем случае не характерная, определяющая черта моих любимых путешественников.

А что же тогда самое-самое характерное? Да то, о чем уже говорил и чем не перестаю я искренне гордиться: неутомимая любознательность, жажда новых впечатлений, широта культурных запросов, открытость красоте и умение восхищаться, восторгаться увиденным с открытым ртом и горящими глазами! А в Чехии для всего этого такая благодатная почва! Ну как не любить эту страну… и таких туристов?!

И все же вернемся к нашим чехам.

Лучше не скажешь, чем Петр Вайль: «Разумный, неартистический народ вызывает не восхищение, а уважение».

Да, чехи спокойны, разумны, сдержанны, не склонны к излишнему проявлению эмоций. Причем последнее качество объясняется не только и не столько отсутствием бурного темперамента, сколько воспитанием. Открытое проявление чувств, повышенная эмоциональность считаются у них дурным тоном.

Еще более неприличным считается кичиться своим достатком, выставлять напоказ дорогую покупку, будь то шуба, машина, телефон и т. д. Хвастовство чехам абсолютно несвойственно. Кстати, расслоение общества на богатых и бедных в Чехии на порядок меньше, чем у нас. Тем не менее богатых все равно не любят, хоть они и ведут себя тихо, незаметно. Двор чешского сената заставлен одинаковыми служебными «татрами», а отнюдь не дорогими иномарками. Помпезность – это не про чешские города. Только в период наибольшего «угара» национального возрождения было построено несколько огромных пышных зданий, которые явно не вписываются в уютный камерный облик Праги, что лишний раз подтверждает данный тезис.

Чехи неагрессивны, что может вызывать только симпатию. Они невоинственны, и это дает повод людям, по какой-то причине не любящим чехов, упрекать их в былых «ошибках»: почему не оказали вооруженного сопротивления немцам в тридцать восьмом году и русским в шестьдесят восьмом? Сомневаюсь, что говорят это люди, неоднократно замеченные на баррикадах со связками гранат. Тем не менее и им чехи отвечают спокойно и с достоинством: «Мы маленький народ. У нас был выбор – погибнуть всем или жить. Мы выбрали жизнь. Мы любим жизнь».

Жизнелюбие чехов проявляется просто и незатейливо. Они с удовольствием обустраивают свой дом, дачку, сад, и, скорее всего, вы не ошибетесь, если в качестве подарка чешскому мужчине преподнесете какой-нибудь инструмент или садовый инвентарь. Любят они вкусно и сытно поесть, посидеть с приятелями за кружкой пива. (Об этом мы поговорим отдельно.)

Чехи – патриоты, любят свою страну, свою природу, берегут и гордятся ею. Детям своим подобные чувства они прививают чуть ли не с младенчества. И все это без пафоса, определенно и конкретно. Выходные, проведенные на велосипедах или байдарках, – обычный досуг многих семей. Охотно они ездят на заработки в богатые страны, чаще всего в Англию. Однако, подсобрав деньжат, возвращаются домой. К эмиграции чехи не склонны.

Трудоголиками чехов ни у кого язык не повернется назвать. Только вот загадка: как умудрились, как успели они при явной склонности к работе от сих до сих, при всей своей неспешности превратить страну в настоящую конфетку, обеспечить себе достаточно высокий и комфортный уровень жизни? Вопрос остается открытым.

Чехи уважительно относятся ко всем профессиям. Нам это непривычно, но чехи почтительно обращаются к представителям любых профессий: «пани учительница», «пан доктор», «пан инженер»… Особенно для нас сильно «пан инженер» звучит! Молодые, правда, этого не знают, но в советское время среди многочисленных анекдотов про несчастных инженеров ходил и такой. «Учительница младших классов спрашивает детишек о профессии родителей. Детки радостно выкрикивают под аплодисменты остальных: „Мой папа – завсклада!“, „Моя мама – продавщица в овощном магазине!“, „Мой папа пивом торгует!“ Наконец Вовочка встает и шепчет, краснея: „А мой папа… инженер“. Класс в хохот. Учительница: „Тихо, ребята, тихо! Разве можно смеяться над чужим горем?“». Видно, у них по-другому было.

Сердечными и открытыми чехов тоже не считают. Насчет открытости согласен, а вот сердечность… Все мое существо протестует против подобного отношения, ведь мой опыт общения с чехами указывает прямо на противоположное. Ладно, соглашусь, ведь сами чехи говорили мне об этих особенностях национального характера. Будем считать, что просто мне и моим туристам так уж везло, так уж сложилось.

Чехи обладают прекрасным чувством юмора. Определения «швейковский» или «гашековский», пожалуй, все-таки не штамп (какой еще чешский юмор нам в России известен?). Эти определения действительно отражают саму суть чешского юмора, в основе которого лежат особенности национального чешского характера. Однако об этом тоже потом и подробней.

Резюме тоже позаимствую у Петра Вайля: «Бывает такое – разгул умеренности?» Сотрудница нашей фирмы, встречающая нас в Бресте, умудренная жизнью Татьяна, говорит мне, когда видит, что я дергаюсь: «Спокойно, Слава, без фанатизма, без фанатизма!» Живи она в Чехии, ей и сказать это было бы некому.

А теперь интересная вещь, обратите внимание. Вышеперечисленный набор качеств вызывает симпатию и уважение к их носителям – чехам? У меня лично да. Однако ведь легко представить, что то же самое кого-то заставит презрительно скривиться. Прежде всего так поступят люди, живущие по принципу «не по-нашему – значит, плохо». Замороженные, заторможенные, неискренние, себе на уме… Что ж, тоже верно… «…Пусть дикой удали в них нету, / Пусть нет раздольности степной, <……> / Зато они в разгаре пьянки / Не рвут трехрядку на куски / И в нос не тычут вам портянки / Как символ веры и тоски» (И. Иртеньев).

Должен признаться, что ваш гид не первый, кто задумался над особенностями чешского характера. Оказывается, и раньше были не менее серьезные авторы, проводившие не менее глубокие исследования, о чем узнал я из статьи А. Бобракова-Тимошкина «„Чешский вопрос“: попытки разобраться в самих себе» на сайте «Чешская культура». Т. Г. Масарик задолго до того, как стать первым президентом свободной Чехословакии, задался вопросами: кто такие чехи? какие они? в чем их самобытность? каково их место в европейской истории? какая у них историческая перспектива? Вместе со своими единомышленниками он разработал концепцию «чешской философской традиции». Обратившись к чешской истории, опираясь на труды своего предшественника Франтишека Палацкого, Масарик пришел к выводу, что специфическая особенность чешского народа – человечность, гуманизм, ненасильственность, стремление к правде: «Что ни чех, то Человек». Эти черты повлияли и на исторические события, и на становление личностей великих чешских гуманистов – Яна Гуса, Яна Амоса Каменского, – а также на деятельность общины «Чешских братьев». Да, велась постоянная борьба с засильем всего немецкого, но в основном ненасильственными методами, а прежде всего посредством распространения религиозных, эстетических идей. Все мы знаем, что Лев Николаевич Толстой проповедовал теорию «непротивления злу насилием». Однако вряд ли многие знают, что повлияло на мировоззрение Толстого знакомство с идеями чешского средневекового деятеля Петра Хельчицкого, высказывавшегося за религиозное, ненасильственное сопротивление злу.

«Не насилием, но миром, не мечом, но плугом, не кровью, но примирением, не смертью, но жизнью… – вот ответ чешского духа, вот смысл нашей истории и наследство великих предков» – так красиво и напористо сформулировал Масарик свою концепцию.

С тех пор и до наших дней эту концепцию поднимали на щит или нещадно критиковали. Выдающийся чешский философ Фердинанд Пероутка едко заметил, что «гуманизм – вещь такая же международная, как телеграф и телефон», и призывал не считать его специфически чешской чертой характера и не думать, «что все чехи объяты мистической и экзальтированной любовью к людям…». Однако для нас важно, что даже такой ехидный критик философии Масарика тоже «усматривает в чешском менталитете такие черты, как незлобивость, покорность, миролюбие, но также упрямство и расчетливость, хоть видит в них не доказательство „гуманизма“ чешской нации, а доказательство ее слабости». Кстати, чешский писатель Милан Кундера считает, что Пражскую весну 1968-го задумали люди, вдохновленные идеализмом идей Масарика, а «бархатную революцию» 1989 года осуществили сторонники трезвомыслящего Пероутки, считавшего основной задачей чехов следование западным образцам и моделям общественного устройства.

И все-таки есть люди, способные не только уважать, но и восхищаться чехами. И пример у меня очень авторитетный, очень впечатляющий – Марина Ивановна Цветаева.

Из отзывов моих туристов:

Прага понравилась, люди просто супер.

Удивилась мнению русских о чехах. Это достаточно раскрепощенный народ, с крепкими нервами, вежливый и отзывчивый. Нужно просто вести себя без всяких понтов, и тогда никаких проблем не возникнет.

Воздух Чехии напоен добротой и общением.

Понравились мне и сами чехи – народ дружелюбный, неагрессивный.

В тему

Не поднимается у меня рука заносить случаи, когда приходилось обращаться за медицинской помощью, в разряд баек. Однако этот, произошедший недавно, хоть и сильно нервы потрепал, но закончился так красиво! А к тому же он поучительный – читайте внимательно, может, пригодится!

Как-то, когда я находился в центре Праги, мне позвонила одна моя туристка. Она была страшно взволнованна: ее пятнадцатилетняя племянница обнаружила на себе клеща. Да уж, меня это тоже не обрадовало: с клещами я дела пока не имел, а вот о страшных последствиях энцефалита наслышан. Тем не менее уверенным голосом профессионального клещеведа я дал рекомендации: «Полейте на клеща растительным маслом, оставьте его на некоторое время, а потом аккуратно удалите». – «Где я, черт возьми, найду растительное масло?!» – «Спуститесь вниз, ресторан еще работает». По дороге в отель мои туристки начинают нервно почесываться: по лесу в Чешском Рае гуляли-то всей группой. Ловлю себя на том же. К моему возвращению клеща уже виртуозно удалил молодой человек, работник отеля, продезинфицировал ранку и уверенно дал медицинскую консультацию: если место укуса не воспалится (99 %), гуляйте смело и обо всем забудьте. Если все же воспалится – обращайтесь к врачу, он назначит курс антибиотиков. Неприятно, но серьезные последствия все же исключены… На хитреньком личике пострадавшей отражалась разве что удовлетворенность от небольшого приятного приключения (медпомощь молодого симпатичного чеха!), а вот волнение тети сказалось на ее здоровье: у нее поднялось давление, лопнули сосудики в глазу… Бедная женщина даже выясняла возможность эвакуации самолетом с последующей госпитализацией в Москве. Честно говоря, я ее понимал: из-за своего родного чада будешь с ума сходить, а тут еще и груз ответственности перед родителями! Стало ясно: успокоить окончательно ее (да и меня, что скрывать) может только человек в белом халате, поставивший точный диагноз в стенах медицинского учреждения. К счастью, наутро по плану была поездка в Карловы Вары, где этих врачей, да еще и говорящих по-русски, море. На обширной территории карловарской немоцницы (больницы) взываю к помощи пожилой санитарки, она… нет, не объясняет, как пройти к хирургу, а ведет нас за руку в нужный корпус, подводит к кабинету, вызывает врача! Далее следует диалог с приветливой женщиной-врачом. «А клещ где?» – «А клеща удалили». – «Уже удалили? Тогда все в порядке!» – «А?..» – «Если ранка не воспалится…» И далее слово в слово она повторяет слова, сказанные суперменом из отеля. Все, врачебный долг выполнен! Но нет, чтобы тете (да и мне) совсем-совсем успокоиться, хорошо бы нам услышать эти слова еще раз! «Значит, если правильно мы вас поняли, если укус не воспалится, нам ничего не надо предпринимать, можем быть спокойны?» – «Да, можете не волноваться…» Тут врач с улыбкой терпеливо повторяет все с начала и до конца. Однако окончательно нас успокаивает ответ на неожиданный вопрос племянницы: «А в бассейн мне сейчас можно идти?» – «Можно, можно, прямо сейчас и идите». Тут я встреваю: «Большое спасибо. А теперь подскажите, где невропатолог и кардиолог: пора тетю откачивать!» Посмеялись, поблагодарили и пошли восвояси.

«Ну и что?» – спросите вы? Да ничего, так просто рассказал, сам не знаю почему… Кстати, на следующий день узнал от местного гида, что укус клещей в Чехии – обычное дело. Ее (гида) папа если без одного-двух клещей из лесочка рядом с домом вернется – прогулка не удалась. Так что если кто с клещом к врачу обращается, на него смотрят как на сумасшедшего. И еще маленькая деталь: каждое обращение иностранца к врачу стоит денег, а мы не платили ни копейки.

Ох уж эти бессердечные чехи! Ох как они не любят русских!