2. Эволюция неравенства и бедности в древней Иудее
В библейской Иудее, как и во всех древних обществах, всегда были бедные люди, но лишь с течением времени бедность становится для нее социальной проблемой. До появления в 13 веке до н.э. еврейских племен в Ханаане бедность никому не бросалась в глаза, ибо, пребывая на грани выживания, бедны были почти все. Это вынуждало иметь для обширных семейств общую собственность и почти равное потребление.
Однако между приходом 12 израильских племен в Ханаан и концом эпохи Талмуда, а это примерно 17 столетий (1250 год до н.э. – 450 год н.э.), произошли столь значительные, зачастую решающие, экономические и социальные изменения, что они полностью изменили характер иудейского общества.
Вот те из них, что оказали, по мнению Лоувенберга, наиболее сильное влияние не только на состояние бедности и благотворительности, но и на всю сферу социальной защиты еврейского народа за этот огромный исторический период:
– в его начале главным источником существования было сельское хозяйство, позднее его в этой роли сменили ремесло и торговля;
– на первых этапах этого периода в общине преобладало равенство, в дальнейшем ее характеризуют социальное расслоение и появление эксплуатации и угнетения;
– поначалу семья и племя были основой идентификации людей, затем стали более важными принадлежность к общине в целом и связь с местом проживания;
– в начале периода процесс принятия решений был децентрализованным – на уровне семей и племен, позднее ему на смену пришла централизованная власть – монархия и теократия, управлявшие жизнью всей общины;
– на первых порах культура народа была защищена от иностранного влияния географической изоляцией, затем она подверглась многочисленным внешним воздействиям, и сама оказала значительное влияние на культуры окружающих ее народов.
Как же эти важнейшие перемены повлияли на эволюцию бедности и неравенства в древней Иудее?
Какие реальные условия и события ее социально-экономической истории привели к тому, что именно здесь зародилась и получила развитие ее уникальная система благотворительности, унаследованная затем как христианством, так и исламом?
Или если сформулировать последний вопрос в религиозном ключе: в силу каких исторических условий именно иудеи оказались способны воспринять и истово исполнять заповеди благотворительности своего грозного и справедливого Бога?
Чтобы ответить на эти весьма непростые вопросы, следует рассмотреть эволюцию бедности и неравенства, благотворительности и филантропии в древней Иудее на различных этапах ее ранней истории18.
Эпоха Судей и Царей
Уже не одно столетие ученые ведут бесконечный спор насчет истинности и датировки различных событий и явлений начального периода еврейской истории. Причина спора в том, что вплоть до появления монархии о них нет (или почти нет) других исторических документов или свидетельств, кроме так называемых «исторических книг» Пятикнижия, включающих книги Самуила, Царств, Хроник, Рут и Эстер.
И все же большинство исследователей того времени согласно с тем, что, когда 12 израильских племен появились в Ханаане, у них почти не было разделения между богатыми и бедными. Жизнь в деревнях на склонах гор было весьма примитивной, временами бедной, причем почти для всех, и уединенной. Деревни эти обычно основывали не на развалинах ханаанских поселений, а на ближайших горных склонах, и состояли они из трех-четырех поселений-компаундов родственных семей с общим населением до ста человек.
Около 11 века до н.э., ко времени появления монархии, многие из этих деревень, не защищенных стенами, оставляют, чтобы переселиться в города, где жить оказалось легче и безопаснее. Именно в это время появляются сведения об имущественном расслоении между племенами – некоторые получили в уделы по жребию тощие земли и стали беднее, другие, получив плодородные земли, разбогатели, как о том сообщает книга Иисуса Навина (см. гл.15—20).
Священническому племени левитов, как известно, земли в удел вообще не полагались. Они, исполняя функции священников, изначально были в роли бедных, которым полагалось специальное содержание за счет пожертвований всех остальных. Внутри же племен разрыв между бедными и богатыми оставался незначительным, поскольку примитивный уровень сельского хозяйства позволял обеспечить всем лишь насущные нужды, не образуя излишков.
Появление социальных различий и групп крайне бедных, нередко безземельных людей обнаруживается еще до установления монархии – в эпоху Судей. Когда библейский Иеффай, как незаконнорожденный, был изгнан своими сводными братьями из отцовского поместья, он собрал вокруг себя немалое число таких же нищих изгнанников, и они стали разбойничать (Суд. 11:1—3). Вскоре, однако, его за справедливость и военную доблесть призвали в судьи. Несколько поколений спустя (конец 11-го века до н.э.) «все притесненные и все должники, и все огорченные душею присоединились к Давиду», когда он, опасаясь мести, бежал от Саула, образовав крупный отряд тогдашних маргиналов общины (I Царств 22:2).
Различия в экономике и уровне благосостояния израильских племен, расселившихся в Ханаане, а также большинство событий не только библейской, но и послебиблейской истории во многом объясняются тем, что земли этого региона расположены близко к границе засушливой зоны, подверженной длительным и частым засухам и неурожаям. При таком типе земледелия, а именно им занялись древние израильтяне, перейдя к оседлости, крестьянская семья, как прикинули историки, может выжить при трех удачных урожаях в течение четырех лет.
История библейского Иосифа и его братьев, когда засуха продолжалась семь лет кряду, является образцом тех последствий, которые наступают, когда природа грубо нарушает названный выше порог выживания (см. Бытие, гл.42—46). Те племена, чьи уделы были расположены на горных склонах в центре страны и на бесплодном юге, вынуждены были разводить овец и коз. Это занятие, хотя известное издавна, теперь, в пору оседлости, особенно в первые века монархии, стало считаться презренным. Им занимались там, где земледелие было полностью исключено, и лишь те, что считались неудачниками и ни к чему другому не пригодными.
Когда пророк Самуил пришел в Вифлеем искать замену царю Саулу и обратился к богачу Иессею, требуя – по указанию Всевышнего – выбрать и помазать нового царя среди его сыновей, Иессей постеснялся представить ему Давида, бывшего у него нищим пастухом. Сам Давид из-за своего низкого статуса поначалу отказывался внять призыву пророка, говоря о себе: «Чужим стал я для братьев моих и посторонним для сынов матери моей» (Псал. 68:9).
Социальное и имущественное расслоение особенно усилилось, когда при царях Сауле и Давиде в земледелии стали вместо ручного рыхления почвы применять вспашку железным плугом с упряжкой мулов. Ведь покупка столь продвинутого для того времени «агрегата» требовала серьезных денег, а они были на руках у немногих. Большинство земледельцев могло купить его, лишь заняв деньги под будущий урожай, и, если он был плох, приходилось отдать за долги часть или всю свою землю.
Неизбежным следствием становилось укрупнение землевладений в руках немногих и появление сельской бедноты и безземельных работников в крупных поместьях. Нередко долги превышали «цену» отданной за них земли, и тогда, чтобы покрыть их полностью, приходилось отдавать себя, а нередко и своих детей, в договорное (контрактное) рабство на столько-то лет, чтобы трудом рассчитаться с заимодавцем.
Число «договорных рабов» начало резко расти именно после установления монархии в 10-м веке до н. э. С этого времени начинаются и другие социальные перемены, усилившие разрыв между богатыми и бедными. При Сауле у евреев впервые возникли центральная администрация, регулярная армия и организованный сбор налогов. При Соломоне, полстолетия спустя, появились в большом числе царские купцы, монополизировавшие торговлю для нужд двора, армии и знати с окрестными и дальними странами – Египтом, Месопотамией и Аравией, а также с Африкой и Индией. Эти торговые связи принесли огромное богатство как царю, так и его приближенным. Количество золота, поступающего в казну Соломона за один год, составляло 666 талантов (при 1 таланте, эквивалентном примерно 25 кг золота), не считая тех денег, что зарабатывали оптовые и розничные торговцы (3 Цар. 10:14—15). При торговле такого масштаба появление купеческой элиты и усиление имущественного неравенства было неизбежным.
Данные археологических исследований подтверждают переход от относительного равенства к реальному неравенству.
Так, в 10-м веке до н.э. все дома израильского поселения близ Шхема (теперь – г. Наблус) были примерно равного размера и расположения, свидетельствуя о сходном уровне жизни. Дома, построенные там же два столетия спустя демонстрируют поразительную разницу – у богатых дома становятся больше размером и лучше устройством, чем небольшие и убогие жилища бедных. Особняки богатых размещены в отдельной части поселения, расположенной в лучших местах и вдали от скопления домов бедных.
Хотя появление бедных не связано лишь с установлением монархии, она сильно ускорила процесс имущественного и социального расслоения. Понятие о бедных и богатых, как и они сами, вероятно, существовало задолго до эпохи Царей, но в Библии богатые впервые упоминаются лишь в книге Самуила. Когда в 933 году до н.э., после смерти правившего 40 лет Соломона, десять израильских племен, чтобы избавиться от тяжких налогов и гнета Иерусалима, образовали Северное царство (Израиль), именно здесь блеск дворцовой жизни, роскошь царских сановников и богатство торговцев достигли новых высот. В то же время Иерусалим, оставшийся столицей Южного царства (Иудеи), сильно обеднел по сравнению с богатыми северными городами. Причина понятна: на севере были сосредоточены наиболее плодородные почвы, тогда как Иудея была, в основном, страной гор и полупустынь. Если Израильское царство, имея выход к Средиземному морю, сосредоточило у себя почти всю международную торговлю, то Иудея была практически лишена этого источника богатства из-за географической изоляции и враждебного окружения.
Вопреки этим важным различиям, в экономическом и социальном развитии обоих Царств было много сходного. Оба царских двора, каждый своим путем, содействовали усилению имущественного расслоения и, как следствие, формированию отчетливых групп богатых и знатных, бедных и угнетенных. Хотя крупные землевладения существовали и до периода монархии, именно при ней возникло большинство из них – благодаря царской политике дарения земель своим сторонникам за счет конфискации земель у своих врагов и завоевания новых территорий (1 Цар. 22:7).
Об этой нечестивой практике хорошо знал пророк Осия, когда он осуждал «вождей Иудиных, передвигающих межи», и пророчил падение обоих царств от иноземного владыки. Вскоре, после неоднократных вторжений Ассирии, это и случилось с первым из них. В 721 г. до н. э. Израиль, ослабленный внутренними распрями и угнетением народа, был захвачен Саргоном II, уведшим в плен десять израильских племен, проживавших на его территории.
Нравственное разложение Северного царства обличает и пророк Амос. Состоятельные люди занимались ростовщичеством и взыскивали долги с особой жестокостью, не останавливаясь перед продажею должников и их детей в рабство. Вот почему в голодные годы израильские рабы переполняли рынки тогдашнего мира. Правды в суде не было, ибо судьями были сами притеснители, или взяточники. На защиту подавленного народа восставали лишь пророки, но их речи имели только моральное значение и часто даже не доходили до ушей правителей и знати. Бесконечные конфискации земель сторонников и противников часто сменяющих друг друга царских династий и непомерные налоги были одной из главных причин недовольства, а то и ненависти к существующему социальному порядку.
За примерно 200 лет существования Израильского царства (931—721 гг. до н.э.) здесь правило 10 династий, и все, кроме двух, сменились после правления лишь одного или двух царей. Подобная политическая нестабильность была разрушительной для экономики страны и явилась, наряду с усилением эксплуатации и налогового гнета, одной из главных причин резкого усиления бедности и увеличения числа бедняков. Среди бедняков было особенно много мелких землевладельцев, вынужденных продавать или отдавать свои участки для покрытия долгов и высоких (нередко удваивавших долг) процентов на займы.
Вот как виновников этого бедствия обличали пророки. Исаия твердил в гневе: «Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что [другим] не остается места, как будто вы одни поселены на земле» (Ис. 5:8). Михей же скорбно констатировал: «Пожелают полей и берут их силою, домов, – и отнимают их; обирают человека и его дом, мужа и его наследие» (Мих. 2:1—2).
Когда в 6 в. до нашей эры вавилоняне и их союзники завоевали Южное царство – Иудею, они разрушили не только Храм и весь Иерусалим, но и другие города. В плен были угнаны все богатые и зажиточные люди, ремесленники и мастера, короче – вся элита той эпохи, включая священников. Остаться позволено было лишь беднейшим крестьянам, призванным поддерживать земледелие в покоренной Иудее для нужд Вавилонии. Опираясь на свидетельства Библии, историки предполагают, что в этих целях завоеватели провели здесь перераспределение земли, домов и имущества, разрешив таким грубым способом социальное расслоение той эпохи (4 Цар. 24:14, 25:12; Иер.40:7,10).
Эпоха Второго Храма
Восстановленная после возвращения из вавилонского плена (6—5 вв. до н.э.) еврейская община занимала теперь значительно меньшую территорию и имела намного меньшую численность, чем прежнее царство Иудея. Теперь это была одна из самых маленьких провинций огромной Персидской империи с территорией, составляющей лишь 10% площади современного Израиля. Такой она оставалась и в следующие 4 столетия – от персидского царя Кира до воцарения в Иудее еврейской династии Хасмонеев. Элиас Бикерман (Elias J. Bickerman), известный историк той эпохи, описывает тогдашнюю общину Иудеи, «как небольшое племя, затерявшееся в бескрайней империи персов, народ земледельцев – на небольшом уединенном плато и чуждый прибыльных дел…»19.
Из Вавилонии вернулось лишь менее 15% изгнанников, остальные не захотели оставить комфорт и изобилие, к которым они привыкли за почти 50 лет проживания в плодородной долине между Тигром и Ефратом. Вернувшиеся были радостно встречены в Иудее небольшим числом бедных евреев, оставленных здесь крестьянствовать, и враждебно – гораздо большим числом расселенных здесь вавилонянами «чужестранцев», боявшихся потерять занятые ими дома и земли.
В течение почти шести следующих столетий евреями Иудеи правила та или другая мировая империя, за исключением одного века, когда при Хасмонеях (Маккавеях) была восстановлена независимость страны и расширена ее территория. Иностранные правители Иудеи были, как правило, терпимы к общине, ее религии и традициям и не покушались на Храм и Иерусалим. Преследования при Антиохе IV (175—164 гг. до н.э.), вызвавшие восстание во главе с Маккавеями, были исключением из этого правила. В остальное время иерусалимская община имела значительную автономию, независимо от того, какой здесь был губернатор – персидский, греческий, египетский или римский. Большинство внешних политических пертурбаций не оказывало серьезного воздействия на внутреннее развитие общины. Зато внешнее культурное влияние, например, со стороны эллинизма, имело, особенно в конце рассматриваемого периода, гораздо большее значение.
Хотя политическая ситуация в Иудее после вавилонского пленения резко переменилась, социальные проблемы остались практически теми же. Бедность, неравенство и эксплуатация были по-прежнему распространены и имели тенденцию к усилению. В течение всего периода Второго Храма пропасть между бедными и богатыми лишь углублялась. Процесс этот ускорился с возрождением старых и появлением новых городов, где бедность, как всегда и везде, сосредоточивается и усиливается.
В книге Нехемии, пророка и назначенного персами еврейского правителя Иудеи, дана яркая картина ее повседневной жизни и проблем в 5—4 вв. до н.э., из которых он особо выделяет взаимоотношения двух основных социальных классов – богатых и бедных. Нехемия описывает как первые угнетают последних, одалживая им деньги под высокие проценты и требуя залог за них, что запрещалось заповедями Торы. Наследственные земли переходят в руки заимодавцев, оставляя многих безземельными и без средств к существованию. Из них немалое число, как и раньше, вынуждено было продавать себя или детей в рабство, особенно когда возврата долгов требовали другие кредиторы. Первоначально и сам Нехемия был одним из них. Но увидев масштабы причиняемых этим бедствий, переменил свое поведение и провел решение, призвавшее отменить долги или смягчить их условия, а также освободить контрактных рабов, отработавших 6 лет за долги (Нех. 5:1—12). Вряд ли эта реформа, предполагавшая сохранение мелких хозяйств на наследственных землях, имела серьезные последствия. Процесс образования крупных поместий и обезземеливания большей части населения стал с течением времени необратимым.
Однако отдача за долги или продажа своей земли в древней Иудее персидского периода не обязательно сопровождались, как это было много позднее в Римской империи, образованием в массовом масштабе городского безземельного пролетариата. Многие бывшие хозяева мелких участков продолжали на них работать, как арендаторы или контрактные рабы, и нередко могли жить в своих же домах, выращивая на огородах зерно и овощи для своей семьи. Правление Персии продолжалось более 200 лет и большая часть этого периода была мирной, что обеспечило для жителей всей империи, включая Иудею, относительное процветание.
Когда Александр Великий в 333 году до н.э. завоевал Персию, многие ожидали, что это спокойствие и стабильность сохранятся, и эти надежды оправдывались, пока он был жив. Со смертью Александра, через 10 лет после начала его правления, в огромной империи началась длительная борьба за власть его политических наследников, прежде всего, Птолемеев и Селевкидов.
Особенно острой была борьба за право владения Иудеей как стратегическим – военным, торговым и культурным – перекрестком античного мира. В течение 20 лет Иерусалим семь раз переходил из рук в руки. Каждое вторжение и многочисленные сражения противоборствующих армий приводили к новым человеческим жертвам, разрушениям и разграблениям. Экономика маленькой Иудеи была разрушена, что неизбежно привело к массовой бедности ее жителей.
В первое столетие после смерти Александра Иудеей чаще всего правили Птолемеи. Их, как и большинство античных повелителей, мало волновал порядок общинной жизни их подданных, им нужна была их покорность, безопасность границ, а, главное, получение от них вовремя разовых контрибуций и ежегодных налогов. Иерусалим должен был ежегодно платить царям из династии Птолемеев 20 талантов того времени, или более 500 кг серебра. Знатные граждане Иудеи, а позднее и ее первосвященники, назначались сборщиками налогов, часто проводившими их сбор весьма грубыми, а то и беспощадными методами. Результат был предсказуем – большинство жителей, кроме немногих самых богатых, становилось беднее, тогда как многие впадали в крайнюю бедность или нищету.
К исходу 3 века до н.э., в жизни ранее изолированной иудейской общины произошли существенные перемены – она стала интегральной частью греческого, точнее, эллинистического мира, и прежде всего, его экономики. Цари из династии Птолемеев активно поощряли распространение греческой торговли по всему региону Средиземноморья. Греческие торговые караваны регулярно шли из Египта в Сидон в Финикии (ныне Ливан) и в Заиорданье, пересекая Газу и Иудею. Здесь можно было повсюду встретить греческих торговцев и греческие товары. В свою очередь, иудейские товары, в особенности, вино и масло, вывозились в Египет, где их продавали с 60% царской пошлиной. По всей империи была широко распространена торговля рабами из Иудеи и, хотя их происхождение запутанно, среди них, несомненно, было много евреев.
В коммерческую деятельность втянулись и многие из жителей Иудеи. Но лишь немногим она принесла богатство, большинству же – неустойчивое благополучие, чаще всего заканчивающееся разорением. Не только сохранилась, но и получила распространение практика продажи себя за долги в договорное рабство, известная в течение столетий не только в Иудее, но и во всем регионе. Но теперь редко оставалась возможность жить на своей бывшей земле, работая на нового хозяина, как было в прошлые столетия. Появление избытка таких рабов привело к тому, что их «хозяева», вопреки заповедям Торы, стали все чаще продавать их работорговцам, а те вывозили их во все концы известного тогда мира.
Для еврейских рабов отрыв от родной почвы, семьи и религии означал особенно болезненную перемену образа жизни. Они подвергались перекрестному воздействию чужих культур и религий и, если возвращались, то нередко с потерянной еврейской идентичностью. Тяжелым испытаниям подвергалась и жизнь их семьи, которая теперь особенно нуждалась в поддержке своих соседей и всей общины.
Менялся образ жизни и евреев, остававшихся в неотвратимо эллинизировавшейся Иудее. Как показывают археологические раскопки в различных ее местностях, здешняя община испытала мощное воздействие «смеси» греческой, персидской и египетской культур, названной затем эллинизмом. Повсюду видны явные следы использования домашней утвари, одежды, рабочих инструментов, оружия и других предметов быта и культуры со всех концов средиземноморского мира.
Э. Бикерман считает, что Палестина в 5—4 вв. до н.э. принадлежала к средиземноморскому поясу эклектичной греко-египетско-финикийской цивилизации, протянувшемуся от Нила до Сицилии. Поэтому постепенное, а нередко и ускоренное (если стимулировалось культурной элитой и правителями) распространение эллинизма не могло не затронуть Иудею20.
О том, каковы были его масштабы и роль в развитии еврейской культуры и религии, спорят многие поколения историков, замечает Лоувенберг.
Одни, как например, Алан Ф. Сегал (Alan F. Segal), полагают, что иудейская и эллинистическая цивилизации могли сосуществовать в форме симбиоза, так что даже Хасмонеи, представляемые обычно в качестве ярых борцов с эллинизмом, легко воспринимали плоды этой культуры. Другие, как, например, Фергус Миллар (Fergus Millar), твердят, что евреи Иудеи в своей массе не были затронуты этой чуждой им языческой культурой, оставаясь «не-греками» по своему составу, обычаям, религиозным обрядам и праздникам, языку и взглядам вплоть до начала 2-го в. до н. э. Есть, наконец, радикальные историки, которые заявляют, что, если бы не восстали Маккавеи и, если бы они не завоевали вновь независимость Иудеи, она бы полностью эллинизировалась, растеряв свою религию и еврейскую идентичность. Они добавляют для обострения, что поскольку угас бы иудаизм, не возникло бы христианство и ислам, и мир до сих пор оставался бы языческим…
Как бы то ни было, небольшая еврейская община, даже ортодоксальный Иерусалим, при всем их сопротивлении, не могли не подвергнуться за несколько столетий воздействию этой культуры. Ее особенно ярким проявлением было основание в этой издревле сельскохозяйственной стране большого числа новых городов, часть которых появилась еще при Птолемееях. Но еще больше эллинизированных – по устройству, архитектуре и образу жизни – городов появилось при Хасмонеях, последней династии иудейских царей.
В 1-м веке н. э. еврейский историк Иосиф Флавий насчитывал в Римской Иудее одиннадцать только крупных городов эллинистического типа. Их большинство было основано при поздних хасмонейских царях – Яннае (103—76 гг. до н.э.) и царице Саломее-Александре (76—67 гг. до н.э.). Прежде всего, на завоеванных ими и их предшественниками богатых и плодородных землях в Идумее, Самарии, Галилее и на приморских равнинах, где они обратили в иудаизм проживавшие здесь другие семитские племена. Эти завоевания обеспечили крупный избыток продовольствия, получаемый на новых территориях, и это вынудило многих крестьян покинуть малопродуктивные участки в засушливых районах и переселиться в новые города. Поскольку города эти ввозили продовольствие из полностью эллинизированных регионов, воздействие эллинизма на их повседневную жизнь стало в результате этих контактов еще большим.
Урбанизация Иудеи при Хасмонеях привела к появлению ощутимой разницы между сельской и городской жизнью, и рост влияния городов в стране становился все более определяющим. Вскоре выяснилось и непредвиденное следствие урбанизованной жизни в Иудее. Города, как и повсюду, становились благоприятной средой для притока бедных, появления и расширения очагов бедности и нищеты, захватывающих целые городские районы.
Впервые широкое использование в Иудее чеканных денег (монет, выпускаемых государством) началось еще в персидский период, хотя деньги как средство обмена, в виде весового золота и серебра, были здесь известны давно, о чем имеется немало свидетельств в Пятикнижии. Греческие монеты стали использоваться в торговле еще в 6 веке до н.э.
Но лишь начиная с 4-го века, особенно при эллинских правителях, стали широко применяться разменные монеты – даже погонщики верблюдов стали регулярно ими пользоваться. За аренду все еще платили натурой – примерно одну треть урожая, но для покупки ввозимого продовольствия и уплаты налогов нужны были серебряные монеты. Чтобы получить их в долг, крестьянину приходилось нередко заложить свою землю. Многие мелкие землевладельцы, балансируя на грани выживания и не имея шансов возвратить накопившиеся долги, могли при плохом урожае ее потерять. Урбанизация жизни и быстрое развитие денежной экономики в Иудее еще при Птолемеях привели к особенно значительному росту числа бедных, усилению социального неравенства между ними и богатыми, нарастанию напряженности и конфликтов в их отношениях.
Вот как, используя проповеднический стиль своего времени, говорит об этом иудейский мудрец Бен-Сира («Книга Премудрости Иисуса, Сына Сирахова», прим. 2-й век до н.э.): «Какой мир у гиены с собакою? И какой мир у богатого с бедным? Ловля у львов – дикие ослы в пустыне, так пастбища для богатых – бедные. Отвратительно для гордого смирение: так отвратителен для богатого бедный. Когда пошатнется богатый, он поддерживается друзьями; а когда упадет бедный, то отталкивается и друзьями» (Бен-Сир.13:22—25).
Как уже отмечалось, ухудшение жизни в Иудее началось еще в 3-м веке до н. э. из-за введенных Птолемеями высоких налогов, уже тогда казавшихся крестьянам нестерпимыми. Когда же Иудея во 2-м веке была оккупирована правителями Сирии из династии Селевкидов, население провинции было обложено еще более высокими податями. Особенно при Антиохе IV Эпифане (175—163 гг. до н.э.), который должен был платить Риму, покорившему его царство, огромную дань.
Эти налоги легли, как обычно, наибольшим бременем на бедных, составлявших к тому времени основную долю населения. Начавшийся еще ранее процесс обезземеливания, приобрел теперь массовый характер по известной цепочке. Чтобы вовремя уплатить выросшие налоги, берется ссуда под залог земли, инвентаря, дома; когда ее не возвращают, теряется заклад и, как правило, навсегда. То, что ранее было горем для одиночных хозяев, теперь превращается в социальную проблему.
Из истории известно, что быстрый и массовый рост числа безземельных крестьян обычно заканчивается социальным взрывом. То же случилось и в Иудее. Именно эти крестьяне, потерявшие землю еще при Селевкидах, составили главную ударную силу бунтов и восстаний против римских правителей, часто вспыхивавших в Иудее в 1-м в. до н.э., а также в 1—2-м вв. нашей эры21.
До эпохи Хасмонеев большая часть населения Иерусалима и близлежащих поселений была так или иначе вовлечена в занятия сельским хозяйством, но c растущей урбанизацией жизни ситуация круто переменилась.
Все большее число жителей, не только лишь столицы, но и других городов, становилось ремесленниками – кустарями, мастерами и подмастерьями, полностью оставляя занятия сельским хозяйством. Бен-Сира называет их людьми, которые полагаются лишь на умение своих рук. Если несколько столетий тому назад Нехемия в перечне ремесленников Иерусалима называл лишь золотых дел мастеров, то Бен-Сира во 2-м веке до н.э. добавляет к ним резчиков, кузнецов, гончаров и парфюмеров. Все большее число крестьян переходит к ремеслу, считая, что это не столь тяжкий способ заработать на жизнь, как земледельческий труд.
Когда Бен-Сира осуждает это явление, он не столько сожалеет о прошлом, выражая свои консервативные взгляды, сколько предвидит его социальные последствия. В городской общине бедность преодолевается труднее по сравнению с сельской. Когда наступают трудные времена, житель города не может больше поддержать семью продовольствием со своего участка и вынужден обратиться за помощью к соседям и общинной благотворительности.
Бен-Сире, вероятно, были известны многие случаи, когда бедняки были лишены этой поддержки, и он убеждает своих сограждан быть более щедрыми: «И к бедному простирай руку твою, дабы благословение твое было совершенно» (7:35). Он не раз напоминает своим слушателям о помощи бедным, например, такими словами: «Но к бедному ты будь снисходителен и милостынею ему не медли. Ради заповеди помоги бедному и в нужде его не отпускай его ни с чем» (29:11—12). И в то же время он осуждает богатых, «приносящих жертву из имения бедных», говоря: «Кто приносит жертву от неправедного стяжания, того приношение насмешливое, и дары беззаконных неблагоугодны» (34: 20, 18).
Репрессивные антиеврейские меры, включая запрещение Субботы, обрезания, изучения Торы, а также осквернение Храма, предпринятые Антиохом IV, и сверхвысокие налоги, введенные его оккупационной властью, способствовали начавшемуся вскоре социальному бунту, особенно среди низших слоев. Подобная обстановка в решающей степени способствовала успеху восстания во главе с Маккавеями (60-е гг. 1-го в. до н.э.).
Это массовое восстание позволило добиться в последующие 25 лет полной независимости Иудеи от Селевкидской Сирии и создать мощное Хасмонейское царство, просуществовавшее почти 100 лет – вплоть до римского завоевания Иудеи. Хасмонеи избавили страну от изнурительной иностранной дани, укрепили страну и армию, добившись при этом создания мощного еврейского государства с расширением в несколько раз его территории, включая выход к морю.
Однако они не смогли даже частично решить главные социальные проблемы страны – безземелие и бедность большинства ее населения. Эти проблемы неизбежно приобрели еще более острый характер после захвата Иудеи Римом в 63 году до н.э., поскольку ее жители вновь были обложены высокими налогами в пользу победителя. Результатом хищнической социальной политики римлян и корыстолюбия собственной знати и богачей стало резкое расширение границ и углубление бедности еврейского населения Иудеи.
Эпоха Рима
Три ключевых события характеризуют этот период еврейской истории, и они были тесно связаны с эволюцией социального неравенства и социальной защиты в древней Иудее.
Разрушение Второго Храма в 70 году н.э. представляет собой первый поворотный ее пункт. Начиная с этого рубежа иудаизм, как религия, культура и образ жизни евреев, становится совсем иным почти по всем своим компонентам.
Появление талмудических мудрецов (фарисеев, или книжников) в качестве лидеров еврейского народа, где бы он не находился, стало вторым – после разрушения Храма – главным событием еврейской истории. Это не было ни внезапным, ни неотвратимым событием – к нему привел длительный процесс, тянувшийся столетия.
Третьим переломным моментом еврейской истории той эпохи было принятие Римской империей в 4-м веке н.э. христианства как государственной религии. В языческом Риме иудаизм был одной из многих терпимых религий. В христианизованном государстве его статус радикально переменился – иудаизм и его последователи систематически подвергаются гонениям.
Эти три события имели решающие последствия для еврейской истории в целом и для истории еврейской филантропии и ее организаций, в частности22.
Особенно важными для понимания этих процессов были события, развернувшиеся в Иудее на рубеже старой и новой эры. В последние десятилетия правления Хасмонеев внутри царской семьи шла разрушительная борьба за корону, и каждый из претендентов обращался за поддержкой к Риму. В середине 1-го века до н. э. римский Сенат пришел к заключению, что вместо сменяющих друг друга слабых правителей, не гарантирующих безопасность направляющихся на восток римских легионов, стратегически важную Иудею следует просто аннексировать.
В 63 году до н.э. легионы Помпея навсегда положили конец ее полной независимости. А после неоднократной смены лояльных римлянам правителей Иудеи из представителей бывшей царской семьи, они в 37 году до н.э. привели к власти в качестве нового царя и «друга Рима» Ирода I (Великого), до того – римского губернатора Галилеи. Эпоха Ирода (73 г. до н.э. – 4 г. до н.э.), потомка знатной идумейской семьи, которая приняла иудаизм всего лишь двумя поколениями ранее – весьма противоречивый период в истории древней Иудеи.
С одной стороны, почти 30-летнее правление Ирода вернуло ей многие достижения, добытые ранее в упорной борьбе Хасмонеями. При Ироде I римляне вернули Иудее ранее отобранные территории, включая Галилею, а также приморские земли и города. С их же поддержкой он завоевал новые территории. Считают, что границы его царства почти совпадали с границами Иудеи при царе Давиде. Благодаря его увлечению строительством, Иерусалим при Ироде стал одним из самых блестящих эллинистических городов. Им же было построено много новых городов того же стиля. Его преклонение перед греческой культурой привело к эллинизации царского двора, а также управления, культуры и повседневной жизни в столице и других городах страны.
С другой стороны, широкие массы еврейского населения, особенно в провинциях, крайне враждебно относились к Ироду, считая его узурпатором, установившим режим, противный канонам иудейской религии, и тираном, правившим жесткой рукой с помощью наемной армии и за счет огромных налогов.
Желая понравиться массам, Ирод обновил и украсил Храм, созывал народные собрания, пытаясь разъяснять им свою политику и достижения, был щедрым филантропом, оказывая поддержку евреям вавилонской и египетской диаспоры и помогая нуждающимся в стране в неурожайные годы. Однако ничто не могло преодолеть враждебности к нему широких масс, оскорбленных в своих религиозных и национальных чувствах и выражавших их в неоднократных бунтах против него и его римских покровителей.
Вскоре после его смерти Иудея, Самария и Идумея перешли под именем «провинция Иудея» в прямое подчинение римскому наместнику (прокуратору), тогда как остальные части Иродова царства, включая Галилею, остались в руках его наследников23.
Период римского владычества, включая наместничество Понтия Пилата (26—36 гг. н.э.), при котором и начались антиримские беспорядки, был на несколько лет прерван царствованием в Иудее потомка Хасмонеев царя Агриппы (41—44 гг. н.э.). Хотя он вырос и воспитывался в Риме, в народе его приняли как «иудейского царя» – не только из-за происхождения, но и потому, что он защищал иудейские ценности и сотрудничал с религиозными лидерами. При Агриппе сильно выросла роль Синедриона, действующего религиозного, судебного и административного органа еврейской автономии, решения которого признавались римскими властями. Наряду с саддукеями – священнической аристократией, в его составе появились старейшины и соферим (писцы, нотариусы и толкователи Устного Закона и Торы). Представляя в Синедрионе поддерживаемых большинством еврейского населения фарисеев (книжников), они соперничали с саддукеями в борьбе за руководство общиной.
Когда после смерти «истинно иудейского» царя Агриппы римляне возобновили свое прямое правление, страну захлестнул новый взрыв антиримских настроений. В народе стала массовой идея о том, что любая чужеземная власть, тем более идолопоклонническая, есть зло, борьба с которым является религиозным долгом всякого еврея, ибо по строгости Закона евреям вообще запрещено подчиняться какой-либо власти, кроме велений иудейского Бога и его земных представителей.
Опираясь на эту идею, в стране распространились различные мессианские движения антиримского характера, а в селах и провинциальных городах усилилось всеобщее брожение масс и начались многочисленные беспорядки. В Иерусалиме соперничество внутри правящей элиты, прежде всего, между саддукеями и фарисеями, нередко переходило в кровавые уличные столкновения. Вскоре грубо действующая римская администрация и раздираемые противоречиями органы еврейской автономии утратили контроль над страной, в которой воцаряется анархия, закончившаяся антиримским Великим Восстанием 67—70 годов24.
Кроме религиозно-национальных и политических факторов, к этому восстанию, как и к предшествующим бунтам против римлян, вспыхивающим почти каждые 10 лет их правления, привело нарастающее социальное недовольство населения Иудеи. И, в первую очередь, в связи с непосильными налогами и пошлинами. При наместниках Рима большая часть доходов римской казны в Иудее поступала от поземельного налога, усиливавшего обезземеливание и обнищание крестьян. Везде, кроме того, взималась подушная подать, а с жителей Иерусалима еще и особый подомовой налог.
Особое недовольство евреев вызывали привилегии, предоставляемые римлянами греческому населению. В Кесарии, новой столице провинции, в результате порядков, введенных Помпеем и его преемниками, греческая верхушка превратилась в высшее сословие провинции, что вызывало неоднократные конфликты еврейской и греческой общин. Один из них вылился в вооруженное столкновение, в котором римский наместник Флор встал на сторону греков и арестовал верхушку еврейской общины в Кесарии. Это стало толчком к восстанию евреев в Иерусалиме, где был уничтожен римский гарнизон, после чего кровавые столкновения прокатились по всем крупным эллинистическим городам.
Так началась Иудейская война, закончившаяся разгромом страны, разрушением в 70 году Второго Храма и Иерусалима римскими войсками под началом Тита. Продолжительность и упорство еврейского сопротивления в этой войне были в огромной степени вызваны не столько участием в ней религиозных и националистических экстремистов, сколько массовой базой восстания. В нем приняли участие все ограбленные и недовольные на селе, особенно те, кто потерял землю и иную собственность из-за непосильных поборов и долгов, а также бедные и голодные в городах, число которых повсюду, прежде всего в Иерусалиме, при римлянах резко выросло.
После разрушения Храма и Иерусалима, а вместе с ними и около 500 синагог, при каждой из которых имелась не одна религиозная школа25, жизнь в Иудее характеризуется непрекращающимися беспорядками и хаосом, интеллектуальным упадком и резким ухудшением экономической ситуации, сопровождавшимся массовой бедностью и нищетой.
Эта бедственная ситуация представляла собой резкий контраст с положением во всей остальной империи, где наступил «золотой век» мира и экономического процветания, продолжавшийся более чем два столетия. В поверженной Иудее стихийно вспыхивающие бунты и восстания местных жителей сменялись новым усилением репрессий и поборов со стороны римских властей, разрушением селений и городов и изгнанием их жителей. Вслед за этим приходили всеобщая анархия, безудержная инфляция и великий голод.
Так было и после восстания Бар-Кохбы в 132—135 гг., еще более жестоко подавленного Римом. Иерусалим сравняли с землей и запретили евреям поселяться на его территории. Хотя зерно в эпоху «имперского мира» было весьма дешево, Иудею в то время неоднократно поражал голод, ибо у многих просто не было денег на покупку хлеба. Характерны поговорки книг Талмуда того времени. В одной из них говорилось, что заработать на жизнь было тогда так трудно, что, если это случалось, то успех приравнивали к чуду исхода из Египта, в другой – что заработать на жизнь вдвое труднее, чем выносить и родить ребенка.
Бедность в Иудее конца 1-го века н.э. была столь массовой, что прежняя система благотворительности в Иудее уже не могла с ней справиться. В Иерусалиме она вообще не функционировала. Традиционные и новые бедные, включая бывших богачей, были вынуждены в разрушенном городе заботиться о себе сами, вплоть до поисков съестного на мусорных свалках. Добровольных же пожертвований – там, где они еще были возможны – просто не хватало для всех из-за большого числа нуждающихся.
Даже бедные рабби, которых в прошлые времена щедро поддерживали, теперь голодали, и впервые в еврейской истории многие из них шли просить милостыню. Эта новая ситуация породила специальную молитву, сочиненную позднее, в 3-м веке н.э., учеными одной из галилейских академий: не дай нам Бог зависеть от подношений людей – ведь они дают так мало, а наш стыд оттого, что мы выпрашиваем, так велик.
После разрушения Второго Храма император Веспасиан конфисковал в свою пользу многие из принадлежащих евреям в Иудее земель. Большие поместья на этих землях в качестве награды получили высшие офицеры его армии, видные римские политики и лояльные к Риму известные евреи, например, Иосиф Флавий, перешедший, на его сторону в ходе Иудейской войны. Большинство же мелких владельцев осталось на этих землях арендаторами или издольщиками.
Спустя 60 лет, после подавления восстания Бар-Кохбы, император Адриан провел новый цикл конфискаций земель, еще остававшихся в руках евреев. Но, как видно, у них было еще немало земель, так как столетие спустя, как следует из диспута в одной из книг Талмуда, ученые рабби спорили о том, кому принадлежит большинство земель в римской Палестине – евреям или язычникам. Из-за продолжающихся земельных конфискаций со стороны римлян, а также объединения и слияния мелких участков в крупные поместья, сельское хозяйство постепенно перестает быть главной отраслью иудейской экономики.
Это был, однако, очень медленный процесс. Об том свидетельствуют множество правовых решений, притч и диспутов, рассеянных по всему Талмуду. Ведь в течение всей талмудической эпохи займы и долги гарантировались большей частью закладом земли, а вдовы и разведенные жены получали свою долю наследства или имущества чаще всего от доходов, связанных с землей. Да и размеры богатства продолжали выражать в терминах, связанных с земледелием.
Рабби Тарфон (1 век н.э.) называл богатым такого человека, который «владеет сотней виноградников, или сотней полей и имеет сотню рабов, чтобы их обрабатывать». И все же земледелие, падение роли которого началось задолго до римского завоевания, перестало быть основным источником дохода именно в талмудическую эпоху – ему на смену пришли ремесло и торговля, облегчающие и ускоряющие рост еврейского рассеяния. Авторы Мишны – свода записей Устного Закона (1—2 век н.э.), перечисляя 39 видов работ, запрещенных в субботу, упоминают только 7 работ, связанных с сельским хозяйством, тогда как работ, связанных с шитьем одежды – тринадцать.
Как известно, ни один народ, завоеванный Римом, не сопротивлялся так яростно его правлению, религии и культуре, как евреи Иудеи. Конечно, за исключением тех из них, кто крупно выиграл от римской оккупации и сотрудничал с властями. Но они составляли незначительное меньшинство. Большинство же иудейского населения провинции активно выражало свое недовольство и порыв к свободе – прежде всего, религиозной – как словом, так и действием.
Евангелие от Иоанна цитирует диспут Иисуса и сомневающихся иудеев: «Тогда сказал Иисус к уверовавшим в Него Иудеям: если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными. Ему отвечали: мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда; как же Ты говоришь: сделаетесь свободными?» (Иоанн 8:31—33).
Бунты и восстания вспыхивали неоднократно в течение всего римского управления Иудеей, ибо большинство ее еврейского населения не признавало саму законность здесь римской власти. В этом была одна из главных причин низкой репутации тех, кто занимался здесь сбором налогов – были ли они римскими чиновниками или людьми из своей среды. Хотя мудрецы Мишны ненавидели и запрещали ложь, они постановили, что допустима даже фальшивая клятва, если она позволяет избежать уплаты налогов и ограбления. По Галахе (религиозному еврейскому праву) сбор налогов завоевателями приравнивался к краже.
Всеобщее восстание во главе с Бар-Кохбой, состоявшееся при императоре Адриане в 132—135 гг. н.э., было последним всеобщим восстанием против римлян. Но как до, так и после него неоднократно имели место локальные бунты евреев – и не только в Иудее, но и в диаспоре. Особенно кровавым, как о том свидетельствует христианский историк Евсевий, так же, как и мудрецы Талмуда, были восстания евреев в Египте, Киренаике (Ливия), на Кипре и в Месопотамии в 115—117 гг. нашей эры26. Евреи провинции Киренаики, возглавляемые неким Лукой, объявившим себя иудейским царем и мессией, разрушали здесь языческие храмы и изгоняли из городов греческих верующих. Последние, собравшись в Александрии, где проживало в то время около 150 тысяч евреев, разгромили при поддержке местной греческой общины иудейский квартал и перебили многих его жителей. Через год евреи Александрии, собравшись с силами, ответили разрушением в городе языческих храмов и римских памятников, включая бюст Помпея, и новыми убийствами греков.
Наконец, император Траян, воевавший в те годы с парфянами в Месопотамии, где также началось брожение среди местных евреев, потребовал любой ценой покончить с иудейским сопротивлением в своем тылу. Его генерал из Мавритании Луций Квиет проделал это с редкой даже для римлян беспощадностью, перебив многие тысячи иудеев в городах Месопотамии, Сирии и Кипра. После своего назначения правителем Иудеи, он, как утверждается в Талмуде, продолжил и здесь свое кровавое шествие. Много позднее, в 351 году, римский губернатор Галл Цезарь подавил еврейское восстание во главе с очередным «мессией» в Сепфорисе (Галилея) – одном из талмудических центров и месте неоднократных восстаний в прошлом.
Антиримские восстания в Иудее имели много причин, но среди них тяжелые экономические условия, при которых большинство населения вынуждено было жить ниже «порога бедности» того времени, были, вероятно, главным фактором.
В ранние времена иудейской истории правители страны и общины были, как правило, выходцами из высших слоев общества – таково было большинство первосвященников, царей и крупных торговцев. Эту традицию поддерживали и римляне, что продолжалось вплоть до разрушения Второго Храма. Все первосвященники назначались с их согласия, ибо они были ответственны за сбор налогов. После 70 г. назначение патриархов, заменивших первосвященников, а также местных еврейских правителей, происходило в упорной борьбе внутри общины, продолжавшейся не одно столетие. Лидеры общины из священнической и бывшей царской знати, а также из торговой элиты, охотно и активно сотрудничали с оккупантами и нередко содействовали им в экономическом ограблении населения при сборе налогов. Поэтому они не имели массовой поддержки, тогда как ее все чаще получали ученые мудрецы, в большинстве своем, выходцы из простого народа. Хотя некоторые из мудрецов и были богаты, среди них были, в основном, ремесленники, мелкие торговцы, земледельцы и просто бедняки. Не все, однако, готовы были принять лидерство в общине талмудических мудрецов с их ортодоксально жесткими религиозными требованиями. Ведь при эллинизированной знати, хоть и сотрудничавшей с римской властью, повседневная ритуальная жизнь была облегчена.
Лишь постепенно, спустя столетия, к лидерству в общинах, как в Иудее, так и в диаспоре, пришли мудрецы, а впоследствии раввины. Основной причиной тому стала решительная перемена в еврейском менталитете, вызванная в немалой степени безгосударственностью и рассеянием. Ученость человека стала более важным критерием лидерства, чем его общественное происхождение. Повсюду в древнем мире, как в Греции и Риме, так и в Иудее, когда она бывала независимой, отношение к простому народу, как к черни, представители которой недостойны и неспособны управлять, было привычным. Еще во 2-м веке до н. э. Бен-Сира сказал об этом так: «Все они надеются на свои руки, и каждый умудряется в своем деле; без них ни город не построится, ни жители не населятся и не будут жить в нем; и однако ж они в собрание не приглашаются, на судейском седалище не сидят и не рассуждают о судебных постановлениях, не произносят оправдания и осуждения и не занимаются притчами» (Бен-Сир. 38:36—38).
В талмудическую эру подход этот решительно переменился. Одни мудрецы были бедняками, другие занимались презренным ремеслом, третьи имели сомнительное происхождение. Но если их ученость и мудрость становились общепризнанными, они приобретали права на лидерство в общинах, тогда как привилегии, основанные на наследственном статусе и семейном праве, отходили на второй план. Теперь при выборе супруга генеалогия, игравшая ранее решающую роль, перестает быть важной. Сами мудрецы неоднократно напоминали о том, что Руфь, прабабушка царя Давида, была моавитянкой, перешедшей в иудаизм. Прозелиты (новообращенные) и их наследники могли в талмудическую эпоху стать национальными лидерами – главным требованием к ним становится высочайший уровень учености. Некоторые из выдающихся талмудических лидеров, включая Шемаю и Абталиона, руководивших Синедрионом около середины 1 века до н.э., а также рабби Акива, вдохновитель восстания Бар-Кохбы, происходили из семей прозелитов.
Не только знатность происхождения, но и богатство перестало считаться непременным условием общинного лидерства. В Иудее появилось немало богатых евреев, особенно в период римского «золотого века» при императорах из династий Антонинов и Северов (138—235 гг.), но никто из них не стал лидером общины. Они нашли выход своей праведности и тщеславию в строительстве замечательных синагог, подобных той, например, что была воздвигнута в Капернауме в 3 веке.
Со времени Юлия Цезаря, которого еврейские лидеры Иудеи поддержали в его борьбе с Помпеем, и императора Августа, покровительствовавшего династии Ирода (иудейский философ Филон из Александрии называл его «наш спаситель и благодетель Август»), и вплоть до введения христианства в 4 веке н.э. – все эти три с лишним века римские власти как исходя из имперских интересов, так и по традиционной языческой толерантности в отношении к иным религиям, вполне терпимо относились к иудаизму и соблюдению евреями его заповедей и правил.
Конец ознакомительного фрагмента.